Что самое интересное, никаких опровержений не последовало. Как будто и не выходила книга, от которой лихорадило всю Британию и окрестности. Понятно, что начни Дамблдор опровергать, что он нечестным путем отобрал Бузинную Палочку у Гриндевальда, он никого не убедит, а только привлечет больше внимания. Что показательно, сам Геллерт в том, что просто-напросто украл ее у Григоровича, признался. Ну, ему с его списком обвинений толщиной с десяток «Историй Хогвартса» это ничего бы не убавило и не прибавило, но показало его честность и правдивость. Наверное, на это и был расчет: раз откровенно рассказывает про свои неблаговидные поступки и преступления, значит, и про других не врет.

Дамблдор безмолвствовал. И не пришел на очередное заседание Визенгамота, сославшись на нездоровье.

Волдеморт коротко вздохнул.
....
Волдеморт снова вздохнул.

— Даже не думай, — сказала Вайолет, — выгоню.

— Ты ничего не понимаешь в мечтах детства, — ответил ей Лорд, — но я согласен. Обойдусь.

Вайолет покачала головой и ничего не ответила. Да и что тут можно ответить?! Северус тоже вздохнул. Легендарные Дары Смерти искушали любого, кто о них слышал, но все ли задумывались о том, что за все надо платить? А ведь дело было именно в этом.

Магия не только много давала, но и очень многое требовала. Только очень недалекие магглокровки и Предатели Крови думали, что это просто этакий бонус от доброй Природы, который делает их не такими как все. Бонусы имелись, куда же без них, но без постоянного развития и подпитки магия уходила. А особенно большой подпитки требовали артефакты, которыми постоянно пользовались. И страшно даже представить, что вытягивала из мага Бузинная Палочка. Но, тем не менее, Волдеморт был абсолютно прав — искушение могло оказаться слишком большим. Как и надежда, что именно у тебя все получится и будет хорошо.

— Детские сказки могут оказаться опасными, — заметил Орион Блэк.

И с ним все согласились.

Северус же задумался о том, хотел бы он сам стать хозяином Бузинной Палочки. В детстве да, хотел. Наверное, все юные волшебники мечтали о Дарах Смерти. По крайней мере, о чудесной мантии-невидимке и непобедимой палочке. А теперь?

Все-таки Уолден, скорее всего, прав, должен быть какой-то подвох. Так что лучше держаться от таких вещиц подальше. Его собственная волшебная палочка ему отлично подходит. Мантия-невидимка, если подумать, без надобности. Если совсем припрет, то есть чары хамелеона, да и просто отвести глаза можно. Камень же и вовсе самым неприятным Даром оказался. Да все Дары хороши, без них лучше.

Кто первым напугал директора Хогвартса, пока никто не знал, хотя предположения и строили, но вот вторым оказался мелкий жулик из Лютного по фамилии Флетчер. Когда его поймали, он жалобно лепетал, что не хотел ничего плохого, только проверить. Интересно же. По понятным причинам ему не поверили.

Третьим был племянник Флориана Фортескью, который обожал азартные игры, «любящий дядюшка» его уже давно не пускал на порог. Четвертым — низший чин из аврората, на редкость неудачливый парень, которому в жизни не светило никакое повышение по службе. А дальше понеслось…

Начальник Отдела Тайн в интервью, данном «Ежедневному Пророку», отметил, что было бы интересно исследовать такой замечательный во всех отношениях артефакт. И что мистер Дамблдор, как честный маг и законопослушный человек, мог бы и помочь отечественной науке.

Начальник аврората заявил, что директору Хогвартса и председателю Визенгамота такой артефакт без надобности, а вот ему точно пригодился бы. Исключительно для целей защиты честных британских магов от магов нечестных и непорядочных и прочих темных колдунов.

Аналогичную идею высказал и министр магии. К его мнению присоединился и главный целитель госпиталя святого Мунго.

Дамблдор от ответов уклонялся.

