Танец пепла (гет)

Мне снился сон, прекрасный, яркий и какой-то до боли реалистичный. Сновидение повествовало о том, как я проснулась в лесу. На ум невольно пришли обрывочные строки из вечного: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…» Хотя, конечно, в жизни я еще не так далеко зашла, да и лес был не так уж и плох. И, тем не менее, меня окружала ночь, теплая и темная — такие бывают в конце весны. Луна пробивалась сквозь кроны деревьев, освещая мягким светом поляну, где продолжало расслабленно покоиться моё тело. Зажмурившись, я вдохнула полной грудью: воздух, необычно тяжёлый и сладковатый, оставлял во рту легкий привкус карамели.

А звезды! В моем сновидении они застилали собой все небо, и какое-то время я просто лежала на траве и завороженно смотрела на небесное покрывало, усыпанное мерцающей пылью. Мне, как жителю большого города, редко удавалось посмотреть на столь прекрасное зрелище, и, честно говоря, такое небо я видела лишь раз в моей отмотавшей третий десяток жизни. Это случилось летом после второго курса, мы поехали к Черному морю, в палаточный лагерь, который, как оказалось позже, находился в горах, так далеко от какой-либо цивилизации, что… Одним словом, трое суток на собаках, двое суток на осле. Там много всего случилось — приятного и не очень, — но там было небо! Огромное, близкое, чёрное, подавляющее и поглощающее тебя с головой и всем твоим человеческим естеством, оно было усыпано звездами так, что захватывало дух: на чёрном небосклоне не было ни одного свободного места. Там я впервые — и, до сей поры, единожды — в своей жизни ясно увидела Млечный Путь. Помню, было сложно поверить собственным глазам: думалось, протяни руку — и сможешь прикоснуться к нему. До того момента я и не подозревала, что Млечный Путь можно увидеть так ясно и чётко с Земли невооруженным глазом…

Однако вернемся к моему пробуждению. Здесь, в этом лесу, на этой поляне надо мной было именно такое небо: огромное, близкое, усыпанное звездами. Я была искренне очарована и наслаждалась моментом. Внутри было легко и тепло. Хотя нет, даже жарко. «Жарко?» Взгляд метнулся вниз, и причина тут же отыскалась: на мне почему-то была зимняя одежда. Наверное, это должно было показаться мне странным, но я довольно быстро отмахнулась от этих мыслей, решив не заострять на них внимание: «Чего во сне не бывает?» И, как оказалось, зря…

Решив всё же рассмотреть свой сон как следует, я поднялась с земли и сняла, наконец, удушающее пальто. Сразу стало намного легче, а налетевший откуда ни возьмись лёгкий ветерок нежно охлаждал разгорячённое тело. Воспрянув духом, я решительно двинулась вперёд, но моего запала хватило, увы, ненадолго. Пробираться по лесу в сапогах на каблуках, хоть и небольших, было терпимо, но не очень удобно. Мысленно я уже не раз поблагодарила своё явно промахнувшееся со временем года подсознание, что оно хотя бы не нацепило на меня шпильки. В противном случае пришлось бы «вспахивать» ими поляну или скакать по чащобе босиком.

Кстати о лесе: окружавшие меня заросли были довольно густыми, и время от времени приходилось едва ли не силой продираться через преграждавшие путь кустарники и бурелом. Кроме того, за пределами поляны лунный свет становился совсем рассеянным, и шла я больше на ощупь, лишь угадывая путь по очертаниям и полутеням. Прошло уже довольно много времени, и моё настроение стремительно мрачнело, а воодушевление постепенно таяло. Нет, я все понимала: лес, ночь, Фрейд, — но у каждого сна есть какой-то сюжет или хотя бы намек на цель, движение — я же вот уже битый час, а может и дольше, бесцельно плутала в темноте, натыкаясь на елки-палки. Была мысль взобраться на одно из высоких деревьев (благо их тут было множество) и попытаться сориентироваться на местности, но от данной затеи пришлось отказаться. Залезть я, может быть, и залезла бы, да вот спускаться в такой кромешной тьме будет нерадостно, ну и, прямо сказать, опасно. Падать же с необозримой высоты мне не хотелось даже во сне.

