Макбет (гет)

— Обратите внимание, — обратился Снейп к классу, — как мистер Малфой измельчил сушёную крапиву.

Он поднял ступку Малфоя, наклонив её так, чтобы все могли увидеть.

— Заметьте, что все листья измельчены в мелкий порошок и не осталось ни одного крупного куска.

Взгляд его слегка суженных глаз скользнул по комнате и задержался на долю секунды на Роне, который ещё пять минут назад решил, что его листья достаточно измельчены, когда рука заныла от усталости. Среди крапивного порошка отчётливо виднелись крупные куски.

Снейп вернул ступку Малфоя на парту со своей обычной тонкой улыбкой.

— Отличная работа, мистер Малфой. Десять баллов Слизерину, — кивнул он, затем повернулся и быстрым шагом направился прочь, мрачно оглядывая класс. Возможно, у Гермионы разыгралось воображение, но ей показалось, что он выглядит бледнее обычного.

— Придурок, — пробормотал Рон, поднимая свою ступку и снова принимаясь за измельчение. — Посмотрите, как прекрасно у Малфоя это, как замечательно у Малфоя то.

Гермиона кивнула, аккуратно помешивая зелье и считая про себя. Они варили Слуховой отвар, который издавна использовали шпионы по вполне понятным причинам. Картинка в учебнике изображала что-то зловеще чёрное и дёгтеобразное. Однако, несмотря на внешний вид, зелье требовало исключительной осторожности и внимательности.

— …и какая у мистера Малфоя шикарная крапива, — закончил Рон, продолжая ворчать и размахивать толчейным пестом. — Гермиона, у меня получился достаточно мелкий порошок?

Она бросила быстрый взгляд на его ступку.

— Я бы ещё поработала. И сбавь громкость, нам нельзя разговаривать.

— Зато ему плевать, что Малфой разговаривает с другими, — мрачно заметил Рон. — Серьёзно, Снейп так распинается, когда…

Гарри подхватил щепотку собственной измельчённой крапивы, взял заранее отмеренное количество раздробленной драконьей шкуры и с большой осторожностью добавил их одновременно в котёл, после чего убавил огонь, позволяя зелью медленно вариться.

— Малфой всегда был его любимчиком, — пробормотал он, наблюдая, как зелье приобретает баклажановый оттенок. — Гермиона? Оно должно так делать?

— Что? А, да, — рассеянно отозвалась она, добавляя собственную порцию измельчённой крапивы и драконьей шкуры. — Теперь нужно оставить на пять минут, а потом…

Их разговор прервал голос Снейпа.

— Мисс Патил, — отчётливо произнёс он с ноткой жестокого ехидства в голосе, — что это такое?

Друзья немедленно повернули головы в сторону Парвати, которая работала двумя столами позади, а сейчас робко переминалась с ноги на ногу возле своего котла.

— Слуховой отвар, профессор, — боязливо отозвалась она. Издалека зелье выглядело правильно; его поверхность отливала идеальным тёмно-фиолетовым оттенком.

— Тогда скажите мне, мисс Патил, какое количество драконьей шкуры вы добавили в котёл? — поинтересовался Снейп, вздёрнув резко очерченную бровь и останавливая на студентке один из своих самых пугающих взглядов. Парвати шумно сглотнула.

— Сто пятьдесят граммов, профессор. Как и указано в учебнике, профессор, — быстро ответила Парвати.

Снейп достал ложку из её отвара, позволяя вязкой смеси медленно скатиться назад в котёл.

— Вы уверены, мисс Патил? — вкрадчиво спросил он. — А в учебнике говорится, что на этой стадии зелье должно пахнуть тухлыми яйцами?

— Нет, профессор, — отозвалась Парвати, уставившись на поверхность своей парты.

— В таком случае, мисс Патил, не просветите ли вы класс относительно того, как вы умудрились добавить верное количество драконьей шкуры и всё равно получить неправильную смесь? — попросил Снейп, его интонация казалась поразительно беспечной для того количества уничижительного яда, который сквозил в его голосе.