Между тем наконец последовал долгожданный ответ от Дамблдора. Тот заявил, что его глубоко оскорбляют грязные инсинуации в его адрес. Да, в юности он был знаком и даже общался с Гриндевальдом, который гостил у своей тети Батильды Бэгшот в Годриковой Впадине. Они жили по соседству во время каникул, и их общение не выходило за рамки обычных соседских разговоров. И он, Альбус, понятия не имел, какие страшные идеи вынашивает его знакомый. Палочка принадлежит ему, да, она не та, что он когда-то покупал перед поступлением в Хогвартс. Но с тех далеких пор он сам сильно изменился, увеличил свой потенциал, так что пришлось покупать новую. И ему обидно, что приходится отвечать на гадкие инсинуации страшного преступника, который так и не раскаялся, несмотря на годы, проведенные в заключении. Но так уж устроены люди, они не верят приличным магам, но тут же готовы поверить в любую гадость и заставить приличных магов униженно оправдываться. Какая мировая несправедливость!

Волдеморт даже вспомнил про свое обещание и проспонсировал Отдел Тайн от своего имени и от имени Вайолет с Дереком. Его примеру последовали остальные УПСы, находящиеся на свободе. Северус тоже перечислил сотню галлеонов. Вроде и жалко было, это да, но ведь для дела. Раз уж они так за Дамблдора взялись.

А Волдеморт решил под шумок вытащить из Азкабана остальных. Вайолет натаскала ингредиентов из Проклятого Леса, так как расходы предстояли нешуточные. Это Кэрроу было достаточно легко отмазать, а вот Долохова… Или Лестранжей…

— Близнецов выпустят хоть завтра, — отчитывался Люциус, — с Тони сложнее. А вот с Лестранжами придется повозиться. Уж очень их в прессе отполоскали. И, сдается мне, тут Дамблдор костьми ляжет, лишь бы не отпустить просто так. Уж не знаю, что он там надумал, но даже для того, чтобы смыться подальше, ему нужны деньги.

— А я вот не понимаю, — сказал Нотт, — почему он не подумал, что Гриндевальд может мемуары написать. Или что немцы не решат как-то переиграть ситуацию, когда они одни во всем виноваты. Сколько можно платить, в самом-то деле?

Ответа на этот вопрос не было. В чужую голову не влезешь, тем более в голову Дамблдора. Может быть «светлейший» и был многомудрым, зато и тараканы в его голове водились эксклюзивные.

Люциус свои заявления оправдал, и оба Кэрроу вскоре оказались на свободе. Выглядели они не лучшим образом, но восстановились быстро, хватило курса зелий и купания в Источнике. Денег у них осталось немного, но брат и сестра были неплохими боевиками. К тому же Амикус хорошо знал ритуалистику, а Алекто не хуже Барти разбиралась в рунах и нумерологии. Жить им было негде, бравые авроры при аресте разнесли их дом чуть ли не в дребезги, так что их пока приютила Вайолет. Амикус оперативно занялся восстановлением родового гнезда, но это требовало больших вложений и не только финансовых, так что они с сестрой были искренне благодарны за приют.

Как и ожидалось, с Долоховым и Лестранжами возникли проблемы.

— Авроры только руками разводят, — отчитался Люциус, — не в их компетенции. Надо гнать Дамблдора из Визенгамота, но тут есть одна проблема. Знаете, я от Дурсля услышал занятную фразу. Так говорили про какого-то маггловского политика. «Пусть он кукин сын, но это наш лукин сын». Или что-то вроде этого. Немцы со своими мемуарами и со статьями попали в очень больное место. Наши с этой победой Дамблдора носились, как с главной ценностью. А тут получается, что и победа не настоящая, и все мы вроде как к чужим подвигам и победам присоседились. Даже мне обидно стало, ведь столько народу в той войне полегло. И британцы — что маги, что магглы — многое для общей победы сделали. А из-за этого старого маразматика все их подвиги, вся пролитая кровь теперь ничего не стоит. Вроде как этого не было, а была дурацкая недодуэль и успешная попытка вскочить в последний вагон уходящего поезда. А другие маразматики вместо того, чтобы избавиться от Дамблдора и рассказать о тех, кто действительно воевал, а не дурью маялся и с любовником договаривался, решили всячески выгораживать своего. Мол, это все немцы с русскими выдумали. Так что…

— Гадость какая! — возмутился Уолден. — Но что теперь делать? Лично я за то, чтобы люди знали правду. У меня на той войне дядя со стороны матери погиб — на Крите.

