Крепче кровных (гет)

Анна была права — Юкико не могла уйти просто так. Сама ли девочка об этом догадалась или просканировала незнакомку через красный шарик — неважно. Юкико просто не могла заставить себя отстать от того, что её заинтересовало. А пламя в глазах мужчины, загадочные мальчики в уродских шортах, ясновидение и сверхъестественное интересуют женщину в любом возрасте.

Вот только этот рыжий парень её по-настоящему пугал. Юкико ощущала исходящую от него опасность, чувствовала, что этот человек способен её убить. И всё же... что-то не давало Юкико покоя. Что-то мешало проникнуться к этому человеку искренней ненавистью побеждённого.

"Спасать мир придётся от меня."

Если бы в этот момент в его глазах не было такого болезненного равнодушия, Юкико бы стала лихорадочно искать способы, как его остановить. Она шла в Хомру с твёрдым намерением обезвредить атомную бомбу (если она существовала, а не была предлогом пойти на свидание). Теперь же Юкико хотелось спасти саму атомную бомбу. Таких глаз не могло быть у обычного человека или безумного маньяка, решившего уничтожить мир. Такие глаза могли быть только у человека, смирившегося со своей судьбой.

— Если он планирует начать апокалипсис, то ему лучше поторопиться, — тихо произнесла Юкико. — Я жду уже пятый час, и скоро мир придётся спасать от меня.

Она наблюдала за Хомрой из кафе напротив. Зашла сюда сразу после того, как прошёл испуг, и вот уже четыре с лишним часа ждала хоть какого-то движения в баре. Но в Хомре было тихо. Никто не входил внутрь, никто не выходил наружу, и лишь Юкико выходила из себя. Она поглядывала то на бар, то на розовеющее закатное небо, ожидая появления Меча, но ничего как не происходило, так и продолжало не происходить.

— Какая ещё девушка будет ждать тебя четыре часа? — сквозь зубы произнесла Юкико. — Поэтому ты либо удовлетворишь меня, либо...

Юкико осеклась. Дверь бара открылась, выпуская из здания знакомого незнакомца. Рыжий.

— Наконец-то, — подумала девушка. Но, не успела она подняться с дивана, как парень быстрым шагом перешёл проезжую часть и целенаправленно приближался к её тайному убежищу. — Какого?!

Она резко раскрыла меню перед лицом. Это должно было быть самой неприметной маскировкой во вселенной, но не было. Парень быстро нашёл её, сел напротив и опустил меню, несмотря на всё сопротивление Юкико.

— Ничего себе не отсидела?

Юкико нахмурилась. Удивительно, как легко было переживать за этого парня, когда его не было рядом, и как же хотелось его задушить прямо сейчас.

К тому же, Юкико ещё на втором часу ожидания перестала чувствовать свой багажник. Так что на парня она злилась с двойной силой. Более того, он явно знал, где она. Почему не вышел раньше и не прервал её мучения? С каждой подобной мыслью Юкико закипала всё сильнее.

— Если бы ты пообещал не взрывать мир, — она выдохнула, приказав себе успокоиться. — Всё было бы гораздо проще.

Какое-то время он смотрел в глаза Юкико, выразительно приподняв бровь.

— Я видела пламя! — не выдержала она. — Не знаю, как ты это делаешь, но на дешёвого фокусника ты точно не похож!

— Вот как?

— От тебя не пахнет керосином. Да и вряд ли бы ты залил его себе в глаза.

Он улыбнулся.

— И чем же от меня пахнет, Ёсикава? Парнем твоей мечты?

— Сигаретами, — ответила Юкико. — И мужским парфюмом. И, кажется... клубничным сиропом.

Юкико опустила тот факт, что три этих запаха ей нравились. Она хотела поставить парня на место, хотела пресечь его грубый флирт. И, судя по тому, как он вскинул брови, ей это удалось. Вот только, причём здесь клубничный сироп? Неужели такой грубый, прямолинейный и резкий парень — сладкоежка?

— Говорят, у ведьм очень хороший нюх.

— И кто же это говорит?

— Анна. Ты сбиваешь её с толку.

Анна? Странная девочка из бара? В таком возрасте неудивительно, что она верит в существование ведьм. Впрочем, если бы у знакомого Юкико вырывался огонь из глаз, она бы тоже поверила во что угодно. В любую сверхъестественную ерунду: в единорогов, в параллельные измерения, даже в существование честных и порядочных людей.

— Давай на чистоту, Ёсикава, — парень приблизился. — Кто. Ты. Такая?

