История древних королей. Принц Каспиан (джен)

— Тогда во имя Аслана, — сказала Сьюзен, — раз вы все так полагаете, пойдем дальше и не отступим перед приключениями, которые нас ожидают.

И вот короли и королевы вошли в самую чащу. Не успели они сделать десяти шагов, как вспомнили, что предмет, который они видят перед собой, называется фонарный столб, а еще через десять — почувствовали, что пробираются не между ветвей, а между меховых шуб. И в следующую минуту они гурьбой выскочили из дверцы платяного шкафа и очутились в пустой комнате.

И были они не короли и королевы Нарнии в охотничьих одеяниях, а просто Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси в своей обычной одежде. Был тот самый день и час, когда они спрятались в платяном шкафу от миссис Макриди. Она все еще разговаривала с туристами по ту сторону двери. К счастью, те так и не зашли в пустую комнату.

(Хроники Нарнии, двадцать восьмой год от окончания Великой Зимы)

К. С. Льюис, «Лев, Колдунья и платяной шкаф»

— Царственный брат мой, сестры мои, — обратился Эдмунд к остальным. — Не вспоминается ли вам это место?

— Сэр Эдмунд, наша память хранит воспоминания об этом мире, но ранее они были подернуты пеленой тумана, — привычно плетя словесную вязь, ответила Сьюзен.

— Попытаемся же вернуться в Нарнию, леди Сьюзен. — Питер повернулся к шкафу.

— Боюсь, мы не сможем этого сделать, государь, — тихо прошептала Люси Отважная, быстрее всех поспевшая к шкафу. С годами правления ее непоседливость никуда не делась. — Сейчас это просто платяной шкаф…

В ее голубых глазах появились слезы.

— Сестра моя, — с полувздохом-полувсхлипом притянул ее к себе Питер. — Не стоит плакать. Не зря же тебя прозвали Отважной. Единожды короли Нарнии — короли всегда. Я верю, что мы когда-нибудь вернемся в Кэр-Паравел.

— Прошу всех обратить внимание на то, — как всегда, Эдмунд был самым хладнокровным из всех, — что мы вернулись в тот же миг, тот же час, что исчезли. Здесь не прошло и секунды, тогда как для нас прошли многие годы. И я несколько сомневаюсь, что взрослые — как странно звучит это, не находите? Так вот, что взрослые поверят в Нарнию, как когда-то не поверили леди Люси мы.

— Вынуждена согласиться с сэром Эдмундом, — кивнула Сьюзен. — К тому же спустя столько лет этот мир чужд нам, как мы чужды ему. Наша память прояснилась, но, государь, слишком силен в нас нарнийский дух.

— Я верю, царственная сестра моя, что мы сможем жить здесь. Ведь когда-то Земля была для нас родным миром. Но как же горько расстаться с Нарнией, нашими с вами друзьями… — по щеке Верховного короля Нарнии скатилась слеза.

— Будем надеяться, что они нас дождутся, — улыбнулась сквозь слезы Люси.

Странным выглядел этот разговор со стороны. Вроде взглянешь — простые дети. Но если приглядеться, то сквозь мальчишечьи черты самого старшего проглядывает гордость, благородство и отвага древних королей, второй слишком серьезно хмурится, а на лице его — печать прошедших лет, то же благородство и несвойственная детям твердость. Девочка, почти уже девушка, по имени Сьюзен держится достойно, и если присмотреться, то становится ясно, что не впервой ей принимать решения и нести груз ответственности на плечах. Самая младшая на первый взгляд совсем еще ребенок, но сколь точны и выверены ее движения, сколь изящны они. И сколько горечи в ее взгляде, обращенном в сторону шкафа, горечи и надежды.

— Государыня Сьюзен, королева Люси, король Эдмунд, — король Питер отстранился от сестры и обвел всех серьезным взглядом. — Никто не должен знать о нас, о нашей жизни. Для всех мы будем самыми обычными детьми, пока не придет время вернуться в Нарнию. Лишь того, в ком мы увидим прошедшего подобное, можно будет посвятить в нашу тайну. Вы согласны со мной?

— Да, государь, — склонили головы остальные. Теперь бы никто не назвал Питера простым лондонским мальчишкой. Сейчас это был Верховный король Нарнии Питер Великолепный.

* * *

Дни сменялись ночами, ночи — днями. Царственная четверка ходила тише воды ниже травы, и, хотя погода прояснилась, лица их были все так же пасмурны. За трапезами профессор видел, что его маленьких гостей что-то гложет, но откуда он мог знать об их ежедневных появлениях в той самой комнате, где стоял платяной шкаф? А короли Нарнии проводили там часы, не оставляя надежды на возвращение. Но профессор не мог не видеть тех перемен, что произошли в поведении четверки, а также тех странных взглядов, что бросал на него украдкой Питер. Сам же Верховный король все никак не мог понять, почему этот старик ему кажется столь знакомым и родным… И догадался он как раз в тот день, когда профессор все же пригласил детей на чашку чая к себе. В тот момент, когда экономка приказала им пройти к старику, он как раз закончил набросок.

— Брат мой, сестры мои, посмотрите на это! — Питер вскочил со стула, сжав в руке рисунок. — Помните ли вы, кто это?

— Несомненно, государь, — склонилась над наброском Сьюзен. — Мы все много времени провели в портретном зале Кэр-Паравела.

— Тогда постарайтесь представить этого достойного юношу через сорок лет, будто он жил в этом мире.

Раздался слаженный вздох изумления, а королева Люси даже отступила на шаг.

— Государь, этого не может быть!

— В мире все возможно, милая Люси, — пробормотал Эдмунд, пристально вглядываясь в портрет. — Это объяснит и то странное ощущение родства с этим человеком, что не дает нам покоя с момента возвращения.

Именно в этот момент миссис Макриди и позвала их. Переглянувшись, нарнийцы быстро привели в порядок свою немного помятую одежду. Неосознанно руки всех четверых потянулись к голове, чтобы поправить короны… чтобы через мгновение упасть обратно. Эдмунд искривил губы в горькой усмешке, складка меж его бровей углубилась — эта морщина появилась уже здесь, в этом мире. Сочтя себя готовыми, они отправились к профессору. Ожидавшей их Макриди Питер просто кивнул.

— Спасибо, миссис Макриди. Мы знаем, где кабинет мистера Кёрка.

Экономка так и осталась стоять с открытым ртом, глядя вслед четырем… владыкам, иначе и не скажешь.

А профессора ждало в этот день еще не одно потрясение… Когда четверка зашла к нему, он еще справился с удивлением, не дав отразиться ему на лице, но потом… Короли и королевы Нарнии синхронно преклонили перед ним колена и склонили головы.

— Приветствуем Основателя Диггори, видевшего сотворение Нарнии и слышавшего великую песнь Аслана, отца ее, — проговорили они хором в четыре голоса.

— Вы были в Нарнии? — единственно смог выговорить тот. — Да, я, конечно, подозревал, но чтобы все четверо?! Как вы узнали обо мне? — с интересом посмотрел он на их склоненные головы. — И встаньте уже, чай не Джадис я, чтоб поклонения требовать.

— Ваш портрет находится в Кэр-Паравеле, рядом с портретами первых правителей — Франциска Нарнийского и Елены, его супруги, лорд Диггори. Рядом с вами изображена и леди Полли.

— Вы бывали в Кэр-Паравеле? В качестве кого, если не секрет?

— Позвольте представить вам, лорд Диггори, Верховного короля Нарнии Питера Великолепного. — Тот склонился в низком поклоне. — Король Нарнии Эдмунд Справедливый, — продолжила Сьюзен.

Эдмунд поклонился вслед за братом и представил сестер:

— Верховная королева Нарнии Сьюзен Великодушная. И королева Нарнии Люси Отважная, — девушки одновременно присели в реверансах.

Профессор вдруг прищурился, внимательно оглядывая их. Волевое лицо Питера, равнодушная маска Эдмунда, гордая осанка Сьюзен, серьезный взгляд Люси.

— Садитесь. По сколько лет вам, дети мои?

— Мы правили двадцать восемь лет, лорд Диггори, — серьезно взглянул на него Питер. — И поверьте, первые пятнадцать, да и последующие годы, не были легкими. Белая Колдунья за сотню лет собрала огромную армию.

— Белая Колдунья?! — схватился за сердце Кёрк. — А как… Как ее звали?

— Джадис.

Одно слово. Но прозвучало оно как приговор. Профессор обреченно опустил голову на руки.

— Я знал… Я всегда знал… Аслан ведь предупреждал еще тогда… Это я виноват… Только я…

Люси подошла к профессору и обняла его.

— Не надо плакать, лорд Диггори. Колдунья мертва, а в Нарнии вновь воцарился мир, Столетняя Зима закончилась.

— Ты не понимаешь, девочка моя, — тихо пробормотал профессор. — Это я, именно я…

— Мы знаем, — оборвал его Эдмунд. Вероятно, чуть более резко, чем следовало. — Мы прекрасно знаем, что именно вы привели Колдунью в Нарнию. Историю обычно пишут победители, но в Нарнии не стараются скрыть неприглядные ее стороны, в летописях пишут правду, какой бы горькой она ни была. И мы знаем также, насколько прекрасна в своей холодности Джадис. Как она околдовывает разум и подчиняет чувства. Не стоит корить себя за прошлые ошибки, вы искупили их с лихвой, подарив Нарнии восемь спокойных веков. Вы искупили свою вину, как искупил ее Элмар Еретик, как искупил ее Джерад Орландский, как искупил ее я сам, — лицо его заледенело. Даже спустя столько лет напоминание о своем предательстве Эдмунд переносил с трудом.

— Ты?! — во взгляде профессора читалось изумление.

— Можно оправдываться чарами Колдуньи, но я не буду. Только я виновен в своем эгоизме, в том, что гордыня и жажда выделиться затмили мне глаза, — прикрыв глаза, ровно ответил король Эдмунд Справедливый. — Я смог перевернуть эту неприглядную страницу в своей жизни, не забыв про нее. Так постарайтесь и вы перестать корить себя за Джадис. Прошу простить, — он резко развернулся и вышел, как-то умудрившись не хлопнуть дверью. Профессору вдруг ясно представилось, как развевается за этим молодым человеком плащ каких-нибудь темных тонов.

Сьюзен было кинулась за ним, но была остановлена тихим голосом Питера:

— Не стоит, любезная сестра моя. Король Эдмунд, вероятно, сейчас жаждет уединения. Вы же знаете, как тяжело наш царственный брат переносит упоминания о тех холодных днях.

— Вы правы, государь, — привычно сделала легкий реверанс Сьюзен. — Даже многие беседы с Асланом не смогли помочь королю Эдмунду оставить все в прошлом.

— Вероятно, наш брат нашел в летописях Нарнии тот момент, что был скрыт от него несколько лет, леди Сьюзен.

— Я замечала пару раз его задумчивый взгляд в сторону Жертвенного холма, когда наш брат полагал, что никто его не видит.

— Позвольте уточнить, дорогая сестра, — вступила в беседу Люси, — король Эдмунд не раз приходил туда после заката, когда вся Нарния спала. Сам Аслан бессилен изменить что-либо, наш дорогой брат сам должен принять это.

— Постойте, постойте! — замахал руками профессор. — Не так быстро. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло в Нарнии.

— С сотворения мира, лорд Диггори? — скептически приподнял бровь Питер.

— С него самого, — и глаза профессора вспыхнули давно забытым юношеским огнем.

* * *

— …И с первыми лучами солнца Аслан воскрес! — взахлеб рассказывала Люси. — И после того, как мы вернули обращенных в камень, все сразу же понеслись на поле битвы.

— В том бою погибла четверть нашей армии. И решающую роль в победе сыграл именно Эдмунд. Он сломал волшебную палочку Колдуньи, после чего мы победили довольно быстро, — подхватил Питер. — Потом Аслан короновал нас… А сам ушел на следующий день. Первый месяц был просто чудесен — Нарния праздновала победу, все веселились.

— А потом выползли недобитки из сторонников Джадис, — от двери раздался глухой голос. Все обернулись — там стоял Эдмунд. Он прошел к остальным и сел на свободное место. — Мятежи, восстания, обыкновенные бойни. Они будто обезумели без своей госпожи. Союзники Джадис выжигали целые деревни, селения, вырубали леса, — голос его звучал глухо, остальные молчали — Кёрн об этом не слышал вовсе, правители Нарнии никогда не знали подробностей. Эдмунд тогда вызвался разобраться с ними — и они отдали ему эти обязанности. Только через несколько лет, подняв старые записи, они поняли, на что обрекли брата. — С позволения Государя я набрал отряд. Леопарды, тигры, львы, кентавры — те, кто может быстро передвигаться и сражаться. Огнем и мечом нам пришлось пройтись по всем уголкам Нарнии, буквально выжигая заразу. Это были не битвы — бойни. Нападения исподтишка, из засады. Кого-то приходилось жечь в их собственных норах. К концу этого похода, — Эдмунд просто выплюнул это слово, — в живых остался всего десяток бойцов из нескольких сотен. Мы действовали скрытно, никто не знал наших методов. Мы очищали нарнийскую землю от скверны. Потом выжившие возглавили отряды на северной границе с великанами. Эти три года… Именно столько потребовалось, чтобы уничтожить тварей. Эти три года были кошмаром. Я не знаю, как мы бы выдержали, как смогли бы сохранить в сердце хоть каплю света, если бы не Аслан. Великий Лев помогал нам справиться с виной, со столькими смертями, с нашими методами. Если бы не он, то в Кэр-Паравел вернулся бы не Эдмунд Справедливый, а Эдмунд Кровавый. Лишь из-за него мы не превратились в механические машины убийств.

Он говорил с закрытыми глазами, а в мыслях его проносились обрывки воспоминаний.

…Чья-то теплая кровь брызгает на лицо, но он не замечает этого, уворачиваясь от огромного меча минотавра. В следующий миг его меч вонзается в грудь чудовища, а откуда-то слева прилетает отрубленная голова леопарда…

…Огромная пещера, мантикора защищает детенышей, яростно бросаясь на воинов. Он оттягивает тетиву… Через несколько минут в гнездовье не остается живых…

…Маленький хирд гномов, вооруженный до зубов, выстраивается недалеко от них. Они готовы умереть, но не предать свою веру в Колдунью.

— Огонь, — тихая команда, и в коротышек летят огненные снаряды; звенящие звуки спускаемой тетивы — и еще несколько коротышек падают замертво. Отряд кентавров топчет гномов окованными копытами, мощными ударами лап раскидывают врагов величавые львы. «Отряд быстрого реагирования» ровным строем заходит в систему пещер.

«Убивать все, что шевелится! Культ Колдуньи должен быть истреблен!» — ужасный приказ слышен каждому…

— …Аслан, я не могу так! — он рыдает, уткнувшись в косматую гриву огромного льва — Все это… Все эти смерти… Я боюсь… Я стану таким же, как она!

