1

В тот день у обычного русского школьника по имени Саша совсем не задалось настроение с утра.

Не то чтобы действительно случилось что-то плохое. Просто это был один из тех дней, когда вроде и в жизни всё хорошо, и радоваться надо, а всё равно отчего-то душу тоска жуткая гложет.

Досада берёт, что и солнце всё никак наружу выглядывать не хочет, и здания вокруг слишком серые, и курильщики с их проклятым зловонием больно уж часто попадаются на пути. Да и вообще ни в чём больше нет смысла, всё тщетно, а миссия пережить ещё один день в школе представляется решительно невыполнимой.

Как уже было сказано, звали его Сашей. Саша Стужев. Для друзей, в шутку — Сан Саныч. Он жил в Москве, учился в восьмом классе школы и ничем на фоне своих ровесников не выделялся. Во всяком случае, так Саша считал сам.

Рост меньше, чем у львиной доли девчонок в классе, оценки вроде и хорошие, но по какой-нибудь физике нет-нет да проскочит тройка, а внешность… На вид ему по-прежнему было как будто двенадцать лет, так о какой внешности тут вообще может идти речь? Имя и то какое-то никчёмное — Саша. Кого вокруг ни возьми, каждый третий Саша. Чем тут гордиться?

Разве что за ум его любили хвалить, что друзья, что учителя в школе. Мол, начитанный очень, фантазия богатая, глубокий внутренний мир. Только вот какое счастье может быть человеку от большого ума? За ум хвалят, когда не за что больше хвалить.

Такими мыслями развлекал себя Саша по пути в школу. На дворе был 2018 год, 15 февраля — четверг, а значит до выходных оставалось ещё два дня. Целых два дня невыносимой школьной рутины! Желая хоть как-то разнообразить свою жизнь, школьник изменил своему привычному маршруту и вышел на детскую площадку. Только он это сделал, как вдруг услышал чей-то хриплый голос.

— Эй. Мужик. Му-му-мужик. Любишь котиков?

Саша озадаченно оглянулся вокруг, однако площадка казалась совершенно безлюдной. Можно было подумать, что незнакомец прячется в кустах или за каким-нибудь деревом неподалёку, но очень уж близко звучал его голос. Так будто этот человек стоял всего в паре шагов от Саши.

— Да шо ж вы все такие медленные-то! Вниз глаза опусти.

“Это что, карлик какой-то?” — подумал невольно Саша и послушно посмотрел вниз.

Оттуда на него мрачно взирал жуткими жёлтыми глазищами тощий чёрный кот, на вид — прямо чёрт. Кот тут же поднял лапу вверх со словами:

— Ну, допустим, мяу.

— Ты… говоришь? — в изумлении прошептал Саша.

Котяра нахально осклабился.

— Ага. Жизнь полна удивительных открытий, не правда ли? В любом случае…

— Но как ты…

— Слушай, не грузи! — раздражённо перебил его кот. — У тебя слишком много вопросов, а у меня слишком мало времени.

— Да я так, просто, — смутился Саша.

— К делу! Я Тимофей. Гроза дворов, дрянь кошачья Тимофей. Меня тут все знают. Я, вишь ли, своего рода локальная знаменитость. Тебя как звать, чудо лупоглазое?

— Саша.

— Будем знакомы, Санёк. Слушай, мы с тобой так давно знакомы, пустишь по-братски домой переночевать?

— А тебе зачем? — нерешительно спросил Саша.

— Слушай, Санёк, у нас так принято говорить: меньше знаешь, крепче спишь.

Сашу такой ответ не слишком убедил. Сказать по правде, он предпочёл бы вовсе не говорить сейчас с этим котом. Про кошек обычно говорили, что они милые, но это чертовское отродье милым не было ни на йоту, а вот пугало ещё как.

— Чего молчишь? Воды в рот набрал, что ли? Я всего на пару ночей завалюсь, ну, может, недельку — плёвое дело же. О чём тут думать вообще? — принялся напирать Тимофей.

— Да, но…

— Александр, благодетель ты мой, я тебе знаешь сколько баек могу рассказать! — всё сильнее наседал котяра. — Про магов, скажем. Или, вот, про мификов. Ну, то есть про волшебных зверушек, как я. Ты на кривую морду не смотри, я с такими тварями за душу перетирал — тебе и не снилось. Жар-Птица, например. Могу тебя даже с ней познакомить. Ну скажи, что не хочешь на самую настоящую Жар-Птицу позырить, в жизни не поверю!

— Хочу, конечно… — нерешительно вывел Саша.

— Тогда чё ломаешься?

— Понимаешь, у меня… мать строгая, — начал говорить Саша, смущаясь под пытливым взглядом жёлтых глаз Тимофея, — и котов, короче… на дух не переносит. К тому же, так неприятно получилось, что... — С каждым новым его словом взгляд “грозы дворов” становился всё мрачнее и мрачнее. — У неё на котов типа… аллергия, так что… вот, — неловко закончил он.

— Я-я-ясно — скептично протянул кот. — Ну, хоть сообщение ты передать сможешь?

— Смотря кому, — с плохо скрываемым облегчением в голосе ответил Саша.

— Сергея Романовича знаешь? Я видел пару раз, в какую школу ты ходишь, и он вроде у вас работать должен. Ну, это тот ещё, который хромает на правую ногу и с тростью вечно ходит.