Всё шло к тому, что мысленно я уже начинала закипать. Пальто, которое я теперь несла, перекинув через руку, цеплялось за каждый куст или ветку, что ещё больше выводило меня из себя. К тому же, несмотря на ночь, погода стояла самая что ни на есть летняя, и в джинсах, водолазке и осенних сапогах мне становилось всё жарче и жарче. Вот уже и тело стало противно-липким, а волосы, выбившиеся из косы, растрепались и присоединились к пальто в попытках зацепиться за нескончаемые кусты. Пребывая в таком невеселом настроении, я уже мечтала проснуться, наперед зная, что утром буду суровая, мрачная и помятая.

Будто подслушав мои мысли, пальто в очередной раз зацепилось за ветку, и, когда я обеими руками практически выдирала его из зарослей, оно неожиданно освободилось, отчего моё тело, повинуясь законам физики, полетело спиной в темную неизвестность. В следующий миг я неожиданно вылетела из чащи и пребольно приземлилась на землю. От досады и раздражения захотелось возопить великим, могучим и явно нелитературным русским, поделившись со всей округой накипевшим, но мне удалось сдержаться, и с губ сорвался лишь приглушенный рык. Нарочито глубоко задышав, дабы унять разрастающуюся злость, я решила переключить внимание и заставила себя оглядеться.

Место, где я оказалась, было похоже на узкую грунтовую дорогу, которая петляла между деревьями слева и справа от меня, уводя все дальше в лес. Пятая точка противно ныла от неудачного и резкого столкновения с земной твердью, а уже порядком раздражающий подарок Морфея всё больше и больше отдавал идиотизмом. Но деваться было некуда, и, немного отдышавшись, я сгребла злосчастное пальто в охапку, поднялась с грунтовки и задумалась, куда теперь двинуться в путь. «Прям как в сказке, — мрачно усмехнулась я. — Направо пойдешь — худо будет, налево пойдешь — ещё хуже, а если прямо, — мой взгляд уперся в лесной массив, откуда я только выпала. — Туда сама не хочу».

Стояла бы я так ещё долго, если бы в звенящей тишине мой слух не уловил какие-то отдаленные непонятные звуки: то ли музыку, то ли голоса, доносившиеся, похоже, с правой стороны. «Ага, значит худо… Ну да ладно, зато хоть сюжет появится», — рассудила я философски и, тяжело вздохнув, зашагала в соответствующем направлении.

По мере моего продвижения, голоса, казалось, всё больше отдалялись, а потом и вовсе стихли. Я остановилась и прислушалась — тишина, — но решила не отчаиваться и продолжила свой путь, мудро рассудив, что говорившие вряд ли ушли далеко. Кроме того, если голоса и их обладатели двигались в том же направлении, что и я, там должно было быть что-то интересное. От своей «железной» логики я поморщилась. Но чего во сне не бывает? А я все шла и шла, все дальше и дальше в лес. Одно радовало: деревья немного отступили от дороги, и высоко парящая впереди меня Луна отлично освещала путь.

За очередным поворотом справа от меня показалась небольшая полянка с поваленным деревом, где я решила сделать короткий привал, с удивлением осознав, что даже во сне можно устать, поэтому резво скинула пальто, сапоги с носками и с наслаждением вытянулась. Трава приятно освежала и холодила босые ноги, отчего я невольно заулыбалась, глядя на небо. «Нет, все же хорошо здесь. Ну и пусть, что брожу вот уже сколько, но не бегаю же — и на том спасибо!» Непродолжительный отдых значительно улучшил мое настроение, и захотелось даже затянуть какую-нибудь песню. Почему именно эта мысль посетила тогда мою головушку, осталось загадкой. Возможно, причиной был сам сон, который упорно не отпускал, а ещё больше запутывал видимым бездействием, а может подсознание решило сыграть со мною дурную шутку, пробудив внутри то, что обычно скрывалось. Ведь петь я всегда любила, хотя на людях немного стеснялась, а тут и не было никого, да и сам мир был, как-никак, мой. Я мысленно перебирала свой песенный репертуар: хотелось чего-то подходящего под обстановку. Взгляд вновь устремился к небу, и губы сами собой расплылись в улыбке: вспомнила! Вдохнув полной грудью, я затянула: «Гори-гори, моя звезда…»

Наслаждаясь песнью, я и не заметила, как встала и закрыла глаза. Внутренняя мелодия захватила полностью, а чувственные строки, казалось, эхом разносились по притихшему лесу. Но вот романс закончился, хотя последние мгновения волшебства всё ещё витали в воздухе, помимо воли взгляд зачарованно скользил по небосводу… И тут за моей спиной кто-то громко захлопал в ладоши. Я резко развернулась и тут же громко заголосила от неожиданности.

