О враг мой (джен)

Не радуйся ради меня, о враг мой! хотя я упал, но встану.

(Книга пророка Михея, 7:8)

— Круцио!

Он ненадолго прервал заклятие. Но ненадолго. Наложив его снова, он смотрел, как предатель корчится от боли.

Как он любил боль, причиняемую этим простым заклинанием! Он с теплотой вспомнил, как в дни своей юности экспериментировал с пыточными заклятиями. И до сих пор он ни разу не испытал радости, сравнимой с тем полным экстазом, который получал, накладывая это одно-единственное заклинание и наблюдая чистую, абсолютную и всеобъемлющую боль, которую оно причиняло.

— Круцио!

Он рассмеялся. Несомненно, он был зол; но гнев, вызванный обнаружением предателя, нашёл выход в его любимом проклятии.

— Мой Лорд… — донёсся слева нерешительный голос.

Его прервали! Ярость снова начала бурлить в нём, и, повернувшись, он нашёл для неё новый объект.

— Круцио! — Крысоподобный человечек плюхнулся наземь, вереща от боли. — Ты смеешь прерывать меня, Хвост?

— М-мой Лорд, я принёс то, что вы п-приказали… — пробулькал человечек, всё ещё дрожа от последствий заклятия. — Про П-Поттера…

В два длинных, скользящих шага он оказался рядом с коротышкой и выхватил бумаги из его дрожащих рук. Да… да, всё на месте. Горячее желание накладывать Круциатус стихло, уступив место триумфу. Они потеряли уже достаточно времени; пора приводить План в действие.

— Белла, — прошипел он, выискивая глазами самого надёжного из своих последователей, — Хвост начинает наблюдение через час. Мы нанесём удар, как только мальчишка покинет дом. Ты знаешь, что делать дальше. Следуй Плану.

Его губы растянулись в ухмылке предвкушения последней встречи с Мальчиком-Который-Выжил.

Внезапно слева что-то дёрнулось. «Держите его!» — раздался голос.

Он повернулся слишком поздно: предатель достиг края поляны и аппарировал.

— Тупицы! — рявкнул он, почувствовав новый прилив гнева. — Он не мог сбежать далеко в таком состоянии. Найдите его и принесите мне его труп!

Настроение было испорчено. Он повернулся в поисках новой жертвы, любой жертвы…

— Круцио!

* * *

Гарри Поттер вздрогнул и проснулся. Шрам пульсировал от боли.

Снова видение, — со стоном осознал он. Хотя голова могла бы заболеть от одного хлопка двери в его комнату, настолько он был громким.

— Вставай, ты, лентяй! Чтобы через пятнадцать минут завтрак был на столе, А НЕ ТО…!

Дядя Вернон в последнее время приобрёл привычку заканчивать этими словами все свои приказания. Наверное, ему представлялось, что так они звучат более угрожающе. Но что стояло за этой угрозой, Гарри толком так и не понял, так что особо не переживал.

Он вздохнул:

— Да, дядя Вернон.

Когда так болит голова, дядю Вернона лучше не злить. Пусть Гарри и бесило, что с ним обращаются как с домовым эльфом, но иногда самым разумным бывает проглотить свою гордость и вести себя тихо.

Временно выкинув из головы видение, с тем чтобы обдумать его позже, Гарри поспешно оделся и бросился вниз по лестнице на кухню, где Петуния уже готовила яичницу, бекон и любимые блинчики Дадли.

— Ну наконец-то, — фыркнула она, не поднимая глаз.

Гарри молча накрыл на стол и поставил кувшин с апельсиновым соком. Это лето было предсказуемо паршивым, но, по крайней мере, у него с Дурслями сложилось что-то типа негласного договора. Пока он делал всё, что велели, и не путался под ногами, они особо к нему не цеплялись. Конечно, дядя Вернон любил хватать Гарри за плечо и с криком: «А НЕ ТО!» трясти его для пущего вразумления, но тётя Петуния в последнее время не пыталась размахивать сковородкой над его головой, и Дадли, казалось, перерос своё желание использовать Гарри в качестве боксёрской груши. Вероятно, помогло и то, что Гарри, подавленный потерей Сириуса, не испытывал обычного желания дерзить. В общем, как бы там ни было, это лето с Дурслями было почти сносным.

