— Ты в порядке?

— Однозначно. Хотя с тех пор, как ты заладил начинать с этого вопроса каждый разговор, у меня появилось ощущение, что ты ждёшь, когда я наконец буду «не в порядке».

Лёгкая улыбка и косой взгляд на лучшего друга идеально дополняют старательно разыгранную Торином безмятежность и, кажется, работают. Двалин не удерживает ухмылки сам, всё же отставляя свои подозрения в сторону, какими бы они ни были.

— Что ты намерен делать с мальчишкой?

— Ничего, — ответ и для самого Дубощита звучит чрезмерно безответственно, а потому гном поправляет себя. — Ничего, пока не услышу решения… охотницы.

Произнести её имя внезапно показалось слишком откровенным действием, грозившимся ошпарить едва остывшую кровь. Потому Торин его сглотнул, обозвав Рэйну по ремеслу. Всё утро прошло в попытках вернуть самому себе невозмутимость разума и возвращения тому контроля над телом. Но каждая мысль по-прежнему казалась неосторожной.

Двалин остался в своём несогласии непреклонен, глядя на Дубощита непонимающе, сведя густые брови.

— Он её племянник. Разбираться с ним — её обязанность.

Как мог, гном старался звучать холодно, желая убедить друга в правильности решения. Пусть Торин — король, Двалин никогда не покидал места ближайшего советчика и доверительного лица в жизни подгорного принца, даже когда судьба бесповоротно изменила ход событий и суть вещей. Они не были сильно похожи друг на друга. Напротив, различия их характеров приносили им неудобства по молодости, но не отдаляли их. И пронеся годы товарищества сквозь немыслимые повороты судьбы, оба знали, что доверяют друг другу куда сильнее, чем верят в сглаженную дружбу. Одобрение Двалина феноменом являлось крайне редким, однако к пониманию со своим верным другом Торин никогда не уставал стремиться и ценил то, когда получал. Был ли Дубощит близок к нему тогда — он так и не узнал.

Взгляд Двалина переместился куда-то за спину Торина, оттуда же раздалось хриплое:

— Кхм.

Сердце предательски ускорило бег. Обернуться пришлось себя заставить. Глядеть бесстрастно на её лицо заставлять себя казалось невозможным, но необходимым. Дубощит бессознательно отметил, что не слышал её шагов в который раз. Рэйна смотрела прямо и спокойно, хотя впадинки под глазами по-прежнему отдавали синевой. Но лорэнтка всё же устремила взор на Двалина, слегка нахмурившись, переведя взгляд обратно на подгорного короля.

— Надеюсь, не отвлекаю от чего-то важного… Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.

Двалин, хоть, скорее всего, и понимал, что обсудить с утра слоняющуюся за Бофуром рыжую проблему Дубощит пожелает самостоятельно, но всё же вызывающе дождался утвердительного кивка от Торина прежде, чем отошёл прочь. Напоследок сын Фундина зачем-то бросил «Как Ваше величество пожелает», что пробудило в Дубощите досаду, вынудив сжать челюсть. Однако Рэйна вдруг остановила гнома, отозвавшись:

— Относительно этой темы… Можешь передать и всем остальным, что данная деталь не несёт перемен. Это ничего не значит, поэтому не было озвучено изначально. Я бы хотел, чтобы отношение ко мне не потерпело изменений.

Двалин выслушал спиной и лишь хмыкнул, покинув обоих. Торин же разглядывал профиль девушки с удивлением, пока та не развернулась. Он зачем-то скользнул взором по её лицу вновь, беспомощно зацепившись взглядом за бледные губы и мгновенно пожалев об этом. Сглотнуть стиснувший горло ком было невозможным под уставшим взором глубоких глаз.

— Нет желания томить, — слишком хрипло, слишком надломано… Уже не было времени дивиться своему порыву приблизиться, коснуться руки, заверяя и утешая, ибо Дубощит едва пресёк свой шаг в её сторону. — Боюсь, у меня нет иного варианта, кроме как оставить Рэко при себе, пока мы не достигнем Эсгарота. Будь мы хоть на десяток миль вправо или влево… Я бы мог запихнуть его куда-то, мог бы послать весть друзьям… Но теперь это займёт слишком много времени, которым мы уже не располагаем.

