Какой бы ты ни была (гет)

Примечание переводчика: странности в сюжете, которые могут заметить знающие канон, объясняются временем написания текстов. Первый был написан через некоторое время после выхода Starcraft 2: Wings of Liberty, второй — после выхода Heart of the Swarm. По сути, оба они представляют из себя "пропущенные сцены", но успевший двинуться дальше сюжет игры превратил как минимум первый из них в AU.

Все расступались перед Джимом Рейнором, когда тот шёл по коридорам "Гипериона", неся на руках бессознательную Сару Керриган. Никто даже не перешёптывался, и в тишине раздавался только звук его шагов.

Что-то переменилось. Перед самым концом боя, прежде чем артефакт зел-нага очистил Сару от заражения и уничтожил все силы зергов в округе, он услышал её в своём разуме. Королева Клинков сеяла хаос в рядах его сил, а он слышал, как она взывала к нему.

И до сих пор слышал.

Она пребывала без сознания, но он ясно чувствовал её "присутствие". Странно, ведь он никогда не проявлял каких-либо псионных способностей. Он мог только предполагать, что причиной тому была невероятная мощь разума самой Сары.

Он ощущал её погруженное в дрёму сознание. Она видела кошмары. И интуиция подсказывала ему: смутные обрывки ужасных образов, что он улавливал, были не просто снами, а воспоминаниями.

— Сара, — прошептал он. — Мы спасли тебя от зергов. Надеюсь, что у меня получится... спасти тебя от тебя самой.

* * *

— Сэр, вам стоит отдохнуть, — упрекнул его Мэтт Хорнер.

— Не могу, — пробормотал Рейнор.

— Вы сидите у её постели уже три дня кряду. Не спите, ничего не едите. Честно, сэр, вы сейчас не в лучшей форме. Вы не поможете ей, если уморите себя голодом.

Джим поднял взгляд на Мэтта:

— Я справлюсь, Мэтт. Я хочу быть здесь, когда она проснётся. Когда это случится, ей будет... тяжело.

— Не сомневаюсь в этом, — с чувством сказал Мэтт. — Осознать то, что произошло с момента её заражения...

— Дело не только в этом. Мне кажется, заражение или этот артефакт обострили её псионные способности. Потому что я ощущаю её разум. Она... сильна, Мэтт. Крайне сильна.

На лице Мэтта мелькнула тревога:

— Думаете, она будет нам угрозой?

— Не знаю. Возможно, но вряд ли преднамеренно. Четыре года её разум сковывало заражение зергов. Всё, что она ощущала, все искажения разума и тела, все ужасные воспоминания, все дела Королевы Клинков, что она видела своими глазами, но была бессильна остановить... всё это копилось в ней, и теперь, боюсь, выплеснется наружу, — Джим понурил голову. — Я боюсь, Мэтт. Боюсь того, что она может сделать с собой... если не со всем кораблём.

Мэтт вздохнул:

— Сэр, мне не хотелось бы об этом говорить... но подумайте обо всём, что с ней случилось. Она может пожалеть, что не умерла. Возможно, было бы лучше, если...

— НЕТ! — Рейнор вскочил со стула, и его глаза яростно сверкнули. — Ты не понимаешь? То пророчество, которое Зератул показал мне. Она — единственная, кто может не дать тому... Мрачному Голосу уничтожить нас всех!

Мэтт примиряюще поднял ладони:

— Я знаю, как близки вы с протоссами, и не буду делать вид, что понимаю всю эту ситуацию с пророчеством. Я не уверен, стоит ему верить или нет. Но будем честны: пророчество для вас — не главная причина. Верно?

Рейнор отвёл взгляд от Мэтта, остановив его на спящей Саре.

— Верно? — повторил Мэтт.

— А есть разница?

— Да, чёрт возьми, — резко ответил Мэтт. — Нам всё ещё нужно покончить с Менгском, и если ваши друзья-протоссы не ошибаются, на горизонте маячит нечто куда худшее. Нам нужен командир, а не тот, кто горюет о своей подружке.

Взгляд Рейнора похолодел:

— Если мы не сможем привести её в форму, это уже не будет иметь значения. Чёрт, Мэтт, мне нужна твоя...

