Путешествие на Восток (джен)

— Что вам нужно? — не утруждая себя любезностями, бросил Антиох в лицо незнакомцу.

— Для начала позвольте представиться, — отозвался тот, делая шаг навстречу. — Я брат Нумерий. Вы вряд ли слышали обо мне, но о нашем братстве — наверняка. Догадываюсь также, что вы успели сложить о нас не самое лестное мнение. К сожалению, у нас хватает недоброжелателей.

Говоря это, он спокойно стоял в расслабленной позе, даже не касаясь пальцами оружия, как будто был совершенно уверен в своей безопасности. Я, с другой стороны, почувствовал, как внутри поднимается гадкое чувство тревоги — того наихудшего рода, когда источник угрозы неведом, но все же ощущается нутром, когда сердце начинает биться чаще, а горло сжимается, затрудняя дыхание.

— Вы рассчитывали на другое отношение? — подал я голос, сжав руку Эйлин. — Практикуя человеческие жертвоприношения? Мы встречались с одним из ваших…

— Гин Балша, полагаю? Он уже давно не один из нас, и уверяю вас, о нем скоро позаботятся. И нет, называть то, что мы делаем, жертвоприношением — значит сильно упрощать картину. Однако не буду пока вдаваться в подробности: я здесь не для этого.

— А для чего же? — насмешливо спросил Антиох. — Ваше братство тоже жаждет с нами сотрудничать?

Брат Нумерий только отмахнулся.

— Нет. Вернее сказать, мы готовы сотрудничать, если вы того пожелаете, но лично я здесь, чтобы предупредить вас об опасности.

— И от кого же она исходит, если не от вас? — хмыкнул Антиох. — Неужто от Голема из Круи?

— От Ордена Матерей, конечно. Они могут показаться безобидными, а их цели — добрыми, но нет ничего страшнее фанатиков, вооруженных силой богов. Избегайте их любой ценой. Берим предложил вам до встречи с принцем совершить визит к главе Ордена? Так вот, не делайте этого. Какое бы у вас ни было дело к Голему, идите прямиком к нему. У Братства не самые лучшие отношения с властями Арберии, но уж лучше принц, чем эти…

Он сделал неопределенное движение рукой, будто показывая, что любые бранные слова недостаточны для описания членов Ордена.

— Мы так и собирались, — пожал плечами Антиох. — Но вам-то что за дело?

— Заботимся о вашей безопасности, вот и все, — ответил брат Нумерий. — Иными словами, мы на вашей стороне, что бы вы ни думали о Братстве.

Не прощаясь, он развернулся и пошел прочь, вскоре скрывшись за углом дома. Эйлин, чья рука на протяжении всего нашего разговора то и дело судорожно сжимала мне пальцы, шумно выдохнула и сказала:

— Если такие люди на нашей стороне, мы что-то делаем не так.

Кадм бросил на нее хмурый и задумчивый взгляд, но так ничего и не сказал.

* * *

Солнце по-прежнему полыхало высоко в небесах, когда мы взмыли в воздух, оставив за спиной Диррахий. Это был наш первый свободный полет за долгое время — по-настоящему свободный, когда не нужно думать о засевших в скалах пиратах, посылающих в тебя одну стрелу за другой, не нужно считать удары сердца и понимать, что не успеешь, когда впереди — только пронзительно синее небо, и ветер в лицо, и свет, а рядом — трое самых близких людей на земле. Счастье не длится вечно. Настоящее счастье — всегда коротко: оно на считаные минуты вспыхивает в сумраке жизни слепящим огнем, и тогда прошлое и будущее, пусть ненадолго, кажутся светлее, чем они есть на самом деле.

В моей жизни было не столь уж много таких минут, и, когда я пытаюсь вспомнить их все, первым в моей памяти всплывает тот стремительный и короткий полет в столицу Арберии. Густой лес под нами, темно-зеленым одеялом укрывший холмы чужой страны, своей первобытной, дикой и устрашающей красотой мог бы надолго приковать мой взгляд в иное время. Но Эйлин… Она немного вырвалась вперед, и, посмотрев на нее в полете, я понял, что больше ничего не хочу видеть сильнее.

