Дживс и Робин Гуд (джен)

Чудные дела творятся. Человек изо всех сил старается избежать неприятностей, не сует нос в чужие дела и никому не надоедает, но в конце концов должен опасаться высунуть нос из дома, чтоб не попасть в лапы рослых парней со смирительной рубашкой. И ведь началась вся эта история вполне обычно. Одна барышня понравилась моему приятелю Фредди. Я встретил его у «Трутней» и сразу заметил, что вид у него какой-то угрюмый. Мне все сразу стало ясно. Я мгновенно сообразил, что балбес Фредди влюбился. Он делает это примерно четыре-пять раз в год, и протекает болезнь всегда одинаково. Сначала он ослепляет свою избранницу шармом, изящными манерами и вообще всеми положительными качествами, какие вам только придут в голову и которыми должен обладать благородный молодой человек. Когда все на мази, Фредди обычно ступает на тонкий лед. Ему не хватает того, что он понравился, нет, он стремится к совершенству. И каждый раз он выкидывает какую-нибудь чудовищную глупость, благодаря которой у молодой особы падают шоры с глаз, и она начинает считать Фредди полным идиотом, прототипом всех тупиц, а иногда, в особо неудачных случаях, также извращенцем или преступником. У Трутней об этом ходят легенды.

Но я старину Фредди всегда любил, так что мило ему улыбнулся и предложил рассказать о молодой леди. Фредди выпучил на меня глаза.

— Ого! — вырвалось у него. — Ты настоящий детектив, Берти. Откуда ты знаешь?

— У тебя это написано на лбу, — проинформировал я его, и хотите верьте, хотите нет, этот парень почти схватился за лоб, чтоб проверить. Настолько все было запущено.

— Речь идет о мисс Долловей. Миртл Долловей. Берти, эта девушка — ангел. Настоящий ангел в человеческом облике, угодить мне на виселицу, если я преувеличиваю. А я? Рядом с ней я всего лишь червяк, втоптанный в расплавленный асфальт. О да, Берти, я погибший человек.

В доказательство он влил в себя порцию джина с тоником и заказал следующую.

— Слушай, — сказал он задумчиво, и я заранее догадался, о чем пойдет речь. — Бинго Литтл мне рассказывал, что у тебя есть в запасе парень, который феноменально соображает и щелкает любые задачи, как орехи.

— Это факт, — ответил я. — Мой слуга Дживс. Этот человек Сократ и Шерлок Холмс в одном флаконе.

— Как думаешь, он смог бы мне что-то посоветовать? Не сдашь мне на время в аренду этот блестящий мозг?

— Я спрошу его. Но, как и каждому советнику, ему понадобится больше деталей.

— Будут детали, — сказал Фредди, заметно оживившись. — Правда большая удача, что я тут на тебя наткнулся. Бинго говорил, что этот твой Дживс ему несколько раз давал отличные советы, но, мол, все впустую. Так ведь Бинго ненадежный материал для работы. Он страшно ветреный, знаешь, как мотылек, не способен любить девушку больше недели.

Все это было чистой правдой, но в устах такого типа, как Фредди, звучало крайне сомнительно.

— Думаю, мы попробуем, — решился он. — После обеда заскочу к дядюшке за мелочью — наверное, появится потребность в финансировании, правда? — и около шести явлюсь к тебе, как дух Антония в стан Константина.

— Наверное ты имеешь в виду духа Максима в стане Нерона, нет?

— Я, собственно, понятия не имею, чей дух там в чьем стане явился. Еще в школе все эти греческие имена у меня путались.

— Спросим у Дживса, — предложил я.

— Так и поступим, — сказал Фредди. — Но пусть это будет чей угодно дух, именно так я у тебя явлюсь. Договорились?

Ну и мы с Дживсом в шестом часу ожидали, что Фредди Виджен явится в стан Берти Вустера, и действительно он явился туда часов в семь.

— Привет, привет! — воскликнул он и снял шляпу. — Прости меня за задержку, дядя немного жался насчет моего содержания. А вы, верно, Дживс. Ну что ж, привет, Дживс!

— Сэр, — ответил Дживс, что означало приблизительно: «Приятно познакомиться, что я могу для вас сделать?»

— Итак, Дживс, — открыл я военный совет, — мистер Виджен хочет получить от вас небольшую консультацию, раз уж вы были так любезны, что оказывали подобную помощь нескольким моим приятелям.

— Постараюсь, сэр, — ответил Дживс как-то одновременно нам обоим.

— Вопрос простой, — продолжил я. — Мистер Виджен влюбился в одну девушку и пришел рассказать вам о ее, скажем так, личности, чтобы у вас было от чего оттолкнуться.

— Слушайте, — сказал Фредди, — я не такой дурак, чтобы самому не придумать какой-нибудь план. В прошлом я измыслил массу хитрых планов. Но теперь у меня в голове как-то совсем пусто. Наверное, потому, что те, предыдущие истории были мимолетными безрассудствами, а это настоящая любовь.

— Точно, — сказал я. — Но один и тот же трюк можно использовать повторно, ведь так? Разве девушки не все одинаковые, в определенном смысле?

Фредди застенчиво потупился и продемонстрировал короткий этюд на тему молчаливого достоинства. Дживс пришел ему на помощь.

— Думаю, что догадываюсь, в чем затруднение, сэр. Эта молодая леди может иметь много приятельниц, среди которых, по велению рока, могли бы найтись бывшие пассии мистера Виджена. Если бы мистер Виджен повторно использовал такую же схему, как в прошлом, объект его нынешней привязанности мог бы раскрыть истинное положение вещей, вспомнив нечто подобное из рассказов одной из своих подруг.

Фредди все это выслушал и почесал за ухом.

— У вас тут нет переводчика? — спросил он.

— Дживс говорит, что если бы ты воспользовался проверенной западней, мисс Долловей могла бы в тебе узнать трагическую фигуру из рассказов какой-нибудь своей подружки.

— Я бы не стал это так формулировать, — возразил Фредди, но задумался. — Слушайте, Дживс, вы чертовски правы. Кажется, рассказы о вас не преувеличены. Вы попали в точку, даже не зная всей истории.

— Делаю что могу, сэр, — ответил Дживс.

— Это просто бесит, — продолжил Фредди. — Люди всегда водят знакомство именно с теми людьми, знаться с которыми им совершенно ни к чему.

— Кому ты рассказываешь? Мне, например, стоит прийти в общество, где бывает сэр Родерик Глоссоп, знаешь, известный спец по психам, и назвать свое имя, как мне конец и остается только убраться оттуда побыстрее.

— И что теперь? — спросил Фредди.