Парвати потупилась, прикусила губу и отрицательно покачала головой. С чем-то, поразительно напоминающим ухмылку, Снейп испарил содержимое её котла и привычной гордой поступью вернулся в переднюю часть кабинета.

Рон измельчал свои листья крапивы с гораздо большим рвением, чем было необходимо.

— Я не почувствовал никаких тухлых яиц, — прошептал он, обращаясь к Гарри. — По-моему, там вообще никакого запаха не было — могу поспорить, он всё это просто выдумал.

Гермиона нахмурилась.

— Не думаю, что он пошёл бы так далеко, — ответила она. — Да, он будет цепляться к тем, кто что-то напутал, но не к тем, кто всё сделал правильно…

— Он придурок, — свирепо отозвался Рон, усиливая слова особо жёстким движением песта в ступке. — Совершеннейший и полнейший придурок! И даже если зелье действительно пахло тухлыми яйцами, это ведь не такая уж и большая ошибка?

— Это может сделать отвар ядовитым, — заметила Гермиона, стараясь быть справедливой. — Но он действительно поступил неприятно.

Тем временем Гарри нахмурившись изучал своё зелье.

— Тебе не кажется, что моё тоже пахнет? Немного? — спросил он взволнованно.

Гермиона заверила его в обратном, а затем Рон вставил, что Снейп наверняка всё равно скажет, что зелье воняет, и Гарри, наверно, что-то ответил, но Гермиона уже не слушала. Конечно, Снейп и правда находился в каком-то особенно сварливом настроении сегодня, но она не собиралась обсуждать это бесконечно. Профессор продолжал расхаживать по комнате, бросая придирчивые взгляды на содержимое каждого котла. Возможно, это было лишь игрой света — огни под котлами светили снизу вверх, отбрасывая самые неожиданные тени — но когда Снейп не хмурился и не кидался на студентов, он выглядел уставшим.

К этому времени Рон агрессивно дробил драконью шкуру во второй ступке.

— Клянусь, когда-нибудь он сойдёт с ума и спалит свой кабинет, потому что кто-то добавил ингредиенты не в том порядке. С нами внутри, — мрачно добавил он. Снейп находился в противоположной части класса, критикуя цвет зелья одного из студентов.

— Не глупи, Рон, — отозвалась Гермиона, почти полностью поглощённая своей работой. — Может, Снейп и придирается, но он не сумасшедший.

— И он ни за что не спалит свою драгоценную лабораторию, — добавил Гарри, но Гермиона снова отвлеклась, взглянув на рабочий стол сразу за тем, у которого стоял Снейп, ухмыляясь в ответ на то, как зелье несчастного студента меняет цвет на лиловый. За тем столом, на который посмотрела Гермиона, работал Малфой. Видимо, он дошёл до пятиминутной стадии медленного кипячения и сейчас отдыхал, положив голову на изгиб руки, перегнувшись через стол и не открывая глаз. Он выглядел так умиротворённо, что Гермионе показалось, будто Малфой действительно заснул. Его лицо было расслаблено и спокойно, а подрагивающие языки пламени под котлом отбрасывали красивые тени на его бледное лицо, и в этот момент он выглядел таким невинным, что Гермиона могла с поразительной лёгкостью забыть, кем он был и что он сделал.

Затем его глаза открылись, и иллюзия осыпалась множеством осколков, потому что на краткое мгновение Гермиона смогла разглядеть такую боль в них, которая казалась одновременно невыносимой и пугающей; она вздрогнула и отвернулась, чувствуя себя так, словно увидела то, чего не должна была видеть — что-то запретное.

— И, конечно, если ты сделаешь что-то не так, — продолжил Рон, уже полностью поглощённый своей гневной тирадой, пересыпая измельчённую драконью шкуру в ладонь, — он цепляется к тебе, а если у тебя получился не тот оттенок фиолетового или если запах немного отличается, то ты бездарный придурок.

— Эм, Рон? — попытался привлечь его внимание Гарри. — Надо добавлять крапиву и драконью шкуру одновременно…

Но Рон не обращал на него внимания.

