Прости (гет)

Принц Эндимион падал в бездну. Он отчаянно цеплялся за плетями свисавшие с вершины ущелья ветви терновника и карабкался, но ветви были покрыты колючками, а горная порода мягкой — шипы насквозь протыкали его руки, а камни, стоило ему найти в них опору, улетали из-под ног. У края пропасти он уже не чувствовал в себе сил на последнее усилие. Он был одинок, его никто не ждал там наверху, и перед смертью он пожелал только последний раз взглянуть на небо — оно было таким же черным, как и та бездна, что ожидала его внизу. Принц расслабил дрожащие руки и должен был полететь вниз, но кто-то подхватил его за локоть. Эндимион поднял голову и посмотрел вверх — тучи расступились, показалась молодая луна, на краю ущелья стояла Серенити и держала его за руку.

— Держитесь, принц, прошу вас, — проговорила принцесса.

Эндимион был бы рад сейчас уцепиться за колючие корни, но он был слаб, а Серенити еще слабее — он чувствовал, как утягивает её за собой.

— Отпустите, или мы погибнем вместе, — прошептал Эндимион, но лунная принцесса не думала отпускать его, пока, зацепившись ногами за выступ скалы, он не нашел в себе сил вылезти на край ущелья.

* * *

Эндимион очнулся в покоях мраморного дворца, принцесса Серенити сидела над его изголовьем и отирала пот с его лица.

— Вы открыли глаза, принц, — проговорила лунная принцесса, поднялась с его кровати и, скрестив руки на груди, поклонилась в пояс. Эндимион был настолько слаб, что не мог даже кивнуть в ответ. Принцесса засуетилась вокруг с какими-то склянками, натирая его виски благовониями. — Выпейте, принц, — хрустальный бокал с темной пряной жидкостью оказался около его губ, и, сделав глоток, он погрузился в сон.

Принц шёл по зависшему в чёрном пространстве хрустальному мосту. Яркий диск белой Луны освещал его путь, а впереди маячила легкая девичья фигурка его недавней спасительницы — Эндимион ни с чем не мог бы спутать эти собранные в две плотные кубышки волосы цвета спелых пшеничных колосьев. Эндимион ускорил шаг и вскоре догнал девушку, обнял её за плечи и повернул лицом к себе:

— Кто ты?

— Я… — девушка потупила взор.

— Ответь мне!

— Я… — девушка оглянулась, как будто ожидая увидеть ещё кого-то, — хранительница лунного света. Я искала тебя, — с этими словами она отстранилась и протянула Эндимиону алую розу.

— Что это? — проговорил он, разглядывая подарок.

— Это сила хранителя земного света, — Эндимион взял в руки крупный алый нераспустившийся бутон, — испытай её…

Принц действовал по наитию — роза, едва коснувшись его ладони, осветилась внутренним светом. В следующее мгновение бутон поднялся вверх и закружился в пустом пространстве, создавая вихрь, разделился на тысячи бутонов и рассыпался так, что пространство вокруг хрустального моста превратилось в розовый сад.

— Я никогда не видела ничего прекраснее, принц, — проговорила хранительница. Вихрь едва не сбил её с ног, и Эндимион теперь удерживал девушку в объятиях, чувствуя необычный трепет во всём теле от её близости и тепла. Хранительница ничуть не смутилась объятий, быстро вырвалась и потянулась к розам.

— Осторожнее, Луна, — Эндимион несколько замялся, придумывая спутнице короткое имя, — у этих роз очень острые шипы…

— Эти цветы не причинят мне вреда, — Луна легко рассмеялась.

Розы действительно попрятали шипы и нежно жались к рукам Луны своими бутонами, от её прикосновений они обрели новую силу — увеличивались в размерах и раскрывались, а стебли пускали новые побеги, и хрустальный мост под ногами принца колебался под напором их мощи.

— Осторожнее, Луна, мост не выдержит, — прокричал Эндимион.

Хранительница отпрянула от роз, поднялась и прижалась к принцу, но было поздно — зависший в пустом чёрном пространстве между Землёй и Луной мост треснул. Хранительница оттолкнула Эндимиона на безопасное расстояние от образовавшейся трещины:

— Мне жаль, — проговорила она сквозь слёзы.

Мост под ней рассыпался тысячами осколков — она на мгновение зависла в пространстве, осветилась белым светом и исчезла.

