История древних королей. Принц Каспиан (джен)

— Тогда во имя Аслана, — сказала Сьюзен, — раз вы все так полагаете, пойдем дальше и не отступим перед приключениями, которые нас ожидают.

И вот короли и королевы вошли в самую чащу. Не успели они сделать десяти шагов, как вспомнили, что предмет, который они видят перед собой, называется фонарный столб, а еще через десять — почувствовали, что пробираются не между ветвей, а между меховых шуб. И в следующую минуту они гурьбой выскочили из дверцы платяного шкафа и очутились в пустой комнате.

И были они не короли и королевы Нарнии в охотничьих одеяниях, а просто Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси в своей обычной одежде. Был тот самый день и час, когда они спрятались в платяном шкафу от миссис Макриди. Она все еще разговаривала с туристами по ту сторону двери. К счастью, те так и не зашли в пустую комнату.

(Хроники Нарнии, двадцать восьмой год от окончания Великой Зимы)

К. С. Льюис, «Лев, Колдунья и платяной шкаф»

— Царственный брат мой, сестры мои, — обратился Эдмунд к остальным. — Не вспоминается ли вам это место?

— Сэр Эдмунд, наша память хранит воспоминания об этом мире, но ранее они были подернуты пеленой тумана, — привычно плетя словесную вязь, ответила Сьюзен.

— Попытаемся же вернуться в Нарнию, леди Сьюзен. — Питер повернулся к шкафу.

— Боюсь, мы не сможем этого сделать, государь, — тихо прошептала Люси Отважная, быстрее всех поспевшая к шкафу. С годами правления ее непоседливость никуда не делась. — Сейчас это просто платяной шкаф…

В ее голубых глазах появились слезы.

— Сестра моя, — с полувздохом-полувсхлипом притянул ее к себе Питер. — Не стоит плакать. Не зря же тебя прозвали Отважной. Единожды короли Нарнии — короли всегда. Я верю, что мы когда-нибудь вернемся в Кэр-Паравел.

— Прошу всех обратить внимание на то, — как всегда, Эдмунд был самым хладнокровным из всех, — что мы вернулись в тот же миг, тот же час, что исчезли. Здесь не прошло и секунды, тогда как для нас прошли многие годы. И я несколько сомневаюсь, что взрослые — как странно звучит это, не находите? Так вот, что взрослые поверят в Нарнию, как когда-то не поверили леди Люси мы.

— Вынуждена согласиться с сэром Эдмундом, — кивнула Сьюзен. — К тому же спустя столько лет этот мир чужд нам, как мы чужды ему. Наша память прояснилась, но, государь, слишком силен в нас нарнийский дух.

— Я верю, царственная сестра моя, что мы сможем жить здесь. Ведь когда-то Земля была для нас родным миром. Но как же горько расстаться с Нарнией, нашими с вами друзьями… — по щеке Верховного короля Нарнии скатилась слеза.

— Будем надеяться, что они нас дождутся, — улыбнулась сквозь слезы Люси.

Странным выглядел этот разговор со стороны. Вроде взглянешь — простые дети. Но если приглядеться, то сквозь мальчишечьи черты самого старшего проглядывает гордость, благородство и отвага древних королей, второй слишком серьезно хмурится, а на лице его — печать прошедших лет, то же благородство и несвойственная детям твердость. Девочка, почти уже девушка, по имени Сьюзен держится достойно, и если присмотреться, то становится ясно, что не впервой ей принимать решения и нести груз ответственности на плечах. Самая младшая на первый взгляд совсем еще ребенок, но сколь точны и выверены ее движения, сколь изящны они. И сколько горечи в ее взгляде, обращенном в сторону шкафа, горечи и надежды.

— Государыня Сьюзен, королева Люси, король Эдмунд, — король Питер отстранился от сестры и обвел всех серьезным взглядом. — Никто не должен знать о нас, о нашей жизни. Для всех мы будем самыми обычными детьми, пока не придет время вернуться в Нарнию. Лишь того, в ком мы увидим прошедшего подобное, можно будет посвятить в нашу тайну. Вы согласны со мной?

