Шифр (редакция 2019 г) (джен)

Работа дознавателя отчасти связана с бредом, безумием и идиотизмом. Кому что нравится. Иначе как именно так то, чем я занимаюсь каждое рабочее утро, назвать нельзя.

Разбирать заявления наших граждан — тот еще мартышкин труд. Особенно утром, когда хочется не работать, а обнять подушку и поспать пару часиков. Говорят, врачи пишут, как курица лапой. Видели бы те, кто так говорит, свои каракули! Порой без лучшего дешифровщика всех времен и народов — пол-литра водки — и не разобрать, что именно хочет мне рассказать очередной заявитель. Клянусь, если меня когда-нибудь попрут из полиции, то я подамся в лингвисты, или кто там еще занимается расшифровкой древних письмен… Я же любого профессора в этой области за пояс заткну!

Но это все лирика. Сотрясать воздух я, лейтенант Паша Томин, могу долго и нудно. Пока начальство не услышит. И не загрузит работой еще больше, чтобы неповадно было. А мне это не нужно. И так три дела на мне незакрытых висит. Так что обо всем по порядку…

Сегодня утром, придя в РУВД, я, как обычно, забрал несколько заявлений у дежурного, которые ему оставили за ночь и утро до начала рабочего дня, и прошел в свой кабинет. По-хорошему, дежурный должен был отдать начальнику на рассмотрение, но по недавно установившемуся негласному правилу их рассматриваю и распределяю я. Как будто мне больше заняться нечем.

В целом большая часть заявлений была рутинной. С такими и участковый справится. Где-то алкаши гражданину Ситову спать всю ночь не дают; гражданка Попова просит бросить в темницы белокаменные своего супруга, козла рогатого; потерялась кошка у гражданки Вершиной… Тьфу, блин. Скука смертная. Но другого мне в производство и не доверят. Все-таки в РУВД я работаю всего лишь месяц. Так что потерянные телефоны, повздорившая друг с дружкой алкашня, супружеские доносы — других дел, Томин, ты не увидишь до следующей звездочки… А жаль.

Прочитав большинство заявлений, я наткнулся на нелепую записку, сделанную на обычном тетрадном листе. Именно она и вызвала мои горестные стенания о трудной работе дознавателя, которые вы слышали ранее.

Просидев с ней несколько минут и отчаявшись прочитать, что в ней написано, я отправился к дежурному. Мне хотелось узнать, вдруг он озаботился запомнить, кто ему принес эту тарабарщину. Шансы с самого начала были равны нулю, но все же попытаться стоило…

Чем-то меня зацепила эта бумажка, другой бы выкинул её в мусорное ведро и забыл, а я… Может, со скуки херней маялся, а может, тупо сбрендил на этой работе.

— Толя! — позвал я дежурного, подходя к окошку дежурной части.

— Чего тебе, Томин? — с недовольным видом уставился на меня Толик. Конечно, я же отвлекал его от архиважного для любого полицейского дела — сна.

— Слушай, тебе кто это принес? — сунул я в окошко бумажку с абракадаброй.

— Тебе что, делать нечего? — не удостоив листка даже взгляда, спросил Толик. — Откуда я всех упомню… Хотя, постой, — произнес он, когда я разочарованно вздохнул. — Дай взгляну.

— Конечно, — с радостной улыбкой кивнул я и передал листок Толику.

Секунду он мрачно смотрел на него, а потом спросил:

— Это ты так подшутить над мной решил, Томин? Что это за херня?

— Да это я тебя хотел спросить! Кто это принес?

— Слушай, Томин, иди нахуй. Иди, ищи дураков в другом месте…

— Эх, Толя, я к тебе, как человеку, а ты, — махнул я рукой, отобрал у него листок и пошел обратно в свой кабинет.

В спину мне донеслось недовольное ворчание:

— Блять, весь сон перебил…

Вернувшись в свой кабинет, я еще долго медитировал над этим листком с абракадаброй. Я её и так и эдак пытался прочитать — все одно, ни фига не понимал. И потихоньку в мою бедовую голову закралась одна мыслишка. Ведь хоть поход в дежурку и не увенчался успехом, но все же одну дельную идею с разгадкой этого листка Толик мне подкинул.