— Если только ты не слизеринец, разумеется, тогда можно сварить хоть котёл томатного супа, и он всё равно скажет…

— Рон! — прошипела Гермиона, но тот не услышал, наклоняя ладонь над котлом, чтобы пересыпать драконью шкуру. Гарри быстрее молнии схватил измельчённую крапиву и бросил её в котёл друга, спасая зелье от непоправимой катастрофы.

— Хорошая реакция, — похвалила Гермиона, а Гарри поспешно опустился на своё место с таким видом, словно ничего не делал. Но было уже поздно.

— Мистер Поттер, — вкрадчиво и холодно произнёс Снейп, едва заметная улыбка скользнула по его губам, пока он пересекал кабинет. — Будьте любезны, повторите указание, которое я дал классу в начале урока.

Гарри сделал глубокий вдох. Снейп категорически запретил совместную работу в любом виде.

— Какое указание, профессор? — невинно уточнил он, растягивая время.

Губы Снейпа растянулись в тонкой улыбке.

— Я не должен был ожидать хорошей памяти от человека с такими ограниченными умственными способностями, — холодно проговорил он. — Указание, касающееся совместной работы, мистер Поттер. Разве я не запретил этого?

— Запретили, — отозвался Гарри. Весь класс погрузился в молчание — как обычно.

— В таком случае будьте любезны напомнить, что вы сделали с котлом мистера Уизли минуту назад? — продолжил Снейп.

— Я добавил измельчённую крапиву, потому что он забыл о ней, профессор, — ответил Гарри, уставившись в одну точку перед собой. Гермиона прикусила губу; она хотела броситься на защиту Гарри, но прекрасно понимала, что если сделает это, то количество наказанных только увеличится. Она искоса взглянула на Рона, зная, что он думает то же самое.

— И можно ли это считать совместной работой, мистер Поттер? — спросил Снейп мягким тоном, в котором угадывались ехидные нотки.

Гарри вздохнул.

— Вероятно, да, профессор.

— Как я и думал. Эванеско, — произнёс он, очищая содержимое котлов Гарри и Рона. — Начните заново. Минус двадцать очков с Гриффиндора, — резко бросил он, а затем склонился ближе к Гарри с мрачной злобой в глазах и чуть тише добавил: — Я думал, ты выучил свой урок о спасении людей после того, что случилось в прошлом году, Поттер.

Он резко развернулся и пошёл прочь, заставив Гермиону и Рона поражённо смотреть ему в спину, пока Гарри стремительно белел.

— Что? — первым заговорил Рон. — Да как он… Что он о себе… Гарри, приятель, ты в порядке?

— Да, — отозвался тот после паузы и покачал головой. — Я просто… нет, всё в порядке.

Его руки заметно дрожали, и он сжал их в кулаки.

— Нет, не в порядке, — решительно заявил Рон. — Мерлин, если бы он только мне попался, я бы наслал на него такой сглаз!

— Он просто пытается выбить тебя из колеи, — успокаивающе произнесла Гермиона. — Не обращай на него внимания. Сконцентрируйся на зелье.

— Да, — отозвался Гарри, но голос его едва заметно дрожал. Он притянул к себе новую партию сушёных крапивных листьев. — Зелье. Да.

Гермиона и Рон обменялись взглядами, и злость начала закипать в груди Гермионы, словно кто-то разжёг там костёр. Как смеет Снейп так поступать! Пусть придирается, сколько его душе угодно, но напоминать Гарри о Сириусе? С единственной целью — расстроить его? Да о каких сглазах может идти речь! Ей хотелось взять что-нибудь острое и просто проткнуть Снейпа насквозь.

По истечении пяти минут Гермиона неторопливо поднялась с места и начала помешивать зелье. Справа от неё Малфой уже завершил предпоследнюю стадию варки, и Снейп как раз шёл в его направлении.

— Великолепно, мистер Малфой, — похвалил он. — Класс, посмотрите на зелье. Такой глубокий красновато-лиловый цвет, — он подцепил немного субстанции ложкой для помешивания, позволяя зелью медленно сползти назад в котёл, — и вязкая консистенция это ровно то, что должно получиться у вас перед добавлением последних ингредиентов. — Он сделал паузу и слегка сдвинул брови, прежде чем продолжить: — Я хвалю вас за вашу работу, мистер Малфой.