Эндимион проснулся от собственного крика и открыл глаза — его сон превратился в явь. Да, именно так, материализовавшись из света, в котором исчезла, она и должна была появиться перед ним.

— Это всего лишь сон, принц, — проговорила Серенити, вытирая пот с его лица.

Эндимиона обманули бледная кожа, голубые глаза и светлые пшеничные косы принцессы.

— Что со мной случилось? — спросил он, не скрывая разочарования в голосе.

— Матушка велела мне объяснить вам, но мне сложно это сделать. Прикосновение зла болезненно для меня, и ваши руки жгли меня каленым железом. Вы были одержимы злом. Это случается, когда человек долго предается каким-то сильным эмоциям — страху, скорби, боли, отчаянию, злобе… Но матушка говорит, что это не так. Матушка говорит, что ваш доспех был обработан ядом — она арестовала вашего денщика, а вашего адъютанта отправила на Землю с сообщением о том, что покушение не удалось. Она считает, что королева Погибель нарочно отправила вас сюда умирать, чтобы потом обвинить Серебряное тысячелетие в вашей гибели, — слова принцессы разбивались о сознание Эндимиона.

Он ощущал себя бестелесной мыслью в пространстве, и эта мысль отказывалась понимать, слышать и чувствовать, мысль желала лишь видеть опять и опять тот кошмарный сон — бледное лицо и бездонные голубые глаза. Вместо этого он видел лицо такое похожее и осознавал, что оно не принадлежит ей, это мучило его сильнее собственной беспомощности. Эндимион слегка повернул голову и его взгляд упал на стоящий на прикроватном столике тонкий сосуд с нераскрывшемся алым розовым бутоном на мощном зеленом шипастом стебле.

— Что это? — спросил Эндимион.

— Это… — Принц с надеждой вгляделся в лицо Серенити: «это ваша сила, сила хранителя земной души», — ожидал он услышать, — это ваша роза, принц, разве вы не помните, вы носили это бутон у сердца и никогда не оставляли, он не был поражен злом и не принял в себя яд. Простите, принц, но вы были в беспамятстве семь земных суток, вы должны подняться на ноги… Ваше тело должно почувствовать притяжение этой планеты, обопритесь о меня, и мы дойдем до окна. Земля сегодня сияет необычно ярко, вам должно быть приятно увидеть родную планету.

Эндимион попытался сесть, во всяком случае он предпринял усилие, которое раньше было достаточным для этого, но ничего не произошло.

Принцесса потянулась к его руке, и Эндимион со страхом ждал прикосновения и неизбежно следующего за ним беспамятства, но этого не произошло.

Серенити без особого усилия приподняла его и, поддерживая другой рукой под спину, помогла сесть.

Эндимион откинул опустил свои босые ноги на мраморный пол. Кровь растекалась по венам, покалывание в конечностях было болезненным, но осознание возвращающейся к нему силы делало его приятным. Эндимион оттолкнулся от кровати и встал на ноги — острая боль пронзила всё его тело — от пяток до макушки. Он с трудом сдержал крик, покачнулся и удержался на ногах только благодаря тому, что Серенити поддерживала его под локоть.

— Достаточно принц, на сегодня достаточно, — проговорила Серенити, и Эндимион упал на кровать.

Он не собирался сдаваться, только не в этот раз, просто переждать боль, плотный и сладкий воздух Луны с грудным хрипом, натужно проходил в его легкие, слабость стала причиной паники, охватившей его сердце и, пытаясь унять сковавший его страх, Эндимион оглядывал окружающее пространство. Он был уверен, что провел в этих покоях не один день, еще до болезни, но теперь как будто видел всё убранство впервые. Пол был выложен белым и розовым мрамором, кусочки камня, идеально подогнанные друг к другу, формировали на полу подобие ковра с каким-то удивительно легкомысленным орнаментом: цветы и ленты. Стены и потолок в большей степени отвечали представлениям принца об убранстве королевских покоев — мрамор и лепнина.

Эндимион оттолкнул руку Серенити и без посторонней помощи поднялся на ноги, сделал несколько неуверенных шагов, задержавшись у изножья кровати, — столбик балдахина послужил ему опорой — и тогда он заметил, насколько эта парадная кровать красного дерева под балдахином темно-синего бархата не гармонировала с убранством всей комнаты.