* * *

Первая шоковая реакция прошла быстро. Я c интересом рассматривала нарушителя моего сольного концерта в лесу: на меня во все глаза смотрела миловидная светловолосая девушка — навскидку я бы дала ей лет двадцать. Решив, что опасности от меня не ожидается, девица лучезарно улыбнулась и, активно жестикулируя, защебетала о чем-то. Была, правда, одна загвоздка — я не поняла ни слова: ее язык был мне совершенно незнаком. Наверное, на моем лице отразилось такое искреннее непонимание, что полуночная гостья резко замолчала и, помедлив, задала, судя по интонации, вопрос. Понять я его опять же не смогла, но он мог означать лишь одно, поэтому в ответ я только отрицательно замотала головой. Девушка поджала губы и нахмурилась, но, мгновение спустя, ткнула себе в грудь пальцем и отчетливо произнесла: «Мирта». Улыбнувшись, я последовала ее примеру.

— Ирина? — в голосе моей новой знакомой сквозило удивление. Я кивнула и решила попытать свое счастье:

— Ты меня понимаешь? — в ответ Мирта лишь покачала головой.

— Хм, может, по-английски? — та же реакция. — Немецкий?..

Бесполезно: на все мои фразы, независимо от языка, я получала один и тот же ответ. Я глубоко вздохнула: «Так… похоже, мое подсознание решило извести мое сознание. Ну, это форменное издевательство! Засадить меня в сон, где никто никого не понимает. Вот уж верно говорят, что чем дальше в лес, тем толще партизаны… Что дальше?» Вынырнув из своих раздумий, я поняла, что Мирта опять о чем-то тараторит и указывает в лес. Потом она замолчала и жестом пригласила следовать за ней. «Точно к партизанам! А куда деваться? Других плановых мероприятий тут у меня не намечается…» Я кивнула, надела сапоги, сгребла пальто в охапку и последовала за ней.

Шли мы недолго, хотя я искренне удивлялась, как в такой тьме моя попутчица умудрялась ориентироваться. Вскоре сквозь деревья замелькал огонек, и вот мы уже стоим на лесной прогалине. «Нет, не партизаны… Цыгане!» Моему взору открылась картина в лучших традициях фильмов «Будулай», «Возвращение Будулая», «Цыганка Аза» и Ко: ночь, костер, потасканная кибитка и сидящие вокруг непонятные личности в ярких нарядах. Хотя до табора тут было далеко — лагерь был маленький, и меня с интересом рассматривали сейчас три пары глаз: подсохший старичок с хитрым прищуром и роскошными серебряными бакенбардами, блондинистый парнишка, ревниво и как-то нервно сжимающий скрипку, а завершал эту немую сцену сидящий на козлах кибитки сурового вида бородатый мужик.

Мирта тем временем, оставив меня стоять в стороне, успела упорхнуть к бородачу и опять затараторила о чём-то. Это дало мне возможность при свете костра получше рассмотреть её: светлые волосы дополняла стройная гибкая фигурка и хитрющие небесно-голубые глаза. Одно было ясно: и девушка, и парень, и старичок — явно родственники. По поводу «Карабаса», как я его мысленно окрестила, я не была уверена. В этот момент Мирта подскочила ко мне, схватила за руку и потащила к кибитке.

