Когда дверь тихо щёлкнула, Ралоф мгновенно оказался около широкого буфета, выдвинул небольшой ящичек, который почти касался дощатого пола, немного небрежно разгрёб рукой вещи, лежавшие в нём. Когда на глаза попался искомый предмет, блондин быстро схватил его, будто испугавшись, что небольшой льняной свёрток сейчас исчезнет.
«Спасибо, что сохранила, сестрёнка».
Парень вышел на улицу, тихо захлопнув за собой дверцу.
Синее, почти чёрное небо было похоже на огромный купол, покрывающий деревушку. Звёзды, как маленькие крошки хлеба, были хаотично рассыпаны по этому иссиня-чёрному полотну. Огромные диски Массера и Секунды отбрасывали тусклый белый свет на небольшие домики с окошками, из которых такой же неясный свет не хотел уходить. Несмотря на ночь, дул тёплый ветерок, едва-едва задевая острые макушки вековых елей.
Всё эту картину завершала хрупкая фигурка солнцеглазой лучницы. Она почти незаметно раскачивалась на одном месте, словно наивный ребёнок, которому отец рассказывает историю, про то как он (отец) дрался с огромным драконом верхом на медведе. Она смотрела в бездонную синеву ночного неба, что-то тихо напевая, изредка поднимала к нему ручку, что-то предполагая, и сразу же опуская её, словно догадки не оказались верными.
Ралоф неслышно подошёл к Герде, взял её ладонь в свою, сплетая пальцы в замок. Девушка незаметно вздрогнула. Она подняла взгляд солнечных очей и, увидев физиономию парня, расплывшуюся в довольной улыбке, кротко улыбнулась в ответ.
***

— А это зачем? — Ралоф сделал повязку из кусочка мягкой ткани на глаза Герды.
— Чтобы не увидела раньше времени, — усмехнулся парень. Он помахал рукой перед лицом Герды, удостоверяясь, что через повязку ничего не видно.
— Ну, и скоро мы пой… — Герда не успела договорить. Вместо этого она тихо ойкнула — крепкие руки подняли маленкое и хрупкое тельце над землёй, словно ветер подхватил пушинку. — Ралоф, отпусти! Я сама дойду, — смущённо прошептала девушка, но, вопреки своим словам, сжала в руках грубоватую рубаху блондина и положила голову на широкое плечо. — Я же тяжёлая!
— Тяжёлая?! — он тихо посмеялся. — Когда ты влюблённый придурок, то возлюбленная будет легче меча в сто раз! — он поцеловал смущенную до крайности Герду в висок. Из груди девушки желали вырваться множество перемешавшихся чувств во главе с недоумением. — Знаешь, мне лень придумывать отговорки, почему я несу тебя на руках, так что скажу прямо: я просто хочу это делать, и мне нравиться твой румянец.
Под мерное покачивание в руках на конце дня, наполненного заботами, потянуло в сон. Герда старалась побороть желание провалиться в дрёму. Она прислушивалась к тихим, немного пугающим шорохам где-то поблизости, приятному шелесту вечнозелёной хвои, почти неслышно шуршащей траве под ногами. Ветерок петлял между деревьев, ненавязчиво дотрагивался до миловидного личика, приподнимал каштановые прядки, которые изредка дотрагивались и щекотали улыбчивое лицо Ралофа. Пальчики ощущали всё ту же грубоватую ткань рубахи, которую от нетерпения и большого волнения девушка сжимала в кулачках. Герда несколько раз ругала себя за то, что рубаху Ралофа не разгладит ни один утюг, однако, она не спешила убирать рук и продолжала комкать несчастную ткань. Губы покраснели из-за нервной хозяйки, что кусала их. Всё было знакомо и неизвестно одновременно.
«Куда он несёт меня?» — лишь этот вопрос крутился в её голове.