Гарри вздрогнул, услышав тяжёлые шаги кузена на лестнице. Дадли шумно ввалился в кухню, втиснул свой массивный зад в кресло за столом и немедленно потребовал яичницы и блинчиков. Гарри еле удержался, чтоб не закатить глаза, когда тётя Петуния бросилась к своему ненаглядному Дадличке и вывалила на его тарелку больше половины наготовленной еды. С тех пор как Дадли удалось похудеть настолько, чтобы влезть в школьную форму, Петунии было трудно уговорить его продолжать диету, и в результате он быстро набирал потерянный вес.

— Давай, мой мальчик, — довольно прогудел Вернон, усаживаясь за стол. — Набирайся сил для субботнего матча. Ни у кого из этих задохликов не будет ни единого шанса!

Гарри сел на своё обычное место, и Петуния положила немного яичницы на его тарелку, прежде чем разделить остальное между собой и дядей Верноном. Бекон и блинчики она отодвинула подальше от Гарри: он знал, что лучше не хвататься ни за то, ни за другое. Он угрюмо подцепил яичницу вилкой. Диета Дадли, возможно, и закончилась, но тётя Петуния как-то забыла, что Гарри никто её и не прописывал.

Дурсли о чём-то болтали между собой, но Гарри не обращал внимания. В любом случае его участие в беседе не предполагалось. Мысли Гарри вернулись к утреннему видению. Он не мог вспомнить подробности: что-то о предателе, пытки… Негусто. Он раздумывал, стоит ли кому-нибудь об этом рассказать, и ощутил было привычное желание послать Сириусу сову. Но поспешно отогнал эту мысль и встал из-за стола.

— Я пойду? — выпалил он, перебив эпичное повествование дяди Вернона о последнем боксерском триумфе Дадли. Едва дождавшись резкого кивка Петунии, он сполоснул свою тарелку в раковине и помчался наверх, в относительное уединение своей комнатки, где упал на кровать и уставился в потолок.

Он попытался очистить сознание, как Снейп учил его прошлой весной, — но, увы, всё ещё не имел ни малейшего понятия, как это сделать. Сейчас он жалел, что не уделял больше внимания урокам окклюменции. Ему как никогда нужно было изгнать из головы видения битвы в Министерстве, всегда готовые ворваться в его мысли без предупреждения.

Гарри вздохнул, закрыл глаза и снова попытался… но снова потерпел неудачу, как и каждый день с самого начала лета. Ну что ж…

Спустя четверть часа дядюшка растолкал его вторично и погнал на задний двор, в сад. Очень большой, буйно заросший сорняками сад.

— Каждый сорняк, — приказал Вернон. — Все дочиста. А потом — палисадник. Ясно, парень?

— Да, дядя Вернон, — бормотнул Гарри по привычке, хотя дядя, звеня ключами в карманах, уже топал обратно в дом: ему пора было собираться на службу.

Гарри вздохнул, засучил мешковатые рукава и принялся за работу. Прополка — это не так уж и плохо. Улица, свежий воздух… Даже жаркое солнце в затылок — это намного лучше, чем торчать всё лето взаперти, в своей убогой комнатушке. Когда он сосредоточился на монотонных движениях — дёрг, швырк, дёрг, швырк… то даже смог вообразить, будто ничего не изменилось с прошлого года. Он по-прежнему домовик Дурслей, но Сириус жив и просто ждёт, когда его оправдают и он сможет забрать Гарри, жить с ним одной семьёй…

Гарри тут же одёрнул себя. Ему пятнадцать, почти шестнадцать. Он уже несколько раз встречался с Волдемортом лицом к лицу. Пройдёт чуть больше года — и он станет совершеннолетним. Он не малыш, которому нужны мама и папа, чтобы заправлять ему одеяльце на ночь. И всё же… хотя он никогда, ни за что не признался бы в этом вслух, в душе он всегда хотел этого и будет хотеть.

