сказала мне леди Сесили, — а вы молодцы! Что там с монастырем и миссией? Мой сын сказал, что отправил отчет в Рим.

— Я дала разрешение на основание монастыря, — ответила я, — и хочу помочь деньгами. Нужно многое закупить. Вроде бы, на соседнем большом острове есть железо, но его не просто добыть. Так что пока все придется отправлять из Англии. И они там очень скучают по нашей еде.
Леди Сесили важно кивнула.
— Я сделаю вклад в этот монастырь, — сказала она, — это очень хорошее дело.
— Благодарю вас, миледи, — улыбнулась я, — ваша помощь для меня много значит.
Понятно, что наша с Энн, скажем так, свекровь хочет обеспечить себе заупокойные молитвы, но то, что она выбрала для этих целей монастырь на моем острове, тоже кое-что значит. Она тут и в первых рядах тех, кто осваивает новые земли, окажется, и мне поддержку выкажет. А это хорошо.

а мне пригласила к себе леди Сесили.
— Я скоро умру, — начала разговор она.
— Хотите, я попрошу Дика, чтобы он посмотрел? — тут же предложила я.
Она покачала головой.
— Я давно живу и устала от жизни, — сказала она, — да и лекарства от смерти еще не придумали. Не стоит гневить Господа, цепляясь за этот мир, он и так был очень щедр ко мне.
Мы немного помолчали. Служанка подала вино и сладости и ананасовый ликер из Болтона.
— Ты же понимаешь, что я не хотела тебя убить? — неожиданно спросила леди Сесили.
— Вы о маковом отваре в вине, миледи? — переспросила я. — Конечно, понимаю. Вы не хотели, чтобы я сбежала, и не знали о возможных последствиях.
Она поджала губы.
— Мой сын хотел, чтобы я перед тобой извинилась, а потом сказал, что ты отказалась от этого. Что не хочешь моего унижения.
— Мне это было не нужно, — ответила я, — вы не обязаны любить меня. Но вы мать мужчины, которого я люблю, и бабушка моего сына. И с этим ничего не поделаешь.
— Как и с тем, что мой сын любит тебя, и что ты мать моего внука, — тихо проговорила вдовствующая герцогиня в праве королевы, — я все-таки хочу извиниться перед тобой.
— Спасибо, миледи, — ответила я, — я давно вас простила.
— Энн — хорошая жена для короля, — продолжила леди Сесили, — а вот жена Эдварда… Та любила ткнуть всех в нос своей короной, хотя понятия не имела о многих важных вещах. Ничего, муж отплатил ей за все — изменами и пренебрежением. И осталась она без ничего. А ты не такая, хотя тоже незнатного рода.
Я улыбнулась. Надо же, она сравнивает меня со своей невесткой.
— Глупо устраивать войну в кругу семьи, — заметила я, — а минутное торжество из-за чьего-то унижения не стоит возможной многолетней вражды.
— Да, — согласилась леди Сесили, — это так.
Все-таки жалко, что она умирает. Без нее что-то уйдет из нашей жизни. И это не только контроль за строгим следованием церемониям.
Не знаю, что она чувствовала, когда Эдвард расправлялся с ее родней, как пережила смерть Джорджа и Изабель. А ведь до этого были головы ее мужа и сына, надетые на колья. Голову герцога Йоркского, бывшего Лорда-Протектора и наследника престола, глумливо украшала бумажная корона. Довелось ли ей пережить насилие, когда в замок Ладлоу ворвались сторонники Ланкастеров? Я была уверена, что об этом упомянул Дикон, когда говорил нашему сыну, что не смог защитить свою мать. Она потеряла почти всех, но хоть младшего сына и нескольких внуков мы ей спасли.
Она тихо ушла через неделю после этого разговора. Просто не проснулась. Согласно завещанию, ее похоронили рядом с мужем, положив в гроб запечатанную индульгенцию, которую она давным-давно испросила у папы. В чем она каялась? Какой грех отмаливала? Кто знает…
Все свои земли она завещала Ричарду. Крупная сумма денег была отложена для монастыря на моем острове. Большая часть драгоценностей отошла Энн, а мне досталось потрясающей красоты ожерелье из ажурных золотых пластинок, украшенных по центру драгоценными камнями. Даже представить страшно, сколько оно могло стоить. Королевское ожерелье, достойное «гордячки Цисс». И королевский подарок.
— Я не смогу его надеть! — пробормотала я, когда мне передали шкатулку с ним.
— Думаю, маме было бы приятно, если бы ты иногда надевала его, — ответил Дикон.
Пришлось пообещать носить.

