Крепче кровных (гет)

Кагуцу Генджи уже восемь лет был красным королём. Не так уж и мало, учитывая, что новые короли появились совсем недавно. Золотой обрёл силы пять лет назад, первый синий — тоже восемь... когда у Генджи появился над головой Дамоклов Меч, единственным королём, до которого можно было добраться, был солнечный. Он, со своими птицами, свил гнездо в Михашире, занимался изучением Сланца, без конца проводил замысловатые эксперименты. И, когда к Генджи пришла сила, король солнца сначала хотел лишить его способностей.

— Сила вырвалась без моего ведома, — произнёс он, стоя в белом халате и убрав руки в глубокие карманы. — И впервые за десятки лет передалась случайному человеку. Что с тобой случилось до того, как ты стал королём?

— Не твоё дело!

Король солнца щёлкнул пальцами. В его руке вспыхнул яркий свет, из-за которого Генджи напрочь забыл, где находился. Полная дезориентация. Он не узнавал родной деревни, забыл, откуда и куда шёл, даже не сразу вспомнил, кем был.

— Ты рассказывал мне, что с тобой случилось до того, как ты стал королём, — уже мягче произнёс король солнца. — Пожалуйста, продолжи.

— Меня хотели убить... я... просто защищался.

Тогда он ещё был не таким плохим человеком. Он только выпустился из школы и прилагал все возможные усилия, чтобы как можно быстрее сбежать из дома. Он работал по четырнадцать часов в день, ухитрялся даже брать подработки и помогать соседям за небольшое вознаграждение, он недоедал, мало спал, но совершенно не чувствовал ни изнурения, ни усталости. Он был одержим идеей сбежать. К тому моменту Амида уже отправился в университет, да и Ёси каждый день уезжала рано утром в старшую школу для девочек и приезжала поздним вечером. На Генджи у неё не оставалось ни сил, ни времени, да и её родители к тому моменту подыскивали новое жильё поближе к большому городу.

Впрочем, это была не их вина, что Генджи связался с воровской шайкой из Шидзуме. С крайне неумелой воровской шайкой. Ограбление сорвалось, их поймали, и парни велели Генджи взять вину на себя под угрозой расправы. Их настойчивость дошла до драки, в ходе которой Генджи услышал тихий звук, с которым обычно извлекался из рукояти выкидной нож. Этим ножом Генджи и рассекли бровь, этот же нож навсегда остался в руке обугленного трупа.

— Значит, угроза жизни, — король солнца прикурил сигарету. — Хреново.

Генджи промолчал, настороженно вглядываясь в спокойное лицо короля.

— Сланец спас тебе жизнь, — он выдохнул тонкую струйку серого дыма. — А если я лишу тебя способностей, все его старания окажутся напрасны. Ладно. Пусть будет, как он решил. Будешь королём. Третьим — если судить по порядку, с которым вырывается энергия.

— Ч... то? — Генджи тряхнул головой, с трудом приходя в себя после вспышки света. — Так я... не один такой?

— Ага.

Генджи не знал, почему вспомнил именно этот случай. Возможно, потому что в небе ненадолго появился и исчез Дамоклов Меч, сиявший, словно солнце. В тот день король солнца исчез также неожиданно, как и появился. Впрочем, Генджи не слишком интересовался ни существующей системой королей, ни кланами, ни тем, что кто-либо мог оспорить его могущество. Пламя горело в его груди в тот день, горело и спустя восемь лет. И Генджи чувствовал себя невероятно сильным. По его венам текла лава, пробиралась от сердца в мозг, наполняла каждую клеточку тела. И, как и восемь лет назад, он жаждал разрушения.

— Ты когда-нибудь сражался с оранжевыми, Камата?

— Я — не ты, Кагуцу, — ответил парень, пожав плечами. — Для драки мне нужен повод.

— Порой я удивляюсь, как ты не только не сдох, но и стал моей правой рукой.

— Всё просто. Я очень обаятелен.