— Для кого была обставлена эта комната? — спросил Эндимион только для того, чтобы как-то оправдать повисшее молчание.

Серенити наградила его пристальным взглядом и обиженно поджала губы:

— Дерево не растет на Луне, принц, а если и растет, то для нас оно слишком ценно, чтобы делать из него мебель — эта кровать была доставлена с Земли к вашему прибытию.

— Вы прикасались к этому дереву, вы сидели на этой кровати и…— голос принца звучал взволнованно.

— Я не ощутила прикосновения зла, принц, ибо все вещи, присланные с Земли, были очищены исцеляющей силой Луны.

«Исцеляющая сила Луны» — Эндимион не в первый слышал эти слова и уже готов был уже спросить об их скрытом смысле, когда Серенити легко приобняла его и помогла преодолеть остаток пути до окна.

— Взгляните, принц, ваша планета…— Эндимион приник к окну — он с трудом держался на ногах, и толстый прозрачный хрусталь стал его единственной опорой. — Я с детства издали любовалась Землёй, — продолжала говорить Серенити, — и знаю, что она еще более прекрасна, чем может показаться из космоса. Её вид придаст вам силы.

Эндимион осознал, наконец, насколько темно здесь, на Луне, да, именно эта тьма так угнетала его — лунное небо было темным, искусственная атмосфера не могла скрыть холод космоса, а Земля — его хрупкая планета — была для жителей Луны единственным источником неверного света, который они так пытались удержать в отполированных стенах своих белокаменных дворцов. Земной принц припал к стеклу — силы возвращались к нему. Эндимион твёрдо встал на ноги:

— Вы правы, принцесса, я никогда не видел ничего прекраснее, — проговорил он и посмотрел на свою собеседницу, — но что вас так удивляет? — лицо Серенити, не сводившей с него взгляд, выдавало крайнюю степень удивления.

— Ваша рука, принц, вы… — следуя её взгляду, Эндимион оглядел свои руки — они были прозрачны, а на тыльной стороне ладони он видел поле, колосящееся буйным разнотравьем, — свою планету, — хранитель земного света.

— О чем вы?

Серенити не успела ответить — двери комнаты отворились:

— Господин посол! — властный окрик заставил Эндимиона оглянуться. — Матушка отправила меня, чтобы позаботиться о вас. Королева считает, что только свет Земли может вернуть вам силы. Ваша планета отражается в водах Сапфирового озера, а прогулка по хрустальному мосту будет целительна для вас. Я буду вас сопровождать, — Рэйко запоздало для церемонного приветствия поклонилась пространству покоев и огляделась, не заметив принца в постели. — О, вы уже встали! — проговорила она, отыскав его взглядом, — А тебя, сестрица, матушка ждёт тебя в тронном зале.

Эндимион и Серенити удивлённо переглянулись — эта бесцеремонность в равной степени поразила их обоих — но принц решил для себя не удивляться лунным порядкам. Загадок в Серебряном тысячелетии было достаточно, чтобы свести с ума любого, и капризы юных принцесс на общем фоне казались незначительными.

После недолгих препирательств принцессы покинули его: одна была в слезах, другая обещала ждать в саду. Эндимион был рад не видеть их, но камердинер не заставил себя ждать, а старый серебряный доспех показался неожиданно легким. Силы возвращались к нему, и мысль о прогулке была приятной — Эндимион вышел в сад. Рэйко ждала его, как и обещала, её легкие волосы шевелились в пространстве и Эндимион никак не мог отделаться от ощущения будто видит в них проблески красно-жёлтого пламени.

Рэйко взяла его под локоть:

— Я знаю, что вы выходили в город, но поверьте всё, что вы там увидели, не идёт ни в какое сравнение с настоящим сапфиром в короне Серебряного тысячелетия. Это зрелище непременно поразит вас и запомнится. Вы никогда не видели и не увидите ничего прекраснее, — все заявления принцессы были безапелляционны и вызывали в душе принца некоторое раздражение.