— Да, государь, — склонили головы остальные. Теперь бы никто не назвал Питера простым лондонским мальчишкой. Сейчас это был Верховный король Нарнии Питер Великолепный.

* * *

Дни сменялись ночами, ночи — днями. Царственная четверка ходила тише воды ниже травы, и, хотя погода прояснилась, лица их были все так же пасмурны. За трапезами профессор видел, что его маленьких гостей что-то гложет, но откуда он мог знать об их ежедневных появлениях в той самой комнате, где стоял платяной шкаф? А короли Нарнии проводили там часы, не оставляя надежды на возвращение. Но профессор не мог не видеть тех перемен, что произошли в поведении четверки, а также тех странных взглядов, что бросал на него украдкой Питер. Сам же Верховный король все никак не мог понять, почему этот старик ему кажется столь знакомым и родным… И догадался он как раз в тот день, когда профессор все же пригласил детей на чашку чая к себе. В тот момент, когда экономка приказала им пройти к старику, он как раз закончил набросок.

— Брат мой, сестры мои, посмотрите на это! — Питер вскочил со стула, сжав в руке рисунок. — Помните ли вы, кто это?

— Несомненно, государь, — склонилась над наброском Сьюзен. — Мы все много времени провели в портретном зале Кэр-Паравела.

— Тогда постарайтесь представить этого достойного юношу через сорок лет, будто он жил в этом мире.

Раздался слаженный вздох изумления, а королева Люси даже отступила на шаг.

— Государь, этого не может быть!

— В мире все возможно, милая Люси, — пробормотал Эдмунд, пристально вглядываясь в портрет. — Это объяснит и то странное ощущение родства с этим человеком, что не дает нам покоя с момента возвращения.

Именно в этот момент миссис Макриди и позвала их. Переглянувшись, нарнийцы быстро привели в порядок свою немного помятую одежду. Неосознанно руки всех четверых потянулись к голове, чтобы поправить короны… чтобы через мгновение упасть обратно. Эдмунд искривил губы в горькой усмешке, складка меж его бровей углубилась — эта морщина появилась уже здесь, в этом мире. Сочтя себя готовыми, они отправились к профессору. Ожидавшей их Макриди Питер просто кивнул.

— Спасибо, миссис Макриди. Мы знаем, где кабинет мистера Кёрка.

Экономка так и осталась стоять с открытым ртом, глядя вслед четырем… владыкам, иначе и не скажешь.

А профессора ждало в этот день еще не одно потрясение… Когда четверка зашла к нему, он еще справился с удивлением, не дав отразиться ему на лице, но потом… Короли и королевы Нарнии синхронно преклонили перед ним колена и склонили головы.

— Приветствуем Основателя Диггори, видевшего сотворение Нарнии и слышавшего великую песнь Аслана, отца ее, — проговорили они хором в четыре голоса.

— Вы были в Нарнии? — единственно смог выговорить тот. — Да, я, конечно, подозревал, но чтобы все четверо?! Как вы узнали обо мне? — с интересом посмотрел он на их склоненные головы. — И встаньте уже, чай не Джадис я, чтоб поклонения требовать.

— Ваш портрет находится в Кэр-Паравеле, рядом с портретами первых правителей — Франциска Нарнийского и Елены, его супруги, лорд Диггори. Рядом с вами изображена и леди Полли.

— Вы бывали в Кэр-Паравеле? В качестве кого, если не секрет?

— Позвольте представить вам, лорд Диггори, Верховного короля Нарнии Питера Великолепного. — Тот склонился в низком поклоне. — Король Нарнии Эдмунд Справедливый, — продолжила Сьюзен.

Эдмунд поклонился вслед за братом и представил сестер:

— Верховная королева Нарнии Сьюзен Великодушная. И королева Нарнии Люси Отважная, — девушки одновременно присели в реверансах.

