Поиски (джен)

— Заткни свою поганую пасть, Поттер, — прорычал Снейп и впечатал Гарри в холодную стену. Его рука с силой сжала чужой воротник, полностью перекрывая доступ к воздуху. Из последних сил Гарри потянулся вверх и плюнул бывшему учителю в лицо.

— Трус! — прохрипел он, задыхаясь, но Снейп внезапно отпустил воротник; на его губах появилась безжизненная улыбка:

— Опять не сработало, Поттер. Но попытка засчитывается.

Гарри, пытаясь отдышаться, тер поврежденную шею. Снейп снова сел на голую лежанку, не выпуская его из поля зрения. Гарри разочарованно лег на другую.

Взгляд обоих упал на маленькое окно в верхнем углу камеры. Снаружи шумел ливень, ветер задувал в небольшое отверстие. Одинокая ветка дерева качалась на ветру, то и дело стуча по железной решетке окна. Гарри бы отдал все на свете — лишь бы почувствовать капли дождя на своем лице.

Камера была так мала, что оба сидели на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Часто дуло, тепло им не было никогда. Серые стены камеры тускло поблескивали от сырости, плесень образовывала забавные узоры на потолке, и Гарри частенько разглядывал их, угадывая, на что они похожи.

— Ферзь на е-четыре, — тихо сказал Гарри и отвернулся к стене. Он очень ослаб. За последние два месяца он больше тридцати раз пытался отправить Волдеморта на тот свет. Пророчество допускало одно-единственное толкование: если умрет один — умрет и другой.

По крайней мере, на этом сходились как Дамблдор — или, лучше сказать, его плоское нарисованное "я", которое уже давно перестало понимать суть дела, — так и Волдеморт.

Поэтому Темный Лорд решил сделать все возможное, чтобы не дать Гарри Поттеру покончить жизнь самоубийством — если, конечно, то, что влачил в данный момент Гарри, можно было назвать жизнью, — в чем он лично очень сомневался. Волдеморт оказался хитрее, чем предполагал Дамблдор, и спутал директору Хогвартса все карты, а Снейп не смог послать Гарри Поттера на смерть — и тщательно разработанный план Дамблдора полетел под откос.

Волдеморт очень быстро не без помощи старого доброго насилия выяснил у Снейпа, что его "верный последователь" каким-то образом все-таки привязался к мальчишке, поэтому у него были все причины не дать тому умереть. Вот так у Темного Лорда появилась "чудесная" идея: запереть обоих в одном месте, чтобы Снейп присматривал за Поттером и заботился о том, чтобы мальчишка не наложил на себя руки.

Эту идею Волдеморт и воплотил в жизнь.

Вначале Гарри перестал есть; после двух дней голодной забастовки Снейпу удалось насильно влить в него чашку куриного бульона; правда, Гарри вырвало прямо на его мантию, но ожесточившийся мрачный Снейп был сильнее, и Гарри в конце концов сдался.

Но лишь для того, чтобы попробовать убить себя другим способом. Он пытался повеситься, пытался вдохнуть в себя кусок сосиски, чтобы та перекрыла ему дыхательные пути, пытался разбить голову о стену. Только что он попытался спровоцировать Снейпа до такой степени, чтобы тот его придушил.

Не получилось.

Когда правая рука Гарри начала непроизвольно подергиваться, он сел. У него возникло такое ощущение, будто голова сейчас взорвется; он сжал ее руками. А потом перед глазами все померкло. Когда он снова очнулся, почти стемнело. И стало намного холоднее. Гарри забила дрожь, он сел. Его выцветшие старые брюки оказались сырыми — в паху темнело большое, влажное пятно.

— Сколько я в этот раз... — Гарри встал, казалось, каждая кость и каждая мышца увеличились в весе, он чувствовал себя смертельно уставшим.

— Дольше обычного, — услышал он резкий ответ. — Переоденься.

Снейп никогда не отворачивался, когда Гарри переодевался, он ни на секунду не выпускал его из виду. Спустя два месяца Гарри перестало это волновать. Поиски чего-то теплого не увенчались успехом; даже если Гарри напялил бы всю одежду, лежащую в небольшом комоде, он не согрелся бы.

— У тебя есть еще один свитер? — с надеждой спросил он, клацая зубами от холода.

— Нет, Поттер. Спроси об этом свою секретаршу.

Может, ему посчастливится подхватить воспаление легких?

Когда Гарри переоделся, то повернулся к человеку, с которым уже шестьдесят дней — хотя кто их считал? — делил камеру, не превышающую размерами его старую комнату у Дурслей.

Снейп сидел на своей лежанке как всегда — одна нога вытянута, другая согнута в колене и поднята к груди. Его, такого внушительного в прошлом, окружала аура абсолютной беспомощности — ее почти можно было потрогать. Гарри считал, что у Снейпа тяжелая клиническая форма депрессии и его скоро перестанет волновать, что делает Гарри со своей жизнью.