Размахивая руками, как ветряная мельница, она принялась активно обсуждать что-то с мужиком, а тот, в свою очередь, хитро прищурившись, внаглую рассматривал мою особу. Было как-то уж очень неприятно: как будто он оценщик, а я товар на продажу. От этой мысли захотелось вновь накинуть на плечи пальто…Из раздумий меня вырвало собственное имя. Однако ко мне не обращались — представили, и теперь моя ночная спутница недвусмысленно указывала в мою сторону своему родственнику. А в том, что и с бородачом они в кровном родстве, я уже не сомневалась — один прищур чего стоил!

Суровые мужские брови взлетели вверх, и их владелец удивленно хмыкнул. «Карабас» попытался что-то спросить, но в ответ я лишь покачала головой. Поджав губы и прямо глядя мне в глаза, суровый стукнул себя кулаком в грудь и рыкнул: «Барон». Я натянуто улыбнулась, чтобы не засмеяться в голос. «И только? Какой барон? Цыганский? А что так мелко? Почему не граф, не король, не царь, не император, в конце концов! Хотя не стоит зарекаться, ведь оставшимся двум меня еще не представили». Барон, видно, почуял что-то, потому что после этого он уже не порывался настроить контакт и полностью увлекся обсуждением чего-то или кого-то с Миртой, не забывая периодически тыкать в мою сторону пальцем. Я все больше и больше ощущала себя идиоткой

Вдруг мужик ухватил меня за плечо и бесцеремонно толкнул ближе к костру. «Ну все, — подумалось мне, — сейчас меня будут есть? Жарить?» А внутренний голос с издевкой добавил: «Ага, по-баронски!» Я вопросительно уставилась на мою провожатую, но она на меня и не смотрела. Мирта что-то буркнула старику и парню, и те заиграли какую-то мелодию, предположительно танцевальную. Девица вновь потянула меня за собой, одновременно пританцовывая и прихлопывая. «Что? Теперь по расписанию танцы?» Я потеряла всякую логическую мысль. «Что им от меня надо? Что за театр абсурда творит мое подсознание?!» Не обращая никакого внимания на мою растерянность, Мирта настойчиво пыталась вовлечь меня в танец, но я только отпиралась и старалась высвободить свою руку.

Нет, музыка была очень даже ничего — почти задорная, но мне совсем не хотелось участвовать в этом показательном выступлении. Однако белокурая последовательница Эсмеральды не сдавалась. Со стороны наша пара, скорее всего, выглядела очень странно: Мирта, пытающаяся грациозно следовать музыке и одновременно подыгрывать неизвестно откуда взявшимся бубном, и я, все еще вырывающая руку из мертвой хватки своей партнерши, раскачивающаяся из стороны в сторону с очарованием огородного пугала на ветру. Наверное, наш групповой номер не произвел должного впечатления и на сурового Барона, потому как он что-то резко выкрикнул в нашу сторону и, презрительно скривившись, засмеялся.

Музыка остановилась. Мирта развернулась ко мне. Я ожидала чего угодно: от раздражения до ярости, но только не такой полный мольбы и щенячьей тоски взгляд. Эмоции были такими сильными, что сердце мое дрогнуло, и я сдалась. Закатив глаза, я кивнула танцовщице, и она, похоже, поняла меня без слов. Вновь лучезарно улыбаясь, она скомандовала старому и малому заводить шарманку по второму кругу. Я переняла ее инициативу и знаками дала понять, чтобы играли побыстрее. «Чай, не на званом обеде». Старичок кивнул в ответ, хитро улыбнулся, ударил по струнам, и понеслось!

Эта была очень заразительная мелодия, невероятная смесь из танго, цыганских напевов и русской народной песни. Если в начале я еще немного смущалась, то это быстро улетучилось, и мы с Миртой самозабвенно отдались во власть музыки. Нет, я никогда не была королевой танцпола, но импровизировать под музыку дома или веселясь с подругами очень даже любила. К тому же как нельзя кстати вспомнились покрывшиеся пылью уроки хореографии и еще не совсем забытого танго. Не знаю, как все это выглядело со стороны, но я просто получала удовольствие, да и Мирта была отличной напарницей.