Камата Юдзуки, как обычно, говорил без каких-либо эмоций, спокойно и с подчёркнутым безразличием. Что-то было общее между ним и королём солнца. Должно быть, эта неэмоциональность, с которой они реагировали на происходящие события, их равнодушие. Такое нельзя сымитировать. Холодный тон голоса, лаконичность речи, сдержанность в мимике и жестах и такой всепоглощающий покой, от которого кровь стыла в жилах. Интересно, Юдзуки и король солнца связаны родством? По крайней мере, они оба белобрысые.

— Кагуцу, — проговорил Юдзуки, потирая затылок. — Скажи, у Ёсикавы Юкико есть младший брат?

— Не произноси при мне это имя, — Генджи хрустнул костяшками пальцев. — Нет. Она младшая в семье. Почему ты спрашиваешь?

— С ней в общаге живёт мальчишка, — пожал плечами Юдзуки. — Для сына слишком большой. Впрочем, если ты подсуетился где-то двенадцать лет назад...

— У тебя хорошее настроение? Обычно ты шутишь раз в столетие.

— Ты заставил меня следить за мамашей, а это моя основная слабость. Естественно, у меня хорошее настроение.

— Камата...

— Не волнуйся. Я не смешиваю работу и личную жизнь.

Генджи потёр подбородок, глядя на толстые стены тюрьмы, в которой обосновался оранжевый клан. Сами себя они называли "Алькатрас". Не слишком оригинально, зато внушительно и заставляло невольно проникнуться уважением. С Алькатрасом у Генджи уже была стычка, в которой он убедился, что оранжевый король действительно чего-то стоил. Его звали Хорицу Осаму. Он умел драться, хорошо владел холодным оружием и, самое главное, был отличным собеседником.

Когда Генджи впервые столкнулся с Алькатрасом, он заметил, что люди действовали слаженно, будто были единым целым. Потом он заметил, что на голове каждого из них поблёскивали тонкие янтарные шлемы, прикрытые фуражками. Либо эти шлемы служили чем-то вроде приёмника мысленного сигнала, либо с их помощью Осаму контролировал своих зомбированных подчинённых. Иначе быть не могло. Хорицу Осаму просто не мог отдавать приказы своим людям иным способом. Он немой.

Ещё при первой встрече Генджи дал всему Алькатрасу звучное прозвище "волки позорные" и не собирался придумывать новое.

— Короля зовут Волк, — произнёс Генджи. — Фамилия — Не в цирке.

— Понял, — ответил Юдзуки. — А силы?

— Атакуй издалека. Приблизишься — тебе пиздец.

— Понял.

Впрочем, сам Генджи не собирался придерживаться своих же рекомендаций. Он был взбешен. Взбешен настолько, что хотел разрушать, уничтожать, сжигать, и, чтобы адреналин в крови бушевал в полную силу, понадобится серьёзный противник. Оранжевый король годится. Он совершенно точно хочет не просто отправить Генджи за решётку, а прямиком на тот свет, выдав убийство за исполнение служебного долга. Пожалуй, именно за это Генджи и уважал Осаму. Этот человек не боялся испачкаться в крови и взглянуть в глаза умирающего. К тому же, у него были причины желать Генджи смерти. Да и у кого их не было?

Но Генджи интересовал не только Хорицу Осаму. До него дошли слухи, что в тюрьме оранжевого клана сидит нечто, что не способно думать, но способно убивать. Бронзовый король. Не человек, обладающий силой, а сила, обросшая человеческой плотью. Самое то. Агрессивная сила против настоящего стихийного бедствия, и эту катастрофу не остановить ни одной маленькой королеве.