Наступил вечер. Из одного угла несло кислым запахом свежей рвоты, но Гарри к этому уже притерпелся. Не в первый раз он спросил себя, не являются ли участившиеся в последнее время припадки признаками того, что хоркрукс в его теле постепенно набирает силу.

— Приступ был сильный? Я ничего не помню.

Снейп не ответил, он просто сидел, уставившись на особенно живописное пятно плесени напротив. Гарри закатил глаза — Снейп мог часами сидеть так, не двигаясь и не разговаривая.

— Снейп? — осторожно спросил Гарри. — Твой ход.

— М-м-м, — прозвучал равнодушный голос. — Ладья на гэ-один.

Гарри задумался, а затем скривился. Снейп, кажется, вышел из своей летаргии.

— Верно, Поттер. Это был шах и мат.

Кислый запах исходил и от рукава Снейпа, поэтому тот встал и поискал себе другую рубашку. Как и всякий раз, у Гарри перехватило дыхание при виде спины Снейпа, а тот, как всегда, постарался прикрыть ее как можно быстрее. Спина являла собой настоящую карту насилия: большинство шрамов выглядели старыми, некоторые растянулись — очевидно, они были нанесены еще во времена детства и юношества Снейпа, в период роста. Гарри никогда не решался спросить, откуда они. Тут были длинные, узкие глубокие порезы, небольшие круглые и полукруглые шрамы, выглядевшие, словно оставленные пряжкой ремня, был даже один след от ожога. Некоторые шрамы наслаивались друг на друга. Спина Гарри выглядела далеко не так ужасно, хотя и он имел парочку "воспоминаний" из тех времен, когда еще жил у Дурслей.

Снейп тоже никогда не спрашивал его о шрамах, но когда он впервые увидел спину Гарри, то целый день не притрагивался к водянистому супу. Два месяца назад Снейп еще надеялся сбежать, строил планы, выстукивал стены — но надежды на побег не было никакой.

Человек, просовывающий в небольшое отверстие раз в день еду — если это можно было назвать едой — в чем лично Гарри очень сомневался, — был сквибом, у которого даже палочки не было. Раз в неделю он приносил им свежие вещи. Он даже заходил в камеру, чтобы опустошить мерзко воняющее ведро с отходами жизнедеятельности. При этом он выглядел так чванливо, что Гарри почти хотелось смеяться.

— Мерлин, вот кому-то чувство власти в голову ударило, — со смешком сказал он этому человечку. После этого суп стал на вкус еще ужаснее, чем раньше. Но Гарри это не волновало.

— Эй, Снейп!

Тот медленно повернул к нему неухоженную голову с жирными, давно немытыми волосами. Его глаза еще сильнее запали в глазницах, чем обычно.

— Тебе не кажется, что мы должны покончить с этим раз и навсегда? Не думаю, что Лили хотела бы этого… — Гарри не мог прекратить провоцировать Снейпа. Поэтому он снова топтался по нему — больному месту Северуса Снейпа. Снова и снова. Но на этот раз реакция была далеко не такой взрывоопасной — еще один признак абсолютного душевного расстройства Снейпа.

— Лили пожертвовала жизнью ради тебя. У нее бы сердце разорвалось, если бы она узнала, что ее сын сдался.

Гарри пришел в ярость. Логика Снейпа была абсолютно неправильной, тот вообще ничего понимал.

— Я не сдался. Волдеморт там, снаружи, и… — Гарри опустил голову, его голос принял более низкий, мрачный оттенок. — И я чувствую себя ответственным за каждую жертву, потому что я мог его уничтожить, я все еще могу его уничтожить. Я — последний хоркрукс, и…

— …Заткнись, Поттер. Тебе не в чем себя упрекнуть, ты же и так пытаешься убить себя каждый день.

Гарри снова сел.

— Хочешь взять ответственность за чужие страдания на себя? Ведь это ты не даешь мне умереть.

Снейп пожал плечами с полным равнодушием, словно ему было все равно, и Гарри вдруг почувствовал сильное раздражение.

— Трус, — отчетливо произнес он в ожидании реакции, но ее на этот раз не было. — Кстати, почему у тебя такая аллергия на это слово? Может, тебе требуется лечение у психиатра? — настроение Гарри резко улучшилось, но это была не его собственная веселость, а Волдеморта. Что-то сейчас пошло именно так, как тот и задумывал.

— Моя мать оказала на меня огромное влияние, — сказал Снейп, что было абсолютно нетипично для него, он вообще очень редко говорил на личные темы.

— Да?

— Да. Она была сумасшедшей.

— Это от нее все твои шрамы?

