— Кто на вас нападет, мистер Уизли? — усмехнулась профессор. — Здесь? В классе? Вы ждете здесь нападения? Прямо сейчас?

«Ну… надо признать, что слова Амбридж звучат вполне логично, — вынужденно признала я. — Это не пятый год, Лорд еще не вернулся, а мы просто второкурсники, которые при всем желании даже толпой не дадут отпор одному взрослому и опытному в чарах волшебнику. Наш уровень — теория и знание того, как вызвать подмогу».

Видя поддержку со стороны товарищей, Грейнджер вновь подняла руку.

— Да, мисс Грейнджер, — недовольно произнесла профессор.

— Не в том ли смысл защиты, чтобы уметь ее применять? — задала вполне разумный вопрос гриффиндорка.

— Верно, мисс Грейнджер, — кивнула профессор, — вы должны уметь применять чары защиты, но прежде всего вы должны понимать, когда это стоит делать, а когда — нет.

«Не поспоришь», — подумала я.

Как оказалось, так думали разве что слизеринцы. У гриффиндорцев нашлось, что сказать. Четверть часа Грейнджер, будто баран, долбилась в ворота, забыв про здравый смысл и инстинкт самосохранения. Немного послушав ее спор с учителем и поняв, что пользы от этого чуть, я вернулась к книге.

— Гарри Поттер! — раздался пронзительный возглас, стоило мне занести ручку над листом конспекта. — Разве тебя это не касается?

Я вздрогнула и испуганно взглянула на возмущенную Гермиону. Покосилась на Амбридж и мысленно чертыхнулась — дамочка-тумбочка смотрела на меня предвкушающе. Пришлось поднимать руку.

— Да, мистер Поттер?

— Извините, профессор Амбридж, мне не ясен вопрос мисс Грейнджер, я могу уточнить, что она имеет в виду?

Амбридж улыбнулась и сладко ответила:

— Конечно.

Пыхтящая негодованием Гермиона на миг поджала губы, а потом разродилась тирадой:

— Гарри Поттер, разве тебя не волнует, что именно мы изучаем на уроках Защиты? Ты ведь лучше других должен знать, что практическая подготовка важнее теоретической!

Голосок у Амбридж был препротивнейший, но к ее словам сложно было придраться.

Свободное время провела в Выручай-Комнате, продолжая исследование завалов. В Поттер-мэноре этим летом я нашла простенький артефакт-определитель, единственной функцией которого было показывать вредоносность или безопасность предметов. Но и с артефактом скопившийся хлам перебирала в перчатках, наиболее интересные вещицы отправляя в бездонный мешок.

— Я умру молодой, — бубнила себе под нос, взбираясь на стол и осматривая содержимое старинного буфета. Ничего интересного там, вроде бы, не было. — Молодой, но счастливой. Молодым запасливым хомячком. Мерлин, что я несу?

За час Выручай-Комната очистилась на пару десятков килограммов всякой всячины, в мою копилку отправились книги, серебряная посуда, множество украшений, несколько шкатулок и даже один небольшой сундук. Мимоходом я нашла ту самую диадему и, подцепив ее черенком метлы, перенесла опасную вещичку в одну из шкатулок, а саму шкатулку отлевитировала в клетку с чучелом. Так было меньше шансов, что крестраж кто-то найдет до того момента, когда он мне понадобится.

— Еще бы знать, что с ним делать, — вытирая лоб платком, пробормотала себе под нос.

Плана на второй год у меня не было. Я точно знала, что пока не буду трогать крысу, хотя подмывало прогуляться в гостиную Гриффиндора и отловить трусливую сволочь. Я точно не собиралась пока ввязываться в историю с василиском. Да и Джинни пока что вела себя вполне нормально, если не считать ее попыток следить за мной на пару с Криви. Но что делать с крестражами? Как от них избавляться? И когда? И есть ли эта гадость во мне самой? Или кусок души погиб вместе с душой настоящей Поттер? На счет этого я не могла строить планы на будущее. А ведь еще были чаша, кольцо, медальон и змея.

Вспомнив разговор в очень розовом кабинете за очень розовым чаем в окружении постоянно мяукающих тарелочек с изображениями котят, неудержимо вновь потянуло на пол. Драко еле меня удержал и продолжил тащить в сторону подземелий.

— Ты тащишь меня в пещеру, дракон? — почти теряя сознание, спросила я. — Учти, я не принцесса!

— Конечно, не принцесса, — проворчал Малфой, сдувая со лба прядь волос. — Принцесса должна быть златокудрой, прекрасной нимфой с покладистым характером. А ты ни по каким критериям не проходишь.

— Что? — возмущенно прошипела я. — Откуда ты взял такую чушь?

— Ты мне сам дарил маггловские сказки, — напомнил Драко.

— И ты сделал по ним именно такой вывод? — не поверила я.

— Конечно.

— Жуть какая, — покачала я головой и пристально уставилась на слизеринца.

— Что? В чем дело? — хмуро спросил он, останавливаясь.

