Баньип (джен)

Тяжёлые бронзовые стрелки щёлкнули и сошлись на цифре XII. Бронзовый кобольд поднялся со своего пенька и дюжину раз ударил в гонг.

Полдень.

Все сотрудники Сектора ненавидели эти часы: их мерное громкое тиканье, слышное в каждом углу, кобольда, что отбивал каждый час, их несуразный размер и аляповатую отделку, но поделать ничего не могли. Любимые часы начальника Сектора защищал не только авторитет владельца, но и неведомые чары. Даже знакомый невыразимец, подкупленный большой бутылкой «Огдена», оказался бессилен хоть как-то повредить швейцарскому чудовищу.

Сабрина Фезерстоун со вздохом поднялась из-за своего рабочего стола и сняла с гвоздя большой ключ. Сегодня было её дежурство по Шкафам. Красные, многоящичные и тяжёлые, они представляли собою стационарные порталы для срочной международной корреспонденции. Потому что именно ею занимался Сектор. Будучи переходным звеном и спорной территорией между Отделом международного магического сотрудничества и Отделом магического транспорта, он и располагался-то в странном промежутке между пятым и шестым этажами Министерства, в самом конце всех этажных коридоров. Его не достигали лифты, повышения и премии, но, впрочем, также и проверки. Сектор занимал две комнаты: одна представляла собою офис и была сплошь уставлена письменными столами и стеллажами с текущей документацией, в другой, неожиданно просторной, вдоль стены выстроились Шкафы. Двенадцать красных шкафов по два десятка ящиков, на каждом ящике — табличка с названием страны или территории и овальный камень. Когда в ящике появлялось письмо, камень начинал светиться.

Для текущей переписки служили совы и прочие пернатые твари. Для срочной использовались курьеры, для сверхсрочной — портоключи и камины. Однако был ещё род сообщений достаточно секретных, достаточно официальных, но недостаточно срочных. Сабрина толком не понимала, по какому принципу выбирают документы для отправки через Шкафы, да это ей было и не нужно. Вместе с другими тремя младшими клерками она собирала входящую корреспонденцию, отправляла исходящую, сортировала почту по отделам, в которые она предназначалась, и отвечала на письма, пришедшие не по адресу или причисленные к неважным. «Совы хотя бы получают печенье. Галеоны — это совиный корм, тут всё сходится. Но вот печенье мы покупаем себе сами, и это свинство, как по-моему».

Сегодня была её очередь принять почту и принести в офис.

Сабрина вышла в короткий полутёмный коридор. Слева был вход в помещения Сектора, прямо — комната Шкафов, простенок между ними занимало большое зеркало. Сабрина ненадолго задержалась перед ним, чтобы в очередной раз посмотреть на свою причёску: примерно сотня тонких темных косиц, волосы перевиты с яркими разноцветными нитками, и всё это стоит торчком и топорщится под разными углами. Пусть форменная мантия, пусть туфли вместо любимых кроссовок и юбка в пол вместо джинсов, но причёску она отспорила, как и маленькое колечко на правой ноздре. Колечко очень мило гармонировало с её золотисто-коричневой кожей. Сабрина была гриквой, то есть полукровкой, дочерью ведьмы из Кокстада и белого инженера электросетей из Дурбана. Но белые примеси бухнулись в густую кровь её койсанских предков как камень в болото и растворились без следа.

— Выглядишь как всегда ужасно, — сварливо сообщило зеркало.

— Как всегда, тебя забыла спросить, — привычно отозвалась Сабрина и вошла к Шкафам.

Зал Шкафов был сумрачным и холодным. Несколько дежурных светильников на стенах почти не давали света, а сами Шкафы были расцвечены огоньками на ящиках с пришедшими письмами. Больше прочих сияли Шкафы Северной Америки и Юго-Восточной Азии, Африканский же, как правило, оставался тёмным. Повинуясь взмахам палочки, ящики задвигались, выпуская из себя письма. Свитки, конверты и свёртки собирались в воздухе возле Сабрины и послушно следовали за нею вдоль ряда. Работа была привычной, и Сабрина исполняла её почти механически, одновременно думая о своём положении и перспективах.

