Путешествие на Восток (джен)

Утро после бессонной ночи, вопреки ожиданиям, не принесло никаких новых сведений.

— Это исключено, — покачал головой Певчий Джон, выслушав нас, — я свою команду знаю, и поверьте мне, Грегори всем нам был другом. Любой из нас обязан ему жизнью, и не раз. Он ведь не всегда был кормчим: лет пятнадцать назад я нанял его для охраны судна. Пока ему не разрубили колено в той самой стычке с пиратами в северных водах, где мне досталось это.

Он ткнул пальцем в свой шрам, натянув кожу лица, что сделало его и без того хмурый взгляд еще более свирепым. И все же за этой уверенностью капитана промелькнуло нечто, здорово отдающее тревогой. Действительно ли он знает свою команду так хорошо, как хотел бы думать?

— И как долго? — невозмутимо спросил Кадм и, наткнувшись на непонимающий взгляд капитана, пояснил: — Как долго все они служат в команде?

Капитан издал неопределенный звук и в задумчивости почесал спутанную седую бороду, вглядываясь в скользивший у самого горизонта мрачный берег Кастилии. Посмотрев в ту же сторону, я понял, что берег, в общем, ни при чем: в солнечную погоду он мог бы даже выглядеть вполне жизнерадостно. Однако туманная дымка и стремительно скользящие к горизонту низкие облака придавали всему окружающему неприятный призрачный оттенок, словно мы все никак не могли проснуться от тяжелого полуденного сна.

— Все по-разному, конечно, — ответил наконец Певчий Джон. — Но каждый — не меньше пяти лет. За исключением Итана и Хью, конечно же.

— Хью? — заинтересовался я.

— Да, он сейчас в охране. Нанял его на днях в порту вместо бедолаги-Галена, которого свалила лихорадка. Конечно, шибко дружелюбным Хью не назвать, но он честен и свое дело знает. Я говорил с другими торговцами, они уже брали его к себе раньше.

— Сразу видно, что ты не слышал про оборотное зелье, приятель, — хмыкнул Антиох. — Не знаю, насколько хорошо Тень владеет магией и зельеварением, но с магами дружбу точно водит.

Я покосился на старшего брата, который озвучил в точности то, о чем я думал весь остаток ночи с момента убийства. Нам так и не удалось найти постороннего на судне. Да, Тень умеет прятаться, в чем мы не раз успели убедиться по дороге в Лондон, но здесь, в пределах одного стофутового корабля?

— Тень может оказаться и метаморфом, — заметил Кадм, — и тогда все гораздо хуже. Зелье рано или поздно заканчивается, а пронести на судно и спрятать достаточно большие запасы не так просто. Отсюда ясно, что делать дальше: искать его тайник. Думаю, будет лучше, если я этим и займусь. Капитан, где на судне удобней всего спрятать несколько бутылей с жидкостью?

— В трюме среди припасов, само собой, — пожал плечами Певчий Джон. — Я могу отправить кого-нибудь…

— Не стоит, — покачал головой Кадм. — Магия поможет мне быстрее отыскать зелье, а твой человек, чего доброго, как раз и окажется Тенью. Да, и еще… Пока я буду искать, кому-то следует опросить экипаж. Возможно, кто-то из них видел или слышал что-то важное. Игнотус… Переговоры — это по твоей части.

У Антиоха по мере того, как говорил Кадм, на лице все более явственно проступал скепсис: старший брат не терпел, когда кто-то дает распоряжения, не посоветовавшись с ним. В конце концов он не выдержал и, скрестив руки на груди, язвительно заметил:

— Может, тогда уж и мне дашь парочку заданий, братец?

— Пожалуй, — не заметив сарказма, отозвался Кадм. — Присматривай за командой и в особенности за капитаном. Мы не можем допустить еще одного убийства, а твоему чутью я полностью доверяю.

Певчий Джон даже поперхнулся при этих словах и обратил на Кадма возмущенный взгляд.