— Я понимаю, прошло мало времени с твоего возвращения, но я люблю тебя всю свою сознательную жизнь. Ты можешь отказаться, но прошу, не делай этого. Я хочу прожить каждый момент своей жизни только с тобой. Просто не смогу без тебя. До сих пор не верю, что делаю это, — он опустился на одно колено перед девушкой. Она то краснела, то бледнела, понимая, о чём идёт речь. Герда не знала что ей делать: то ли испугаться, то ли прыгать от счастья. — Герда, ты… выйдешь за меня?
Ралоф протянул руку. В грубоватых пальцах было сжато маленькое серебряное колечко с небольшим круглым камушком сапфира посередине. Герда знала, что раньше это кольцо принадлежало матери Ралофа и Гердур. Знала также, что и кольцо в их семействе предаётся от матери к сыну, а когда последний решит жениться — дарит это маленькое украшение возлюбленной. Это являлось подтверждением серьёзности чувств жениха.
Девушка пару минут стояла в ступоре. Душа рухнула куда-то вниз вместе с сердцем, которое билось в бешеном ритме, норовя с каждым толчком выскочить из тельца. Пальцы рук мгновенно замёрзли.
Влага затуманила взор солнечных глаз. Она закрыла ладошками лицо. Плечи судорожно дёрнулись.
— Ты… Плачешь?! Если ты не хочешь, то не надо, я тебя не заставляю! Только не плачь, прошу! — Ралоф мгновенно поднялся с колен и прижал к себе Герду, трясущуюся в плаче. Она громко всхлипнула и сама обняла парня за пояс. — Я больше не заикнусь об этом…
Блондин не успел закончить своей речи. Герда без доли стеснения немного отстранилась от Ралофа, взяла за шиворот и рывком приблизила к себе. Мягкие губы грубо заткнули его, не давая вымолвить больше ни слова. Через собственнический поцелуй чувствовалась счастливая улыбка, хоть и слёзы не переставали идти и касались щёк блондина.
Герда скоро разорвала поцелуй и постаралась незаметно вытереть слёзы. Ралоф медленно открыл глаза и не мог насладиться этой картиной: кудрявый каштановый водопад волос прядками поднимался на волнах прохладного ветра, немного вздёрнутый носик забавно морщился, яркие солнечные глаза, казалось, горели оранжевым огнём, а пухлые губы расцвели в незабываемой улыбке и шептали самые сладкие слова, словно какое-то заклинание:
— Я согласна.

— Что случилось, Солнышко? — широкая шершавая ладонь легла на плечо. Даже сквозь грубый доспех девушка чувствовала его живое тепло.
— С чего ты взял? — она попыталась натянуть улыбку. Герда повернулась к Ралофу и положила на щёку, покрытую двухдневной щетиной, свою ладошку. Блондин накрыл маленькую ручку своей и ласково потёрся о неё.
— У тебя меняется цвет глаз, когда ты испытываешь очень сильные эмоции. Не знаю, с чем это связано, но они становятся похожи на оранжевое магическое пламя. Кислая мина и слёзы говорят мне о том, что тебе очень страшно и не хочется никуда идти, — Ралоф лёгкими поцелуями собрал маленькие бриллиантики слёз, которые Герда не успела незаметно смахнуть. Улыбка не могла не коснуться пухлых губ. — Дай я тебя обниму.
Руки нерешительно легли на девичий стан и притянули к себе хрупкую фигурку. Девушка бросилась в крепкие мужские объятия и обвила руками его торс, скрытый за сталью.
— Всё будет хорошо, Солнышко, слышишь? Не успеешь оглянуться — закончится эта треклятая война. Мы с тобой прибудем в храм Мары, а после — с друзьями и родными отмечать это событие в таверне. Ещё раз моргнёшь, и по нашему с тобой дому будут топать маленькие ножки, писклявые голоски задавать множество вопросов, ответ на которые мы с тобой и сами не знаем, а малыши будут по ночам лезть к нам с тобой в постель, потому что им приснились кошмарики, — Ралоф зарылся в каштановую макушку носом.
Герда ничего не ответила. Она лишь уткнулась лицом в широкое плечо и сильнее прижалась к мощному телу, скрытому за тяжёлой бронёй.

Пробравшись сквозь полчище спавших нордов, Герда и Ралоф добрались до главной палаты и без удивления заметили, что Каменный Кулак бодрствовал. Огромная фигура с медвежьим мехом на спине нависла над большой картой с разноцветными флажками. Мятежники вошли в палатку. Ралоф тихо кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание. Лучница и мечник выпрямили спину, руки расположили по швам. Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха и как гаркнула:
— Здравия желаю!
Воин подпрыгнул на месте от испуга. Он явно не заметил вошедших.
— Твою мать! Герда, это ты! У меня душа через пятки чуть сапоги не порвала! — Галмар нервно усмехнулся, вглядываясь в лицо, до боли в душе знакомое.
— Простите, больше не повторится, — она смутилась. Пугать нарочно своего полководца девушка не хотела.
— Ладно, не то суть. Хорошо, что прибыли пораньше. Сейчас ночь на дворе, отправляйтесь в палаты. Как проснётесь — бегом ко мне. Оба. А теперь марш отсюда.
Ралоф и Герда кивнули и вышли из палаты главнокомандующего. Они тихо похихикали, забавляясь реакцией своего полководца.