Тот кивнул и снова подхватил ступку, намереваясь измельчить панцири жуков, которые требовались, чтобы завершить зелье, и остальные студенты тоже вернулись к своим котлам. Продолжая помешивать зелье левой рукой, Гермиона была последней, кто отвернулся от Малфоя, и, как следствие, единственной, кто заметил мимолётное выражение на лице Снейпа.

И это было выражение разочарования; возможно, ответственности, возможно — вины. Оно сохранялось на лице Снейпа ровно столько, сколько занимает мимолётное подрагивание пламени под котлом, и затем исчезло.

Удивлённая, Гермиона внимательнее присмотрелась к Снейпу, но он вновь ухмылялся, вернувшись к своему обычному состоянию. Что за…? Разочарован в Малфое? Несмотря на чрезмерные похвалы на уроках, тот действительно был весьма хорош в зельеварении, и Гермиона своими глазами видела, что Слуховой отвар у него получился идеально, так почему…?

А потом она поняла, с внезапной вспышкой удивления — настолько сильной, что даже отвлеклась на мгновение от своего зелья, прежде чем опомниться и продолжить.

Снейп знал, что Малфой был Пожирателем смерти.

Он шпионил для Ордена, а значит, присутствовал на собраниях, видел Малфоя там — видел, как тот… делает то, о чём Гермиона не хотела даже думать. И, конечно, Снейп разочарован, ведь он знал Малфоя ещё ребёнком, он учил его и был его деканом — разумеется, он разочарован в его выборе.

Знал ли он, что Малфой сходит с ума? В этом Гермиона сомневалась; иначе он испытывал бы другие чувства. Он бы волновался, но разочарование мог вызвать лишь тот факт, что Малфой стал убийцей и наслаждался этим, что он выбрал путь зла, а не то, что Малфой стал убийцей и медленно терял из-за этого рассудок. Мы не разочаровываемся, когда у людей обнаруживается совесть — по крайней мере, не в случае Снейпа.

Поэтому он казался раздражительнее обычного? Гермиона не знала наверняка, но она могла бы поспорить, что это было частью проблемы.

* * *

Драко ждал на их обычном месте — в небольшом углублении, созданном книжными стеллажами в дальнем конце библиотеки, но он не поднял головы, когда Гермиона вошла. В левой руке он держал перо — такое же чёрное, как его мантия, с острым серебряным наконечником, который он изучал в мельчайших подробностях. Правая рука была сжата в кулак на столе рядом с копией пьесы.

— Малфой? — позвала Гермиона, не уверенная, что он заметил её присутствие. Очень медленно он поднял взгляд и улыбнулся — странной, нездоровой улыбкой — когда увидел её.

— Грейнджер, — сказал он вместо приветствия и отложил перо, накрывая левой рукой правую. — Я… Начнём?

Гермиона беззвучно кивнула, положив школьную сумку на край стола и вытащив свою копию сценария. Они собирались репетировать вторую сцену из второго акта — ту самую, в которой они убивали короля Дункана, и Гермиона практически не сомневалась в очередном срыве. Положение усугубляло то, что Малфой, казалось, уже был на взводе ещё до того, как она пришла.

Гермиона перелистнула страницы, отыскивая нужное место в сценарии, приняла начальное положение и заговорила, стараясь максимально сконцентрироваться на игре, а не на вероятном скатывании Малфоя в безумие.

— Вино, свалив их с ног, мне дало смелость; их потушив, меня зажгло, — начала Гермиона, стараясь произносить слова медленно и уверенно, как мантру, что было не так уж сложно, учитывая присутствие Малфоя. Затем она вздрогнула, дико озираясь по сторонам, словно её что-то напугало. — Что это?! — воскликнула она и тут же попыталась себя успокоить. — То крикнул сыч, зловещий сторож ночи…

Это был не очень длинный монолог, но ей казалось, что он длился целую вечность, пока она не добралась до слов: «Не будь Дункан во сне так схож с моим отцом, я всё б сама свершила».

И, наконец, входит Макбет.

