Восстание насекомых (джен)

В космическом пространстве бесшумно летала вокруг Земли дырявая изба. Люк, являющий собой болтающуюся на одной петле дощатую гнилую дверь, немилосердно хлопал, впуская в салон куски вакуума. Четверо пассажиров кутались в клетчатые пледы, украденные у людишек, и поминали недобрым словом клопендрийскую нищету.

— Ничего, вернёмся на корабль-матку — выдам вам новый космолёт, — подбадривал подчинённых главниссимус Паурон.

— Космолёт вы нам уже двести лет обещаете, ваше высокоползие, — пробормотал дон Жучино, трясясь у пульта управления. — Нам бы хоть модуль какой-нибудь, или капсулу.

— Да, да, и не деревянную, а хотя бы из алюминия, — поддакнул брат Клопундий из-за перегородки. — А то на деревянных посудинах по космосу летать — такое себе удовольствие.

— Вы, дармоеды, и деревянного не заслужили, — проворчал Паурон и поправил корону. — Ну что там, Жучино? Где корабль? А то я уже мёрзнуть начинаю.

— А я почём знаю, — пожал надкрыльями дон Жучино. — Моё дело маленькое. Мне приказали вести избу — вот я и веду, куда велено.

— Ваше высокоползие, а ведь дело пахнет дихлофосом! — запаниковал брат Клопундий. — Мы летаем вокруг этой людячьей планетки уже по шестому кругу, а корабля всё не видать!

— Что значит не видать? — не понял паук. — Не хотите же вы сказать, что они улетели обратно на Клопендру, бросив нас на произвол судьбы?

Со стены раздалось гаденькое хихиканье.

— Что ты ржёшь, придурок? — гаркнул Паурон на бывшего магистра.

— Не хочу никого расстраивать, — отозвался Мохнурий, — но от мадам Стрекозеллы можно ожидать чего угодно. Она вполне могла прилететь на корабль первой и заявить, что мы погибли в неравном бою с людишками.

— Стрекозелла, нет! — возопил дон Жучино, и избу тряхнуло.

— Не отпускай рычаги, болван! — зашипел на него главниссимус. — Между прочим, это ты во всём виноват. Какого тапка ты таскал за собой повсюду эту ведьму? Она только и ждала случая, чтобы нас подставить! Что мы теперь будем делать, вдали от родной планеты, отрезанные от цивилизованного мира, без средств к существованию? Как я буду ползать без своей непобедимой армии? Кем я буду командовать? — и паук гневно засучил лапами.

— Горючее заканчивается! Иду на посадку, пока не грохнулись. Потом разберёмся, — сказал дон Жучино и направил избу к Земле. Клоп заорал с перепугу, по паук отвесил ему подзатыльник.

Изба плавными кругами шла на посадку. Клопендрийцам повезло, что у них был такой умелый водила: дон Жучино посадил избу аккуратно и мягко, она даже не треснула. Они приземлились в тихом и спокойном местечке, живописном даже по ноябрьским временам: слева журчала мелкая речка, заросшая камышами, справа рыжел облетающий лесок, а спереди и сзади простиралось бескрайнее поле, попорченное оврагами и кротами. Изба торчала между трёх развесистых вязов как влитая — она даже почти не поломала ветви при посадке.

— Меня укачало, — сдавленным голосом простонал клоп и бегом выскочил на улицу. Паурон и Мохнурий проводили его презрительными взглядами.

— Коллеги, — сказал дон Жучино. — Я нарочно выбрал неприметный уголок, где нет людишек. Боюсь, что нам придётся долго скрываться. Сила, увы, не на нашей стороне. Приказывайте, ваше высокоползие! — и он почтительно поклонился, скрипя хитином.

Но главниссимусу не было до него дела: паук таращил все свои восемь глаз в квадратный сморкфон и пытался отправить сообщение на корабль. Сообщение не отправлялось.

— Да что за тапковщина, — пробормотал главниссимус и выполз наружу. Если бы кто-то из случайных путешественников оказался рядом, то увидел бы, как из покрытого плесенью и мхом домишки вываливается огромный серый паук в зубчатой короне и, вполголоса ругаясь, лезет на крышу. Дон Жучино вышел вслед за начальником и внимательно посмотрел наверх, шевеля усами. Бледный и шатающийся брат Клопундий вылез из кустов и тоже уставился на паука. Тот долго вертел в лапах сморкфон, поднимая его как можно выше, но потом спрыгнул и отвесил дону Жучино затрещину.