Ну что за сантименты?

Он нахмурился и дёрнул очередной сорняк с неожиданной злостью, которая не предвещала ничего хорошего особенно яркой хризантеме, подвернувшейся некстати. Только вообразив лицо тёти Петунии — вот бы она это видела! — Гарри с некоторым усилием перевёл дыхание и взял себя в руки. От новых разборок с Дурслями добра не жди, — напомнил он себе. Как и от грёз о жизни, которой у него никогда не будет.

На ум сами собой пришли давно слышанные слова…

Не стоит утопать в мечтах, забывая жить.

Гарри сделал глубокий вдох — и медленно выдохнул. Даже сейчас, спустя годы после того, как Дамблдор произнёс эти слова перед зеркалом Еиналеж, они надёжно спускали Гарри с небес на землю. Его родители и крёстный… ушли. Но он всё ещё был здесь. И, что ещё важнее, его друзья — тоже. У него была своя жизнь, и нельзя прожить её, цепляясь за прошлое и размышляя о несбыточном.

Он расправил плечи и выдирал сорняк за сорняком так же сосредоточенно, как всегда.

* * *

К полудню сад выглядел достаточно прилично, чтобы Гарри рискнул сделать перерыв. Он знал, что Петуния и Дадли дома, но, к счастью, их не было поблизости, когда он нацедил себе водички на кухне.

Он утёр пот со лба и с облегчением улыбнулся, прижав к шраму холодный стакан. Этим летом шрам почти не горел, но время от времени покалывал. Гарри старался пореже вспоминать о недавней попытке Волдеморта вселиться в него, но всё же хотелось знать, не нарушило ли это их связь. Укрепилась она или ослабла, было пока неясно.

Странный лязгающий звук заставил Гарри вздрогнуть и прервал его размышления. Он живо проглотил остатки воды из стакана, пока тётя Петуния не заметила, что он пачкает кухню своими грязными руками и ботинками. Потом поставил стакан, вытер руки о грязную рубашку — без особого успеха — и едва дошёл до задней двери, как снова услышал стук. Он остановился, насторожившись. Странно: звук вроде бы шёл от входной двери.

Вооружась, на всякий случай, первым, что подвернулось под руку, он тихонько прокрался по коридору к двери: что там такое? Дверь как дверь, и вообще ничего подозрительного — но если за вами охотится самый опасный волшебник в мире, это кого угодно научит быть начеку. Гарри осторожно заглянул в глазок.

Ничего.

Гарри чуть не рассмеялся над собой, опуская своё оружие — безобидную металлическую сбивалку. Он покачал головой, криво усмехаясь. Кажется, из него вышел параноик не хуже Моуди. Но не успел он отвернуться, как вдруг в щель для почты просунулись длинные бледные пальцы.

— О, ч… — Гарри отшатнулся; сердце бешено застучало.

— Поттер! — послышался хриплый голос. Окровавленные и исцарапанные пальцы, дрожа, вцепились в щель. Гарри моргнул, не зная, пустить ли в ход свою сбивалку или броситься наверх и как-нибудь добыть палочку из запертого сундука. В почтовой щели показались два тёмных, налитых кровью глаза.

— Поттер, — повторил голос, и на этот раз Гарри его узнал.

— П-профессор? — Голос Гарри дрогнул, теперь скорей от удивления, чем от испуга. Какого лешего профессору Снейпу могло понадобиться у его, Гарри, порога?

