Ключевой проблемой, которую лично я вижу в эпизоде, является интуитивное разделение легенд и реальности, к которому прибегает не только Этайн (которую, с рядом оговорок, можно считать человеком почти современного воспитания), но и "коренные жители этого времени" Эрк с Гвен. В конце своей клятвы, произнесённой в присутствии Гвен в 48 главе, Этайн изрекает:
А в этом эпизоде Гвен говорит:
То есть она не просто сомневается в сидовской природе Робина (а что, Этайн вполне могла искренне заблуждаться, произнося свою клятву), а прямо предполагает, что Этайн солгала. Да, с благими намерениями, но поклялась страшной клятвой в её присутствии, заведомо зная, что лжёт. Страшное, немыслимое допущение по тем временам, которое Гвен делает вполне естественно, не только не боясь говорить это при самой Этайн, но и ничуть не пытаясь обвинить её в клятвопреступлении, напротив, считает это вполне нормальным, ведь для того есть благое обоснование. Сравните, например, с Библией (Зах. 5:3):
То есть для христианки Гвен клятва Этайн (пусть и не именем Господа, а местными символами) не просто положена по обычаю, но и почти священна. Однако же она говорит о её нарушении как о чём-то, само собой разумеющимся, что вполне можно представить в наши времена, но совершенно немыслимо – в описываемые. Не говоря уж о том, что репутация "никогда не лгущих" сидов, насколько я могу понять, в этом мире достаточно прочная, её всячески поддерживает Немайн в своих интересах, и до этого Гвен никогда не сомневалась ни в этой особенности сидовской природы вообще, ни в правдивости Этайн в частности. В 32 главе читаем такой диалог между ними:
В той же главе, чуть позже:
В 41 главе Гвен тоже не сомневается в том, что Этайн не способна на ложь, размышляя о травме Беорна:
Эрк тоже не сомневается в сидовской неспособности лгать, даже применительно к самому себе, пусть и говорит об этом с известной иронией (34 глава):
А тут он, опять-таки, слушает свою супругу как ни в чём не бывало и даже не пытается ей возразить. Конечно, лицедейский опыт явно подсказывал Эрку, что как минимум сам он лгать может без каких-либо проблем, но, во-первых, то он, а то – сида, а, во-вторых, бытовая ложь и нарушение страшной клятвы – вещи разные. Всё это убеждает меня в том, что ни Гвен, ни Эрк (которому Гвен, надо думать, о клятве Этайн рассказала) и помыслить бы не могли, что Этайн поклялась ложно. А если бы и могли – то говорили бы совсем в других выражениях, обвиняя её в смертном грехе, а не вскользь упоминая, как о ничего не значащем факте.

Другая проблема, как по мне, проистекающая из всё того же излишне современного восприятия местным населением легенд, состоит в ответе на вопрос, могут ли легендарные персонажи сами слагать легенды? Дело в том, что весь толкиновский рассказ Этайн базируется на тезисе о том, что сиды – такие же существа, что и люди, и тоже могут иметь свои собственные предания с неустановленной степенью правдивости. По здравому размышлению, так оно и есть, наверное, если отбросить историю с Сущностями, но местное-то население откуда это знать может? Для них сиды – всё ещё никогда не лгущие, бессмертные существа, большая часть из которых куда-то делась, причём сравнительно недавно – поддельные сидовские тулмены за тридцать лет явно успели обнаружить не раз и не два, слух должен был бы пойти о том, что "вот только что" большинство сидов куда-то ушли. Даже если это было не в пределах первых десятилетий, век-другой назад сиды явно (по мысли местных) жили среди них, а что для бессмертного сида 100-200 лет? Так что вместо уходящих в седую древность людских преданий у сидов должны быть протоколированные истории очевидцев – тогда откуда бы взяться вот этому вот легендарному ореолу полуправдивой истории? Особенно с учётом того, что Этайн в рассказе прямо заявляет:
"Мы" – очень мощное обобщение. Понятно, что Этайн не может иметь в виду себя, но, говоря "мы", она явно указывает на то, что речь идёт именно о современных сидах (которых, якобы, много, но они куда-то попрятались/ушли). С точки зрения людской психологии это очень бросается в глаза (а в реальности-то никакой альтернативной-сидовской психологии, завязанной на бессмертии, у 14-летней Этайн сформироваться ещё не могло, как нет и традиций "нелюдского" воспитания своих детей у Немайн). Оглянитесь в историю и скажите, какую общность ранее живших людей вы бы охарактеризовали словом "мы"? Даже герои Великой Отечественной для большей части нынешнего поколения скорее "они", а "мы" – в лучшем случае, они сами и их родители. А уж если вспоминать современников Пушкина или чудо-богатырей Суворова, то это строго "они", при том, что прошло-то едва два века, шесть-семь людских поколений. Если Этайн говорит "мы" применительно к народу, жившему на этом благословенном острове, ни о каких легендах речь идти не может – это должны быть истории, рассказанные Немайн её дедушкой из личного опыта и пересказанные той маленькой Этайн, это максимум временного удаления. С учётом "правдивой природы" сидов искажения в них будут минимальны, так что никакого:
у Этайн быть не должно.