Заточение в каменном чреве Лондонского моста, некогда чуть не сломавшее Эйлин, навсегда осталось в прошлом. Рядом со мной летела та, которой было суждено стать великой волшебницей. Я не знал, сохранит ли история ее имя, но, Бог мой, какая скрытая сила сквозила в каждом ее движении, пробивалась сквозь хрупкие девичьи черты, стекала с прядей волос невидимым светом и бурлила в опаляющем кожу потоке воздуха! Уже в ту минуту я понимал: это больше никогда не повторится. Еще будут в моей жизни моменты, полные света, но то, что я переживал тогда во время полета над землей Арберии, навсегда останется единственным. Когда же, взмыв над очередной покрытой лесом горной грядой, мы увидели вдалеке белокаменные башни замка, окруженные невысокой стеной и россыпью хижин, я окончательно осознал — волшебный миг завершился, и на смену ему вновь спешат неведомые опасности, неразрешимые загадки и долгие мили пути в неизвестное.

Мы приземлились чуть в стороне от дороги, которая представляла собой всего лишь пыльную земляную полосу, испещренную глубокими следами повозок. Наше прибытие не осталось незамеченным: редкие жители окраины выстроились вдоль стен домов, подозрительно глядя на четырех чужаков, идущих по главной дороге к городским воротам. Некоторые не сдержали усмешки, увидев в наших руках метлы: в такой обстановке, должен признать, это и впрямь выглядело на редкость нелепо. Однако никто из них судьбу искушать не стремился: насмешники предусмотрительно держались поближе к воротам, будучи готовыми скользнуть к себе во двор при первых признаках нашего гнева. Складывалось впечатление, что чародеи в этой местности — большая редкость. Что ж, хорошо уже то, что мы не вызываем здесь лютой ненависти, как в иных краях.

За городской стеной Круя оказалась куда более многолюдной, чем могло показаться поначалу. Пару раз нам пришлось пробираться через галдящую толпу у торговых рядов, и очень скоро я убедился, что люди остаются людьми в любой земле. Кое-как миновав очередное столпотворение, мы выбрались было к воротам цитадели, и тут Антиох резко взмахнул палочкой, ударив обездвиживающим заклинанием в щуплого парня в бедной одежде, который, семеня, обогнал нас мгновением раньше. Склонившись над жертвой и не обращая никакого внимания на потрясенные взгляды окружающих, мой брат извлек что-то у него из ладони и протянул мне.

— Следи за своим кошельком, Игнотус, — ухмыльнулся он. — Пока философский камень остается лишь мечтой алхимиков, золото нам не помешает.

— А как же почтенный монах Теофиль? Говорят, он нашел рецепт еще шесть столетий назад, — возразил я.

— И где этот рецепт? Чепуха и обман, братец! Если и можно создать философский камень, то явно не с нашими куцыми знаниями о природе вещей.

Я промолчал — не столько из-за того, что нечем было возразить, сколько от понимания: затеял спор я просто потому, что почувствовал себя уязвленным. Вроде бы неплохой маг, а позволил какому-то уличному воришке срезать мой кошелек. А уж то, что мой брат с легкостью заметил это покушение на мою собственность, окончательно расправилось с моим раненым самолюбием. Однако мне не пришлось долго досадовать: стража у ворот решительно преградила нам путь.

— Кто такие? — холодно осведомился на плохой латыни высоченный детина в легком ламинарном доспехе, положив ладонь на рукоять короткого меча на поясе.

— Братья Певереллы и леди Эйлин Стэнвикс из королевства Англии просят встречи с вашим правителем, Големом из Круи, — едва заметно склонив голову, ответил Антиох.

Стражник какое-то время насмешливо взирал на нас с высоты своего роста, а потом неторопливо отозвался:

— И почему вы решили, что Его Высочеству будет интересна эта встреча? Вы собираетесь подмести его покои? Поверьте, слуг у него достаточно.

— Мы чародеи, и проделали долгий путь, чтобы добраться сюда, — спокойно ответил Антиох, хотя голос его дрогнул от гнева. — Нам есть что предложить принцу в обмен на помощь с его стороны. Если нужно, мы подождем, однако просим доложить о нас Его Высочеству.

Стражник сделал шаг вперед, оттесняя нас от ворот.