— Я не позволю этому случиться, король Эдмунд. А пока плачь, это не грех…

— Эдмунд! — резкий отклик вырвал его из плена воспоминаний. Перед ним присел на корточки Питер. — Почему? Почему. Ты. Не позвал. Нас. С собой?!

— Я должен был сделать это сам, — горько усмехнулся Эдмунд. — Вы были так счастливы, так рады поражению Колдуньи, что я не посмел отобрать у вас мечту, государь. К тому же Верховный король должен быть чист перед своим народом, перед Асланом. Сьюзен и Люси — леди, и этим все сказано. Разве могут королевы быть запятнаны подобной грязью? Нет. Мне же не привыкать, так что я радовался просто тому, что вы все счастливы. Но давайте продолжим рассказ.

— Хорошо… — неохотно согласился Питер, но тон его явно говорил: «Мы с тобой еще вернемся к этой теме!»

— Как уже говорил Питер, первые пятнадцать лет были тяжелыми, — вступила Сьюзен. — Мы совершенно не умели править, а после столетней тирании Колдуньи требовались новые законы. Нам очень помогали наши друзья, они же стали первыми министрами. К тому же тех качеств, что были нужны для хорошего правления во время сотворения мира, было явно недостаточно. В том мире к нашему пришествию появилось множество государств, так что надо было разработать и внешнеполитический курс, не говоря уже о том, чтобы навести порядок в самой Нарнии. Все успокоилось только через несколько лет, тогда и начался Золотой век нарнийской истории. В общем-то, рассказывать больше почти не о чем, — Сьюзен пожала плечами.

— Только если, дорогая сестра, не поведать лорду Диггори про ту настойчивость, что проявляли короли сопредельных держав в желании заполучить твои руку и сердце. А получали только руку… рукой… по уху… — Люси весело засмеялась, увернувшись от подзатыльника.

— Кто бы говорил, милая Люси, — ехидно пропела Сьюзен. — Сыновья моих возможных женихов проявляли не меньшую настойчивость по отношению к тебе. И чего стоит мой отказ тому, как ты выходила к сватам? Ах, лорд Диггори, это было просто великолепно! Королева Люси Отважная под ручку с фавном, справа идет лев, а сзади маячит минотавр. И с любезной улыбкой она кладет руку на загривок льву и спрашивает: «Вы что-то хотели, любезнейший?» Думаю, про любимый кинжальчик на поясе упоминать не стоит? — Сьюзен улыбнулась, увидев пылающие щеки сестры.

— Я их боюсь… Они все были такие высокие…

— Успокойтесь, любезные сестры мои, — с улыбкой остановил их Питер. — Каждого из нас донимали подобными предложениями. Но, лорд Диггори, вы удовлетворили свое любопытство?

— В общем удовлетворил. Но… Как вы вернулись?

Профессор поразился изменениям, произошедшим с детьми. Стоявшие с яркими улыбками, они мгновенно погрустнели, только лицо Эдмунда ничего не выражало, но в глазах плескалась та же горечь, что была написана на лицах других.

Как и всегда в тяжелые моменты, заговорил Эдмунд. Голос его звучал ровно, без каких-либо эмоций.

— В тот день егеря донесли нам, что в лесах вновь появился Белый олень, исполняющий желания. Мы отправились на охоту. Вам надо знать, что мы если и вспоминали эту жизнь, то лишь как мимолетный сон, не более. Нарния стала нам родной. А олень завел нас в чащу, где стоял фонарь. Царственная сестра моя Сьюзен назвала его железным деревом… — Эдмунд позволил себе легкую усмешку. — И мы решили проверить, что там, за ним. К тому же было странное чувство, что нам все вокруг знакомо. Мы пошли туда… И вернулись. Обратно в Нарнию попасть не получилось. Теперь мы здесь…

После долгого молчания профессор поднял взгляд:

— Я не думаю, что вы сможете вернуться в Нарнию с помощью шкафа. Но короли Нарнии единожды — ее правители всегда. И когда-нибудь вы вернетесь в свою страну. Но не раньше, чем суждено.

— Мы понимаем это, лорд Диггори, — кивнул Питер. — Но тяжело расстаться с тем, что стало тебе родным. Даже наши родители сейчас кажутся более далекими, чем мистер Тумнус, чета бобров, Аслан и многие другие. А пока… За эти дни я понял, что если ничего не предпринимать, то мы сойдем с ума. Так что, лорд Диггори… — Питер поднял на него многозначительный взгляд. — В вашем доме множество доспехов, некоторые из них даже настоящие. Но есть ли здесь оружие?

С этого дня многое изменилось. Миссис Макриди оставалось лишь вздыхать, глядя, как выносятся из оружейной древние раритеты. Причем с разрешения хозяина дома. А четверка полностью погрузилась в тренировки. Эдмунд и Питер сражались на мечах, Люси и Сьюзен утащили из оружейной по луку и теперь соревновались в меткости и дальности, хотя иногда и их можно было увидеть с кинжалами в руках. А если пошить привычные одежды, охотничьи костюмы, а потом отправиться на лошадях в ближайший лес, то можно было бы на время подумать, что ты в Нарнии и что возвращение в родной мир — это просто ужасный сон.

* * *

Но все заканчивается, и их вернули в Лондон. Отвыкшие за столько времени (лет ли, месяцев…) от столичного смрада, правители Нарнии кашляли и чихали от вони большого города. А мать их удивлялась тем переменам, что произошли с ее детьми.

До школы оставалось совсем немного времени, и все четверо углубились в книги, так как за свою довольно долгую жизнь успели оценить ценность знаний и умений. Но не появившееся рвение в учебе было не единственной странностью, что заметила их мать. Она видела и совершенно изменившееся поведение, те странные наряды, что привезли они от профессора Керка. Не ускользнуло от ее внимания и то недовольство, с которым дети одевали прежде любимую одежду. Вся четверка стала более тихой, у них появились собственные секреты, а те рисунки и просто наброски, что она находила в комнатах… Было множество изображений величественного льва, рисунки, изображавшие странных мифических фавнов, минотавров, гномов, нимф и подобных им существ. И у каждого был рисунок, свой собственный, где были прекрасный замок и зал с четырьмя тронами. И четыре различных короны. Миссис Пэвенси казалось, что ее дети с момента своего возвращения носят какую-то маску, под которой скрываются совершенно незнакомые ей люди. Она замечала постоянные оговорки и паузы перед обращением друг к другу. А однажды она совершенно случайно смогла подслушать их разговор, когда четверка думала, что их не услышат.

— Государь, я не могу так больше! — всхлипывающий голос Люси и неизвестное обращение заставили ее прислушаться.

— Люси, дорогая сестра моя, нам всем тяжело вновь привыкать к этой жизни, — тихо сказал Питер. — Но мы должны и здесь жить достойно, раз не можем пока вернуться в Нарнию.

— Но когда это будет, государь? — послышался резкий, холодный голос Эдмунда. — Лорд Диггори сказал, что мы обязательно вернемся, но кто знает когда! Быть может, когда мы уже проживем всю жизнь здесь, в этой дыре!

— Успокойся, царственный брат мой, — Питер властно осадил разошедшегося Эдмунда. — Коль суждено нам это, мы проживем всю жизнь здесь, на все воля Аслана! Мы будем ждать и надеяться, но жить так же достойно, как делали это всегда!

— Это не Нарния, любезный брат мой, здесь нельзя прожить без подлости и без обмана, — грустно заговорила Сьюзен. — Здесь убивают людей только за то, что они живут в другой стране, кровь невинных льется рекой! Каждый день, каждый час в новостях говорят о новых смертях! — она почти кричала — Ты знаешь это, государь, ты ведь тоже чувствуешь их боль, скажи же!

— Вы правы, леди Сьюзен, — сдержанно согласился Питер. — Дар Аслана обернулся против нас…

— Государь, брат мой! — моляще зашептала Люси. — Я не выдержу, я не смогу жить здесь! Природа стонет, она просит помощи. И я не могу, я отдаю ей последнее, что осталось еще. А она берет еще и еще… Государь, этот мир убивает меня, я не могу так!

— Ну а ты, любезный брат мой? — горько вопросил Питер. — Все дары Аслана, так хорошо служившие в Нарнии, убивают нас здесь. Что гложет тебя?

— Не стоит об этом, мой король, — постарался уйти от ответа Эдмунд.

Миссис Пэвенси заглянула в щель приоткрытой двери. Сьюзен сидела на подоконнике, Питер устроился в кресле у камина, а Люси — на его подлокотнике. Эдмунд же подпирал стену напротив, и миссис Пэвенси поразилась тому равнодушию, что выражало его лицо.

— Но все же, Эдмунд, брат мой, поведай о себе. Как Верховный король я должен заботиться о вас. К тому же твои сестры имеют право…

Он не закончил, оборвав себя на полуслове. Ранее равнодушное лицо Эдмунда исказилось горечью и болью.

— Ты хочешь знать? Ты, Питер Великолепный, Верховный король Нарнии, хочешь знать, что гложет меня? Эдмунда Справедливого? Подумай, хорошо подумай, за что именно мне дали это прозвище. И почему Верховным судьей был именно я. Несправедливость, государь. Именно эта дама сейчас и мучает меня. Сьюзен права, сколько в этом мире подлости, коварства и обмана? Сколько в нем лжи и несправедливости?! Я не знаю, быть может, здесь что-то не то, не Англия влияет на нас так. Но с каждым днем все сильнее и сильнее становится это острое чувство несправедливости, сильнее становится боль и мука от страданий невинных! И если вы с королевой Сьюзен Великодушной чувствуете их боль и смерти, если Люси Отважная слышит природу и чувствует ее боль, то я ощущаю каждую ложь, каждый обман. Ну, Питер Великолепный, стало ли тебе легче?

— Прости, брат мой, — Питер ссутулился, опустив голову. — Я был неправ, заставляя тебя говорить об этом.

— Перестань, государь, не вини себя за желание помочь, — вступила Сьюзен — Сейчас мы должны понять, что такое творится. Я, как и король Эдмунд, не думаю, что это Англия, ведь лорд Диггори не чувствовал подобного. Но что может случиться в Нарнии за такой короткий срок?

— А кто вам сказал, леди Сьюзен, что там прошло несколько месяцев? — усталый и обреченный голос мог бы принадлежать старику, пережившему многое, но не мальчику. — Мы провели там многие годы. Здесь не прошло и минуты. Лорду Диггори всего семьдесят шесть, а в Нарнии минуло около десяти веков. Кто знает, сколько времени прошло в стране Аслана и что изменилось там за это время! — он почти кричал. — Четыре трона в Кэр-Паравеле пусты, их некому занять. Династия Френсиса и Елены прервалась за год до появления Джадис, тогда же увяло Белое дерево. Вы помните эти строки: «Когда начнет людское племя в Кэр-Паравеле править всеми, счастливое наступит время»? Но откуда в Нарнии взяться потомкам Адама и Евы? Ташбаан? Не смешите меня, Нарния не подчинится рабам Таш. Остальные народы имеют своих покровителей, а кто-то и вовсе не верит ни в кого. И скажите, — голос Эдмунда звенел, — скажите мне: сколько времени потребуется соседям, чтобы сориентироваться и захватить Нарнию?! Не более сотни лет. Нарнийцы — добрые, чуткие, понимающие. Но они не люди. Даже отряды на северной границе не продержатся более пяти лет, если на них пойдут войной. И кто знает, что сейчас творится в Нарнии.

— О, брат мой, это было бы просто ужасно! — ахнула Люси. — Но что же делать нам?

— В этом Верховный король прав, — он неглубоко поклонился в сторону Питера, — нам остается только ждать и надеяться. Ничего более.

— Дети, что за шум? — натянуто улыбаясь, миссис Пэвенси зашла в комнату. — И что за воинственные речи?

В быстрых переглядываниях ребят она заметила тщательно скрываемую панику. Но откуда?

— Ничего... мам, мы просто играем, — улыбка Питера вышла не менее натянутой. — Просто у профессора Кёрка было скучно, и мы придумали игру. А она нас так захватила, что теперь не хочется прекращать.

— Что же это за игра?

— Мы нашли огромный платяной шкаф и воображали, что через него можно пройти в волшебную страну Нарнию, а потом мы все вчетвером освобождали добрых нарнийцев от ига злой Белой Колдуньи, а помогал нам Великий Лев Аслан. Мы победили, а потом стали королями и королевами Нарнии. И вдруг вернулись обратно. Интересно, правда? — почти искренне засмеялся Эдмунд — если бы только не горечь в темных глазах.

— Интересно, да, — кивнула миссис Пэвенси. — Спускайтесь обедать.

* * *

Четверо правителей Нарнии сидели на перроне среди чемоданов и спортивных сумок. Летние каникулы закончились, и они возвращались в школу. Люси же ехала туда впервые, и ей было, наверное, даже проще, чем остальным. Вместе доехав до пересадочной станции, они ждали поезд — сперва придет тот, что отвезет к школе Люси и Сьюзен, а потом настанет черёд Питера и Эдмунда. Сейчас же все четверо молчали — все, что надо, было сказано еще дома. Но внезапно Люси ойкнула, а потом и другие. Но внезапно Люси ойкнула, а потом и другие почувствовали, как их что-то куда-то тащит. С полувздоха-полувзгляда они поняли друг друга и крепко схватились за руки. Через несколько секунд станция исчезла, а они оказались в лесу.

— Государь, государь, мы вернулись! — счастливо засмеялась Люси, закружившись на месте.

— Сестра моя, ты уверена, что мы именно в Нарнии? Миров ведь великое множество. А в Нарнии не было руин. — Сьюзен подошла к осыпающейся каменной кладке и провела по ней рукой. — Она очень старая.

— Кто знает, сколько могло пройти времени, леди Сьюзен, — возразил Питер, срывая с яблони один из плодов. — Не желаете вкусить это яблоко, леди Сьюзен? Их много, должно хватить на всех.

— Кто о чем, а Верховный король о еде, — фыркнул Эдмунд, тем не менее срывая яблоко.

— Не просто о еде, а о стратегическом запасе продовольствия, — не остался в долгу Питер.

— Государь, леди Сьюзен, сэр Эдмунд! — раздался откуда-то спереди голос Люси — Вы только взгляните!

Они пробрались через огромную арку, которая, вероятно, когда-то была воротами, но сейчас там росла высокая яблоня. Очутившись на просторной, окруженной стеной площадке, они увидели стоявшую на коленях возле колодца Люси. Она сжимала что-то в руке. Подойдя ближе, они поняли, что это шахматный конь, отлитый из чистого золота с рубинами на месте глаз. Точнее, только с одним рубином.

Пока все рассматривали столь знакомую фигурку, Питер огляделся вокруг, прошел вглубь разрушенного замка. Он помнил все это. Помнил очень хорошо.

