История древних королей. Принц Каспиан (джен)

С этого дня многое изменилось. Миссис Макриди оставалось лишь вздыхать, глядя, как выносятся из оружейной древние раритеты. Причем с разрешения хозяина дома. А четверка полностью погрузилась в тренировки. Эдмунд и Питер сражались на мечах, Люси и Сьюзен утащили из оружейной по луку и теперь соревновались в меткости и дальности, хотя иногда и их можно было увидеть с кинжалами в руках. А если пошить привычные одежды, охотничьи костюмы, а потом отправиться на лошадях в ближайший лес, то можно было бы на время подумать, что ты в Нарнии и что возвращение в родной мир — это просто ужасный сон.

* * *

Но все заканчивается, и их вернули в Лондон. Отвыкшие за столько времени (лет ли, месяцев…) от столичного смрада, правители Нарнии кашляли и чихали от вони большого города. А мать их удивлялась тем переменам, что произошли с ее детьми.

До школы оставалось совсем немного времени, и все четверо углубились в книги, так как за свою довольно долгую жизнь успели оценить ценность знаний и умений. Но не появившееся рвение в учебе было не единственной странностью, что заметила их мать. Она видела и совершенно изменившееся поведение, те странные наряды, что привезли они от профессора Керка. Не ускользнуло от ее внимания и то недовольство, с которым дети одевали прежде любимую одежду. Вся четверка стала более тихой, у них появились собственные секреты, а те рисунки и просто наброски, что она находила в комнатах… Было множество изображений величественного льва, рисунки, изображавшие странных мифических фавнов, минотавров, гномов, нимф и подобных им существ. И у каждого был рисунок, свой собственный, где были прекрасный замок и зал с четырьмя тронами. И четыре различных короны. Миссис Пэвенси казалось, что ее дети с момента своего возвращения носят какую-то маску, под которой скрываются совершенно незнакомые ей люди. Она замечала постоянные оговорки и паузы перед обращением друг к другу. А однажды она совершенно случайно смогла подслушать их разговор, когда четверка думала, что их не услышат.

— Государь, я не могу так больше! — всхлипывающий голос Люси и неизвестное обращение заставили ее прислушаться.

— Люси, дорогая сестра моя, нам всем тяжело вновь привыкать к этой жизни, — тихо сказал Питер. — Но мы должны и здесь жить достойно, раз не можем пока вернуться в Нарнию.

— Но когда это будет, государь? — послышался резкий, холодный голос Эдмунда. — Лорд Диггори сказал, что мы обязательно вернемся, но кто знает когда! Быть может, когда мы уже проживем всю жизнь здесь, в этой дыре!

— Успокойся, царственный брат мой, — Питер властно осадил разошедшегося Эдмунда. — Коль суждено нам это, мы проживем всю жизнь здесь, на все воля Аслана! Мы будем ждать и надеяться, но жить так же достойно, как делали это всегда!

— Это не Нарния, любезный брат мой, здесь нельзя прожить без подлости и без обмана, — грустно заговорила Сьюзен. — Здесь убивают людей только за то, что они живут в другой стране, кровь невинных льется рекой! Каждый день, каждый час в новостях говорят о новых смертях! — она почти кричала — Ты знаешь это, государь, ты ведь тоже чувствуешь их боль, скажи же!

— Вы правы, леди Сьюзен, — сдержанно согласился Питер. — Дар Аслана обернулся против нас…

— Государь, брат мой! — моляще зашептала Люси. — Я не выдержу, я не смогу жить здесь! Природа стонет, она просит помощи. И я не могу, я отдаю ей последнее, что осталось еще. А она берет еще и еще… Государь, этот мир убивает меня, я не могу так!

— Ну а ты, любезный брат мой? — горько вопросил Питер. — Все дары Аслана, так хорошо служившие в Нарнии, убивают нас здесь. Что гложет тебя?

— Не стоит об этом, мой король, — постарался уйти от ответа Эдмунд.

Миссис Пэвенси заглянула в щель приоткрытой двери. Сьюзен сидела на подоконнике, Питер устроился в кресле у камина, а Люси — на его подлокотнике. Эдмунд же подпирал стену напротив, и миссис Пэвенси поразилась тому равнодушию, что выражало его лицо.

— Но все же, Эдмунд, брат мой, поведай о себе. Как Верховный король я должен заботиться о вас. К тому же твои сестры имеют право…

Он не закончил, оборвав себя на полуслове. Ранее равнодушное лицо Эдмунда исказилось горечью и болью.

