#опера #длиннопост
В прошлый раз мы перемыли косточки тенорам (даром что большинство из них отнюдь не костлявы), настала очередь баритонов.

Ныне баритоны потеснили теноров в сердцах меломанов – низкий голос ассоциируется у нас с мужественностью и кажется привлекательнее. Однако так было не всегда: баритоны выдвинулись на первый план лишь в 19 веке, спустя более двухсот лет после зарождения оперы.



Старинный афоризм
Все оперные сюжеты сводятся к тому, что тенор и сопрано стремятся переспать, а баритон им мешает.

Утверждение слишком категоричное, но баритон обычно персонаж отрицательный и действительно часто выступает разрушителем влюбленной пары. Иногда это коварный соблазнитель и почти насильник: Дон Жуан в опере имени себя (на фото выше), барон Скарпия в «Тоске», граф ди Луна в «Трубадуре». Иногда соперник героя – Зурга в «Искателях жемчуга». Бывает, что и просто нечаянный мимокрокодил, как Онегин («Обидно, ну! Ничего не сделал, только вошел!»).
Баритон может препятствовать влюбленным и в другой роли: как строгий отец (Жорж Жермон в «Травиате», Риголетто) или брат героини (Генри Эштон в «Лючии ди Ламмермур», Дон Карлос в «Силе судьбы»).

Баритон – средний по высоте голос между тенором и басом. Баритоны бывают лирические, лирико-драматические, драматические… Еще басы-баритоны, и иногда выделяют тенор-баритон (баритенор), для него хорошо подходят многие партии в опереттах.


Изначально главные роли в опере предназначались для теноров или контратеноров (позже – меццо-сопрано). И только Моцарт (на фото выше) начал писать годные баритоновые партии, когда это еще не было мейнстримом. В его опере «Милосердие Тита» главные мужские роли исполняют тенор и два меццо-сопрано – обычная дань традиции. Но его же «Свадьба Фигаро», «Волшебная флейта» и в особенности «Дон Жуан» для любителей низких мужских голосов настоящий праздник, майский день и именины сердца.


А Верди (на фото выше) вывел на сцену целую армию баритонов, и возникло даже новое понятие – «вердиевский баритон». Эти партии у Верди написаны очень высоко и требуют яркого звучания в высокой тесситуре. В то же время голос должен иметь «темную» драматическую окраску… Нужно соединить несоединимое в рамках одной роли, иногда – в одной арии!
Баритоновые партии Верди магнетически притягательны – и опасны: они губят голоса неосторожных исполнителей… и разбивают сердца слушателей.


Вот некоторые известные (и любимые лично мной <3) оперные арии для баритонов.

1. Куплеты Эскамильо Votre toast, je peux vous le rendre – «Тост, друзья, я ваш принимаю…» («Кармен» Бизе).
Сразу возьмем быка за рога! То есть тореадора за рога за жабры. Ария сверхпопулярная, но запас драйва и свежести в ней неисчерпаемый, и прелесть ее не меркнет от частых повторений.
А между тем она очень трудна и мало кому удается по-настоящему. Исполнитель отважно сражается с музыкой и с оркестром, как тот тореадор с быком… И иногда бык побеждает.
Поют ее баритоны, басы-баритоны и даже просто басы. Вот баритон Людовик Тезье в игривом настроении (что с ним случается нечасто, при великолепном голосе он обычно несколько скован артистически). И для сравнения бас – прекрасный сэр Сэмюел Рэйми.