В какой-то момент мелодия закончилась. Всё ещё пытаясь восстановить дыхание, я оглядела находящихся на поляне: светловолосая Эсмеральда аж вся светилась от радости и гордости, будто она меня выучила и вскормила, старик и парень, улыбаясь, ободряюще кивали, и даже «Карабас» удовлетворённо хмыкнул. Барон побеждённо вздохнул и бросил какую-то фразу в сторону Мирты, отчего та засияла еще больше, захлопала в ладоши, а потом и вовсе бросилась ему на шею. «Похоже, или старший брат или отец», — отметила я мысленно. Он кинул взгляд в мою сторону и немного улыбнулся. «Ну, может, не такой он и суровый», — наивная, как же я ошибалась…

Постепенно все стали готовиться ко сну, да и мои ноги уже гудели от предыдущего марафона по лесу и зажигательной пляски. Мирта, будто прочитав мои мысли, выдала мне спальный мешок, одеяло и определила место рядом с собой недалеко от притихшего костра. Я с благодарностью приняла её знак внимания, подложила пальто вместо подушки, с удовлетворением сняла сапоги и вытянула босые ноги. «Да уж, насыщенный сон. Главное его не забыть и завтра поискать толкование». Ночь была теплой и тихой, Луна медленно скользила по небосклону. Окутанная сладковатым ароматом леса, я и не заметила, как уснула. «Не люблю сны, в которых я засыпаю. От них наутро голова квадратная», — было моей последней мыслью, прежде чем я окунулась в объятия Морфея.

* * *

Наутро меня разбудил настойчивый писк будильника. Я недовольно заворчала: «Ну зачем? У меня сегодня выходной!» Мне было так тепло и уютно, и вставать не хотелось совсем. В надежде укрыться от настойчиво лезущих в глаза солнечных лучей, я свернулась калачиком и зарылась с головой под одеяло, но только противный писк никак не прекращался. «Выключи будильник!» — промычала я. Никакой реакции не последовало. Высвободив руку из-под одеяла, я стала шарить вокруг в попытке достать зловредный предмет, но пальцы хватали лишь пустоту. Силясь угадать направление поисков по звуку, я вдруг поняла, что звук вообще раздавался откуда-то сверху. «Ну, если это мой любимый решил так надо мной подшутить…» Перед глазами явственно встал образ моего парня с торжествующей улыбкой. Как он стоит надо мной с будильником и потешается над тем, как я размахиваю тут руками. «Кому-то будет больно! Ну, выключи!», — в ответ — тишина и все тот же писк. «Агр-р-р. Ладно, ладно, я встаю!» — прорычала я, повернулась на спину, откинула одеяло и открыла глаза. Зря.

Как только мир принял чёткие очертания, я похолодела от ужаса. Над моей головой раскинулось ясное голубое небо. Похоже, было раннее утро: солнце только начинало свой дневной путь, и его лучи нежно ласкали лицо. Лёгкий ветерок приятно холодил кожу. И все бы ничего, но было в этом идиллическом пейзаже одно большое но — над моей головой было именно небо, а не побелённый потолок нашей спальни.

Чувствуя, как меня охватывает паника, я закрыла глаза, нарочито медленно и глубоко дыша, досчитала до десяти, снова открыла — всё то же небо. Голова закружилась, а в желудке зашевелился комок ледяных змей. Понимая, что мне сейчас станет дурно, я села на своей лежанке, инстинктивно зажав рот рукой, стремясь то ли удержать змей в желудке, то ли не заорать на всю округу. Когда тошнота немного отступила, я решилась осмотреться, и, хотя казавшиеся ватными ноги предательски подрагивали, заставила себя медленно встать.

Местность была похожа на прогалину, вокруг которой величественно возвышался лес. В ещё неясных лучах раннего утра, чаща казалась тёмной и неприветливой. Взгляд скользнул по поляне — остатки погасшего костра, глиняные кружки, бубен… Стоп. А вот это мне уже знакомо. Я развернулась: на другом конце поляны, у самой кромки леса стояли и мирно жевали траву две серые лошади, чуть поодаль примостилась потрепанная и явно видавшая лучшие времена кибитка. События из моего прошлого сна быстро пробежали перед глазами: ночь, блуждания по лесу, бродячие музыканты, танцы на ночь и Мирта. Я глазами нашла знакомую фигуру в нескольких шагах от места, где я проснулась. Девушка мирно спала, по-детски подложив ладони под щёку.