— Что же с тобой случилось? — Питер ласково провел рукой по каменной стене.

Вернувшись во внутренний двор, он хмуро оглядел брата и сестер:

— У меня две новости. Хорошая и плохая. Хорошая — да, мы вернулись в Нарнию.

— А плохая? — после непродолжительного молчания спросил Эдмунд.

— Это все — Кэр-Паравел.

— Сколько же лет минуло! — ахнули девушки. Смотря вокруг, они видели все больше и больше знакомых черт, обходя замок — вспоминали блистательные залы своего дворца и сравнивали… Но только Эдмунд заметил то, что ускользнуло от внимания остальных.

— Государь, произошло что-то страшное. — Начало темнеть, и темный силуэт короля на фоне закатного солнца производил гнетущее впечатление. — Кэр-Паравел разрушился не сам. Глядите, — он провел рукой по разрушенной кладке. — Это не только влияние времени, это следы от катапульт. Я не удивлюсь, если Нарния покорена.

— Тогда мы освободим ее, царственный брат мой. Нам надо вооружиться и добыть еды, потом мы сможем детальнее всё осмотреть. — Питер положил руку на плечо брата. — Нарния всегда остается нашей страной, и я не допущу, чтобы нарнийцы жили в страхе, не будь я Верховный король Питер Великолепный!

— Не ты один, государь. Мой меч всегда с тобой, не будь я Эдмунд Справедливый.

— Не забудьте про мой любимый лук, любезные братья, — подошла к ним Сьюзен. — Я с вами, не будь я Сьюзен Великодушная.

— Воевать приготовились, мечами размахивать, из лука врагов стрелять, — проворчала сзади младшая. — Куда же вы без целителя собрались? Одних не отпущу, и не надейтесь, или я не Люси Отважная. Пойдемте в сокровищницу.

— Ах да, сестра моя, братья мои дорогие, нет ли у кого фонарика али спичек, дабы факел запалить?

— И то, и другое есть, леди Сьюзен, — достал вышеперечисленное Питер. — Батареек хватит, чтобы подобрать вооружение в сокровищнице, но вот потом придется делать факелы.

— Ну что же, Лев с нами, господа правители. — Питер первым подошел к стене с секретной дверью. Конечно, ключа не было, но за столько лет доски сгнили, и выломать дверь не составило труда.

— Пятнадцать ступеней, — не поленилась пересчитать Люси — Это действительно Кэр-Паравел.

Верховный король подошел к стене и почтительно снял с нее свои дары — меч и щит. Боязнь, что за столько веков железо заржавеет, развеялась, стоило лишь стальному клинку покинуть ножны с тихим звоном. Ни малейших следов ржавчины на мече и ножнах не обнаружилось; как и лук и стрелы Сьюзен, они нисколько не пострадали от времени. Даже тетива не истлела и пела так же звонко, как и многие века назад. Фляга с чудесным снадобьем вновь заняла свое привычное место у левого бедра, второй же дар, кинжал, Люси прицепила справа.

Девушки и Питер, после того как вновь взяли свои дары, посмотрели на брата. Эдмунд с нечитаемым выражением лица глядел в самый дальний угол сокровищницы, где стоял простой окованный сундук.

— Сэр Эдмунд? — нарушил установившуюся тишину Питер — Брат мой, вам следует вооружиться.

— Да, да, конечно, государь, — как-то рассеянно ответил тот, не отрывая взгляда от угла.

— Что там, брат мой? — тихо подошел к нему Верховный.

— Подберите все для себя и сестер, государь. Я… Я буду готов через несколько минут… — и деревянным шагом Эдмунд пошел к тому сундуку. Питер и девушки сочли за лучшее последовать совету, отобрав себе шлемы и кольчуги. Сьюзен походя отметила отсутствие своего рога, который в тот злополучный день она взяла на охоту.

— Как говорил Отец Рождества, мой рог может вызвать помощь, когда в ней нуждаешься. Я не удивлюсь, если именно он вытянул нас сюда.

Когда они вышли из сокровищницы, уже не просто стемнело — взошла луна. Каждый вынес небольшой сверток, и только Эдмунд вытащил весь сундук. Видя недоуменные взгляды правителей, он коротко отрезал:

— Завтра увидите.

Спать устроились на мягкой траве за стеной, пожевав все тех же яблок. Это было лучше, чем ничего.

С первыми лучами солнца четверка проснулась — в Нарнии просто невозможно было спать до полудня, когда все вокруг тебя бодрствует и живет. При свете дня вынесенные из сокровищницы вещи навевали множество приятных воспоминаний, и на полянке то и дело раздавалось:

— А вы помните…

— Государь, эту кольчугу мне подарил сам…

— А это выковал…

— Почему ты так и не открыл его? Это же просто сундук! — Питер первым обратил внимание на тихо сидящего Эдмунда.

— Ты прав, государь. Просто сундук… — пальцы Эдмунда пробежались по железному узору, открывая невидимые глазу замки. Невольно трое из четырех затаили дыхание, когда крышка откинулась. Но никто не встал с места, даже не вытянул шею, чтобы посмотреть. Эдмунд же двумя руками вынул из недр сундука простой меч в простых же ножнах. Но сам клинок был сделан из матовой темной стали и покрыт вязью незнакомых рун, которые, когда король вытащил меч из ножен, блеснули на солнце.

Эдмунд погладил клинок, будто здороваясь.

— Нерии'саа — тихо пропел он, очерчивая резкий знак в основании клинка.

— Карающий? — непонимающе пробормотала Сьюзен, переведя слово с одного из языков южных племен. Но Эдмунд будто ее не услышал. Аккуратно вернув меч в ножны и положив на траву, он достал из сундука кожаную потертую перевязь для ношения меча за спиной, потом появилась кольчуга, из все той же темной стали. Так же осторожно положив стальную рубаху возле меча, он достал наручи с выгравированным на них львом и теми же незнакомыми рунами. Шлем, не закрывающий лица и не мешающий обзору, с отстегивающейся кольчужной бармицей. Поножи — металлические пластины, закрепляющиеся при помощи кожаных ремней на лодыжке. Кожаные наплечники, налокотники, наколенники. Подобие панциря из нескольких слоев очень плотной кожи с нашитыми металлическими пластинами. Одна половина защищает переднюю часть туловища, другая — спину. Все металлические часты были выполнены из темной матовой стали.

Опытный глаз Питера сразу отметил, что эти доспехи уже не раз проверены в боях, хоть и выглядят почти новыми. Видя, как брат облачается в доспех, подтягивает ремни и надевает перевязь, Сьюзен сглотнула. Разрозненная было гравировка на пластинах панциря образовывала вставшего на дыбы оскалившегося льва.

— Это… Это ведь твои доспехи, те, в которых ты… — она не договорила, но все и так было ясно.

— Да, любезная сестра моя. И они все так же подходят мне, как когда-то. — Замерев на мгновение, Эдмунд быстро снял защиту. — Когда-то я поклялся, что надену их лишь в крайнем случае. На мой взгляд, он наступил. Как ни печально, но Нерии'саа вновь вдоволь напьется крови. Этот меч, этот доспех — мои дары. И пока я использую их для защиты Нарнии, меч не обернется против хозяина.

— Брат мой, ты так говоришь, будто этот меч живой! — нервно рассмеялся Питер, пытаясь разрядить обстановку.

— У него есть своя душа, как и у любой вещи, созданной самим Асланом. Неужели вы никогда не ощущали тихую песнь ваших даров? — тихо ответил Эдмунд, складывая в сумку все, кроме меча, перевязи и наручей.

— Так наши дары… — пораженно выдохнула Сьюзен.

— А откуда, по-вашему, Отец Рождества взял столь чудесные вещи? Даже Великий Лев может опаздывать, а может, ему надо было, чтобы мы сами прошли через все эти испытания. Тем не менее он отправил вам свои дары, — убрав наконец вещи в сумку, Эдмунд надел перевязь, наручи, поправил ремни и выпрямился. — Предлагаю отправиться к реке, государь. Там мы сможем решить что дальше.

— Поддерживаю, брат мой.

Четверка правителей закинула на плечи сумки, найденные во все том же хранилище. Питер опоясался мечом, отметив тихий фырк брата, Сьюзен закинула на спину лук, Люси и так уже была готова.

Примерно через полчаса они вышли на берег.

— Вероятно, нас не было очень долго, — ошеломленно произнесла Сьюзен, оглядывая противоположный берег. Они находились на острове.

— Не менее пяти сотен лет, — вторил ей Питер. — Давайте пройдем дальше, быть может, найдется брод.

— Государь, гляди!

//На материке, справа от них, темнел лесистый мыс. Сейчас же из-за этого мыса показалась лодка. Обогнув выступ, она развернулась и двинулась через пролив, прямо на ребят. На борту было двое: один греб, другой сидел на корме, придерживая сверток, который дергался и извивался, как живой. Оба походили на воинов — бородатые и суровые. На обоих были стальные шапки и легкие кольчуги. Не сговариваясь, четверка отступила в лес и они наблюдали, не шевелясь. Только Сьюзен наложила на лук тетиву, а Эдмунд зачем-то схватился за левый наруч.

— Пора, — сказал солдат на корме, когда лодка проходила почти против ребят.

— Привязать ему, что ли, камень к ногам? — спросил другой, опуская весла.

— На кой? — проворчал другой. — Мы и не брали с собой камня. И без него отлично утонет, связанный-то.

С этими словами он привстал и поднял свой сверток. Это оказался гном, связанный по рукам и ногам, но брыкающийся изо всех сил.// В следующий миг Эдмунд кивнул Сьюзен, и над ухом Питера прозвенела стрела, выбившая одного из мужчин из лодки. Но стрела попала в шлем, и человек быстро поплыл к материку. Второму же и подобного предупреждения не надо было: он выпрыгнул из лодки сам с воплем: «Призраки!» — и отправился вслед за товарищем. Питер и Эдмунд споро спрыгнули в воду и поймали лодку, а девушки занялись гномом. Вытащив карлика на берег, Люси как раз разрезала его веревки кинжалом, когда мальчики вытянули на берег лодку. Растирая запястья, гном пристально и чуть оценивающе оглядел детей.

— Ну, что бы ни говорили, а на призраков вы не похожи!

— Более приятного комплимента я в жизни не слышал! — съязвил промокший Эдмунд.

— А почему мы должны быть призраками? — полюбопытствовала Люси.

— Так ходют слухи-то, что на этом острове призраки живут. Когда кого-то сюда отправляют, так и говорят: призракам оставили. Я-то не верил, а эти идиоты… Им было страшнее вести меня на смерть, чем мне — ждать ее!

— Так вот почему они удрали… — понятливо протянула Сьюзен. Увидев удивление гнома, она смутилась: — Я не стреляла на поражение, только чтобы прогнать.

— Ох-хо… Тогда будем надеяться, что эти остолопы не расскажут про вас, а то будет худо.

— За что же вас собирались утопить? — спросил Питер.

— О, я-то! Я опасный преступник! — весело сказал гном. Свистнул меч, вынимаемый из ножен, и в следующую секунду у горла гнома оказался кончик меча Эдмунда.

— Брат мой, не стоит! — успокаивающе положил руку на его плечо Питер.

— Пусть скажет сначала, за что на смерть его осудили, государь. Нынешняя Нарния не та, что ранее. Кто знает, быть может, где-то расплодилась гниль, оставшаяся с прошлых времен. Говори, гном!

— За то, что я гном, меня и осудили! — произнес спасенный, скашивая глаза на меч. Тот через несколько секунд убрался от его горла.

— Ты не врал, — Эдмунд привычным движением задвинул меч в ножны и чуть отошел.

— Простите нас за эту сцену, мистер…

— Просто Трам, — гном опасливо взглянул на Эдмунда. Тот и бровью не повел.

— Хорошо. Быть может, поведаете нам свою историю?

— Ну хорошо. — Трам поднялся — Только история долгая, а перед казнью, знаете ли, разыгрывается просто зверский аппетит.

— У нас только яблоки, больше ничего нет, — пожала плечами Сьюзен.

— Как жаль! — воскликнул гном. — Ну да ладно, я там, в лодке, видел кой-какие снасти рыболовные. Так что можно рыбки наловить. Согласны? Да и лодку отогнать на другой конец острова, не дай небо, с материка увидят.

— Конечно, Трам, — улыбнулся Питер. — А про лодку я и сам должен был подумать.

— Я наберу пока дров для костра, государь, — подал голос Эдмунд. — На нижней террасе Кэр-Паравела был очаг. Если терраса будет разрушена, то я подготовлю все в обеденном зале. Возьмите это, надо будет куда-то сложить рыбу, — он протянул Питеру свою шапку.

— Государь, я останусь с братом? — Люси просительно заглянула в глаза Питеру.

— Только если он не против.

— Конечно, пойдем, моя маленькая нимфа, — улыбнулся Эдмунд, отправляясь вглубь леса. Люси поспешила за ним.

— Бородки-сковородки, так здесь на самом деле есть замок? — воскликнул гном.

— Когда-то Кэр-Паравел был красивейшим замком в этом мире. Он был сотворен Первой Песнью Великого Льва Аслана, — с болью в голосе ответила Сьюзен, смахнув слезы. — Но сейчас от него остались лишь руины.

— Великий Аслан! — проворчал гном. — Ну надо же! Эх, ладно, сначала завтрак, потом разговоры.

* * *

Когда улов показался вполне достаточным, трое рыбаков отправились искать остальных. Эдмунд и Люси обнаружились на террасе, где в каменном очаге уже вовсю пылал огонь, а рядом лежала внушительная куча дров. Увидев рыбок, Люси радостно захлопала в ладоши:

— Павлинки! Государь, вам по-настоящему повезло в этот раз!

— Дорогая сестра моя, этих рыб здесь очень много, — мягко улыбнулся Питер.

Совместными усилиями рыбу почистили и выпотрошили. Заблаговременно Люси, к счастью, догадалась набрать прутьев, и теперь готовую рыбу было довольно просто есть не обжигаясь. Гном с удивлением смотрел на безупречные манеры своих спасителей — даже в такой обстановке те умудрились не особо запачкаться. Под конец Сьюзен вынесла остатки в лес, закопав их в прошлогоднюю листву. Гном тем временем достал трубку, обстоятельно набил ее и выпустил клуб ароматного дыма. Эдмунд зачем-то настороженно принюхался, но почти сразу облегченно вздохнул.

— Ну, давайте, — гном уселся удобнее.

— Расскажите сначала свою историю, Трам.

— Ладно, вы спасли мне жизнь, вам решать. Но попрошу не перебивать, на ваши вопросы я отвечу потом.

…

— Ладно, вот и все, — сказал гном. — Что теперь делать — совершенно не представляю. Наверное, стоит вернуться к Каспиану и сказать, чтобы не рассчитывал на помощь.