— За что, ваше высокоползие? — ошалел жук.

— Тут сеть не ловит! Не мог выбрать место поцивилизованнее?

— Я переставлю избу, я мигом, я…

— Рыбья чешуя! Горючее на исходе. Нельзя трогаться с места, пока не зарядим избу. Связался я с вами, с протозоями… — и Паурон уполз обратно в избу. Подчинённые понуро поплелись за ним.

Мохнурий как ни в чём не бывало накрывал на стол: из прикрученного стенного шкафчика были извлечены на свет четыре банки тушёнки и стопка пластиковой посуды. Проигнорировав товарищей, бывший магистр взял пятилитровое ведёрко и протопал на выход — к реке. Трое клопендрийцев проводили его мрачными взглядами и уселись за стол. Дон Жучино ухватил тремя лапами одну банку, четвёртой лапой дёрнул за кольцо и почтительно предложил тушёнку главниссимусу, потом сделал то же самое ещё с двумя банками.

Тем временем вернулся Мохнурий с водой. Водрузив ведро на стол, он невозмутимо налил себе стаканчик, сдёрнул крышку с четвёртой тушёнки, бросил туда растворина, разболтал содержимое лапой и принялся тянуть хоботком то из банки, то из стаканчика, насмешливо глядя на коллег, ковыряющих консервы вилками.

После обеда сам собой начался совет.

— Ну, что делать будем, клопендрийцы? — спросил подобревший главниссимус. — Консервы кончились, горючее тоже, связи нет и зима на носу. А при виде больших насекомых людишки достают боевые вертолёты. Помощи с Клопендры не предвидится. Какие будут предложения?

— Тут у них это, — брат Клопундий заглянул в свой сморкфон, — я почитал. Хэллоуин. День, когда людишки наряжаются неизвестно в кого. То есть, если мы попрёмся в населённый пункт, то на нас не обратят внимания. Можем еды натырить. Побольше, — и в его мелких глазках мелькнула жадность.

— Засчитано, — кивнул Паурон. При этом корона с его головы скатилась на пол. Дон Жучино одновременно с Клопундием кинулись её поднимать и столкнулись лбами. Клопундий отлетел в сторону, а дон Жучино протёр корону той самой тряпкой со стены и с поклоном вручил главниссимусу. — Шуты гороховые, — проворчал тот, водружая корону на место, то есть, на голову. — Что ещё скажете?

— Можно в лес на охоту ходить, — предложил дон Жучино. — Это если совсем припрёт.

— Не вариант, — ответил Паурон. — Во-первых, тапка с два тут кого поймаешь — я по здешним лесам наползался, знаю, о чём говорю. А во-вторых — ты что, сырое жрать собрался? На чём готовить-то? Тут ни газу, ни дров. Не говоря уже о соли.

— Соль есть! — весело отозвался Мохнурий, моющий посуду над помойным ведёрком. Все на него мрачно посмотрели, но ничего не сказали.

— Короче, как начнёт темнеть — вы все летите в город, а я ползу следом. Мешки возьмите. Воровать будем.

* * *

В провинциальном городишке Верхние Задраловки царило оживление. Молодёжь гуляла с тыквами в руках, было много ряженых. Кабаки зазывали рекламными огнями, хранители скреп гневно кричали о бесовских забугорных праздниках, а на главной площади под музыку выбирали победителя в конкурсе на лучший костюм.

— А вы что стоите, чуваки? — хохотнул пробегающий мимо зомби, дружески хлопнув по круглым хитиновым спинам брата Клопундия и дона Жучино. — У вас, почитай, первый приз будет!

— Не-не, мы лучше в сторонке постоим, — шарахнулся дон Жучино, а брат Клопундий икнул со страху.

— Ну, как знаете! — снова хохотнул зомби и вприпрыжку помчался к площади.

— А вообще он прав, — прошептал Клопундий. — Видишь, сколько там палаток со всякой едой? Натырим — и никто не заметит в такой толчее.

— Ты это. Не того, — шепнул ему дон Жучино, переходя на ты. — А то это, как его — раз, и того, в смысле этого!

— Да я и не это, — отозвался Клопундий. — Ты, главное, сам не того, пока я там буду это самое, — и он вытащил мешок из-под надкрылья, чуть не выронив сморкфон.

Смешавшись с толпой, они прокрались к площади и вдруг заметили на помосте среди прочих ряженых знакомую фигуру.

— Мохнурий! — просипел дон Жучино, выпучив фасетки. — Что этот болван там делает?