— С вашего позволения, сэр, — деликатно вмешался Дживс, — не идет ли речь о мисс Миртл Долловей, дочери достопочтенного Роджера Долловея, проживающего на Трикстер-Корт?

Фредди выпучил глаза.

— Откуда вы знаете?

— По чистой случайности я знаю эту молодую даму и ее отца, сэр.

— Дживс по чистой случайности знает каждого, — объяснил я. — Он член клуба «Ганимед Джуниор», а это, дружище, такая организация, рядом с которой «Черная рука» покажется компанией скаутов, собирающей награды за добрые дела.

— Раз я не ошибся касательно идентичности молодой дамы, — продолжил Дживс, — то я могу предложить один план, который приходил мне в голову ранее. В те времена, сэр, я служил у джентльмена, который никогда не требовал услуг подобного рода. Я мысленно составил перечень известных мне личностей и упражнял свой разум выработкой гипотетических стратегий, надеясь, что когда-нибудь в будущем они могли бы пригодиться.

Глаза Фредди снова остекленели.

— Дживс говорит, — перевел я, — что у него давно припрятан в рукаве подходящий план для дядюшки Случая. Он придумал его когда-то на досуге, чтоб не потерять сноровку. Так, Дживс?

— Именно, сэр.

— Ой, — сказал Фредди. — Не хотел бы я соперничать с вами в любви.

— Вероятность этого крайне низка, сэр, — ответил Дживс. — Если позволите приступить непосредственно к изложению плана: мисс Долловей — барышня, глубоко сочувствующая страждущим, будь то бедняк, или выпавший из гнезда птенец. Следовательно, ключом к ее сердцу является самоотверженность. Возможно, вам известно, сэр, что мисс Долловей придерживается неблагоприятного мнения о молодых представителях высших сфер, которые не работают и никак не способствуют общему благу. Поэтому я предлагаю при подходящих обстоятельствах сообщить молодой даме, что ваш род является побочной ветвью от средневекового рода Локсли.

Фредди попытался переварить услышанное.

— Это еще кто? — спросил он.

— Род Локсли, как вы, возможно, знаете, просто в данный момент не можете вспомнить, — тактично ответил Дживс, — это род, из которого, по мнению серьезных историков, происходил сам Робин Гуд, муж, известный своими благодеяниями нуждающемуся люду ноттингемского края.

— Серьезно? — Фредди задумался. — А почему не из рода Гудов?

— «Робин Гуд» было разбойничьим прозванием, сэр, под которым этот храбрый дворянин скрывал свою истинную личность.

Уверен, что Дживсу пришлось приложить усилие, чтоб такое сказать. Я хорошо знал, что он не одобряет методы Робина Гуда и ему подобных. По его мнению, Робин пичкал бедняков деньгами только потому, что ему было их, деньги, некуда девать. Если человек может пользоваться всеми выгодами дворянского происхождения, а вместо этого бегает по лесу под дождем и навлекает на себя гнев короля ради дружбы с ворами и оборванцами — это, как считает Дживс, не свидетельствует о благородстве и уме. Но теперь Дживс заботился исключительно об успехе плана и как истинно преданный слуга делал это ради меня и Фредди. Если барышня хочет Робина Гуда, пожалуйста, она его получит. Идея мне понравилась.

— Это отличный план. Надо только добавить, что все документы об этой ветви рода потерялись.

— Верно, сэр, — сказал Дживс. — Я бы предложил версию, что их уничтожила мстительная норманская аристократия.

— Это бы могло сработать, — задумался Фредди. — Дядя с моими девицами принципиально не общается, так что не должен узнать об этом невинном обмане.

— У плана, который я осмелился предложить, есть, тем не менее, некоторые необходимые условия. — продолжил Дживс. — Недостаточно лишь сказать молодой даме, что вы потомок Робина Гуда, сэр. Боюсь, это утверждение придется подкрепить поступками.

— Это значит?..

— Это значит, что мисс Долловей будет ждать, что вы будете поступать, как Робин Гуд, — разъяснил Дживс.

Фредди побледнел и зашатался.

— Боже милостивый! Так я буду должен бегать по лесам в зеленом сукне и грабить графов и епископов?

— Ничего настолько радикального, сэр, — утешил его Дживс. — Скорее я имел в виду, что вы могли бы время от времени одаривать монетой какого-нибудь нищего, иногда высказывать неблагоприятное мнение о социальной политике властей и гладить по голове худых оборванных детей из бедных кварталов.

— Первые две вещи да, предположим, — сказал Фредди. — Но гладить детей по голове я отказываюсь. Недавно один такой сопляк так пнул меня в колено, что я три дня не мог играть в гольф.

— Как пожелаете, сэр, — ответил Дживс.

Затем Фредди снова увенчал голову шляпой, произнес панегирик уму Дживса и моей доброй воле его одолжить и собрался удалиться.

— Кстати, Дживс, — сказал Фредди уже в дверях. — Вы случайно не знаете, чей дух в чьем стане явился?

— Думаю, вы имеете в виду духа Цезаря в стане Брута, сэр, — ответил Дживс. Фредди повернулся ко мне.

— Вы сговорились заренее? — спросил он.

— Решительно нет, — сказал я. — Дживс выдал тебе это без подготовки. Убийственно, да?

— Убийственно, приятель. Ты был прав. Это гений, — сказал Фредди и ушел.

В следующие недели я не видел Фредди, но разведка доносила о боевых действиях. Парни у «Трутней» время от времени роняли замечания в том смысле, что Фредди окончательно рехнулся, из чего я сделал вывод, что он выполняет инструкции Дживса. Его видели в обществе стройной белокурой девушки — которой и была, видимо, мисс Миртл Долловей, если только Фредди не успел влюбиться в следующую — и вел он себя при этом странно и подозрительно. Будто его сердце внезапно воспылало сочувствием к страждущему человечеству. Когда к нему подступал какой-нибудь оборванец, Фредди вперял в него горящий взор и одаривал милостыней, чего за ним раньше не замечали. Между нищими, разумеется, разнеслась весть, что в районе Трикстер-Корт иногда прохаживается полусумасшедший меценат, который хочет щегольнуть перед барышней, и появления Фредди с мисс Долловей обычно уже поджидали толпы бездельников. Я слыхал даже прозвище «святой Фредди Ассизский». Еще Фредди угощал всех в пабах и презрительно высказывался о полиции, причем лишь это последнее действие не требовало от него ни малейшей самоотверженности.

— Дживс, у меня сердце кровью обливается за старого Блистера, — сказал я однажды после обеда, разгребая почту.

— Сэр?