— Психолог?! Он-то тебе зачем сдался? — не выдержав, удивлённо воскликнул школьник.

— А это уже моё кошачье дело, — раздражённо махнул лапой Тимофей.

— Нет уж, дудки! — резко упёрся вдруг Саша. — Я тебе помогаю, так хоть что-то скажи.

Тимофей подумал-подумал, почесал лапой за ухом и, наконец, сказал:

— Ладно. Так уж и быть, кое-что я тебе всё-таки открою. Ты, наверное, думаешь, ваш психолог простой смертный, да? Ну так дай-ка я тебя удивлю: на самом деле он самый что ни на есть настоящий, всамделишный чародей!

— Величайший и сильнейший из ныне живущих? — воодушевлённо спросил Саша.

Тимофей снова задумался. Медленно моргнул — впервые с самого начала разговора. Наконец, выдал:

— Да нет вроде. Но мужик ничё такой, чёткий. Короче, что я передать-то хотел… Сань, можешь его попросить сюда сегодня прийти, и поскорее? Помощь мне его нужна. Назови просто моё имя, он сразу всё поймёт.

— А если не поверит? Засмеёт?

— Да чё ты стремаешься так? — начал терять терпение Тимофей. — Сказал же — чародей! Поверит, и ещё как. Так-то помогать попавшим в беду волшебным животинкам его священная обязанность. Ну? Могу я на тебя рассчитывать? Справишься?

— Справлюсь, наверное, — нерешительно сказал Саша.

— Какое ещё “наверное”?! — совсем уже вышел из себя Тимофей. — Не может быть тут никаких “наверное”! Это вопрос жизни и смерти. Даёшь слово, что не подведёшь? Чтоб без оговорок.

— Хорошо, если оно так… даю, конечно.

— Вот так-то лучше, вот это по-нашему! — обрадовался Тимофей и хотел ещё что-то сказать, как вдруг в кустах послышался шорох. Тут же всё внимание кота переключилось на кусты. Он втянул носом воздух и подозрительно прищурился. — Это она, — следующая фраза послышалась уже из кустов. — Та самая!

— Кто? — не понял Саша.

— Тс! — злобно шикнул на него кот. — Мышь это. Месяц уже выслеживаю. Все мыши как мыши, а эта умная… смеётся надо мной… С-с-стерва! — прошипел он. — Всё, школяр, брысь, топай куда там тебе надо было. Не видишь, я делом занят?

Последним, что услышал Саша, уходя с детской площадки, был громкий кошачий мявк и поток жуткой нецензурной брани.

2

— Ничего. Я бы решил, что мне это почудилось. Или, в твоём случае, что у меня слишком бурное воображение.

— Да, но я же говорю, — принялся вновь упорно убеждать своего одноклассника Саша, — теоретически, если бы теоретически такое произошло в реальности, что бы ты сделал?

— “Гипотетически”, — сухо поправил его одноклассник, — Правильно будет “Гипотетически”, а не “Теоретически”, потому что “говорящие коты” это предположение, не имеющее под собой реальных оснований. Это во-первых. Во-вторых, не вижу смысла в таких спекуляциях, — грубо отрезал он. — Говорящие коты? Чародеи? Бред умалишённого, не более. Любому “чуду” при желании можно найти простое рациональное объяснение.

Они сидели в тесном пыльном кабинете, как всегда, за одной партой, в ожидании следующего урока. Одноклассника звали Коля Дубов, и он приходился Саше лучшим другом, как бы ни было сложно в это поверить. На протяжении всего диалога он читал учебник и на Сашу даже не смотрел, хотя поддерживал разговор.

— Это напоминает мне, — Коля степенно развивал мысль, — один из тех каналов, что постоянно смотрит мой дедушка. Я тебе уже рассказывал, мой дедушка, он глуховат, поэтому всегда ставит звук на максимум. Так что если мой дед что-то смотрит, то все в доме это смотрят. И знаешь, какую чушь по телевизору передавали вчера?

— Какую?

— Да какой-то олигарх, поднявшийся на застройках — рептилоид под прикрытием с гениальным обоснованием, что раз глаза его никто и никогда не видел, потому что он всё время ходит в тёмных очках, то значит точно есть, что прятать. Я из интереса даже загуглил, и что бы ты думал? Первый же запрос выдал, что у него фотофобия. Человек не переносит яркого света, только и всего.

— Что за олигарх-то хоть?

— Забыл уже. Подожди, — Коля оторвался от учебника и по-быстрому достал телефон. — Вот он. Зовут Роман Златов. Глянь, — он передал телефон Саше. — Ну как, похож этот человек на рептилоида?

— Да нет вроде, мужик как мужик, — задумчиво сказал Саша, листая фотки в гугле. — Бледный только какой-то. И жутко худой.

— Вот, а дедушка мой во всё это серьёзно верит. Говоришь ему, говоришь, а он и слушать ничего не желает, — хмуро забубнил Коля себе под нос. — Упёрся как осёл. Запомни, Саша. Нет в мире никаких чудес. Лишь дураки, верящие в них, и люди, наживающиеся на таких дураках, — неожиданно проникновенно закончил он.

Саша молча кивнул. У Коли был необычайный дар всегда оставлять последнее слово за собой. Он был человеком, не терпящим возражений. Саша не любил возражать. В этом плане они идеально подходили друг другу.