Шестеренки в голове завертелись с утроенной силой. Вчера мне снился сон о том, как я оказалась в лесу, гуляла, встретила Мирту и ее бродячих музыкантов или родственников (неважно). Потом меня заставили… нет, скорее, уговорили танцевать, а потом я легла спать. «Вон там, — рука сама указала на спальный мешок. — Так… Значит, во сне я заснула, а теперь опять проснулась… Выходит, это всё — продолжение моего сна!» С губ сорвался вздох облегчения. «А я-то уж подумала, что оказалась неизвестно где и как. Совсем больная. Конечно же это сон, тут вон как тепло, а дома -то зима. Ненавижу засыпать во сне», — я улыбнулась.

Уже почти успокоившись, я оглядела поляну. Мирта всё ещё мирно спала рядом, её безымянный брат примостился у колёс кибитки, где в высокой траве можно было различить еще два силуэта. «Если я проснулась во сне, то пора бы мне и по-настоящему пробудиться. Вон будильник сколько уже надрывается. Будильник?..» Взглядом я стала искать источник разбудившего меня писка — на ближайшем дереве сидела небольшая птица ярко-василькового цвета. Она с интересом меня рассматривала, время от времени издавая те самые странные звуки: не щебетание, не писк, а какое-то улюлюканье. «Так вот как выглядит мой будильник во сне? Оригинально, не поспоришь… Однако пора вставать. Насмотрелась я сегодня столько, что ещё на три сна хватит. Может, мне себя ущипнуть?» Зажмурившись и досчитав до трёх, я от души себя ухватила пальцами, а в следующее мгновение от неожиданной острой боли невольно вскрикнула и резко открыла глаза. Улюлюканье прекратилось, но птица осталась, как и поляна, и лес, и кибитка, и кони, и бубен… Я почувствовала, как покрываюсь холодным липким потом, а от медленно накатывающего осознания происходящего внутри с удвоенной силой зашевелились змеи и перехватило дыхание. В эту нерадостную минуту ноги отказались мне служить, и, глухо охнув, я без особой грации осела на свой спальный мешок.

Похоже, моё приземление наделало больше шума, чем нужно. Краем глаза я уловила некое шевеление — Мирта. Она заворочалась, слегка приподнялась на локте, зевнула и, сонно улыбаясь, посмотрела на меня. Она что-то пробурчала, из чего я поняла только своё имя. Я медленно повернулась к ней. Сон и улыбка мгновенно слетели с её лица, а в глазах появилось явное беспокойство: «Ирина?» Я ничего не могла ей ответить, только сидела и судорожно глотала воздух, как рыба, выброшенная на берег. Мирта было протянула ко мне руку, но я резко отстранилась: в глазах танцовщицы отражалась перепуганная, безумного вида девица: темноволосая, мертвенно бледная, с дикими глазами. А потом я вдруг поняла, что это была я сама. Я нервно вздохнула; руки предательски дрожали. Мирта, решив, что меня что-то сильно напугало, с опаской озиралась вокруг, но на поляне все было абсолютно спокойно. Она вновь повернулась ко мне, теперь и в её взгляде появились страх с примесью подозрения. Нахмурившись, она на меня как-то странно смотрела. «Наверное, думает, что я чокнутая». Мирта что-то спросила, вопросительно изогнув бровь. Она медленно, почти по слогам повторила лишь одно слово:

— Дрем? — я смотрела на неё с непониманием. — Дрем? Фантазме?

И тут меня осенило: она явно решила, что мне снился кошмар. «Пусть будет кошмар. Лучше так, чем поехавшая крыша». Я утвердительно закивала, а Мирта, облегчённо вздохнув, вдруг обняла меня. От неожиданности я вздрогнула и напряглась. «Так… Успокойся… Она, наверное, просто хочет меня утешить…» Я заставила себя немного расслабиться. Так мы сидели какое-то время. Потом Мирта отстранилась и еще раз внимательно на меня посмотрела, но, решив, что в голове у её ночной гостьи вроде всё на месте, указала на спальный мешок и что-то прошептала, показательно сложив ладони под щекой и закрыв глаза. «А, понятно. Хочешь, чтобы я снова заснула. Ну-ну, конечно». Я слегка кивнула и послушно легла. Через какое-то время с её стороны послышалось ровное посапывание, я же уставилась на небо и стала судорожно соображать.