— Эта шуточка явно будет стоить дядюшке Фредди приличных денег, и он даже не подозревает, в какую бездонную яму выбрасывает нажитое непосильным трудом. Но это единственный печальный момент. В остальном план блестящий.

— Рад это слышать, сэр, — ответил Дживс и левый уголок его губ приподнялся примерно на одну десятую миллиметра, что означает у него выражение максимального удовлетворения.

— Счастье еще, что Фредди не влюбился, к примеру, в Гонорию Глоссоп, — добавил я задумчиво. — За чьего потомка вы бы его выдали в этом случае, Дживс?

— Трудно сказать так сразу, сэр. Возможно, Вильгельма Завоевателя. Не каждый сложный случай можно решить банальной подделкой генеалогического древа.

— Вероятно, вы правы, — сказал я. — Слушайте, это приглашение в почте, ну, на благотворительную вечеринку на Барон-стрит, от кого это может быть?

— Эту вечеринку организует «Вспомогательный Воспитательный Взвод Военных Ветеранов», почтенная благотворительная организация. Я позволил себе достать приглашение и доставить его лично.

— Почему это, Дживс? — спросил я. Дживс не делает ничего просто так, знаете ли. Если он считает нужным отправить молодого хозяина на человеколюбивую вечеринку с благотворительной лотереей, за этим скрывается некий замысел или цель.

— Уже три срока председателем этого сообщества является мистер Роджер Долловей, сэр, — сказал Дживс. — На благотворительном балу, где его, вероятно, выберут на четвертый срок, он передаст ветеранам войны в Афганистане выручку от лотереи, и не исключено, что, пользуясь случаем, объявит о помолвке своей дочери, сэр.

Я проанализировал эту информацию и пришел к ошеломляющему выводу.

— Господи! — воскликнул я. — Так Фредди все-таки довел до конца ваш план!

— Почти, сэр, — ответил Дживс. — Впереди решающий раунд. Я осмелился предположить, что вы хотели бы при этом присутствовать.

— Это вы правильно предположили, — сказал я. — Слушайте, вы гений. Я был уверен, что Фредди сделает все для того, чтоб сорвать ваш великолепный маневр, потому что такой уж он есть, наш Фредди. Но вы, Дживс, вы создали отличный план, который провел первоклассного балбеса через рифы и завлек корабль его жизни в уютную гавань.

Я замолчал и задумался.

— Люди во многих отношениях очень странные, я уже давно заметил, Дживс, — сказал я.

— Сэр?

— Ну, по поводу какой-то мелочи от вас требуют письменное свидетельство, снабженное чуть ли не епископской печатью. А такую вот нелепость слопают без малейшего подозрения. Вы тоже это заметили?

— Да, сэр.

— Странно, да?

— Достойно удивления, сэр.

— Меня крайне шокирует, если Фредди не отблагодарит вас по-королевски, — добавил я.

— Вы очень добры, сэр, — сказал Дживс и обозначил легкий поклон.

— Вы же этого заслуживаете, — ответил я. — Ну что, мне пора готовиться к этой благотворительной пляске, да? Я надену синий костюм в тонкую полоску и зеленый галстук.

— Только не зеленый галстук, сэр, — сказал Дживс. — Может быть…

— Дживс, — строго отрезал я. — Благодарность Вустера широка и глубока, но не безгранична. Когда я говорю — зеленый галстук…

— Но, сэр, — откашлялся Дживс. — На благотворительном балу будут находиться несколько десятков ветеранов войны с Афганистаном. Едва ли на них произведет благоприятное впечатление ваше появление в цветах полка муллы Ахаба Хана, который в последней войне нанес огромный урон британским войскам.

Я смягчился:

— Как хорошо, что вы у меня есть, Дживс. Спасибо вам.

— Не за что, сэр.

Итак, я приоделся и отправился наслаждаться вечером. Но по дороге я заскочил в одно очень симпатичное малоизвестное заведение, которое в сезон предлагает руку помощи джентльменам, спешащим по какой-нибудь светской обязанности. Понимаете, я не опасался, что на благотворительном сборище не хватит освежающих напитков, можно сообразить, что ветераны не будут проводить вечер за стаканом молока с медом. Однако я чувствовал некоторый, скажем так, трепет, поскольку на вечеринках подобного сорта я не бывал давненько, можно сказать, никогда. И вот я сказал себе, что необходимо слегка приободриться, чтобы прийти на мероприятие в нужном настроении, соответствующем духу боевого братства. Потому что я предполагал, что именно такой дух будет там царить.

И в этом освежителе я неожиданно встретил одного парня, которого не видел целый год. Не знаю, рассказывал ли я вам уже о нем — Адольфус Стиффем, для друзей — Стиффи, который благодаря ряду счастливых совпадений женился на дочери старого Боскомба, известного скупца и злыдня. Впрочем, неважно, в событиях сегодняшнего вечера он не играл никакой роли, разве что поспособствовал моей задержке в этом месте. У нас было о чем поговорить, и мы заболтались о том о сем. И вот, когда речь зашла о Стенли Ф. Укридже и его извращенной идее разводить куриц в деревне, Стиффи меня предупредил, что вместо слова «ветеринар» я употребил слово «ветеран», и меня внезапно осенило. Эти парни, которые занимаются анализом подсознательного, наверное, в чем-то правы, потому что я об этом благотворительном сборище совсем забыл и вот так незаметно для себя вспомнил.

— Господи! — воскликнул я. — Мне же давно пора быть в другом месте! Я тут болтаю о разведении куриц, а война в Афганистане совсем вылетела у меня из головы! Ну ничего, я объясню тебе это в другой раз, но если хочешь услышать кое-что интересное, держись за стул. Фредди Виджен сегодня объявляет о помолвке.

— Держите меня семеро, — провозгласил Стиффи. — Вот это да! До меня доходили слухи, что он окончательно тронулся. Но с другой стороны, может, именно это сделало из него человека, с которым девушка может заключить помолвку.

— Это еще неофициально, — объяснил я, подзывая официанта, — но завтра обязательно прочитай колонку светской хроники.

— Уффи Проссер сойдет с ума, — предсказал Стиффи, — пока что Фредди держался, и курс ставок Уффи значительно упал. Никто уже не верил, что Фредди может нацепить хомут. Во всяком случае, не с подходящей девушкой. После помолвки курс взлетит вверх, как вспугнутый фазан, и Уффи ничего не сможет сделать, слишком много народу он обобрал.

— Так адье, Стиффи, — попрощался я. — Я собираюсь присутствовать при самом невероятном случае в истории отношений между полами, и хочу добраться вовремя и в целости.

— Пока, пока, Берти.

