***

Большое количество декоративных подушек на диване и креслах, пуфики, журнальные столики, резной письменный стол из красного дерева с фотографиями в серебряных рамках, мягкий ковёр под ногами — всё в окружающей обстановке дышало уютом и роскошью, декан явно не изменял своим привычкам за все эти годы. Помимо письменного стола изрядную часть гостиной занимал сервант, за блестящими стеклами которого выстроилась целая флотилия закупоренных флакончиков самого разного размера и формы. Коллекция редких зелий. Или довольно дорогих основ под эти самые зелья.
Нарцисса улыбнулась, занимая предложенное кресло. Пожалуй, для неё комната была бы слишком тесной, но декан никогда не любил огромного пустого пространства, и в обычных условиях ему здесь явно вполне удобно. Но не сейчас. Дискомфорт выдавали бегающие по комнате выпученные глаза и чуть подрагивающие пышные, как у моржа, усы, да и пот, выступивший на блестящей лысине.
— Признаться, я не ждал гостей. — проговорил быстро декан, бросив взгляд на Дамблдора, который так же занял кресло по левую руку от Нарциссы. — Вы застали меня врасплох, и я представления не имею, почему?
— Мой дорогой Гораций, в последние несколько недель я пишу тебе письмо с одним-единственным вопросом. — усмехнулся Дамблдор. — И сейчас я подумал, что перед учебным годом нам лучше встретиться лично, чтобы всё обсудить.
— Нечего тут обсуждать. Ответ прежний — нет! — резким тоном проговорил декан, нервно теребя пальцами полированные пуговицы домашней куртки, которую он наспех накинул поверх пижамы. — Я много работал и заслужил спокойную пенсию, знаешь ли. Совсем незачем было сюда тащиться, даже в такой хорошей компании. Ты зря потратил время, Альбус, причём не только своё. Мне очень жаль. — на последней фразе декан мягко улыбнулся Нарциссе, которая пока тактично не вмешивалась в разговор.
— Но хотя бы на чашку чая мы можем рассчитывать, или ты совсем не расположен к гостеприимству? — уточнил светским тоном Дамблдор. Декан посмотрел на него в полной растерянности, от изумления он даже прекратил теребить несчастную пуговицу. Потом перевёл взгляд на Нарциссу и глубоко вздохнул.
— Что с тобой сделаешь? Выпьем чаю, но после ты уберёшься и дашь мне нормально отдохнуть, так и знай!
— Разумеется, как скажешь, Гораций — просиял улыбкой Дамблдор.
Декан шумно выпустил воздух и резким движением взмахнул палочкой. Нарцисса невольно проследила взглядом за плывущим по воздуху чайным сервизом. Следом, чуть погодя, из кухни на журнальный столик приземлилось овальное блюдо с закусками, среди которых присутствовали и неизменные засахаренные ананасы. Нарцисса взяла чашку и улыбнулась декану. Молчание в гостиной затягивалось, становясь всё более неловким.
— Рада вас видеть, профессор. Как у вас дела? — кашлянула она, когда стало ясно, что Дамблдор брать ситуацию в свои руки не собирается.
— Я тоже рад вас видеть, миссис Малфой. — улыбнулся Слизнорт. Вполне добродушно, хотя он явно всё ещё нервничал. — А дела, знаете ли, потихоньку. Разве что здоровье совсем не то, и сил толком ни на что не хватает. Старость… Старость и неизбежность.
— Помилуйте, вам ещё рано — покачала головой Нарцисса и по примеру Дамблдора взяла дольку ананаса. — Ваш возраст выдает разве что серебро в усах, и то смотрится весьма солидно.
— Вот так спасибо. — по-совиному ухнул Слизнорт, глядя на Нарциссу блестящими глазами. — Но вы забыли лысину и лишний вес, и не думайте обманывать меня, что не заметили!
— Зачем же обманывать? Я же сказала, что вы выглядите очень солидно, даже сейчас, когда вас застали врасплох. — спокойно ответила Нарцисса. Декан вздохнул и укоризненно погрозил ей пальцем. Дамблдор со стуком поставил чашку на блюдце.
— Прошу прощения, Гораций, но ты не возражаешь, если я отлучусь в уборную?
— Первая дверь слева в конце коридора. — моргнул декан.
— Спасибо. — усмехнулся Дамблдор и быстрым шагом вышел из гостиной. Декан дождался щелчка закрывшейся двери и глубоко вздохнул:
— Я подозревал, что Альбус попытается уговорить меня. Но чтобы он стал использовать вас?
— Если вам станет легче, профессор, то я такой же заложник ситуации, как и вы. — заметила Нарцисса. — Директор до последнего не говорил, куда мы идём. Только обмолвился, что меня будут рады видеть, в отличие от него.
— И он не ошибся. — со вздохом согласился декан и отставил чашку, сложив руки на пухлом животе. — Но хотя бы вы понимаете, почему я не могу согласится? Я отдал Хогвартсу очень многое. Большую часть своей жизни и ещё кое-что, чего мне никто не вернёт. Веру. Веру в счастливый конец, если хотите. Может быть, со временем я становлюсь слишком сентиментальным, но… Я так чувствую.
— Я понимаю, профессор. — отозвалась Нарцисса. — И вас, и отчасти директора. После ухода Северуса сложно придумать кандидатуру лучше, чем вы.