С каждой новой секундой сознание затапливало его образами, что цепко обвивались вокруг напряжённых мышц, безжалостно вытягивая из Торина последние крупицы выдержки. Он понимал, что услышал едва ли слово из тех, что вылетели из её уст. Отвести взгляд от этих же уст оказалось труднее, чем отобедать в обители эльфов. Однако усилие оказалось совершенно напрасным — ни её глаза, ни шея, ни тонкие пальцы, ни петельки камзола не несли ничего, кроме будоражащих мнимых воспоминаний. Оставалось разве что глядеть на носы чужих сапог.

— Веришь или нет, он не доставит неприятностей. Рядом со мной он послушен, не то что когда меня нет… И на объём припасов не повлияет, я сам прослежу.

Лихорадочно не задерживая глаз ни на одной детали её образа, Торин наконец всё же рванул ускользающую нить разума на себя. Рэйна сцепила пальцы ладоней, нещадно те выворачивая, и смотрела на Дубощита заискивающе, почти тревожно. Торина ледяной волной прошибло понимание, что охотница ждёт разрешения. Дабы понять, на что именно, синеглазый король судорожно промотал обрывки пойманных фраз, собрав всю силу воли, чтобы сохранить рассудительный вид.

— Не имею ничего против, — сухо выскользнуло из горла.

В подёрнутых дымкой тёмных глазах мелькнуло явно не одно сомнение, однако Рэйна лишь молча кивнула. Дубощит понимал, что должен и, пожалуй, имеет достаточно «против» данной затеи, но на деле беспокоило лишь одно — эта бескрайняя опустошённость в чужом взоре.

Лорэнтка развернулась, вознамериваясь вернуться к отряду и спешным сборам в дорогу. Ноющий скрежет в клетке рёбер внезапно сменился глухим ударом; порыв окликнуть охотницу вырвался прежде, чем Торин задался вопросом зачем. Её имя повисло в воздухе, и девушка, остановившись, растерянно взглянула на него вполоборота. Но так и застыла, то ли не найдя сил окончательно обернуться, то ли не желая этого делать. Торин потерянно сделал два шага вперёд, намереваясь сократить расстояние куда сильнее, но понимая, ловя её загнанный взор, что сделать этого не посмеет.
Не посмеет и сказать, объяснить…
Да и как? Как рассказать?.. Нужно ли?..

Наглой ложью было бы заявить, что одобрение Дубощита принесло мне хоть каплю спокойствия. Я не желал ни думать над поведением подгорного короля, ни то понимать, ни принимать, впрочем, тоже… Благо, это было вполне реально. Хотя бы временно.

Всё утро Рэко был как никогда тих и послушен, следовал моим указаниям с дотошностью верного слуги. Хитрый мальчишка понимал, что вписаться в устоявшийся быт как можно глаже в его же интересах и явно задался целью не дать мне и повода придраться к его присутствию. И справлялся с задачей племянник, к сожалению, отлично. Аж челюсть сводило.

Как только понял, что остаётся в отряде на ближайшую перспективу, Рэко и вовсе повеселел, что лишь подстрекало меня хоть в чём-то племянника попрекнуть. Рыжий балбес явно не представлял, во что ввязался. Впрочем, сильно давить на тему наказания, стыда и ответственности я всё же не стал. Во-первых, сцен за последние события команда повидала достаточно. Во-вторых, куда эффективнее слов — действия, и Рэко своей жаждой разыграть прилежного родича сам подкинул мне идею.

Для начала я всучил племяннику свою походную сумку. Рэко обрадовался, скорее, моему мирному вниманию, чем ноше, но поклажу принял с радостью. Впрочем, радость эту сдуло с лица мальчишки, стоило сумке оказаться в его руках. С невозмутимым видом подтянув на его плече слишком длинный для Рэко ремешок, я хлопнул того по спине, выталкивая вперёд.