«Сон или не сон? Вот в чём вопрос… Если это сон, то уж очень реальный. Да и почему я тогда не могу проснуться? Щипать я себя уже пробовала — рука вон до сих пор ноет, а всё без толку. Хм, может, так и задумано? Типа я должна дойти до какого-то момента, и потом всё закончится само собой, а я тихо и спокойно пробужусь в своей спальне? Но тогда по времени уж очень долго все происходит, хотя… здесь может время протекать по-другому… Или я уже просыпалась, а это вторая часть моего сна? Звучит логично, и такое у меня уже бывало». Я решила вспомнить, что делала днём, как легла спать, как заснула, что было между снами. Но с отчаянием осознала, что абсолютно ничего не помню, и мои последние воспоминания ограничивались тем, как я ехала на работу. Помню, погода была скверная (впрочем, как и обычно зимой): ветер, дождь и грязно-серое небо над головой. Смена была относительно ранняя, поэтому я, по привычке, задремала в поезде. Но вот как прошла смена, как я пришла домой и как в конечном итоге легла спать — мой мозг отказывался мне ответить. Просто чистый лист. Поток логических размышлений набирал обороты, но вот следующее направление мыслей мне абсолютно не нравилось и попросту пугало.

«А что если это не сон? Всё вокруг такое реальное: и трава, и деревья, и даже люди. Я вон явно чувствовала Миртины прикосновения… Тогда как я тут оказалась? И самое главное — где я?» Местность была мне незнакома, как, впрочем, и язык. Я попробовала все три, что знала, и из всех разговоров разобрала только два слова. Хотя, стоило признаться, я и не прислушивалась особо… Пока я только видела лес… «Может, я оказалась в Румынии или Венгрии где-то? От нас, в принципе, недалеко, но тогда — что же произошло с погодой? Вчера была зима, а тут явно конец весны — начало лета». Я окинула взглядом близстоящие деревья. «Не спала же я на первой поляне четыре с лишним месяца! Тоже мне Белоснежка нашлась. Но тогда как все это объяснить? Может, у меня амнезия? Я ушла из дома и все это время плутала неприкаянная?» Я окинула себя взглядом, но на одежде не было никаких следов грязи, да и вещи были, опять же, зимние. «Может, меня похитили, а потом я сбежала и именно так оказалась на той поляне?» Я задрала водолазку и осмотрела живот: никаких швов или рубцов не наблюдалось, что не могло не радовать: значит, органы на месте. Да и самочувствие было почти отличным, поэтому непохоже, чтобы меня опаивали, били или пытали в последнее время. Я опять задумалась: «Как ни крути, но для начала мне надо выбраться из леса, а потом уже разбираться, что к чему и как. Плана местности я не знаю, значит, буду держаться Мирты и Ко. Кстати о них…»

Я украдкой посмотрела на спящих. Если мое первое впечатление и было, что они побратимы Будулая, то при свете дня было ясно, что это совсем не так. Мирта и ее брат, к примеру, были слишком светловолосы, светлокожи и голубоглазы, для того чтобы быть причисленными к ромалам. Артисты не производили отталкивающего впечатления, и ни на бандитов, ни на воров не смахивали, что, конечно, успокаивало. Мои новые знакомые были явно какой-то бродячей труппой. Да и одежда их была немного странная: старомодная и, вообще, походила больше на средневековые костюмы. И тут меня осенило: «Может, и правда костюмы? Что если они едут на какую-нибудь ярмарку, а может и фестиваль средневековья или Ренессанса. Летом их тут много проходит. Тогда бы это многое объясняло… Хотя вчера я и заметила явное отсутствие всяческих электрических приборов, но, может, они просто так в образ вжились? И такое бывает. Вон в Америке одни Амиши чего стоят…» Так или иначе, но на данный момент эти люди были моей единственной надеждой добраться до ближайшего населённого пункта. Там, скорее всего, будет телефон или полиция, можно будет дозвониться своим, и меня заберут домой. «Телефон…» Меня вдруг посетила безумная мысль. Я проверила карманы джинсов — пусто. Но оставалось еще одно место. Стараясь проделать всё как можно тише, я аккуратно привстала и развернула пальто. Правый карман оказался пуст, а вот в левом нащупывался плоский предмет. Конечно, окажись в моем кармане телефон, это было бы просто несказанной удачей, но даже своему старенькому мр-3 плееру, (а именно его я и вертела сейчас в руках) я была очень рада. Батарейка была почти полной, однако надолго ее не хватит, но его можно будет обменять или продать в случае необходимости. Улыбнувшись, я убрала находку обратно в карман, свернула пальто и снова легла. Теперь, когда у меня был своего рода план действий, стало намного спокойнее, чем в первые минуты после пробуждения. Я была уверена, что всё устроится: доберусь до города и скоро вернусь домой. Убаюканная своими мыслями, я не заметила, как снова задремала.