— Мой муж! — произнесла она, спеша к нему, а это значило, что Гермиона оказалась достаточно близко, чтобы заметить непривычное волнение в его взгляде, когда Малфой заговорил медленно и чётко, почти недоверчиво, вытянув перед собой руку, словно та была измазана в крови — а именно так это и будет во время настоящей постановки.

— Готово. Дело свершено, — произнёс он и вздрогнул. — Грейнджер…

Это, разумеется, не было частью пьесы.

— Что случилось? — спросила она, напрягаясь всем телом — неужели уже началось?

— Я… Мне придётся уйти чуть раньше сегодня, — тихо произнёс он. От Гермионы не укрылось, как его взгляд метнулся к левому предплечью, и значение его слов навалилось внезапным и жестоким осознанием, словно пощёчина.

— Ты… ты идешь…? — спросила Гермиона, не в силах произнести, куда, она думала, он идёт — куда, она знала, он идёт.

Её поразило, как Малфой смог сохранить бесстрастное выражение на лице, когда прозвучал его ответ:

— Назначена встреча. Сегодня вечером. Я… Я пока не знаю, в какое время.

Поражённая, Гермиона присела на стол — ближайшую твёрдую поверхность, которая могла удержать её вес. Что ж, теперь понятно, почему Снейп был такой раздражительный.

— З-зачем?

— Не знаю, — отозвался Малфой, отворачиваясь от неё и рассматривая книжные полки. — Обычное, я думаю.

— И что значит «обычное»? — уточнила она, чувствуя внезапное головокружение, словно кто-то перекрыл кислород. Они просто не могли стоять здесь, в библиотеке — таком спокойном и тихом месте, и говорить о… о встрече Пожирателей смерти.

Минуту он молчал, а когда заговорил, с его губ сорвался шёпот, почти шипение:

— Грейнджер. Не заставляй меня говорить этого.

— Чтобы убивать людей, — тихо произнесла она, и Малфой поморщился.

— Не говори об этом, — попросил он с тревогой в голосе, почти с отчаянием. — Просто… не надо.

Гермиона открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Вместо этого она пересекла комнату, пока не оказалась рядом с Малфоем, и нерешительно протянула руку, дотрагиваясь до его плеча. Он был напряжён — вполне ожидаемо — и её ладонь показалась Гермионе невероятно маленькой и хрупкой.

— Малфой? — позвала она и затем, ощущая себя немного глупо, продолжила: — Не ходи.

— Не ходить? — скептически переспросил он, так и не обернувшись к ней. — Ты с ума сошла?

Она помолчала, сделав глубокий вдох.

— Нет, в отличие от тебя. По крайней мере, ты уже двигаешься в этом направлении, и… слушай, ты можешь просто остаться здесь, репетировать пьесу, и всё будет…

На этот раз он всё же повернулся, вскинув бровь.

— Ты правда считаешь, что всё так просто? — спросил он, повёл плечом, сбрасывая её ладонь, и отступил назад. — Думаешь, всё так легко? Просто не ходить, и всё будет хорошо?

— Нет, — ответила Гермиона, заламывая руки. — Но… тебе помогут. Дамблдор поможет, он уже делал это раньше… для других… — Она думала о Снейпе.

Малфой яростно замотал головой, уставившись в одну точку над её правым плечом.

— Нет, — сказал он. — Грейнджер, ты не знаешь… ты не видела… — Малфой сделал паузу, тряхнул головой. — Ты не видела, что он делает с… предателями. Даже не с предателями. Просто с теми, кто вызывает его недовольство, или с теми, кто не выполняет приказ, или… — он осёкся, делая глубокий вдох.

— Поэтому… поэтому я и сказала о Дамблдоре, — отозвалась Гермиона. — Он может помочь, он может защитить тебя от него. И тебе не надо будет… Тебе не придётся…

— Пытать людей. Убивать их, — закончил за неё Драко, и на мгновение серебряная искра безумия скользнула в его глазах, будто отравленных ртутью. — Дамблдор не сможет меня защитить. Он никчёмный старый дурак, — Малфой сказал это так, словно констатировал очевидный факт, сделав жест рукой, словно отметал любые упоминания о директоре.