Её Сектор был дном. Не таким днищем, конечно, как «Связи с Кентаврами», но очень и очень глубоким. Сюда сбрасывали отработанный материал, сюда ссылали проигравших во всех кадровых войнах, когда не могли или не хотели выгонять на холод. Заместитель начальника Сектора, миссис Эджкомб, была, например, как раз из последних. Её как бы начальственная должность была не то издёвкой победивших недругов, не то слабой попыткой вскарабкаться обратно вверх по карьерной лестнице. Начальник Сектора, мистер Уизерби, пребывал на своей должности всегда. Возможно, думала Сабрина, его младенцем нашли среди отчётности за позапрошлый век, потом вскормили чернилами, учили читать по формулярам и должностным инструкциям, ненадолго отпустили порезвиться в Хогвартс, к барсукам, и сразу же после школы выдернули обратно. Мистер Уизерби был добродушен, неряшлив, краснонос и обладал феноменальной памятью обо всём, что касалось родного Сектора. И более, собственно, ни о чём. Слабые попытки миссис Эджкомб проложить себе путь наверх через его плешивую голову могли вызвать только сострадание. Мистер Уизерби был краеугольным камнем, мозгом, символом и вотэтимвотвсем. Только перевод в Авалон мог бы освободить его место, и четыре магглорожденных выпускницы Хогвартса были лишь вялой травой возле этого камня, обречённой увянуть и засохнуть в его тени.

С другой стороны, это всё же была работа. Для девушки из эмигрантской семьи, полукровки, она казалась гораздо более привлекательным вариантом, чем должность официантки или продавщицы в каком-нибудь магазинчике. О лучшем и мечтать не приходилось. К тому же сейчас, когда отец поругался с начальством и был уволен, её жалование стало единственным доходом семьи, помимо пособий. Мама воспитывала младшего брата и уже ждала третьего братика или сестричку. Сама она, разумеется, уже точно знала пол будущего ребёнка, но по обычаю никому об этом не рассказывала. «Лучше бы, конечно, сестрёнка. Гремлин хороший, но он сейчас просто несносен. С другой стороны, он не таскает мои серьги и косметику».

Наконец, Сабрина оказалась перед Шкафом Австралии и Океании. На австралийском ящике горел зелёный огонёк. Письмо. Австралийская почта приходила очень редко, на памяти Сабрины — всего пару раз, и она сама никогда её не забирала. Что ж… Сабрина потянула за бронзовую ручку, и ящик мягко выехал вперёд. Внутри он имел восемь отделений, по числу штатов и территорий Австралии, вернее, их Департаментов, состоящих в переписке с Британским Министерством магии. В отделении Квинсленда лежал продолговатый конверт совершенно маггловского вида, даже не пергаментный, из обычной почтовой бумаги. Сабрина вынула его и удивилась ещё больше: надписи на конверте явно были напечатаны на принтере. Маггловском лазерном принтере! В поле «От» значилось «Австралия, Квинсленд, Особый отдел Департамента окружающей среды и охраны культурного наследия», в поле «Для» — просто «Министерство магии Великобритании». Впрочем, на другой стороне имелась ещё большая печать зелёного сургуча с оттиснутой на ней птицей наподобие страуса. Название птицы Сабрина не помнила, но оно определенно было как-то связано с повседневностью. На голове у птицы был гребень, а в клюве зажата змея.

Сабрина вернулась в офис, левитируя перед собою стайку свитков и конвертов, и там свалила всю корреспонденцию на центральный стол. Маргарет и Эмили тотчас же присоединились к ней, и втроём они быстро рассортировали всё по нужным ячейкам стеллажей. Оставались только несколько конвертов из МАКУСА, на которых не был подписан получатель, шёлковый свиток из Гонконга, написанный иероглифической скорописью, и австралийское письмо. В этот-то момент к ним и подошёл мистер Уизерби, и с его подачи конверты из МАКУСА отправились на стеллаж Отдела международного магического сотрудничества, свиток он сунул в карман мантии: «Это в Отдел тайн, отнесу после обеда, мне всё равно туда нужно зайти», а вот на последнее письмо он уставился с некоторым недоумением, хмыкнул и приподнял кустистую бровь. Махнул палочкой и открыл конверт, извлёк письмо. Вторая бровь поднялась к первой. Он прочитал письмо, перечитал, снова хмыкнул, пробормотал «чокнутые оззи» и сунул письмо и конверт Сабрине:

— Мисс Фезерстоун, ответьте на это сами, сделайте милость, — и вышел из офиса.

