Кордицепс, или Больно все умные (джен)

Когда я проснулась, у изножья моей кровати сидел доктор Парек.

— Как ты себя чувствуешь?

Конечно же, хорошо. Почему он спрашивает? Амит никогда раньше не задавал мне таких личных вопросов. Он всегда держался очень профессионально.

— Хорошо. — Подробнее отвечать я не стала. Что-то мне подсказывало, что он и так поймёт.

— Можешь сказать, как тебя зовут?

— Водород, — ответила я. Тоже странный вопрос. Хотя неуместным он не казался. Непонятный вопрос, но ожидаемый. Почти что дежа вю, хоть и не совсем.

На секунду он задумался, потом приписал на карточке с номером 439 слово «Гелий».

— Водород. Очень хорошо. Значит, на этом этаже ты приживёшься. Хотя... вскоре мы, наверное, тебя переведём, поскольку других пациентов твоя ситуация может смутить.

По ощущению ответ был логичным. Если вдуматься, то на самом деле нет, но ощущение такое было. Меня это ничуть не беспокоило.

Он показал мне фотографию.

— Извини, надо проверить — ты ведь знаешь, кто это?

Это был портрет лысого мужчины с длинной седой бородой. Глаза у него лучились добротой. Я его узнала.

— Это святой Шелхарт. Хорошо, что он нас бережёт.

Амит кивнул:

— Хорошо, что он нас бережёт. Верно. Я опасался, что ты считаешь иначе.

С чего бы мне считать иначе? Святой Шелхарт бережёт нас, и это хорошо. В это важно верить, поэтому я и верю.

...Тихий внутренний голос возмутился, что так нельзя, но я велела ему замолкнуть.

— Что ж. Значит, ты знаешь, что слушаться святого Шелхарта — это очень важно?

Конечно же, важно. Если я не буду слушаться святого Шелхарта, я умру. Это же очевидно. Когда я сюда попала, мне это подробно объяснили. Я так и ответила.

— Вот и славно. Всё верно. Если ты не будешь слушаться святого Шелхарта, ты умрёшь. Хорошо, что он нас бережёт.

Я кивнула.

— Ты ведь знаешь, кто я? Зачем я пришёл?

На нём был белый халат. Он всегда так ходил, без халата я его ни разу не видела. Это означало, что он один из врачей в больнице св. Шелхарта, а сюда пришёл, чтобы помочь мне и передать инструкции сверху. Я так и сказала.

— Хорошо. Что ж, по основным пунктам мы прошлись. Теперь я тебе кое-что сообщу. И попрошу хорошенько запомнить, причём обязательно вне себя. Ты помнишь эту технику?

Я помнила фильмы и вводный курс упражнений. Я умела запоминать вне себя — держать знания отдельно, а собственную личность отдельно. Только так и можно запомнить что-то навсегда. Я кивнула.

— Хорошо, — сказал он. В руках у него была папка с надписью «Руководство по медитации для чрезвычайных ситуаций».

— Видишь папку? — спросил он. Я кивнула. — Тебе нельзя читать то, что внутри. Если ты когда-нибудь увидишь эту папку — или что-нибудь похожее — а рядом нет врача, срочно найди доктора и отдай ему. Пациенты ни в коем случае не должны её читать.

Я кивнула.

— Мне запомнить это вне себя?

— Да, если можно. Тесты тебе ещё не проводили, но тебе наверняка будет легче, чем другим пациентам.

Я прокрутила в мыслях его слова. Пациентам нельзя читать эту папку, и любой пациент, увидев папку, должен отдать её врачу. Никто из тех, кто является пациентом, не должен её читать. Поскольку я пациент, эти общие правила относятся и ко мне.

Амит достал фотографию животного.

— Кто это? — спросил он.

— Это слон, — ответила я.

— Верно, — сказал он. — Это слон. Слон — это крупное млекопитающее из семейства слоновых, у него большие уши, длинный хобот и бивни. Водится во многих регионах Африки и Индии. Вот... в общем-то и всё, что тебе нужно знать о слонах.

Я кивнула. Звучит логично. Честно говоря, ничего нового о слонах он мне не сообщил.

— Поехали дальше, — сказал он. — Запомни вне себя: вспоминать то, что ты забыла, — это плохо. Если ты начнёшь что-то вспоминать, прекрати и постарайся отвлечься. Если заметишь, что кто-то другой вспоминает — отвлеки его.