Профессор вдруг прищурился, внимательно оглядывая их. Волевое лицо Питера, равнодушная маска Эдмунда, гордая осанка Сьюзен, серьезный взгляд Люси.

— Садитесь. По сколько лет вам, дети мои?

— Мы правили двадцать восемь лет, лорд Диггори, — серьезно взглянул на него Питер. — И поверьте, первые пятнадцать, да и последующие годы, не были легкими. Белая Колдунья за сотню лет собрала огромную армию.

— Белая Колдунья?! — схватился за сердце Кёрк. — А как… Как ее звали?

— Джадис.

Одно слово. Но прозвучало оно как приговор. Профессор обреченно опустил голову на руки.

— Я знал… Я всегда знал… Аслан ведь предупреждал еще тогда… Это я виноват… Только я…

Люси подошла к профессору и обняла его.

— Не надо плакать, лорд Диггори. Колдунья мертва, а в Нарнии вновь воцарился мир, Столетняя Зима закончилась.

— Ты не понимаешь, девочка моя, — тихо пробормотал профессор. — Это я, именно я…

— Мы знаем, — оборвал его Эдмунд. Вероятно, чуть более резко, чем следовало. — Мы прекрасно знаем, что именно вы привели Колдунью в Нарнию. Историю обычно пишут победители, но в Нарнии не стараются скрыть неприглядные ее стороны, в летописях пишут правду, какой бы горькой она ни была. И мы знаем также, насколько прекрасна в своей холодности Джадис. Как она околдовывает разум и подчиняет чувства. Не стоит корить себя за прошлые ошибки, вы искупили их с лихвой, подарив Нарнии восемь спокойных веков. Вы искупили свою вину, как искупил ее Элмар Еретик, как искупил ее Джерад Орландский, как искупил ее я сам, — лицо его заледенело. Даже спустя столько лет напоминание о своем предательстве Эдмунд переносил с трудом.

— Ты?! — во взгляде профессора читалось изумление.

— Можно оправдываться чарами Колдуньи, но я не буду. Только я виновен в своем эгоизме, в том, что гордыня и жажда выделиться затмили мне глаза, — прикрыв глаза, ровно ответил король Эдмунд Справедливый. — Я смог перевернуть эту неприглядную страницу в своей жизни, не забыв про нее. Так постарайтесь и вы перестать корить себя за Джадис. Прошу простить, — он резко развернулся и вышел, как-то умудрившись не хлопнуть дверью. Профессору вдруг ясно представилось, как развевается за этим молодым человеком плащ каких-нибудь темных тонов.

Сьюзен было кинулась за ним, но была остановлена тихим голосом Питера:

— Не стоит, любезная сестра моя. Король Эдмунд, вероятно, сейчас жаждет уединения. Вы же знаете, как тяжело наш царственный брат переносит упоминания о тех холодных днях.

— Вы правы, государь, — привычно сделала легкий реверанс Сьюзен. — Даже многие беседы с Асланом не смогли помочь королю Эдмунду оставить все в прошлом.

— Вероятно, наш брат нашел в летописях Нарнии тот момент, что был скрыт от него несколько лет, леди Сьюзен.

— Я замечала пару раз его задумчивый взгляд в сторону Жертвенного холма, когда наш брат полагал, что никто его не видит.

— Позвольте уточнить, дорогая сестра, — вступила в беседу Люси, — король Эдмунд не раз приходил туда после заката, когда вся Нарния спала. Сам Аслан бессилен изменить что-либо, наш дорогой брат сам должен принять это.

— Постойте, постойте! — замахал руками профессор. — Не так быстро. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло в Нарнии.

— С сотворения мира, лорд Диггори? — скептически приподнял бровь Питер.

— С него самого, — и глаза профессора вспыхнули давно забытым юношеским огнем.

* * *

— …И с первыми лучами солнца Аслан воскрес! — взахлеб рассказывала Люси. — И после того, как мы вернули обращенных в камень, все сразу же понеслись на поле битвы.