Снейп заговорил снова, так тихо, что Гарри с трудом разбирал слова:

— Не смей… выходить… оставайся… доме… — Фраза оборвалась, рука и лицо исчезли так же внезапно, как и появились. Крышка почтовой щели звякнула, и Гарри услышал глухой звук падения.

Целую минуту ошарашенный Гарри сидел, не в состоянии шелохнуться. Наконец какой-то донёсшийся сверху шум привёл его в себя, и он осторожно приоткрыл дверь, выглянув в щель.

От открывшейся картины ему стало плохо. Снейп валялся без сознания, грязный и окровавленный. Ступеньки тоже были в крови. Как долго он здесь находится, и успели ли его заметить соседи? Гарри быстро огляделся по сторонам.

Но хуже всего был костюм Снейпа. Мантия Пожирателя Смерти вызвала в Гарри воспоминания, которые ему бы хотелось выбросить из головы навсегда, несмотря даже на то, что Снейп успел стащить с себя маску.

Едва представив реакцию Дурслей, когда они обнаружат на своём пороге грязного, окровавленного мага, Гарри немедленно перевернул тело Снейпа и, подхватив под мышки, дюйм за дюймом потащил внутрь. «Не будь я таким мелким для своего возраста, было бы куда легче», — мрачно подумал Гарри, с трудом протащив Снейпа через половину холла.

Наверху раздался характерный топот Дадли, и Гарри почувствовал прилив адреналина. Минута-другая — и Дурсли спустятся вниз. А он абсолютно не представлял, что ему делать со Снейпом в отключке.

Или представлял?

Гарри судорожно распахнул ближайшую дверь — единственную, о которой он знал наверняка, что Дурсли никогда в неё не сунутся: дверь в чулан под лестницей. Гарри всё ещё в нём помещался, так что места для того, чтобы спрятать обмякшее тело Пожирателя Смерти на час-другой, должно хватить. Хорошо ещё, что Снейп без сознания. Если бы он узнал, что его запихали в чулан, как мешок с картошкой, то не попасть на продвинутые Зелья — это последнее, о чём Гарри пришлось бы беспокоиться в новом учебном году.

Он вздохнул с облегчением, когда дверь чулана закрылась за его новым обитателем… и тут заметил грязь и кровь, полосой протянувшиеся за ним, пока он волок Снейпа по коридору. Он со всех ног кинулся на кухню за полотенцами и едва успел убрать самые заметные следы, когда хлопнула дверь наверху — и на лестнице послышался тяжелый топот Дадли.

Гарри скривился, надеясь, что Снейп не очнётся некстати.

Дадли резко затормозил при виде Гарри, стоящего на четвереньках в коридоре.

— Фу. Мама! Гарри весь дом извозил в грязи! — заорал он во всю глотку и с ухмылкой уставился на Гарри. Он обожал, когда двоюродный брат попадал в неприятности, и был рад такому подарку судьбы.

Пока Дадли стоял спиной, Гарри проворно запихал грязные полотенца в кадку с растением, торчавшую у входной двери, и приготовился к потоку неприятностей из-за оставшихся грязных следов. Прятаться смысла не было, так что он покорно ждал, когда придёт конец его относительному летнему благополучию.

По крайней мере, дяди Вернона не было дома, — утешал он себя позже, ползая на четвереньках и оттирая пол. Тётя обозлилась, что Гарри натащил в дом грязи, и он заработал пространную отповедь. Но Вернон бы его изрядно потряс за грудки, со своим коронным «а не то!»; Петуния же просто ткнула костлявым пальцем в грудь Гарри:

— Марш! Работать! Живо! И всё! Тут! Прибрать!

Он ещё прополку не закончил, а теперь нужно было позаботиться и об уборке. Если всё не будет в ажуре к моменту возвращения дяди, ему придётся чертовски дорого за это заплатить.