Королевы. Генджи раздражённо цокнул языком, думая о ней. Пусть спасают себе каких угодно королей, Генджи это не касается. Он твёрдо решил позволить силам уничтожить себя. По-хорошему, он вообще уже давно должен был умереть. Не восемь лет назад, а ещё при рождении, и тогда жизнь матери не была бы отравлена сыном, который стал для неё невыносимым бременем, да и жизнь отца не ушла бы под откос. Генджи не любил их, до недавнего времени он о них не вспоминал и не думал, но, если бы у него была возможность стереть себя из их жизней, он бы непременно это сделал. Но не из жизни Ёси. Пусть помнит о нём. Вспоминает каждый раз, когда видит своего ненаглядного Суо.

У оранжевого короля Хорицу Осаму было сорок секунд после включения тревоги, чтобы привести себя в боевую готовность. Форма, сапоги, меч. Каждое движение Осаму было отточено до автоматизма, как и у его людей, и на это ушли упорные месяцы постоянной практики. Прежде чем официально вступить в Алькатрас, человек должен был пройти военную подготовку, владеть боевыми искусствами и подписать указ о неразглашении государственной тайны. В тюрьме, которой заведовал оранжевый клан, преступники были далеко необычными — все, как один, обладали сверхъестественными способностями и требовали особых условий содержания. Здесь находились люди, способные контролировать свои силы, но не желавшие этого делать, рецидивисты, смертники. Каждому заключённому надевали ошейники, состоявшие из цельного и тяжёлого янтаря. В случае если заключённый проявлял агрессию или использовал свои способности без приказа надзирателей, в ошейник передавался прямой приказ от членов Алькатраса в мозг заключённого. Заключённый физически не мог сопротивляться чужой воле. Мысль о послушании вдруг сама собой появлялась в голове арестанта, и он подчинялся ей, не способный оказать сопротивление. Подобным образом Осаму контролировал своих подчинённых через янтарные шлемы, не позволяя им ни проявлять крайнюю жестокость к арестованным, ни использовать свои силы вне стен тюрьмы. Осаму понимал, насколько опасны его силы для гражданских, и у него не было никакого желания испытывать на себе их зависть и гнев. С людской злобой он уже сталкивался и не желал сталкиваться с ней вновь.

И именно из-за людской злобы Осаму всю жизнь считал себя получеловеком.

Толстое янтарное кольцо загорелось бледным оранжевым светом на безымянном пальце правой руки. Его люди ждали приказаний, постовые и надзиратели докладывали обстановку. Поэтому, ещё не успев увидеть Дамоклов Меч в небе и самого нападавшего, Осаму знал, с кем ему придётся иметь дело. Кагуцу Генджи. Мальчишка, которому страшно хочется быть убитым. Осаму сжал губы, стиснув пальцами рукоять меча. Своих людей он заставил держаться плотным строем и сосредоточиться на парне, который пришёл вместе с Генджи. Самого красного короля Осаму брал на себя.

Они уже сталкивались до того момента, как Осаму стал королём. Они не знали друг друга, не враждовали. Просто Осаму обладал своеобразным везением и часто притягивал к себе неприятности. Благодаря своей везучести, он и оказался под завалами здания, в котором устроил с кем-то разборку Генджи. Осаму не знал, по какой причине оказался заживо погребён в разрушенном здании, не знал, что стало причиной гнева первого красного короля. Его придавило бетонной колонной. Пошевелиться он не мог, но, что было хуже всего — он не мог позвать на помощь. Кровь заливала глаза, воздух был спёртым от гари и пепла, он не мог сделать полноценный вздох. Стиснув зубы, Осаму изо всех сил держался, боясь потерять сознание. Он знал, что если это произойдёт, то он уже не очнётся.

Он выжил, выкарабкался, сам стал королём, но прошлого не отпустил и не забыл. Осаму посчастливилось не просто выжить: его не обожгло, он не задохнулся от дыма, да и перелом рёбер зажил. Но сколько людей встретили смерть в огненном аду? Сотни, может, тысячи. И, скорее всего, эти люди были ни в чём не виноваты. Они просто были бессильны перед могуществом короля и случайно попали под его удар.