2. Ария Риголетто Cortigiani, vil razza dannata – «Куртизаны, исчадья порока! За позор мой вы много ли взяли…» («Риголетто» Верди).
Одна из первых опер в моей жизни, услышанных вживую. Провинциальный театр, несовершенное исполнение, да еще на итальянском и без всяких там субтитров… Неважно, все было неважно, все заслонила эта вспышка гнева и отчаяния, переходящая в униженную мольбу. И самое острое сочувствие вызывала даже не несчастная Джильда, а обезумевший от горя отец, который мечется в поисках дочери: «Вы девочку мою не видели?..»
Вот вся сцена, начиная с издевательского Povero Rigoletto – «Бедняжка Риголетто!», классическая постановка с Ингваром Викселем.
И Этторе Бастианини. Подлинный вердиевский баритон – темный, и при этом будто подсвеченный изнутри трепещущим пламенем, «голос бронзы и бархата», как о нем говорили.

3. Ария Папагено Papagena, Papagena! Weibchen, Täubchen… – «Папагена! Моя женушка, моя голубка…» («Волшебная флейта» Моцарта).
Несуразная с точки зрения сюжета, но очаровательная, поистине волшебная опера. А ее самый несуразный и самый очаровательный персонаж – Папагено, простодушный и загадочный птицелов.
Сэр Саймон Кинлисайд в чудесной лондонской постановке. Папагено потерял возлюбленную и собирается покончить с собой. Оттягивая этот момент, считает до трех, и вот уже «три», и гаснет огонек в глазах… А затем – внезапный поворот к радости и спасению. Как благая весть, как «Орлы летят!» у Толкина.
(А в конце – шикарная постельная сцена. Я предупредила, если что.)

4. Ария Вильгельма Sois immobile et vers la terre – «Будь неподвижен» («Вильгельм Телль» Россини).
Когда слушаю это, каждый раз в памяти сами собой вспыхивают строчки Мусы Джалиля:
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
– Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.
…Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно…
В легенде про Вильгельма Телля все заканчивается хорошо, и в опере все заканчивается хорошо. Но это очень страшная минута. Вильгельм будто читает молитву или заклинание, и он почти спокоен, и плачет только виолончель.
Томас Хэмпсон – как всегда, эмоциональный и благородный герой.
И Шерил Милнз (на итальянском). Любители вокала оценят си-бемоль в исполнении баритона.

5. Ария Жоржа Жермона Di Provenza il mare, il suol – «Ты забыл край милый свой…» («Травиата» Верди).
Очень известная и очень мелодичная ария. И очень вердиевская: многослойная, неоднозначная, за этой красивой мелодией и внешней гармонией – тайный яд и страшный конфликт.
Людовик Тезье и Чарльз Кастроново – постановка не блестящая, но исполнители хороши.

6. Серенада Дон Жуана Deh, vieni alla finestra – «О, выйди поскорее» («Дон Жуан» Моцарта).
Наши нынешние баритоны во времена Моцарта считались бы басами, поэтому с вокальной принадлежностью Дона не все понятно. Но на то он и Дон Жуан, коварный и неуловимый… Скользкий тип!
На самом деле очень интересная роль. Изобразить опасного сексуального хищника – мало, звериная серьезность все портит. Здесь намешано гораздо больше красок: и специфическая маскулинная жесткость, и вкрадчивая обольстительность, очень много юмора и внезапно романтико-героический пафос... Все это исполнитель должен как-то собрать воедино и быть убедительным.
Саймон Кинлисайд это умеет.
И Джеральд Финли – лопоухое обаяние и искорка безумия в глазах.

7. Каватина Фигаро Largo al factotum – «Место! Раздайся шире, народ… Города первый любимец идет!» («Севильский цирюльник» Россини).
Хит и шлягер, известный всем. Фигаро тут, Фигаро там… Чистейшая радость и юная самонадеянность, весь мир улыбается тебе – и ты улыбаешься миру, и все тебе по плечу, и ты успеваешь быть в десяти местах одновременно.
Питер Маттеи в классической и очень милой постановке Метрополитен-опера.
И конечно это уже было в «Симпсонах»… Ой, то есть в «Томе и Джерри».

