Колючая любовь (гет)

Гермиона Грейнджер лежала среди подушек, смотрела в потолок... и хмурилась.

Она чувствовала себя уставшей...

Встревоженной...

И крайне выбитой из колеи.

Она ворочалась на большой пустой кровати, которую они делили с Роном. Но сейчас он был на задании, которое длилось уже одиннадцать дней, и должно было продлиться еще минимум три. И больше всего Гермиона чувствовала себя одинокой.

Она привыкла, что Рон рядом с ней каждую ночь — это было его первое длительное задание с тех пор, как шесть месяцев назад они стали жить вместе после помолвки. Без него здесь все было другим... неправильным.

Казалось, она должна быть рада спокойствию, но без успокаивающего похрапывания Рона тишина отдавалась эхом по всей комнате. Можно было подумать, что она воспользуется шансом занять больше места без его крепких объятий, но она настолько не могла найти себе места на их кровати, что окутывала себя коконом из подушек, представляя, что он рядом.

Гермиона скучала по тому, как его худощавое тело прижимается к ее спине; по тому, как его рыже-золотые волосы щекочут ее гладкую кожу; по восхитительным ощущениям шероховатой кожи его большого пальца, огрубевшего от использования палочки, когда он выводил им круги на ее голом бедре; по нежному покалыванию щетины, когда он так приятно целовал ее за ушком, вызывая вздохи. Боже, как же ей нравилось ощущение его колючей кожи на губах и по всему телу.

Она провела пальцами по губам, вспоминая свое первое прикосновение к небритому лицу Рона на пятом курсе в Хогвартсе и ту странную и пугающую реакцию, которую оно у нее вызвало.

*

Все, чего она хотела — это отвлечь Рона от этих ужасных слизеринцев и их оскорбительных значков. Она не была настолько наивной, чтобы считать, будто сама сможет ослабить напряженный узел, образовавшийся в желудке Рона. Гермиона всего лишь надеялась, что он будет в достаточном замешательстве, неприятии и шоке для того, чтобы Гарри увел его с поля до усугубления ситуации.

Хотя, если быть честной с самой собой, она искренне не хотела, чтобы неприятие было той эмоцией, которую у него вызовет это неожиданное проявление привязанности. Конечно это и близко не было тем, что она чувствовала.

Гермиона прижала дрожащие пальцы к губам и с удивлением обнаружила, что они не горячие, хотя ей казалось, что они пылают. Определенно, они все еще покалывали после контакта с волосами на щеке Рона, которые были такими светлыми, почти невидимыми, если не приближаться для поцелуя.

Не то чтобы она раньше никого не целовала. Буквально в прошлом году она поцеловала Гарри в щеку, когда они прощались на лето на станции Кингс Кросс. Прижимаясь губами к его щеке, она хотела выразить дружбу и заботу, и это не вызвало у нее никакой реакции, кроме чувств, похожих на материнские.

К сожалению, даже поцелуй старшего и, очевидно, более опытного парня не вызвал у нее подобных ощущений. Виктор Крам, с его чисто выбритым лицом и чересчур пахучим одеколоном, лишь смутил ее. Она понимала, что должна наслаждаться этим поцелуем, но его жесткая хватка и слишком мокрые губы вызвали у нее желание отшатнуться и убежать. Он был чудесным другом, и его поцелуй доказал, что ничего больше между ними быть не может.

Но одно единственное прикосновение губ к щетине на лице Рона заставило ее чувствовать себя более взволнованной и живой, чем что-либо другое за все ее шестнадцать лет. Она привыкла к трепету в животе от улыбки Рона или случайного прикосновения к его руке, но в этот раз... все было иначе. Свидетельство его физической зрелости вызвало у Гермионы незнакомые ощущения внизу живота.

Она вздохнула и осознала, что парень, который ей нравится, становится мужчиной — тем мужчиной, которого она может полюбить.

*

Вскоре Гермиона узнала, что у парней из гриффиндорской команды по квиддичу была традиция не бриться перед матчем, и это дало ей еще одну причину с нетерпением ждать дня игры.

Ей определенно нравился вид полусонного небритого Рона, слоняющегося каждое утро по кухне Норы тем летом после пятого курса. Его огненные волосы были взлохмачены после сна, когда он входил в комнату, бормоча приветствия и потирая уставшее лицо. Гермиона наслаждалась возможностью наблюдать, как менялась борода Рона, становясь с каждым днем более густой и темной, прежде чем он сбривал ее.

Естественно, не все были заинтересованы в волосах на лице Рона так, как Гермиона...

*

— Привет, Гермиона. Ты уже завтракала? — спросил Гарри, спускаясь вниз из спальни мальчиков.

— Доброе утро. Да, позавтракала. Кроме того, — она криво улыбнулась, — я думала, сегодня твоя очередь кормить Бон-Бона.

— Гермиона, — умоляюще сказал Гарри, — почему бы нам просто не притвориться...

Но что бы он ни собирался сказать, это было прервано громким визгом, заполнившим гостиную.