— Да, — сказал он, ухмыльнувшись. — Я доложу о вас, когда выберу время, но скорого разрешения войти не ждите. Его Высочество дважды пытались убить за последний месяц, и мы не намерены…

— Доложи прямо сейчас, Луан, — услышал я негромкий голос по правую руку от себя и обернулся.

Увидев человека, стоявшего в тени цитадели, я вздрогнул: мне показалось, что это брат Нумерий собственной персоной, невесть каким образом оказавшийся здесь раньше нас. Та же расшитая серебром черная одежда, такой же изящный меч на поясе, такая же непринужденная поза того, кому на всей земле нечего бояться. Однако, переведя взгляд на его лицо, я сразу понял свою ошибку. Этот человек был заметно старше, имел смуглую кожу, испещренную сеточкой старых шрамов, и жутковато выглядевшее бельмо на правом глазу.

— Что?.. — скривился было стражник, оборачиваясь на голос, но в следующие мгновение побледнел и отшатнулся, а презрительный ответ, который был готов сорваться с его языка, так и остался не произнесенным.

— Уверен, Его Высочество будет рад принять могущественных союзников из далекой земли, — голосом, начисто лишенным чувств, проговорил человек в черном и, слегка кивнув нам, отправился восвояси.

Луан проводил его застывшим взглядом и затравленно обернулся к нам. Затем коротко поклонился и, ничего не говоря, исчез за воротами. Прочие стражники не сделали ни движения, наблюдая за случившимся. Отведя от нас взгляды, они молча стояли, напоминая раскрашенные статуи в доспехах, чем, похоже, порядком позабавили Антиоха.

— Кто это был? — громко спросил он. — Вы как будто самого Сатану встретили.

— С Темным братством здесь не шутят, — не поднимая взгляда, пробормотал один из стражников, самый молодой. — Почему вы сразу не сказали, что вы с ними?

— Мы не… — начал было Антиох, но Кадм решительно дернул его за рукав, состроив выразительную гримасу.

— Они же и впрямь подумают, что мы заодно, — сказал Антиох, понизив голос.

— Пока что это нам на руку, не так ли? — отозвался Кадм. — Отмежеваться мы всегда успеем.

— Вот только теперь нам могут не поверить, — заметил я. — Лучше бы не вводить принца в заблуждение, когда мы его встретим. Кто знает, какие у него отношения с этим… братством.

Эйлин промолчала, но я заметил, как омрачилось ее лицо. Кем бы ни были на самом деле эти Темные братья, становилось очевидным, что недоверия моей спутницы им не преодолеть: слишком хорошо постарался Каменщик, уничтоживший их доброе имя, если таковое у них когда-нибудь было. Неужели Кадм, умнейший из нас, не понимает этого? Но скорей уж это мы, как всегда, не понимаем его планов: он всегда имеет что-то про запас. Почему-то я с ходу откинул простую мысль о том, что и гений может ошибаться. Возможно, мне просто нужен был человек, который разберется в любой сколь угодно сложной ситуации, даже если я сам чувствую себя, как ночью в тумане.

Ждать пришлось недолго. Ворота цитадели отворились, и к нам вышел Луан — раскрасневшийся, с блестящим от пота лицом. И куда только подевался самоуверенный наглец, встретивший нас у ворот?

— Его высочество принц Голем ожидает вас в тронном зале, почтенные чародеи, — поклонившись, торжественно произнес он.

— Спасибо, Луан, — ухмыльнулся Антиох и решительно шагнул в полумрак цитадели.

* * *

Человек, небрежно развалившийся на массивном троне, полностью соответствовал своему имени — он был громадным и устрашающим. На голову выше Антиоха, совершенно лысый, Голем превосходил его по ширине плеч почти вдвое. Ручищи с короткими и толстыми пальцами казались изваянными из камня — темная кожа обтягивала непомерно вздутые бугры мышц, и первый же взгляд дал мне понять: принцу Арберии не составит труда разорвать такого, как я, надвое, если он того пожелает. Но больше всего пугало его лицо: неподвижное, почти прямоугольной формы, с глубоко посаженными глазами и плоским носом, оно заставляло вспомнить языческих идолов, грубо вырезанных из дерева в незапамятные времена. Принц молча выслушал приветственную речь Антиоха, кивнул и медленно проговорил низким монотонным невыразительным голосом:

— Сожалею, что стража оказалась негостеприимной. После покушений на мою жизнь они подозревают всех и каждого. Знают, что с ними будет, если пропустят в цитадель убийцу… Но довольно об этом. Луан сказал, что вы прибыли из самой Англии, чтобы увидеть меня. Полагаю, ваше дело исключительной важности?