8. Песня Альфио Il cavallo scalpita – «Конь несется вихрем» («Сельская честь» Масканьи).
Короткая и выразительная ария. Бравый деревенский возчик распевает удалую песенку – вроде бы веселую, но немного зловещую. Эдакая Jingle Bells с оттенком ангста и драмы.
Этторе Бастианини.
Пьеро Каппуччилли.

9. Ария Яго Credo in un Dio crudel – «Я верю в жестокого бога…» («Отелло» Верди).
Это поздний Верди, уже испытавший влияние своего соперника и антагониста Вагнера. Верди считал Яго главным героем истории, даже подумывал назвать оперу его именем. В этом музыкальном образе есть что-то дьявольское, причем не театрально-бутафорское, а пугающе натуральное.
Два великих баритона: Этторе Бастианини и Тито Гобби.
Из нынешних мне очень нравится в этой роли Джеральд Финли. Он не такой инфернальный, как титаны, но это его зловещее обаяние, обволакивающая вкрадчивость, и готовность к лицемерию и шутовству, и расчетливый цинизм хищника… (Поэтому и Дон Жуан ему удается, только там он смешивает те же краски в другой пропорции.) Увы, в сети нет его лучшего выхода в этой роли в Баварской опере. Только фрагмент из другого спектакля. Ну ладно, пусть так.

10. Баллада Томского «Однажды в Версале…» («Пиковая дама» Чайковского).
Русской оперы в моих списках нет – не потому, что я ее не люблю (еще как люблю!), но она у меня в голове как-то лежит на отдельной полочке, для отдельного разговора.
Сделаю исключение для этой арии, потому что… Нипочему. Просто так!
Сергей Лейферкус.
Дмитрий Хворостовский.

11. Ария Скарпиа Va, Tosca (Te Deum) – «Ступай, Тоска, в грудь твою я влил отраву…» («Тоска» Пуччини).
Собственно, это не ария даже. Это многоплановая музыкальная сцена: невероятная мощь, игра оркестровыми красками, многомерность и объем музыкального пространства. И гнусный замысел негодяя Скарпиа звучит на фоне духовного песнопения Te Deum. В живом (и хорошем) исполнении пробирает до мороза по спине, но и записи есть удачные.
Тито Гобби, конечно.
Шерил Милнз не так инфернален, но тоже сильно.
Брин Терфель – бас-баритон, вот уж кто наделен богатой злодейской харизмой и вовсю этим пользуется.

12. Ария Дон Жуана Fin ch'han dal vino – «Чтобы кипела кровь горячее…» («Дон Жуан» Моцарта).
Почему-то устоялось название «ария с шампанским», хотя никакого шампанского в тексте нет. Но что-то горячительное Моцарт сюда определенно подмешал!
Дон Жуан считал свои любовные победы и старательно записывал их в книжечку. А мы тогда соберем свой список из этих самых Донов… А то чо они!
Мариуш Квечень – лондонская постановочка… прежняя была лучше, эх, ну да что уж теперь.
Дмитрий Хворостовский – в роли одновременно Дона и Лепорелло… Вашу маму и там, и тут передают! (с)
Саймон Кинлисайд – по традициям Венской оперы на сцене непроглядная темень, хотя не происходит ничего такого, что следовало бы прятать от зрителя…
Этьен Дюпюи – редкий случай, когда Дон и Лепорелло действительно похожи друг на друга.
Юрий Мазурок – ой-ой, Дон Жуан явился на советский «Голубой огонек»!
Ильдебрандо Д’Арканджело – бас-баритон, очень моцартовский герой, смесь простодушия, жизнелюбия и маскулинности.
Ну и для полноты коллекции бас – Чезаре Сьепи, классика, золотой фонд.