Осаму не хотел мести ни за себя, ни за невинных жертв. Он хотел, чтобы напрасных смертей больше не было.

По-хорошему, безопасность гражданских должен был обеспечивать Скипетр 4, который со своей задачей совершенно не справлялся. И доказательство тому явилось на территорию Алькатраса и призвало Дамоклов Меч.

Осаму закрыл глаза и воззвал к силе, обнажив меч. Рискованно. Сила выходила из-под контроля и каждое напрасное сражение могло окончиться трагедией. Но иначе нельзя. Стрейн не сбегут, даже если стены тюрьмы рухнут — ошейники не позволят. А вот бронзового короля таким способом не удержать.

В левой руке Осаму появился полупрозрачный янтарный щит. Осаму не чувствовал его веса — щит состоял из чистой энергии и потому мог служить как средством защиты, так и оружием. Осаму выставил щит перед собой, защищая и себя, и своих людей от волны ревущего пламени.

— Строишь из себя рыцаря, волчья рожа? — хмыкнул Генджи. — Ах да... забыл, что ты скулить не можешь!

Генджи бросился настолько стремительно, что Осаму едва успел отразить удар мечом. Парирование вышло слабым, но эффективным. Меч коснулся кожи Генджи, ранил его, и слабая волна энергии электрическим током ударила по нервам красного короля.

Осаму улыбнулся, глядя на скривившегося от боли Генджи из-под козырька фуражки.

— Я уже и забыл, что ты умеешь кусаться, — Генджи тряхну раненной рукой. — Хочешь, поговорим об этом?

Осаму нахмурился. Шутки про волков и немоту уже сидели у него в печёнках, и избавиться от них, похоже, можно было только со смертью Генджи. Что ж, Осаму был не против решить разом все проблемы: как общества, так и личные. Жаль только, что после убийства Генджи силы точно слетят с катушек, и наслаждаться покоем придётся очень недолго.

Но ради мира для общества можно пожертвовать и одним получеловеком. Осаму глубоко вдохнул, медленно выдохнул, успокаиваясь и сосредотачиваясь на своём решении. Обычно, приняв решение, он запрещал себе сомневаться в его правильности, и потому упрямо и вероломно шёл к намеченной цели. Если бы не эта черта характера, Осаму вряд ли удалось бы выжить и добиться заметного успеха в жизни.

— Кагуцу Генджи! — монотонным хором, одновременно заговорили люди Алькатраса. Та синхронность, с которой десятки человек обратились к Генджи, заставила его дёрнуться. — За вторжение на территорию Алькатраса вы приговариваетесь к смертной казни!

— Хах... всё-таки, умеешь тявкать? Пускай и через своих шавок?

Осаму сощурил взгляд. Он пожалел, что обратился к Генджи с вежливостью.

Люди Осаму, все, как один, подняли обнажённые мечи. Оранжевая энергия, исходящая от них, сформировала плотный оранжевый щит, куполом накрывший людей в чёрной форме. Осаму, пристально вглядываясь в пылающую фигуру Генджи, указал на него пальцем, а потом сжал кулак и опустил большой палец вниз. Генджи усмехнулся, хрустнув шеей.

— А ты не из тех, кто бросает слова на ветер.

Осаму выставил перед собой щит, и волна пламени вновь не достигла цели, разбившись о плотную стену оранжевой энергии. Это не атака. Это отвлекающий манёвр. Предвидя действия Генджи, Осаму рассёк воздух острым, сверкавшим янтарём остриём меча. Удачно. Генджи прервал нападение и едва успел отскочить, чтобы не попасть под удар. Движение было быстрым, рубящим, но даже вложенных в него сил оказалось недостаточно, чтобы навредить Генджи — для этого красный король оказался слишком быстрым.