Юкико наклонила голову набок. Она не знала, что именно хотел выяснить этот парень.

— Студентка. Учусь на четвёртом курсе, периодически хожу на пары. Ну... если меня разбудят соседки в общаге.

Он закурил.

— Студентка, да? — он повёл сигаретой в воздухе. — Тебе не жарко, Ёсикава?

— Нет, — Юкико моргнула. — А должно быть?

Парень нахмурился. Он опустил взгляд на давно опустевший стакан, в котором ещё три с половиной часа назад был безалкогольный мохито со льдом и листиком мяты. Лёд в напитке давно растаял, листья мяты плавали в прозрачной холодной воде. Но сейчас вода мгновенно высохла, а листики почернели и вспыхнули.

Юкико подняла взгляд на парня.

— Второй раз фокус с пламенем меня не испугает. Я уже знаю, чего ждать.

Он не ответил. Лишь сосредоточенно смотрел на Юкико, и от этого пристального взгляда ей стало жутко. Он что-то увидел у неё на лице? Или Юкико сказала что-то такое, что не укладывалось в его картину мира? Она не знала ответа на свой же вопрос, как и не знала того, что парень вспотел от тщетных попыток её сжечь.

Гляделки остановил пронзительный вой пожарной сигнализации и хлынувший с потолка холодный дождь. Персонал кафе, не понимая, что происходит, вежливо попросил посетителей покинуть заведение. Юкико подскочила с места и, прикрывая руками голову, рванула к выходу. Перед дверью на улицу она обернулась. Парень всё ещё сидел на диване с потухшей сигаретой и совершенно растерянным видом. Он не сразу понял, что Юкико ждала его. Когда же до него это дошло, и он, и Юкико промокли до нитки.

Он поднялся и, не торопясь, направился к выходу. Юкико всё это время смотрела на него с максимальным осуждением, но, кажется, не добилась желаемого эффекта. Парень лишь хмыкнул в ответ на её взгляд и сжёг в воздухе недокуренную сигарету.

— Иди домой, Ёсикава, — произнёс парень, выйдя из кафе. — Простудишься.

— Не пойду, — она всплеснула руками, тщетно стряхивая с одежды воду. — Да и... тебе не кажется, что я имею право хотя бы на объяснение?

— Объяснение?

— Я, — Юкико перевела взгляд на Хомру. — Примчалась сюда, даже не позавтракав. Потому что... потому что...

— Я якобы должен уничтожить мир. Ну и что?

— Я ждала четыре с лишним часа, — Юкико до боли стиснула зубы. — Я напугана, зла, устала, голодна и насквозь мокрая. Могу я хотя бы узнать, ради чего всё это?!

Юкико напирала. Она хотела, чтобы её голос оставался спокойным и бесстрастным, но в итоге в нём всё же прозвучали злоба и детская обида. Ей так хотелось вернуться назад в свою комнату в общежитии. Накрыться одеялом с головой, включить громкую музыку и забыть это проклятое недоразумение. И будь что будет. Разве мир мог рухнуть по воле одного человека? Вряд ли.

И, чувствуя себя маленькой и жалкой, Юкико опустила взгляд, трясясь от злобы и бессилия. Как глупо было приходить сюда. Да и ещё глупее было делать кого-то виноватым в своих неприятностях. Она сама пришла, сама струсила, сама осталась в кафе, хотя могла бы выбежать на улицу. И, скорее всего, сама себе придумала опасность.

— Ёсикава, — начал он. — Я Суо Микото.

Она подняла на него взгляд.

— И, судя по твоим словам, сегодня я умру.

— Это же... розыгрыш...

— Вряд ли, — он вздохнул. — Мои силы выходят из-под контроля. Меч разрушается. И в такое время ко мне заявляешься ты, на которую мои силы не действуют.

Юкико дважды моргнула.

— Я пытался сжечь тебя дважды, ведьма, — подойдя, Микото опустил тяжёлую ладонь на голову Юкико. Девушка замерла. Рука парня вспыхнула, мгновенно занялась ярким алым пламенем. Юкико хотела было закричать, но получилось только что-то похожее на сдавленный писк, раздавшийся сквозь плотно сжатые губы. Пламя... не жгло. Юкико не чувствовала ни жара, ни боли, только приятную, лёгкую щекотку. От пламени её одежда высохла, волосы высохли, завились и превратились в пышную каштановую тучу. — Трижды. Почему на тебя не действуют силы короля?

— Потому что... ты не хочешь мне вредить?

— Ошибаешься.

— Мог бы и солгать.