Они обошли дворец и следовали теперь узкой тропой между клумбами. Эндимион заметил, что находится сейчас прямо напротив окон тронного зала — Рэйко не солгала: огромное озеро — или пруд, ведь на Луне не могло быть естественных водоёмов — с кристально чистой водой простиралось вплоть до линии горизонта. Дно пруда было украшено драгоценной мозаикой, рисунок которой в точности повторял диск Земли. Планета тоже гляделась в пруд, занимая собой почти полнеба, а её мягкий неверный свет наполнял всё окружающее пространство. Тьмы, которая так прежде давила на сознание Эндимиона, здесь не было, не было и обжигающего света знойного Солнца. Над озером против всех естественных законов поднимался резной хрустальный мост — по правильной дуге взмывал в лунное небо без всяких опор и прерывался ровно посередине, будто уходя в диск Земли. Мост поразил воображение принца.

— Вы сядете на весла, принц? — спросила Рейко, и только тогда Эндимион заметил поджидавшую их у берега ладью.

— Конечно, — проговорил он, — и черноволосая принцесса легко вошла в лодку, которая даже не покачнулась под ее весом.

Эндимион вошёл вслед за ней и веслом оттолкнул ладью от берега — она послушалась лёгкого усилия, как будто тоже была невесомой, и заскользила по воде. Эндимион теперь был от всей души благодарен за эту прогулку, мерные взмахи весел успокаивали его, принцесса сидела напротив него молча и, опустив руки в воду, играла с волной. Задумчивость шла Рэйко, и Эндимион теперь рассматривал свою спутницу: огромные глаза украшали круглое лицо с высокими резко очерченными скулами — глаза имели странный цвет, они были фиолетовыми, а зрачок был очерчен красным.

Рэйко поймала на себе взгляд земного посла и проговорила:

— Вы хотите о чем-то спросить меня, принц? Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

Эндимион ни о чем не собирался спрашивать принцессу, но молчать теперь было неприлично:

— Почему вы назвали наследной принцессой младшую из дочерей королевы Селены?

— Вы видели лишь пять из пятидесяти дочерей королевы и не могли не заметить, что между нами нет сестринского сходства. Селена считает меня своей дочерью, а я не знала и не ищу себе другой матери. Я наравне с другими делю её любовь и привилегии королевского рода, но Серенити — единственный её ребёнок. Я могла бы претендовать на престол в порядке старшинства, если бы моя мать не познала чуда творения, и четырнадцать лет назад на свет не появилась бы Серенити. Я попыталась дать исчерпывающий ответ на ваш вопрос, принц. Вы должны отблагодарить меня.

— Я благодарю вас, принцесса, — произнёс Эндимион. Слова Рэйко и вправду оказались кусочком сложной мозаики лунного царства, который первым встал на свое место.

— Нет, не так, принц, такой благодарности мне мало. Я хочу получить столь же откровенный ответ на свой вопрос взамен.

— Я готов, ответить на любой ваш вопрос, принцесса, — проговорил Эндимион и впервые улыбнулся.

— Земля может гордиться своим сыном. Ваше обещание достойно красоты вашей планеты. Теперь я спрошу. Как вы относитесь к династическим бракам, принц?

Эндимион побледнел:

— Я не понимаю вас.

— Все очень просто. Из ваших верительных грамот я поняла, что главной целью посольства является получение бессмертия и вечной молодости, не столько вами, сколько представителями вашей династии. Я знаю всего три способа, которыми вы лично можете достигнуть этой цели: первый — самый простой, но абсолютно недостижимый для вас — стать поданным Серебряного тысячелетия и получить вечную молодость как одну из привилегий служителей Селены; второй, на мой взгляд, сомнительный, — уговорить мою мать даровать бессмертие жителям Земли на определённых выгодных обеим сторонам условиях. Я поклонюсь в ноги вашему учителю логики и словесности, если вам удастся достигнуть успеха в этом нелегком предприятии. Третий способ — простой, понятный и достижимый — стать частью королевской династии Серебряного тысячелетия, женившись на одной из пятидесяти дочерей королевы. — Рэйко не сводила взгляд с принца. — Так, как вы относитесь к династическим бракам, господин посол?

Эндимиону казалось будто очерченный красным контуром зрачок отбрасывает огненный отсвет на белки глаз и фиолетовую радужную оболочку — пламя поднимается в глазах принцессы и красно-жёлтыми бликами играет в чёрных волосах. Принц не понимал, как несколько секунд назад мог считать свою спутницу красивой.