После атаки думать было некогда. Осаму наступал, не давая Генджи времени ни для нападения, ни для манёвра, ни для лишней мысли. Впрочем, Осаму и сам не успевал подумать о чём-либо. Тело двигалось само, подчиняясь выработанным изнурительными тренировками рефлексам. У Осаму не было времени даже на страх. Вступая в бой, он позволял боевой горячке захватить себя. Адреналин пульсировал в венах, чувства и инстинкты обострялись, голос разума заглушался жаждой крови. Последнее было единственным, с чем Осаму не мог совладать. Чувство, которое жгло ему сердце раскалённым добела железом и толкало на больший риск. Жажда крови была в гордости Осаму, в его чувстве справедливости в его стремлении доказать, что даже он, немой получеловек, чего-то стоит.

Генджи приноровился к бешеному ритму Осаму и отбил удар его меча горящей рукой. Осаму в ответ ударил Генджи щитом и красный король взвыл от волны энергии, прошедшей сквозь его тело. Для короля такой атаки мало. Чтобы взять под контроль его сознание, нужен более длительный контакт янтарной энергии с телом. Но Осаму сомневался, что Генджи удастся подчинить своей воле хотя бы на долю секунды: слишком упрям и спесив для подчинения был красный король. Впрочем, тут даже дело не в характере. Бронзовый король безволен, но подчиняться тоже не намерен.

Энергия, вырвавшаяся от прямого удара, обуглила бетонное покрытие, частично уничтожила его, добралась до строя оранжевого клана. Алькатрас выдержал волну, не позволил разрушительной силе добраться до тюремного блока. Кольцо на пальце засияло, Осаму получил мысленный сигнал. Белобрысый паренёк, пришедший с Генджи, самым наглым образом оскорблял чувства Алькатраса. Он несмешно шутил, корчил рожи и показывал фокусы с огнём и оторванным пальцем. Люди Осаму были в растерянности, не зная, как реагировать на такое поведение.

Осаму тряхнул головой. Ему было не до идиотизма. Им был отдан приказ держать строй, а остальное их беспокоить не должно.

Дыхание стало тяжёлым и надсадным, отросшие рыжие волосы прилипли но лбу. Плохо. Чем усерднее Осаму противостоял Генджи, тем сильнее тот распалялся, тем свирепее становилось его пламя. Алькатрас сдержит его косвенный удар, но... Осаму цокнул языком, когда до него дошла эта очевидная мысль. Генджи не мог прийти просто так. Он явился, чтобы либо разрушить тюрьму, либо обрушить на неё Дамоклов Меч. Впрочем, с этим желанием Генджи мог появиться в любом месте города, даже в доме для престарелых. Но именно сейчас что-то подсказывало Осаму, что красный король впервые настроен серьёзно. Он не обращал внимания на боль, не жалел сил и не испытывал удовольствия от их использования. Генджи был в таком состоянии, которое называлось бессильным гневом. Его победили, его обошли, и теперь он хотел доказать хотя бы себе свою силу. А не получится — погибнуть. И оба варианта его, судя по всему, устраивали.

Но кто мог победить такого жестокого монстра?

— Волк-сан, — Осаму через перстень услышал незнакомый голос. — А можно мне с вашими ребятами поиграть в домино, когда всё закончится?

Вопрос отвлёк Осаму, он пропустил удар. Кулак Генджи врезал по челюсти. Осаму щёлкнул зубами, перед глазами всё помутилось, рот наполнился кровью. Ещё не придя в себя, Осаму схватил Генджи за руку и пустил по его нервам энергетическую волну. Вены на его руке и шее вздулись, лицо Генджи побагровело, взгляд помутился. Приказ не дошёл до его сознания, но по телу прошла боль, которая должна была охладить пыл Генджи.

Генджи вырвался из захвата, отступил, сжав пальцами раненную руку. Осаму сплюнул кровь. По взгляду на Генджи он понял, что одного удара мало, чтобы отрезвить его. Боль должна быть сильнее, мучительнее, чтобы заставить его хоть на секунду испытать страх. Боль, которую человек испытывает, когда его лишают части тела.