— Бон-Бон! — закричала Лаванда, когда Рон появился на ступенях, и побежала его обнимать.

Гермиона могла поклясться, что Рон дернулся от ее прикосновения, но подумала, что всего лишь принимает желаемое за действительное.

— Как тебе не стыдно, Бон-Бон! — воскликнула Лаванда, привлекая к ним с Роном внимание всей гостиной. — Ты же знаешь правила.

Уши Рона отчаянно покраснели, когда он попытался отодвинуть ее.

— Успокойся, Лаванда, — зашипел он. — Что я должен был сделать на этот раз?

Гарри с Гермионой переглянулись в ответ на грубость Рона.

— Никаких поцелуйчиков, пока ты не побреешься. Ты знаешь, что у меня чувствительная кожа, — надулась Лаванда.

— Ой, кажется, я забыл, — брякнул Рон, разглядывая свои ноги. — Я заканчивал эссе по зельям, поздно лег и поздно встал сегодня утром.

Гарри бросил удивленный взгляд над плечом Лаванды, зная, что Рон встал раньше него и закончил свое эссе для Слизнорта вчера перед ужином.

— Ну, больше не забывай, — отчитывала его Лаванда, проводя пальцами вверх по его груди. — Ты избавишься от этого, — она коснулась его колючей щеки, брезгливо сморщив нос. — И тогда я смогу хорошенько тебя поцеловать, — она игриво щелкнула его по носу. — Я буду ждать тебя внизу, — добавила Лаванда, а затем развернулась и вылетела через проход за портретом.

Гарри повернулся к Гермионе:

— Хм, я лучше пойду.

— Конечно.

Гермиона была потрясена, когда Рон подошел к ней следом за Гарри. Он молча кивнул ей, грустно и едва заметно улыбнувшись. Рон бросил попытки поговорить с ней, так как она все еще делала вид, что его не существует.

— Позавтракаем, приятель? — обратился он к Гарри, когда Гермиона вернулась к своей книге.

— Конечно. Хочешь, чтобы я подождал?

— Чего ждать? Я умираю с голоду.

— Ты не собираешься, ну, знаешь, пойти побриться? — уточнил Гарри.

Рон провел рукой по своей щетине. Гермиона невольно затрепетала от вызванного этим движением звука, чего никто из ребят, к счастью, не заметил.

— Не-а. Зачем?

Гермиона подняла книгу повыше, чтобы скрыть улыбку.

— Как скажешь, друг, — засмеялся Гарри. — Увидимся на занятиях, Гермиона, — крикнул он, направляясь к выходу.

— До встречи, Гарри, — сухо ответила она. Рискнув выглянуть из-за книги, она увидела, что Рон наблюдал за ней с другого конца комнаты, а потом удрученно покачал головой и последовал за Гарри.

Через три дня Гермиона сидела на краю больничной койки Рона; прошло уже несколько часов с тех пор, как он принял почти смертельную дозу отравленной медовухи. Мистер и миссис Уизли отправились домой, пообещав вернуться завтра утром, а Гарри и Джинни после ужина переместились в гриффиндорскую гостиную, чтобы обсудить, как заменить пострадавшего вратаря.

Гермиона смотрела, как Рон нахмурился во сне — видимо, ему снился кошмар. Она погладила его лицо прохладной рукой, и он мгновенно расслабился, удовлетворенно вздохнув. Затем она положила руку на его небритую щеку, наслаждаясь тем, как она щекочет ее ладонь.

Радуясь, что мадам Помфри занята, Гермиона наклонилась и прошептала Рону на ухо:

— Я так рада, что с тобой все хорошо. Я надеюсь, что и между нами все наладится.

Рон повернул голову на звук ее голоса и потерся об нее щекой, застонав во сне, чем напомнил Гермионе Живоглота. Она поняла, что ей нравится ощущение его щетины на щеке и покраснела, потому что не могла не думать о том, какие ощущения это вызовет в других частях ее тела.

Ей понадобилось больше года, чтобы узнать ответ.

*

Гермиона бросила взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке — они показывали полтретьего утра. В который раз взбив подушку, она снова плюхнулась на кровать и тяжело вздохнула.

Размышления о том, как колючая щека Рона царапает ее тело, не помогало ей уснуть. К сожалению, когда она думала о нем, ничто не могло ее отвлечь. Она закрыла глаза и предалась воспоминаниям.

*

Рон оставил свою скорбящую семью в Большом зале, провожая все еще ошеломленного Гарри в Гриффиндорскую башню. Убедившись, что Гарри накормлен и уложен в постель, Рон быстро принял душ, чтобы смыть зловоние этого дня со своего уставшего тела.

Равнодушно слоняясь по комнате мальчиков, он был поражен видом только что вернувшейся из душа и закутанной в халат Гермионы, которая сидела на краю его кровати и наблюдала за спящим Гарри.

— Эй, — прошептал Рон, кивнув в сторону Гарри, — он в порядке?

— Да. Такой умиротворенный... если можно в это поверить, — Гермиона улыбнулась в ответ.