Молчание затягивалось и становилось неприличным, и Эндимион решился:

— Я отрицательно отношусь к династическим бракам, принцесса, мой отец сам выбрал себе спутницу жизни, был счастлив, и я собираюсь последовать его примеру. Вы были правы, когда заметили, что бессмертие и вечная молодость — это привилегии, которых жажду не я, а представители «моей династии», я ничего не потеряю, лишившись возможности получить эти дары. Я выбираю второй путь, и вы можете мне помочь, если того захотите. Моё посольство должно быть успешным. Для этого я должен изучить эту планету и понять, чем живет Серебряное тысячелетие.

— Достаточно, принц, я поняла вас. — Рэйко перебила Эндимиона. — Именно такой ответ я и желала от вас услышать — честный, чересчур эмоциональный и совсем не дипломатичный, а сейчас гребите к берегу. — Эндимион только сейчас заметил, как далеко они успели отойти от дворца, только сейчас он, забыв о своей спутнице, сумел оглядеться — озеро имело одну странную особенность: Земля по мере удаления от дворца приближалась и теперь занимала собой всё небо.

Хрустальный мост обрывался прямо у него над головой, зависнув между мраком космоса и светлым земным диском. Эндимион как завороженный вглядывался в небо, силясь разглядеть одинокую фигурку девушки, застывшей на краю моста. Несколько поспешных и резких гребков — и принц теперь мог рассмотреть знакомый силуэт хранительницы лунного света. Девушку защищал легкий доспех, принц не сомневался в том, что она была воином, но её оружием был вовсе не меч. Поножи, наручи и нагрудник из белого, как и все здесь, металла, настолько плотно охватывали ее тело, что земной посол недоумевал какой металл мог быть настолько ковким.

— Жители Серебряного тысячелетия уже познали всю горечь бессмертия, для многих смерть кажется избавлением, и поверьте мне, принц, земляне рано или поздно придут к такому же заключению. Современники благословят и возвеличат ваш подвиг, а потомки — проклянут. — Эндимион пропустил большую часть длинной отповеди, которой наградила его Рэйко, наблюдая за хранительницей, и только крик принцессы заставил его оторваться от этого занятия. — Эндимион, остановитесь, поверните к берегу! Сапфировое озеро не прощает! — голос Рэйко звучал настолько испуганно, что её образ в глазах принца потерял всю прежнюю загадочность.

— Кто это там, на мосту? — спросил принц, будучи твердо уверен, что получит ответ.

— Гребите к берегу, принц, — Эндимион послушно развернул ладью и медленно повел судно к берегу. — Это один из воинов, охраняющих Серебряное тысячелетие, — Рэйко не могла унять дрожь в руках. — Серебряное тысячелетие охраняют пятьдесят воинов, каждый из которых владеет силой своей стихии. Это воин лунного света.

Ладья пристала к берегу, будто бы невидимый магнит приковал ее к мраморному причалу, с заметным вздохом Рэйко выскочила на берег:

— Я оставлю вас, господин посол, — проговорила она, вернув голосу прежнюю язвительность. — Вид стоячей воды наводит на меня тоску, а вам он пришелся по душе. Прошу простить меня, но я вижу, вы больше не нуждаетесь в моей помощи…

Эндимион в действительно теперь не испытывал ни прежней слабости, ни боли, а Рэйко была ему настолько неприятна, что он даже не попытался удержать ее или поблагодарить. Из тысячи загадок его занимала лишь одна — воин лунного света. В попытке еще раз увидеть её он был готов подняться на попирающий своим существованием законы мироздания мост, но не успел проделать и половины пути, как белая точка сорвалась с вниз — Эндимион зашелся в немом крике, а его кровь закипела: он был готов сделать всё, что угодно, даже умереть для того, чтобы спасти хранительницу лунного света, которая должна была неминуемо разбиться о слюдяное дно пруда.

Эндимион ощутил, что страшная нечеловеческая сила просыпается в нём, он сперва пошёл по воде, потом побежал и очутился под мостом в мгновение ока, но позже, чем юная воительница, на мгновение зависнув в воздухе, закружилась охваченная искрами белого света и исчезла. Принц опоздал, и силы, возникшие будто неоткуда, исчезли также неожиданно, как и появились.

Эндимион погрузился в воду, сперва это не взволновало его — пруд был неглубоким, но, не нащупав дна, Эндимион забеспокоился, — плыть в тяжелом серебряном доспехе было невозможно, а вода понемногу затягивала его.