— Почему? — непонимающе произнес Питер, уже прокручивающий в голове несколько вариантов развития. — Мы же здесь?

— Э-э-э… Ну да, конечно… — гном ковырял трубку, уткнувшись в нее взглядом. — Просто мне кажется, что…

— Вы не видите, кто мы? — Сьюзен встала. — Тогда вы слепы и глупы.

— Я полагаю, — Трам поднял голову, — что вы — четверо детей из старой сказки. Конечно, я счастлив увидеть вас, это очень интересно. Но… Вы не обидитесь? — гном замялся.

— Скажите проще, — вмешался Эдмунд. — Вы ждали помощи. Огромную армию, самого Аслана, великих воинов. А увидели детей, так?

— Да, да! — обрадовался гном. — Мы, конечно, любим детей, но в разгар войны… Ну, вы сами понимаете. Прошу вас, не обижайтесь, но вы не годитесь, вы же… Маленькие!

Вскочил Питер, пылая праведным гневом:

— Ты, гном, говоришь это мне, Верховному королю Нарнии? Ты считаешь, что не мы выиграли битву при Беруне?!

На его плечо легла тяжелая рука Эдмунда:

— Успокойся, государь. Этот гном знает о нас из старых сказок. Ему может даже ничего не говорить название «Битва при Беруне». Он не может знать Колдуньи.

Сжимая и разжимая кулаки, Питер отошел в сторону. Эдмунд же повернулся к гному, и его лицо вновь превратилось в холодную маску.

— Вы, уважаемый, не знаете, о чем говорите. Мы выглядим как дети, но мы правили многие и многие годы. Мы смогли уничтожить Белую Колдунью, хотя и не без помощи Аслана. Про меня можете говорить что угодно, не столь чиста совесть моя, как хотелось бы. Но не смейте сомневаться в государе. Мы оставили Нарнию не по своей воле, но она останется нашей страной всегда. И упрекнуть Верховного короля Питера Великолепного в отсутствии опыта, это то же самое, что назвать Колдунью доброй феей. Мы дети лишь внешне, память и умения многих лет с нами. Если вы сомневаетесь, то можем провести учебные поединки. Вооружитесь в нашей сокровищнице и преподайте наглому юнцу урок.

— Раз уж вы настаиваете, ваше величество, — пробурчал гном, чуть насмешливо выделив последние слова.

— Настаиваю, — спокойно кивнул Эдмунд. — Люси, проводи, пожалуйста, Трама.

— Хорошо, брат мой.

Когда они ушли, к Эдмунду буквально подлетел Питер.

— Любезный брат мой, соизволь разъяснить один момент — почему именно ты будешь сражаться с этим… гномом? Почему не я?

— Тем поучительней станет для него урок, если он проиграет, и тем меньше стыда нам, если выиграет.

— Тебе следовало стать Верховным, брат мой, — с легкой усмешкой сказал Питер. — Ты всегда спокоен и хладнокровен. Да и не зря же тебя прозвали Справедливым.

Воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь звяканьем металла. Сьюзен тихо стояла в стороне, не желая вмешиваться в разговор братьев.

— Вы льстите мне, государь, но позвольте возразить, — Эдмунд покачал головой, застегивая доспех. — Быть может, где-то в Ташбаане такой король, как я, и был бы на своем месте — но не в Нарнии. Не дело скрывать свои чувства под ледяной маской всю жизнь, как не дело и жертвовать людьми ради конечной цели. Нарнии нужен добрый и мудрый правитель, а не холодный судия. Я всегда готов помочь вам советом, но трон и корона Верховного короля не для меня.

В этот момент они дошли до внутреннего двора, где их ждали уже приготовившийся гном и Люси.

— Государь, что же вы так долго?

— Просто нам надо было поговорить, любезная сестра моя, — улыбнулся Питер. А гном, раскрыв рот, смотрел на доспех Эдмунда.

— Елки зеленые, да это же какое чудо на тебе надето! Твое ли? Иль досталось от кого?

— Мое, — голос Эдмунда заледенел. — Аслан подарил мне их после победы над Джадис. Начнем поединок?

— Не будем ждать! — гном выхватил свой меч.

Зрелище было довольно стоящим, хотя Питер и видел, что Эдмунд сдерживается изо всех сил.

— Зря Трам поднял тему доспехов, — констатировала Сьюзен, провожая вылетевший меч гнома глазами — Может, брат еще бы поразмялся.

— Почему бы и нет? — весело фыркнул Питер, надевая кольчугу и шлем. — Я несколько месяцев этот меч в руке не держал. Эй, брат! — он повернулся. — Размяться не желаешь?

— Государь? — чуть удивленно поднял брови Эдмунд.

— Именно. Так что?

— Не против.

И вновь пение звонкой стали. Только этот танец смерти еще слаженнее, еще быстрее, еще искуснее. Темная сталь клинка Эдмунда, яркое и светлое лезвие меча Питера. Танец клинков, песня стали. Но вот звучит завершающий аккорд, и соперники расходятся, вытирая с лица текущие капли пота.

— Мамочки… — только и смог выговорить замерший Трам. Девушки тихо перешептывались, давно привыкнув к подобным спаррингам.

— Не угодно ли вам состязание с моей сестрой в стрельбе? — чуть усмехаясь, подошел Эдмунд.

— Будто я не видел, как она стреляет! Но чего только не бывает, давайте попробуем. Что будет мишенью?

— Вон то красное яблоко над зубцом стены слева, — примерившись, выбрала цель Сьюзен.

— Больше похоже на вишню, — проворчал Трам, чуть прищурившись. — Ну да ничего.

Первым выпало стрелять Траму. Прицелившись, он выпустил стрелу… Но та пролетела буквально в сантиметре от цели. Пожав плечами, Трам отошел в сторону. Сьюзен вскинула лук, и через несколько секунд яблоко упало, сбитое выстрелом.

Гном низко поклонился всем четверым:

— Простите, ваши величества, виноват.

— Первое впечатление зачастую обманчиво, — пожал плечами Питер.

— Тогда пойдемте же! Из-за моей глупости мы потеряли целый час. Ох, елки-иголки… — Трам схватился за плечо.

— Вы ранены? — немедленно подлетела Люси. — Позвольте посмотреть.

Гном послушно снял рубашку и размотал бинты, под которыми обнаружилась воспаленная рана. Все это время гном не уставал бормотать о «неподобающем для маленьких девочек зрелище», но все же подчинялся. Люси же осторожно капнула одну единственную каплю снадобья из своего флакона, Трам тщетно вертел головой в попытке увидеть, что происходит, но не особо преуспел. А вот рана за минуту затянулась, оставив лишь легкий розоватый рубец.

— Как новенькое! Ох-хо, спасибо вам, ваше величество! Видно, как братья ваши великие воины, а сестра лучница, так вы великая целительница.

— Просто Люси, Трам, — смутилась она.

— Быть может, уже отправимся? — приподнял бровь Питер.

— Да, конечно, — рассмеялась Люси.

— Нам надо поскорее присоединиться к Каспиану, — заговорил Эдмунд. — Но если идти тем путем, что шел Трам, то это займет два дня.

— А мы не можем потерять столько времени, — подхватил Питер. — Холм Аслана — это, верно, Каменный стол, от него до бродов Беруны полдня или даже чуть меньше.

— Сейчас это место называется Мостом у Беруны.

— В наше время там не было моста, — отмахнулся Питер.

— Мы можем пройти на веслах по Зеркальному заливу, — вмешалась Сьюзен. — Судя по рассказам Трама, в море мы будем в безопасности.

— Прекрасная идея, леди Сьюзен. От Зеркального залива до Каменного стола рукой подать, — улыбнулся Питер. — Если поспешить, то к Каспиану мы попадем завтра с утра пораньше…

Вытащив лодку, Питер распределил роли.

— Трам, вы у нас будете рулевым, мы с братом на весла. Дамы, прошу сесть на носу, ведь наш спутник не знает дороги — будете показывать направление.

Все уже начали было залезать в лодку, как Эдмунд вскочил.

— Государь, не сочтите за дерзость — я прошу подождать меня. Это важно.

— Зачем? — нахмурился Питер.

— Поверьте, это на самом деле важно, но я хотел бы сделать вам сюрприз, — склонился перед ним Эдмунд. — Не более четверти часа, ваше величество.

— Хорошо, иди, — кивнул Питер, недоумевая. Эдмунд сорвался с места и скрылся в лесу. Остальные со вздохом оставили плавсредство в покое и устроились на травке. Вернулся Эдмунд даже не через пятнадцать — через десять минут, неся что-то, завернутое в старую холстину. Подойдя к Питеру, он бережно положил ношу на землю, развернул…

— Верховный король Нарнии, Император Одиноких островов, Питер Великолепный, не желаете ли вновь почувствовать тяжесть короны на своем челе? — Эдмунд почтительно протягивал Питеру венец. Замерев на мгновение, тот принял его и надел, неуловимо изменившись после этого. Теперь никто не назвал бы его простым мальчишкой.

— Королева Сьюзен Великодушная? — Эдмунд уже протягивал подобную корону старшей сестре. Та взяла ее чуть подрагивающими пальцами и надела. Куда делась растрепанная девчонка, играющая королеву? Гордая осанка, величественный, но добрый и понимающий взгляд голубых глаз. А Питер тем временем взял венец Эдмунда и водрузил его на склоненную голову брата. Сьюзен проделала то же самое с Люси.

Трам смотрел на это, широко открыв рот и неверяще хлопая глазами. На его глазах четверо простых детей, пусть и умеющих хорошо сражаться на мечах и стрелять из лука, превращались в древних королей Нарнии, которых воспевали и прославляли многочисленные легенды, песни и сказания. В величественных, мудрых и справедливых правителей. Даже в маленькой Люси произошли невидимые глазу изменения: более мудрое и глубокое выражение глаз, королевская стать…

— Как порой меняет человека бремя власти, — гном вздрогнул от тихого грустного голоса Эдмунда. — Не беспокойся, гном, мы не будем мешать Каспиану встать во главе Нарнии, мы лишь поможем ему и передадим страну, так сказать, в надежные руки.

— И в мыслях не было, ваше величество! — замахал руками гном.

— Ну что ж, друзья мои, — оглядел всех Питер. — Отправляемся!

И через несколько минут лодка отчалила. В качестве еды набрали полные сумки яблок, а вот пресную воду, к сожалению, взять с собой было невозможно, но ее решили отыскать на месте, предварительно напившись из колодца. До места назначения они добрались как раз к закату и на берег выбрались совершенно обессиленные. Люси просто утомилась, так как на весла ее никто не пустил, а вот остальные были выжаты как лимон, потому что гребли весь день, хоть и сменяя друг друга. К концу дня великолепные нарнийские пейзажи уже не вызывали прежнего восхищения — всем хотелось только спать. А потому путники заснули, только лишь их головы коснулась земли.

Люси же не спалось. Маленькая королева лежала с открытыми глазами, глядя на звезды. Чуть повернув голову, она увидела в просвете папоротников залив, освещенный луной. Поддаваясь какому-то наитию, Люси отошла от стоянки, вглядываясь в ночную мглу. Хотя ветра не было, ее сопровождал тихий шелест ветвей, что вот-вот, казалось, сложится в слова.

— Дриады просыпайтесь, выходите, — тихо напевала Люси, касаясь пальцами каждого дерева на пути.

— Сбросьте путы коварного сна,

Просыпайтесь леса, выходите сюда

К королеве дриад, к королеве ветвей.

На призыв мой, прошу вас, ответьте скорей!

Когда пришедшая в голову песенка-призыв закончилась, Люси почувствовала, что все же безумно устала за прошедший день. Добравшись до своего места, она рухнула на землю и мгновенно заснула, как ранее сделали ее спутники. А взволнованный лес еще долго недоуменно шелестел листьями, пытаясь вспомнить… Но что?

* * *

Утро началось с недовольного бурчания Эдмунда по поводу наличия отсутствия какой-либо приличной еды. Но бурчание бурчанием, а свою порцию он умял довольно быстро.

— Яблоки, хэй! — сказал Трам с печальной гримасой. — Должен сказать, не слишком-то вы балуете своих подданных, ваши величества.

Собрались быстро, а вот потом начались проблемы. Утренний туман еще не совсем рассеялся, и из-за него и плотно стоящих деревьев не было видно ничего далее нескольких метров.

— Я полагаю, ваши величества хорошо знают дорогу? — вглядываясь в глубь леса, поинтересовался гном.

— Лично я ее совершенно не знаю. В этих местах я бывала всего пару раз, да и то лишь проездом.

— Я помню, что нам надо на северо-запад, — задумчиво потер подбородок Питер. — Там мы сможем перейти Стремнинку. Это та, которая впадает в большую реку возле брода у Беруны, или же моста у Беруны, как говорит Трам.

— Точно! — засмеялась Люси. — Через нее, а потом прямо в гору. Тогда у Каменного стола мы будем уже часам к восьми!

— Надеюсь, принц Каспиан угостит нас хорошим завтраком, — улыбнулся Эдмунд.

Сверившись по солнцу, пятеро путников отправились в путь. И, хотя у четверых из них после вчерашней гребли болели мышцы, мысли о скором завтраке придавали им сил. Но через какое-то время (туман, приглушавший звуки, как раз полностью рассеялся) Трам остановил всех взмахом руки. Накладывая на тетиву стрелу, он пояснил:

— За нами кто-то крадется, ваши величества.

Тихо прошелестели вынимаемые из ножен мечи, наложила на тетиву стрелу Сьюзен. Следующие несколько метров все преодолели, стараясь ступать как можно тише и вслушиваясь в окружающую тишину. Теперь услышали тихий звук чужих шагов и Питер с Эдмундом. Когда подлесок начал сгущаться, Люси заключили в центр своеобразного квадрата, а когда преследователь наконец проявил себя, ее толкнули на землю. Падая, она успела лишь услышать звон тетивы, а потом уже и Питер подал ей руку, помогая подняться.

— Трам победил вас в этом состязании, леди Сьюзен, — с натянутой улыбкой произнес Эдмунд, подходя к медведю.

— Я… Я боялась, что он разумный! — всхлипнув, Сьюзен опустила лук.

— Что же, могу вас уверить, леди, что этот медведь хотел лишь позавтракать вами, не более, — авторитетно заявил гном. — Все разумные звери сейчас с Каспианом, да…

— Отличный выстрел, друг мой, — вытащив стрелу, попавшую прямо в глаз животному, Эдмунд откинул треснувшее древко в сторону, рассматривая наконечник. — Скажи-ка, Трам, сколько кузниц осталось у гномов?

— Не больше сотни по всей Нарнии, ваше величество, — хмуро ответил гном, начиная разделывать тушу.

— Что?! — пораженно повернулся к нему Эдмунд. Потом подозрительно спросил: — А какие силы сейчас в распоряжении Каспиана?

— Около восьмисот воинов, не более.