Разбудила меня Мирта. Она слегка тормошила меня за плечо, что-то щебеча на всё ещё непонятном мне языке. Чувствовала я себя намного более уравновешенно, чем ранее утром, и, похоже, девушка прочитала это в моих глазах, потому как мгновение спустя уже лучезарно улыбалась и, активно жестикулируя, дала понять, что пора собираться. Зевнув и потянувшись, я поднялась и, воодушевленная своими ранними размышлениями, быстро помогла ей скатать спальные мешки. Остальные участники труппы сидели невдалеке и уже заканчивали нехитрый завтрак, которым со мной радушно поделились: кусок хлеба, пара яблок, немного сыра и кружка молока. После нехитрой трапезы я завернула пальто и убрала его в потрепанный походный мешок, который мне выдала Мирта.

Последний раз окинув взглядом поляну, мы с ней уже направились с дороге, чтобы там подождать остальных, как нас вдруг окликнул Барон. Он что-то громко сказал моей спутнице, указывая на меня. Мирта скользнула по мне взглядом и задумчиво закусила губу, но тут же кивнула мне и поманила обратно к кибитке. Она что-то долго искала внутри, потом вылезла наружу и протянула какие-то вещи. В ответ я лишь вопросительно посмотрела на неё. Она жестом указала на меня, явно имея в виду одежду, а потом отрицательно покачала головой и снова протянула мне свёрток. «Так что, мне теперь тоже в костюмы наряжаться?» Надевать на себя чужие, да к тому же сомнительной чистоты вещи совсем не хотелось: в этом отношении я всегда была достаточно щепетильна. Однако моя спутница, вновь категорично покачав головой, всунула мне в руки цветастый ворох и указала в сторону ближайших кустов. «Похоже, права выбора у меня тут нет. Ну ладно, благо, что всё это ненадолго», — вздохнула я и скрылась из виду.

На поверку вещи оказались чистыми и приятно пахли травами. Поэтому через некоторое время я уже с интересом осматривала себя: на мне была длинная цветастая юбка с воланами, белая лёгкая блуза с широкими рукавами и довершал ансамбль широкий кожаный пояс, украшенный маленькими золотистыми постоянно побрякивающими монетами. Одним словом — цыганка. На самом деле я была даже рада смене гардероба — в джинсах и водолазке несмотря на ранний час уже становилось жарко, а вот лёгкая рубашка и разлетающаяся юбка явно больше подходили по сезону. Конечно, на мне всё ещё были мои сапоги, но теперь это было не так критично — в крайнем случае, их всегда можно будет снять и походить босиком, да и в таком наряде это будет даже аутентично. «Хорошо хоть, что мне попались повёрнутые на Средневековье. А то была бы другая эпоха, как затянули бы меня сейчас в корсет с китовым усом, я бы сразу тут лапки и отбросила», — усмехнулась я, попутно заталкивая свои вещи всё в тот же мешок, что и пальто.

Надо сказать, что моя трансформация в цыганку нашла явное одобрение со стороны странствующих деятелей культуры. Мирта, завидев меня, радостно захлопала в ладоши и что-то крикнула Барону, который, в свою очередь, окинув меня оценивающим взглядом, одобрительно хмыкнул и кивнул. Наконец всё было готово, и мы двинулись в путь.