— Не твое дело, Поттер.

— Гарри.

— М-м-м.

Снейп снова впал в свое мрачное состояние. В хорошие дни — как сегодня, если сегодня можно было назвать хорошим днем — в чем лично Гарри очень сомневался — он разговаривал, двигался больше и не так заторможенно и хоть что-то ел. В плохие дни он лишь сидел на лежанке и смотрел в никуда, то есть на пятна плесени, особенно на то, что напоминало формой котел.

Хорошо хоть, Снейпа перестали забирать каждый день на "беседы". Ни в одном деле Ордена он не был выбран Хранителем тайны, поэтому и не мог рассказать Волдеморту ничего важного.

Маленькая ветка, как сумасшедшая, в рваном ритме билась в зарешеченное окно, и Гарри от этого звука просто сходил с ума — как от капающего крана.

Волосы обоих превратились в длинные патлы — и у того, и у другого черные и грязные. Гарри выглядел, как оголодавший чумазый мальчишка-беспризорник, его очки были напрочь поцарапаны и сидели криво.

Гарри часто лежал и мечтал о том, что он сделал бы в первую очередь, если бы ему удалось сбежать отсюда, если это вообще было возможно — в чем лично он очень сомневался. Он часами лежал бы в ванне, наслаждался бы солнцем и дождем, он всем близким рассказал бы, как много они для него значат и…

Прежде чем Гарри успел по-настоящему впасть в сентиментальность, с душераздирающим скрежетом открылось отверстие для еды — оба вздрогнули. Появились миски с пахнущим плесенью супом, состоявшим почти лишь из одной лишь жижи с налетом жира. Неважно, какой суп они получали, — он всегда был отвратительным, наверняка приготовленным на самом дешевом жире, который могли найти Пожиратели, призванные варить пленникам еду.

Гарри встал. Он услышал, как хрустнули его худые колени — они, наверное, уже заржавели от постоянного сидения.

Он отнес суп Снейпу, сел со своей миской на лежанку. Ему вспомнились Хогвартс, большие столы факультетов, школьная еда, Дамблдор, Рон и Гермиона, Джинни, квиддич и Хагрид. И, в ярости швырнув миску об стену, он внезапно разразился рыданиями. Это были самые горькие слезы в его жизни. Они не приносили ни малейшего облегчения, не придавали сил идти до конца.

Гарри вытер лицо, скривился, будто в рот попало что-то кислое, и прислонился к стене. Он чувствовал на себе тяжелый взгляд Снейпа, сидящего напротив, тому наверняка было так же погано, как и ему, и Гарри попытался заглянуть ему в глаза.

Снейп без слов протянул ему свой суп, но Гарри отрицательно — и в отвращении — вытянул руку ладонью вперед.

— Я больше не могу, — сказал он тоном, который не был ни особенно трагичным, ни призванным вызвать сочувствие, — это был абсолютно нейтральный, сухой тон.

— Возьми себя в руки, Поттер.

— Гарри.

— М-м-м.

Гарри снова откинулся на стену позади него, невольно приняв ту же позу, что и Снейп.

И в тысячный раз спросил себя, откуда ему, Мерлин его раздери, взять силы, чтобы не сдаться.

— Ты веришь в бога? В Иисуса и все такое? — вдруг спросил он, вспоминая, что тетя Петуния часто ходила в церковь.

— Нет, — коротко прозвучало в ответ.

— Почему?

Снейп глубоко вздохнул, выражение его лица было таким презрительным, будто он на самом деле размышлял, достоин ли Гарри Поттер ответа.

Гарри, как всегда, и не ждал, что Снейп ответит. Но ошибся:

— Мой отец был католиком. Он думал, что я проклят, и хотел спасти мою душу. Когда я достаточно вырос, то ясно и доступно дал ему понять, каким абсурдным нахожу все это. Что я уже слишком взрослый для невидимых друзей, и что, если бы бог действительно хотел, чтобы я в него верил, то он по крайней мере существовал бы.

Уголок рта Гарри невольно пополз вверх. Это ощущение было таким… чужим.

— Что он на это сказал?

Снейп скривился и невольно потер левое плечо, где, как знал Гарри, находился большой шрам от ножевого ранения.

— О.

Немного разочарованно Гарри откинулся назад и потерял сознание от нового приступа.

Когда он пришел в себя, было темно. Руки Гарри были привязаны к кровати — как всегда, когда Снейп спал — если то, что делал по ночам Снейп, можно было бы назвать сном, — в чем лично Гарри очень сомневался. Он посмотрел в сторону, так, чтобы увидеть кусочек луны. Потом его взгляд упал на Снейпа, который, кажется, уснул сидя. Его волосы спутанной завесой закрывали лицо, скрытое рукой. Одна нога вытянута, одна поднята к груди. Гарри попытался услышать знакомые храпящие звуки, они его как-то успокаивали, но Снейп дышал пусть и урывками, но почти беззвучно. Легкие, полузадушенные звуки — как всхлипы — гулко раздавались в крошечной камере. Гарри не мог отвести взгляд, по голове будто молотками стучали, его тошнило, и на душе было паршиво.