— Шагай, — с усмешкой кивнул я в сторону дороги. Племянник лишь упрямо вцепился в широкую лямку, послушно направившись следом за отрядом.

Поначалу мальчик упёрто имитировал королевскую осанку. Через минут пятнадцать отчаянно сдался, потянувшись к земле за своей поклажей. По походке было понятно, что ноша ему тяжела, однако желание проучить Рэко было сильнее сочувствия. Впрочем, созерцание усилий и пыхтений племянника со спины то и дело грозилось разжалобить меня. Хорошо, что меня отвлекли. Около часа после выступления команды в путь, чуть отстав от остальных, ко мне присоединился Кили. И, признаться, за прошедшие дни я успел знатно заскучать без его общества.

— Мне кажется, я так и не видел Вас вчера, после того, как Вы отделали брата, — беззаботно молвил Кили, даже не представляя, что выбил у меня землю из-под ног всего за мгновение. Кровь хлынула к лицу, обжигая изнутри от кончика носа до самых ушей.

— Я… Да, я ходил… Ходил вокруг лагеря… — хрипло посыпались из уст оправдания, которые необходимо было быстро и жёстко закрепить чем-то логичным. — Мне не нашлось занятия на месте.

Я глянул на Кили, с досадой заметив, что тот заинтересовался моей необычной реакцией, и живо принялся метаться в поисках новой темы для разговора.

— А кто, к слову, нашёл Рэко вчера?

— Ори и Дори, — живо отозвался кареглазый гном. — Они сторожили припасы… Дори притащил мальчика в лагерь, сказал, тот на него свалился с дерева. Мы его приняли за вора… — слегка виновато добавил Кили, — но потом Балин указал на его уши, и Ваш племянник сам заговорил.

«И наговорил достаточно…» — мысленно буркнул я, вслух только хмыкнув.

— Почему Вы не сказали? — вдруг спокойно спросил Кили, заглядывая прямо в глаза скорее с интересом, чем с недоумением. Впрочем, вспоминая о временной краже моего дневника руками младших Дуринцев, я понимал его состояние — назревающее любопытство, видимо, изгрызло юношу изнутри. И не только его. Словно невзначай замедляя свой шаг, Фили последовал за младшим братом, шустро присоединившись к нам, но до поры оставаясь безучастным.

— Что, по сути, меняет эта новость? — наводяще спросил я Кили. — Разве ты жаждешь мне кланяться? Или отягощать формальностями разговоры? Я сомневаюсь… К тому же, мне подобное обращение также не принесло бы удовольствия.

— Но почтение, доверие…

— Ты не испытывал уважения ко мне до вчерашнего дня? — не удержал я смешка.

— Нет, конечно нет… — неловко улыбнулся гном, явно теряя свой аргумент.

— И доверие, и учтивость я предпочитаю заслужить, — окончательно пояснил я мысль. — Так они становятся куда дороже.

— А почему не носите золота или серебра? — Фили всё же обратил на себя внимание.

— У нас в краях не добыть ни то, ни другое.

— Можно купить, — деловито продолжал рыжий гном.

— Зачем? В чём смысл блестящего металла? Им ни проткнуть, ни ранить, ни защитить. Его лишь можно вешать на себя и всласть греметь, дабы ни один встречный не усомнился в широте моего кармана и не упустил шанса меня обобрать.

— Истинные короли… и королевы носят золото.

— Это не ответ на мой вопрос.

Обычаи не требовали от детей возраста Рэко умений обращаться с каким-либо оружием, однако отказаться от начатой игры и позволить племяннику безделье я не смел. Потому Рэко смирно последовал за мною и мистером Бэггинсом, стоило нам покончить с ежедневными поручениями.

Бильбо, к слову, радовал прытью и желанием освоить новые приёмы. Вспоминая наш первый пробный поединок, полный неловкости с обоих сторон, я удивлялся темпу хоббита, который теперь с энтузиазмом вопрошал о преимуществах наклона лезвия и пытался складывать односложные движения в стройную схему. Казалось, Бильбо не желал останавливаться вовсе, поскольку стоило мне запыхавшись объявить, что на сегодня, пожалуй, хватит, мистер Бэггинс умудрился расстроиться.