— О, он всё-таки ушёл? — оживился декан, немного поддавшись вперёд.
— Вы не удивлены. — отметила Нарцисса.
— А чему тут удивляться? Не спорю, у Северуса весьма незаурядные способности к зельеварению, но вот преподаватель из него вряд ли вышел хороший. — честно сказал декан, снова расслабленно откидываясь в кресле. — Я всё ещё держусь того, что на это нужно иметь определённый склад характера. Северус по натуре своей скорее учёный, чем учитель. Хотя отчасти и жаль, что он ушёл… Упустил крайне интересный опыт, на мой взгляд.
— Что вы имеете ввиду? — уточнила Нарцисса.
— Мистера Поттера, разумеется. Не каждый день в руки может попасть подобное дарование. И возможность раскрыть юный талант. — проворчал декан и смущённо прочистил горло. — Хотя, конечно, лично вы знаете о мальчике больше, чем я. Не поделитесь? Мне любопытно. Я следил за происходящим, но только через газеты. Полагаю, вы достаточно близки, раз взяли над ним опеку.
— Смотря, что вам интересно? — протянула Нарцисса и вздохнула, честно сказав — А опека… Я просто пыталась ему помочь, по мере сил. До сих пор зла на себя за то, что не добилась результата.
— О чём вы говорите? — искренне удивился Слизнорт. — Вы уберегли юношу от пожизненного заключения, обратили внимание общественности на проблему, добились суда… Немедленно прекратите заниматься самоедством, вы сделали очень и очень многое.
— Но ведь можно было больше. Гораздо больше. — заметила Нарцисса и глотнула остывший чай.
— Если бы, да кабы? — прикрыл глаза Слизнорт. — Такова человеческая природа. Нам всегда мало. И всего. Так что лучше уж сосредоточиться на положительном результате.
— Пожалуй, вам лучше знать. — согласилась Нарцисса и сменила тему. — Так, что вы хотели спросить?
— О мальчике. Какой он? Озорник, как Джеймс или тихий до поры до времени, как Лили? — декан с любопытством прищурился, скользнув взглядом по серебряным рамкам на столе. Фотографии его любимых учеников. Самых лучших, самых близких.
— Знаете, я думаю, в нём всего понемногу. — мягко улыбнулась Нарцисса. — Он умён, в меру усидчив, упорен, когда решает чего-то добиться… Но вместе с тем храбр и решителен, когда того требует ситуация. И больше увлечён трансфигурацией и защитой от тёмных искусств, чем зельями, если честно.
— Вот как? — пожевал губами декан и хмыкнул. — Но и в зельях он наверняка неплох, если унаследовал хоть толику таланта Лили… Жаль, очень жаль. Такие способности и такая трагическая судьба. У всей семьи причём. И куда мир катиться?
— Извечный вопрос. — проговорил Дамблдор, возникнув на пороге гостиной и добродушно добавил. — Простите, не хотел напугать. И думаю, пора идти, мы итак злоупотребили твоим гостеприимством.
— У тебя талант, Альбус, вечно появляться невовремя. — проворчал декан, потирая ушибленное о журнальный столик колено и поднимаясь на ноги следом за Нарциссой. — Выведу вас, чтобы собака не нервничала.
— Крайне неожиданно, что ты завел питомца, Гораций. — с явным весельем в голосе проговорил Дамблдор. — Тем более, собаку.
— А это и не моя собака. — ответил декан хмуро, застегивая куртку и звеня связкой ключей. — Видимо, она принадлежала кому-то из местных жильцов, вот и пришла на тепло, так сказать.
— Очень благородно с твоей стороны. — подметил Дамблдор, первым выходя наружу, как только открылась дверь.
Пёс было заворчал, но тут же скрылся в будке, Нарцисса в неровном свете успела увидеть только стоящую клочьями седую шерсть. Дойдя до калитки, она пожала обеими руками ладонь декана.
— Как бы там ни было, я была рада увидеться, сэр. — искренне сказала она.
— Я тоже, миссис Малфой, я тоже. — расплылся в улыбке декан, глядя на неё подозрительно блестящими глазами. А потом вдруг эмоционально прижался губами к обороту её запястья. И она всё-таки почувствовала пару упавших слезинок. — Берегите себя, ради Мерлина, мы живём в совершенно кошмарные времена.
— И то правда. — согласился Дамблдор, когда Нарцисса смущённо отняла руку. — До свидания, Гораций. И помни, ответ ты можешь дать хоть 1-го сентября. Двери Хогвартса для тебя всегда открыты.
— Я всё прекрасно помню, Альбус, до свидания. — суховато ответил декан и пожал директору руку на прощание. Калитка за ними закрылась быстро, следом хлопнула дверь дома.
Нарцисса спускалась следом за директором, потом не выдержала и обернулась. На втором этаже загорелся свет, фигура Слизнорта металась туда-сюда, то и дело возникая в проемах окон. Время от времени мимо пролетали вещи. Нарцисса покачала головой.
— Знаете что, господин директор?
— М? — прошелестел фантиком от лимонной дольки Дамблдор.
— С вашими методами вам самое место на Слизерине. — проговорила она с долей язвительности.
— Что ж, я буду считать это за комплимент. — усмехнулся довольный собой Дамблдор и снова начал мелодично что-то мычать себе под нос.