— Что?! Как это понимать: «присматривай за капитаном»?

— Очень может быть, что твоя жизнь под угрозой, дружище, — спокойно пояснил мой брат. — Подменив тебя, Тень сможет диктовать свои условия всем на этом судне.

Я был рад, что Кадм, которого я знал ранее, постепенно возвращется. Деятельный, проницательный, все замечающий и способный планировать на несколько ходов вперед — насколько же он отличался от опустившегося пьяницы, которого я видел еще месяц назад, и даже от плененного безумной надеждой и отрешенного от мира пилигрима, кем он был по дороге в Лондон! Мое настроение заметно улучшилось, несмотря на мрачноватые обстоятельства, ставшие причиной преображения моего брата.

Оставшись вдвоем с Эйлин, я бросил взгляд на горизонт, откуда надвигался темный строй грозовых облаков, и моя радость снова уступила место беспокойству. Следовало ожидать, что погода рано или поздно испортится, но почему именно сейчас? В суматохе, которая поднимется в начале серьезного шторма, что-либо выяснить будет куда сложнее. Мне следовало поторопиться.

Одно хорошо: я не испытывал особых сомнений по поводу того, с кого начать все эти распросы. Конечно же, с того, кто первым наткнулся на покойного Грегори, благо мальчишка с угрюмым видом стоял, прислонившись спиной к широкой поверхности мачты. Заметив мое приближение, он явно струхнул и огляделся по сторонам, как будто собирался удрать подальше. Возможно, так и было, особенно если он наслушался баек про злых чародеев, служащих дьяволу.

— Итан… — осторожно обратился я к нему, — так ведь тебя зовут, верно? Можно задать тебе несколько вопросов?

Юнга поднял на меня настороженный взгляд и сдержанно кивнул.

— Тебе показалось, что Грегори зовет тебя. Помнишь, ты рассказывал нам сегодня ночью? Почему тебе так показалось? Он произнес твое имя?

— Нет, — покачал он головой. — Просто Грегори в последнее время учил меня управлять кораблем. Звал меня, когда меняется ветер, чтобы я сам стал на другой галс. Я подумал, что снова…

— Давно он учит тебя?

— Да вот, как с якоря снялись.

— А сам ты здесь как долго?

— Уже год, — ответил Итан и, опустив голову, тихо добавил: — Грегори… был моим лучшим другом.

— Капитан сказал, что он всем здесь был другом. Это так?

— Наверное, — пожал плечами юнга и потер озябшую от промозглого ветра бледную руку. — Да, я думаю, что он со всеми хорошо ладил, мистер… чародей.

— Зови меня Игнотус, — улыбнулся я ему, протянув ладонь.

Итан серьезно кивнул и ответил неожиданно крепким для своего возраста рукопожатием. Как видно, детство парнишки не отличалось безмятежностью. Да и как иначе он очутился бы здесь?

— Найдите этого… человека, — сказал он. — Вы ведь найдете его?

— Никаких сомнений, Итан, — ответил я, вложив в свои слова как можно больше твердости. — Ты не представляешь, на что способен мой брат Кадм. Он очень умен. Никакой убийца не сможет с ним тягаться. И знаешь… Не стоит тебе оставаться на палубе одному, хорошо? Иди лучше в кубрик ко всем остальным. Заодно и согреешься, — добавил я, указав на его оторванный рукав.

Этот совет был как нельзя более уместен: мощный порыв бокового ветра накренил судно и хлестнул нас тысячами ледяных капель. Итан хмуро кивнул и направился в сторону лестницы, ведущей к палубной надстройке. Эйлин поежилась и крепче сжала мой локоть. Только сейчас я понял, что она по-настоящему замерзла в своем платье, совершенно не годящемся для морских путешествий, да еще и в такую погоду. Отвести бы ее в нашу каюту, но не оставлять же ее там одну, в самом деле!

