Граф Норт-Айлэнд (гет)

24 августа 1998 года, особняк графа Норт-Айлэнда

Гарри, бледный и решительный, поднимался по лестнице, когда раздался голос графа:

— А, виконт! Я должен поблагодарить вас!

Гарри замер на месте, ошеломленно уставившись на графа, высматривая на его бледном, бескровном лице следы насмешки. Но нет, граф выглядел серьезно и печально, даже шрамы были практически не заметны.

— За что, граф?

— За то, что вы сумели уговорить Гермиону выйти из дома и обратиться в суд, конечно же!

Гарри помолчал несколько секунд. Вообще-то он шел извиняться за свой поступок, а тут Норт-Айлэнд его благодарит именно за него! В некоторой растерянности он позволил проводить себя в огромный зал, где граф с удобством расположился в кресле и закурил сигару.

— Я не заслуживаю вашей благодарности, граф, — сказал Гарри, помолчав. — Я... похитил у вас Гермиону, считая вас гнусным рабовладельцем.

— Похвальная честность, виконт, — ничуть не смутился Норт-Айлэнд и выпустил колечко дыма к потолку.

Гарри, честно говоря, опять оказался сбит с толку и замолчал, не зная, что делать дальше. Совет матери — «будь честен» — помог, но надолго его не хватило. Что говорить дальше? Что ему нравится Гермиона, но он помолвлен с Ханной, которая ему тоже нравится?

— Я рад, Гарри, что тебя волнуют вопросы свободы и человеческих взаимоотношений, — неожиданно сказал граф, чуть подаваясь вперед.

— Просто рабство, заточение, подчинение чужой воле кажутся мне непростительными, — покраснев, ответил Гарри. — И мама моя считает так же, у нас никогда не было домовых эльфов по этой причине!

— Да? — риторически переспросил Норт-Айлэнд. — Как любопытно.

В голосе его слышался сарказм.

— Вы, кажется, намерены оскорбить моих родителей, граф? — с вызовом в голосе спросил Гарри.

Непонятное поведение графа действовало ему на нервы. Может, он решил не принимать извинений Гарри, а вместо этого посмеяться над ним? Может, он просто внушил Гермионе, что та свободна, а она на самом деле не свободна, поэтому и вернулась к Норт-Айлэнду?

— Скажите, виконт, может ли оскорбить правда? — ответил вопросом на вопрос граф.

— Я вас не понимаю, граф.

— Со временем поймете, — отрезал Норт-Айлэнд, и прозвучало это так, что разговор сам собой прекратился.

Молчание затягивалось, и Гарри встал, собираясь уходить и жалея, что вообще поддался порыву и приехал извиняться. Еще раз переборов себя, Гарри спросил:

— Могу ли я засвидетельствовать мое почтение вашей воспитаннице перед уходом?

— Вряд ли, — едва заметно усмехнулся Норт-Айлэнд. — Она опять выступает перед Визенгамотом.

Гарри вздрогнул, после чего все же раскланялся и покинул особняк графа. Когда он уже уходил, до него донесся громкий хлопок множественной аппарации. Оглянувшись, Гарри увидел Крауча-старшего с помощниками и ускорил свое отбытие.

24 августа 1998 года, Косая Аллея

— Горячие новости! — доносились выкрики с улицы. — Торговля магами! Гоблины дают показания! Бойня в банке «Гринготтс»! Украдено два миллиона галлеонов!

— Ох уж эти газетчики, — пробормотал Питер, невольно бледнея.

Пикси его за язык, что ли, дергали, назначать встречу в этом ресторане? Поговорили бы в мэноре у Питера, без этих идиотских криков за окном.

— Что поделать, — философски заметил князь Поклонский, сидевший напротив. — Такова их работа, найти белье погрязнее, скандальчик погорячее, да раздуть на потеху публике. Но в этот раз, кажется, все серьезно.

— Именно так, — вздохнул Питер, знавший обо всем из своих источников.