Тут он осёкся и снова перевёл взгляд на Сару.

— Что такое? — спросил Мэтт.

— Она просыпается.

Рейнор быстрым шагом подошёл к кровати Сары. Та начала ворочаться, и он ощутил, как её разум медленно выплывает из глубин беспамятства. Он смутно чувствовал некую стену, барьер, пока ещё сдерживавший боль и вину, что она испытывала. Её разум рефлекторно возвёл этот барьер, пока она спала, но теперь он словно трескался.

Джим чувствовал себя беспомощным, понимая, что не мог защитить её от этого. Не зная, что ещё делать, он взял её за руку.

Её глаза распахнулись. Их взгляд остановился на глазах Джима, и то, что он увидел, наполнило его одновременно радостью и горечью.

Конечно, в её взгляде были боль и ненависть к себе. Но ещё он видел там Сару, настоящую Сару. После всех этих лет, после всех битв, смертей, страха и неуверенности, он наконец вернул её.

И это стоило того. Господи, стоило.

Глаза Сары затуманились, и она испустила сдавленный всхлип:

— Джим... боже...

Джим поцеловал её в лоб.

— Всё в порядке, всё в порядке, — торопливо зашептал он.

— Нет... ничего... не в порядке...

— Ты в этом не виновата. У тебя не было выбора.

Барьер трескался всё сильнее.

— Неважно, — она снова всхлипнула. — Я... я...

Барьер окончательно рухнул.

Её лицо исказилось от безграничного ужаса, и она закричала, словно банши.

Джим отшатнулся, когда на него обрушился псионный выброс, полный боли и глубочайшей ненависти к себе. Палуба под его ногами закачалась, оборудование в медотсеке затрещало и заискрило, и взревела тревожная сирена, заглушившая даже крик Сары.

Мэтт подбежал к ближайшей коммуникационной панели и ткнул в кнопку:

— Машинное отделение, это капитан Хорнер. Ответьте. Машинное отделение, ответьте. Чёрт!

Джим практически ничего не знал о псионной коммуникации. Но понимал, насколько творившееся было опасно, и должен был сделать хоть что-то. Он попытался потянуться собственным разумом, одновременно протянув руку:

— Сара...

Она словно оттолкнула его, выбросив из своего разума, и у него в глазах на мгновение потемнело. Очнулся он, когда Мэтт начал трясти его за плечо.

— Машинное отделение не отвечает! Я отправляюсь туда! — крикнул он.

— Иди, я попытаюсь её успокоить! — крикнул Джим в ответ.

Лицо Сары было искажено гримасой отчаяния; она сжалась в комок и крупно дрожала. "Она убивает себя..."

Он снова протянул к ней руку, подумав:

— Позволь мне помочь тебе.

— НЕТ! ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ МНЕ ПОМОЧЬ!

— Сара, ну не надо так с собой...

— Отойди от меня! Иначе я могу тебя случайно...

— Тогда мы умрём вместе.

Мысленное противостояние, казалось, длилось вечность, хотя на самом деле прошло меньше секунды.

А потом Джим снова ощутил возникший в её мыслях барьер, и палуба под ним перестала ходить ходуном. Грудь Сары вздымалась и опадала от её тяжёлого, прерывистого дыхания. Джим ощущал, что она едва сдерживает себя. Он хотел как-нибудь ей помочь. Отчаянно хотел. Но не мог ничего придумать.

Так что просто сел на кровать, заключил её в объятия и позволил бессильно плакать, не замечая, что и сам плачет.

* * *

Джим принял душ, поел и поспал четыре часа. После этого он почувствовал себя заметно бодрее.

Ему необходимо было поговорить с Мэттом. Сара нуждалась в серьёзной помощи.

Гермодверь открылась, и Джим вошёл на мостик "Гипериона". Взгляды членов команды обратились к нему. Он не мог сказать, были они полны осуждения или сочувствия, но сейчас его это не интересовало. Он направился прямиком к Мэтту. смотревшему на навигационную панель.

Тот даже не поднял взгляда, но всё равно заговорил, когда Джим приблизился:

— Ей не стоит оставаться на корабле, сэр.