— Эйлин, — решительно обратился я к ней, — ты тоже иди с ним. У тебя ведь зуб на зуб не попадает, а в кубрике тепло.

Она покачала головой и только сильней вцепилась мне в руку. Ее губы разомкнулись, будто она пыталась что-то сказать мне, но все, что Эйлин смогла выдавить из себя, — это жалобный всхлип.

— Эйлин, пожалуйста! — поспешно сказал я, увидев, что она в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. — Ты же видишь: приближается буря, а мне еще нужно поговорить с Хью, да и не только. Иди в кубрик, прошу тебя!

Она подняла на меня взгляд, полный обиды, разжала пальцы и понуро пошла следом за юнгой. Настроение у меня испортилось окончательно, и начавший накрапывать холодный дождь его отнюдь не улучшил. В сердцах выругавшись, я направился к юту, где у колдерштока, бросая на мрачные небеса столь же мрачный взгляд, стоял Лестер. Меня, однако, сейчас интересовал не он, а прислонившийся к фальшборту Хью, поминутно терший глаза и широко зевавший: выспаться ему сегодня так и не удалось.

Моему появлению он не обрадовался.

— Приятель, с чем бы ты ни пришел, говорю сразу: помочь не смогу. Как только меня сменят, я намерен пойти спать, и потрачу на это не менее суток. Поищи кого-нибудь еще.

— Я всего лишь хотел задать пару вопросов, Хью. И это важно.

— Какие еще вопросы? Если про убийство, так я ничего и никого не видел, я валялся в кубрике и смотрел сны.

— Если в кубрике, — нахмурился я, — значит, там наверняка были и другие? Они могут это подтвердить?

— Парень, ты что, туговат на ухо? — раздраженно отозвался Хью. — Я же сказал, что спал и понятия не имею, кто там еще находился. Когда я проснулся от всех этих воплей, никого вокруг уже не было…

— Я могу подтвердить, — спокойно заявил Лестер, выворачивая колдершток вправо. — Хью говорит правду. Там еще были Мартин и Закари, они тоже спали. Еще заходил Кайл, помощник капитана, но покинул кубрик до того, как мы услышали крики.

Итак, Хью вне подозрения… Если, конечно, Лестер его не выгораживает. И если Хью — все еще Хью. В самом деле, что, если убийца, расправившись с несчастным Грегори, убил заодно и настоящего Хью, приняв его облик? Метаморф на такое вполне способен. Но нет, эдак можно подумать на кого угодно, а Тени нет смысла принимать облик человека, на которого подозрение падет в первую очередь. А вот Кайл… Покинул кубрик, и спустя некоторое время Итан обнаружил тело кормчего. Совпадение?

Корабль вновь сильно качнуло, и я едва не покатился кубарем по палубе, но в последний момент успел ухватиться за ближайший бакштаг. Едва я перевел дух, как на меня обрушилось не меньше галлона соленой воды, промочив мою мантию до последней нитки, и я лишний раз порадовался тому, что отослал Эйлин в кубрик. Отплевавшись и смахнув с лица влажные пряди волос, я вдруг почувствовал, как в голове прояснилось, и мои мысли приняли совсем иное направление. Я слышал, что холодная вода порой творит чудеса, но только сейчас смог убедиться в этом на собственной шкуре.

Мы ищем убийцу, исходя из того, кто мог совершить это злодеяние, но так и не задались вопросом «зачем». Зачем был убит Грегори? Чем он помешал Тени? Почему именно он? Убийца не мог знать, на каком корабле мы отправимся в плавание, а значит, экипаж — почти наверняка случайные для него люди, с которыми он никаких дел ранее не имел. Означать это могло только одно: Грегори не был запланированной жертвой. Он всего лишь увидел то, что ему не следовало видеть, и потому должен был умереть. И если я прав, значит спрашивать мне следует совсем о другом.