— Знаю, что утомляю своей медлительностью…

— Медлительностью? Бильбо, ты меня не утомил, ты меня вымотал! — развёл я руками, не понимая, как хоббит не видит моих попыток отдышаться. — Ты преуспел и стал очень резв. Потому на сегодня и вправду довольно, а то растеряешь пыл.

Явно подивившись комплиментам, Бильбо всё же сдался, сложив клинок в ножны.

— Будешь продолжать с ним? — кивнул хоббит в сторону Рэко, всё это время наблюдавшего подле широкого ствола с неподдельным восторгом.

Утвердительно хмыкнув, я мысленно рассмеялся, понимая, что все возможные наставления племяннику не будут и близко походить на продолжение наших с Бильбо занятий. Мистер Бэггинс спросил, остаться ли ему, чтобы так же смиренно наблюдать со стороны, явно в воображении рисуя моего рыжего шалуна ловким умельцем, знатно меня этим повеселив. Я не имел ничего против компании Бильбо, однако на данный момент жаждал провести время с племянником наедине.

Само собою, заявлять об этом хоббиту я не стал. Лишь намекнул Бильбо на отсутствие у гномов всякого великодушия, когда дело касается еды, уповая на единственную схожесть между хоббитами и гномами, которую я за всё это время углядел. Для тех и других неотъемлемой частью быта являлся сытный приём пищи, причём не единожды за сутки. И моя невинная манипуляция сработала — Бильбо как очнулся ото сна. Засуетился, явно вспомнив объёмы аппетита наших друзей и совершенно несоответствующие таковому объёмы оставшихся припасов, и спешно направился в лагерь, пообещав позже вновь побеседовать.

А Рэко буквально подлетел ко мне стрелою.

— Ты будешь учить меня? — искорки в его глазах откровенно мешали мне не забывать, как я злюсь на племянника за его буйный нрав.

— Я попытаюсь… — отведя глаза от юноши, я оглядел местность. — Найди нам по крепкой палке, не тонкой, как прут, но и массивную жердь не бери. И даже не гляди на меня так! На истинное лезвие можешь не рассчитывать!

Поиск подходящих коряг занял куда больше времени, чем я ожидал. А главное — оказался бессмысленным.

Данная попытка обучения не являлась первой и проходила по уже заученному плану. Рэко не справлялся ни с равновесием, ни со стойками, ни, собственно, с дурацкой палкой. Он злился, быстро терял терпение и оттого оступался и ронял импровизированный клинок всё чаще, я же отставлял свою корягу в сторону и не без скептицизма начинал сначала.

В отличие от большинства народов, моя культура не обязывала юных лорэнтов вставать в ряды охотников в каком-либо определённом возрасте. Стойкие традиции следовали после, когда будущий воин уже осваивался с тем или иным оружием. За редчайшим исключением, коего я за своё правление не повстречал и лишь слышал о подобном от старших, молодой лорэнт справлялся с задачей обучения к совершеннолетию. Справлялся, естественно, не в одиночку.

Наставником становился не каждый. Никто не обязывал отца поучать сына, и, если родич считал нужным вверить ребёнка совершенно постороннему бывалому охотнику, то не являлось постыдным. У меня не было учеников до Рэко. Корона не давала приоритета, освобождающего от наставничества, но и не обязывала к таковому. Я понимал, что однажды должен взять хоть одного, как охотник, попросту уважающий внимание к юному поколению. С появлением племянника необходимость отпала сама собой.

Но, знают Айнур, как же плохо шло у Рэко с этим делом!

Каждая такая попытка, начиная с самой первой, завершалась на стадии типичных знаний, которые не усваивались и не закреплялись. Я не торопил и не давил на племянника, понимая, что он в самом деле ещё очень юн и в спешке нет необходимости. Однако большинство ровесников Рэко уже осваивали конкретный вид орудия, и это явно подстрекало племянника их догонять. Вот только толку не было.

