#кино #обзор

…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. [...] Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете…



Я обожаю «Мастера и Маргариту» Булгакова, я в восторге от версии Бортко, оттого мне так страшно было идти в кино на новую постановку, но… Оно того явно стоило.

Обзор ниже почти не содержит спойлеров. Впрочем, это не точно.

Картина насыщена аллегориями, играми образов и переплетений. Никогда еще на моей памяти страстная, бурлящая, неистовая советскость не была столь дико и ярко смешана с безумной, срывающей шоры демоничностью. Эти образы, эти метафоры могут показаться порой слишком откровенными, но в фильме, осознанно и бессовестно (прекрасно!) использующем гигантизм в каждой своей декорации, гротескность — а порой и неудобная гротескность — намеков и сравнений смотрится как нигде органично. Чего только стоит отражение знака метрополитена в лужице, м-м-м… А жертвенник в форме звезды? А…

А вообще, смотрите сами, я ведь обещала без спойлеров.

Как никогда прежде ярко показан конфликт человека с системой. Как никогда живо я вижу в Мастере Булгакова. Как никогда правильно показан творческий процесс — кажется, сценаристы заглянули в душу каждому писателю на свете.

Ибо так и создается книга. Сначала ты смотришь на настоящую жизнь, замечаешь картины и образы вокруг, чтобы затем собрать их дрожащей рукой и сделать первый мазок. А там, в процессе, все может измениться, обрести новые краски, новую глубину, и вот история уже становится твоим продолжением, ты отныне не просто автор, но участник, видишь ее повсюду, а вдохновение навевается каждым коротким словом, жестом, образом. Даже простым походом в театр! Это было настолько похоже на то, как рождаются мои сюжеты, что я бессовестно аплодировала и испускала восторженные междометия в голос (благо на этом, последнем, сеансе нас было всего четверо на весь зал, оттого мне почти не стыдно).

Конфликты на почве обиженного — хрупкого — писательского эго по-новому, по-яркому настоящие. Глубоко и даже больно порой от этой глубины.

Я ведь уже говорила про образность? Образов так много, что, поделись я восторгами от каждого, этот текст вырос бы до размеров самого сценария. Но упомяну самое, пожалуй, злободневное. В современной постановке МиМ, в которой, как и задумано было автором, заложено столько прямых и косвенных рассуждений о советском, спрятано слишком много аллегорий на современное общество. Я даже удивлена, что этот фильм действительно получил одобрение от нынешних властей (впрочем, товарищ Берлиоз из данной интерпретации наглядно показал то, как такое порой случается). И это отдельный восторг — новая призма в старой оболочке, классика, не утерявшая актуальности, громоздкое «тогда» о, по сути, интересном «сейчас». Подобно тому, как древний Ершалаим Булгакова много и щедро описывал эпоху автора, так и советские реалии романа и фильма повествуют об эпохе нашей. Ярко и много в кино считывается идей о лицемерии, о выворачивании посылов наизнанку, о неискренности лозунгов и показухи. И это — лишь малая часть показанного, ибо фильм изобилует куда бо́льшим количеством отсылок и смыслов о веке двадцать первом. Впрочем, какой еще адаптации, как не МиМ, было проворачивать такой фокус со зрительским восприятием? Ведь и в прошлом, и теперь любая власть и любая история — она, в первую очередь о людях. А чем они, люди, собственно, друг от друга отличаются? «Люди как люди. […] Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…».

Аллегоричность фильма прослеживается не только в декорациях и отсылках. Даже рост актеров, даже костюмы, даже почти невидимые глазу элементы: все имеет значение, все ощущается и познается в сравнении. Тот же подчеркнуто низенький Га-Ноцри на фоне высокого, сильного, но такого несчастного Понтия Пилата — это квинтэссенция образа маленького человека на фоне системы, которая и сама, как оказалось, несмотря на свою кажущуюся мощь, порой бывает скована по рукам и ногам. А это панибратское объятия «власти» и «религии»? Помилуйте, господа хорошие, порой образы здесь метафоричны до неприличия. И это здорово.

Здорово смотрятся второстепенные персонажи. Некоторые — дикий восторг. Чего только стоит одна медсестра из начальной сцены! Сколько фактуры, сколько жизни и характера в нескольких коротких диалогах, в этой неприметной, но столь яркой женщине! Я теперь неистово хочу такую же героиню вставить куда-нибудь, просто как дань уважения этому фильму.

Старые лица главных героев показаны во многом на совершенно новый лад. И мне искренне понравились эти новые Воланд, Маргарита, Понтий, Мастер и Гелла. Азазелло, Коровьев и Кот тоже порадовали (особенно в сцене в театре), хотя Геллу, на мой вкус, переплюнуть было тяжело. Возможно, именно потому, что Гелла вышла чрезвычайно метафоричной. Да, кстати, я не думала, что после Басилашвили действительно полюблю другого Воланда, но этот, такой намеренно иной, вышел просто чертовски шикарным. Зло насмехающееся, в то время, как привычный дьявол от Басилашвили был злом уставшим. И новый Воланд пугает больше, пусть, как и его предшественник, «вечно причиняет благо».