— Ты хочешь знать? Ты, Питер Великолепный, Верховный король Нарнии, хочешь знать, что гложет меня? Эдмунда Справедливого? Подумай, хорошо подумай, за что именно мне дали это прозвище. И почему Верховным судьей был именно я. Несправедливость, государь. Именно эта дама сейчас и мучает меня. Сьюзен права, сколько в этом мире подлости, коварства и обмана? Сколько в нем лжи и несправедливости?! Я не знаю, быть может, здесь что-то не то, не Англия влияет на нас так. Но с каждым днем все сильнее и сильнее становится это острое чувство несправедливости, сильнее становится боль и мука от страданий невинных! И если вы с королевой Сьюзен Великодушной чувствуете их боль и смерти, если Люси Отважная слышит природу и чувствует ее боль, то я ощущаю каждую ложь, каждый обман. Ну, Питер Великолепный, стало ли тебе легче?

— Прости, брат мой, — Питер ссутулился, опустив голову. — Я был неправ, заставляя тебя говорить об этом.

— Перестань, государь, не вини себя за желание помочь, — вступила Сьюзен — Сейчас мы должны понять, что такое творится. Я, как и король Эдмунд, не думаю, что это Англия, ведь лорд Диггори не чувствовал подобного. Но что может случиться в Нарнии за такой короткий срок?

— А кто вам сказал, леди Сьюзен, что там прошло несколько месяцев? — усталый и обреченный голос мог бы принадлежать старику, пережившему многое, но не мальчику. — Мы провели там многие годы. Здесь не прошло и минуты. Лорду Диггори всего семьдесят шесть, а в Нарнии минуло около десяти веков. Кто знает, сколько времени прошло в стране Аслана и что изменилось там за это время! — он почти кричал. — Четыре трона в Кэр-Паравеле пусты, их некому занять. Династия Френсиса и Елены прервалась за год до появления Джадис, тогда же увяло Белое дерево. Вы помните эти строки: «Когда начнет людское племя в Кэр-Паравеле править всеми, счастливое наступит время»? Но откуда в Нарнии взяться потомкам Адама и Евы? Ташбаан? Не смешите меня, Нарния не подчинится рабам Таш. Остальные народы имеют своих покровителей, а кто-то и вовсе не верит ни в кого. И скажите, — голос Эдмунда звенел, — скажите мне: сколько времени потребуется соседям, чтобы сориентироваться и захватить Нарнию?! Не более сотни лет. Нарнийцы — добрые, чуткие, понимающие. Но они не люди. Даже отряды на северной границе не продержатся более пяти лет, если на них пойдут войной. И кто знает, что сейчас творится в Нарнии.

— О, брат мой, это было бы просто ужасно! — ахнула Люси. — Но что же делать нам?

— В этом Верховный король прав, — он неглубоко поклонился в сторону Питера, — нам остается только ждать и надеяться. Ничего более.

— Дети, что за шум? — натянуто улыбаясь, миссис Пэвенси зашла в комнату. — И что за воинственные речи?

В быстрых переглядываниях ребят она заметила тщательно скрываемую панику. Но откуда?

— Ничего... мам, мы просто играем, — улыбка Питера вышла не менее натянутой. — Просто у профессора Кёрка было скучно, и мы придумали игру. А она нас так захватила, что теперь не хочется прекращать.

— Что же это за игра?

— Мы нашли огромный платяной шкаф и воображали, что через него можно пройти в волшебную страну Нарнию, а потом мы все вчетвером освобождали добрых нарнийцев от ига злой Белой Колдуньи, а помогал нам Великий Лев Аслан. Мы победили, а потом стали королями и королевами Нарнии. И вдруг вернулись обратно. Интересно, правда? — почти искренне засмеялся Эдмунд — если бы только не горечь в темных глазах.

— Интересно, да, — кивнула миссис Пэвенси. — Спускайтесь обедать.

* * *

Четверо правителей Нарнии сидели на перроне среди чемоданов и спортивных сумок. Летние каникулы закончились, и они возвращались в школу. Люси же ехала туда впервые, и ей было, наверное, даже проще, чем остальным. Вместе доехав до пересадочной станции, они ждали поезд — сперва придет тот, что отвезет к школе Люси и Сьюзен, а потом настанет черёд Питера и Эдмунда. Сейчас же все четверо молчали — все, что надо, было сказано еще дома. Но внезапно Люси ойкнула, а потом и другие. Но внезапно Люси ойкнула, а потом и другие почувствовали, как их что-то куда-то тащит. С полувздоха-полувзгляда они поняли друг друга и крепко схватились за руки. Через несколько секунд станция исчезла, а они оказались в лесу.