Джим тяжело вздохнул:

— Знаю, Мэтт. Знаю. Я бы и не попросил команду так рисковать.

— И куда вы двое отправитесь? — Мэтт явно даже не рассматривал возможность, что Джим оставит Сару.

— Пока не знаю. Её разум был искажён зергами... не имею понятия, кому под силу вылечить последствия подобного.

— Сэр, возможно, нам стоит поговорить в более уединённом месте? — предложил Хорнер.

— Конечно, Мэтт.

Они вышли с мостика и поехали на лифте на одну из нижних палуб. Вскоре они оказались в техническом коридоре, одном из тех, которыми инженеры пользовались для обслуживания систем корабля. Там никого не было. Их окружали лишь серые стены из неостали, провода, трубы и прочие устройства, позволявшие кораблю функционировать.

— Прошу разрешения говорить свободно, сэр, — сказал Мэтт.

— Нет нужды в формальностях, Мэтт. Выкладывай, что у тебя на уме.

— Немногие известные мне люди, которые могли бы разобраться с её проблемами, все работают в доминионской программе "призраков", — начал Мэтт.

— И они убьют её, как только завидят, — сказал Джим.

— Ага. Уловка-22. Вам стоит рассмотреть возможность того, что вы вообще не сможете ей помочь.

— Нет, — прошептал Джим. — Я должен это сделать, так или иначе.

Мэтт вздохнул:

— Джим, я ведь уже говорил: нам нужен командир, а не предающийся самобичеванию герой. Нам нужно, чтобы ты вёл нас.

— Мэтт, ты вполне способен возглавлять наш летающий цирк и без меня.

— Значит, ты хочешь бросить наше дело, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Нет, чёрт подери! Я просто собираюсь взять небольшой отпуск. Я должен, Мэтт. Несмотря на всё случившееся, она — хороший человек. Я чувствую это в ней. И я не могу её предать.

— Но что вы планируете делать? — спросил Мэтт.

— Я думал попытаться отыскать Зератула. Я знаю, что он не убьёт её на месте, и тёмные тамплиеры знают кое-что о псионике. Проблема в том, что я не имею понятия, где его найти.

— Ты можешь найти его, — раздался глубокий, отдающийся эхом голос, — прямо здесь.

— Мать твою!.. — вскрикнул Мэтт.

— Ну же, Мэтт, — сказал Джим, на чьём лице появилась улыбка, — разве так стоит приветствовать почётного протосского гостя? — он повернулся к возникшей из теней высокой фигуре Зератула. — Эн Таро Тассадар, Зератул.

— Эн Таро Тассадар, друг Рейнор. То, чего ты достиг на Чаре, воистину впечатляет! — сказал Зератул.

— Это заслуга моих людей, — пожал плечами Джим. — В любом случае, я опасаюсь, что всё окажется впустую. Она... травмирована, Зератул. И я не знаю, как ей помочь.

— Но помочь ей необходимо, — сказал Зератул. — Её участие в происходящем ещё далеко не закончено, как и твоё. Но, прежде чем ты поможешь ей залечить раны, ты должен залечить свои.

— Мои? А что со мной не так? И когда ты успел заделаться психотерапевтом?

Зератул откинул голову назад и испустил короткий смешок:

— Не нужно быть профессионалом или даже телепатом, чтобы это увидеть. Ты испытываешь сильную вину, старый друг.

— А Сара, по-твоему, нет? — нетерпеливо спросил Джим.

— Природа терранских душ поистине необычна. Когда я впервые встретил терранов, я вглядывался в их разумы и видел там слабость. Глупость.

— Ну спасибо, — пробурчал Мэтт. Джим бросил на него сердитый взгляд.

— Тогда я не видел всей картины, капитан Хорнер. Мои первые выводы оказались чудовищно ошибочными.

— Ого, — сказал Джим. — Протосс, признающий, что где-то серьёзно ошибся. Нечасто такое увидишь.

Зератул вновь хмыкнул:

— Думаю, справедливо будет сказать, что терраны и протоссы схожи в том, что порой позволяют гордости взять над собой верх.

— Но какое это отношение имеет к Саре? — спросил Джим.