Гарри чувствовал, что начинает закипать от этой несправедливости, и потребовалась вся сила его воли, чтобы подавить гнев. Он даже не знал, зачем вообще потрудился затащить Снейпа в дом. Он ненавидел этого человека. Если у него и был враг, помимо Волдеморта, то это точно был Снейп. Пожалуй, стоило оставить его снаружи, чтобы сам выпутывался из своих проблем.

Он стиснул зубы и оттёр ещё одну полоску грязи с пола.

* * *

Гарри пришлось дожидаться, пока тетя Петуния и Дадли не покинут дом. Они не сказали, куда едут, но Гарри не возражал. Без разницы, лишь бы вернулись как можно позже.

Едва услышав шум отъезжающей машины, он приоткрыл дверь чулана под лестницей и сразу отскочил назад на тот случай, если Снейп пришёл в себя, понял, где находится, и решил убить Гарри на месте. Из чулана на пол выпала рука Снейпа, подтверждая, что её владелец всё ещё пребывает в бессознательном состоянии. Гарри выдохнул с облегчением и, за плечи вытащив Снейпа из чулана, поволок его к подножию лестницы.

Уже не в первый раз он жалел, что на каникулах нельзя использовать магию. Лестница выглядела ужасно длинной, а плечо сильно болело в том месте, за которое постоянно дёргал дядя Вернон. Да и головная боль, хоть уже не была такой резкой, как в тот момент, когда он только проснулся, так и не прошла полностью.

Тем не менее надо доставить Снейпа наверх, в свою комнату, и сделать это сейчас. Гарри прикинул, что у него есть несколько часов, прежде чем кто-нибудь вернётся домой, но за это время надо было ещё выполоть сорняки в саду.

Со вздохом он сел на нижнюю ступеньку, подсунул руки Снейпу под мышки сзади и переместил сначала себя, а затем Снейпа — на одну ступеньку… на вторую … на третью… Так, ступенька за ступенькой, он одолел всю лестницу, невольно испытывая некоторое злорадство при мысли о том, каково будет пятой точке Снейпа, когда тот очухается.

К тому моменту как он втащил Снейпа в свою комнату, его плечо пульсировало в такт с головой. Снейп останется на полу, — решил Гарри. Если отдать Снейпу свою кровать, то после этого на обработку его ран рвения уже не хватит.

Да надо сказать, этот запас рвения и с самого-то начала был не особо велик. В памяти всплыл образ Сириуса, и внезапно волна ярости захлестнула Гарри. Он знал, что именно снейповские насмешки над неприкаянным Сириусом стали одной из главных причин того, что крёстный рванул в Министерство той ночью. Если бы не Снейп со своим ядовитым языком, Сириус, возможно, не покинул бы безопасный дом, бросившись за Гарри.

Если бы не Снейп, Сириус всё ещё был бы рядом.

Вспомнив множество эпизодов из классной и внеклассной жизни, Гарри почувствовал, как остатки всего, что можно было бы назвать «рвением», резко улетучиваются. Он и так уже сделал больше, чем должен был, притащив Снейпа сюда. Это не говоря уже о том, что из-за него сегодня спасибо если вообще поесть удастся. И вообще, Снейп на месте Гарри не моргнув глазом бросил бы его умирать.

— Ха! Да ты бы ещё небось стул приволок, чтобы понаблюдать, как я помирать буду! — взорвался Гарри, глядя на Снейпа, который всё ещё лежал без сознания. — Ну и лежи страдай тут, мне пофиг! Вот вообще пофиг!

Гарри выскочил из комнаты, чувствуя себя наконец хоть немного отомщённым за потерю крёстного и за годы насмешек и унижений. Как это здорово, когда Снейп не отвечает!

Его злорадная ухмылка увяла, как только он бросил взгляд на лестницу и увидел знакомый грязно-кровавый след, тянущийся по ней вниз. Он закрыл глаза, почувствовав новый прилив головной боли, и подумал, что мсти не мсти, но день сегодня всё-таки очень и очень тяжёлый.