Из обители Болье пришло известие о смерти бывшей королевы. Похоже, что больше всего ее подкосили обида и злость. Люди частенько сравнивали двух братьев-королей и их королев. Надо ли говорить, что Эдвард по всем статьям проигрывал Ричарду, а Элизабет — Энн. Да и ко мне англичане относились с большой симпатией, ведь мы с сыном лечили людей. Все дети Дикона пользовались большой популярностью, как, впрочем, и племянники с племянницами.

Похороны и траур это всегда грустно, но жизнь продолжалась.

Это был настоящий дурдом. Все вертелось, крутилось. Все время что-то происходило. Ужас просто! Сообщили о беременности Лукреции. Кэтрин отправилась в Рим. Очень оперативно прислали портрет Шарлотты. С ума сойти можно. Как бы выскочить из этого беличьего колеса! Иногда хотелось забиться в угол, зажмуриться и заткнуть уши. И, похоже, не только мне.

Король Наварры предложил нам женить Джона на своей сестре Шарлотте. Я смутно помнила, что в прошлой реальности, ей достался Чезаре Борджиа. <...> Это могло быть интересно.
Джон ко всему этому отнесся с полнейшим пофигизмом.
— Надо, так женюсь, — пожал он плечами, — только надеюсь, что жена будет не очень страшная.
Дикон даже малость обалдел. Нет, с одной стороны его порадовало, что сын не устроил демонстраций, с другой же, такое наплевательское отношение несколько настораживало.
— Тебе действительно все равно? — спросил он.
Джон еще раз пожал плечами.
— Да у меня столько дел, что мы разругаться просто не сможем, — пояснил он свою позицию, — а к делу ее быстро пристроят, скучать не придется. Ну, а если вдруг страшная будет, то как мне с ней… В общем, пап, если ты считаешь нужным, то пусть приезжает.
Мы с Энн даже дара речи лишились. Это как же у нашего романтика такой практичный пофигист уродился? И ведь росли все вместе. Откуда что берется?
Но гороскоп мы заказали, в любом случае не помешает.
— Джонни, — осторожно спросила я его, — ты серьезно? Мы тебе счастья желаем. Да и принцесса всего самого лучшего заслуживает.
— Так как у вас с отцом, у меня точно не получится, — ответил он, — мне бы чего попроще. Но обещаю принцессу не обижать.

мы привезли с собой детей, которых отбили у работорговцев. Среди них есть христиане, а есть и те, кто о себе ничего не помнит. Их готовили для продажи в гаремы. Не бросать же.
— Вы правильно сделали, — тут же сказала Энн.
— Да, — кивнул Дикон, — мы позаботимся об этих несчастных. Это мой долг, как христианина и короля.
Похоже, что у нас будет приют, но я только за. Эти дети, кем бы они ни были, заслуживают лучшей доли, чем стать секс-игрушками. Конечно, какое-то время они жили бы в роскоши, но как только повзрослели бы, их судьба была предрешена. Да и коротка жизнь у таких бесправных обитателей гаремов.
Архиепископ Кентерберийский и епископ Лондона кивнули.
— Это богоугодное дело, лорд Малфой. И оно зачтется вам с лордом Поттером. Я сейчас же распоряжусь, чтобы детей разместили в убежище при Вестминстерском аббатстве и обеспечили всем необходимым.
Вот и дело для Энн, а возможно и для Гермионы. Очень достойное приложение сил и средств.

— У дамы Гермионы теперь такое важное дело, — сказала я.
— Да, — кивнул аббат, — бедные дети. Всякое в жизни бывает, на свете хватает грешников, но вот так невинные души уродовать — это против всех божеских и человеческих законов идти. Мы всей братией молились за исцеление душ этих детей. И во многих других монастырях и храмах тоже молебны прошли.
— В Писании сказано, как Христос заботился о детях, — вздохнула я.
— Именно, дочь моя, именно. И я о том же в проповеди сказал. И епископ в Йорке тоже.

Дама Гермиона хочет и о других сиротах и детях бедняков позаботится. Очень достойное дело.
Понятно, что дети вырастут, а приют останется. Мир так устроен, что в нем всегда будут нищие и голодные, как и никому не нужные дети. Пусть лучше получают образование и старт в жизни, чем идут в криминал и на панель. Всех не спасешь, но хоть кто-то шанс получит. Гермиона с ее отличной памятью и возможностью пользоваться Омутом Памяти лучшие наработки из будущего привлечет. Да и собственные у нее точно имеются, как и приличный опыт. Так что из скромного приюта Энн вполне может получиться очень серьезное и уважаемое учебное заведение.