Пламя взревело и стало ещё яростнее. Осаму выставил перед собой янтарный щит и мысленно поблагодарил свои силы, что исправно отвечали на его зов.

Пожалуйста, не подведи, — мысленно произнёс Осаму, — мы должны остановить его. Это наш долг — оберегать беззащитных от зла.

И, ощутив сердцем, как сила отвечает на его зов, Осаму крепче стиснул рукоять меча. Он бросился вперёд, целясь в раненную руку Генджи. Пламя, поднявшееся от ног Генджи, обрушивалось на Осаму, но не могло пробиться сквозь янтарный щит. Но могло пробиться сквозь щиты его людей. До Осаму доходили сигналы тревоги. Стиснув зубы, он направил энергию короля в меч, замахнулся...

...и бой прекратился.

Меч вылетел из руки Осаму. По ладони плашмя кто-то ударил холодным лезвием, и Осаму это сбило с толку. Этот кто-то, изловчившись, не только ударил лезвием по руке Осаму, но и рукоятью меча заехал по лбу Генджи.

— Пошевелись, гнида.

Неизвестный прорычал эти слова, глядя в лицо Генджи и направив на него остриё меча. Он был в бешенстве. Осаму чувствовал исходящие от него волны энергии, ощутил, как за долю секунды его собственные силы дали сбой, утихли, успокоились. То же ощутил и Генджи. Неизвестный появился внезапно, чтобы одним ударом прервать схватку двух королей, и ему, как ни странно, это удалось. Осаму невольно поднял взгляд вверх. Как он и ожидал, в небе зависли три Дамокловых Меча: красный, оранжевый и чёрный, лишённый цвета.

— Ты кто? — дёрнул бровью Генджи.

— Пошевелись, — прорычал в ответ неизвестный. — Чтобы я мог тебя убить.

Он стиснул зубы, его голубые глаза сияли лихорадочным блеском, меч он держал иначе — не как Осаму, а так, будто оружие давно стало продолжением руки.

— Отставить, рядовой Токетсу!

Голос синего короля, Хабари Джина, уничтожил воцарившуюся тишину. До того мгновения, когда раздался этот голос, Осаму и не заметил, как вокруг стало оглушительно тихо. Ни рёва пламени, ни того каменного скрежета, который издавала оранжевая энергия. Силы вокруг просто не стало. Её подавили, уничтожили, обезвредили. И в этом вина одного единственного короля? Или же, свою роль сыграло его неожиданное появление?

Генджи пошевелился. Но не для атаки, а чтобы потереть ушибленный лоб. Этот Токетсу врезал ему рукоятью меча, явно не жалея сил. Перед глазами всё поплыло, покрылось серебристой пеленой, голова гудела от тупой боли.

— Ты применил один из своих секретных приёмов, рядовой Токетсу?

— Да. Называется "бей, чтоб не ёбнули тебе".

— Какая дикость, — Джин перевёл взгляд на Осаму, потиравшего ушибленную ладонь. — Скипетр 4 прибыл. Состояние тюремных блоков?..

Осаму ответил с помощью языка жестов, что всё в порядке.

— Хорошо, — выдохнул Джин. — Кагуцу?..

Джин не успел закончить фразу. Генджи пошатнулся, сел прямо на бетонное покрытие, поднял голову кверху. Его лицо стало нездорово-бледным, приобрело зеленоватый оттенок. Его... тошнило?

— Одним ударом вызвать сотрясение? — произнёс Джин. — Такого даже я себе не позволял!

— Уж прости, — ответил Озоре, убрав меч в ножны. — Что мне было негде развернуться для более щадящих ударов.

— В следующий раз заводись только по приказу, — вздохнул Джин. — Наше дело не терпит отсебятины.