— Лестер! — окликнул я нового кормчего. — А не было у Грегори в последнее время каких-нибудь разногласий с Кайлом… или с кем-нибудь еще из команды?

— Разногласий? Скажешь тоже… — усмехнулся моряк, но почти сразу посерьезнел. — Хотя… Пару дней назад они вроде как о чем-то спорили. Ну и на Мартина тоже Грегори разок наорал, когда тот надрался вином на продажу. Но такое и раньше бывало, когда…

Окончания его фразы я не расслышал. Ветер оглушительно взревел и швырнул мне в лицо разорванный в клочья гребень очередной волны, с такой силой ударив меня о фальшборт, что я услышал явственный хруст: то ли корабельной древесины, то ли собственных ребер. Лестер, сжав зубы, с трудом удержался на ногах: вздувшиеся бугры мышц на его сильных руках говорили, что и для него происходящее не было чем-то обыденным. Сквозь шум ветра и скрип ходившей ходуном мачты я услышал голос Хью, который орал что-то то ли мне, то ли кормчему, но разобрать что-либо оказалось выше моих сил.

— Что?! — со всей мочи крикнул я в ответ.

Хью выпустил из рук ванты, за которые держался, и подскочил ко мне вплотную, окатив несвежим дыханием, с которым не справился даже шквальный ветер.

— Катись отсюда в трюм, болван! — заорал он мне прямо в ухо. — Давай, пока тебя не смыло ко всем чертям!

Словно в подтверждение его слов огромная волна, перевалившись через фальшборт, едва не сбила меня с ног. Сжав онемевшие от холода пальцы на основании бакштага, я, задержав дыхание, ждал, когда ледяной поток схлынет обратно. Казалось, прошла вечность, прежде чем я смог сделать вдох, сразу же согнувшись от приступа кашля.

— Вот же дурак сухопутный, — проскрипел рядом Хью, и, схватив меня за руку, рванул за собой. — Из-за тебя приходится нарушить приказ капитана.

Одним прыжком он преодолел лестницу, ведущую вниз с юта, и поддев ногой крышку палубного люка, толкнул меня в темноту. Ошеломленный стремительным развитием событий, с горящей от ледяной воды кожей и отчаянно зудевшей гортанью, я даже не пытался сопротивляться.

— Сиди здесь, пока шторм не стихнет! — гаркнул мне вслед Хью и с грохотом захлопнул крышку люка.

Сразу за этим корабль снова качнуло, и я больно ударился локтем о ближайшую переборку. Чертыхнувшись, я сделал пару шагов в полумраке и, отдернув плотную штору, оказался в крохотном помещении, освещенном тусклой лампой, покачивающейся на бронзовом крюке, вбитом в потолок. В нос ударил тошнотворный смрад прокисшего вина, гнили и экзотических пряностей в несусветном смешении. Нагромождение ящиков у стен скрипело и ходило ходуном всякий раз, когда судно бросало на борт, и пеньковые канаты, державшие все эти ящики, не казались мне достаточно надежными, чтобы чувствовать себя в безопасности. Нетрудно было представить, как один из канатов лопается, и дубовый короб, доверху наполненный медной утварью, оружием или чем еще торгует Певчий Джон, срывается с места и в одно мгновение расплющивает меня в лепешку.

Я поспешил к противоположному выходу, за которым увидел ряды винных бочек, и едва не задохнулся от скопившихся здесь паров. Собравшись было оставить позади и этот отсек, я вдруг замер. Действительно ли где-то в этом винном лабиринте мне послышался шорох, или это разыгралось мое воображение? Корабль так скрипел и стонал от обрушившейся на него водной стихии, что немудрено обмануться в таком шуме. Я поднял перед собой палочку и осторожно двинулся между выставленными бочками в том направлении, откуда до меня донесся звук. Через несколько футов один из рядов закончился проходом в другую секцию: шум, вероятно, донесся именно оттуда.