Разумеется, Саша не смел даже и надеяться, что Коля поверил бы в произошедшее с ним утром. Его друг любил всему искать рациональное объяснение, был жутко упрям и начисто лишён воображения. Он во всём служил Саше полной противоположностью. Взять хотя бы внешность.

Саша был невысок ростом и одевался обычно в изрядно помятые джинсы, зелёную футболку и тёмно-синюю толстовку. У него были мягкие, закруглённые черты лица, карие глаза и вьющиеся светло-каштановые волосы. В целом он производил впечатление человека, который в жизни и мухи не обидит.

В свою очередь, темноволосого высокого Колю с его комплекцией шкафа, квадратным лицом и неизменно короткой стрижкой без вопросов взяли бы на роль громилы в кино. Особое впечатление производила его “богатая” экспрессия. В печали, в радости ли у Коли была одна и та же угрюмая физиономия.

При этом никто в здравом уме не назвал бы этого парня глупым, несмотря на его гориллообразный внешний вид и скупость на эмоции. Напротив, это был умнейший человек, которого Саша только знал. По правде сказать, он им восхищался и в тайне жутко завидовал. У Коли был такой волевой характер, такое самообладание, о которых Саша не мог даже и мечтать.

Одно печалило — за все те годы, что Саша был знаком с Колей, он так толком ничего про него и не узнал. Всё их знакомство, каждый их разговор начинался и заканчивался на школе. Коля мог ещё изредка упомянуть про ситуацию дома, но вот все свои личные чувства, эмоции, переживания держал при себе. Спросить напрямую было страшно. А временами так хотелось узнать друга получше!

Чёрт, да Саша даже не был уверен, считает ли сам Коля его своим лучшим другом. Может, их дружба вообще того — односторонняя? “Хотелось бы мне знать, о чём он думает!” — с горечью думал он, в то время как отдавал Коле телефон. И лишь промелькнула у него в голове эта мысль, стоило их рукам соприкоснуться, как вдруг случилось нечто очень странное.

Во всём мире на время будто выключили свет. Не стало ни Коли, ни других одноклассников, ни кабинета школы, ни пола под ногами. Себя Саша и то не видел и что ещё страннее — не чувствовал. Совсем физически тела не ощущал. Его больше не было, и вообще ничего вокруг не было, а осталась одна лишь тьма…

Послышался некий звук, сначала совсем слабо, а затем всё более и более отчётливо. Тьму заполонил берущий за душу, ранящий прямо в сердце плач. Женский плач. Саша ощутил тяжёлый груз сожаления на своих плечах и осознал, нет, вспомнил — это была его вина. Он причинил боль, он довёл до слёз, он один за это в ответе, и никто другой!

Как вообще может доверять себе мужчина, доведший девушку до слёз?

Коля резко вырвал свою руку. Наваждение пропало, так будто его и вовсе не было. Они снова сидели в классе как ни в чём не бывало. Одно тревожило: Коля, обычно такой невозмутимый, казался растерянным. Сколько классов Саша учился с ним, а таким своего друга ни разу ещё не видел. Наконец, тот сказал осипшим голосом:

— Сань, знаешь… Мы уже так долго об этом коте говорим… что я его уже сам как живого увидел. Такой… тощий, чёрный, с облезлым хвостом и жуткими жёлтыми глазищами, как у чёрта. Всё точь-в-точь как ты рассказывал. Забавно, — нарочито уверенно хмыкнул он, — почудится же такая бредятина.

Саша не знал, что сказать. Ничего подобного случившемуся во тьме в его жизни не было. Никаких плачущих девушек, ничего в этом духе. Откуда тогда взялось это странное чувство вины за то, чего он никогда не делал? Что это ещё за шиза такая? Саше нравилось, конечно, фантазировать о всяком, но чтобы так реалистично… Сначала говорящий по-человечьи кот, теперь это. Он что, сошёл с ума и видит теперь галлюцинации, как какой-то псих?!

В попытке отвлечься от страшных мыслей Саша опустил взгляд вниз. Он увидел Колины руки на парте. Одна рука всё ещё судорожно сжимала телефон. Другая машинально подрагивала. И при виде Колиных рук до Саши вдруг дошло. Он ни разу за весь этот разговор не описывал внешность кота. Максимум лишь упомянул, что тот был чёрного цвета. Откуда тогда Коля всё это узнал?

Неловкую тишину нарушил звонок на урок. Все разговоры пришлось отложить на потом.

3

Они шли по коридору по пути в другой кабинет. Коля за прошедший урок про странный случай на перемене и думать забыл. Для него жуткое видение было всего лишь следствием разыгравшегося воображения. Хотел бы Саша быть в этом так уверен. Он всё никак не мог перестать разрываться в мыслях между этим случаем и встречей с Тимофеем утром в тщетной попытке понять: было всё это на самом деле или нет, и не пора ли Саше сдать себя в ближайшую дурку?

Так они и шли молча, каждый думая о своём, когда сзади послышался окрик ещё одного их одноклассника:

— Эй! Эй! Послушайте, что сейчас скажу!

Одноклассник наконец поравнялся с ними, заняв место по левую сторону от Саши. Он постоянно слегка подпрыгивал на месте, как воробей, при этом держа руки в карманах голубого пиджака. Он производил впечатление прекрасного принца из сказки. Стройный голубоглазый блондин с ангельским голосом, а рост — золотая середина между слишком низким Сашей и слишком высоким Колей. Ему только белого коня и сияющих доспехов не хватало для полного набора.