— Великий лев, как он собирается воевать?! — теперь уже застыл Питер.

— Посмотрим на месте, государь, — хмуро отозвался его брат. — При Беруне у нас было тоже не слишком многочисленное войско. К тому же Аслан не оставит Нарнию в беде.

— А вы не думали, что ваш Аслан мог помереть или одичать, как и многие другие? — скептически покосился на королей гном.

— Аслан не ручной лев, да и не простой, — лица тех осветились улыбками. А Люси продолжила:

— Аслан создал Нарнию, он заботится о ней. К тому же не мог одичать тот, кто создает миры единой силой песни, кто наделяет речью животных, деревья и ручьи. Его страна на востоке, и кто знает, сколько ему надо времени, чтобы вернуться? А он уже близко, природа чувствует это. Дриады почти проснулись, ручьи и реки ждут лишь освобождения от каменных оков.

— Все мы чувствуем приближение Аслана. И все мы видели его, мы знаем, каков Великий лев на самом деле, — серьезно заключил Питер.

Вскоре они снова тронулись в путь, сложив в одну из сумок обернутое листьями мясо. На собственном опыте все знали, что совсем иначе посмотрят на эти неаппетитные куски, когда проголодаются. У первого же ручья они остановились, чтобы вымыть руки, и дальше шли уже молча и без остановок. Ломота после вчерашней гребли стала проходить, и все воспрянули духом. Солнце стало припекать, а сумки и вооружение становились все тяжелее и тяжелее.

— Куда делась эта Джадисова Стремнинка? — спросил Эдмунд через некоторое время.

— Не знаю, любезный брат мой. Если мы выбрали правильное направление, то она должна была уже показаться, — озадаченно запустил в волосы руку Питер, наткнувшись на приятную тяжесть короны.

— А это еще что? — Эдмунд остановился на краю невысокого обрыва.

Заглянув вниз, они увидели ущелье и речку, текущую по нему. С другой стороны обрыв был намного выше и казался неприступным.

— Простите, — извинительно сказал Питер — Это я вас сюда завел. Вынужден признаться, мы заблудились. А это место я вижу впервые в жизни.

— Верховный король Питер заблудился в лесу! Сказать кому — не поверят! — недовольно фыркнула Сьюзен. — Давайте вернемся, государь, и пойдем другим путем. Сразу было ясно, что эта затея со Стремнинкой обречена на провал.

— Я не уверен, что его величество ошибся, — опасливо заглядывая в ущелье, произнес Трам. — Кто знает, что могло измениться за тысячу лет? Может, это и есть ваша Стремнинка.

— Смотрите, там Аслан! — вдруг вскрикнул Эдмунд, указывая на противоположный берег. — Он… Он хочет, чтобы мы шли за ним!

— Я не вижу никого, мой царственный брат, — прищурившись, Питер недоуменно осматривал противоположный берег. — Там никого нет, тебе показалось.

— А я вижу! Только это больше похоже на неясную тень… — пораженно распахнула глаза Люси. — Но это Аслан!

— Леди Люси, сэр Эдмунд, я ничего не вижу, — Сьюзен в растерянности сжимала лук — Но я вам верю. Государь? — она вопросительно взглянула на Питера.

— Однажды мы не поверили Люси, — тот начал издалека. — Не поверили, что магия существует и целая страна скрывается за дверцей платяного шкафа. И сегодня я склонен думать, что это я и леди Сьюзен слепы. Раз мой брат утверждает, что Аслан зовет нас, то пойдемте.

— Стойте, стойте! — замахал руками гном. — Вы собираетесь идти ТУДА только потому, что его величеству привиделся лев? Откуда вы можете знать, что это ваш Аслан? Говорят, в этих лесах простые львы водятся! И тогда мы идем на верную смерть в зубы хищнику!

— Ты просто никогда не видел Аслана, Трам, — усмехнулся Эдмунд, не отрывая взгляда от противоположного берега. — Тогда бы ты не спутал Великого льва ни с кем и никогда.

— Вы повредились умом, ваши величества! — крикнул гном вслед четверке, приблизившейся к краю обрыва. Когда те не обратили на это никакого внимания, гном недовольно крякнул, но поспешил следом.

? Государь, здесь спуск! — Люси первая добежала до края. Питер опустился на колени и осторожно заглянул вниз.

? Ты права, моя маленькая нимфа, ? улыбнулся он. — Осталось только обрушить вот этот небольшой выступ, и можно будет спуститься.

? Ай! — Эдмунд едва успел отскочить, как этот выступ осыпался самостоятельно. — Будет впредь мне наука, ? посмеиваясь, фыркнул он. — Не стоять на готовом рухнуть уступе.

? Сэр Эдмунд, что это за чудеса эквилибристики? — надменно вздернула подбородок и брезгливо сморщила носик Люси, обмахиваясь воображаемым веером. — Королю не пристало скакать, словно кентавр на углях!

? О, леди Люси! — взвыл Эдмунд, уже успевший спрыгнуть на небольшую площадку, с которой вела узкая тропка к воде. — Не напоминайте мне про леди Бриам! Недели общения с дочерью шаха Беррена мне хватило на всю жизнь!

? Простите, сэр Эдмунд, не смогла сдержаться, ? потупилась она.

Через полчаса все уже были на другом берегу. Обошлось без серьезных травм, хотя Питер расцарапал себе руки о колючий кустарник, а Трам едва не свалился в воду. Передохнув несколько минут, путники отправились дальше. Теперь всех вел Эдмунд, который ориентировался на мелькающую меж деревьев золотую шкуру. И чем дольше они шли, тем легче им становилось. Вот уже и Питер увидел отблеск золота, вот уже Сьюзен заметила кусочек роскошной гривы. Ребята двигались все быстрее и быстрее, почти бежали, не обращая внимания на окрики гнома. Неудивительно, что на поляну они выскочили гурьбой и навалились на огромного льва.

? Аслан! — четыре радостных крика слились в один. Короли и королевы Нарнии обняли Великого льва, после чего отошли на шаг и преклонили перед ним колена.

— Встаньте, дети мои, — мягко прорычал Аслан. — Никто из вас не утратил веры, что очень радует меня. А теперь покажите мне этого гнома, который не верит во львов! Поди сюда, сын Земли, поди СЮДА!

— Виденья и наводненья! — почти неслышно простонал Трам.

Дети, которые знали Аслана и видели, что гном нравится ему, не тревожились. Другое дело Трам, никогда не видевший львов, тем более — Льва. Однако он сделал единственную разумную вещь — вместо того, чтобы броситься наутек, неверным шагом двинулся к Аслану.

Аслан бросился на него. Вы когда-нибудь видели, как мама-кошка держит в зубах своего маленького котенка? Это было что-то вроде этого. Гном, сжавшийся в комочек, свисал изо рта Аслана. Лев встряхнул его, кольчуга задребезжала, как связка ключей, а потом — алле-гоп! — гном взлетел в воздух. Он был в такой же безопасности, как в собственной поcтели, но он-то этого не знал. Огромные бархатные лапы подхватили его нежно, как материнские руки, и поставили на землю.

— Сын Земли, будем ли мы друзьями? — спросил Аслан.

— Д-да, — прохрипел гном, еще не в силах отдышаться.

— А теперь идите, сыны Адама, и ты, сын Земли. Мы не можем терять времени, ступайте в Курган и разберитесь с тем, что обнаружите.

Короли и гном не посмели возразить, хотя юноши еще о многом хотели поведать Аслану и, в свою очередь, расспросить Великого льва. Но все понимали, что дорога каждая минута, а для разговоров еще придет время.

* * *

На границе лагеря пришлось немного задержаться, чтобы дождаться патруля. Питер не хотел пробираться в лагерь, словно какой-то лазутчик. Долго ждать не пришлось, и надувшийся от важности Мыш проводил их к самому Холму.

— Кто идет? — два барсука-часовых поднялись, обнажив зубы.

— Трам, — ответил гном, — и с ним короли Питер и Эдмунд из далекого прошлого.

— Ну наконец-то! — проворчали стражи, обнюхав мальчиков.

— Дайте нам света, друзья, — попросил Трам.

Барсуки нашли факел сразу за аркой, протянув его Питеру, но тот передал его Траму.

— Я прошу вас предводительствовать, мой дорогой друг, — сказал он. — Мы не знаем дороги, а лабиринты Холма запутаны.

Трам взял факел, немного поворчав для приличия, после чего первым вошел в темноту. Туннель был довольно узким, сырым, на стенах Питер увидел плесень, а над головами идущих несколько раз пронеслись летучие мыши. Эдмунд внимательно изучал знаки на стенах.

— Государь, взгляни на эти письмена — они похожи на нарнийские, но, всё же, немного различны. Сколько же лет прошло с тех пор, как мы были здесь в последний раз…

— При нас этих знаков еще не было, — грустно усмехнулся Питер. — Они очень древние, но мы всё же старше.

В конце туннеля была приоткрытая дверь, откуда доносились громкие голоса. Спорщики были так увлечены друг другом, что не заметили подошедших.

— Что-то мне это не нравится… — пробормотал Эдмунд, вслушиваясь в разговор.

— Давайте послушаем? — предложил Трам, и юноши с ним молча согласились.

— …но все же признайте, что ваша затея провалилась! — злобный голос перекрыл прочие.

(«Это Никабрик», — шепнул Трам.) А говорящий тем временем все больше распалялся:

— Вы подули в Рог, ваше высочество, и что теперь? Помощь не пришла, когда была так нужна нам! Это все детские сказки!

— Мираз напал едва ли не раньше того, как ушел Трам, — возразил ему спокойный голос.

(«Боровик», — опять же подсказал гном.)

— Не мне вам объяснять, что его высочество протрубил в Рог, как только выдалась небольшая передышка. Я уверен, что помощь уже в пути.

— Ты будешь ждать, пока тельмарины не прирежут тебя на королевской кухне! — закричал Никабрик. — А пока вы ждете, мои гномы гибнут! Каждый пятый полег вчерашним утром! И кого посылают в самые опасные операции?! Гномов!

— Никабрик, будьте благоразумны, ваши обвинения совершенно беспочвенны… — возразил ему новый голос, который принадлежал доктору Корнелиусу.

— О, профессор! — вдруг Никабрик резко успокоился. — Вы же человек ученый, так тоже будете утверждать, что помощь придет? Мы использовали Рог, но никто не пришел!

— Надо признать, я очень разочарован… — смутился Корнелиус.

— Успокойтесь! — а это вступил в разговор сам Каспиан. — Как я понял, Никабрик, ты не просто так поднял эту тему на Совете. У тебя есть что предложить?

— О да, — как-то предвкушающее протянул гном, но тут же сбился на лихорадочный шепот, так что стоящим за дверью пришлось затаить дыхание. — Мы же попробовали вызвать Аслана и древних королей, ведь так? Но они не появились, нет… Это сказки, просто сказки, и у нас нет никаких доказательств их существования, кроме глупых легенд… Но можно вызвать силу, которая некогда покорила самого Аслана, доказательства существования которой существуют…

Эдмунд дернулся, но Питер успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Великий Аслан, пусть это окажется не то, о чем я думаю! — яростно прошептал Эдмунд, кладя ладонь на рукоять меча.

— О ком ты говоришь? — недоуменно спросил Каспиан. — И скажи, пожалуйста, кто те, кого ты привел сегодня на Совет?

— О, с позволения вашего высочества, я сама немного расскажу о себе, — раздался тоненький жалобный голос. — Ваше высочество не должно бояться бедной сгорбленной старушки, я владею маленьким жалким искусством, не таким могущественным, как ваше, господин доктор, — всего немножечко чар и несколько заклинаний, которые я с радостью применю против врагов, если на то будет общее согласие. Потому что я их ненавижу, о да, никто не может ненавидеть так, как я!

— О, мадам, кажется, я знаю, кто вы… — пробормотал доктор Корнелиус. — но, быть может, и вы расскажете о себе?

— Я алчу. Я жажду. Укусив, я вцепляюсь насмерть, и даже после моей смерти захваченное вырезают из тела жертвы вместе со мной. Я могу голодать сотни лет и не умру, могу спать сотни лет на льду, и не замерзну. Я могу выпить реку крови и не лопну. Покажите мне ваших врагов.

— Волк-оборотень! — Питер едва удержал рванувшегося вперед брата. — Я считал, что мы истребили этих тварей!

— Ты привел сюда ведьму и волка-оборотня, — резко сказал Каспиан, — и что же ты хочешь предложить?

— Еще до королей и королев правила великая сила, ведь сто лет зимы — это действительно могущество! Белая Колдунья была великой, она убила Аслана!

— Ты безумен! — в щель Питер увидел, как Каспиан отпрянул. — Разве не говорили нам, что она была в сотни раз худшим врагом, нежели Мираз?

— Возможно, но лишь для вас, людей! — воскликнул Никабрик. — Гномам она всегда благоволила. Я гном и стою за свой народ. Мы не боимся Колдуньи! И если вы не сможете помочь моему народу, то я пойду к тем, кто поможет!

— Это открытое предательство? — прошелестел вынимаемый из ножен меч.

— Спрячь оружие, Каспиан, — сказал Никабрик. — Убийство на Совете, да? Вот каковы ваши игры?!

— Господа, успокойтесь, — вклинился между спорщиками Корнелиус. — Не торопитесь. Колдунья мертва, и этот факт неоспорим. Как это вы, Никабрик, собрались вызвать ее?

— Мертва ли? — оборотень издал сухой смешок.

— Его дорогое маленькое высочество не может беспокоиться, ведь ни одна Колдунья не может умереть. Ее всегда можно вернуть из небытия!

— Вызовите ее, — тусклый лающий голос оборотня. — Мы готовы! Очертите круг! Зажгите синий огонь! Вызовите!

В следующий миг Эдмунд все же вырвался из крепкой хватки брата и ворвался в комнату, обнажая меч. Голова ведьмы была снесена в первую же секунду, потом серебряный кинжал впился в сердце оборотня. Сам Эдмунд, словно ангел возмездия, возвышался над Никабриком, и темный меч подрагивал у его шеи. Из горла Эдмунда вырывалось угрожающее рычание.

— Ты собрался вызывать ее! Ту, которая была хуже сотен тысяч Миразов! Ты говорил, что она благоволит гномам — и ты, черт подери, прав. Она позволяла им прислуживать, стелиться ковриками у ее ног, чтобы выслужиться перед ней! Она не жалела ни врагов, ни союзников, ей не нужен был никто, и жизнь преданного слуги приравнивалась к жизни пленника, сидящего в леднике! Ты хотел вызвать ее — ты хотел попасть в рабство к сумасшедшей? Она прекрасна в своей ледяной красоте, но ее сердце — кусок льда, столь же холодного, как и окружающая ее зима. И за это ты боролся? За это ты боролся, гном?! За подобное будущее для своего народа?! — Эдмунд уже практически кричал в лицо Никабрику. — Я ненавижу ваше темное племя, готовое на все ради собственной выгоды! Я был уверен, что истребил всю мразь, но, видно, где-то ваше дрянное племя все же выжило! И будь уверен, гном, что я уничтожу всех прихвостней Колдуньи, пусть это и будет последним, что я совершу в этой жизни!