Сабрина вернулась за свой стол и развернула письмо. Оно также было напечатано на принтере. Вверху была помещена та же птица со змеёй, что и на печати. Текст ниже гласил:

Бронислава Доновска

Шеф

Особый отдел Департамента окружающей среды

и охраны культурного наследия

штата Квинсленд, Австралия

Тувумба

05 февраля 2008

Министерство магии Великобритании

Отдел международного магического сотрудничества или

Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними,

но вполне вероятно, что

Отдел магических происшествий и катастроф

Лондон

Уважаемые господа.

Я пишу к вам в связи со следующим делом. Уже третий год подряд наше северо-западное побережье переживает нашествие замечательных морских тварей, называемых «макара». Подробности их внешнего вида несущественны, главным является то, что они довольно многочисленны, внезапны и совершенно не боятся людей. Дело не в том, что их видят наши мугги, они ещё и не такое видали. Есть свидетельства, что макара с кем-то крайне неудачно скрестились и перешли в своём рационе с рыбы на мясо. Мугги, как и волшебники — мясо. 

Штат нашего отдела невелик, на местах имеются только внештатные сотрудники и волонтёры, так что мы не можем с необходимой эффективностью решать эту проблему собственными силами. Судя по ряду признаков, грядущей весной, в начале сентября, нас ожидает новая волна этих существ. Руководствуясь положениями Статута о секретности, а также статьёй 24 Особого договора Волшебников Британского Содружества от 1926 г., я официально запрашиваю содействия со стороны МинМагии Великобритании. Мы настоятельно просим направить в наше распоряжение следующих специалистов:

Эберхард Флинт-Босуорд

Паламед Глатиссант Смит

Чарльз Уорлок

Уолден МакНейр

Мы будем глубоко признательны вам за помощь. С нетерпением ждём вашего ответа.

С наилучшими пожеланиями,

Брон. Доновска

И как прикажете на это отвечать? Насколько Сабрина помнила Инструкции, можно было с огромным сожалением ответить, что в силу неверной адресации письмо не может быть доставлено по назначению. Но это было как-то… неправильно. И слишком просто.

Наверное, ей следует навести справки в упомянутых отделах. Это вообще-то не входило в обязанности клерков их Сектора, но другой работы на сегодня всё равно пока не было. Итак, сначала к «ликвидаторам», решила Сабрина. Она никого там не знала, но вот у «вредителей» была знакомая девчонка, с которой они несколько раз пили вместе чай в министерском кафе, а сейчас как раз время к обеду. Можно вытащить её и разузнать что-нибудь.

Знакомая девочка, выслушав Сабрину, озадаченно моргнула и сказала:

— Мне кажется, это всё же куда-то в Отдел международных связей...

— Но... тут же вроде бы ваши: Флинт-Босуорд, Смит, Уорлок, МакНейр?..

— Про Эф-Би забудь, он уже год как умер. Его племянники судятся за наследство. Да и последние лет пять он толком уже не работал, — принялась перечислять она. — Так, вызывали на отлов книззлов и прочую мелочь. Смита просто не знаю, это тебе придётся зайти в Комиссию. Уорлок сейчас на месте, кстати. Он там чуть ли не один остался из старых, остальные новички. Ну а МакНейр в Азкабане, разумеется, где же ещё. Как в девяносто восьмом посадили, так и сидит, пожизненно. Он же Пожиратель.

Легче от этих сведений Сабрине не стало. Хотя раз Уорлок на месте — значит, видимо, его и отправят? Тогда ей, вероятно, всё-таки к руководителю Отдела.

— Начальница на месте? — подумав, спросила Сабрина.

— Обедает, — фыркнула та. — Ну... она подолгу это делает. Считает, что питаться нужно правильно, а правильно — значит медленно. Хочешь — подожди.

Клитемнестра Аберкромби, выпускница Хаффлпаффа, возглавила Отдел после ухода на покой его предыдущего руководителя Амоса Диггори, так и не оправившегося после гибели сына. Аберкромби была неплохим начальником, и единственным её недостатком, доставляющим неудобства сотрудникам, была её приверженность разнообразным графикам и планам.

— Кстати, вон она там, третий столик от входа.