Шутка. Это наверняка был чей-то розыгрыш. К примеру, оперов, которые, как мне кажется, еще во время учебы перепутали заведение — они еще те клоуны. Или следователя Щукина, что меня особо не взлюбил, хрен его знает почему. Правда, его все РУВД едва терпеть могло, такой у него был характер. Или даже начальника РУВД, он у нас вообще весельчак, массовик-затейник…

В общем, любой мог приложиться к этому листочку и сейчас, наверное, ржал, представляя, как я корячусь, пытаясь прочитать, что на этом листке написано.

Может, Толик прав, и зря я в телегу эту впрягся? Все это тупой розыгрыш и место ему в мусорном ведре? Не удивлюсь, что когда я наконец прочту эту записку, то там будет сказано что-то типа «Томин, ты — идиот! Хватит хуйней страдать, дело гражданки Пироговой уже горит, твою же мать!» А что, вполне может быть…

Только вот не верил я, что это чья-то шутка. Хотелось мне, знаете ли, чтобы в этой записке была скрыта какая-то тайна… Ну а что вы хотите от полицейского, который только месяц как получил диплом? Конечно, я знал, какая мне предстоит работа, но и не предполагал, что она будет в сотни раз скучней, чем мечтал.

Но это все мечты глупого мальчишки, а дело гражданки Пироговой и правда нужно было закрывать, чтобы не висело на мне. Все сроки уже прошли, состава преступления, я, как ни старался, не обнаружил, так что пусть гражданка Пирогова ищет свое ведро самостоятельно. А над этой абракадаброй я подумаю чуть позже.

Я потянулся, хрустнул суставами и придвинул к себе поближе дело гражданки Пироговой. Начиналась обычная рабочая рутина…

— Здорово, Паш, — распахнулась дверь, и в кабинет влетел Саня, мой сосед по кабинету и наставник. — Я опоздал или ты так рано?

— Я, — усмехнулся я в ответ. — Меня же никто по утрам не греет в постельке.

— Давно бы к Настьке подкатил, чего менжуешься…

— Да иди ты, — отмахнулся я. По Насте-следачке вздыхала вся мужская часть РУВД, а не только я один. Но Саня подшучивал по этому поводу только надо мной. Над другими ему уже надоело.

— Ну и дурак. Ты парень видный, — засмеялся Саня.

— Лучше чайник поставь, — попросил я, переводя тему.

Саня кивнул и щелкнул выключателем электрического чайника, а потом обратил внимание на мой стол:

— Гражданка Пирогова и её ведро?

— Естественно, — пожал плечами я.

— Все мучаешься? Или таки решил закрыть? — спросил Саня.

— Закрыть, конечно. Срок уже прошел. Состава преступления нет.

— Так она же еще напишет! — усмехнулся Саня. — И опять тебе скинут.

— Будто и сам не знаю, — буркнул я.

Дело гражданки Пироговой велось уже несколько месяцев. Сначала его вел Саня, но потом, когда я пришел в РУВД, он передал его мне. И оно портило статистику весь мой первый месяц работы. Сколько раз я его порывался закрыть, кто бы знал. Одна беда — я знал, что уже на следующий день после получения уведомления, гражданка Пирогова снова бы явилась в РУВД писать заявление. Да и треклятые сроки о принятии решения о возбуждении уголовного дела…

Расскажу эту историю с самого начала, чтобы вы понимали всю его абсурдность. Несколько месяцев назад, а именно в мае, гражданка Пирогова, жительница подконтрольного нашему РУВД пригородного поселка, обнаружила на своем участке кражу: пропало ведро. Побегав немного по поселку, гражданочка изъявила желание обратиться не к своему участковому, а напрямую в РУВД с заявлением. Сказано — сделано. Заявление дежурным было принято, начальник его рассмотрел и передал в канцелярию, откуда оно по номенклатуре перешло к начальнику участковых уполномоченных полиции. Тот в свою очередь дал резолюцию по материалу о поручении его рассмотрения участковому, что был приписан к этому пригородному поселку.

На тот момент все сроки продления уже были похерены, но участковый, недавно вышедший с больничного, своим волевым решением задним числом выписал постановление о продлении срока проверки и принялся за работу.

Только вот согласно заявлению гражданки Пироговой подозреваемых в краже у неё было половина поселка, если не больше. И всех участковому, естественно, не получалось опросить в положенные законом сроки. Кто-то уехал на рыбалку или уже пару недель как не просыхал… А отказать в возбуждении уголовного дела участковый был уже не вправе без протокола опроса подозреваемых. Поэтому он, немного побегав и расписавшись в собственном бессилии, передал материалы по делу гражданки Пироговой в отдел дознания, то есть Сане.