Коротко свистнул меч, и отрубленная голова гнома покатилась по полу.

* * *

Эдмунд стряхнул с меча капли крови, после чего выдернул из тела волка кинжал и очистил и его тоже. Все это происходило в полнейшей тишине, поскольку Каспиан, доктор Корнелиус, Боровик и Трам просто не успели толком осознать, что случилось, а Питер стоял, прислонившись к косяку, и укоризненно смотрел на брата. Закончив с оружием, Эдмунд повернулся к Питеру и склонил голову.

— Простите мою несдержанность, государь, — глухо произнес он, не отрывая взгляда от пола, после чего повернулся к Траму: — И ты прости меня, сын Земли, за необдуманные слова, сказанные в порыве гнева.

— Да что уж там… — хмыкнул гном. — Что я, не понимаю?

Питер предпочел промолчать.

— Господа, не хотите ли вы представиться? — раздался из-за спины Эдмунда чуть насмешливый голос Каспиана.

— Я — Эдмунд Справедливый, король Нарнии, — повернулся к нему тот. — Государь — Верховный король Нарнии и Император Одиноких островов Питер Великолепный. Трама, я полагаю, вы уже знаете, — со смешком закончил он.

— Для меня честь познакомиться с вами, ваши величества, — уважительно склонил голову в приветствии Каспиан. — Правда, я полагал, что наша встреча состоится при несколько других обстоятельствах. Жаль, что Никабрик решился на предательство.

— Приспешников Колдуньи нечего жалеть! — резко сказал Эдмунд, загоняя меч в ножны. — Они были готовы впустить Джадис в этот мир, не думая о последствиях подобного шага!

— Успокойтесь, сэр Эдмунд, — положил ему руку на плечо Питер. — Все уже закончилось, а потому я предлагаю спокойно пообедать, после чего обсудить сложившуюся ситуацию. И, ваше высочество, — он мягко улыбнулся, — мы здесь не для того, чтобы занять трон, а чтобы позволить взойти на него вам.

— Поверьте, ваше величество, если бы существовала такая возможность, я бы с радостью отказался от трона, — хмыкнул Каспиан. — Но увы, в столь смутные времена удалиться в глушь я просто не имею права.

— И это слова истинного короля! — улыбнулся Питер, и даже губы Эдмунда изогнулись в слабом подобии улыбки.

Нерии'саа пел, вновь глотнув крови врагов Нарнии, но эта песнь не радовала его хозяина. Ему вновь пришлось убить. Пусть врага, пусть предателя и последователя Колдуньи. Но он не хотел убивать! Спустя столько времени — лет ли, веков, тысячелетий — он вновь убил, хотя когда-то решил больше никогда не обагрять меч в крови. Но чего стоит это решение, когда вновь приходится освобождать свою порабощенную страну?

— Ваше величество, — произнес голос у Питера под локтем. — Позвольте засвидетельствовать вам свое почтение…

Боровика, а это был именно он, прервал сам Питер, который наклонился и, обхватив его меховую голову руками, поцеловал его прямо в лоб. Это был воистину королевский жест, как правители могущественных государств выказывают свое высочайшее расположение к кому-либо.

— Лучший из барсуков! — воскликнул Питер. — Что бы то ни было, ты не усомнился в нас!

— Не стоит хвалить меня, ваше величество, — смутился Боровик, — я ведь барсук, а мы упорны и никогда не меняемся.

— И все же я благодарен тебе, — Питер встал. — В эти смутные дни каждый на счету. Но давайте же пройдем трапезничать.

— При всем уважении к вам, государь, вряд ли к нашей ситуации применимо это слово, — грустно улыбнулся Каспиан, показывая дорогу до комнаты, переделанной под столовую. — Продовольствие на исходе, а потому не стоит ожидать королевской трапезы.

— Мы принесли немного мяса, — Трам передал Боровику тяжелую сумку. — Не очень много, но на обед хватит и нам, и вам.

— Воистину хорошая новость, — оживился доктор Корнелиус. — Но пока его приготовят, можно ли задать вам один вопрос… Просто вы… Не сочтите за дерзость, но вы столь молоды…

Позади раздался хрипловатый смех. Это смеялся Эдмунд, прислонившийся к стене. Он оставался в тени, а потому невозможно было рассмотреть выражение его лица.

— И все же ваш народ никогда не изменится, уважаемый. Как только Трам узнал кто мы, то первым делом спросил именно об этом. Расскажи же, мой дорогой друг, что мы ответили тебе.

— Бородки-сковородки, быть может, вы сами, ваше величество? — просяще взглянул на темную фигуру гном.

— Ну нет, Трам, поведай об этом ты, — усмехнулся Эдмунд, выходя из тени и усаживаясь возле очага. — А мы с государем с удовольствием послушаем, ведь правда?

— Все верно, мой царственный брат, — улыбнулся Питер, принимая из лап Боровика кружку с заваренным травяным чаем. — Будет познавательно послушать Трама.

— Ну, раз уж ваши величества настаивают, тогда слушайте, — насупился гном. — Я, как и приказал его высочество, отправился в леса, где, по слухам, находился ранее Кэр-Паравел. Получилось так, что меня схватили, но вместо того, чтобы убить, связали и решили отвезти на растерзание призракам острова. Леди Сьюзен метким выстрелом выбила из лодки одного из вояк, а потом их величества вытащили меня из воды. Его величество Эдмунд чуть не убил меня, когда я в шутку сказал, что преступник. Я, конечно же, был удивлен, что древние короли и королевы оказались детьми… Я и так не особо верил в Аслана и Великую Четверку, а потому, увидев детей, уже собирался возвратиться к вам, ваше высочество, и сказать, что помощи не будет. Но его величество Эдмунд предложил мне сначала проверить их умения, даже позволил вооружиться из королевской сокровищницы.

— Это единственное место в Кэр-Паравеле, не затронутое штурмом прошлых лет, — пояснил Питер.

— Я ж, не будь дурак, согласился. Вооружился хорошо, — гном погладил свой меч. — Но все, что на мне сейчас, и в сравнение не идет с доспехом его величества. Когда я впервые увидел его, то обомлел от потрясения. Искуснейшая работа, уважаемые, искуснейшая! Да, умели же делать в древности! — Трам набил трубку и запалил ее от тлеющей лучины. — Конечно же, я не мог не усомниться, что какой-то пацан, — простите, ваше величество, — носит по праву такое чудо! Но последующие несколько секунд меня переубедили… Ведь именно столько понадобилось его величеству, чтобы разоружить меня! Потом же началось вообще нечто невообразимое. Их величества сошлись в дружественном поединке… Великий Аслан, это было просто невероятно! Я был заворожен боем, ведь никогда ранее не видел подобного!

— У нас были хорошие учителя, — усмехнулся Питер, проведя ладонью по рукояти меча.

— Да неужто?.. — потрясенно переспросил Трам, переводя взгляд с короля на меч и обратно.

— Это не простые мечи, это дары Аслана.

— Елки зеленые, это невозможно!

— Все в мире возможно, мой дорогой друг, но, пожалуйста, продолжай.

— Да, да, конечно… — смутился Трам. — После мне было предложено состязание в стрельбе с леди Сьюзен…

— И ты, конечно же, выиграл! — фыркнул Боровик, раскладывая на листьях куски прожаренного мяса.

— Ох, если бы, дорогой Боровик! — вздохнул Трам. — Я проиграл, а после леди Люси вылечила мою рану, полученную в плену. Тогда я признал, что их величества настоящие, и поверил, что Нарния будет спасена. А потом я поверил и в Великого льва Аслана, когда увидел его. Вот такая вот история, — гном взял свой кусок мяса и кружку с отваром.

— Так Аслан здесь! — радостно воскликнул Каспиан.

— Он всегда возвращается, пусть между его визитами и проходит не один десяток лет, — фыркнул Эдмунд. — И он где-то рядом, как и наши сестры. Мы не знаем, когда он начнет действовать, но пока должны сделать все, что от нас зависит. И, как я понимаю, у вас, ваше высочество, слишком мало сил для решающего сражения?

— Вы совершенно правы, ваше величество, — понурился Каспиан. — Старых нарнийцев и так было немного, а прошедшее сражение еще больше проредило наши ряды.

— Тогда есть один способ потянуть время, — улыбнулся Питер.

— И какой же? — заинтересованно пробурчал Каспиан с набитым ртом.

— Я пошлю ему вызов на поединок! — торжествующе взмахнул рукой Питер, едва не заехав в лицо брату.

— Я безмерно уважаю вас, государь, — прошипел Эдмунд, уворачиваясь от руки с зажатым в ней куском мяса, — но мне достаточно своей порции.

— Ох, прости, брат мой, — повинился Питер, после чего фыркнул, видя, как Эдмунд стирает с кольчуги попавшие на нее капли жира лоскутом ткани.

— И ничего смешного! — замахнулся на него Эдмунд.

— Ва-аши величества! — укоризненно протянул Боровик.

Короли смущенно уставились в пол, а прочие предпочли сделать вид, что не заметили этой сцены.

— Государь, — через какое-то время сказал Каспиан, — смею просить вас разрешить мне послать вызов Миразу. Я хочу отомстить за отца.

— Это было бы неразумно, — отрезал Питер. — Ты, как я думаю, взрослый умелый воин, но Мираз в несколько раз опытнее тебя. К тому же он до сих пор считает тебя ребенком и не примет твой вызов. Он просто посмеется над тобой!

— Но он может не принять вызов и от вас, ваше величество, — осторожно заметил Корнелиус.

— Вполне вероятно, — кивнул Питер. — Его армия в несколько раз сильнее нашей, и при прямом столкновении выиграют именно они. Но попробовать все же стоит. Даже если вызов будет отклонен, остаток дня мы потратим, посылая герольдов туда и обратно. Это даст необходимое время нам и Аслану. Быть может, Великий лев что-то сделает, а я наконец смогу посмотреть на армию и обдумать, как можно укрепить наши позиции. Любезный доктор, не найдется ли у вас пера и чернил, как у истинного ученого?

— Я никогда не расстаюсь с ними, ваше величество, — улыбнулся Корнелиус, вытирая руки.

— Тогда я напишу это послание прямо сейчас, — решил Питер. Прочие молча следили, как доктор Корнелиус раскладывает на пне писчие принадлежности.

— Готовы? Тогда пишите, — Питер прикрыл глаза. Так давно — многие тысячи лет назад — и в то же время так недавно — всего несколько месяцев назад — он составлял подобные письма в Кэр-Паравеле, в Золотой век Нарнии, а его бессменный секретарь фавн Норус так же записывал за ним, как сейчас это собрался делать доктор Корнелиус. И, хотя обстановка совершенно не походила на великолепные интерьеры его комнат во дворце, схожесть ситуаций заставила Питера грустно улыбнуться.

«Мы, Верховный король Нарнии Питер Великолепный, милостию Великого Льва Аслана по обычаю, по избранию и по праву завоевания Король над всеми королями Нарнии, Император Одиноких островов, рыцарь благороднейшего Ордена Льва и владетель Кэр-Паравела — Мираза, сына Каспиана Восьмого, некогда лорда-протектора Нарнии, а ныне узурпатора и самозванца, именующего себя королем Нарнии, приветствуем.

Со всем уважением и почтением, каковое только можно выказать, Верховный король Нарнии Питер Великолепный».

— Все записали? — Питер повернулся в сторону Корнелиуса.

— Да-да, ваше величество! — тот протянул ему свиток и начал убирать писчие принадлежности.

— Не спеши, — остановили его. Взяв пергамент и перо, Питер оставил летящий росчерк. — Ни у кого нет сургуча? — он вопросительно оглядел присутствующих.

— Кажется, у меня осталось немного… — Каспиан покопался в карманах и протянул Питеру небольшой кусочек.

— Этого достаточно, — тот свернул послание, нагрел сургуч над пламенем свечи и запечатал свиток собственным перстнем. — Сэр Эдмунд, — он протянул документ брату. — Теперь нам осталось лишь выбрать еще двоих, кто будет сопровождать моего брата.

— Я могу взять с собой великана, — заметил Эдмунд, вертя в руках свиток.

— Простите, ваше величество, но он… Знаете ли, он не шибко умен…

— Главное, что выглядит представительно, — рассмеялся Питер. — Конечно же, лишь когда молчит, но ему и не надо будет говорить. Это его ободрит. Но кто же второй?

— Я бы посоветовал Рипичипа, не будь он таким маленьким, — фыркнул Трам. — Но увы, его ведь просто не заметят.

— Что верно, то верно, — проворчал Боровик. — Пошлите Громобоя, государь. Еще никто и никогда не смеялся над кентавром.

— Это прекрасный выбор, Боровик, — похвалил барсука Питер. — А значит, пойдем и скажем этим двоим, что они отправятся с вызовом. И найдите где-нибудь зеленые ветви.

— Ваше высочество, нет ли в лагере коня? — на свежем воздухе Эдмунд скинул с себя сумку и опустился на колени возле нее.

— Увы, единственным был мой Ретивый, но он убежал, невольно став предателем, — грустно проговорил Каспиан, с интересом следящий за Эдмундом. — Что вы делаете?

— Не могу же я появиться перед Миразом в простой кольчуге, если у меня есть доспехи? — фыркнул тот, выкладывая на траве произведения искусства. Трам, некогда видевший эти доспехи, но так и не добравшийся до них, мгновенно оказался рядом с королем, перебирая в пальцах искусную работу неизвестных мастеров. Каспиан помог Эдмунду застегнуть все ремни, после чего отошел — и ахнул. И ведь было от чего! Разрозненная было гравировка на пластинах панциря образовывала вставшего на дыбы, оскалившегося льва. То, что некогда так поразило леди Сьюзен, теперь восхищало и прочих, хотя сам Эдмунд предпочел бы никогда более не видеть этот доспех.

С тех пор как он вернулся в Нарнию, он надевал его всего дважды — когда только достал и на поединок с Трамом. Но ни в первый, ни во второй раз он не успел почувствовать то же, что чувствовал в далеком прошлом, когда этот доспех был единственной его защитой. Сейчас же все было точно так же, и небольшие отличия не в счет. Вражеский лагерь — пусть и не несколько десятков, а несколько тысяч воинов. Свой отряд — пусть всего из двух разумных. И зеленые ветви в руках — знак временного перемирия. Хотя последнее использовалось им очень редко, да и то было чистой формальностью: мы вам предложили сдаться — вы отказались. Сейчас же он нес вызов на поединок. Вызов от своего сюзерена и брата, Верховного короля Нарнии. Будь на то его воля, то вызов Мираз бы получил от него, а не от Питера. Его брат — Верховный король, и именно он объединяет всю Нарнию под своей рукой, именно его Аслан благословил занять этот высокий пост. А он, Эдмунд, хоть и король, но все же подчиненный, да и смерть такого бессердечного убийцы, как он, не будет особо значимой. К тому же он прошел намного больше сражений, чем его брат, и намного опытнее, так что его шансы победить куда выше.