— Ты всегда переживал за неё, Джеймс Рейнор. Это ощущалось даже при нашей первой встрече, но тогда я был слишком слеп, чтобы заметить. Твоя ярость от гибели Феникса тоже хорошо это скрывала. И тогда я не осознавал, насколько важны эти чувства.

— Я не понимаю, — признал Джим.

— Тебе известно пророчество, — продолжал Зератул. — Ты знаешь, что Королева Клинков — наша единственная надежда. Но даже с этим знанием ни один терран или протосс не сумел бы совершить то, что совершил ты. И причина тому — не знания, хитрость или сила... нет, причина заключается в твоём несгибаемом упорстве. Как ты сам говорил, некоторые вещи заслуживают того, чтобы за них сражаться. И она дала тебе причину сражаться, — он сделал паузу. — Но её терранский дух был сначала задавлен Сверхразумом, потом — надломлен Мрачным Голосом. Это нужно исправить.

Он внимательно посмотрел на Джима:

— Но ты не сможешь ничего исправить, старый друг, пока в тебе самом живёт столь сильная вина. Поэтому я попрошу тебя и Керриган, вероятно, о самом сложном: простить самих себя.

— Я... не могу, — Джим сам не заметил, как сжал зубы. — Я не должен был доверять этому ублюдку Менгску. Он бросил её. ОСТАВИЛ НА МИЛОСТЬ ЗЕРГАМ! И это случилось из-за меня!

— Арктур Менгск совершил немало злодеяний, и за это в ответе он. А не ты, — мягко сказал Зератул.

— Дело не только в этом, Зератул. Я... — Джим бросил взгляд на Мэтта. — Я отправился на Чар не затем, чтобы остановить зергов. Не затем, чтобы спасти жизни или окончить войну. А из-за неё. Я рисковал жизнями тысяч моих людей, миллиардов терран, лишь ради...

— Напротив, ты прибыл сюда именно для спасения жизней, и успешно справился с этим. Возможно, ты считаешь, что изначально думал лишь о её спасении, но все великие деяния произрастают из скромных начинаний. Подойди ближе, я должен кое-что тебе показать. Капитан Хорнер, можешь пока оставить нас?

— Джим... — осторожно начал Мэтт.

— Не волнуйся, Мэтт, всё будет в порядке, — успокоил его Джим. — Зератул мне не навредит.

Не произнеся больше ни слова, Мэтт направился прочь, с по-прежнему написанным на лице беспокойством.

* * *

Его окружали дым, едкий воздух и реки лавы.

Он снова оказался на Чаре.

Джим парил, не ощущая собственного тела, в паре десятков метров над артефактом зел-нага. Повсюду были зерги. Сотни тысяч, если не миллионы. Он слышал звуки битвы — яростное стрекотание гаусс-винтовок морпехов, грохот выстрелов танков "Круцио", визг вертолётов "Банши", обстреливавших зергов ракетами с воздуха, и гудение двигателей двух низко зависших крейсеров класса "Минотавр", испепелявших зергов огнём лазерных орудий. Как бы ни впечатляла такая огневая мощь, её было недостаточно.

Как и всегда с зергами.

— Они бы не выстояли, если бы не ты, — услышал он голос Зератула.

То есть это было какое-то видение, сообразил Джим. Он видел его в разуме Зератула. Или в собственном разуме, а протосс добавлял какие-то детали.

— Враг атакует твои силы, — сказал Зератул.

Взгляд Джима обратился к небу, где он узрел нечто невероятно могущественное. Тот самый Мрачный Голос, что он видел в кристалле Ихан. Его обжигающий взгляд был устремлён на битву внизу.

Затем Джим снова посмотрел вниз. Зерги шли в очередную атаку. А потом пришла она. Королева Клинков появилась из своего главного улья и направилась в сторону его линий обороны.

— Так битву интерпретируют твои человеческие глаза. Позволь мне показать тебе истину.

Мир переменился. Ландшафт остался тем же, и терраны с зергами никуда не делись. Но теперь они выглядели... иначе. Он видел их разумы, псионную энергию, которая была в каждом живом существе. Его люди напоминали маленькие, яркие звёзды в ночном небе. Некоторые из них были ярче остальных. Свет зергов был более тусклым. Джим задался вопросом, видел ли сейчас мир так, как его видят псионики.