Когда я добрался до Барон-стрит, вечеринка, казалось, шла полным ходом. У входа мое приглашение и верхнюю одежду принял мужчина, который, скорее всего, принадлежал к какому-то союзному афганскому племени, и я вплыл в кутерьму, к счастью, уже нисколько не воинственную.

В целом казалось, что празднество богатое и все присутствующие веселятся. Я осматривал зал в поисках Фредди, но современного Робина Гуда нигде не было видно. Я подумал, что он, скорее всего, где-то неподалеку от выпивки и закуски, и решил его поискать, но предварительно прикупил несколько билетов лотереи. Мне не хотелось выглядеть скрягой рядом с Фредди, так что я взял сразу пять, чтобы повысить шансы на выигрыш. Парень, заведующий лотереей, как раз играл в карты за столиком, наполовину закрытым занавесом, но когда углядел меня, прервал игру и пришел мной заняться. Он дружески кивнул мне, оторвал корешки билетов и спрятал мою мелочь в саквояж, который стоял перед ним на столе.

— Хелло, хелло, — сказал я ему, проникаясь с каждым вздохом бодрой атмосферой этого заведения. — Мистер Виджен или мистер Долловей здесь?

— Того первого джентльмена я не знаю, — ответил этот добрый человек. — А мистер Долловей придет с минуты на минуту. Наверное, его что-то задержало.

Удовлетворившись этим объяснением, я отправился на поиски Фредди. Я пробирался по краю танцевального зала, когда возле меня прогарцевало какое-то вращающееся четырехногое животное и чуть не повалило меня.

— Прошу прощения, сэр, — сказало это странное животное и распалось на две части. Я узнал Дживса, а рядом с ним стояла хихикающая особа, похожая на горничную или кухарку, твердо намеренную использовать свободный вечер на полную катушку.

— Откуда вы здесь взялись, Дживс? — удивился я. — Неужели вы тоже ветеран афганской войны?

— Ни в коем случае, сэр, — ответил Дживс. — Ветераном афганской войны является один мой дядя. Это он пригласил меня сегодня и любезно предоставил приглашение также для вас, сэр.

— Ну передайте дядюшке всяческие поздравления и благодарности, — сказал я. — Робина Гуда вы здесь случайно нигде не углядели?

— Мистер Виджен, видимо, находится в гостевом зале, сэр, — ответил Дживс. — Он ожидает прибытия мистера Долловея и мисс Долловей. Для него будет приятной неожиданностью увидеть вас.

— Точно, и это целиком ваша заслуга, — сказал я. — Вот пятерка, и угостите свою приятельницу чем-нибудь вкусным.

— Большое спасибо, сэр, — сказал Дживс, и я оставил его на попечение его партнерши.

— Ой, Реджи, какой симпатичный и веселый молодой джентльмен, — услышал я за спиной, удаляясь от парочки. Мне хотелось бы узнать, что ответил Дживс, но судьба уже привела меня в гостевой зал. Зал был обширным, и в нем маневрировал небольшой полк вместе с туземными носильщиками. Я решил применить тактику индийского охотника на тигров. Тот не бегает туда-сюда по джунглям, чтоб найти тигра, а садится у ближайшего водопоя и ждет, пока тигр придет сам.

Так что я уселся у водопоя и попросил сахиба за барной стойкой меня напоить. Он так и сделал, а я принялся выжидать, когда к источнику придет освежиться Фредди. Однако вместо Фредди мне попался на глаза незнакомый юноша, который стоял рядом. Он прихлебывал свой напиток, и на лице его лежала печать хронической скорби. Заблудшая душа, как, возможно, сказал бы Дживс. Он излучал настроение строго противоположное тому, что сейчас владело душой Бертрама Вустера. Мне стало жаль его, потому что я чувствовал, что в этот день все должны быть счастливы.

— Хелло, хелло, приятель, — сказал я, вложив в свои слова надлежащую дозу оптимизма. Скорбный юноша повернул ко мне голову со скоростью спускающейся шины.

— Э? — вопросил он.

— Я только хотел сказать, что вид у вас какой-то сокрушенный, — объяснил я. — Что не очень гармонирует с этим веселым обществом. Существует что-то, что могло бы вас слегка развеселить?

— Ничто в этом мире не сможет меня развеселить, — сказало это измученное создание, озирая внутренним оком угрюмые юдоли, известные лишь страждущим загубленным душам. — Разве что, — добавил он понуро, — разве что если бы упала люстра и придавила этого мерзавца Виджена.

Его слова поразили меня. Я не ожидал, что на территории этого гостеприимного племени Фредди найдет столь лютого врага.

— Но послушайте, Фредди Виджен мой приятель, — возразил я.

— Так мне вас жаль, — ответила измученная душа. — Но вам повезло хотя бы в том, что этот злодей сегодня будет помолвлен и не сможет однажды всадить вам кинжал в спину по самую рукоять и провернуть в ране с дьявольским хохотом.

Меня осенило. Ситуация, освещенная настолько образно, стала совершенно ясной. Фредди выхватил мисс Долловей из-под носа у этого парня, и тот не придумал ничего лучшего, чем заскочить понаблюдать за их помолвкой. Мне нравится подобная последовательность, слушайте. Если уж страдать, так в полную силу. С другой стороны, многие на его месте сбежали бы в колонии и там присоединились к какой-нибудь секте, которая цепляется за жизнь с энтузиазмом депрессивного лемминга.

— Я понимаю вас, приятель, — успокаивающе сказал я. — Но так уж в жизни случается. Я вам такого могу порассказать, слушайте…

Я бы выдал еще несколько подобных ободряющих сентенций, а потом, вероятно, пригласил бы парня с измученной душой выпить, но меня прервал какой-то гам, доносящийся из бального зала.

Я увидел, что к бару мчится Фредди. Казалось, меня опередили и начали охоту на тигра без моего участия, потому что за ним гналась группа загонщиков в лентах распорядителей. Фредди метался из стороны в сторону, под мышкой у него был зажат какой-то портфель или саквояж. Он двигался довольно неуклюже, потому что явно был под мухой. Это странное представление настолько поразило меня, что я оцепенел и только наблюдал, как один особо искусный загонщик догоняет свою добычу справа и укладывает ее на пол образцовым приемом в стиле регби. Затем целая груда тел обрушилась на Фредди и погребла его под собой.

— Ха, — сказал измученный парень с горьким удовлетворением. — Надеюсь, они сломали ему шею.

— Но почему они гонятся за ним, как афганские борзые? — нервно спросил я. Ситуация мне совсем не нравилась.

— Что здесь происходит? — крикнул какой-то мужчина, который был явно из афганских бандитов и одновременно верховным распорядителем, и сейчас энергично прокладывал себе путь через толпу.