Саня в возбуждении дела, недолго думая, отказал, но через неделю заявление о краже ведра у гражданки Пироговой вновь было на столе у начальника РУВД. И все понеслось опять по заколдованному кругу делопроизводства. До того дня, когда я переступил порог нашего РУВД. После чего дело о ведре спихнули на меня, и я уже месяц боролся, пытаясь его закрыть. А сегодня как раз вновь вышел срок продления проведения проверки, чему я был несказанно рад. Возможно, хоть на этот раз я это дело наконец закрою.

— Ну что ж, удачи тебе в этом нелегком деле, — произнес Саня и только хотел налить себе кипятка в чашку, как заметил лежавшую на моем столе записку.

— А это что? — спросил Саня.

— Да хрен его знает, — пожал я плечами. — Белиберда какая-то.

— Ну-ка, дай посмотрю… — подцепил листок Саня и попытался прочитать. Через несколько секунд неимоверных усилий мыслительного аппарата он сдался и спросил: — Что это за хуйня вообще? Признание в любви Наташе пишешь?

Наташка была нашим экспертом-криминалистом, и, в отличие от Насти, мужчины её сторонились. Кроме меня. Криминалистика — наука тонкая, и мне она всегда была интересна. То есть к Наташе у меня был чисто научный и дружеский интересы. Но подколоть меня по этому поводу Саня считал своим ежедневным долгом.

— Нет, среди заявлений лежала, — ответил я.

— Хм… И что ты? — улыбнулся Саня, уже заранее зная ответ.

— По закону должен принять, — развел руками я. — Будто сам не знаешь. Только вот что мне с ним делать…

— А ты его прочитал?

— Нет, конечно, — усмехнулся я. — А ты можешь?

Саня театрально прокашлялся и начал читать:

— Кнкщке… Ой, да ну нахуй! Язык сломаешь. Выброси её нафиг в мусорку. Нахуя тебе еще геморрой?

— А вдруг там что-то важное написано? — спросил я.

— Ага, какой-то дитятя развлекается, а мы тут головы себе нагружаем, — со скепсисом в голосе отозвался Саня.

— Бля, Саня, я и сам понимаю, что это скорее всего чей-то тупой розыгрыш. Но не могу её выкинуть. Хочу её прочитать, хоть убей, — с жаром воскликнул я.

— Знаешь, ты это с таким энтузиазмом говоришь, что и я проникся, — произнес Саня после короткого раздумья. — Дай-ка, еще раз взгляну.

Я протянул ему листок. С минуту Саня пытался прочитать текст, написанный в записке, а потом сказал:

— Ну что тебе, Паша, я могу сказать… Прочитать эту абракадабру я, честно, не в силах! Но…

Я вздохнул.

Саня, которого я перебил, строго на меня посмотрел и продолжил:

— Но мне кажется, что это шифр.

— Шифр? Ты в шпионов в детстве не доиграл? — улыбнулся я.

— Возможно, — легко согласился, пожав плечами, Саня. — Но чем-то похожим мы еще в школе пользовались, шпаргалки писали.

— Да? — удивленно посмотрел на него я. — Значит, ты сможешь это помочь мне расшифровать?

— Помочь помогу, но немного, — кивнул Саня на свой стол, заваленный бумагами. — Сам понимаешь.

— Конечно, ты мне только подскажи, а дальше я как-нибудь сам, — сказал я.

Саня надолго задумался. Я молча ждал. И лишь спустя несколько минут Саня все-таки заговорил:

— Смотри, каждый шифр имеет ключ. Без ключа этот шифр практически невозможно расшифровать вручную. Эта записка без ключа, но в ней одна особенность…

— Какая?

— Число «17» видишь? Почему некто его не зашифровал? Мне кажется, это номер дома или квартиры. И тот, кто подкинул эту записку, намеренно так сделал — оставил это число. А ты как думаешь?

— Значит «гкткн» — это «дом»? — догадался я.

— Скорее всего. Шифр, по сути, примитивный. У нас в школе посложнее был.

— Мне он все равно непонятен, — пожал плечами я, взглянув на записку.

— Ну почему же. Тут все просто. Давай будет отталкиваться от того, что «гкткн» — это «дом», ладно?

— Но почему ты так решил? — спросил я.

— Ну, вообще-то ты первым это предложил, — усмехнулся Саня. — Значит так. Смотри на это слово. Возможно, я ошибаюсь, но человек, написавший эту записку, воспользовался действительно одним из самых примитивных шифров. Заменой букв на числа и обратно.