Эдмунд подавил желание покачать головой. Сейчас, когда он в сопровождении кентавра и великана спускался с холма, когда на него были направлены взгляды сотен тельмаринов, нельзя было показать и толику слабости. А потому он спускался, гордо вздернув подбородок, а темный доспех внушал ужас всем, кто только видел его. И нельзя было даже на долю секунды усомниться в Питере, ведь как бы то ни было, он все равно старше и опытнее Мираза. За долгие годы правления два короля успели возвести фехтование и бой на мечах в ранг искусства, да и практически незаметная помощь даров была неоценима. А потому Эдмунд прогнал последние сомнения, остановившись перед патрулем.

— Кто такие? — грубо поинтересовался солдат, направляя на пришедших копье.

— Обращайся уважительнее к посланнику! — возмущенно привстал на задних ногах кентавр.

— По велению моего сюзерена, Верховного короля Нарнии Питера Великолепного и законного короля Нарнии под его началом Каспиана, десятого сего имени, я пришел к его светлости лорду-протектору Нарнии, ныне именующему себя королем сей благословлённой Асланом земли. Я уполномочен передать сей документ лично в руки его светлости, а в случае согласия обговорить все условия. По праву посланника я прошу сопроводить к лорду-протектору меня и моих спутников.

Солдаты на несколько секунд застыли в растерянности, но вот до десятника дошло, зачем пришли эти странные и страшные создания (подумать только — великан, кентавр, да еще этот величественный воин в темных доспехах!), и после короткого приказа один из рядовых неохотно поплелся вглубь лагеря, попросив следовать за ним.

Невероятно, но Ветролом умудрился добраться до центрального шатра, никого не задавив, только напугал пару лошадей и большинство солдат. Кентавр вызвал не меньший ажиотаж — всем было боязно, но так хотелось посмотреть на героя легенд!.. А потому до самого шатра их сопровождали неистребимые зеваки и тихие шепотки. Перед шатром уже стоял сам лорд Мираз — пренеприятнейший человек, как определил его Эдмунд. Немного одутловатое лицо, тело, давно не знавшее изнуряющих тренировок… Но при всем при том Эдмунд отметил плавную грацию, выдававшую умелого бойца. Было совершенно непонятно, как оценивать этого человека, что сильно беспокоило Эдмунда. Лорд Мираз оказался темной лошадкой, и невозможно было предсказать со стопроцентной точностью исход поединка.

Следуя древнему этикету, Эдмунд чуть склонил голову, приветствуя командующего противной стороны.

— Его величество Верховный король Нарнии Питер лорда-протектора Нарнии Мираза приветствует! От имени моего сюзерена волен передать вам это послание, — он выступил вперед и протянул Миразу запечатанный свиток.

Мужчина выхватил его из рук Эдмунда, скривившись, будто учуял нечто особо противное. После он скрылся в шатре, махнув рукой слугам, чтобы те обеспечили гостей угощением. Сколь бы ни были ему лично неприятны посланники, но традиции следовало соблюдать.

Последующие полчаса Эдмунд провел, вслушиваясь в вопли, доносящиеся из шатра. Разобрать можно было лишь отдельные слова, но ситуация в целом была понятна. Кентавр раздраженно гарцевал рядом, периодически злобно поглядывая в сторону любопытствующих тельмаринов, а великан просто скучал, усевшись на землю и заняв почти все место на небольшой «полянке» в окружении палаток воинов.

Но вот наконец из шатра вылетел раскрасневшийся Мираз и выкрикнул свое согласие на поединок.

— Я рад, что вы согласились принять вызов моего сюзерена, ваша светлость, — спокойно поднялся со своего места (расторопные слуги притащили стул) Эдмунд. — С кем я могу обсудить подробности грядущего поединка?

— С лордом Обероном, — сквозь зубы процедил немного успокоившийся Мираз.

— Тогда я надеюсь встретить его завтра после восхода на поле, что разделяет армии, ваша светлость, дабы можно было без проблем подготовить все для поединка. Теперь же позвольте откланяться, я должен сообщить своему государю о вашем решении, — Эдмунд чуть наклонил голову и, позвав Громобоя и Ветролома, пошел прочь из вражеского стана.

* * *

В те пару часов, за которые Эдмунд успел выполнить возложенную на него миссию, Питер также успел довольно многое. Сразу после ухода брата он потребовал у Каспиана показать ему армию, вооружение, подготовку воинов… Результаты проверки оказались неутешительными. Многие животные были мирными созданиями, например, зайцы, простые пичуги, ежи. Да, у последних были иголки, но чем они могли помочь против вооруженных воинов? Белки и кроты — чем могли помочь они, если битва случится в открытом поле и, например, завтра? Были и те, кто просто был не подготовлен к битвам: Пухлые Медведи, к примеру, совершенно не походили на тех, кто командовал отрядами при битве у Беруны, что очень огорчило Питера.

Да и вообще — на кого можно было рассчитывать? С два десятка волков, пара оленей, несколько хищных птиц, барсуки, лисы, несколько рысей, да десяток мышей с зубочистками — вот и все животное воинство. Волшебные создания? Так воинами можно было назвать разве что кентавров. Фавны и сатиры никогда до этого времени не держали меч в руках, а Ветролом хоть и был большим и сильным, но недостаток ума сводил его ценность в предстоящем сражении на нет. Единственной серьезной силой были гномы. Пусть это был даже не целый клан, но пять десятков коротышек в армии Каспиана было, а все они прекрасно управлялись с мечами.

Хотя после того, как первое разочарование улеглось, Питер нашел в сложившейся ситуации и долю позитива. Например, белки и мелкие грызуны могли ночью пробраться в лагерь врага и попортить тем луки или же что-нибудь другое. В свою очередь, фавнов и сатиров можно было вооружить луками — уж ими-то лесной народ пользоваться умел. Ветролома можно было пустить вперед всей армии, чтобы ненароком не задавил своих, а уж для того, чтобы идти вперед, особого ума не требуется.

После некоторых раздумий Питер оптимистично заявил Каспиану:

— Если будет бой, то у нас есть шанс победить!

С самого утра в обоих лагерях была суматоха. Эдмунд вместе с советником Обероном размечали место поединка с помощью кольев и веревок. Король настоял на том, чтобы импровизированное ристалище было достаточно большим — не меньше шестидесяти шагов в длину и ширину. Это давало соперникам большую свободу действий, ведь выходить за границы поля было нельзя. Трое воинов со стороны Мираза уже заняли свои места — их отрядили быть маршалами турнира. А вот с маршалами со стороны нарнийцев было ничего пока неясно. Питеру пришлось добрый час втолковывать Каспиану, что тот не может быть одним из маршалов, так как именно его право на престол стало предметом спора. В конце концов выбрали для этого ответственного дела кентавра Громобоя и Боровика, хотя последний всеми силами противился подобному назначению. А вот третьего никак не могли выбрать, и Питер уже думал взять великана, как позади него раздался густой сонный голос:

— Ваше величество…

— Я слушаю? — развернулся Питер, оценивающе окидывая взглядом медведя — старшего из трех.

— Я ж медведь, это вот так-то… — проговорил тот и вновь замолчал.

— Я в этом и не сомневаюсь, — чуть приподнял бровь Питер, будто бы в недоумении.

— Ну, это же всегда было правом медведей, выставлять одного из маршалов турнира, — пробасил зверь.

— И правда! — лицо Питера просветлело. — Не понимаю, как я мог забыть об этом — сам же даровал вашему племени эту привилегию в десятый год от конца Зимы. Не сомневайся, добрый медведь, ты будешь одним из маршалов.

— Но, ваше величество! — вскричал Трам. — Он же нас опозорит! Он заснет перед лицом врага и будет сосать лапу, вот как сейчас!

— Я не могу отказать ему, мой дорогой друг, — пожал плечами Питер и повернулся к медведю. — Я верю, что он не будет сосать лапу, когда встанет на место маршала. И я надеюсь, что он не посрамит честь нарнийцев, — в его голосе зазвучала сталь, — а то ведь то, что некогда дали, можно и забрать обратно, если тот, кому выпала подобная честь, не смог выдержать бремя ответственности.

И, внимательно взглянув на растерянного медведя в последний раз, Питер резко развернулся и отправился в палатку, что установили совсем рядом с ристалищем.

— Бром, доспехи готовы?..

* * *

Поединок начался в десять часов утра, когда солнце еще не вошло в полную силу. Как рассудили обе стороны — двух часов на поединок главнокомандующим хватит за глаза. И вот они встали друг напротив друга — Мираз и Питер. Первый злобно смотрел на противника, сжимая в правой руке одноручный короткий меч, каким пользовались практически все тельмарины; в левой же был круглый щит. Питер же расслабленно стоял, ожидая нападения, длинный меч был опущен, щит с нарнийским гербом тоже, а начищенный до блеска доспех сверкал на солнце, мешая противнику. Но вот Мираз двинулся с места — и щит Питера взлетел на уровень груди в защитную позицию. Поединок начался.

Первые несколько минут бой протекал довольно вяло — Мираз и Питер лишь прощупывали оборону противника. Но вот короткая, но яростная атака со стороны Питера — отбита, хотя и с трудом. Слишком резкое увеличение темпа. Противники вновь сходятся — теперь начался более серьезный бой. Но вновь через полминуты дистанция разорвана, и двое кружат друг напротив друга. У Мираза порезана щека, Питер с некоторым трудом держит меч. Вокруг стоит мертвая тишина, разрываемая лишь звоном клинков да взволнованным дыханием зрителей. И вновь сближение — и вновь ненадолго. Звучит удар гонга, притащенного из ставки Мираза. Перерыв.

Питер тяжело опускается на стул.

— Что у вас с рукой? — Эдмунд уже тут, он опускается на колени, чтобы было удобнее.

— Я подставился под прямой удар, запястье чуть не вывернуло, но ничего серьезного. Перетянуть потуже, и все будет в порядке.

— Надеюсь, — буркнул Эдмунд, бинтуя руку сюзерена. — Готово. Оценили его стиль боя?

— Да, я даже знаю, как можно победить.

— Я верю в вас, государь, — Эдмунд отошел на шаг и чуть поклонился. — Но будьте осторожны. Мне не нравятся те два советника, от них можно ожидать чего угодно. Поэтому постарайтесь закончить побыстрее.

— Да пребудет с нами Аслан, — выдохнул Питер и отправился на ристалище. Мираз уже ждал его там; на его лице играла злобная усмешка.

— Попрощайся с жизнью, щенок!

Питер лишь усмехнулся, сохраняя дыхание.

Теперь начался настоящий бой. Удары сыпались непрерывно, лишь иногда противники разрывали дистанцию, чтобы передохнуть. Зрители будто бы проснулись — от криков и свиста закладывало уши, особенно у чувствительных зверей, но никто не обращал на данный факт внимания. Эдмунд пристально следил за тем, как то Питер, то Мираз теснят противника, и недоумевал: что задумал его брат? А Трам, сидевший рядом, вдруг охнул:

— Бородки-сковородки, что это?

Эдмунд обернулся. Позади них стояли огромные прекрасные люди. Их были тысячи! Он улыбнулся:

— Это дриады, гамадрилы и сильваны — Аслан пробудил их. И это дает надежду, что он и наши леди скоро придут.

Толпа взревела — Питер зацепил своего противника под мышкой, где у кольчуги как раз был разрез. Противники отскочили друг от друга, обливаясь потом. Вновь сближение — более осторожное, чем ранее. Но вот Питер, даже не пытаясь принять удары на щит, выскальзывает из зоны доступа противника, заставляя того следовать за ним. Через пять минут непрерывных прыжков Мираз начинает задыхаться, совершать ошибки. Вот и на второй его щеке появляется глубокий порез, страшный удар обрушивается на щит, и, не удержавшись на ногах, Мираз падает лицом в землю.

Эдмунд вскочил — ему очень не понравилось предвкушающее выражение лица лорда Сопеспиана. Будь это не честный поединок, а простая битва, Питер (в этом Эдмунд был уверен) уже добил бы Мираза, но правила запрещают подобную подлость. А потому он просто чуть отошел в сторону, давая противнику возможность подняться. Но тут оба лорда, Сопеспиан и Глозель, бросились на арену, крича:

— К оружию, Тельмар! Измена!

Питер стоял, утомленный поединком, и непонимающе смотрел на подбегающих лордов. Но тут Эдмунд будто очнулся.

— ТИХО! — яростный приказ разнесся по всему полю, перекрывая начавшийся шум, останавливая начавших было биться воинов. Наступила полнейшая тишина, только Сопеспиан попытался было прорваться к Миразу, но ему под ноги бросился барсук, заставляя растянуться на траве. Выпавший из рук лорда кинжал быстро подхватил подбежавший Трам. Глозеля сжал в крепких объятиях медведь, не давая трепыхающемуся лорду вырваться. Эдмунд же запрыгнул на пень — один из тех, которые ограждали ристалище, — и обратился к тельмаринам.

— Мираз еще жив, а священный поединок не был осквернен подлым ударом! Двое маршалов с вашей стороны решились на предательство. Они сочли, что можно попрать традиции и убить собственного сюзерена!

Тут Мираз наконец поднялся, демонстрируя всем желающим свою живую персону.

— Вы! — рыкнул он, яростно глядя на лордов. — Так вот что было у вас на уме! Скоты вы и предатели! — потом он развернулся к Питеру. — Я требую продолжения поединка!

— Признайте свою неправоту, и вы уйдете живым, — глядя в глаза Миразу, спокойно сказал Питер.

— Я никогда не признаю себя побежденным каким-то щенком! — рявкнул тот. — К бою!

— Раз вы на этом настаиваете… — Питер встал в оборонительную позицию.

Бой продолжился, мятежных лордов по приказу Эдмунда связали и бросили возле ристалища. Тельмарины недоуменно переговаривались, следя за поединком, звери скалили зубы. Как бы то ни было, поединок всегда считался священным. И, как бы ни хотелось им убить этих страшных существ, они все следили за боем. Сейчас на этом небольшом клочке земли решалась судьба целой страны. И солдаты уже понимали, что, скорее всего, Мираз проиграет.

Короткий вскрик ознаменовал полную и безоговорочную победу Верховного короля Нарнии Питера Великолепного. Мираз недоуменно опустил глаза на воткнувшийся в его грудь меч, пошатнулся и начал заваливаться на Питера.