— В жизни не догадаетесь!

Это был Денис Кораблёв. Неисправимый романтик, болтун, каких мало, и по совместительству — один из самых харизматичных парней в школе. Мог часами болтать о совершеннейшей чуши, но делал это с таким увлечением, так интересно, что с лёгкостью заражал энтузиазмом всех вокруг. Все были друзьями Дениса, и Денис был другом всем. Благодаря этому он первым узнавал важнейшие новости и со скоростью света разносил их по всей школе.

— Чего тебе? — не выдержал наконец Саша. Коля продолжал упрямо молчать.

— А что, Сан Саныч, значит, всё ещё не хотите сбегать с контрольной по математике? — улыбаясь, спросил Денис.

— Да не, Денис, ты видел вообще Бабу Любу? — беспокойно поёжился Саша. — Думаешь, её проведёшь какими-то бумажками? Я к ней и подойти-то лишний раз боюсь.

— Да ладно, Сан Саныч, это всего лишь охранница, — махнул рукой Денис. — Ну, выглядит она как носорог-переросток, и что с того?

Денис любил рисовать, даже занимался в художке и с недавних пор принялся по дружбе подделывать почерки. По слухам, выходило довольно неплохо. Записки от классного руководителя, от родителей, пару раз были даже справки из больницы — Денис охотно брался за всё. Разумеется, Саше он тоже такое предлагал, и далеко не один раз.

— А, ладно, я что сказать то хотел… — поезд мысли Дениса нёсся вперёд так быстро, что он то и дело сам с неё сбивался. — Ах да, а контрольной по математике-то сегодня всё равно не будет!

— Это как?

— У нас замена. Учительница подвернула ногу, поэтому сегодня вместо неё будет психолог, — с радостью в голосе объяснил Денис. — Круто, да?

— Бедная женщина подвернула ногу, а ты радуешься? Очень круто, да, — угрюмо заметил Коля.

— Да я не в том смысле, ну… — резко стушевался Денис. — Зануда ты, Коля, вот что!

Коля единственный человек, которому было по силам смутить вечно витающего в облаках Дениса. К тому же он один из немногих людей, кого Денис звал по имени, а не по собственнолично придуманному прозвищу.

— Психолог?! — воскликнул Саша. — В смысле, Сергей Романович?

— Ну да, — удивлённо покосился на него Денис. — А у нас другого и нет. Странный дядька, на самом деле.

— В плане? — спросил Саша как можно более будничным и незаинтересованным тоном, хотя втайне был очень рад возможности расспросить Дениса на эту тему и мысленно воздавал сейчас хвалы судьбе за так удачно подвернувшийся шанс. Никто не мог знать о предполагаемом “чародее” больше, чем главный источник слухов в школе!

— О, ты себе даже не представляешь! Понимаешь, — с огнём в глазах принялся рассказывать Денис, меж тем как они все заходили в класс, — этот мужик, он… всегда оказывается ровно в нужный момент и в нужное время, и никто не может понять, как у него это получается. К тому же он постоянно как-то узнает вещи, о которых физически ну никак не мог узнать. Пугающе проницательный дядя. Один раз всего на тебя взглянет, и уже такое чувство, будто знает про тебя всё, что только стоит знать! Он как какой-то волшебник, вот серьёзно! Вроде Оби-Вана… или типа того. Трость ещё его эта...

— Тоже мне, удивил, — буркнул себе под нос не перестающий слушать их диалог со стороны Коля. — Проницательный психолог! Что дальше? Библиотекарь, который умеет читать?

Он с Сашей в это время располагался за партой, а Денис встал рядом. Они пришли довольно поздно — к этому моменту большая часть одноклассников уже была в классе.

— Да дело не в том, что он просто проницательный! — горячо заспорил Денис. — Вот было дело, девочка покалечилась на пути в школу. Никого рядом не было, чтобы помочь! Она могла травму на всю жизнь получить, может, даже прямо там на месте концы отдать, но повезло — скорая приехала очень вовремя.

— А как это с психологом-то связано? — поинтересовался Саша, выкладывая на парту учебник с тетрадью и пенал.

— А так, что, как мне потом рассказывали, скорую вызвал как раз психолог прямо из школы. Ну вот и как он, по-твоему, это узнал? И про травму, и про то, куда вообще скорую надо вызывать? Чудо, я тебе говорю, чудо в чистом виде!

— Никак. Потому что это всё наврали с три короба, — невозмутимо заметил Коля. — Ну, подумай сам, Денис, когда ты последний раз видел безлюдное место в Москве? В нашем городе чихнуть-то спокойно нельзя, а ты говоришь — покалечиться.

— А от кого, — вмешался Саша, прежде чем это обсуждение успело перерасти в ссору, — ты это вообще слышал?

— Да так. Понемногу от каждого. А тебе вообще зачем? Если поболтать с ним надо, так я, где его кабинет, могу показать, — охотно предложил Денис.

— Да не, не надо, — смутился Саша.

— В принципе… — задумчиво протянул Денис, — Соня часто с психологом тусуется. Я постоянно, когда по школе хожу, их рядом вижу. Можешь с ней за него перетереть, глядишь, она чего и скажет.

Денис с Сашей оба как по команде обратили взгляд к Соне, сидевшей за три ряда от них.