— Это не так, — настаивала Гермиона. — Да, возможно, он стар, но он всё равно… очень мудрый человек. И он не никчёмный. Я ему доверяю, — закончила она, неловко пожав плечами.

— Пропаганда, — спокойно бросил Драко, уставившись на точку в нескольких футах над полом. — Вам говорят, что он великолепный лидер, хотя это не так. Он идиот. Возможно, ещё и маразматик. Все так считают.

Гермиона ощущала что-то среднее между злостью и отчаянием. Как он может так думать? Да, она была согласна, что Дамблдор не идеален, но он всё равно могущественный волшебник, хороший лидер и отзывчивый директор, и Гермионе не приходил на ум никто более великий, кто мог бы возглавить военные действия, даже если бы в её распоряжении был весь мир. Как может Малфой стоять перед ней и говорить такие вещи? Но в этот момент пришло отчаяние, и оно победило.

— Откуда ты знаешь, что это не тебе промыли мозги, Малфой? — тихо спросила она. — Потому что с моей точки зрения это Волдеморт выглядит старым дураком, если уж надо выбрать кого-то на эту роль.

— С тактической точки зрения он гений, — без раздумий отозвался Малфой, словно, разбирая ситуацию на части, он мог рассуждать более объективно. — С магической — тоже. У него есть власть, Грейнджер, настоящая власть.

— Но идеологически он полный идиот, — заявила Гермиона, скрестив руки на груди. — Он просто… просто умственно отсталый фанатик, повёрнутый на своих идеях…

— Идеологически? Он выступает за правильную идею, Грейнджер, — сказал Драко, и каким-то образом его бесстрастный тон придал словам ещё более ужасный оттенок. — Чистокровные всегда ненавидели грязнокровок и маглов. Они… случайность. Чистокровные маги — настоящие люди; а вы... вы просто отклонение. Генетические уроды, как дети, рождённые без лёгких или без сердца.

На этот раз он всё-таки посмотрел на неё, совершенно пустым — и оттого пугающим — взглядом.

— Понимаешь, разница между людьми и животными состоит в магии. У животных её нет. А маглорождённые — они как… ну, как если бы родилась обезьяна с магическими способностями. Ты бы ведь не стала называть её человеком, верно? Это был бы урод, аномалия, и…

Ладони Гермионы были сжаты в кулаки, и она почти не отдавала себе отчёта в том, каким тяжёлым и частым было её дыхание. Кровь переполнилась гневом, который стремительно разливался по телу, затапливая сознание, пока каждая клеточка не наполнилась чистой яростью.

Гермиона сделала шаг в его сторону.

— Ты ведь даже не представляешь, что звучишь сейчас как мерзкий ублюдок, верно? — выплюнула она. — Я для тебя животное? А Гарри? А твой драгоценный Волдеморт, ведь он тоже полукровка, он один из твоих уродских обезьян!

— Грейнджер, — прервал Малфой, поднимая руку в успокаивающем жесте, но она даже не заметила.

— Я человек! Как Гарри, и мои родители, и все остальные маглы, и маглорождённые, и полукровки, и да, даже Волдеморт, как бы мало он этого ни заслуживал! Мы все люди! Человечность определяется не магией, а… интеллектом, языком, абстрактным мышлением, культурой, любовью, высшими эмоциями и… и… Думаешь, животное написало это? — воскликнула она, хватая его копию «Макбета» со стола и вытягивая перед собой словно щит.

Малфой отступил ещё на шаг и выглядел почти напуганным.

— Грейнджер…

— Думаешь, животное могло писать поэзию, истории об убийстве, чувстве вины и сумасшествии? Потому что Шекспир тоже был маглом!

Она сделала глубокий вдох, ярость начала постепенно угасать, а книга в руке задрожала. Малфой выглядел поражённым и, возможно, немного расстроенным, его правая ладонь крепко сжимала предплечье левой руки.

— Грейнджер, — твёрдо произнёс он. — Мне надо идти.

Она закрыла глаза и не открыла их ни когда книгу осторожно забрали у неё из рук, ни когда раздались поспешно удаляющиеся шаги, ни когда она опустилась на пол, прижав колени к груди, и — без какой-то определённой причины — заплакала.