Несколько мгновений стояла тишина, после чего ее разорвал крик Эдмунда:

— Победил! Государь победил!

Ликующие вопли нарнийцев перекрыли тихий звон множества роняемых мечей. Тельмарины растерянно и обреченно переглядывались друг с другом, бросая оружие на землю. Нашлись и те, кто не пожелал признавать свое поражение. Они буквально прорубали себе путь в рядах своих же соратников, чтобы добраться до ненавистных чудовищ. По счастью, таких было меньшинство, и с бунтарями справились довольно быстро. Некоторых оглушали или убивали свои же — те, которым понятие чести все же было знакомо. Некоторых сразили ликующие нарнийцы. Часть противников перепала и Эдмунду — он, словно волнорез, стоял, закрывая собой утомленного Питера. Все же поединок с Миразом был тяжелым, потому что, несмотря ни на что, тот был очень умелым и опытным бойцом. Но буквально за четверть часа со всем было покончено. У сдавшихся тельмаринов отобрали все оружие, сложив его в стороне и поставив охранять его доблестный отряд Рипичипа и пару гномов. Мыш был очень расстроен, что проявить доблесть и отвагу в сражении не вышло, и одновременно был очень горд оказанной мышам честью.

Но вот лес расступился, выпуская на поле веселящуюся процессию во главе с самим Асланом. Тельмарины и нарнийцы на мгновение замерли, причем многие занимались делом, и застыли в самых разных позах. Общим было лишь одно — пораженные и немного испуганные выражения лиц и морд. В следующее мгновение все вновь пришло в движение. На усталых лицах Питера и Эдмунда появились искренние широкие улыбки, солдаты Мираза, все как один, отступили назад с выражением страха на лицах, гномы неверяще смотрели на Льва и не могли вымолвить ни слова, а говорящие звери сбежались к Аслану и стали с радостными криками прыгать вокруг него, Вакха и прочих. Старушка, сидящая на спине Великого льва, спрыгнула на землю и подбежала к Каспиану — то была его старая няня.

После того, как все более-менее успокоились, Питер и Эдмунд, до того с улыбками наблюдавшие за происходящим, уверенно протиснулись через толпу к Аслану, ведя за собой Каспиана.

— Приветствую тебя, Аслан, — склонил голову Верховный король. — Это Каспиан.

Тот преклонил колени и поцеловал лапу Льва.

— Здравствуй, принц Каспиан, — рычащим голосом произнес Аслан. — Чувствуешь ли ты себя достойным принять власть над Нарнией, все бремя ответственности за своих подданных?

— Я… Я так не думаю, сир, — Каспиан вскинул голову, взглянув прямо в лицо Льва. — Просто… Я хочу сказать, я же слишком молод… Я еще мальчик!

— Хорошо, — тряхнул гривой Лев. — Если бы ты чувствовал себя достойным, то это бы доказало, что ты недостоин. А посему после нас и после Верховного короля Питера ты — король Нарнии, владетель Кэр-Параваля и император Одиноких островов, ты и твои потомки, пока продлится твой род.

— Благодарю, сир, — вновь склонил голову Каспиан.

— Питер, — Аслан повернулся к Верховному королю, — как ты думаешь, Каспиан достоин быть рыцарем Ордена Льва?

— Я в этом уверен, Аслан, — улыбнулся Питер. — Дай мне меч и встань на колени, принц. — Приняв меч, он коснулся повернутым плашмя лезвием плеча Каспиана. — Встаньте, сэр Каспиан. С этой минуты вы рыцарь благороднейшего ордена Льва, так не посрамите же рыцарскую честь! — он отдал меч Каспиану.

— Клянусь! — горячо воскликнул тот, с почтением принимая оружие.

По совету Аслана Каспиан возвел в рыцарский сан Боровика и Трама, назначил доктора Корнелиуса своим лордом-канцлером и утвердил Пухлых Мишек в их наследственном звании маршалов турнира — они не посрамили честь Нарнии и не заснули во время поединка!

Коронацию решили провести в канун летнего солнцестояния, которое наступало через три дня.

— В вашем войске больше нет раненых, государь, я всех излечила, — радостно подбежала Люси.

— Ты молодец, моя маленькая нимфа, — обнял ее Питер и перевел взгляд на Сьюзен, которая с интересом рассматривала что-то за его спиной. Проследив за ее взглядом, он чуть усмехнулся и отправился к воинам, которые отводили тельмаринских воинов к замку Беруна. Эдмунд уже был там, верхом на одном из трофейных коней он руководил процессом. С появлением Питера дело пошло быстрее. Они следили, чтобы никто и не подумал гнать воинов тычками и затрещинами, чтобы над проигравшими не насмехались. К чести нарнийцев будет сказано, подобное случилось лишь несколько раз, да и то было спровоцировано самими пленными. Сложнее всего было переправить воинов через брод — тельмарины пуще огня боялись текущей воды, но вскоре с неприятным делом было покончено, и началась лучшая часть дня.

Конечно, когда «конвоиры» вернулись, уже была ночь, однако празднество без ушедших не начинали. А вот когда опоздавшие пришли, пир начал набирать обороты. Звери и волшебные создания веселились, вино лилось рекой, и даже деревья не обделили угощением. Питер, вспомнив пиры в Кэр-Паравеле, на которых присутствовали исключительно друзья правящей четверки, отбросил в сторону весь свой королевский лоск и веселился вместе со всеми. Люси лихо отплясывала в окружении фавнов и дриад — эти существа ей всегда нравились больше всех. Эдмунд спорил с каким-то гномом о кузнечном деле — за несколько столетий, прошедших после Золотого века Нарнии, многие знания были утеряны, но и нового было открыто немало. А Сьюзен незаметно уединилась с Каспианом под сенью одного из дубов. Разница в возрасте почти сразу была позабыта, а вот темы для разговоров все никак не заканчивались. С их стороны часто доносился смех, а ближе к полуночи Сьюзен, раскрасневшаяся от вина, потянула своего кавалера в круг танцующих.

Праздник продолжался до рассвета, и, конечно же, никто и не думал расходиться по своим палаткам и домам. Просто разговоры постепенно затихали, гости начинали клевать носом и засыпали бок о бок с лучшими друзьями. Тогда воцарилось молчание, и лишь Аслан и звезды смотрели на всех немигающими радостными глазами.

На другой же день во всех направлениях помчались посланцы с призывом к рассеянным по стране тельмаринам, разумеется, включая запертых в Беруне пленников. Им было сказано, что «Каспиан теперь король, и Нарния отныне принадлежит не только людям, но и говорящим зверям, гномам, дриадам и прочим созданиям. Все, кто хочет остаться на этих новых условиях, могут остаться, тем же, кому такой порядок не по душе, Аслан приготовит другой дом. Этим последним следует явиться к Аслану и королям, расположившимся у бродов близ Беруны, в полдень, на пятый день».

Этот призыв заставил многих тельмаринов крепко задуматься. Старики и ярые сторонники Мираза, лорды, занимавшие при нем высокие должности, категорически не желали оставаться в стране дрессированных зверей и призраков. Но были и те, в чьих сердцах жили рассказы о старой доброй Нарнии: старые и молодые, они быстро сдружились со зверями и не собирались покидать родную страну.

* * *

Коронация проходила в замке Беруна, стоящем на пересечении двух рек. Пленных, которые его занимали, отпустили восвояси — разумеется, безоружными. Церемония коронации проходила не столь торжественно, как это было в случае Питера, Эдмунда, Сьюзен и Люси, но была подготовлена на отлично. Аслан был лишь наблюдателем, а короновал Каспиана Верховный король. Под оглушительные крики «да здравствует Каспиан Десятый!» тот прошел к возвышению, на котором стоял созданный из крепкого дуба резной трон. Улыбающийся Питер надел корону на голову преклонившего колени Каспиана.

— Некогда Великий лев сказал мне: «Кто хотя бы день правил Нарнией, навсегда останется здесь королем». Неси же достойно возложенное на тебя бремя, Каспиан Десятый Нарнийский, рыцарь Ордена Льва!

Каспиан сел на трон, ощущая на голове непривычную тяжесть короны, в руку ему вложили скипетр. Протрубили горнисты, и наступила тишина.

— Нарния! — Каспиан встал. — Я клянусь, что всегда буду чтить и защищать интересы своих подданных, клянусь, что никогда не посрамлю чести великого Ордена Льва! Я сделаю все возможное, чтобы моя страна процветала, а ее жители были всегда сыты и довольны. Я клянусь, что не допущу вражды и притеснений между моими подданными, клянусь, что мой суд будет справедлив и беспристрастен. Я сказал!

Зал взорвался криками. Каспиан перевел взгляд на первые ряды — оттуда ему хлопали и улыбались древние короли и королевы Нарнии, одобрительно кивая и подбадривая взглядами. Они вверяли ему свою страну — и он собирался оправдать их доверие.

* * *

— Мы ведь должны будем уйти, да, Аслан? — печально спросила Люси, перебирая гриву Великого льва.

— Да, дети мои, — грустные глаза Аслана мудро смотрели на поникшую четверку. — Но двое из вас обязательно еще вернутся сюда.

— Лишь двое?! — вскинула голову Сьюзен, с отчаянием взглянув на Льва.

— Все возможно, королева, — туманно ответил Аслан, — но я говорю лишь о том, что произойдет в любом случае. У мироздания есть свои законы, и преодолеть их не под силу даже мне. Но кто знает?..

Лев замолчал. Никто не проронил ни звука, четверка королей просто сидела рядом и смотрела в огонь. Первым не выдержал тягостного молчания Эдмунд. Он просто вскочил и буквально выбежал из комнаты. Через несколько минут Люси, ни к кому конкретно не обращаясь, проронила:

— Я найду сэра Эдмунда, иначе он будет тренироваться, пока не рухнет от изнеможения.

И тоже вышла. Об этой привычке знали все — если случалось что-то плохое, Эдмунд чаще всего запирался в тренировочном зале и доводил себя до крайности.

Тихий голос Питера вдруг разорвал тишину:

— Ты же говорил о нас, Аслан? Обо мне и Сьюзен?

— Ты всегда был проницателен, Верховный король, — посмотрел на него Лев.

— Но почему?! — вырвалось у Сьюзен. — Почему?..

Питер пересел ближе и обнял сестру, та спрятала лицо у него на груди, тихо всхлипывая. Он знал, что их время в Нарнии прошло. И был уверен, что Сьюзен это прекрасно понимает; пора было уступить место Каспиану. Но никто не говорил, что это будет легко.

— Мы справимся, Сью. Мы обязательно справимся, — тихо прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.

Аслан молчал, положив голову на лапы.

В назначенный день и час многие тельмарины собрались на месте. Сколь бы ни было сильно их недоверие, жить в стране «призраков и дрессированных зверей» эти люди не хотели. У некоторых были и другие причины покинуть Нарнию, но большинство просто ненавидело все необычное и волшебное.

В одном конце поляны Аслан приказал поставить два древесных ствола, выше человеческого роста, метрах в трех друг от друга. В них спокойно могла проехать телега, а ведь многие тащили с собой домашнюю утварь и прочие вещи. Более легкий ствол положили в качестве перекладины, и получилась дверь из ниоткуда в никуда. Перед нею стоял сам Аслан, справа от него Питер и слева — Каспиан. Их окружали Сьюзен, Люси, Эдмунд, Трам, лорд-канцлер Корнелиус и многие другие, что были с Каспианом с самого начала. Короли и королевы сверкали вышитыми богатыми, воистину королевскими нарядами, которые подобрали в бывшем замке Мираза, теперь принадлежащем Каспиану. На головах их в лучах полуденного солнца сверкали и переливались короны. Весь их вид говорил о величии, чести и благородстве.

Аслан выступил вперед, и гомон прекратился. Он рассказал истинную историю тельмаринов, которой не знал даже Каспиан, что уж говорить о королях и королевах? Это стало сюрпризом для всех. Но вот Лев закончил говорить.

— Ты хорошо запомнил все это, Каспиан? — обратился он к новому королю.

— Да, Аслан, — тот кивнул с печалью во взгляде. — И мне стыдно за поступки своих предков.

— Ты ведешь свой род от господина Адама и госпожи Евы. Это честь, способная возвысить беднейшего из бедных и пригнуть плечи величайшего из королей.

Каспиан поклонился. Великий лев повернулся в сторону врат и дохнул. После он вновь обратился к тельмаринам, рассказывая о новом для них мире. Когда он замолчал, вперед вышел воин в потертых доспехах.

— Я рискну, — он на нетвердых ногах двинулся к двери.

— И это правильное решение, — Аслан освободил проход. — Поскольку ты был первым, с тобою добрая магия. Твоя судьба в том мире будет хорошей. Иди.

Побледнев, воин кивнул и шагнул во врата. Для всех оставшихся он просто исчез, растворился. Начали раздаваться испуганнее выкрики, что это ловушка, что их просто хотят убить… Питер повернулся к Эдмунду, Люси и Сьюзен.

— Брат мой, сестры мои… Пора и нам честь знать. Идем переодеваться, ведь не появимся же мы на лондонской станции в этом, — он с кривой усмешкой оглядел свой роскошный наряд.

— Вы правы, государь, — тихо прошептала Люси, глотая слезы, и скрылась за деревьями.

Через четверть часа они были готовы. Но, даже будучи одетыми в простую школьную форму, они оставались правителями. Недаром говорят, что власть и ответственность накладывают свой отпечаток на человека. Над ними никто не смеялся, лишь внимательно следили за всей четверкой. Прощание вышло несколько скомканным. Люси тихо плакала, Сьюзен тоже. Даже у Питера и Эдмунда поблескивали глаза, когда они прощались с только что обретенными друзьями. Однако перед самой дверью Аслан их остановил:

— Я понимаю вашу печаль, дети мои, но не отчаивайтесь. Я есть и в вашем мире, просто там у меня другое имя. Ищите меня, слушайте свое сердце, и тогда вы все поймете. А теперь идите.

В глазах четверки загорелась надежда. Взявшись за руки, они шагнули во врата. Несколько мгновений они видели три места сразу — пещеру у моря, поляну в Нарнии, и железнодорожную платформу. Потом осталась только унылая пустынная платформа, где сиротливо стояли их чемоданы. Они вернулись в тот же миг, в который исчезли.

— Что ж, с возвращением, — криво усмехнулся Эдмунд, но в уголках его губ скрывалась горечь.

— Мы найдем его! Мы обязательно его найдем! — решительно заявила Люси, вытерев набежавшие слезы.

— Узнаю нашу маленькую королеву, — улыбнулся Питер. — Мы никогда не забудем, кто мы такие на самом деле. И никогда не забудем Нарнию! Ведь я прав?

— Да, государь, — чуть склонились Люси и Эдмунд.

— Леди Сьюзен? — Питер повернулся к сестре.

— Несомненно, любезный брат мой, — Сьюзен уверенно вскинула голову.