Он посмотрел на Королеву Клинков. Та выглядела не так, как он ожидал.

Она напоминала ангела, ослепительно яркого... но словно чем-то скованного. Её окутывал тёмный ореол, гасивший сияние. Тёмное щупальце уходило от этого ореола вверх, к Мрачному Голосу.

— Враг взывает к зерговской её части. Он сковывает её, как сковывает и всех зергов, — сказал Зератул. — Голос — могущественный псионик. Он может влиять даже на разумы твоих людей.

Джим увидел ещё больше тёмных щупалец, падавших с неба. Они опутывали его людей, и сияние тех становилось тусклее.

За исключением одного.

— Враг не может повлиять на тебя, старый друг. Твоя непоколебимая решимость не даёт ему.

— Энергия артефакта зашкаливает! Продержитесь ещё немного! — раздался голос Мэтта Хорнера по общей связи.

— Ни шагу назад! Мы должны выстоять! — услышал Джим собственный голос.

Его свет ярко вспыхнул, и тёмные щупальца, опутавшие его людей, начали отрываться. Тьма, окутывавшая Королеву Клинков, чуть рассеялась, и он услышал голос Сары:

— Не сдавайся, Джим. Не сдавайся.

Артефакт активировался.

Выброс его энергии раздробил тёмную клетку, и ангел внутри засиял с мощью тысячи солнц. Джим ощущал бешенство врага, но тот больше ничего не мог поделать. И, помимо этой безумной ярости, он ощущал кое-что ещё.

Страх. Враг боялся пламенного ангела, влияния на которого только что лишился. Пусть она и была лишь человеком, далеко не идеальным, но он боялся её мощи, того, что она могла предвещать. Впервые за тысячелетия враг испытывал страх...

Видение потемнело.

* * *

Джим очнулся, лёжа на спине в том же техническом коридоре, и увидел протянутую ему большую голубовато-серую руку. Взявшись за неё, он встал на ноги.

— Что произошло? — спросил он.

— Я показал тебе истинную картину битвы. Теперь ты понимаешь. Ты утверждаешь, что прибыл сюда лишь для её спасения. Так говорит тебе твоё человеческое знание. Но важнее не то, что ты знаешь, а то, чем ты являешься. И ты найдёшь правильный путь, я уверен в этом, — сказал Зератул.

Рейнор не мог сказать, что до конца понимал его слова. Но не собирался ставить их под сомнение. Тёмный тамплиер ни разу не давал повода для этого. Он был честен и благороден.

И теперь Джим действительно понимал, какую вину до сих пор в себе носил.

Зератул посмотрел ему в глаза:

— Встретиться лицом к лицу с будущим труднее, чем цепляться за прошлое. Керриган несколько лет провела в заточении собственного разума, и даже до этого была довольно одинокой. Она сильна, но даже она не сможет встретиться с будущим в одиночку, Джеймс Рейнор. Пойдём к ней.

* * *

"Гиперион" был построен с расчётом на людей. К несчастью для Зератула, которому приходилось постоянно прогибаться, особенно проходя через двери. В конце концов, обычный рост взрослого протосса-мужчины заметно превышал два метра.

Члены команды, завидев их, отступали в сторону и таращились. Рейнор почти забыл, насколько легко, в сравнении со многими другими, ощущал себя рядом с протоссами. Большая часть его людей присоединились не так давно и ни разу не встречали протоссов, или же встречали исключительно в бою.

У самой двери медотсека Рейнор столкнулся со Стетманном.

— Здравствуйте, командир! Я... э-э-э...

— Стетманн, позволь представить тебе Зератула. Он — мой старый друг, — сказал Джим.

— Я... я... приятно познакомиться? — выдавил Стетманн.

— Извини, Зератул, он не очень красноречив, — с усмешкой сказал Джим.

— Я вижу, — в голосе протосса проскользнула нотка иронии.

— Она не спит? — затем спросил Джим.

— Нет. Но всё время молчит и ничего не ест. Просто лежит на койке, смотря в потолок.

— Спасибо, Стетманн, — кивнул Джим.