— Да как всегда, красуется. Похоже, ему дали приз за лучший хэллоуинский костюм.

— Ну, правильно, из магистров попёрли, так хоть приз отхватить, — презрительно процедил дон Жучино и сплюнул. — Идём, что ли, а то всё вкусное съедят.

Музыку чуть приглушили, и счастливый Мохнурий разразился приветственной речью в микрофон. Он говорил чистую правду: что прилетел с коллегами с планеты Клопендра с целью завоевать землю и отправить людишек на космические работы, но каждую его фразу встречали весёлым смехом и аплодисментами.

— Наш начальник, главниссимус Паурон, командовал большим отрядом больших насекомых, — заливался соловьём Мохнурий. — А я, как магистр, создавал зимних мохнатых боевых комаров.

— Ахаха! — взорвалась толпа.

— Это у вас, на Земле, насекомые мелкие, а люди большие, — продолжал бражник, жестикулируя крыльями, — а у нас на Клопендре — наоборот.

— Ахахаха!

— А ещё мы, клопендрийцы, не боимся холодов и не впадаем в спячку…

Дон Жучино ткнул локтем Клопундия, бешено сгребающего верхними лапами всё съестное с прилавка в мешок, и шепнул:

— Этот придурок разглашает государственные тайны! Паурон его сожрёт.

— Не зевай, нагребай, — с набитым ртом ответил Клопундий. — Потом разберёмся.

Набив мешки под завязку, друзья бочком засеменили к кустам, где их ждал главниссимус. Тут как раз Мохнурий закончил выступление и начал спускаться со сцены с призом под мышкой, и продавщица наконец-то оглянулась на свою палатку. Прилавок был чист и пуст.

— Воры! — не своим голосом завопила обокраденная тётка, и праздник заиграл новыми красками.

Тут как раз по графику начался салют, и его грохот смешался с воплями «Держи вора!» В небо взметались разноцветные ракеты, рассыпаясь мириадами искр, а брат Клопундий и дон Жучино, встав на четвереньки, то есть, на шестереньки, закинули мешки с провиантом на спины и под шумок помчались в кусты. За ними, тяжело дыша, бежал на задних лапах Мохнурий, не в силах расстаться с увесистым призом.

— Где вас так долго носило? — прошипел Паурон.

— Потом, ваше высокоползие! — отмахнулся дон Жучино и свалил пауку на спину мешок. Главниссимус ойкнул и немножко просел на лапах.

— Этот дурак Мохнурий всё разболтал людишкам! — запричитал Клопундий и сгрузил на паука второй мешок.

— Сам дурак, — бросил Мохнурий и шмякнул на главниссимуса приз. — Уф, кажется, всё. Летим, ребята! — и, шумно хлопая крыльями, поднялся в воздух.

Крылатые друзья последовали его примеру. Нагруженный как самосвал главниссимус мстительно посмотрел вслед трём летящим тушам и рысью помчался к оврагу, к родным пенатам. Ему пришлось тяжко, ведь он бежал только на шести лапах, а остальными придерживал на спине добро, чтобы оно не рассыпалось по дороге. Хорошо, что его в темноте никто не видел.

К приходу начальника подчинённые прибрали в избе, даже мусор вымели и закопали. Мохнурий постелил на стол серый мусорный пакет и налил всем по стаканчику воды, так что, когда в дверь ввалился взмыленный Паурон, всё было готово для тихого компанейского ужина. Главниссимус скинул груз на пол, перевёл дух и залпом выпил всё ведро. Трое насекомых меж тем азартно разбирали мешки.

— Это тушёнка, — радостно оглашал Клопундий, — это сгущёнка, это хлебцы, это колбаса…

— Дармоеды, — проворчал Паурон. — Что бы вы без меня делали?

— Там бы нажрались, — ответил Мохнурий и, открыв сгущёнку, погрузил в неё хобот.

— Позвольте, коллеги, а ЭТО что? — негодующе воскликнул дон Жучино, вытаскивая из-под горы продуктов метрового глиняного гнома, расписанного в красное и зелёное.

— Мой приз, — на миг оторвавшись от сгущёнки, ответствовал Мохнурий.

— И я ЭТО пёр? — взревел Паурон и кинулся через стол на Мохнурия.

— А я что, мне подарили! — завопил тот и выскочил из избы под хохот Клопундия. Судя по топоту и крикам, они бегали вокруг штаба по зацикленному маршруту.

— Придурки, — досадливо поморщился дон Жучино. — И с ними я полетел завоёвывать планету!