Кадм кивнул и сделал шаг вперед, заставив двух вооруженных до зубов стражников рядом с троном беспокойно шевельнуться.

— Так и есть, Ваше Высочество, — сказал он. — Но объяснить это будет непросто. Нас направил сюда один язычник, восточный монах по имени Амар, поклоняющийся богине Кали. Он сказал…

Голем резко выпрямился и поднял массивную голову, сверкнув глазами.

— Вы знаете Амара? — пророкотал он.

— И довольно хорошо, — кивнул мой брат. — Мы проделали вместе с ним первую часть пути и сражались плечом к плечу. Однако потом, в Лондоне, он остался, чтобы задержать наших врагов, и с тех пор мы его не видели. Я очень надеюсь, что он жив, но…

Голем засмеялся. Меньше всего я ожидал, что эта гора плоти способна смеяться, поэтому отпрянул при первых же звуках смеха, больше напоминающих схождение небольшой лавины в горах. Даже застывшие стражники с вечно хмурым выражением лиц опасливо покосились на своего господина, который сотрясался вместе со своим огромным троном в неожиданном приступе веселья.

— О, чародеи, вы не слишком хорошо знаете Амара, если сомневаетесь в этом, — наконец проговорил Голем. — Вы даже не знаете, кто он такой на самом деле. На его родном языке имя Амар означает «бессмертный», и я не знаю, может ли хоть что-то в нашем мире по-настоящему навредить ему.

— И кто же он, Ваше Высочество?

— Не человек. Не вполне человек, так же, как… — Голем осекся и покосился на стражу. — Амар не происходит от рода адамова. Он был создан самой Смертью, чтобы служить ей, и потому не может умереть, пока его госпожа сама того не пожелает. Даже если вы уничтожите его тело, что, уверяю вас, очень непросто, вскоре он возродится из пепла подобно фениксу. Я обязан ему жизнью, хотя мне и пришлось привыкать… к этому. — Принц указал ладонью на свою грудь. — Если он послал вас ко мне за помощью, я сделаю все, что в моих силах, чародеи. Чего вы хотите?

Кадм вздохнул и обернулся к нам, словно ждал поддержки. Затем он решительно поднял голову и сказал:

— Мы хотим встретиться со Смертью. Нам нужно найти путь к дому Матери Кали.

Поначалу мне показалось, что Голем не услышал ответа: он, не меняя выражения лица, продолжал молча восседать на троне, глядя куда-то в пустоту за нашей спиной. Затем, не поворачивая головы, негромко сказал:

— Оставьте нас.

— Но, Ваше Высочество… — нахмурился один из стражей.

— Оставьте.

Стражники двинулись к выходу, напоследок скользнув по нам ледяным взглядом, полным угрозы. Когда дверь за ними затворилась, Голем поднялся в полный рост и указал на трапезный стол в середине зала.

— Присаживайтесь. Я только что отобедал, но если вы проголодались с дороги, вас накормят.

— Лично я, Ваше Высочество, съел столько, что метла едва удержала меня, — сострил Антиох, заслужив кривую ухмылку Голема.

Мы расселись по обе стороны стола, во главе которого расположился принц. Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями и напоминая в эти минуты плохо обтесанную статую — из тех, которые порой можно увидеть в заброшенных римских святилищах. В каком-то из отдаленных помещений цитадели кто-то тихо играл на лютне, как совсем недавно играл для нас Певчий Джон. На мгновение я вновь перенесся на «Святой Иаков», ощутил злой морской ветер на коже и увидел черную драконью голову на раздутом парусе, но в этот момент Голем заговорил, разрушив наваждение.