Открыв дверь, он подошёл к койке Сары; Зератул следовал за ним. Сара повернула к ним голову. При виде Зератула её лицо мгновенно исказилось страхом, и она попыталась отползти от него подальше. Приборы зафиксировали резкое учащение пульса, на лбу у неё выступил пот.

— Не бойся, — сказал Джим. — Он тебе не навредит. Доверься мне.

Взгляд Сары по-прежнему не отрывался от Зератула, но, кажется, она всё же чуть успокоилась.

— Приветствую, Сара Керриган, — сказал Зератул.

Его голос стал несколько холоднее, и Джим не мог его винить. В конце концов, нужно было быть святым, чтобы не испытывать хотя бы некоторого гнева в отношении Сары. Даже держа в уме, что её воля и разум были искажены, спокойно смотреть в лицо своего заклятого врага было трудно. "Так или иначе, протоссы всегда эффектно появляются", — подумал Джим.

— Зератул, — прошептала Сара. Её лицо вновь исказилось, сначала от страха, потом от осознания. — Боже... Айур... Феникс... Разжагал... Что я натворила?

— Не стоит тревожиться. Ваш Бог не имеет отношения к этим злодеяниям, как и ты. Многим будет трудно понять это и осознать, но со временем это произойдёт. Когда-то я и сам не понимал. Скажи, Сара Керриган, ты помнишь нашу встречу на Улаане и пророчество?

Сара нахмурилась, и через несколько секунд кивнула:

— Да... помню.

— Есть кое-что, чего ты не знаешь. Я должен тебе показать.

Их взгляды встретились, и на некоторое время оба замерли. Джим мог только предполагать, что Зератул показывает Саре что-то наподобие видения, которое он недавно показал ему самому.

— То есть он... создал меня? — прошептала затем Сара. — Чтобы освободить их? Освободить зергов? Это какая-то бессмыслица.

— Но это правда, — проговорил Зератул. — Когда Сверхразум сгинул, ты была заточена в клетке собственного сознания волей врага, как был заточён и сам Сверхразум. Именно враг в ответе за те злодеяния, что ты вспоминаешь.

Она замотала головой:

— Бывало так, что... я упивалась своей силой. Я далеко не невиновна.

— Как и все мы, Сара Керриган, — ответил Зератул.

— Но погибло столько... столько... — она снова начала всхлипывать. — Боже... почему вы просто не убили меня?

Эти слова ранили Джима, словно раскалённый нож. Он протянул руку, но Сара её оттолкнула.

— Ты делала всё это не по своей воле, — сказал Зератул. — И винить себя тебе стоит не в большей степени, чем виновному — снимать с себя вину. Признаю, возможно, было бы проще, погибни ты на поле боя. Но тебе предназначено нечто куда более великое, а великие предназначения зачастую непросты.

— Сара, — прошептал Джим. — Ты нужна нам. Нужна мне. Дай мне тебе помочь.

— Кто захочет мне помогать? Я — чудовище. Убийца!

Джим испустил болезненный вздох; вздох, который оставался у него в груди ещё с того рокового дня на Тарсонисе:

— Сара, я очень долго горевал, когда потерял тебя. Всякий раз, когда я видел то чудовище, носящее твоё лицо, это причиняло мне боль. И, пусть это и казалось невозможным, я никогда не переставал надеяться, что когда-нибудь смогу вернуть тебя.

Она посмотрела ему в глаза, словно не веря услышанному.

— Вы должны пройти через это наедине, — сказал Зератул.

Его окутал чёрный туман, и, когда тот рассеялся, протосса уже и след простыл. "Уходят они тоже эффектно", — подумал Джим.

Он встал и запер дверь в комнату. После чего вернулся к койке Сары, сел рядом и взял её за руку:

— Сара, прошу, позволь мне...

Она вновь попыталась оттолкнуть его. Она напоминала раненого зверя, слишком испуганного, чтобы кого-то к себе подпустить. Джим осторожно коснулся её щеки:

— Ты не должна справляться с этим в одиночестве. Теперь ты не одна, и никогда не будешь. Ты ведь этого боишься, да? Что никто не пожелает даже подпустить тебя к себе? Обещаю, Сара: что бы ни случилось, я не буду хуже думать о тебе.