— Зачем? Разве ты мне лгала?

Юкико нахмурилась и, сжав руку Микото, убрала её со своей головы.

— Когда я умру, — произнёс он. — Случится катастрофа. Если, конечно, меня не убьют раньше.

— И что... совсем никакого выхода?

Он улыбнулся и покачал головой. Юкико сжала губы в тонкую линию. Она уже видела умирающих, знала, как выглядела смерть. И человек, безропотно встречавший вою судьбу, каждый раз заставлял её сердце сжаться.

— Ты знаешь меня всего четыре часа, Ёсикава, и уже готова разреветься из-за моей смерти?

— Я не реву! — Юкико нахмурилась, крепко сжав кулаки. — Но... если твои силы выходят из-под контроля, неужели нельзя от них избавиться?

— Можно. С моей смертью. И, судя по всему, передать их тебе, — он закурил. — Будь хорошим королём для моих ребят, Ёсикава.

Юкико побледнела. Микото улыбался, но вот ей было совершенно несмешно. Либо этот человек сегодня умрёт, либо его убьют, но его самого это совершенно не заботило. Он не просто смирился с мыслью о смерти, он уже простился с жизнью.

— Не собираюсь я быть королём! Если это так опасно, то почему ты вообще им стал?

Но даже не услышав ответ, Юкико поняла, что выбора у Микото не было.

— Суо-сан, — произнесла она после недолгого молчания. — Есть ли что-то... что я могла бы для тебя сделать?

— Ёсикава, — он улыбнулся. — На такой вопрос может быть только один ответ.

Юкико покраснела до корней волос. Он улыбался, глядя на её смятение. В Юкико боролись два чувства: собственная гордость и сострадание к человеку. Микото требовал простую вещь — ему всего лишь нужно было немного любви. Любовь — чудесное чувство. С ней не страшны ни муки, ни бедствия ни даже смерть. И всё же, для самой Юкико это было слишком много.

— Ты что... сомневаешься?

— Я... не могу, — Юкико опустила взгляд. — Суо-сан, если бы мы знали друг друга подольше...

Он не ответил. Просто ловко повернулся на пятках, повернувшись к Юкико спиной. В эту секунду девушка чувствовала, что была готова разорвать его собственными руками. И полиция, скорее всего, оправдала бы её, если бы узнала, насколько Суо невыносим, насколько груб и прямолинеен и что из-за него может вспыхнуть весь город.

— Я всерьёз тебя ненавижу, — неслышно прошептала Юкико, следуя за Микото.

Он не спешил. Словно знал, что Юкико следовала за ним, и потому решил не добивать её быстрой ходьбой. Или же он отправлялся умирать. Когда человек идёт навстречу своей участи, его походка всегда медленная, шаркающая, тяжёлая. Тряхнув головой, Юкико запретила себе думать об этом. С каких пор она стала такой сентиментальной и чувствительной. Может быть, это старость?..

В голове у неё крутились слова того странного мальчишки в миленьких шортах, пригодных только для привлечения педофилов. Красный король тоже достоин доброты? Скорее, он достоин хорошей порки, синяка под глазом или, хотя бы, изматывающего скандала с любимой девушкой. Но, глядя на крепкую фигуру Микото, Юкико сомневалась, что найдётся такой человек, который хотя бы осмелится подраться с ним. Микото был выше всех её знакомых и, Юкико со злобой признавала это, выглядел гораздо мужественнее.

Мальчишка сказал, что Юкико нужно прийти в Хомру, упомянул про красного короля и ни словом не обмолвился насчёт спасения. Что Юкико должна сделать? Убить Микото? Неужели нельзя было найти для этой роли более подходящего человека?! Нет. Должно быть что-то ещё. Юкико чувствовала это сквозь нарастающие тревогу, злость и усталость. Что-то. Нечто. Смутное предчувствие, которое толкало Юкико вперёд и не позволяло опускать руки. Интересно, Микото раздражался из-за её упрямства? Юкико надеялась, что да, и эта мысль также наполняла её решимостью.

А мальчишке она в сердцах пожелала всю жизнь читать такие же туманные, как и его объяснения, инструкции. Инструкция по сборке шкафа? Возьмите один шкаф, одну дверцу и соберите. Установка унитаза? Слив, плюс бачок, плюс что-то третье — купить в магазине сантехники. Инструкция по использованию презерватива? Технически он должен оказаться между женщиной и мужчиной. Ну или мужчиной и мужчиной — Юкико не знала, какие у мальчишки наклонности и боится ли он венерических заболеваний.