— Этот тип хотел украсть выручку от розыгрыша, — пожаловался один из стаи, настигшей бегущего Фредди, и тут я понял, что предмет у Фредди под мышкой — саквояж, в который складывали выручку от лотереи.

— Что? — воскликнул главный бандит. — Сбежать с денежками вдов и сирот?

Рядовые бандиты поднялись с Фредди и построились для отчета перед командиром. Фредди остался лежать на полу и выглядел, бедняжка, плохо. Волосы у него были взлохмачены, и, казалось, появился неприятный тик в одном глазу. Вид у него, на мой взгляд, был достаточно трагичный, но, несмотря на это, измученный парень приободрился и начал даже слегка подхихикивать

— Ну? — главный загонщик повернулся к Фредди. — Почему ты хотел смыться с деньгами, а? Весь такой из себя денди, и не стыдится вырвать кусок хлеба изо рта вдов и сироток!

— Но это не так, — защищался Фредди из своего невыгодного положения лежа. — Это вовсе не лотерейные деньги!

— Как так? — спросил его победитель. — Это те самые лотерейные бабки, Фред?

Одним из загонщиков был парень, который продавал лотерейные билеты, он-то и оказался упомянутым Фредом.

— Ясное дело, они, — подтвердил он. — Я как раз продал последние два билета, да, и собираюсь закрыть кассу, да? И этот парень, который все это время резался с нами в карты в каморке, вдруг вскакивает, хватает наличные и валит, да?

Я проанализировал услышанное. Итак, Фредди все это время сидел за занавеской, играя в карты с ветеранами войны и афганскими бандитами. Вот почему я напрасно ждал его здесь. Но мне не приходило в голову ни единой чертовой причины, по которой Фредди вдруг собрался похитить выручку от розыгрыша. Он никогда не проявлял подобных склонностей. Правда, однажды он увел автомобиль одного капитана, служащего в индийских частях, но тому были серьезные причины и жизни его угрожала опасность. «Азартным играм — да, грабежу — нет!» — таков был девиз, который Фредди мог бы выгравировать на своем гербе.

Я снова переключил внимание на трагическое действо.

На сцене появились новые персонажи. Один из них был пожилой джентльмен с бородой, похожий на рассеянного профессора или коллекционера. Рядом с ним стояла высокая светловолосая девушка с одухотворенным и милым лицом. Оба они казались удивленными и расстроенными.

— Миртл... — сказал измученный парень, и снова стал выглядеть измученным, будто решил немедленно наверстать упущенное.

— Что происходит, э-э, мистер Хиггинс, что, я хочу сказать, происходит? — решительно спросил новичок, и я понял, что это, вероятно, мистер Долловей, президент общества на В.

— Этот вот парень попытался спереть кассу с выручкой от лотереи, — сообщил верховный бандит, названный Хиггинсом. — К счастью, парни быстро подрезали ему крылышки.

— Но, но, но, — попытался вступить в беседу Фредди, поднимаясь с пола.

Мистер Долловей строго посмотрел на него.

— Вы удивляете меня, да, удивляете и огорчаете, мистер Пиджен, — сказал он.

— Виджен, — поправил его Фредди.

— Вы, джин? Кто джин? — переспросил мистер Долловей.

— Виджен, — повторил Фредди. — Так меня зовут, а не Пиджен.

— Э, в самом деле? При нашем знакомстве мне показалось, что я услышал Виджен, не так ли, но я подумал, что, должно быть, ослышался, потому что я, э-э, не думал, что как-то возможно, чтобы кого-то звали Виджен. Но, э-э, к делу. Почему вы, э-э, мистер Виджен, намеревались украсть доходы от благотворительного розыгрыша?

— Это не лотерейные деньги, черт возьми! — воскликнул Фредди.

— Тогда почему он мчался, как заяц, а? — победоносно спросил главный егерь Хиггинс.

Фредди покраснел и сразу же побледнел. Он сглотнул, сделал вдох, открыл рот и снова закрыл его.

— Должно быть, он перепутал саквояжи, — сказал другой голос, и его обладатель вышел из-за ряда бандитов. Это был щуплый невысокий мужчина, одетый в сильно поношенный костюм, и одна нога у него была деревянной. Ветеран войны, будто с витрины снятый. Его жидкая борода с проседью выглядела так, словно ее обкорнали садовыми ножницами.

— Э-э, какие саквояжи? — вопросил мистер Долловей.

— Этот парень играл со мной и другими в покер. И все выигранные деньги он клал в саквояж, который стоял рядом с ним на столе. Он обыграл меня начисто, — человечек задрожал всем телом и вцепился в свою бороду. — Я говорю ему: «Сэр, сжальтесь, у меня детки мал-мала-меньше, и это вся моя военная пенсия». А он, мол — нет, я выиграл деньги, так что они мои. Что я скажу деткам, когда вернусь домой? Как я посмотрю им в глазки, когда они спросят меня: «Папа, где хлеб, который ты нам обещал? Где чуток молока в кофе? Где...»

— Неужели? — с ужасом спросил мистер Долловей.

— Да-да. И другие парни ему говорят, мол, как-то некрасиво с его стороны обобрать меня до нитки, а он нет и нет, так его кто-то пихнул, он схватил саквояж и давай улепетывать. И при этом, наверное, нечаянно схватил лотерейную кассу, потому что они стояли рядом на столе.

Фредди переводил растерянный взгляд с одного на другого. Наблюдал, идиот несчастный, как его счастье рушится и рассыпается в прах.

— Я хочу сказать, э-э, да, — строго сказал мужчина, которого рок с каждой секундой отдалял от возможности стать тестем Фредди. — Обыграть в отвратительную азартную игру этого инвалида войны, который, э-э, жертвовал своей, скажем так, жизнью в диких полупустынях сурового, не так ли, Афганистана ради своей родины, а потом, э-э, сбежать с деньгами, которые, я хочу сказать, должны были послужить своего рода легким утешением женам и детям тех, кому повезло меньше, и которые, так сказать, с той войны не вернулись живыми…

В этот момент у возмущенного почтенного старикана перехватило дыхание, и он стоял, хватая ртом воздух.

— О, Фредди, — сказала мисс Долловей с тихим упреком. — Как ты мог?

У Фредди не было ответа. Он стоял там, как образцовый экземпляр на колониальной выставке, посвященной населению Идиотистана, и не мог произнести ни слова. Бандиты тем временем, безмолвно обмениваясь взглядами, явно решали, какой способ линчевания будет наиболее эффективным.

— А я вам говорил! — торжествующе воскликнул измученный парень, чья душа, по-видимому, уже не блуждала, а обрела свою цель и радостно понеслась к ней галопом.