Сабрина оглянулась через плечо. За указанным столиком восседала монументальная дама, с высокой причёской и в больших очках с черепаховой оправой. Она очень сосредоточенно что-то пережёвывала.

— Лучше в самом деле подождать. Через её секретаря без записи не прорвёшься, а тут есть шанс. Но до конца третьего пирожного не подходи, покусает. Ладно, мне пора на своё место. Удачи.

Когда третья корзиночка с кремом была уничтожена, Сабрина отважилась подступиться к мадам Аберкромби. Представилась, изложила своё дело, показала письмо. Дама выслушала её молча, неторопливо стирая салфеткой с губ сахарную пудру. Пробежав глазами письмо, она уставилась на Сабрину через толстые стекла очков, и та почувствовала себя на экзамене, к которому она не была готова. Совсем. Пожалуй, она даже не знала, что именно это за экзамен.

— Дорогая, как вы себе это представляете? — поинтересовалась мадам Аберкромби. — Недофинансирование, кадровый голод, служба ликвидаторов в руинах, одни новички, — перечислила она, — и я должна выделить кого-то на сторону? Как вы себе это представляете? С чего бы?

Сабрина глубоко вдохнула и выдохнула.

— Миз Аберкромби, я никак себе это не представляю, потому что это не входит в мои обязанности. Всё, чего я хочу — дать от лица Министерства любой устраивающий нас корректный ответ, и прошу в этом вашего содействия. Мэм.

Во взгляде начальницы мелькнуло нечто напоминающее одобрение.

— Ну хорошо, — прогудела она, вставая, — зайдите к нам через полчаса... лучше через час. Мой секретарь подготовит вам справку от нашего Отдела по запрошенным кандидатурам. Копию ответа перешлёте ему же, — и она направилась к выходу, слегка покачиваясь, как нагруженный галеон.

Сабрина вздохнула и уныло поплелась к себе в отдел. Кажется, переписка с Австралией обещала быть не такой простой, как она надеялась...

Конечно, она оказалась права. Потому что через час её попросили подождать ещё столько же, а когда она пришла снова, сказали, что уже конец рабочего дня, и не думает же она, что кто-то станет задерживаться из-за такой ерунды. Зайдите завтра с утра.

Но назавтра ничего, разумеется, готово не было.

Письмо пришло во вторник. В пятницу после обеда Сабрина подошла к мистеру Уизерби:

— Прошу прощения, сэр, по поводу австралийского письма…

— Да, помню. Так и что с ним? Вы ответили?

— Видите ли, сэр, Отдел регулирования популяций обещал предоставить справку по запрошенным сотрудникам, это было во вторник, но до сих пор этого не сделал.

— Досадно… Что ж, это бывает, — сказал он без малейшего удивления. — Формально у нас есть ещё время до следующего вторника. Стандартный срок ответа — неделя. Зайдите к ним с утра в понедельник, и, если дело не сдвинется, я сам подойду к миссис Аберкромби.

— Хорошо, большое спасибо, сэр.

Однако в понедельник всё пошло совсем иначе. Потому что министр магии Шеклболт, войдя в свой кабинет, увидел на рабочем столе довольно крупную, размером примерно с ворону, птицу. У птицы была грязно-белая грудь и бурые в крапинку крылья, большая голова и очень внушительный клюв. Шеклболт уставился на птицу и очень осторожно вынул палочку. Птица саркастически покосилась на него, скакнула в сторону и вдруг хрипло расхохоталась. Смеялась она как инфернальный мешок-хохотун, перемежая хихиканье, хохот, треск и квохтанье.

Министр отступил от двери назад и позвал:

— Малкольм, что это?

К нему тут же подошёл секретарь, мистер Малкольм Аткинсон. Это был примечательный в своём роде человек: хотя обликом и повадками он весьма напоминал классического дворецкого, однако дворецким никогда не был, а был секретарём. Его предыдущим начальником был министр Скримджер, а до того — начальник аврората Скримджер. Некоторую известность Аткинсон приобрёл тем, что во время переворота, учинённого Пожирателями Смерти, сумел скрыться вместе со всем личным архивом Скримджера, отсутствовал всё время правления Тикнесса, а потом, после восстановления законности и порядка, вернул архив совершенно целым и в идеальном состоянии. Внешне он воплощал собою респектабельность и консерватизм, и мог бы занять место среди символов Доброй Старой Англии где-то между Биг-Беном и пятичасовым чаем. Он был старше министра, однако ещё со времён Скримджера все начальствующие привыкли обращаться к нему по имени. Сам же Аткинсон держался церемонно, если не сказать чопорно.