Стоило мне шагнуть в проход, как чья-то тень упала на ближайшую переборку. Я в испуге развернулся, готовый атаковать заклятием, но человек, заслонявший от меня свет лампы, быстро произнес:

— Тихо, Игнотус. Это я.

Передо мной стоял Кадм, обхватив один из опорных столбов, чтобы удержаться при очередном наклоне судна. Разглядеть черты его лица против света было непросто, но что-то во всем его облике показалось мне странным. Тревожащим. В памяти непрошенным гостем всплыл тот жуткий случай с инферналами Скорхилла, когда мне лишь чудом удалось спастись. Чудом, которое не состоялось бы без моих братьев.

— Кадм? — охрипшим от только что схлынувшей паники голосом, обратился я к нему. — Удалось обнаружить что-нибудь?

— Увы, братишка. Все глухо, — сдержанно отозвался Кадм, добавив: — Пойдем отсюда, пока не задохнулись. Отрыжка пьяницы пахнет приятней.

Я, пожав плечами, последовал за ним в носовую часть трюма. Воздух там и впрямь был посвежее, и мы разместились на длинном ящике, из которого при качке то и дело раздавался лязг металла.

— Как у тебя-то, Игнотус? — спросил наконец мой брат. — Удалось выяснить что-то?

— Я мало кого успел опросить, — ответил я, покачав головой, — но все же узнал о какой-то размолвке между Грегори и помощником капитана, Кайлом. Возможно, Грегори заметил что-то…

— …И поделился своими сомнениями с предполагаемым самозванцем? — усмехнулся Кадм. — Весьма неосмотрительно с его стороны. Но ты все равно проверь, конечно. Всякое бывает.

Голос, которым он сказал это, мне решительно не понравился. Если бы я не знал своего брата, то мог бы подумать, что он от меня что-то скрывает. Но, проклятье, Кадм уже давно ничего подобного не делал, насколько я помню, пусть и не был настолько открытым, как Антиох. Может быть, он боится, что нас подслушивают, поэтому так сдержан в словах? Я ничего ему не ответил, и разговор затух, так по-настоящему и не начавшись.

Спустя час успокоилась и стихия: во всяком случае, нещадная качка почти прекратилась, и грохот волн, терзавших корпус, постепенно сменился мерным плеском.

— Идем наверх? — спросил я, выждав еще немного. — Надо проверить, как там Эйлин и Антиох…

— Ты иди, Игнотус, — кивнул Кадм, — а я еще немного поищу. У меня есть парочка предположений.

С сомнением поглядев на него, я молча направился к лестнице. Если Кадм ищет уединения, у него наверняка есть на то причины. Возможно, ему в голову и впрямь пришла мысль, которую он желает обдумать в тишине и спокойствии: почему нет, в самом деле? Именно этого я и ожидал от своего брата.

Окончательно успокоившись, я выбрался на залитую водой палубу, где лицом к лицу столкнулся с капитаном: по его виду можно было подумать, что он только что нырял в полном облачении. Мой вид, впрочем, вряд ли отличался в лучшую сторону, и Певчий Джон, оглядев мою путающуюся в ногах мокрую мантию, понимающе ухмыльнулся.

— А, Игнотус… — проговорил он. — Я искал тебя. Есть разговор.

— Что-то случилось? — встревожился я.

— Да не то чтобы случилось… Нет. За борт никого не смыло, и новых покойников не нашлось, если ты об этом.

Он огляделся вокруг, словно в поисках возможных соглядатаев, однако, не считая Хью и Лестера на юте да еще одного матроса у бушприта, палуба пустовала. Ливень уже сменился редким дождиком, а грозовой фронт остался за кормой, откуда время от времени все еще доносились раскаты грома. Мы миновали первую серьезную бурю в этом путешествии и уцелели. Вроде бы хороший знак, но капитана явно что-то беспокоило, делая его столь непохожим на всегда беспечного Певчего Джона, каким я видел его в начале плавания.

