звучит голосом Елены Фроловой

«Кто жаждал быть, но стать ничем не смог».

Я ради вас выбирал несовременную поэзию. Могу из современной написать

вырванные лёгкие летят из груди.

недобрая тяжесть чудовищных рёбер.

люцифер ни в чём не виноват — в самом жутком виноваты люди.

его радары врут, его зенитчики спят,
ему никто не в силах помочь.

каждый сделанный вдох — истерика.

человек измерим не пройденным —
человек измерим потерянным.

потому что нет мира с ножнами.

камера пыток на краю совершенного мира.

все дороги ведут на кладбище, а не в рим.

morituri te salutant.

звери рассудка страшнее живых.

я не знаю, куда идти и чего искать.
я — красивейший замок из высохшего песка.

вы меня видите, а внутри я пуст.

я не думал бежать, потому что я верил снам.

безликий человек в пустой комнате.

мир в ноябре состоит из одних надгробий,
я всю неделю беседовал с мертвецами. 

потолок протекает от крови (кого я убил?)

теперь же — холод, тьма и пустота,
вина и боль мне дружно дышат в спину.

за спиною моей трупы обращают глаза ввысь.

снисходительное презрение центуриона, вбивающего колья в запястья Христа.

my Captain lies, fallen, cold and dead.

мой сон сбывается — чем дальше, тем страшней.

потому что пространство сделано из коридора
и кончается счётчиком.

безумный маятник, разрушающий сам себя.

не человек – безжалостное Зло, закрытое у рыцаря под грудью. и это Зло выламывало прутья, и клетка тонких рёбер шла на слом.

мы ослеплены, мы не чувствуем друг друга по запаху, по ощущениям. мы проходим мимо и не узнаем своих.

тёмной птицею в сердце входит новая осень.

мне стали сниться вещие кошмары.

нелюбимые дети остывших гнёзд.

если я разобьюсь,
кто спасёт меня?

а во мне соцветья пускала тьма.

и пустота из глазниц текла.

я не знал, что все герои
попадают в ад.

у него было имя, но он его потерял, музыкант был – а стал расходный материал.

японская ничья: один удар по шахматной доске, и фигурки летят к чёрту.

рыба с чужим человечьим лицом.

мои хромающие истины.

ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.

а крыши видели закат,
и стены помнили войну.

не пиши мне "люблю" — я не стою подобных слов.
моё сердце — не камень, но всё же идёт ко дну.

ничто не больно — боль имеет грани, и ты свой срок исправно отболел.

most days you rise and start to fade
'cause no one loves you.

and now that we're dead we've learned how to live.

она не только совершенно искренне мертва, но и абсолютно точно совершенно искренне мертва.

оставаться в живых — непростая работа.

you have no pulse nor will.

с этим надо родиться,
чтоб внушать отвращенье судьбе.

печальный след мёртвой страсти.

сам себе загадай, сам себе ответь,
нужен ли опыт смерти твоей душе.

захотел я уйти в себя — а там никого.
переломано всё, будто после большого погрома.

питаться чужими снами, давясь кровавым куском.

вот,
держи моё тепло.
в рот засовывай и жуй.

fugit irreparabile tempus.

now i'm saying all these phrases to a broken bathroom mirror.

вот и всё, что останется после меня.

я надоел? так бери и выкинь.

ведь кто-то же должен гореть.

обезображенные сердца на ринге времени. (Это текст песни Mylene Farmer)

и любовь разрастается и гниёт.

не человек, а двуногое бессилие.

nomina sunt odiosa.

рвал его горло тупыми клыками хмельной тоски.

верно, тогда ты будешь чего-то стоить, мёртвое тело на троне оденут в шёлк.

человек в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасают от распада.

у меня пустота, паутина в груди, дыра.

это не смерть — это просто встали часы.

но не услышат и не помогут мёртвые боги.

the king is dead in a town of broken dreams.

am i what you want or who i had to be?

и катятся
катятся деньги
катятся по полу деньги.

да будет смерть всезвучна и полна.

холодные туши громадных немых кораблей.

carthago delenda est.

Terekhovskaya
Гумилев на мой вкус немного манерный (как и все акмеисты, впрочем), но поэзия это настолько интимно...

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
...
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

О Русь, ужель не слышишь эти звуки
И, как Пилат, свои умоешь руки?
Ведь это кровь из сердца твоего!

Презренье к ближнему у нюхающих розы
пускай не лучше, но честней гражданской позы.
И то, и это порождает кровь и слезы.

С места, кажется, могу цитировать Превера. Очень его люблю, но да, переводной.

Terekhovskaya
Я не знаю французский, так что восторги разделить не могу.

Cogita
GlazGo
ТС, кажется, уже задолбался писать "ОДНУ строчку"