Снейп тихо выругался — ругательства, несомненно, достойные Пожирателя. Потом он что-то пробормотал, Гарри не понял, что; ненависть на самого себя, звучащая в голосе Снейпа, была так пугающа, так интенсивна, что почти отдавала сюрреализмом.

Горло Гарри сжалось, оно ощущалось так, будто было выстлано внутри наждачной бумагой, он не мог больше глотать. Но он не посмел издать ни звука.

Спустя несколько минут, абсолютно неожиданно, Снейп со всей силы приложился головой о каменную стену за собой и снова выругался.

— Эй! — вырвалось у Гарри прежде, чем он успел остановиться. — Снейп!

Тот, кажется, застыл. Правая рука Гарри чувствовалась странно тяжелой, в нем поднялась паника, слишком сильная — если он поддастся ей, то окончательно потеряет себя, — поэтому он проглотил страх и с трудом выдавил:

— Освободи меня. Пожалуйста. Я не чувствую руку.

Снейп медленно встал и освободил его от наручников, которыми на ночь пристёгивал Гарри к постели, чтобы тот не натворил глупостей, пытаясь убить себя.

Гарри попробовал пошевелить рукой, она ощущалась, будто была не его, будто онемела, но не было привычного покалывания.

Снейп повернул его голову — не церемонясь, довольно грубо — так, чтобы на лицо Гарри падал лунный свет, и заглянул в его глаза.

— Они красные? — со страхом спросил Гарри.

— Нет. Зрачки разной величины. Вся твоя правая сторона онемела?

Гарри пошевелил ногой и кивнул:

— Нехороший признак, да?

— Да, Поттер. Хоркрукс ведет себя как... новообразование.

Гарри кивнул. Новообразование… где-то он уже слышал это слово. Новообразование. Как опухоль.

Гарри закрыл глаза, ему так хотелось человеческого тепла, что было даже больно от этого. Ему не хватало Гермионы. Он встал и почти потерял равновесие, но Снейп протянул ему руку, чтобы удержать от падения.

Гарри схватился за нее, притянул худое тело поближе. После первоначального сопротивления — которое Гарри полностью проигнорировал — его руки вцепились в острые лопатки, захватывая грязные волосы. Они долго стояли так, обнявшись. Гарри первым отпустил Снейпа.

Новообразование. Опухоль. Рак.

Гарри поднял миску с нетронутым супом, выпил половину и предложил вторую Снейпу, который допил из миски. Гарри вдруг почувствовал себя лучше, чем за все прошедшие недели. У него появились надежда и сила.

— У меня есть план, — сказал он, тон его голоса запрещал всяческий сарказм, любое уничижительное замечание.

Снейп снова сел на лежанку, его лицо мокро блестело в свете луны.

— У соседского мальчишки была опухоль в мозгу. Он получил химиотерапию и облучение, это помогло. Потом его прооперировали. Тетя Петуния варила тогда еду для семьи, постоянно толкалась там — ей было любопытно. Неважно. Во всяком случае, она сказала, что химиотерапия — это яд, он разрушает все клетки, но в первую очередь быстрорастущие, то есть больные. Может, это можно как-то сымитировать? Ты мог бы попробовать сварить зелье с небольшим количеством яда василиска, он же все еще лежит в Тайной комнате, я знаю, как до него добраться. А еще ты мог бы вызвать Адский огонь, я мог бы посидеть поблизости, а? Что ты думаешь?

Гарри нервно теребил свою рубашку — с каких это пор ему стало так важно мнение Снейпа?

— Снейп?

— Северус, — ответил тот. — Поздравляю, Поттер. У тебя все-таки есть мозги.

— Гарри.

— М-м-м. Ветка там, наверху. Это дуб. Если ты встанешь на мои плечи, то сможешь ее отломить, — Снейп достал осколок из кармана и показал его Гарри. На этот раз он не так уж осторожничал с острыми предметами. — Используя твой волос, можно будет попытаться смастерить временную палочку.

Гарри быстро кивнул. Ему понравилась идея.

— А почему не твой волос? — спросил он. — У тебя же в предках наверняка были вампиры.

Снейп поднял бровь:

— Дементоры.

— Правда?!

— Конечно нет, идиот.

Они вместе встали и пошли к окну — если два шага можно было назвать "пошли" — в чем лично Гарри очень сомневался.

Как вдруг за дверью камеры раздались знакомые шаги.