Порывистость и нетерпение лишь всё усугубляли. Я устал рассказывать ему об индивидуальных особенностях и личных качествах, видя, что мне внимают, но не слышат. И в какой-то момент попытки наставничества превратились в ритуал, к которому Рэко стремился куда радостнее меня, несмотря на то, как закономерно с каждым разом уменьшалось его терпение.

Я видел, что юнец не готов. Но останавливать его словами виделось мне бессмысленным, и я позволял племяннику пробовать вновь всякий раз. И каждый раз спокойно прекращать, когда всё становилось очевидным.

Но на сей раз всё было иначе. Мы были не дома, а посреди северных просторов помрачневшего Рованиона, где Рэко бы пригодились хоть сколько-нибудь сносные умения владеть мечом. Или луком. Или кинжалом. Пожалуй, отсутствие всякой подготовки племянника к боевым действиям являлось главной моей головной болью. Потому понять, что с последней нашей тренировки, произошедшей месяцы назад, ничего не изменилось, было до суровости больно.

— Всё, довольно. Довольно! — несдержанно выхватил я у племянника палку, едва он замахнулся той на свой же затылок. Отбросив корягу прочь, я раздражённо выдохнул. — Твои движения всё так же далеки от того, чему я тебя учил… Мне даже кажется, что ты нынче особенно неповоротлив.

Раздосадованно оглядев Рэко с ног до головы, я добавил:

— Ты словно стал тяжелее…

Но на свой отчитывающий упрёк я не встретил привычной обидчивости. Напротив, на лице племянника вдруг мелькнула тревожность. Заметив, как Рэко сжал челюсть, я нахмурился, оглядев его вновь.

— Так мне не кажется? — не дожидаясь ответа, я мрачно потребовал: — Выворачивай карманы.

Рэко неожиданно попятился, упрямо вперив в меня взор, и я почувствовал, как внутри со звоном разлетелась на осколки чаша терпения. Я кинулся следом, хватая мальчишку за локти, и под одинокий вопль и дюжину брыканий принялся рассерженно вытряхивать из-за пазухи племянника ошеломляющее количество барахла.

— Ох, во имя Валаар!.. — простонал я, оглядев образовавшееся на траве нагромождение ножей, кинжалов, игл, шнурков, звенящих и шуршащих мешочков, расписанных клочков бумаги… Рэко вырвался из моих рук, принявшись спешно рассовывать свой недо-арсенал обратно по карманам. — Объясни мне, зачем? Ты же не умеешь обращаться и с половиной из этого!

— Неправда, — буркнул Рэко, вызвав у меня нервный смешок.

— В самом деле? Про оружие промолчу, но иглы тебе для чего? Их надо смазывать, и я не припомню, чтобы ты хоть немного знал, чем и для чего… А это ещё что?

В охапке данного добра в руках племянника мелькнула неестественно яркая тонкая цепочка, оборвав мой поток негодования. Не узнать её я не смог бы ни при каких обстоятельствах. Резким движением поймав кисть Рэко вновь и вытянув вперёд, я безмолвно потребовал разжать пальцы, чему племянник уже не стал противиться. От потрясения из головы исчезли все слова возмущения, когда в детской ладони показалось тонкое лезвие яркого светлого металла.

— Рэко… Ты что наделал?..

Едва отойдя от потрясения, я взял древнейшее достояние своих предков в собственную руку. Нет, совершенно миниатюрный кинжал не предназначался для боя, но носил куда более важное назначение. Подобно короне, тот вручался будущему правителю в день коронации и являлся символом силы, но на практике таковой не наделял. В связи с чем причина, по которой Рэко вынес старейший артефакт за пределы наших границ, была для меня сокрыта.

Видит Айнур, я собирался наконец её выяснить, когда издалека послышались отвлекающие треск и топот. Насторожившись и напрягая слух, я тревожно глянул в сторону. Наспех запихнув обнаруженный клинок в один из карманов камзола, я подтолкнул племянника к широким стволам деревьев.