— Мне вот что подумалось, — продолжал капитан. — Среди моей команды этой вашей Тени скорей всего нет. Нет, погоди, выслушай. Я специально присматривался. Поговорил с каждым. Я же не дурак, Игнотус, пусть и не такой книгочей, как вы трое… четверо. Если бы какой-то самозванец попытался подменить собой одного из них, то сложно было этого не заметить — мне, тому, кто с этими ребятами годами плавал в одной посудине. Он бы непременно выдал себя.

— К чему ты клонишь, Джон?

— Эта ваша девица… Что ты знаешь о ней, Игнотус? — перестав ходить вокруг да около, спросил капитан.

Меня прошиб холодный пот. Эйлин! Возможно ли это? Что, если все это подстроено? Моя мысль лихорадочно заработала. Тени нужно было проникнуть на корабль, чтобы отправиться в плавание вместе с нами, но он не знал, на каком судне мы остановим выбор, и не мог наняться туда заранее. Единственная возможность состояла в том, чтобы мы сами взяли его с собой.

Поэтому он имитировал похищение Эйлин, раскидав на пути подсказки, способные привести нас к мнимой пленнице — как раз столько, чтобы мы не заметили подвоха. Убил Вильяма, написал от его имени письмо, договорился с Каменщиком, чтобы тот разыграл передо мной комедию, принял облик Эйлин и стал терпеливо дожидаться «спасителей». Что в таком случае случилось с настоящей Эйлин? Надеюсь, что наш враг — не метаморф: оборотное зелье не позволяет принять облик мертвого человека, поэтому вынуждает сохранить жизнь жертве. Но тогда девушка в плену, и зная захвативших ее людей, сложно питать иллюзии о том, как с ней там обращаются. Я поднял взгляд на капитана, встретив его понимающий взгляд.

— Игнотус… — заговорил он.

— Нет, — замотал я головой. — Не может этого быть. Исключено! Она была рядом со мной, когда Грегори убили…

— Когда Итан обнаружил тело, — отозвался капитан.

— Но незадолго до этого он слышал голос Грегори! Эйлин не могла в этот момент быть на юте: я видел ее своими глазами.

Капитан пожал плечами, но промолчал. Вроде бы невиновность Эйлин налицо, но ведь основываемся мы всего лишь на словах юнги. А что, если он ошибся? Если его запугали и заставили солгать? Если, черт возьми, он был под действием Империуса? Мы ведь до сих пор не знаем, действительно ли Тень владеет магией или же просто пользуется услугами Аспида. Впрочем, убивать он предпочитает магловским оружием: отравленный кинжал, арбалет…

— У меня нет на все ответа, Игнотус, — сказал наконец Певчий Джон, — и я ни на чем не настаиваю. Возможно, я ошибаюсь. Но ты все же смотри в оба, хорошо? Враг порой может оказаться куда ближе, чем ты думаешь.

Кивнув напоследок, капитан двинулся к баку, а я по-прежнему стоял на месте, будучи не в силах прийти в себя. Враг ближе, чем можно подумать. Всегда находятся люди, которых мы не в силах подозревать, и вот оно, слабое место во всей красе. Ты можешь всю жизнь совершенствовать свою защиту, ты готов к смертельной битве в любое время дня и ночи, тебе нет равных в искусстве поединка, но все же ты примешь смерть от удара в спину, когда меньше всего ожидаешь его.

— А, вот ты где! — услышал я за спиной голос Антиоха и, вздрогнув, обернулся. — Я уж забеспокоился. Такая буря… Не видел Кадма?

Антиох, вопреки его словам, вовсе не выглядел пострадавшим от бури: сухая мантия, непринужденная поза бойца, спокойная уверенность во взгляде и голосе свидетельствовали, что ему не пришлось все это время сражаться со стихией. Вероятно, он добросовестно исполнял данное ему задание — присматривал за командой, не покидая теплого помещения.