— В том бою погибла четверть нашей армии. И решающую роль в победе сыграл именно Эдмунд. Он сломал волшебную палочку Колдуньи, после чего мы победили довольно быстро, — подхватил Питер. — Потом Аслан короновал нас… А сам ушел на следующий день. Первый месяц был просто чудесен — Нарния праздновала победу, все веселились.

— А потом выползли недобитки из сторонников Джадис, — от двери раздался глухой голос. Все обернулись — там стоял Эдмунд. Он прошел к остальным и сел на свободное место. — Мятежи, восстания, обыкновенные бойни. Они будто обезумели без своей госпожи. Союзники Джадис выжигали целые деревни, селения, вырубали леса, — голос его звучал глухо, остальные молчали — Кёрн об этом не слышал вовсе, правители Нарнии никогда не знали подробностей. Эдмунд тогда вызвался разобраться с ними — и они отдали ему эти обязанности. Только через несколько лет, подняв старые записи, они поняли, на что обрекли брата. — С позволения Государя я набрал отряд. Леопарды, тигры, львы, кентавры — те, кто может быстро передвигаться и сражаться. Огнем и мечом нам пришлось пройтись по всем уголкам Нарнии, буквально выжигая заразу. Это были не битвы — бойни. Нападения исподтишка, из засады. Кого-то приходилось жечь в их собственных норах. К концу этого похода, — Эдмунд просто выплюнул это слово, — в живых остался всего десяток бойцов из нескольких сотен. Мы действовали скрытно, никто не знал наших методов. Мы очищали нарнийскую землю от скверны. Потом выжившие возглавили отряды на северной границе с великанами. Эти три года… Именно столько потребовалось, чтобы уничтожить тварей. Эти три года были кошмаром. Я не знаю, как мы бы выдержали, как смогли бы сохранить в сердце хоть каплю света, если бы не Аслан. Великий Лев помогал нам справиться с виной, со столькими смертями, с нашими методами. Если бы не он, то в Кэр-Паравел вернулся бы не Эдмунд Справедливый, а Эдмунд Кровавый. Лишь из-за него мы не превратились в механические машины убийств.

Он говорил с закрытыми глазами, а в мыслях его проносились обрывки воспоминаний.

…Чья-то теплая кровь брызгает на лицо, но он не замечает этого, уворачиваясь от огромного меча минотавра. В следующий миг его меч вонзается в грудь чудовища, а откуда-то слева прилетает отрубленная голова леопарда…

…Огромная пещера, мантикора защищает детенышей, яростно бросаясь на воинов. Он оттягивает тетиву… Через несколько минут в гнездовье не остается живых…

…Маленький хирд гномов, вооруженный до зубов, выстраивается недалеко от них. Они готовы умереть, но не предать свою веру в Колдунью.

— Огонь, — тихая команда, и в коротышек летят огненные снаряды; звенящие звуки спускаемой тетивы — и еще несколько коротышек падают замертво. Отряд кентавров топчет гномов окованными копытами, мощными ударами лап раскидывают врагов величавые львы. «Отряд быстрого реагирования» ровным строем заходит в систему пещер.

«Убивать все, что шевелится! Культ Колдуньи должен быть истреблен!» — ужасный приказ слышен каждому…

— …Аслан, я не могу так! — он рыдает, уткнувшись в косматую гриву огромного льва — Все это… Все эти смерти… Я боюсь… Я стану таким же, как она!

— Я не позволю этому случиться, король Эдмунд. А пока плачь, это не грех…

— Эдмунд! — резкий отклик вырвал его из плена воспоминаний. Перед ним присел на корточки Питер. — Почему? Почему. Ты. Не позвал. Нас. С собой?!

— Я должен был сделать это сам, — горько усмехнулся Эдмунд. — Вы были так счастливы, так рады поражению Колдуньи, что я не посмел отобрать у вас мечту, государь. К тому же Верховный король должен быть чист перед своим народом, перед Асланом. Сьюзен и Люси — леди, и этим все сказано. Разве могут королевы быть запятнаны подобной грязью? Нет. Мне же не привыкать, так что я радовался просто тому, что вы все счастливы. Но давайте продолжим рассказ.