13. Застольная песня Гамлета Ò vin, dissipe la tristesse – «Вино, рассей мои печали…» («Гамлет» Амбруаза Тома).
Продолжим алкогольную тему. Шекспировская пьеса – внезапно на французском, но с изменениями в сюжете, которые отсылают к средневековой германской версии этой истории. Очень красивая, но непростая музыка Тома, и один из самых ярких музыкальных моментов – эта ария Гамлета. Сначала он поет ее в кругу актеров, призывая утопить в вине горе и тяжкие заботы. А затем этот же мотив звучит в великолепной сцене напускного безумия. Быть или не быть… Пить или не пить… Петь или не петь…
Саймон Кинлисайд.

14. Предсмертная ария Родриго O Carlo, ascolta – «Послушай, Карлос…» («Дон Карлос» Верди).
«Дон Карлос» нарушает оперные традиции сразу по двум параметрам. Во-первых, у него прекрасное либретто с тончайшим драматическим рисунком. Во-вторых, баритон здесь – положительный герой.
Эту арию исполнителям обычно приходится петь на полу, скрючившись буквой зю. Тяжелая задача, но я все равно предпочитаю спектакли гладким студийным записям. Здесь ощущаешь физическую боль и тоску по ускользающей жизни… и блаженное умиротворение от осознания того, что что-то сделано правильно. Очень вердиевская краска, странная, мучительная, почти дисгармоничная и притягательная.
Вердиевские баритоны в этой партии звучат эффектно, но тяжеловато. Мне нравится исполнение Саймона Кинлисайда – утешение и надежда за пеленой страдания.

15. Ария Ренато Eri tu che macchiavi quell'anima – «То был ты, кто отравил мою душу…» («Бал-маскарад» Верди).
Сгусток темной энергии на грани взрыва, драматический центр притяжения всей оперы. Жизнь кончена, все хорошее позади, впереди неминуемая гибель (и герой сам идет ей навстречу)… И при этом вдруг такой эйфорический наплыв чувств, самозабвение и даже некоторое облегчение от этой финальной ясности.
Если ария Родриго – это чистая, светлая, открытая мелодия, то здесь темное отчаяние и экстатическое просветление сменяют друг друга, как в приступе лихорадки. Но в обоих случаях это какой-то невозможный сплав разнонаправленных начал.
Этторе Бастианини, голос космической глубины. Открылась бездна звезд полна; звездам числа нет, бездне дна… (с)

БОНУС 1
Опера знает дуэты двух баритонов, но в этом есть что-то, гм, противоестественное. Как в хоккее на траве.
А вот дуэт баритона и баса-баритона – дело вполне легитимное.
Дуэт из «Дона Паскуале»: опереточная дурашливость, впечатляющая финальная скороговорка, искрометность… и потаенная доницеттиевская горечь совсем не слышна.
Концертное, но все равно очень артистичное исполнение. Томас Хэмпсон и Лука Пизарони связаны узами не только профессиональными, но также дружескими и семейными, и их дуэты выходят особенно непосредственными и органичными.

БОНУС 2
Я сознательно ограничиваюсь в этих подборках классической оперой, но сделаю одно исключение.
Этторе Бастианини… Голос яркий и звонкий в верхнем регистре, темный и глубокий – в нижнем. Бронза и бархат, лучше не скажешь.
Он умер в сорок четыре года, в пору расцвета. Умер от рака горла, и в этом есть какая-то особенно злая ирония. Узнав о своей болезни, Бастианини скрывал ее почти от всех и отказался от операции, которая лишила бы его возможности петь. Но болезнь брала свое, пел он все хуже, а критики, не догадываясь о причинах кризиса, были беспощадны к вчерашнему любимцу публики.
В последний раз перед смертью он вышел на сцену в роли Родриго – он любил ее больше всего.
А здесь пусть будет L'ultima canzone – «Последняя песня».



*Впечатляющие портреты Верди и Моцарта, которые приведены выше, работа Роландо Вильясона. У него вообще много забавных музыкальных рисунков, вот тут выложены некоторые. Любители оперы разглядят там множество занятных деталей.


Кто еще здесь любит баритонов? Делитесь сокровищами! Давайте будем нести искусство людям! (с)