Вне себя это будет... когда пациенты вспоминают забытое — это плохо. Если пациент начинает что-то вспоминать, он должен прекратить и отвлечься. Если пациент заметит, как другой пациент что-нибудь вспоминает, первый пациент должен отвлечь второго. Поскольку я пациент, эти общие правила относятся и ко мне.

Амит показал на зеркало.

— Видишь наклейку? — спросил он. — На наклейке есть телефонный номер — горячая линия по предупреждению самоубийств. Если ты начнёшь слишком много вспоминать и за десять минут этот приступ не пройдёт, набери этот номер и поговори с сотрудниками. Они помогут тебе избежать трагических последствий.

Если к кому-то начнут возвращаться забытые воспоминания и за десять минут приступ не пройдёт, необходимо набрать этот номер... и так далее. Я поняла. Точнее, нет. Это понятно, само по себе. Так правильно? Пожалуй, вполне приемлемо.

— Что ж. С самым важным мы разобрались — теперь я просто расскажу, что тебя тут ждёт. Запомнишь вне себя — будет славно, но если нет — ничего страшного.

Я кивнула. Амиту я доверяла, поэтому всё шло гладко. Он действовал от имени святого Шелхарта, которому я тоже доверяла. Об этом я знала из фильмов и прочих материалов, поэтому мне было гораздо проще.

...Чем кому? Нет, такие мысли мне развивать нельзя.

— В общем, ты здесь по меньшей мере на пару месяцев. В дневные часы мы будем к тебе наведываться, а ещё ты будешь посещать мероприятия вместе с другими пациентами. Задача в том, чтобы подготовить тебя к выписке — чтобы ты вернулась к полноценной жизни, когда поправишься. Никаких обязанностей у тебя не будет, ничего сложного от тебя не потребуется. И всё у тебя будет хорошо. Ладненько?

Никаких обязанностей? Это... это мне не понравилось. Чем же я себя займу?

Я всё равно кивнула.

— Отлично. Что ж... раз материал ты усвоила... начнём с чистого листа. Ты ведь рано или поздно начнёшь что-то подозревать... ну, про это про всё. Чем-то смахивает на секту, да?

— ...Немного. Но меня это не беспокоит.

— Ну да, тебя и не должно, ты ведь прошла инструктаж для персонала, но не будем рисковать.

Инструктаж для персонала? Я не... что?

— В общем, идея в том, чтобы познакомить тебя со всеми протоколами и процедурами с точки зрения пациента, а потом перезагрузить, чтобы задвинуть это всё на задний план. Чтобы это были инстинкты или знания, а не просто... чьи-то приказы. Согласись, лучше не знать, почему ты веришь в то, во что веришь.

Это я... это я знала. Нет — вспомнила. Это плохо.

— Что ж, поехали... карту личности мы тебе пока толком не составили, но могу догадаться. Тебя зовут Фелисити Орчард, ты устроилась сюда врачом...

— Стойте! — заорала я. Я начала вспоминать! Мне же только что сказали, что нельзя! Амит нарушает правила!

— Нет-нет, всё хорошо. Антитело тебе ввели. Вспоминать нельзя потому, что запустится амнезия, и весь прогресс пойдёт насмарку. А сейчас мы нарочно вызываем рецидив. Успокойся.

Ох! Я это тоже вспомнила! Я всё вспоминаю!

— Нет! Стойте!

Он нахмурился.

— Господи, Лисси. Ты так серьёзно ко всему отнеслась... Видимо, оно и к лучшему. Кстати, да — мы с Раджем зовём тебя Лисси, водится за нами такое. Ты всегда сердишься напоказ, но на самом деле тебе нравится. — Он улыбнулся.

Я врач. Я устроилась сюда, чтобы лечить... о господи. Меня зацепило. Слон и до меня добрался.

— Так о чём это я — ты устроилась сюда врачом, но пару часов назад случилось ЧП с новым пациентом, которому ещё не провели полный курс. Вот ты и надышалась этой гадостью. Так что... прости уж, придётся тебя уволить.

Я больше не буду врачом — потому что во мне слон — он забрался в меня — потому что я не ввела выжившему v2 — потому что не надела противогаз — потому что торопилась — потому что алфавитный индекс и числовой индекс вступили в несанкционированный контакт — потому что — о нет — внутри меня слон — он внутри меня — уберите его...

— Очень жаль. Ты была у нас одной из лучших, а старшему персоналу непросто искать замену. Может, обучим кого-нибудь из тех, кто долечится через неделю, но... чёрт. Не хотела ты увольняться. Я ж видел.

Я не хотела увольняться — я не хотела умирать — я же умру — умру — умру — слон меня убьёт...