#туманное_прошлое #длиннопост

По просьбам трудящихся пилю псто про олимпиаду.

Началось это еще в девятом классе. У Воробья были серьезные проблемы с головой (не в плане психиатрии, а в плане физиологии - аукался перенесенный в 4 года серозный менингит), поэтому воробьиная мать повезла Воробья к своему старому знакомому-нейрохирургу в Военмед. А поскольку ехали не на три дня, предполагалось, что мы прошвырнемся еще и по вузам - так, с прицелом на будущее.
Не прошвырнулись.
Мы дошли только до одного вуза и одного корпуса - Университетская набережная, д.11. Все, что я помню с того первого посещения - это собственный афуй с высоких потолков, парадной лестницы и запаха - кофе, старая бумага и что-то еще, ни в одном другом университете, и даже в других наших корпусах так не пахло. И с завкафедры матлингвистики, который говорил с девятиклассницей, как с равной.
- Мам, - заявил Воробей после того, как вышел на улицу. - Я хочу здесь учиться.
- Раз хочешь, значит будешь, - пожала плечами воробьиная мать. - если действительно хочешь.
Воробей хотел. Воробей впахивал как не в себя. В десятом классе стал шестым по городу на литературе, но в команду на регион не прошел. В одиннадцатом - выиграл город и прошел на край.
Краевая олимпиада прошла как-то... не то, чтобы совсем легко, но и не очень напряженно. Попался хороший текст, спал нервяк после проваленного английского (да, в тот год Воробей писал ТРИ краевых олимпиады; английский запорол, литру выиграл, по истории стал призером), так что на крае было сложно, но терпимо. На разборе работ Воробей приятно офуел, когда почти все примеры приводились из его работы, и собственному первому месту не особо удивился.
А вот дальше началась жопа. Ибо к Всеросу готовить Воробья было некому. Слабая надежда была только на репетитора ака препода филфака городского вуза и сборник заданий прошлых лет. Воробей решал все, что попадалось под руку, качал культурный контекст, пытался прикинуть, чт попадется... и ему становилось все страшнее.
3,14здец начался после прилета в Москву и регистрации.
Нас было трое - Воробей и две десятиклассницы. Рядом с нами не было никого, кроме сопроводителя делегации. Наши родители остались за тысячи километров, и мы, в отличие от краевой олимпиады, не могли позвонить им с воплями "забери меня отсюда!!". Одно это било по по нервам наотмашь.
Нас поселили в Химках, в комплексе "Олимпийский" - ага, в той пафосной фигне. У Воробья, помнится, в голове билась мысль о том, что так должна была чувствовать себя Китнисс на Голодных Играх - одна, далеко от дома, среди пафоса и толпы соперников. Только вот у Воробья не было лука, а если бы и был, то ничем бы не помог.
А потом был первый тур. Анализ прозы. Огромный зал с потолками метров в десять, мраморная плитка на полу и стол. Стол стоит так, что до ближайшего соседа в любую сторону добрый метр - вперед метр, назад, влево и вправо. Рассказ на трех листах А4, тетрадка в 12 листов, еще одна - на черновик, бутылка воды, три ручки и... и четыре часа времени. И все.
Мне было плохо. Мне было очень плохо и страшно - от этого зала, от этих людей вокруг. Сказать, что я заставляла себя думать, вчитываться и писать, писать, писать - не сказать ничего; не думать, не вчитываться и не писать было нельзя, иначе весь предыдущий год летел коту под хвост.
После четырех часов писанины я помню только, что почти не чувствовала правую кисть. И свою истерику ака звонок матери с воплями "я днище, зачемясюдаприехала!!"
Второй тур - анализ стихотворений. Сопоставительный. Трех стихотворений. Тот же зал, тот же стол, те же тетради, ручки и вода. На этот раз - три часа. После первого часа мне поплохело, пришлось пожертвовать десятью минутами драгоценного времени, чтобы выйти в коридор и дойти до дежурного врача. Приступ стенокардии, упавшее в седьмое пекло давление - фигня война. Таблетку сожрали и обратно в зал, помирать будем потом.
Третий тур - тест на знание общелитературного и общекультурного контекста (задания типа "соедините композиторов с авторами стихов, на которые они писали романсы")- прошел в каком-то оцепенении. Кажется, мне было уже все равно, лишь бы это закончилось.
Это закончилось. На следующий день после третьего тура все делегации повезли на обзорную по Москве, а за Воробьем приехали родственники и увезли к домашнему пирогу с вишней халявному вайфаю и мелкой крестнице. Воробей врепя побега провел с пользой и даже немного выдохнул.
А еще через сутки повесили списки баллов. Фамилия. Код участника. Регион. И сколько баллов.
Воробей втыкал в список минут пять. Щипал себя за руку. Тер глаза. Пока не понял, наконец, что 119/150 - это действительно против ЕГО фамилии. И что эти три кошмарных дня, и адово пахалово последних двух лет были не зря. Что он. Это. Сделал.
Что Воробью не хватило пяти баллов до победителя, он узнал чуть позже.
Что Воробей стал первым за пять лет призером Всероса по литре от края и первым за двадцать лет - от города, он узнает, когда прилетит домой. К охреневшим минобру края, директору школы, учителям и дноклассникам.
Что Воробья возьмут на Университетскую набережную, 11 (пусть и не совсем на ту специальность, на которую хотел) без экзаменов, с одним дипломом олимпиады и аттестатом - он узнает летом.