Микото не останавливался. И, судя по всему, он решил похвастаться перед Юкико знанием всех самых опасных мест в Шидзуме. Некоторые дома Юкико точно видела в криминальной сводке, где описывались убийства молодых девушек. Дальше шли весёлые кварталы, где под покровом ночи из публичных домов, баров и клубов начали вываливаться счастливые, пьяные и похотливые лица. Раньше Юкико только читала о подобных местах. Местах, где играли в азартные игры, где ожидали клиентов проститутки, где влиятельные люди смешивали алкоголь с наркотиками. От этого района города, несмотря на всю его красоту и яркость неоновых вывесок, желудок Юкико свернулся. Ей было страшно находиться здесь. Но ещё страшнее было потерять из виду ходячее бедствие. Пристально глядя на красный взъерошенный затылок, Юкико умоляла о двух вещах: лишь бы Микото не зашёл в бордель и лишь бы не затащил в ближайший мотель её саму. Хороша в таком случае получится из неё спасительница мира.

Если это были единственные места, которые Микото хотел посетить перед смертью, то Юкико могла его понять. Вот только он никуда не заходил. Не заглядывал в казино, не заходил в бар, не посещал проституток. Он, словно дикий зверь, осматривал принадлежавшие ему территории.

— Во что я, мать твою, вляпалась...

— Ты против?

Юкико похолодела, услышав детский голос у себя за спиной. Маленькая холодная ручка сжала её дрожащие от напряжения пальцы.

— Ты засранец, — вздохнула девушка. — Чего ты от меня хочешь?

— Убей красного короля, — без каких-либо эмоций произнёс мальчик.

— Убей красного короля, — повторила она. — И это ты называешь своей добротой? Это жестоко!

— Разве? Ты же не сделаешь это, как мафия, — он пожал плечами. — Они заставляют кусать бордюр, а потом бьют ногой по затыл...

— Я знаю, как убивает мафия, — она нахмурилась.

— Ты бы его задушила. Полотенцем, чтобы не осталось следов, чтобы было безболезненно. Разве это не милосердное убийство?

Он так радужно улыбался, что Юкико стало дурно.

— Только со смертью короля можно остановить разрушение, — продолжал мальчишка. — Разве тебе некого защищать? Некого спасать от пламени?

В голове Юкико всплыли лица. Размытые, нечёткие, бледные, словно на старых, потрёпанных временем фотографиях. Лица родных, друзей, даже новых знакомых, которые чем-то запомнились Юкико и по-своему были дороги ей. И все эти лица Юкико видела на деревянных могильных крестах. Она видела себя на огромном кладбище, слышала рёв ветра, который не стихал на месте недавнего разрушения. Кроме этих могил вокруг не было ничего. Только голый булыжник, скелеты зданий и образовавшаяся воронка. Даже тел не осталось.

И среди этих могил она видела единственный цветной портрет. Красные волосы, угрюмый взгляд, сигарета в зубах.

— Ты за это в ответе, засранец?

— Да.

— И зачем ты впутал меня во всё это?

Мальчишка не ответил. Он просто улыбнулся Юкико, и от этой улыбки её сердце отдалось болезненным ударом в груди.

Ночная тьма рассеялась ярким красным светом. Юкико подняла голову и похолодела, увидев в небе тяжёлый Дамоклов Меч. Он мерцал, гремел, разрушался на глазах. И от этого тяжёлого, раскатистого грома взвыли сирены автомобилей. Юкико дёрнулась и сделала шаг назад.

— Его не успеют убить.

Мальчишка произнёс это и растворился в воздухе, оставив Юкико в полном одиночестве среди толпы таких же перепуганных людей.

Примечание к части

Во время написания этой главы меня посетило две безусловно важных мысли:

1) Как бы звучало имя Сарухико, если бы Кей снимал отечественный производитель? По идее, должно быть созвучно со словом "обезьяна". Оббезьяний? Обезьянн? Обезьил? Мартышкий? Шимпанзьян?

Но в итоге я пришёл к выводу, что Сарухико в России звали бы Африкан. А мартышкой его называли бы, потому что в Африке много обезьян.

Я считаю, что тема русификации Кея требует отдельного разбора.

2) Я долго держал в себе эту шутку.

СЛАНЕЦ-ЗАСРАНЕЦ, АПХПХАХПХАХПХАП

Всё. Поделился с миром. А теперь велком сюда, здесь я составил небольшой ностальгичный плейлист: https://vk.com/insanityhuman7?w=wall258298389_5679