И шморкаются шмаргулисы

Ну ещё раскроем.

Описание:
Когда имя Гарри Поттера вылетает из Кубка огня, от него отворачиваются даже самые близкие люди. Драко Малфой видит в этом шанс и снова предпринимает попытку подружиться с Поттером.

В каноне Гарри с Драко не дружил и в Абхазане не сидел.

А объясните тупорезу, схуяли несовершеннолетнего законопатили в Азкабан?

А объясните тупорезу, схуяли несовершеннолетнего законопатили в Азкабан?

Энма сидит рядом, находясь в таком же унизительно-беспомощном положении. Андерсен казнит и его. С таким же показным сочувствием, омоет свой «святой» клинок нашей кровью. Также как и тогда, когда убивал других «Сирот». Казалось это произошло только вчера, хотя прошли долгие семь лет. Семь лет тихой ненависти и жажды мести, что подпитывали меня. Мы приняли его ультиматум, купились на сладкие речи о возможностях новой жизни. За мной была поредевшая группа детей, у меня не было права обрекать их на смерть ради какой-то небылицы о «Маме-Магии». Если богиня и есть, то нас она ненавидит.

Мои родители — поехавшие безумцы, что пытались вымолить прощение «за грехи предков». Убить их — милосердие с моей стороны. И именно тогда, моё сердце забилось с новой силой. С этого момента и начался мой путь.