Она не верила ему, и Джим это чувствовал. Но также чувствовал, что она хотела бы верить.

— Я абсолютно серьёзно, — шёпотом добавил он.

И тогда её разум наконец потянулся к его. Вскоре он оказался внутри, и увидел всё. Увидел, как Сверхразум калечил и искажал её тело. Увидел смерти солдат Конфедерации и Доминиона. Увидел, как зерги пожирали людей заживо. Увидел, как Королева Клинков убила Феникса. И всё время он слышал, как Сара беспомощно кричала, не в силах остановить свою зерговскую часть от совершения зверств.

Эти воспоминания пылали безграничной виной, но дело было не только в них. В основе её ненависти к себе лежали не только воспоминания о бытии королевой зергов. Было что-то ещё... что-то более глубокое.

Он погружался всё глубже, пока наконец не отыскал её. Отыскал в самой сердцевине её стенающей души.

Он увидел её такой, какой она была перед захватом зергами. Она забилась в угол, словно пытаясь скрыться от мира. Её покрывали раны и синяки, словно кто-то её жестоко избил. Её подранную одежду пропитывала кровь, а прекрасные рыжие волосы были грязными и спутанными. Она что-то прижимала к груди — небольшую коробку, покрытую смутными, зловещими узорами. Та явно была тяжёлым бременем, но она цеплялась за неё крепче, чем за саму жизнь.

— Все ненавидят меня. Все боятся меня, — бессвязно бормотала она. — И правильно... они не представляют, кто я и на что способна. Я — инструмент, оружие... как только я перестаю быть нужной, меня выбрасывают. Конфедерации было плевать на меня, их интересовала только псионика... Менгск использовал меня и выбросил, словно мусор... для зергов я тоже была только инструментом... На что я ещё гожусь? — она всхлипнула. — Всем всегда было на меня плевать...

Джим опустился рядом с ней на корточки:

— Тебе так часто повторяли эту ложь, что ты сама в неё поверила, — его голос ожесточился. — Есть немало тех, кому предстоит заплатить, но сейчас не время. Мне не плевать на тебя, Сара, и ты нужна мне. Что бы тебе ни говорили, во что бы ты сама ни верила, ты — не инструмент. Ты — человек с собственными чувствами, надеждами, мечтами и желаниями. Как и любой другой человек.

— Чего тебе от меня нужно? Какую игру ты ведёшь? — горько прошептала она.

— Никакую, — просто ответил он. — Посмотри на меня. Вглядись в меня. И сама всё увидишь.

— Я могу навредить тебе...

— Этого не случится, — твёрдо сказал он.

Она посмотрела ему в глаза и увидела его так же, как он увидел её. Увидела самую его душу. Увидела все его недостатки и недочёты, но и всё хорошее. Увидела, как долго он горевал о ней, как не мог даже подумать о том, чтобы забыть о ней. Она погрузилась глубже и ощутила любовь, которую он испытывал к ней.

И впервые на её лице забрезжила надежда.

Джим кивнул в сторону её бремени:

— Отпусти его. Я никогда не оставлю тебя. Позволь мне взять твою ношу.

Она хотела, но колебалась.

— Простить себя труднее всего в мире. Но всё же постарайся...

Она протянула ему своё бремя. Он взял его, и удивился, насколько лёгким то ему показалось. Затем его словно потянуло вверх, и через мгновение он снова оказался у её больничной койки.

По лицу Сары текли слёзы, но теперь он видел в её глазах и радость. Она едва могла поверить, что он только что увидел все тёмные уголки её души, но всё равно не изменил своего мнения о ней. Он действительно хотел быть с ней просто потому, что она была собой.

Он наклонился и крепко поцеловал её. Затем осторожно провёл рукой по её волосам-отросткам; те, несмотря на зловещий вид, оказались мягкими и тёплыми. Наконец они оторвались друг от друга.

Она взяла его за правую руку с неожиданной силой, и он увидел в её глазах мольбу:

— Не уходи.

— Не уйду, — пообещал он.

— Останься со мной.

— Пока я буду тебе нужен — останусь.

Он заключил её в бережные объятия, словно держал в руках самое драгоценное в мире. Сейчас ничто больше его не волновало.