Соня Норилкина была старостой класса и по совместительству объектом ночных грёз практически всей его мужской половины. Да что там, ходили слухи, будто красота этой девушки была до того велика, что на неё втайне залипал даже кое-кто из девчонок.

Причём тут важно заметить, что Соня не излучала ауру распущенности, как можно было бы подумать об одной из самых вожделенных девушек в классе, напротив — она была на редкость скромна и в классическом понимании этого слова женственна.

Именно это в ней больше всего и цепляло. Соня была подобна маленькому котёночку, при виде которого хочется всё бросить и тут же встать на его защиту. Такой она казалась невинной, робкой, беззащитной и, что самое главное, нежной. Стройная, изящная фигура, аккуратно перевязанные в косу длинные каштановые волосы, симметричные черты лица, тихая улыбка, красивый серо-голубой цвет глаз, и взгляд… о, этот взгляд!

Было нечто особенное, непередаваемое в том выражении лёгкой грусти и серьёзности, что застыло в глазах Сони. Даже когда она улыбалась, её глаза продолжали отчего-то грустить. А её смех… Смех Сони был бы подобен солнцу, выглянувшему из облаков в пасмурный день — жаль, что никто из парней в классе ни разу не удостоился чести его услышать.

При этом, как Саша знал со слов Дениса, Соня не испытывала ни малейшего интереса к делам любовного характера. Единственной её страстью оставалась учёба. Это была не по годам развитая и серьёзная девушка, как внешне, так и внутренне, с идеальными показателями по всем школьным предметам… кроме, разве что, физкультуры.

Не говоря уже о том, что, как рассказывал опять же Денис, кроме школьных дел, ей приходилось также помогать родителям заботиться о двух младших братьях, что явно не могло быть легко.

В школе она обычно сидела поодаль от всех, вела себя тише воды, ниже травы и с одноклассниками взаимодействовала исключительно в рамках обязанностей старосты, впервые принятых в этом году. Друзей в школе у неё словно и не было совсем, откуда в том числе и росли корни той ауры загадочности и лёгкой неприступности, от которой Соня становилась лишь привлекательнее в глазах большой части парней класса.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Саша. — А хорошо всё-таки было бы.

— Что?

— Быть девушкой с такой внешностью, как у Сони. Такой, ну… что к тебе даже подойти боятся от восхищения, — неловко вывел Саша. Он уже жалел, что вообще это сказал. Как-то само собой вырвалось.

— А? Да, наверное. Не знаю, — неопределённо ответил Денис. На счастье Саши, он, похоже, не придал словам друга никакого значения.

Коля на протяжении всего этого диалога отмалчивался, как и всегда, когда речь заходила о противоположном поле. Сидел себе, спокойно читал учебник. Ему все эти девушки были по барабану. Вплоть до того, что он, должно быть, единственный парень в классе, который ни разу не заглядывался на Соню.

— Вообще, красота — это, конечно, хорошо, но в девушке важнее всего всё-таки душа, — неожиданно добавил Денис. — По крайней мере, мой папа всегда так говорит. О… — он сочувственно взглянул на Сашу. — Прости, я… я забыл совсем, что…

— Да ничего, всё нормально, — резко перебил его Саша. — Правда. Я всё равно никогда его не знал. Забей. Серьёзно, не надо этого. И так тошно.

В то же самое время он раздражённо подумал, глядя на чудные Сонины черты: “Душа, ага. Ну конечно! Свежо предание. Все так говорят, а сами…”

— Ладно, если ты так говоришь, — пожал плечами Денис. — Вот я бы знаешь чего хотел? — как ни в чём ни бывало перескочил он на другую тему. — Романа, как в сказке! Сейчас всё так сильно опошлили. Люди вечно торопятся, на то, чтобы нормально узнать друг друга, просто нет времени. О каком единении душ может идти речь? А вот хочется всё-таки, вопреки всему этому, настоящей чистой, светлой любви, лишённой всей этой низменной пошлости! Мне кажется, если бы я пережил нечто подобное, — его голос вдруг стал нехарактерно тихим и серьёзным, — то это сделало бы меня самым счастливым человеком на Земле. Как думаешь, Саша?

Саша многое мог бы сказать на этот счёт. А толку? Денис и слушать ничего бы не стал. Проверено на практике! Этот разговор уже был, и далеко не один раз. Ничто, что Саша мог сказать, было в силах поколебать романтичный идеал друга.

В этом был весь Денис. В одночасье загорался новым делом, как порох, и так же быстро потухал, мог обидеться из-за сущего пустяка и забыть об этой обиде всего через пять минут и обладал поразительной способностью в упор не замечать те стороны жизни, которые не вписывались в его распрекрасную картину мира. Если Денис не хотел чего-то слышать — он пропускал это мимо ушей, и хоть ты убейся перед ним.

Честно говоря, это вызывало зависть. Складывалось впечатление, что всё в жизни шло всегда так, как хотел того Денис. У него было всё: внешность, харизма, голос, популярность в школе и столько друзей, что в жизни всех не перечесть! Не говоря уже об умении рисовать. Саше, как ему казалось, вечно приходилось угождать людям, тогда как у Дениса наоборот люди угождали ему, а он и вовсе будто ничего для этого не делал. Разве могут быть у такого человека проблемы в жизни?