— Начать информационную войну мы можем, — сказал Волдеморт, — но это дело не быстрое. Да и вспоминать всегда непросто. Эх, знали бы вы все, как я тогда Дамблдора ненавидел. В жизни ему не прощу, как меня на летние каникулы в Лондон возвращали. Под немецкие бомбы. В голод. Все по карточкам было, которых на меня никто не оформлял. Все магглы старались детей подальше от крупных городов отправить — в сельскую местность. Им в голову не приходило, что кого-то, кто отправлен в якобы привилегированную частную школу, не оставят там на лето.

— Карточки? — переспросила Вайолет.

— Продуктов было очень мало, — как-то блекло улыбнулся ей Волдеморт, — карточки — это бумаги такие. Они давали возможность приобрести минимальный набор продуктов. Если у кого-то этих карточек не было, то ему оставалось три пути: покупать на черном рынке за бешеные деньги, воровать или сдохнуть с голода. Магу украсть у магглов легко, только вот от бомб магия не спасала. И я такой был не один. Диппет самоустранился, он уже и делами Хогвартса почти не занимался, старый стал. Всем заправлял Дамблдор. Я сам его просил оставить меня на каникулы в школе. Ни разу не вышло.

— Как же… как же так… — в ужасе пробормотала Вайолет.

— А ведь на этом тоже можно сыграть, — задумчиво проговорил Люциус. — Милорд, вы не помните кого-нибудь из магглорожденных или полукровок, кому тоже приходилось уезжать из Хогвартса? Их свидетельства станут серьезнейшим ударом по репутации Дамблдора.

— Вспомню, конечно, — ответил Волдеморт, — кое-кто, между прочим, и не вернулся.

Северус замер в полном шоке. Он про ту войну слышал, да и хронику смотрел, когда по телевизору показывали. Его отец такое не пропускал, он гордился, что его родитель тоже в этом участвовал. Это же… А ведь маги не могли не знать о войне, и дело не только в том, что министр магии с маггловскими властями контактировал. Да и те же полукровки с магглорожденными сведения из большого мира получали и делились ими. Великобритания — остров, тут, куда ни поедешь, далеко не убежишь. Большинство волшебников спаслись просто потому, что жили в сельской местности. Это не Проклятый Лес, а магглоотталкивающие на технику не действуют.

Волдеморт залпом выпил полный кубок вина, и Вайолет снова налила ему. А Северус задумался. Почему, ну почему Добро такое странное? Или это уже давным-давно не Добро, а про настоящее Добро люди забыли? Как так можно? Он и себя школьником отлично помнил, ему немного и надо было. Всегда можно договориться, чтобы не быть нахлебником. Да и вообще… Вот он бы разве отказался взять на пару месяцев ребенка в свой дом? Всего-то на два месяца? Это же не на всю жизнь и не на годы. Особенно, если альтернативой была смертельная опасность. Даже странно, что клич среди магов не кинули. Просить-то не все могут, кому-то это страшно и унизительно. Да и при Хогвартсе вполне можно было летний лагерь устроить. Вряд ли в условиях войны профессора в отпуск уезжали. Да и курорты тоже под теми же бомбами оказались. Почему же детям отказывали? Или отказывали только Лорду? Непонятно…

А тем временем в магическом мире события развивались стремительно. Из Хогвартса сбежал Дамблдор — улетел с помощью феникса Фоукса, живущего у него в кабинете, когда невыразимцы прижали к стенке, требуя для проверки и исследований волшебную палочку.