— А это как? — удивился я.

— Ты вообще чем в школе занимался? — засмеялся Саня.

— Учился я. А не хуйней маялся, — буркнул я в ответ.

— Ну, как видишь, моя хуйня полезней твоей учебы, однако, — хлопнул меня по плечу Саня. — Этот шифр используется вот так. Берем алфавит, в нем, как ты, наверное, знаешь, тридцать три буквы, каждой из букв мы присваиваем свое число…

Саня взял листок и быстро написал на нем все буквы алфавита, поставив напротив каждой число.

— Ага, значит «г» у нас «4»… — попробовал я начать расшифровку, но Саня меня перебил:

— Постой, не все так просто. Теперь мы записываем свое послание при помощи чисел. К примеру, мое имя будет выглядеть так, — он быстро написал внизу алфавита число «1911533». — Далее, — продолжил рассказывать Саня, — неким буквам в произвольном порядке присваивается цифра от нуля до девяти. Именно они и составляют ключ. Но так как у нас его нет, нам придется его выяснить. И тут нам помогает сама записка. По сути, число «17» ни к чему не обязывает. Но если моя интуиция меня не обманывает, тут написан какой-то адрес, поэтому слово «гкткн» — это у нас «дом». Как видишь, буква «д» имеет однозначное число. И ты его уже назвал…

— Четыре? — спросил я.

— Да, именно так. Значит, остаток слова «кткн» или четыре буквы, или две. Я считаю, что две — «ом», это наиболее приемлемый вариант. Теперь посмотри внимательно вновь на текст. Нам известно теперь целых три буквы. И мы можем попробовать найти их в тексте. С «д» мы пытаться не будем экспериментировать, слишком много риска ошибиться… Начнем мы с «о». Смотри, — Саня внимательно прочитал текст записки и, взяв у меня со стола красную ручку, в нескольких местах перечеркнул, написав сверху букву «о». — Но это мало нам что дает, не так ли?

— Ну да, — пожал плечами я. Признать, что ни хрена не понял, и попросить повторить Саню еще раз у меня просто не хватало духа.

— Значит, пойдем другим путем, — улыбнулся Саня. — Напомни мне, под каким числом идет буква «о» в алфавите?

— Шестнадцатая, — посчитал я на пальцах.

— Правильно! Ай, умница, возьми с полки пирожок! — засмеялся Саня. — Взглянем на шифровку. Мы уже с тобой решили, что «о» у нас «кт», так?

— Ну, возможно, — неопределенно ответил я, но Сане и этого хватило за согласие.

— И тогда у нас получается, что буква «к» равна единице, а «т» — шести, — воскликнул Саня и взглянул на меня, видимо, ожидая восторженных возгласов и аплодисментов с моей стороны.

Я молчал. Я все еще ничего не понимал.

— Блять, — уныло вздохнул Саня. — Вот скажи мне, как ты закончил академию?

— Я? — переспросил я и серьезным тоном ответил: — Честно, не помню, мы в тот день всем курсом ужрались в хлам…

— Да я не об этом, — отмахнулся Саня. Он взял записку с красной ручкой и быстро отметил все буквы «к» единичками. — Так наглядней?

— Ага, — кивнул я, наконец начиная понимать.

— Ну тогда дерзай. А мне пора заняться делами.

— Угу, — буркнул я, втыкаясь в записку с красной ручкой наготове.

— На худой конец ты всегда можешь скачать с интернета дешифратор. Их там дохуя, — произнес Саня, садясь за свой стол и зарываясь в бумаги.

— А? — смысл сказанного Саней не сразу дошел до меня. Но когда наконец я понял, то не стал сдерживаться в выражениях: — Блять, Саня, ты ебаный козел! Что, не мог раньше сказать?

— Но ты так внимательно слушал! — заржал Саня.

— Тоже мне, препод выискался, — проворчал я, движением мышки приводя компьютер в сознание. Тот загудел и медленно расцвел неожиданной картинкой на рабочем столе: улыбающаяся Настя, принимающая от меня подарок на восьмое марта. Блять, Саня и до компа моего добрался… И когда только успел…

Решив не обращать на это внимания, я кликнул по иконке браузера и вбил в поисковик запрос. А спустя пару минут загружал уже установленный на компьютер дешифратор.

Скоро, совсем скоро я наконец прочту эту долбанную записку. Если мне никто не помешает. И только эта мысль промелькнула в моей голове, как зазвенел телефон.