— Элджернон? — воскликнула мисс Долловей. — Ты здесь?

— Да, это я, — сказал Элджернон. — И я хочу вам сказать, что я давно его раскусил. Какой из него Робин Гуд? Как же! Ходит по благотворительным балам и отнимает у бедняков деньги — лотерейные, пенсионные, ему все равно. Тащит все, что плохо лежит. Он сразу показался мне крайне подозрительным.

— Эй, но… — сказал я, потому что чувствовал, что кто-то должен заступиться за Фредди, однако не хотел, чтоб общество приняло меня за сообщника, который прикрывает ему спину.

— Э-э, что ж, — сказал мистер Долловей, снова поворачиваясь к Фредди. — Я думаю, э-э, что мы можем решить этот вопрос без вмешательства, как бы, полиции, верно? Что ж, всего доброго, мистер Виджен.

Фредди одарил долгим и печальным взглядом мисс Долловей, но она была занята парнем Элджерноном. Хрестоматийный пример девушки, у которой только что спала пелена с глаз. Элджернон, в свою очередь, являл образец парня, который завершил эру страдания и вошел в стадию эйфории. Когда Фредди наконец понял, что его участие в этой истории подошло к концу, он глубоко вздохнул и сменил Элджернона у штурвала корабля безнадежности, плывущего по бурному океану отчаяния.

И отплыл, даже не заметив меня. Бандиты отконвоировали его к выходу, чтоб он не спёр у кого-нибудь по дороге драгоценности или часы.

— Я бы порекомендовал вам шотландский виски, сэр, — сказал Дживс, который незаметно материализовался у меня за спиной.

— Согласен, — сказал я. — Вы это видели? Невероятно, да?

— Да, сэр, — сказал Дживс.

— Этому дураку стоило только протянуть руку, чтоб подобрать свое счастье, а он так нелепо все испортил. Это вопиет к небесам.

— Да, сэр, — сказал Дживс и был совершенно прав.

Я считал эту битву проигранной, и Дживс тоже. Если бы я не выиграл в роковую лотерею красивый фарфоровый чайник в виде собачки, вечер пропал бы совершенно впустую.

Однако этим история не закончилась. Примерно неделю спустя я заскочил к «Трутням» и обнаружил, что парни как-то нехорошо на меня косятся. Оказалось, дело в том, что именно я пустил слух о законном браке Фредди. Стиффи помчался звонить об этом сразу, как только мы расстались тем вечером. Трутни, осчастливленные перспективой банкротства Уффи Проссера, немедленно принялись делать крупные ставки. Единственное, чего они добились, это очередного обогащения Уффи.

Со мной разговаривал только Таппи Глоссоп, который мудро предвидел, что Фредди снова потерпит неудачу, и поставил против него.

— Бедняга Фредди, — сказал он, когда мы устроились в курительном салоне.

— Точно, — сказал я. — Я присутствовал при крахе надежд. Вид у него был довольно бледный.

— И ничего хорошего ему в обозримом будущем не светит. Дядя взял его в оборот.

— Старик Блистер узнал, куда Фредди спускал его денежки? — спросил я.

— Нет, я имею в виду моего дядю, — пояснил Таппи. — Дядя пригласил Фредди на обследование.

Глоток виски застрял у меня в горле. Дядя Таппи — не кто иной, как наводящий на меня ужас психиатр сэр Родерик Глоссоп. Фредди постигал удар за ударом.

— Но почему? — спросил я. — Недоразумение прояснилось. Фредди не хотел красть деньги. Он выиграл их в карты, надеюсь, это твоего дядю не слишком шокировало?

— Дядя, в этот раз я имею в виду дядю Фредди, недавно застукал его за упражнениями в стрельбе из лука. В гостиной. Фредди отказался объяснить, зачем он это делает, поэтому его дядя отправил его к моему дяде на обследование.

— Черт, это плохо. Даже если Фредди приведет дюжину разумных причин, он не убедит твоего дядю, что у него крыша не поехала. А для стрельбы из лука в гостиной, наверное, никакой разумной причины придумать нельзя.

На сэра Родерика не действуют разумные аргументы, я сам мог бы вам много чего об этом порассказать. Он считает сумасшедшим практически любого, кто хоть в малейшей степени отклоняется от образа жизни, который сэр Родерик считает приемлемым. Даже если Фредди признает, что делал это ради девушки, это ему не поможет. Просто есть способы ухаживания, допустимые для молодого человека из хорошей семьи, а есть способы ухаживания недопустимые, так видит это сэр Родерик, которого собственные слуги нежно называют Адским Чингисханом.

Я расспросил Таппи еще о некоторых деталях, и он выдал мне все доступные ему сведения. Было ясно, что ситуация накаляется, и фронт неумолимо надвигается на позиции союзников. Необходимо было принять меры.

— Здесь поможет только Дживс, — сказал я и отправился к нему.

— Дживс, — крикнул я, входя в квартиру, и ворвался на кухню, не дожидаясь, пока он явится. И там, хотите верьте, хотите нет, был парень с деревянной ногой, которого Фредди обыграл на балу. Он как раз засовывал в карман небольшую пачку банкнот.

— Что это значит, Дживс? — спросил я. — Вы знакомы с этим человеком?

— Да, сэр, — кивнул Дживс. — Мистер Фарли раньше был военным санитаром, и был настолько добр, что в одном бою спас жизнь моему дяде, который, как вы помните, сэр, воевал в Афганистане. Именно дядя и познакомил меня с мистером Фарли.

Я ничего не понимал.

— И вы выплачиваете ему за это вознаграждение, что ли?

— Вот уж нет! — возразил бравый инвалид, именуемый Фарли. — Это было моим долгом, сэр, я не взял бы за это ни пенни.

— Тогда почему вы даете ему деньги, Дживс? — Я застрял в этом порочном круге. — Вы тоже потомок Робина Гуда, что ли?

— Полагаю, что нет, сэр, — сказал Дживс. — Поскольку больше нет смысла отрицать, я скажу вам всю правду. Это я побудил мистера Фарли пригласить мистера Виджена на партию в покер, сэр.

— Вы? Но зачем?

— Мистер Фарли истинный мастер покера, сэр — сказал Дживс, и мистер Фарли скромно потупился. — И как таковой, способен проиграть в случае необходимости. Мне известна страсть, которую питает к азартным играм мистер Виджен, и я имел основания полагать, что он не откажется.

— Но, бога ради, — перебил я его, — я все еще не понимаю, зачем!

Дживс откашлялся.

— Я бы ни в коем случае не хотел выходить за рамки моего положения, сэр… — начал он.