— Это задание — было вашим последним шансом искупить вину за бесцельные убийства. Иные предлагали просто убить вас, словно бешенных собак. Но вы были лишь детьми…потерянными детьми. Меня лишили сана и отправили вместе с вами. В вашем падении, есть только моя вина. Простите меня.

Он сожалел о произошедшем, слишком правдоподобно. Но правда в том, что его сожаления мне не нужны. Как и извинения. Даже его смерть — лишь приятное дополнение. Он сожалел о произошедшем, слишком правдоподобно. Но правда в том, что его сожаления мне не нужны. Как и извинения. Даже его смерть — лишь приятное дополнение.

— И? Надеешься заслужить прощение Инквизиции, доставив нас в Ватикан? Ты много говоришь, Андерсен, разве похоже что мы слушаем?

— Дневник. Скажи мне где он? — голос Андерсена потерял всякое сочувствие или мягкость. — И что случилось с Джинни Уизли? Эндимион, я даю тебе последний шанс. Не вынуждай убивать тебя.

— Потерял. — говорю настолько простодушно, насколько это вообще возможно. Пытаюсь пожать плечами, но выходит не слишком хорошо. Если удастся освободиться, придётся забыть о драке руками. — А вот с девчонкой чуть интереснее. Бладфоллен превратила её в «магическую батарейку». Для исцеления близкого друга, или что-то такое.

— Что? — замешательство на лице Андерсена было невероятно-забавным. А искры страха в его глазах, всю жизнь бы наслаждался. Какого это узнать, что наиболее преданная ученица не просто предала, но и использовала знания самой Инквизиции, чтобы помочь злейшему врагу «Света»? Конечно, можно было бы рассказать о тайном ходе в склеп, где и находиться «батарейка»…но мне это не нужно. Энма побледнел, пытаясь перевернуться на бок. Нужно потянуть время. — Эндимион, это преступление против самой сути человечества! Вмешиваться в человеческие души — святотатство высшей меры!

— Забавно, я хотел сказать тебе о том же самом, когда ты забрал нас. Та кукла всё равно мне не нравилась. Её подчинил дневник, а я подчинил их обоих. Внутри дневника — тень самого Неназываемого. Получается, я тоже своего рода «Победитель Волдеморта»! — не успеваю закончить, как кулак Андерсена бьёт меня в лицо. Разбил мне губу, сломал нос. Разминается.

— Я терпел твоё высокомерие, надеясь что ты воспользуешься шансом искупить вину. Когда ты отпустил Хайонов, мне показалось в тебе ещё живо благородство. Но ты пал ещё ниже, продав душу тому демону! — обвинительную речь Андерсена сопровождал ещё один удар, в этот раз мечом. Неглубоко, но весьма неприятно. Грудь жгло огнём, и это не метафора. — Что он пообещал тебе, сыграв на твоей гордыне? Зачем ты втянул в это невинного ребёнка?

— Я ни о чём не жалею! Это был мой выбор! Мой! И разве она невинна? Она — маг. Обычно вам этого хватало, чтобы устроить очередную «охоту на ведьм». — сказав это испытываю новый заряд боли, что распространялась по телу. Неважно. От начала и до конца, моими действиями руководили лишь воля и расчёт.
Энма, упал на пол и в его руках сверкала серебряная монета. Он метнул её в мою правую щёку, серебро также начало плавиться, должно быть останется шрам. Неважно. Последний козырь, что мы нашли в особняке, в котором и держали Аурею. Её готовили к тому, чтобы стать вместилищем для демона, что находился внутри монеты.

«Мне нужно завершить одно дело. Скоро…мы воссоединимся, друзья.»

— Можешь называть меня Зеннон. Твоя гордыня воистину непомерна, но вместе с тем в тебе живёт и честь воина. Несущий хаос и порождающий ненависть…ты подходишь. — голос демона звучал отовсюду и одновременно ниоткуда. Контроль ускользал. Нет.