— А тебе идет, — сказала я и, потянувшись, взлохматила чуть растрепавшиеся светлые пряди. — У тебя же волосы вьются… Зачем ты их выпрямляешь и зачесываешь?

Малфой насупился и поволок меня дальше, едва разборчиво шипя ругательства, половина из которых касалась разных частей лица и гардероба Мерлина, а потому совершенно беззубых и смешных.

— Что? — возмутился Драко, когда я захихикала.

— Ты не умеешь ругаться.

— Что?!

— Ну что это за ругательства? Подштанники Мерлина? Ты еще скажи — панталоны Морганы! А радужные пикси? Что в этом такого? Да, они кусачие, но вряд ли укусят сильнее обычных синих. Если только когда-нибудь появятся, конечно.

— Заткнись… — прошипел Малфой и добавил с отвращением: — Поттер!

— О! А вот тут прям по тону хорошо читается, никаких других слов не надо. Молодец! — радостно сообщила я и сильнее взлохматила парню волосы, от чего он зашипел змеей. — Но-но! Ты дракон! Не шипи. Драконы дышат огнем!

— К счастью в Хогвартсе я увидела воспитанного и прилежного студента прекрасного факультета Слизерин, а не расхлябанного хулигана с Гриффиндора, — улыбнулась Амбридж. — Но все остальное… Министр очень огорчен. И велел сообщить вам, мистер Поттер, что в ближайшее время будет поднят вопрос о пересмотре опекунских прав. Думаю, еще до зимних каникул мы найдем кого-то, кто сможет помочь вам стать достойным представителем волшебного сообщества!

«Абзац!» — только и смогла выдохнуть я.

И сейчас, лежа в своей постели с грелкой на животе, я легко могла представить дальнейшее развитие событий.

— Сначала они обнаружат, что Дамблдор мне не опекун, — произнесла я вслух. — Потом попытаются кого-то мне назначить. О, Амбридж сделает все, чтобы пропихнуть в опекуны самого министра. Или себя, в крайнем случае. Но оформить официальные бумаги у них не выйдет. Официально стать опекуном действующей леди рода нельзя. Растеряются, конечно, а потом постараются сделать все, чтобы меня подмять, сломить и запугать. Чиновники! Мало у кого из них есть совесть, сострадание… Лишение дееспособности — дело пяти минут!

Первый раз я столкнулась с жестокостью власть имущих в девять лет. Не сама, но и увиденного со стороны хватило, чтобы на всю жизнь пропитаться отвращением к людям, которые пользуются данной им людьми власть во вред людям.

У моей одноклассницы была замечательная мама. Яркая, живая, деятельная. Она растила Машу и ее младшую сестру Леночку одна и всеми силами хотела дать своим девочкам только лучшее. И ради этого мама была готова писать письма, ходить на приемы к чиновникам, снимать видео, которые рассказывали о недочетах.

Все было нормально, пока деятельность мамы-активистки не стала мешать одной чиновнице из Минобразования спокойно сидеть в кабинете. И чиновница быстренько решила эту проблему, натравив на маму-активистку службу опеки, выдав очень конкретные инструкции. Машу успела спрятать соседка, а вот полуторагодовалую Леночку с боем изъяли и сдали в детдом, приписав маме-активистке пьянство и многое другое.

Три месяца мать билась за своего ребенка. Три месяца весь наш класс будто жил в черно-белом кино. Даже мамаши-злюки помалкивали и не писали гадостей в чатах, каждая представляла себе подобную трагедию, а мои одноклассники искренне переживали за семью Маши.

Ребенка вернули.

Была Леночка.

Кудрявое солнышко.

Ребенок с самым чудесным смехом.

Малышка-болбатушка.

Радость и свет…

Вернули тень.

Бритую.

Молчаливую.

Преданную.

На всю жизнь обиженную на всех.

Пугливого зверька, замирающего от яркого света, резкого звука, поднятой руки.

Больше ее мама ничего не хотела. Глаза, что горели, потухли.

Я расплакалась. Свернулась калачиком потуже. И там, внутри кокона, рассмеялась хрипло и чуть безумно.

Кажется, я знаю, как выглядит мой боггарт. Это не Тот-Кого-Нельзя-Называть. Не василиск. Не Дамблдор. Не дементор. Это я сама. Загнанная в угол, не в силах выбраться из какой-то передряги.

Это ведь в душе мне больше двадцати, а телом — двенадцать. Я ребенок.

— Мне нужен взрослый! Сильный. Влиятельный! И кому я могу доверять!

Смешно. Я ведь только себе и верю.

Это ведь в душе мне больше двадцати, а телом — двенадцать. Я ребенок.

Кто уже прочёл новую главу от ГХА?

Кто уже прочёл новую главу от ГХА?

Муза, Слизеринка и Мастер волшебного слова.

Samus2001
На АТ же!

Samus2001
И конечно никто не ответит на вопрос - что Гораций Слизнорт в Хогвартсе забыл, там же Гарри Поттера нет? Его в каноне уговаривали сильно, и делалось это хитренько, Дамблдор его уговаривает, а попутно знакомит с Гарри.