Малкольм заглянул в кабинет и сказал невозмутимо:

— Полагаю, это кукабарра, сэр. Австралийский зимородок.

— Отлично, — пробасил Шеклболт. — И что же он делает на моем столе?

— В данный момент гадит, сэр.

И действительно, кукабарра украсила какой-то пергамент размашистым зеленоватым вензелем, потом скакнула на стопку папок, снова на стол, ухватила игрушечного паучка Ананси — подарок делегации с Ямайки, — и принялась колотить им по столешнице.

— Посмотрите, сэр, у неё на лапе привязано письмо, — заметил Малькольм и решительно шагнул к столу. Птица отнеслась к нему совершенно спокойно, позволила отвязать свиток и тут же завалилась на бок, застигнутая безмолвным «Петрификусом». Шеклболт не успел заметить, когда и откуда Аткинсон извлёк палочку.

Повернувшись к министру, секретарь почтительно, двумя руками подал ему небольшой пергамент. Письмо было перехвачено зелёным шнурком и запечатано зелёным же сургучом. На оттиске был изображён казуар со змеёй.

Шеклболт несколько раз махнул палочкой. Обычная проверка не выявляла никакой опасности. Он пожал плечами и развернул свиток.

Бронислава Доновска

Шеф

Особый отдел Департамента окружающей среды

и охраны культурного наследия

штата Квинсленд, Австралия

Тувумба

11 февраля 2008

Министру Магии

Министерство Магии Великобритании

Лондон

Ваше Превосходительство,

с большим нетерпением ожидаем ответа на наш запрос от 05 февраля с. г. по поводу предоставления нам специалистов по работе с волшебными тварями. В силу безотлагательности и важности проблемы прошу Вас оказать всемерное содействие для скорейшего принятия положительного решения.

С наилучшими пожеланиями,

Брон. Доновска

— С вашего позволения, сэр, должно быть, эта птица была неким образом доставлена с утренней корреспонденцией, — предположил Малькольм. — Там было австралийское письмо, прибывшее экспресс-почтой. Совершенно обычное, на первый взгляд. Стандартный досмотр не выявил никаких скрытых чар, однако, вероятнее всего, имела место обратимая временная трансфигурация. Моё упущение, сэр. Впредь я буду проверять всё тщательнее. Приношу свои извинения.

— Если подумать, это было даже забавно, — заметил Шеклболт. — Но в самом деле, в будущем используйте дополнительные способы проверки. Может быть, имеет смысл запросить у Отдела тайн какое-либо оборудование. А собственно, о каком запросе идёт речь в письме?

— Мне это пока неизвестно, сэр. Позволю себе предположить, что о нём могут быть осведомлены в Секторе международной корреспонденции. Я незамедлительно справлюсь и доложу. И ещё, сэр… — секретарь замялся.

— Я слушаю, Малкольм. Что ещё?

— Видите ли, сэр, этот приём временной трансфигурации почтового отправления мне знаком. Он часто использовался в Восточной Европе, особенно в России. Был, некоторым образом, в моде в начале прошлого века. В частности, среди сторонников Гриндельвальда.

* * *

— Кукабарра — к Министру Магии? Это не слишком?

— На мой взгляд, в самый раз. Это наилучшим образом выражает степень нашей озабоченности и даже некоторого нетерпения. Вот вомбат был бы избыточен.

— Кстати, откуда у нас почтовая кукабарра?

— Зачем почтовая? Обычная, с дерева. У меня возле дома их целая толпа, я их кормлю по утрам перед работой. Кстати, надо её как-то вернуть, а то нехорошо получается. Вряд ли она планировала эмиграцию. Сделаем ещё запрос.

* * *

«Моя дорогая, незабвенная, милая леди! Отдавая должное вашему искромётному чувству юмора, я прошу вас впредь точнее сообщать мне содержание розыгрыша, коему я приглашаюсь соучаствовать. Впрочем же всё вышло как нельзя лучше. С вашего позволения, хотел бы оставить птицу себе, если только английский климат не слишком для неё суров.

Тысячекратно целую ваши прекрасные ручки.

Всегда искренне ваш М.»