В этой истории больше о Мастере, Маргарите и Воланде, чем о Понтии и Иешуа — ещё одна деталь, которая сильно отличает данную постановку от адаптации Бортко. Считаю, что это прекрасно. Перед нами совсем другая история, откровенно, осознанно непохожая на нашумевший сериал. Словно один и тот же пейзаж нарисовали разные художники, в разных стилях, сохраняя при этом трепетное уважение к фактуре и природе оригинального пейзажа-романа. Потому зрителю вовсе необязательно выбирать лучшую адаптацию, ибо зритель может одновременно полюбить обе истории, найти в каждой иное и об ином — и получить по-вкусному разные впечатления.

Прослеживаются и новые (во всяком случае, я таких не помню) смыслы — послушайте, к примеру, внимательно диалог Мастера и Маргариты о том, почему кара Воланда для Лиходеева была куда мягче кары для Берлиоза. И, встретив Лиходеева вновь, вспомните о нем. Похоже на осознавание чего-то прежде недоступного: прекрасное. Обратите внимание на образ-вдохновение «бала у сатаны». А еще внимательно присмотритесь к накрытым столам: ко всем накрытым столам в этом фильме. Ценой чего мы пируем килькой, а ценой чего окороком? Поистине булгаковские посылы, но показанные иначе, очень ярко. Ух.

Отличия от экранизации 2005-го года видны и в отношении создателей к самому роману Мастера. Если в сериальной версии рукопись — это угаданное прошлое и, тем самым, истинное чудо, делающее Мастера пророком, автором своеобразного Евангелия от Мастера, то в новой картине его книга — сборник его жизни, его боли, его опыта и его любви. И это тоже делает современного Мастера очень близким к образу Михаила Афанасьевича Булгакова. Это уже не блаженный святой, но исстрадавшаяся жертва, которая, если и видит больше остальных, то скорее не в прошлом, а в настоящем.

Эпичность и красота некоторых сцен порой омрачалась слишком темным экраном или обрезанными не там — на мой взгляд — фразами и сценами. К примеру, шикарный, болезненно красивый бал у Сатаны и скомканная, уполовиненная история Фриды и платка — удели фильмоделы на две минуты больше этой сцене, получилась бы конфетка. К сожалению, эту сцену, отлично характеризующую Маргариту в книге и сериале, сократили, почти исчез так же ее диалог со свитой по поводу Фриды. И некоторое количество иных, порой довольно культовых фраз были так же сокращены. Не могу грешить на хронометраж, ибо счет в такие моменты шел на секунды, так что порой это вызывало вопросы.

Но порой нет: иногда такие урезки были отличным примером того, как правится и улучшается черновик писателя по мере его редактуры своих набросков. И эти моменты улучшения сцен были показаны мастерски.

Немного об актерах. Кастинг, я считаю, получился удачным. Мне не хотелось бы заменить в фильме ни одно лицо: при всем моем, скажем так, нелюбезном отношении к тому же Марату Башарову, роль неприятного типа ему далась великолепно. А еще мне, любительнице Дракулы от BBC, не удалось сдержать восторженного вскрика, когда я увидела одно знакомое лицо в кадре. И бог ты мой, отыграно, отыграно великолепно! Между прочим, на чистой латыни!

Да, к слову о латыни. Диалоги тут ведутся не только на русском — еще одно существенное отличие от предыдущей экранизации и, на мой взгляд, большой плюс. Хотя, признаю, эмоций диалоги сериальные порой вызывали больше. В основном это касается именно сцен из Ершалаима, где и сам говор, и перевод были несколько холодноваты, но, повторюсь: так как данное кино все же не об Иешуа и Пилате, и этих эмоций хватило вполне.

Казалось бы, так много уже сказала, а сказать хочется куда больше. Мы с супругом не могли заткнуться пару часов после фильма, нас прорвало сразу же, как только, досмотрев субтитры до самого конца и выйдя из опустевшего зала вслед за охранником, мы одновременно открыли рты. Сидя в машине, топая домой по заснеженному пустому двору, переодеваясь в домашнее, мы обсуждали и обсуждали, и единственное, почему не обсуждали всю ночь — я писала этот текст.

В общем — и честно, я не берусь утверждать, что кино вам понравится. Особенно, если вы — ярый советофил, ибо да, фильм не жалеет чувств симпатизирующих советскому, а впрочем — далеко не только (и не в первую очередь) советскому авторитаризму. Но я однозначно скажу: мне давно так не нравилось российское кино. И я обязательно пересмотрю его вновь: точно знаю, что сумею разглядеть там что-то новое.