— Принц! — окрик послышался откуда-то с неба, и Эндимион поднял голову — на краю моста стояла девушка и отчаянно тянула к нему тонкие белые руки, — тянитесь, Эндимион, от этого зависит не только ваша жизнь, но и судьба двух королевств — лунного и земного.

Эндимион понимал тщетность своих попыток выбраться из водного плена, даже стоя на поверхности, он не мог достать до столь угодливо протянутых рук. В следующее мгновение руки девушки охватило пламя, которое вскоре потухло, сменившись наручами и перчатками.

В надежде на повторение чуда Эндимион оттолкнулся и, преодолев тяготение, в действительности взлетел, ухватился руками за край мраморного моста и выбрался на его неожиданно устойчивую поверхность.

— Разве я не говорила, разве я не предупреждала вас, принц, что шутки с Сапфировым озером плохи?! И что же, позвольте узнать, заставило вас искупаться в доспехах?! Просто чудо, что вам удалось спастись.

Эндимион разглядывал девушку — она была воином. Её доспех столь же лёгкий, как и на хранительнице лунного свете, был красным: наплечники, наручи, перчатки, нагрудник и поножи переливались всеми оттенками пламени.

— Кто вы? — спросил Эндимион.

— Вы не узнали меня, господин посол? — проговорила воительница. — А ведь мы с вами всё утро путешествовали по этому озеру, и я открывала вам государственные тайны, — добавила она раздраженно, но быстро сменила раздражение своей обычной язвительностью. — Вас удивил мой новый облик? Я Рэйко — принцесса Серебряного тысячелетия. Ах, я поступила опрометчиво, спасая вас. Придется, открыть вам еще одну тайну. Я воин очищающего пламени, хранительница света всемогущего Марса.

— Хранительница света Марса? — повторил принц, будто зачарованный. — А ваши сестры? Они тоже воины?

Рэйко тяжело вздохнула, но ответила. Её доспех уже сменился обычным шелковым платьем, и Эндимион не мог понять, когда и как это произошло.

— Да, господин посол. Все мои сестры тоже воины: Амико — воин светлой росы, хранительница света странствующего Меркурия, Минако — воин ослепляющей любви, хранительница света сияющей Венеры, Мицуно — воин испепеляющей молнии, хранительница света великого Юпитера.

— Серенити? Вы не упомянули свою младшую сестру. — Принц был взволнован и ждал подтверждения своей внезапной догадке.

— Наследная принцесса? У вас слишком буйная фантазия, господин посол, где это видано, чтобы наследная принцесса была воином? — глаза Рэйко смеялись, но Эндимиону не приходилось сомневаться в правдивости её слов. — Все мои сестры — воины. Многих я сама никогда не видела, моя старшая сестрица — Харуни охраняет врата Пространства и Времени, она едва ли младше нашей матушки, но в какой-то страшный час, ей понадобилась помощь и защита исцеляющей силы Луны. Я должна предупредить вас, принц, — прикосновение к руке заставило Эндимиона вздрогнуть, он только что преодолел мост и выглядел жалко. — Если в решении своей непростой задачи, вы всё-таки решите пойти по пути наименьшего сопротивления, то сможете рассчитывать на благосклонность всех лунных принцесс, кроме Харуни и Серенити, их миссия не позволит им присоединиться к вам. В свою очередь я достаточно юна, и память о родной планете еще не стерлась. Марс был так похож на Землю, пока не пал под напором Вселенского Хаоса.

* * *

Эндимион был рад остаться один. Он вернулся в свои покои, сменил одежду и после короткой трапезы привычно потребовал аудиенции. Серебряные двери тронного зала растворились перед ним на этот раз куда быстрее, чем в прошлый, а путь от дверей до трона показался ему куда короче. Земной посол опустился на одно колено — королева встречала его в том же простом белом шелковом платье:

— Я рада видеть вас в добром здравии, господин посол, и готовым к дальнейшим дипломатическим переговорам, — проговорила она, устало улыбнулась, отвернулась и отошла к окну.

— Я собираюсь обсудить с вами содержание моих верительных грамот, моя королева, — Эндимион не поднимал головы, всем своим видом демонстрируя покорность.