На самих гоблинов ему было плевать, пусть хоть все сдохнут в своих подземельях с сейфами, но именно сейчас эти проблемы были как нельзя некстати. Граф Норт-Айлэнд тратил деньги с сумасшедшей скоростью, и в какой-то момент гоблины заявили, что они не могут ставить под угрозу остальных клиентов ради одного графа. С того момента Питер оплачивал все из своего кармана, ожидая, пока гоблины с континента доставят необходимую сумму. Сделка выглядела выгодной, магический контракт нерушимым, прибыль — удвоенной, и Питер пошел на риск.

И тут такой афронт со стороны Министерства!

— И этот ваш глава ДМП, Бартемиус Крауч, тоже показался мне серьезным магом, — продолжал разглагольствовать князь, закинув ногу на ногу. — Было бы интересно познакомиться с ним поближе.

— Вряд ли это выйдет — он все время в делах и разъездах, — дернул головой Питер.

— Да, как заманчиво — посмотреть на работу закона, творящуюся справедливость вживую.

Питер не удержал кривой усмешки при слове «справедливость», и князь это заметил.

— Что-то не так? — спросил он.

— Закон и справедливость — не одно и то же, — ответил Петтигрю без особой охоты, — как бы вам не разочароваться в нашем ДМП.

— О! — обрадовался князь. — То есть вы нас познакомите? Вы же старые друзья?

— Не сказал бы, была пара дел в прошлом, серьезных, но в прошлом.

Если бы не проблема с деньгами, Питер, конечно, не стал бы отвечать князю. Но сейчас Петтигрю откровенно подпирало: граф Норт-Айлэнд и не подумал снижать траты, наоборот, только усилил их, щедрой рукой швыряя невероятные суммы тем же «жертвам гоблинов», которые уже появились, как по волшебству, вокруг. Конечно, континентальные гоблины отдадут деньги — контракт есть контракт, — но когда это еще будет! Банкротом же придется объявлять себя прямо сейчас, прощай тогда репутация, положение в обществе и все остальное, чего Питер так долго добивался.

— Вы могли бы познакомить нас под каким-нибудь благовидным предлогом, — словно не слыша Питера, размышлял вслух князь. — Например, что вы опасаетесь мести со стороны гоблинов, и что они нападут на вашу дочь во время помолвки со мной, скажем, дня через три.

Питер уставился во все глаза на князя. Спасен! Спасен! Князь богат, неимоверно богат, его деньги дадут Питеру время продержаться, пока этот сумасшедший Норт-Айлэнд не уедет из Британии. Это будет скоро, Крауч-старший уже взялся за князя и его то ли рабыню, то ли дочь, то ли любовницу, здесь слухи расходились. Петтигрю прищурился и посмотрел на князя — а ведь тот вхож к графу Норт-Айлэнду!

— Думаю, это очень хороший, правильный и правдивый предлог, — улыбнулся Питер широко, сделал жест руками, словно хотел обнять князя. — Скажите, ведь граф Норт-Айлэнд посетит помолвку? Ведь вы с ним, кажется, близки?

— Вынужден буду вас разочаровать, — улыбнулся князь, — интерес графа Норт-Айлэнда вызван исключительно тем, что он какое-то время жил в России и ему приятно поговорить со мной по-русски, вот и все. Но он будет, можете не сомневаться, граф не упустит такой возможности потратить еще денег.

«Моих денег!» — мысленно возопил Петтигрю, что было, конечно, неправдой, но Питер все никак не мог успокоиться. Кто бы мог подумать, что гоблины окажутся такими идиотами? Нет, не в плане торговли людьми, волшебными существами и магами, особенно сиротками, которых якобы отдали опекунам-магглам. Здесь все шло без сучка, без задоринки, и Питер, надо признаться, приложил свою лапку к этой торговле (и это тоже было поводом понервничать), но он хотя бы не оставлял следов! Не оформлял документов! А если и оформлял, то не писал там прямым текстом: «Я, Питер Петтигрю, продавал своих сограждан в рабство, в чем и расписываюсь и даю нерушимую клятву».

Формалисты! Бюрократы! Гоблины!

— Думаю, он не устоит перед возможностью сделать нам, в смысле мне и Эжени, какой-нибудь царский подарок, граф это любит, — произнес князь, подмигивая Питеру.