Энн во все это не вникала, она занималась своим приютом, для которого Дикон выделил землю. Там строили удобное здание, а Гермиона согласилась разработать Устав и программу обучения.
— Эти дети ни в коем случае не должны чувствовать себя вещью, Ваше Величество, — говорила она, показывая свои записи, — ведь для того, чтобы они оставались покорными игрушками своих хозяев, из них выбивали все. И в первую очередь — достоинство. Вернуть им его будет непросто. Они должны снова почувствовать любовь Господа и научиться доверять людям. Думаю, что придется работать с каждым по отдельности. Так можно будет и способности выявить. Вдруг найдем талантливых ученых или художников? Да и просто образованные люди пригодятся и в Англии, и в Атлантиде.
— Да, — Энн внимательно изучала записи, — тем, кто поедет в Атлантиду, можно будет дать подъемные и приданое побольше, чем тем, кто останется в Англии. А учителей вы где найдете?
— Братья-доминиканцы обещали помочь, — ответила Гермиона, — у них большой опыт по организации школ. Хотя дети с такими душевными травмами к ним раньше не попадали. Я уже обсуждала с ними свою программу, они согласны сотрудничать.
Ясно, что братья-доминиканцы больше слушали Снейпа, но Гермиона — это серьезно. И Устав Королевскому Совету будет представлять она. Удачи ей. Я верю, что у нее все получится.

Наконец я отловила Гарри и смогла задать интересующие меня вопросы. Мой друг тяжело вздохнул и по старой привычке взлохматил волосы.
-Тяжело, — ответил он, — даже не знаю, что делать. Мне очень жалко Ала, но чем я могу ему помочь? Ведь на момент, когда я провалился в прошлое, его и на свете не было. Я и женат не был, учился, разбирался с делами. Не знаю, как я умудрился на Джинни Уизли жениться, но дело не в этом.
— Ты для него чужой человек с внешностью его отца, — сказала я.
— Да, — кивнул Гарри, — я сразу ему все объяснил. Сказал, что раз уж у нас есть общая кровь, то я о нем позабочусь. Научу чему надо, введу в этот мир. Предложил помогать нам с Драко, разумеется, полностью обеспечил. А он… А тут еще и Джеймс с Барбарой.
Джеймсом и Барбарой звали детей Гарри. Я была крестной его дочери. Сына крестил Драко. Бедный Альбус Северус еще и в любящую семью попал, где ему не было места.
— Может, его в Мортленд отправить? — не очень уверенно предложила я. — А то еще выкинет что-нибудь?
— Да, только это и остается, — печально согласился Гарри, — вся надежда на Саймона и Гермиону. Но как же это все…
«Грустно, неправильно и даже противно», — продолжила про себя я. Другой Гарри, в которого наш так и не превратился, оказался очень плохим отцом. А расхлебывать нашему. Такова жизнь, ничего не поделаешь.
— А у Драко как дела? Не знаешь?
— Тоже тяжело, — ответил Гарри, — ты же понимаешь. Скорпиус тихушник, как и Ал. И тоже к жизни не приспособлен. А тут такой удар. Он быстрее понял, что они фактически убили всех своих близких, теперь винит себя. Был бы религиозным парнем, ушел бы в монастырь грехи отмаливать, причем с каким-нибудь самоистязанием. Вот ему точно влияние Саймона необходимо.
Да уж, остается надеяться, что наши справятся. Опыт уже есть. Жалко ребят.
— Я им про черта рассказывать не стал, — продолжал Гарри, — и Драко тоже. Вроде как мы просто попали сюда, а раз будущего все равно уже нет, то и решили тут обосноваться. Ну и призвали, кого смогли. А то слишком много всего объяснять надо. Да и вообще… Зачем им наши секреты?
Секреты точно незачем, слишком много скользких моментов. Может быть, со временем что-то и можно будет рассказать, кто знает, но пока ребята оставались фактором риска. Клятвы клятвами, но человек с расшатанной такими приключениями психикой может и на верную смерть пойти, если будет считать, что таким способом выводит на чистую воду преступников, искупая тем самым свою вину. Пусть в Мортленде сидят.