— Хорошо, — Рон присел на кровать рядом с ней и улыбнулся, когда она взяла его большую ладонь в свои руки, устроив ее у себя на коленях, и положила голову ему на плечо.

Несколько минут никто из них не говорил ни слова, оберегая сон своего друга и вспоминая ужасы прошедшего года.

Наконец Рон нарушил тишину, когда Гермиона в очередной раз широко зевнула.

— Нам тоже не мешало бы поспать, да? — он повел плечом, на котором она лежала.

— Наверное, — тихонько ответила Гермиона.

— Хочешь остаться?

— Я могу остаться?

Они спросили это одновременно, отчего оба покраснели.

— Иди сюда, — Рон поднялся и подал ей руку.

Как только она встала, он расстелил кровать и поклонился, жестом указывая на нее:

— Дамы вперед.

Гермиона засмеялась, казалось, впервые за долгое время. Присев в шутливом реверансе, она забралась на кровать, сняв халат и оставшись в ночнушке. Рон смущенно улыбнулся, прежде чем лечь рядом и потянуть балдахин, закрывая их с одной стороны. Опираясь на локоть, он потянулся через нее, чтобы закрыть его и с другой стороны, и встретился с ее рукой, которая делала то же самое.

— Я закрою, — прошептал он, глядя Гермионе в глаза. Она молча кивнула, не отводя взгляд.

Закрыв занавес, Рон продолжал нависать над Гермионой. Свободной рукой он нежно убрал с ее лица выбившуюся прядь, а затем провел по щеке, убирая волосы Гермионы с плеча на подушку и очерчивая пальцем линию ключицы.

Гермиона прикрыла глаза, когда Рон медленно приблизил свое лицо к ней. Она тяжело дышала, ожидая, когда он коснется ее губ. Ждала, чувствуя его дыхание и тяжесть тела, осознавая, что это не сон — он рядом. Она медленно открыла глаза и украдкой взглянула на него: Рон смотрел на нее со странной смесью страха и благоговения в глазах.

— Рон, что-то не так?

— Просто... ну, это ты... и это я... и пути назад нет.

— А ты хочешь этого? Я имею в виду, вернуть все назад? — тихим дрожащим голосом спросила Гермиона.

— Конечно нет, — ответил Рон, возмущенный абсурдностью вопроса.

— Тогда ничто не может нам помешать, — Гермиона положила ладонь на его щеку, поглаживая ее большим пальцем. — Теперь поцелуй меня, — ее рука скользнула к его шее, немного надавив, побуждая продолжать.

Рон легко рассмеялся и начал наклоняться вперед, как вдруг остановился и взволнованно посмотрел на нее.

— Что опять? — Гермиона попыталась скрыть нетерпение, но она слишком долго ждала этого.

— Я, хм, не побрился.

Гермиона подняла голову, касаясь губами его уха, провела голой ногой по его ноге, скрытой пижамой, и прошептала:

— Я тоже.

Рон потянулся и обхватил рукой ее лодыжку, поглаживая ногу. Уткнувшись колючим лицом в ее шею, он пробормотал:

— Я не против.

*

Гермиона лениво моргнула, когда солнечные лучи проникли в окно спальни. Она лежала на своей стороне кровати, свернувшись калачиком и поеживаясь в пижаме без рукавов. Она точно не знала, сколько проспала, но было явно еще очень рано. Гермиона расстроилась, что ее сон оборвался: ей снилась ночь после битвы за Хогвартс, которую они с Роном провели вместе, пытаясь найти утешение друг в друге, изучая друг друга.

Гермиона попыталась снова уснуть, но едва ее глаза закрылись, почувствовала знакомое покалывание на обнаженном плече.

— Рон? — прохрипела она.

— Кто еще может быть в твоей постели? — шутливо уточнил знакомый голос позади нее. Рон поцеловал ее в плечо и переместился губами к уху. — Мне стоит волноваться?

— Ты вернулся раньше, — вздохнула Гермиона, когда он начал покусывать ее ухо.

— Тебе повезло, ты выходишь замуж за гениального аврора. Поймал всех ублюдков досрочно.

Гермиона закинула руку ему за спину и запустила ее в волосы Рона, пока он ласкал ее шею.

— У тебя мокрые волосы.

— Принял душ в Министерстве. Вонял, как задница тролля.

— Ты не побрился, — заметила она, затаив дыхание.

— Не-а. Я знаю, что тебе нравится щетина, — он перевернул ее и улыбнулся. — Черт, как же я соскучился.

— Я тоже, любимый, я тоже, — прошептала Гермиона, улыбаясь в ответ и касаясь руками его колючих щек. — А теперь поцелуй меня, мохнатое чудовище!

— Ох, я сейчас тебя зацелую, — пообещал Рон, проведя щетиной по ее лицу, вниз по шее, в то время как его пальцы уже тянулись к краю ее пижамной майки.

Гермиона Грейнджер лежала среди подушек, смотрела в потолок... и улыбалась.