— Кадм все еще в трюме, — ответил я. — А с Эйлин все в порядке? Я отослал ее в кубрик, ты не заходил туда?

— Чем-то расстроена, похоже, но жива и невредима, если тебя это беспокоит, — подтвердил он мои выводы. — На тебе, я вижу, тоже лица нет. Вы не поссорились, часом?

— С Эйлин? Не говори глупостей, Антиох, как с ней можно поссориться? Это все капитан… Видишь ли, он думает…

Антиох перебил меня, с готовностью закивав:

— К слову, о Певчем Джоне. Я как раз хотел поговорить с тобой и Кадмом по этому поводу. — Он сделал паузу, собираясь с мыслями. — Игнотус, тебе не приходило в голову, что капитан — наиболее вероятная цель Тени? Зачем убийце подменять рядового моряка, рискуя быть разоблаченным просто из-за того, что «забыл» о своих обязанностях и утратил необходимые навыки? А с капитана спросу нет, в море его слово — закон.

День удивительных открытий, не иначе. Только что капитан почти убедил меня в том, что Тень — это Эйлин, и вот пожалуйста: Антиох предложил другое объяснение, не менее разумное. И ведь опять же, все прекрасно сходится. Певчий Джон утверждает, что пообщался со всей командой и не обнаружил признаков подмены? А кто проверил его самого, скажите на милость? На месте убийства он появился в числе первых, а значит, не спал и был поблизости. И в этом новом свете совершенно естественным кажется его желание заставить нас подозревать Эйлин. Проклятье! Я совершенно беспомощен, и любая новая идея сбивает меня с толку. «Разум — единственное, что сможет удержать тебя от падения», так сказал мне Амар когда-то. Он не знал, кому говорил это.

— Все наверх, дьявол вас подери! — донесся до нас громкий голос Певчего Джона. — Корабли прямо по курсу!

Переглянувшись, мы поспешили на бак. Мимоходом я отметил, что «Святой Иаков» с честью вышел из испытания штормом: весь такелаж в целости, тугой парус с черной драконьей головой в центре круга поднят, а на лицах высыпавшей на палубу команды — спокойствие и готовность к действию. Подойдя к бушприту, я убедился, что капитан прав: в тумане у самого горизонта я разглядел очертания четырех кораблей, и кто знает, сколько еще могли быть сокрыты в дымке?

— Пираты! — коротко бросил Певчий Джон и добавил, обернувшись к нам: — Готовьтесь к бою, чароплеты. Ваша помощь будет очень к месту.

— Может, успеем уйти в сторону? — тихо спросил подошедший Кайл.

— У них не меньше трех галер, им плевать на ветер, — покачал головой капитан, — а нам придется уходить паршивым галсом, при таком мы и трех узлов не потянем. Будем пробиваться, пока ветер попутный.

У меня мелькнула мысль, что Тень может применить свои боевые навыки в грядущем сражении: стать жертвой пиратов ему хочется не больше нашего. Возможно, для нас это лучшая возможность установить истину, поэтому надо смотреть в оба. Я оглянулся на палубу, где команда корабля уже пришла в движение, повинуясь указаниям капитана. У мачты стояла Эйлин, не сводя с меня глаз. В ее взгляде все еще можно было разглядеть обиду, но она уже уступала место тревоге — тревоге за мою жизнь. Эйлин — Тень? Как бы не так! Эта девушка — кто угодно, только не убийца. Хладнокровно устранять людей, просто оказавшихся на ее пути, — для нее это немыслимо.

Из трюма выбрался Кадм и неторопливо осмотрелся вокруг. Найдя взглядом меня, он зашагал к баку, на ходу доставая палочку. Незыблемо спокойный, погруженный в мысли, с проницательным взглядом и опасный своей непредсказуемостью в сражении. Враг ближе, чем я думаю? Возможно. Но не ближе моих братьев.