— Лезь наверх, живо!

Не было времени уточнять, слышал ли он то же, что я, но указанию Рэко последовал мгновенно. Последовав за ним и резво забравшись на густую ель повыше, я примкнул к стволу, всматриваясь в просторы леса. Опасения мои быстро оборачивались реальностью — спустя несколько минут вдалеке показались морды варгов. Однако вскоре стало ясно, что на сей раз по свежим следам нашей компании шли отнюдь не разведчики. Всё та же стая орков, подбитая огнём Гэндальфа и явным безостановочным спуском с гор, выползала из темнеющих гущ всем своим числом. Кровь моя леденела с каждой секундой.

— Иди обратно, — шепнул я племяннику.

Он взглянул на меня напуганными широко распахнутыми глазами, вынудив сердце сжаться. Как же не хотелось мне подвергать его опасности! Как же далеко от здешних мест и злоключений он должен быть!

— Иди поверху, будь осторожен, но торопись.

Собственную панику пришлось проглотить. Заткнув за пояс Рэко один из своих заточенных ножей, я как можно тише развернул остолбеневшего юнца в сторону нашего лагеря.

— А ты?.. — потерянно шепнул он, наблюдая, как я осторожно спускаюсь ниже к земле. Не став отвечать, я только повторил указания и как можно спокойнее кивнул в сторону привала. Дождавшись, пока Рэко всё же двинется по ветвям в путь и в густых кронах начнёт пропадать его хрупкий силуэт, я спустился ещё ниже.

Варги подползали к месту моей засады, грозясь вот-вот отыскать в спешке брошенные нами на земле вещи Рэко. Так и случилось. Находка вызвала у стаи взбудораженное оживление, между деревьев понеслись шипящие команды. Затаив дыхание, я ждал их действий и, к величайшему моему счастью, они с ними не спешили, что давало Рэко дополнительное время.

Но вот со стороны раздалось глубокое властное полу-рычание, и тело на миг онемело. Ещё не видя Бледного орка, я цепенел от его присутствия. Резкие короткие приказы ударялись о землю, валуны, кору деревьев и эхом уносились выше, пропадая в густой кроне. Чёрное наречие скрывало от меня смысл команд, но я понимал, что скоро пойму их назначение.

Выбор у меня был невелик — можно сказать, что его и не было… Как только стая двинется дальше, необходимо было что-то делать, дабы их отвлечь, и множество вариаций в этом плане у меня также не имелось. Как бы помогли лук и стрелы, если бы только были при мне! Однако располагал я лишь своими парными мечами да несколькими кинжалами.

«Что же, значит, практиковаться буду в метании ножей…» — тоскливо подумалось мне прежде, чем время вышло.

Приказное рычание оборвалось, и первый варг сорвался с места. Я схватился за кинжал, и в следующий миг тот удачно засел в раздутой голове наездника, который свалился с громадного хищника. Стая засуетилась, варги принялись драть стволы деревьев, ища источник угрозы, и я предпринял попытку устроить хаос.

Быстро меняя позиции и перескакивая с дерева на дерево, я не жалел ни ножей, ни отравленных игл. Первое время уловка работала, позволяя мне потешаться над слепым гневом взбесившейся стаи. Однако веселье рассыпалось, стоило мне расстаться с последней иглой. К данному моменту орки уже начали во все стороны пускать собственные отравленные стрелы и обстановка накалялась. Я затих, стремясь надавить на вряд ли имевшееся у детей Моргота чувство затравленности.

Одно напряжённое мгновение сменилось другим. Поток стрел прекратился. Потоптавшись ещё немного вокруг деревьев, по которым я кружил, стая, видимо, решила, что одна из стрел всё же нашла неразумного нападающего. С гулким рычанием натасканные варги описали последний круг по уже затоптанной местности, и стая явно собиралась двинуться дальше.
****

Отвлекающий гомон вынудил глянуть вниз и обнаружить, что стая продолжила путь. Несдержанно выдохнув, я сглотнул. И шагнул с ветки вперёд.