— В молодости я был любопытен, — сказал он, — и много отдал бы за то, чтобы узнать, зачем кому-то понадобилось искать саму Смерть. Сейчас я не хочу знать этого. Я просто помогу вам и тем самым верну долг Амару. Но не обманывайтесь: я не всесилен. Даже правитель вынужден считаться с обстоятельствами. И уж точно я не знаю всего. Мне известно только, что Амар пришел к нам через тайный портал в Храме Творения. Этот храм принадлежит Ордену Матерей, я был там, когда…

Меня нисколько не удивило местоположение портала: я видел некий храм в ночном кошмаре, и я не настолько легкомыслен, чтобы отмахиваться от зримых знамений грядущего в своих снах. Но чтобы с этим культом каким-то образом был связан сам принц?

— В том самом храме? — вырвалось у меня, но я тут же опомнился: — Прошу меня простить, Ваше Высочество. Я не хотел перебивать.

Голем воззрился на меня тяжелым взглядом, и мысленно я уже похоронил помощь правителя. Однако в следующее мгновение в его глазах сверкнуло веселье, а губы искривились в улыбке — мне даже показалось, что они вот-вот треснут от столь несвойственого им выражения.

— Я не просто был там, — ответил принц. — Я появился там на свет.

Он с явным удовольствием обвел взглядом наши вытянувшиеся лица и продолжил:

— Мое настоящее имя — Тануш. Тануш из благородного семейства Матаранга. Случилось так, что пять лет назад, незадолго до моей коронации, в Арберии вспыхнуло крестьянское восстание, которое возглавил чужеземный колдун по имени Круэнто…

Рассказывал Голем долго. Он часто смолкал, и тогда мы терпеливо ждали продолжения, не спуская с него взглядов. Несмотря на монотонную невыразительную речь, рассказчиком принц оказался отменным, и внимая ему, я почти забыл, где нахожусь: мысленно я перенесся в тот год, где произошло нечто, навсегда изменившее жизнь Голема из Круи. История, которую рассказал нам принц, оказалась и впрямь захватывающей.

Круэнто был пожилым магом, явившимся откуда-то с северных земель, и он мастерски владел темными искусствами. Чародей никому не рассказывал о своей родине и учителях, но я до сих пор считаю, что некогда он обучался в Дурмстранге, откуда его, возможно, выгнали, что в конечном итоге и подтолкнуло чародея на путь зла. Обосновавшись в одном из горных поселений, он зарабатывал на жизнь наведением проклятий. К нему часто обращались торговцы и зажиточные крестьяне с тем, чтобы Круэнто помог им испортить жизнь недоброжелателям, и колдун умел обставлять дело так, словно случившееся с жертвой — чистая случайность. Просто в один прекрасный день очередной несчастливец мог утонуть, в его доме порой происходил пожар, а домашний скот начинал гибнуть от неведомой болезни, против которой не было снадобий.

Когда выдался особенно голодный год, крестьяне с окрестных земель отправились в Крую с прошением к тогдашнему регенту, чтобы тот открыл для них неприкосновенные запасы зерна, хранившиеся в замке. Регент на уступки не пошел, и тогда крестьяне решили взять желаемое силой. Теперь уже мало кому известно, как в этом оказался замешан Круэнто, но скорей всего, мятежники обратились к нему за помощью, а тот увидел в происходящем отличную возможность для себя. В обмен на свою помощь он потребовал от восставших, чтобы те, низложив временного правителя, усадили на трон самого чародея вместо ожидавшего коронации Тануша.

Мятежникам без труда удалось взять городские ворота и смять немногочисленную стражу, но у стен цитадели восстание захлебнулось в крови: арбалетчики обрушили на атакующих стальной дождь, перебив половину из них до того, как хоть один человек смог добраться до внутренних ворот. Разгром довершила конница, неожиданно ударившая с тыла: регент, хотя и на редкость упрямый, получил в свое время отличное образование, и военным ремеслом владел прекрасно.

Одну ошибку он при этом все же совершил, позволив юному Танушу — своему племяннику — возглавить атаку. По понятным причинам я не стал делиться с Големом своими подозрениями относительно мотивов его дяди, но не удивился бы, если бы тот стремился таким образом продлить срок своего регентства. Если так, то все вышло иначе, чем он надеялся.