К счастью, от необходимости отвечать Сашу спас звонок на урок, из-за которого Денису пришлось оперативно ретироваться на свою парту на другом конце класса. В класс, опираясь на трость, вошёл Сергей Романович.

4

Одной из немногих способностей Саши, которой он мог гордиться по праву, был его невероятный дар находить свой подход к каждому учителю и показать себя в качестве если не образцового, то по крайней мере в меру прилежного ученика. В том числе поэтому Саша был искренне рад, что Сергей Романович был всего лишь психологом и не вёл у них никаких уроков, потому что этого человека, казалось, невозможно прочесть.

— Что ж, начнём, пожалуй, с того, кто сегодня с нами, а кого, к сожалению, сегодня с нами нет. Соня, будешь ли ты так любезна?

Сергею Романовичу имел на редкость мелодичный, приятный тембр голоса с необычайно сильным успокаивающим эффектом. Говорил он медленно, неторопливо, степенно, как человек, которому некуда спешить.

Соня тут же встала со своего места и принялась перечислять отсутствующих учеников. Впрочем, Саша не слушал — его намного больше волновала личность предполагаемого “чародея”.

Сергей Романович обладал сильным чувством присутствия: он будто заполнял своим существом весь кабинет. Стоило ему войти в класс и заговорить, как в классе повисла мёртвая тишина. Было что-то такое неосязаемое в том, как этот человек держал себя, говорил, смотрел, что он тут же захватывал всё внимание.

На вид Сергею Романовичу было лет пятьдесят. Он одевался официально, был худым, и мог похвастать густой рыжей шевелюрой с лёгкой проседью, роскошной бородой и круглым лицом, обильно усыпанным веснушками, на котором вечно царила загадочная полуулыбка.

По характеру психолог производил впечатление человека добродушного, крайне дружелюбного и оптимистичного. Ему было совсем не присуще то общее чувство усталости, циничного равнодушия и некоторой пассивной агрессии, которые так часто можно было заприметить у многих учителей. Он искренне наслаждался работой в школе, и хотя бы по этой причине Саша готов был поверить, что Сергей Романович взаправду мог оказаться волшебником.

— И… — Соня вдруг запнулась и не вполне уверенно продолжила: — Хмурова Дарья отсутствует… опять.

— И какая это неделя подряд?

Вот, опять! Опять это свойство Сергея Романовича, которое решительно выводило Сашу из себя. Ни по голосу, ни по поведению психолога никак нельзя было понять, что точно он думает. Со стороны его реакция казалась спокойной, но был ли психолог спокойным на самом деле или просто очень хорошо держал себя в руках? Саша привык с лёгкостью угадывать мысли учителей наперёд, но Сергей Романович оставался вне зоны его понимания, и это пугало.

— Уже третья, — со стыдливо опущенной головой ответила Соня.

— В таком случае будем надеяться, что она почтит школу своим присутствием хотя бы в пятницу. — В голосе Сергея Романовича слышалась не злая ирония, не осуждение, но одна лишь завидная невозмутимость.

— Да… — еле слышно ответила Соня и села обратно на своё место.

О Даше Хмуровой в классе ходили легенды! Это была девочка-фантом, которая могла неделями не появляться в школе, а потом как ни в чём ни бывало объявиться в совершенно новом обличии — с другой причёской, цветом волос и одеждой. Даша была грубой, бестактной, делала что хотела и когда хотела, и никто ей был не указ. Она редко улыбалась, а если смеялась, то громко, да так, чтобы слышно было точно всем. Ходили слухи, будто родители Даши ходили в кабинет директора как на работу, так часто она что-нибудь выкидывала.

Сказать по правде, Даша была ещё одним человеком, которым Саша втайне восхищался. Было что-то такое в её беспардонности, в её полной независимости от чужого мнения, что непреодолимо манило. И несмотря на то, что Даша не пользовалась и половиной той популярности в классе, которая досталась Соне, для Саши она всё равно оставалась самой привлекательной.

К сожалению, восхищался Саша Дашей исключительно на расстоянии. Временами так сильно хотелось подойти и с ней заговорить! Вот только о чём? У них были разные проблемы, друзья, взгляды на жизнь. Складывалось впечатление, что Саша с Дашей принадлежали к двум разным мирам, границу между которыми ему пересечь было не дано. К тому же Дашу не так-то легко было застать в школе, а о том, где она пропадала вне школы, не знал даже Денис.

После прохождения по списку присутствующих и отсутствующих Сергей Романович предложил до конца урока порешать какие-то психологические тесты. Не самая интересная вещь на свете, но всё лучше контрольной по математике. К тому же мысли вовсе не об этом сейчас занимали Сашину голову.

Даже если предположить, что кот Тимофей не наврал, что Сергей Романович действительно втайне являлся чародеем, Саша всё равно испытывал сомнения в том, можно ли довериться психологу. Да и к тому же вдруг кота и вовсе не было, вдруг ему это всё утром причудилось? Не говоря уже о том случае с Колей... Даже если кот и был, то вполне мог что-то напутать. Может, речь шла вообще о другом Сергее Романовиче? Мало ли хромых людей с таким именем и отчеством на свете!