Чтоб он сдох, ваш граф, пожелал Петтигрю мысленно, цепляя на лицо вымученную улыбку.

25 августа 1998 года

Барти Крауч, нетерпеливо поправляя мантию, наблюдал, как три аврора приближаются к хижине Северуса Снейпа. Машина правосудия вначале немного заскрипела, застопорилась, но потом, смазанная кровью погибших при захвате «Гринготтса», запыхтела и заработала в полную силу. Крауч не смыкал глаз ни на минуту, распоряжаясь, координируя, пару раз даже сам выезжал на место и проводил допрос свидетелей. Как обычный, так и специальный, с использованием Веритасерума и Легилименции, благо магглы неспособны противостоять магическим методам допроса.

Основное внимание, конечно, было сосредоточено на «деле Грейнджер», как его уже окрестили идиоты из «Ежедневного пророка». Необычный облик, трагическая судьба девушки, загадочная фигура графа Норт-Айлэнда, все эти покупки и рабство, все это вызывало обильное выделение чернил у шакалов пера. Даже сейчас один из них маячил вдалеке, но Крауч был непреклонен: подойдет ближе — сразу его оглушить и выбросить как помешавшего операции.

Цепочка покупок и перепродаж была вскрыта и раскручена, гоблины документировали многое, что оказалось неожиданным подспорьем. И вот, в конце своем, уже после первых официальных «опекунов» Гермионы, стоматологов-магглов по фамилии Грейнджер, цепочка неожиданно вывела Крауча-старшего на Северуса Снейпа. Как выяснилось, этот бывший Пожиратель не только избежал смерти в бойне у Лонгботтомов и последующего пленения выживших, но и до сих нагло проживал в Британии! Пускай под чужим именем и отшельником, но в Британии! Да еще и нелегальными зельями торговал!

Поэтому Крауч выехал на задержание лично.

— Что они возятся? — спросил он у помощника.

— Пожиратель, — пожал плечами тот, — вот и осторожничают.

Крауч дернул щекой. Вряд ли этот Снейп сохранил квалификацию за столько лет, да и был он из молодой гвардии Пожирателей, тех, кого Темный Лорд набирал уже перед самым своим падением. Размышления его блестяще подтвердились десяток секунд спустя, когда авроры вошли в хижину. Две вспышки, и наружу вынесли тело оглушенного Северуса. Авроры не пострадали, и Барти Крауч распорядился доставить Снейпа в Лондон и привести в порядок — ему не терпелось начать допрашивать этого Пожирателя, пускай даже и публично, плевать!

Зал, где проходило заседание, был набит битком. Северус Снейп, мрачный, взъерошенный, озирался, как зверь, загнанный в клетку. Вкратце были зачитаны добытые материалы, ясно показывавшие путь Гермионы от нынешнего момента почти что до самого рождения, когда ее принес в родильное отделение больницы Северус Снейп.

— Итак, вы признаетесь в этом деянии?

— Да, — пожал плечами Снейп.

— Отлично, — удовлетворенно сказал Крауч. — И откуда же вы взяли эту девочку?

— Она — дочь Лонгботтомов, Фрэнка и Алисы, — лицо Северуса скривилось в непонятной гримасе.

В зале поднялся невероятный шум, кое-как удалось навести порядок. Крауч быстро прикинул: по датам вроде все сходилось: сдача в больницу произошла двадцать второго сентября семьдесят девятого года, бойня у Лонгботтомов была двадцать первого, днем рождения Гермионы было проставлено девятнадцатое.

— То есть вы все же были там, мистер Снейп! — торжествующе вскричал Крауч. — Вы, вместе с другими Пожирателями, запытали Лонгботтомов до потери сознания, а потом похитили их дочь!

— Нет! Все было не так! — неожиданно вскочил на ноги Снейп, зазвенев цепями.

Охранники прижали его к скамье, в зале снова поднялся шум, но голос Снейпа легко перекрывал его.

— Я прибыл к самому концу бойни, и девочку мне отдал с рук на руки умирающий Дамблдор, прося позаботиться о ней! Я могу доказать это и предъявить воспоминание!

И вот здесь заседание суда окончательно вышло из-под контроля.