— Ну же, не бойтесь, — ободрил я его. — Молодой хозяин — исключительно симпатичный и веселый молодой хозяин, если цитировать вашу приятельницу с бала — дает вам полный карт-бланш. Вы можете насмехаться над знатью, издеваться над церковью, подвергать сомнению монархию, все, что вам в голову взбредет, только сделайте это так, чтоб я наконец понял, что происходит!

— Итак, сэр, — продолжил Дживс, — с самого начала я был уверен, что мистер Виджен — неподходящая пара для мисс Долловей. Я не позволил бы себе произнести это вслух, но раз уж мне выпал случай, вынужден с сожалением признать, что весь мой план с самого начала был замаскированным саботажем.

Я попытался переварить эту мысль. Она немного побурлила и наконец улеглась.

— Вы придумали эту глупость, чтоб Фредди выдавал себя за — еще есть слово, звучит как надпись на могильном камне, но с другим окончанием…

— Эпигона, сэр?

— За эпигона Робина Гуда, — продолжил я. — А я, идиот, еще вас и поддерживал. После чего вы устроили так, чтобы он превратился в глазах общественности в полную противоположность, что-то вроде шерифа из Ноттинг-Хилла.

— Из Ноттингема, сэр, — сказал Дживс.

— Неважно, — сурово сказал я. — Оставьте в покое шерифов всего мира. Короче говоря, вы саботировали продуманную внешнюю политику Бертрама Вустера и его союзников.

— Мне очень жаль, сэр, — извиняющимся тоном сказал Дживс. — Однако…

— Ну да ладно, — остановил я его, подняв руку. — Собственно говоря, я все понимаю.

И я действительно все понимал. Фредди в самом деле не был такой уж подходящей партией для мисс Долловей. Рано или поздно он бы что-нибудь да выкинул, и если бы это случилось уже в законном браке, было бы гораздо хуже.

— Значит, мистер Фарли соблазнил Фредди на партию покера, верно?

— Да, сэр, — сказал Дживс. — И также на несколько бокалов коньяка. Таким образом необходимая диспозиция была достигнута к прибытию мистера Долловея с дочерью.

— Но вы не могли предвидеть, что они опоздают, — возразил я. — Или могли?

— С вашего позволения, сэр, — сказал Дживс. — По стечению обстоятельств я знаком с шофером мистера Долловея. Кажется, после разговора со мной у него создалось впечатление, что в тот вечер он некоторое время должен делать вид, что автомобиль сломан.

— Вы паук, который сидит в центре бушующих стихий опасности и коварства, плетет сложную паутину интриг и дергает за нитки! — провозгласил я.

— Благодарю вас, сэр, — почему-то ответил Дживс.

— А ошибка с похищением лотерейной кассы? Она тоже на вашей совести?

— Ни в коем случае, сэр, — ответил Дживс, и было заметно, что его это несколько огорчает. — Мой план был основан лишь на упомянутой партии в покер, которой, вероятно, было бы вполне достаточно. Мистер Виджен, однако, невольно развил мой первоначальный план самым благоприятным образом…

— Достаточно, — остановил его я. — Я присутствовал и все видел. Печального Элджернона вы тоже знаете?

— Мистер Элджернон Депойнт будет гораздо более подходящей партией для молодой леди, мисс Долловэй, сэр. Он является членом благотворительной организации «Попечители Программы Позитивной Перемены Положения Пленных».

— Если они будут устраивать бал, сообщите мне, — сказал я. — Давненько я не участвовал в хорошей драке. Если можно, я бы предпочел немецких или русских пленных. От итальянцев не будет никакого толка. Напомните, как называется та наука насчет заключения браков — как Евгений, только по-другому?

— Евгеника, сэр?

— Евгеника, точно. То, что вы вытворяете — евгеника чистой воды, Дживс. Вы спариваете людей, как породистых лошадей, — высказал я ему правду в глаза. — И скажу вам еще кое-что — меня это не беспокоит. Я доверяю вашему суждению.

— Вы очень добры, сэр, — ответил Дживс.

— Однако у нас новое осложнение. Фредди так аккуратно придерживался вашего дьявольского плана, что теперь ему грозит психушка.

И я рассказал Дживсу все, что узнал от Таппи.

— А теперь суть, — закончил я. — Похоже, что Фредди — с благословения дядюшки Блистера — придется пройти терапию в одном загородном санатории. Там они «лечат» пациентов, неделями запрещая им курить и употреблять спиртное, и принуждают выполнять мелкую домашнюю работу. Если Фредди откажется отправиться в эту исправительную колонию, старый Блистер просто-напросто лишит его пособия, от которого Фредди полностью зависит.

— Мне в самом деле очень жаль, сэр, — ответил Дживс. — Припоминаю, что мисс Долловей время от времени принимает участие в турнире стрельбы из лука, хоть и всего лишь в качестве попечительницы. Мистер Виджен, видимо, собирался попытаться произвести на нее впечатление.

— Видимо, да, — кивнул я. — А вместо этого произведет впечатление на старого Глоссопа. Вы действительно собираетесь допустить, чтоб благодаря вашему легкомыслию Фредди попал в лапы этого жуткого коновала?

— Меня бы это очень огорчило, сэр, — признал Дживс. — Однако есть простое решение этого казуса. Предлагаю вам навестить лорда Блистера и разъяснить ему ситуацию. Расскажите ему, что леди, в которую влюблен мистер Виджен, организовала турнир.

— Старик будет, вероятно, в бешенстве, — возразил я, — когда узнает, что Фредди снова спустил уйму его денежек на подружку.

— Скорее всего, сэр, — согласился Дживс. — Тем не менее мы достигнем того, что мистер Виджен более не будет считаться душевнобольным и избежит лечения в санатории.

— Воистину, — признал я. — Старикашка Блистер чуток взбесится и намылит Фредди шею. Но это уже не наши проблемы, верно, Дживс?

— Да, сэр, — ответил Дживс, одобрительно глядя на меня. — Совершенно верно.

И так всегда. Я собираюсь отругать Дживса, а кончается это тем, что он меня великодушно хвалит.

Итак, я заскочил в один маленький освежитель на соседней улице и в хорошем настроении отправился в стан Блистера. Я еще никогда там не бывал, но знал, где он находится, от Фредди, так что вскоре уже стучал в ворота особняка Блистера. Меня грело сознание, что передо мной стоит благороднейшая цель, ибо я был единственным, кто мог спасти Фредди, и я был доволен, что стал лицом к лицу с опасностью, как настоящий мужчина.