— Ответ очевиден, господин посол, и тем только еще больше удивляет меня. Я была уверена, что мы с вами выяснили всю безосновательность претензий вашей мачехи.

— Вы уверяли меня в искренней симпатии, и я безоговорочно верю вам, хотя соотечественники, возможно, меня за это и осудят, а между тем вы лишили меня моего посольства, чем окончательно превратили в заложника.

— Помилуйте, принц, — Селена слегка оживилась и приблизилась к коленопреклонённой фигуре, — эти люди помышляли убить вас, неужели я могла оставить их здесь, подвергнув своё королевство риску?

— Я верю вам, моя королева, но неужели на Земле не найдется ни одного человека, которому вы сможете доверять. Мне нужен советник.

— Не одна сотня людей Земли составляет честь человеческому роду, мудрость многих я бы не только выслушала, но и приняла. Только у меня и Погибели разные понятия о мудрости, и те, что кажутся мне украшением человеческого рода, для неё либо опасны, либо глупы.

— Назовите хотя бы полсотни, королева, и, если матушка хочет создать видимость дипломатических отношений с Серебряным тысячелетием, она вышлет их на Луну.

— Вы молоды и наивны, Эндимион, я, к сожалению, не могу себе это позволить.

— Для успеха моего посольства необходимо здание на торговой площади или неподалеку от дворца. Вы назовете его собственностью Темного королевства.

— Люди смертны, принц, зачем мне отдавать для них что-то столь же вечное, как белый мрамор, укрытый от дождей и ветров силовым полем исцеляющей силы Луны?

— Рано или поздно мне придётся вернуться на Землю и занять престол. Король, проваливший дипломатическую миссию, не будет пользоваться авторитетом.

— Я не хочу расстраивать вас, принц, но я не верю в перспективы вашего воцарения. Погибель нашла себе спутника, и, как бы страшен он ни был, она уже сделала его королём.

Эти слова заставили Эндимиона вздрогнуть:

— На ведущей нескончаемые войны Земле, моя королева, тысячи детей, которые лишились родителей и никому не нужны. Они не нужны и Погибели. Примите здесь у себя сотню сирот старше четырнадцати лет, дайте им кров, пищу и человеческое тепло, позвольте их обучить так, чтобы они могли работать в посольстве, и наградите их всеми дарами жителей Луны. Пусть они служат нашим планетам, пока не достигнет совершеннолетия вторая сотня детей, которых вы примите семилетними на тех же условиях. Тогда отправьте первую сотню обратно на Землю. Вторую сотню пестуйте, пока не достигнет совершеннолетия третья сотня сирот, которых вы примете в младенческом возрасте. Тогда спросите их всех, где они хотят остаться, и поступите в соответствии с их волей.

— Вы наивны, принц, и ваши соотечественники непременно осудят вас. Неужели вы верите в то, что Погибель добровольно откажется от трех сотен своих граждан? Хотя не отвечайте. Вы предлагаете мне величайшую ценность, и искушение столь велико, что я последую вашему плану, не считаясь с риском потерпеть неудачу. Артемис поможет вам составить грамоты и впредь будет служить вам адъютантом. Я предоставлю в ваше распоряжение половину покоев западного крыла и мраморный павильон, который выходит на Сапфировое озеро.

— Благодарю вас, королева, и прошу предоставить мне доступ к архивам Серебряного тысячелетия, чтобы я мог изучать историю королевства.

— Архив, — Селена улыбнулась, — небольшая жертва. Можете пожаловать в любое время.

— Я бы предпочёл, чтобы здание посольства располагалось на торговой площади, а в охрану должны входить пять рыцарей из моей свиты — мы выросли вместе, и они не могут замышлять против меня...

— Достаточно, Эндимион, переговоры утомили меня, — Селена перехватила скипетр, и навершие в форме Луны засеребрилось. — Займитесь делом. Чем раньше будет отправлена грамота, тем раньше вы и я сможем получить то, чего так страстно желаем. Полнолуние приближается, ваша матушка не славится скоростью принятия решений, а только в полнолуние земляне могут перейти на Луну по мраморному мосту.

Эндимион поднялся с колен и, церемонно пятясь, покинул тронный зал. Белый гладкошерстный кот уже ждал его снаружи. Приветственно махнув хвостом, он будто бы предложил принцу последовать за собой.