Тануш, защищенный прекрасным пластинчатым доспехом и притом отличный боец, не получил ни царапины от плохо вооруженных крестьян. Однако металл доспеха не смог защитить его от смертоносного проклятия Круэнто. Когда все было кончено и регент отправил стражу выносить из города окровавленные тела павших, юного престолонаследника нашли забившимся под стену цитадели, исходящего пеной и смотрящего в пустоту бессмысленным взглядом. Исцелить его не смогли ни лекари, ни лучшие из приглашенных магов, однако, когда Тануша уже готовы были признать безумным и вечно держать в его покоях под надзором целителей, объявился наш старый знакомый — Амар.

В этом месте рассказ Голема показался мне несколько скомканным. Амар велел собрать нужные ингредиенты и повел небольшой отряд, охранявший Тануша, глубоко в лес — в место среди холмов на юго-востоке от Круи. Там они и обнаружили остатки древнего поселения римлян, в центре которого возвышался Храм Творения, населенный культистами Ордена Матерей и охраняемый бессмертной стражей из глиняных големов.

Культисты не казались особенно довольными требованием Амара, но возражать не посмели и незамедлительно принялись за дело. Приготовили зелье неведомого состава, в которое погрузили одного из своих глиняных големов, бросили туда же кость, извлеченную из могилы отца Тануша, палец его слуги, с которым тот добровольно расстался, и соскребли засохшую кровь с меча Тануша, сопровождая все это ритуальными формулами. Когда зелье, поставленное на огонь, закипело, на глазах у потрясенной стражи туда бросили и самого Тануша.

Никому из нас не доводилось слышать об этом странном ритуале, но он сработал. Душа Тануша из разъедаемого проклятием Круэнто тела переселилась в глиняную плоть голема, изменив его. Изменение оказалось неполным: культисты почти утратили древнее искусство перевоплощения. Человек, вышедший из остывшего варева, был здоров телом и духом, но навеки сохранил в устрашающем облике печать своего происхождения.

— Но как это восприняли подданные? — нахмурился Антиох, когда Голем завершил рассказ. — Простолюдины недолюбливают магию, а тут такое…

— Им объявили, что я изуродован проклятием Круэнто, — сделал попытку пожать плечами принц, едва не перевернув стол. — Коронации это не помешало, но слухи, конечно, поползли, и вскоре между собой меня называли не иначе, чем Голем. Вы сами знаете, бороться со слухами бесполезно, поэтому я с готовностью принял новое имя, пустив свой собственный слух — о том, что имя это связано всего лишь с моими размерами.

Откуда-то сверху послышался скрип, и на пустующий трон с потолка посыпалось известковое крошево. Голем недовольно оглянулся, но ничего не сказал.

— Это потрясающая история, Ваше Высочество, — подал голос до сих пор хранивший молчание Кадм, — но одна вещь не дает мне покоя. Почему Орден Матерей подчиняется Амару? Они как-то связаны?

— О, несомненно, — кивнул Голем. — Орден поклоняется Великим Матерям — двумстам языческим богиням далекого прошлого, которые некогда принесли смертным магию. Христианские проповедники считают их падшими ангелами…

Кадм поперхнулся и бросил взгляд на нас с Антиохом, широко раскрыв глаза.

— Мать Кали, на поклон к которой вы идете, упоминается в Книге Еноха под именем Цакебе и считается ангелом смерти и пустоты, — спокойно продолжил принц. — Именно она некогда низвела Потоп на землю. Она — последняя из Великих Матерей.

Надсадный треск над головами заставил нас вскочить со своих мест. Я выхватил палочку и задрал голову, пытаясь разглядеть угрозу сверху. Что-то загрохотало, и вниз, ломая бревенчатые подкосы, рухнул массивный кусок потолка. В воздух взметнулись клубы тонкой извести и каменной пыли. Когда пыль осела я перевел взгляд туда, где только что стоял трон Голема из Круи. Несколько раздробленных досок выглядывали из-под рухнувшего камня, который раскрошил и вдавил мраморные плиты пола на несколько дюймов вниз.

— Если бы не ваш визит, сейчас я сидел бы на этом самом месте, — сказал принц. — Вы приносите удачу, мои гости. Слуги подготовят для вас покои.