— А мне феникса жалко, — сказала Вайолет, — это такие редкие птицы. И такие красивые. Чудо. А этот… использует его, как тягловую силу.

— Хочешь феникса? — спросил у нее Волдеморт.

— Не откажусь, — ответила Вайолет, — но если этот много лет прожил с людьми, то в Лесу ему будет плохо. Пусть лучше в школу возвращается, раз там его место.

— Да, я слышал, что феникс живет в Хогвартсе со времен Основателей, — кивнул Орион, — очень жестоко со стороны Дамблдора забрать его оттуда. Но старик о других не думает, что ему до бессмертной птицы. Странно, что он как-то заставил ее повиноваться.

Лестранжей и Долохова перевели в Мунго. Как оказалось, их держали в тех же условиях, что и Барти Крауча.

Маги развили бурную деятельность, но пока результатов не было. Разве что Лестранжей и Долохова сумели забрать из Мунго и искупать в Источнике.

Беллатрикс долго рыдала, судорожно обнимая дочь.

— Я вам должен, миледи, — тяжело вздохнул Рудольфус, — это даже больше, чем Долг Жизни. И Нарциссе за идею обратиться к вам тоже. Знаете, это чуть ли не единственное, что удерживало меня от безумия там, в Азкабане. Знание, что моя дочь ни в чем не нуждается, и ее никто не обижает, было сильнее даже влияния дементоров.

— Она сперва плакала по ночам, — ответила Вайолет, — они даже спали все втроем — Трикси, Эд и Дерек. Потом у них появились другие друзья, и все потихоньку наладилось. Мне все помогали.

Они вместе смотрели, как Трикси гладит по голове свою мать. Остальных детей увела миссис Паркинсон. Северус держал в руке флакон с успокоительным.

— Говорят, у вас есть новый подопечный, — сказал Рабастан, — Лонгботтом?

— Да, его пришлось забирать у родственников, — ответила Вайолет, — там очень странная и непонятная история.

Рабастан кивнул.

— Нам сообщили, что Лонгботтомы точно знают, что случилось с Лордом, — сказал он, — что он попал в ловушку Дамблдора, а эти авроры помогают его охранять. До меня только потом дошло, что они не держались до конца, а просто ничего не знали.

Северус содрогнулся. Гадость какая! Но определенная логика тут присутствовала. На адреналине и в эйфории от применения «Круцио» легко не заметить, что жертва не сопротивляется, а действительно не знает ответа на задаваемый вопрос. И в какой-то момент у пытающего окончательно срывает тормоза. Тот, кто подбросил информацию Лестранжам, не мог этого не знать. Именно он и обрек на страшную участь молодых авроров.

В доме Уизли, который почему-то назывался «Норой», хотя больше походил на курятник безумного фермера, Дамблдора не обнаружили. Хотя на чердаке кто-то и возился. Сущность какая-то.

— Может, он уже того? — предположил Уолден. — Без палочки-то?

— Ты же раньше говорил, что сквибом станет, — напомнил Северус.

— Да хрен его знает, — почесал в затылке МакНейр, — это же не просто необычная палочка, а Дар самой Смерти. Может, и приложили чем дополнительно по доброте душевной. Он и того…

Мысль показалась здравой. Тем более что слежка и расспросы лавочников показали, что Уизли стали закупать больше продовольствия. Значит, сущность у них завелась не так давно и от нее не избавляются, а кормят. Артур Уизли внезапно перестал давиться в углу сухими бутербродами, а как приличный маг питался в министерском буфете. И еще, около «Норы» был замечен Моуди, а он точно выслеживал Дамблдора.

— А феникса вы там не видели? — спросила Вайолет. — Его надо обязательно спасти и вернуть в Хогвартс.

— Феникса не видели, — отчитался МакНейр, — наверное, где-то прячут.

Из Мунго опять пришел заказ на зелья для Лили Поттер, а Джеймс наведался к Блэкам.