«Мы с тобой — партнёры. И достигнем много больше, если не будем перетягивать канат.» — мысль о том, что придётся уподобиться той кукле Уизли, вызывала тошноту. Время вокруг остановилось.

—Играешь со смертью, даже когда она перед тобой. — в отличии от встреченного ранее монстра, этот казался мне более сдержанным. Он думал над моим предложением. Как объяснял Дэвид: «Чувства и эмоции не возымеют эффекта при разговоре с демоном, так как он увидит в них лишь слабость». — Мне не нужна марионетка с обрубленными нитями.

— Мы преследуем его, сэр? — Энма притворялся, будто ничего не произошло. Но его дрожь выдавала его истинное состояние. Лишь верность удерживала его здесь.

— Это мой бой. Не твой. Благодарю тебя за твою преданность и решимость. Но тебе не нужно умирать за меня, старый друг. — салютую ему, не обращая внимания на слёзы. Энма схватил меня за правую руку.

— Я следую за тобой — таково моё решение. — твёрдо сказал он. Мне стоило попытаться переубедить его. Идеальная картина в разбитой рамке. Расколотое отражение, что искренне хочет быть целым. Изменения коснулись нас всех, Энма обманывал себя, будто его обошла подобная участь. Мы оба знали, что это не так. — Твои приказы?

«У магов странная привязанность к зомби.»

Энма беспокойно сжимал рукоять «Синкиро». Меч с плоским лезвием, практически не летальный.

— Катана досталась моему брату, Широ. Семье нужен был шаман, а не мастер зеркал. — Энма говорил больше для себя, чем для меня. Сжимаю его плечо, заставив развернуться.

— Когда мы разберемся здесь, заскочим в Японию и вернём катану в руки того, кто её действительно заслуживает. Как ты на это смотришь? — предложить подобное, было меньшим, что мне оставалось. Кисараги следовал за мной всю жизнь, почему бы и мне не пойти за ним? Энма думал недолго.

— Положительно. — ответил он, слабо улыбнувшись. Убийства всегда ему претили, но вряд ли он будет оплакивать Широ Кисараги. Также как и смерть Александра Андерсена, не вызовет в его душе ничего, кроме удовлетворения от чувства выполненного долга.

— Этот смертный рядом с тобой, насколько он тебе дорог? — Зеннон шептал над самым ухом. На всякий случай осматриваюсь, предсказуемо ничего не найдя.

«Он мой брат. Не по крови, так по духу. Я отдам за него свою жизнь. Меньшего он не заслуживает.» — пожалуй, Энма был одним из немногих людей, что были мне близки. Аурея и Жанна тоже.

— Слабость, что ты превратил в силу.

«Я не позволю тебе убить его.»

— И пробовать не стану. Незачем избавляться от того, что ещё работает. — отрезал Зеннон. Уверенность в его голосе показалась мне до жути знакомой. Расчётливость и прагматизм — этим вещам можно было доверять.

«Прошу, хватит! Зачем вы это делаете?! Хватит…хватит…мама…» — эти мысли безжалостно впивались в мой мозг. Демон упивался этими страданиями. Семья…у таких как она была семья! Чистокровные всегда получали лучшее, в то время как остальные довольствовались «подачками» с их стола.

«Мы живём, пытаясь защитить то, что нам дорого, идём к своей мечте и теряем себя. Почему бы и тебе не попробовать?» — чистокровные не заслуживали ничего иного. И похоже, она прочитала мои последние мысли. Она не доживёт до рассвета.

— Почему? Почему именно ты? — ответ был мне известен, но всё же…поверить в это было невозможно.

— Верность превыше всего. — прошептал Энма. С этими словами он и умер. На его губах играла спокойная улыбка. Он пожертвовал собой, чтобы мой удар достиг цели, добровольно и обдуманно, не колеблясь ни секунды.

— Спасибо тебе, старый друг. — сжигаю его останки, не дав местным духам возможности осквернить тело.