Над картой всё в той же позе стоял Галмар. Казалось, он вообще не сдвинулся с того места, на котором его вчера застали Герда и Ралоф. Рядом находились ещё двое в такой же, как и у Каменного Кулака, броне.
Первый, кого смогла разглядеть Герда, был молодой норд с золотистыми, коротко остриженными волосами; его губы были изогнуты в лёгкой улыбке; через правый глаз, радужку и зрачок которого покрывала молочная белизна, проходила толстая белёсая полоса шрама.
Вторым оказался мужчина. На вид постарше Галмара. Загорелое лицо обдуто нещадными морозными ветрами; карие глаза с лёгким прищуром смотрели на первого мужчину, будто было произнесено что-то смешное. Узкие губы с силой натянули на себя улыбку. Множество морщинок истязало лицо. Среди заплетённых в тугую недлинную косу волос цвета воронова крыла едва заметными серебряными ниточками терялась седина.
Герда немного нерешительно вошла в палату, так как дружелюбным видом офицеры были обделены. Она встала прямо, то и дело незаметно теребя край ткани, что оборачивала лёгкую броню.
Самый старший из всех присутствующих тоже встал прямо и сложил руки на груди. Взгляд карих глаз с ног до головы изучал Герду, будто старался найти какой-то подвох в девушке, а тихий, до дрожи холодный голос, что пробирает до костей, сказал:
— Не уверен, что молодая девица сможет чем-то помочь нам.
— Это то самое дарование, про которое ты нам рассказывал? — спросил одноглазый, переводя свой оживлённый взгляд с карты на хрупкую фигуру Герды. Он лёгким, беззвучным шагом приблизился к смутившейся лучнице. — Что такая очаровательная девушка забыла на стоянке мятежников?
— Нет, Хаук. С ней такой фокус не пройдёт, — ухмыльнулся Галмар.
— С чего такая уверенность, Галмар? — одноглазый улыбнулся и попытался приобнять девушку за плечи. Герда вовремя вывернулась из объятий и одарила одноглазого самым холодным взглядом, на какой только была способна. Молодой офицер громко сглотнул и сделал шаг назад.
— Хотя бы с того, что эта палата, — воин обвёл руками всё вокруг, — неподходящее место! Если ты так к ней неравнодушен, то комплименты делай, но в свободное от дел время, — рявкнул Каменный Кулак. — Наша задача дополнить и улучшить план по захвату Вайтрана, а не заигрывать с девицами!
— Понял! — одноглазый поднял руки в знак капитуляции, однако, губ его коснулась ухмылка, показавшаяся девушке противной.
— Это Хаук, — Галмар обратился к Герде, потирая переносицу. — Не обращай на его действия внимания. Он, конечно, раздолбай, но тактик из него хороший. А это Эйгон, — правая рука Буревестника указал на мужчину, руки которого до сих пор были сложены на груди, а губы изогнулись в кровожадной ухмылке. — Ветеран Великой войны. Обычно мрачен, как тучи над Морфалом, не переживай. Ну, да не суть.
— Пожалуй, соглашусь с тобой. Приступим, — Эйгон опёрся бедром о стол, который был накрыт картой с множеством клочков и бумажек, что находились по краям шероховатой бумаги.
— Это карта Вайтрана? — в ответ Герда получила утвердительный кивок. — Но чем же может помочь вам неопытная девчонка?
— Ну, знаешь, когда голова постоянно забита одним определённым планом, а день его исполнения всё ближе и ближе, то новая идея сможет навестить лишь в том случае, если её приведут за ручку, — усмехнулся Хаук, а после сменил тему, опираясь руками о столешницу: — Как известно, перед воротами в город есть ров с водой, а над ним мост, что поднимается и опускается на цепях при помощи механизма, который находится над этим мостом. Как только первый снаряд прилетит в город — мост на цепях поднимут. Нам нужен в городе свой человек, который не испугается, пойдёт на передовую и опустит его. Есть такие?
— Вигнар не пойдёт, — начал Каменный Кулак. — Он запрётся в доме и будет ждать конца сражения, а после выйдет к трону вальяжной походкой.
— Допустим, мы проникли в город, а там — если они там будут — уйма имперских солдат, вооружённых до зубов. Что мы можем предпринять? — задал вопрос Эйгон.
— Во-первых, катапульты. Некоторое количество солдат будет бегать и таскать воду, чтобы пожар не распространился на следующие дома, — Герда, охрабрев, сама для себя неожиданно вступила в разговор. — Во-вторых, большинство уйдёт на защиту Драконьего Предела и ярла Балгруфа. В-третьих, можно в город проникнуть в мирное время под видом путешественников или жителей деревень, дома которых сожгли драконы, а во время захвата — напасть на них изнутри. А в-четвёртых, почему вы уверены что там будет целый легион? Солитьюду самому нужно обороняться от наших войск. Подкрепления от императора им не ждать — большинство стоит на границах Сиродила для защиты от жёлтоза… — хотела она было сказать, но вовремя прикусила язык. — То есть альтмеров.
— А девочка права… — усмехнулся Каменный Кулак. — Но всё, что ты перечислила, уже учтено. Хотя… План о нападении изнутри?
— Можно взять некоторое количество лучников и расположить их на крышах домов, — предложила Герда. — Так же можно в город отправить мечников, один из которых опустит мост.
— Вот только вопрос: кто будет вести этот небольшой отряд? — спросил Эйгон.
Раздался громкий топот тяжёлых сапог, а после в большую палату зашёл запыхавшийся Ралоф. Лицо немного покраснело от быстрого бега в тяжёлой броне. Глаза с раскаиванием за опоздание посмотрели на двух старших полководцев, но только голубые очи разглядели хрупкую фигурку своей невесты, кончики губ дрогнули и немного приподнялись. Герда незаметно помахала ладошкой и улыбнулась в ответ.
— На захват также опоздаешь? — добро улыбнулся Ралофу Галмар и пожал ему руку.
— Никак нет!
— Правильно, не опоздаешь. Поведёшь в бой небольшой отряд.