— Хорошо… — неохотно согласился Питер, но тон его явно говорил: «Мы с тобой еще вернемся к этой теме!»

— Как уже говорил Питер, первые пятнадцать лет были тяжелыми, — вступила Сьюзен. — Мы совершенно не умели править, а после столетней тирании Колдуньи требовались новые законы. Нам очень помогали наши друзья, они же стали первыми министрами. К тому же тех качеств, что были нужны для хорошего правления во время сотворения мира, было явно недостаточно. В том мире к нашему пришествию появилось множество государств, так что надо было разработать и внешнеполитический курс, не говоря уже о том, чтобы навести порядок в самой Нарнии. Все успокоилось только через несколько лет, тогда и начался Золотой век нарнийской истории. В общем-то, рассказывать больше почти не о чем, — Сьюзен пожала плечами.

— Только если, дорогая сестра, не поведать лорду Диггори про ту настойчивость, что проявляли короли сопредельных держав в желании заполучить твои руку и сердце. А получали только руку… рукой… по уху… — Люси весело засмеялась, увернувшись от подзатыльника.

— Кто бы говорил, милая Люси, — ехидно пропела Сьюзен. — Сыновья моих возможных женихов проявляли не меньшую настойчивость по отношению к тебе. И чего стоит мой отказ тому, как ты выходила к сватам? Ах, лорд Диггори, это было просто великолепно! Королева Люси Отважная под ручку с фавном, справа идет лев, а сзади маячит минотавр. И с любезной улыбкой она кладет руку на загривок льву и спрашивает: «Вы что-то хотели, любезнейший?» Думаю, про любимый кинжальчик на поясе упоминать не стоит? — Сьюзен улыбнулась, увидев пылающие щеки сестры.

— Я их боюсь… Они все были такие высокие…

— Успокойтесь, любезные сестры мои, — с улыбкой остановил их Питер. — Каждого из нас донимали подобными предложениями. Но, лорд Диггори, вы удовлетворили свое любопытство?

— В общем удовлетворил. Но… Как вы вернулись?

Профессор поразился изменениям, произошедшим с детьми. Стоявшие с яркими улыбками, они мгновенно погрустнели, только лицо Эдмунда ничего не выражало, но в глазах плескалась та же горечь, что была написана на лицах других.

Как и всегда в тяжелые моменты, заговорил Эдмунд. Голос его звучал ровно, без каких-либо эмоций.

— В тот день егеря донесли нам, что в лесах вновь появился Белый олень, исполняющий желания. Мы отправились на охоту. Вам надо знать, что мы если и вспоминали эту жизнь, то лишь как мимолетный сон, не более. Нарния стала нам родной. А олень завел нас в чащу, где стоял фонарь. Царственная сестра моя Сьюзен назвала его железным деревом… — Эдмунд позволил себе легкую усмешку. — И мы решили проверить, что там, за ним. К тому же было странное чувство, что нам все вокруг знакомо. Мы пошли туда… И вернулись. Обратно в Нарнию попасть не получилось. Теперь мы здесь…

После долгого молчания профессор поднял взгляд:

— Я не думаю, что вы сможете вернуться в Нарнию с помощью шкафа. Но короли Нарнии единожды — ее правители всегда. И когда-нибудь вы вернетесь в свою страну. Но не раньше, чем суждено.

— Мы понимаем это, лорд Диггори, — кивнул Питер. — Но тяжело расстаться с тем, что стало тебе родным. Даже наши родители сейчас кажутся более далекими, чем мистер Тумнус, чета бобров, Аслан и многие другие. А пока… За эти дни я понял, что если ничего не предпринимать, то мы сойдем с ума. Так что, лорд Диггори… — Питер поднял на него многозначительный взгляд. — В вашем доме множество доспехов, некоторые из них даже настоящие. Но есть ли здесь оружие?