Озоре скрежетнул зубами. Он уже понял, что объяснять что-либо такому человеку, как Джин, бесполезно. Бесполезно доказывать, что шанс обезвредить обоих одним ударом невелик, и упускать его нельзя; бесполезно объяснять, что таким слабакам, как Озоре, приходится хвататься за любую, даже самую подлую возможность, чтобы победить; и ещё бесполезнее говорить, как сильно Озоре был напуган. Он боялся, что волна пламени уничтожит стены тюремного блока, боялся, что бронзовый король увидит сражение и захочет в него вступить. Бронзовый бы победил без особого труда. А что потом? А потом его сила добралась бы до каждого жителя Шидзуме, в том числе и до крысят, которые сейчас мирно спали, зная, что Озо-сан непременно вернётся под утро. Мысль о крысятах и заставила Озоре броситься навстречу янтарю и пламени. Он не думал о себе, о том, что настолько агрессивная энергия запросто могла покалечить его, самого слабого из королей. Он хотел предотвратить стихийное бедствие. И сейчас, глядя на Кагуцу Генджи отсутствующим взглядом, понял: у него вышло.

И в то же время, Озоре проиграл. Стоило ему призвать проклятый Дамоклов Меч, как он спиной ощутил холодное дыхание изголодавшегося по людской плоти лиса.

Озоре скрежетнул зубами. Лиса не остановить мечом, с ним не договориться, не убить и не избавиться. Разве что... в Михашире ему выдадут вакцину, которая уничтожит преследующего Озоре зверя. Выдадут. А что потом? Озоре заработает такую же сверхчувствительность, как у Михоко, и будет ходить, прижимая платочек к носу? Нет. Будь Озоре на месте Михоко, он бы додумался до противогаза.

— Покиньте территорию Алькатраса.

Озоре дёрнулся, услышав, как синхронно и одновременно к ним обращались десятки людей. Джин уже успел упомянуть, что Осаму странным образом зомбировал своих людей, но, чтобы эффект был таким точным и масштабным... Озоре ощутил укол зависти. Он тоже мог контролировать чужое тело, но взамен это тело начинало контролировать Озоре. И к чему весь этот фарс? Оранжевый король мог и не тратить сил, чтобы обратиться к нему и Джину.

Но вопросы отпали сами собой, когда Озоре увидел, как Осаму что-то показал языком жестов.

— Спасибо, — перевёл Джин. — Мне стыдно за свою несдержанность.

Осаму опустил взгляд. Его отросшие волосы цветом напоминали ржавчину, ими он закрывал левую сторону лица. Наверное, прятал шрам. Озоре кивнул, отведя взгляд в сторону. Подумать только... немой король. Выходит, в мире существуют ещё люди, которым повезло даже меньше, чем Озоре. Он хотя бы мог общаться, мог наорать на детей, мог высказать своё недовольство. Осаму же был ограничен в общении. Он даже не мог лично поблагодарить Озоре за оказанную помощь, ему пришлось прибегать к услугам переводчика.

— Как быть с красным? — спросил Озоре.

— Доставим в больницу, — вздохнул Джин. — Он, может, и преступник, но тоже человек.

Генджи был крупным, тяжёлым, и потому Озоре помог Джину поднять его на ноги, опустив его руку себе на плечи. Голова Генджи упала на грудь, на лбу алело место удара.

— Мудила, — прохрипел он, обращаясь к Озоре.

— Сам мудила, — ответил Озоре.

Пока они волочили Генджи, унося его с территории тюрьмы, за ними увязался ещё один человек. Он дошёл до фургона Скипетра и, прежде чем Генджи погрузили внутрь, заговорил.

— Хабари-сан, — произнёс он.

— Слушаю, Камата.

— Я тут друзей себе нашёл.

— О? Поздравляю.

— По-дружески я спёр у них карты доступа. Одна из них вела к камере бронзового короля.

Джин на секунду замер.

— Гм. Хорицу держит его в особых условиях. Насколько я знаю, бронзовый спит в капсуле, заполненной янтарным раствором.

— А, это очень плохо, что он раскрыл глаза?

Примечания:

И ещё немного об оранжевом короле — https://vk.com/misternevermore?w=wall-162582584_306