— Он не хочет проводить ритуал над ребенком, — рассказал Орион Блэк, — но ведь без этого не обойтись. Я сам все объяснил ему. Мерлин! Ну как так можно! Рассказал про расчеты, про то, как можно снизить риск такого резкого проявления наследия. Похоже, что жену он действительно любит и разводиться не хочет.

— А ведь тут может быть и контакт с наследием Поттеров, — заметил Нотт.

Северус только головой качал. Лили… Нет, он никогда не желал ей зла, да еще такого. Понял, что сам себе придумал верную подругу и Прекрасную Даму, и отступил. Все-таки хорошо, что Поттер не собирается ее бросать, и так ударов хватило. Они… Северус честно припомнил все, чему был свидетелем… Они подходили друг другу. Джеймс слишком оторвался от традиций магического мира, с чистокровной ведьмой у него было мало шансов на счастливую жизнь. И, приняв Лили, он на многое согласился. А она так и осталась наивной дурочкой, которая верила, что попала в сказку. Что сможет одолеть и победить всех и вся одной своей уверенностью в собственной силе и непогрешимости. Хорошо, что ей попался Поттер, а то пришлось бы возвращаться в мир магглов или соглашаться на прозябание в волшебном мире.

А как он сам? Северус честно вспомнил рыжие локоны и зеленые глаза. Собственно, там больше ничего и не было. Ни ума, ни силы, ни способности дружить, понимать, принимать людей и вещи такими, как они есть. И подлинного сострадания там не было. Как все-таки хорошо, что случилось то, что когда-то причинило ему такую боль. Да, Лили с Поттером были парой. И хорошо, то и Поттер это понял, и сам Северус.

— Это ладно, — Люциус хищно улыбнулся, — до проблем и глупости Уизли нам дела нет. Но если этих гномов можно использовать, то почему бы этого не сделать. Даже не обязательно проносить на территорию что-нибудь магическое. Пусть маггловскую взрывчатку пронесут или горючую жидкость и горящий фитиль. Или еще что.

— Как же ты их не любишь, — хмыкнул Волдеморт.

— О, милорд, — Люциус даже глаза закатил, — вы себе не представляете, как этот убогий радовался, когда арестовывали наследников и глав старинных семей. Я в жизни такого восторга не видел и злорадства тоже. Я про Артура Уизли, если что. Главное, совершенно непонятно, кто ему не давал разбираться с проблемами собственной семьи или больше зарабатывать. Можно было в Отдел Тайн обратиться, чтобы помогли с клеймом разделаться. Поискать работу получше. Да огород свой убогий в порядок привести, чтобы хоть овощами себя обеспечить. У нас с женой — оранжереи, у МакНейра — домашняя живность, у Крэбба — рыбные пруды. У других леса. А у Уизли — садовые гномы. Кому скажи…

Перед ворвавшимися на чердак магами открылось чудовищное зрелище…

Скалящегося и воющего упыря быстро обездвижили. Теперь стоило осмотреться. Похоже, что когда-то тут был склад ненужных вещей, но безмозглая тварь все погрызла, сломала, изорвала и обгадила. Тут явно убирали, но от въевшегося запаха грязи, фекалий, мочи и еще чего-то не менее противного магов начало подташнивать.

— Там кто-то есть! — указал Нотт.

За завалами хлама обнаружилась довольно большая и крепкая клетка. В которой… Нет, такого Северус точно не ожидал. Он даже замер, приходя в себя от полного сюрреализма открывшейся перед ним картины.

Вжавшись в угол, в клетке сидел глубоко несчастный Дамблдор в разорванной и испачканной мантии, на которой чудом кое-где еще поблескивали звезды. Всклокоченная борода и сбившиеся в колтун седые волосы ясно показывали, что сидит тут бывший директор Хогвартса, глава Визенгамота и так далее уже давно. Рядом с ним стояла миска с какой-то прокисшей бурдой и кувшин с водой. И все.

— Мистер Дамблдор, вы нас слышите? — спросил один из невыразимцев. — Что с вами случилось?

Дамблдор поднял голову к потолку и завыл…