— Я думал, ты за главного отправишь Хаука. Чем этот Блондинчик лучше нашего коллеги?
— Этот, как ты выразился, Блондинчик входил в личную охрану Ульфрика до происшествий в Чёрном Броде. Живым выбрался из Хелгена. Друзей среди рядовых много, а это значит, что за ним пойдут люди хотя бы из-за того, что уважают — это первое. Второе — он часто бывал в Вайтране, следовательно, город знает хорошо. И в конце концов под моим командованием у него не было ни одного проступка — почти идеальная репутация. Почему бы и не он?
— Ну, как знаешь, — нахмурив брови, ответил Эйгон. Хаук поджал губы.
— Нет, постой. Если ты считаешь, что Хаук подойдёт больше, то какой тогда обоснуй? Задирает нос и своих подчинённых стращает жёстко, за что его и не любят. Помнишь ведь тот случай? Конечно, дисциплина нужна, но не выщелкать же плетью бывалого война лишь за то, что он выпил три бутыли медовухи в обед… Даже для имперцев перебор. Доверие у меня к нему есть, с планом захвата Хаук знаком отлично. Только… Нет. Блондинчика я знаю как облупленного — никакой самодеятельности, всё выполнит согласно плану, но и людьми попусту рисковать не будет. Так что он и точка.
— Простите, — в разговор вмешался Ралоф, не понимающий ни бельмеса. — О чём вы?
— Ещё не о чём, — улыбнулся Галмар. — Если хочешь, можешь расспросить Герду. Нам нужно доработать один момент, — он посмотрел на двух других полководцев. Эйгон и Хаук кивнули одновременно, словно по щелчку. — Завтра в это же время. Смотри, не опоздай. А сейчас… попрошу вас всех покинуть палату, кроме тебя, Герда.

— Помнишь, — после минутного молчания начал воин, — как я назвал тебя другим именем в Корваньюнде?
Слова давались ему с огромным трудом. Каменный Кулак и сам не знал, почему завёл разговор об этом. Может, повлияли воспоминания о той единственной, что теперь не давала покоя и во снах, и наяву, потому что заполняла собой половину мыслей мужчины. Может, повлияла Герда своей схожестью с ней. Она вспоминалась Галмару нечасто… До того момента, когда воин увидел Герду. Аккуратная фигура, миловидное улыбчивое личико, немного неуклюжие, но милые движения, каштановый водопад кудрей, струившихся до пояса, яркие незабвенные глаза… Все эти признаки грубо кололи и щипали сердце при каждом взгляде на копию погибшей.
— Да, — тоненький голосок заставил внутри всё перевернуться. Даже голос не давал отвлечься от мыслей о ней ни на минуту. — Вроде Кайя.
— Да, ты права. Ты очень похожа на неё. Хочешь, расскажу, кем она была? — в ответ последовал быстрый кивок. Галмар ухмыльнулся и начал рассказ.