Мне открыл высокий и худой слуга. На его лице застыло выражение тибетского мудреца, погруженного в размышления — раствориться ли в нирване на этой неделе или дождаться ужина у китайского посла. Он воззрился на меня с высоты и спросил:

— Сэр?

— Вустер, — сказал я. — Имею намерение навестить лорда Блистера, если он может уделить мне минутку.

Мудрец впустил меня в дом и ввел в холл.

— Я поставлю в известность хозяина о визите джентльмена, сэр. Как, сказал джентльмен, зовут джентльмена?

— Вус-тер, — медленно ответил джентльмен. У меня есть печальный опыт, что если не произнести свою фамилию достаточно четко, люди способны сотворить из нее нечто невероятное. Как и с фамилией Фредди.

— Мистер Вустер, сэр, — согласился задумчивый парень. — Прошу джентльмена немного подождать, сэр.

Затем он неторопливо удалился, чтобы сообщить верховному Далай-ламе о моем вторжении. Некоторое время я мысленно оттачивал речь, которой собирался блеснуть перед старым Блистером, а затем пространство снова наполнили джентльмены и сэры.

— Лорд Блистер ожидает джентльмена, сэр, — изрек мудрец, но его медитативное настроение куда-то пропало. Теперь он казался намного более укорененным в реальности, если вы понимаете, о чем я. Нирвану он явно отложил до следующих выходных и теперь выглядел человеком, у которого есть еще дела на этом свете.

Я вступил в гостиную Блистера. Мудрец куда-то испарился, и вместо него явился сам дядюшка Фредди, старик Блистер.

Он стоял с рукой, заложенной за спину, и выглядел как-то странно, слушайте. Как старикашка, которого что-то беспокоит. Не то чтобы он был чрезвычайно взволнован, но явно не в своей тарелке. Я, разумеется, приписал это горю, вызванному признаками безумия у его единственного любимого племянника.

— Ву… — произнес Блистер.

— Пардон? — осведомился я на случай, если он говорит по-тибетски.

— Мистер Вустер? — подозрительно нервным тоном спросил Блистер.

— Все верно, это я, — ответил я. — Слушайте, дело в вашем племяннике. Он не псих.

— Э-э… Нет?

— Нет, — подтвердил я. — Все молодые люди, которые знакомы с Фредди, могут это засвидетельствовать, но судьбе угодно, чтоб именно я принес вам добрые вести. Я имею в виду, что касается стрельбы из лука, это была моя идея.

Старый Блистер вылупил на меня глаза, что, как мне кажется, было не совсем вежливо.

— Хотите сказать, что это по вашему наущению мой племянник, как дикарь и варвар, испортил стрелой ценнейший гобелен времен ранних Тюдоров?

— Вот уж нет! — возразил я. — Скорее, я внушил ему саму идею. Стрельба из лука, благородный разбойник и так далее. Понимаете, дело в том, что…

— Вы были правы, Родерик, — сказал старина Блистер.

— Меня зовут не Родерик, — вежливо поправил его я. — Я Берт…

И тут на меня, как удар небесного молота, обрушился смысл сказанного стариной Блистером. Я онемел. Старина Блистер тоже молчал. Время остановилось, и все вокруг погрузилось в тишину, искрящуюся предчувствием надвигающейся катастрофы. Позади меня раздалось что-то вроде бычьего фырканья.

— Ха! Вустер!

Одно дело слышать свое имя из уст милой девушки или резвого друга. Это порадует вас и потешит душу. И совсем другое дело слышать свое имя из огненной пасти дракона-людоеда.

Я начал медленно оборачиваться, слыша при этом скрип собственных ботинок. В дверях гостиной стоял сэр Родерик Глоссоп, вперив в меня хищный взор.

— Вы запаслись оружием для охраны личной безопасности по моему совету? — спросил он.

— Да, и правильно сделал, — ответил старикашка Блистер и достал из-за широкой спины кочергу.

— Опасный тип этот Вустер, — сказал сэр Родерик и направился ко мне. В моей голове молнией блеснула мысль, не оставил ли Фредди где-то здесь лук и стрелы. Если бы я пустил сэру Родерику стрелу в колено, возможно, это замедлило бы его поступь и дало бы мне время сбежать.

— Видите, лорд Блистер, — продолжил сэр Родерик. — Показательный случай психического заболевания, проявляющегося в виде внезапных приступов. Родственники и друзья пациента описали бы его вам как довольно приятного, возможно, несколько туповатого молодого человека. Однако время от времени эта маска спадает, и под ней проявляется истинная извращенная природа данного индивидуума. Мне выпала сомнительная честь несколько раз присутствовать при обострениях у Вустера. Что ж, друг мой, у меня есть все основания полагать, что ваш племянник Фредерик всего лишь подвергся дурному влиянию, и в его госпитализации не будет необходимости. Этот случай демонстрирует все типичные симптомы невменяемости Вустера.

— Эй, к... к… — попытался я возразить, но вся жизненная сила из меня вытекла. Вместо Бертрама Вустера здесь стояла всего лишь его пустая оболочка.

— Маршалл, — сказал Блистер, — проводите джентльмена. И будьте осторожны, он может быть опасен.

Мудрец Маршалл подошел ко мне и выразительно кашлянул.

— Позволю себе предупредить джентльмена, что в прежние годы я достиг неплохих результатов в японской рукопашной борьбе, сэр, — заявил он.

— Отлично, — заметил Блистер. — И заприте потом дверь, хорошо?

— Стрельба из лука, ц-ц-ц, — слышал я, будто во сне, голос сэра Родерика. — Кажется, с возрастом болезнь прогрессирует. Раньше он ограничивался мелким хулиганством, воровством и довольно безобидным мошенничеством. О душевной болезни свидетельствовало, в частности, то, что от всех этих краж и обманов он не получал ни малейшей выгоды…

Остальную часть диагноза мне помешала услышать дверь, захлопнутая за мной Маршаллом.

— Не понимаю, — сказал я, очутившись наконец в безопасном убежище и скрывшись от враждебного мира. — Вся эта история, с какой стороны не посмотри, закончилось полнейшим крахом. Но в конце концов все остались довольны. Долловеи и Депойнт счастливо воссоединились. Фредди не засунут в дурдом, Уффи неплохо подзаработал, мистер Фарли может накормить своих деток и так далее, не говоря уж о вас, Дживс.

— Сэр, — сочувственно ответил Дживс.

— А что Бертрам? — вопросил я. — С чем он остался? Друзья с ним не разговаривают, а враги считают его чокнутым.

— Может, немного виски, сэр? — спросил Дживс и поставил передо мной поднос со стаканом и всем необходимым.

— Эх, да. Точно. Спасибо, Дживс.

— Пожалуйста, сэр.