Эх, будь на его месте кто угодно другой, то не колебался бы ни секунды, подвернись такой шанс; а Саша чего-то мнётся, никак не может перестать перебирать варианты, сомневаться. Если так об этом подумать… У Коли был его волевой характер и холодный ум. У Дениса — харизма. У Сони — красота, а у Даши — её независимость. А у Саши тогда что? Что он мог предложить этому миру? Чем он ценен? И будет ли хоть кому-нибудь на всём белом свете дело, если его вдруг не станет?

К тому же было кое-что ещё, удерживающее Сашу от разговора с психологом. Его личная маленькая мечта. Такая, что узнай кто о ней, и его должно быть на веки вечные заклеймили бы извращенцем.

В конце концов, Саша давно открыл для себя один простой секрет: думать и мечтать можно о чём угодно, до той поры, пока делаешь это про себя, молча, украдкой. В реальном мире никому нет дела до твоих истинных мыслей и никогда не будет. И нет ничего страшнее мысли о том, что случилось бы, вырвись хоть один из этих тайных помыслов наружу. Нет, уж лучше им продолжить храниться в надёжности и сохранности внутри — там, где никто не сможет на них покуситься.

Если Сергей Романович и правда так проницателен, как рассказывал о нём Денис, то не ровен час догадается обо всём, если Саша с ним заговорит. И этого он никак не мог допустить!

— Ты идёшь? — с лёгкой улыбкой спросил его психолог, с ключом в руке стоявший у двери. — Мне класс закрывать нужно.

— А? — с лёгким недоумением вопросил Саша. — А, да, конечно.

Саша так глубоко ушёл в свои мысли, что совсем не заметил, как закончился урок и он с Сергеем Романовичем остался наедине в классе. Он торопливо сгрёб вещи в портфель и медленно прошёл с ним к двери. Надо было как-то обратиться к Сергею Романовичу, возможность была прямо здесь, у Саши под носом, но он не знал даже, как подступиться!

— Знаешь, — совершенно внезапно Сергей Романович обратился к нему сам, стоило Саше повернуться к двери, — я не люблю без спросу вмешиваться в личные дела учеников, но у меня сложилось сильное впечатление, что ты был чем-то обеспокоен. Не хочешь поделиться? Может я смогу помочь.

— Я… — начал было Саша, и вдруг волны липкого, жуткого страха прошли по его телу, сковали по рукам и ногам.

Вопросы, один хуже другого, со скоростью света промелькнули в Сашиной голове. Что, если Сергей Романович его не поймёт, засмеёт, примет за психа? А что, если он и вправду псих? Вдруг кот был просто глюком? Вдруг Тимофей ошибся и Сергей Романович всё-таки не чародей, что тогда? И что всё-таки с тем жутко странным случаем на перемене?

— Нет, ничего, вам показалось, — сорвалось с Сашиных уст быстрее, чем он сам понял, что только что сказал.

— Хорошо, если так, — невозмутимо ответил психолог, будто и вовсе не заметил волнение в Сашином голосе. — Но помни, Саша, ты всегда можешь обратиться ко мне по любому вопросу.

— Да… конечно…

Саша зашагал вперёд подчёркнуто неторопливым, непринуждённым шагом, но стоило только ему скрыться из вида психолога, как шаг начал ускоряться всё сильнее и сильнее, пока и вовсе не перешёл в бег. Никогда ещё в жизни Саше не было так стыдно за себя, как сейчас.

«Ну почему, почему я никогда и ни на что не могу решиться?!» — отчаянно вопрошал он в голове.

5

Саша торопливо шёл в направлении той самой детской площадки, на которой утром встретил кота. Теперь не оставалось ничего другого, кроме как честно признаться, что он не смог справиться даже с той малостью, что поручил ему Тимофей. Уж это-то он может сделать!

Однако уже на подходе к площадке Саша услышал незнакомый мужской голос. Голос, в котором отчётливо прослеживались нотки торжества.

— Попался! И недели не прошло.

— Пожалуйста! Вань-Вань-Ваня! Не надо! Я сделаю всё что угодно! Только не возвращай меня к нему! Молю тебя!

Голос кота звучал так жалостно, так отлично от прежнего нахального тона, что душу раздирало на части. Саша спрятался за деревом, откуда ему открылся отличный обзор на кошачью переноску и на стоящего перед ней спиной к школьнику светловолосого рослого мужчину.

— Не серчай, братишка. Тебя предупреждали. С Голдерфилдом шутки плохи.

Саша мучительно размышлял. Надо было срочно что-то делать, но что? Вернуться в школу за Сергеем Романовичем? Но к тому времени похититель тысячу раз успеет уйти! Может, выскочить из-за дерева и… что дальше? При виде Саши похититель только посмеётся. Эх, если бы он предупредил психолога! Уж тот бы знал, что делать! А всё его нерешительность…

— Да-а-а, тебе, — блондин взял переноску под мышку, — не позавидуешь. Голдерфилд жутко зол! Смертью точно не отделаешься.

— Не хочу умира-мря-а-мрять! — простонал котяра.

— Ну, не ты первый, не ты последний, — равнодушно отозвался блондин, свободной рукой копаясь в кармане брюк. Он достал ключ, вытянул руку с ним в воздух со словами. — Увр! Тыр! К… — и вдруг вскрикнул, выронил ключ, еле удержал переноску и грязно выругался. — …мышь! Ну? Куда этот, — ещё одно ругательство грязнее прежнего, — …ключ закатился?

Он начал трясти рукой и дуть на неё. Затем окинул площадку злобным взглядом. Впервые в жизни Саше пришлось поблагодарить судьбу за свою маленькую комплекцию, благодаря которой увидеть его за деревом похититель никак не мог.

— Вань, мы так давно знакомы, может, всё-таки договоримся, а? — не унимался Тимофей. — Ну отпусти меня, скажи, что это я тебе руку так, вот и сбежал, тебе же это ничего не стоит. Шаришь, сколько у меня кладов в Москве зарыто? С деньгами! Я тебе и ключ помогу найти. У меня глаза во какие зоркие. Поща-а-ади меня, Ваня, я тебе ещё пригожусь!

— Завались, — прикрикнул на переноску похититель. — Будет он мне ещё заливать. А что ключ потерялся, так он всё равно одноразовый, и у меня есть дубликат.

Блондин достал из кармана другой ключ, неотличимый от предыдущего, простёр руку вперёд и воскликнул.

— Увр! Тыр! Кто!

И стоило этим словам слететь с его уст, как произошло нечто невероятное. Ключ сам собой зашевелился в руке блондина, засветился изнутри ярким синим светом и вдруг вырвался из сжимающих его пальцев и повис в воздухе, словно птица. Саша изо всех сил протёр глаза, но висящий в воздухе ключ и не думал никуда исчезать. “Неужели всё это реально? Это правда… магия?” — подумал школьник.

— Да Перуна ради, я с твоим дядей на короткой лапе! — сорвался на хриплый крик Тимофей. — Ты… ты… ты же не посмеешь отправить на смерть старого друга семьи? Так ведь? Так ведь?! — котяра, прежде такой наглый и невозмутимый, сейчас чуть не плакал от страха.

— Мой дядя первым оторвёт мне голову, если ты опять сбежишь, — равнодушно огрызнулся блондин.

Парящий ключ сам собой повернулся в воздухе, как будто в невидимой замочной скважине, и тут же его сияние усилилось в разы. Голубой свет сиял всё ярче и ярче, всё сильнее распространялся вокруг, пока блондин с Тимофеем вовсе не пропали из виду, оказавшись внутри этого сияния.

— Поща-а-ады! — раздался напоследок отчаянный, пробирающий до глубины души крик Тимофея, прежде чем свет пропал таким же загадочным образом, каким и возник. Блондина с котом на прежнем месте уже не было.

Медленно осознание произошедшего оседало в голове Саши. Всё было кончено. Он слишком долго думал и в который уже раз за этот день упустил свой шанс. Как ни жалко было бедного кота, как ни хотелось ему помочь, сделать уже было ничего нельзя.

Странным образом, из-за этого он чувствовал даже не печаль, а... облегчение? Никаких тебе больше сложных моральных дилемм! Отвратительное чувство.

Но значит, события этого дня ему всё-таки не привиделись? Говорящий кот, магия, чародеи — всё было по-настоящему? Если раньше ещё можно было усомниться, то после всего увиденного уже никак не выйдет списать всё на глюки. Тут даже Коля не смог бы поспорить.

Тут на Сашу вновь сильнее прежнего накатило чувство стыда. Ведь это правда всё была его вина! Это он побоялся спрятать Тимофея дома, когда был шанс. Из-за него теперь Тимофею грозит смерть, потому что он, Саша, не смог решиться вовремя рассказать всё психологу. И что же, кот теперь в чудовищных муках помрёт только потому, что ему до дрожи в коленках было страшно хоть раз поступить по совести?

Вот бы можно было ещё всё исправить. Дай судьба Саше всего один шанс, один жалкий шанс, и он бы точно его не упустил, не позволил себе снова всё испортить. Будь что будет, лишь бы спасти бедного котика от смерти! Жаль, что время нельзя повернуть вспять.

Выйдя из-за дерева, Саша прошёл к тому месту, откуда ранее пропали блондин и кот. На улице уже начало потихоньку темнеть. Взглянув на детскую площадку в последний раз, школьник с печальным вздохом повернул к дому.

В конце концов, он ничем коту не обязан. По-хорошему следовало просто забыть обо всём этом бреде, уйти домой, где его заждалась уже мама, и никогда об этом больше не вспоминать. Как вариант, набраться всё-таки смелости и рассказать обо всём при первой возможности Сергею Романовичу. Пусть он разбирается — он же тут чародей! Это разумно. Котика по-человечески жалко, конечно, но что ещё в этой ситуации можно было сделать?

Но какая всё-таки нелепая, оказывается, эта магия! Говорящие коты, слова дурацкие... Саша сам не заметил, как начал говорить вслух.

— Как там было… Вар, дыр, кто? Нет, не так. Увр? Тыр? Кто? Да, точно… — пытаясь отогнать наваливающееся чувство вины, он во весь голос передразнил того блондина. — Увр! Тыр! Кто!

Тут же Саша почувствовал, как какой-то маленький предмет шевелится под кончиком его ботинка. Школьник опустил взгляд вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как ключ выскользнул из-под ботинка, стрелой взлетел вверх и повис в воздухе на уровне его груди.

Надо было скорее бежать, но Саша оказался так заворожён видом поворачивающегося в воздухе ключа, что к моменту, как эта мысль пришла ему в голову, было уже поздно — слепящее глаза голубое сияние успело наполовину поглотить его. Последним, что услышал школьник, был недовольный мышиный писк, раздавшийся откуда-то сзади. В следующее мгновение он стоял уже не на площадке.