Цвет веры (гет)

Когда приближаешься к краю, каждый шаг может стать последним.

«Не бери на себя слишком много, оставляй себе путь отхода», —

Шепчет загнанный в угол разум — твой единственный собеседник.

Он тебе обещает защиту от таинственного кукловода.

 

Ты и рад бы его услышать, только в дело вступает сердце,

Бесполезное глупое сердце вдруг диктует тебе решенья.

Оказавшись в объятьях боли, слепо ищешь на что опереться,

И за миг до того, чтобы сдаться, ты вдруг видишь свой путь к спасенью.

 

Ответом на вызов по каминной сети вновь была мутно-серая рябь. В четвертый раз Фред Забини пытался связаться с Нарциссой, и в четвертый раз безуспешно. Это просто не могло быть совпадением.

Фред налил себе виски. Рука дрогнула, и горлышко бутылки коснулось края стакана с оглушительным звоном. Фред вздрогнул и невольно огляделся. Его кабинет был пуст, но ощущение чьего-то присутствия не давало покоя. Неужели он не успел? Неужели Лорд добрался до Нарциссы? Лорд… или же Министерство? Признаться, Фред не мог с уверенностью сказать, что было бы меньшим из зол. В памяти всплыла страшная ночь, когда Люциус Малфой попал в Азкабан. Но для Фреда эта ночь обернулась персональным кошмаром, не из-за Люциуса. Не стало части самого Фреда. До гибели сестры он понятия не имел, каково это — вдруг дышать не в полную силу, жить не в полную силу. Алин умоляла его прийти в себя, уговаривала жить не только за себя, но и за Фриду. Фреда эти уговоры раздражали, потому что он не мог жить за Фриду, он не умел жить так, как она, будто весь мир у твоих ног и в нем возможно совершенно все. В школе на уроках по маггловедению Фред жалел магглов. Ему казалось, что это ужасно, когда приходится все делать руками, когда ты такой слабый, такой ничтожный. Ему казалось, что они, волшебники, почти всесильны. В свои одиннадцать он мог заставить предметы летать, мог опробовать вычитанное в журнале заклинание икоты на ком-то из друзей... Его мир был детским, наивным, и, конечно, в том мире Фред был всесилен. А потом он вырос, и оказалось, что в большом мире все иначе. Годы, проведенные в стане пожирателей, в страхе за семью, в бесконечном лавировании между Лордом и законом, светские рауты, на которых каждую секунду нужно было контролировать, что ты говоришь, о чем думаешь, как смотришь, как дышишь, показали Фреду, что он слабее любого маггла. Особенно с тех пор, как погибла Фрида.

Фред сделал глоток, и виски обожгло горло. Мужчина вернулся к столу и, устроившись в кресле, взял в руки старую колдографию. На ней им с Фридой было по семнадцать. Его сделали на вечеринке в честь их совершеннолетия.

— А может, хватит уже? — спросил Фред сестру. — У меня не получается. Я устал. Я смотрю на Снейпа и каждый раз удивляюсь, откуда он берет силы. Я слабак, да?

Фрида весело помахала ему с фото, и Фред прижал стакан ко лбу. Кусочки льда, болтавшиеся в стакане, издали мелодичный звук.

— Мне не хватает тебя. Я хочу заказать твой портрет, но боюсь. Ты ведь тогда будешь видеть все вот это, — Фред обвел стаканом комнату. — Я устал, сестричка. Если бы не Блез и Алин, я бы давно сдался.

— Фред, милый, тебе письмо, — Алин вошла как обычно без стука и, увидев в его руке колдографию, нахмурилась. — Что-то случилось?

Фред поднял на нее взгляд.

— Нет, милая. Просто взгрустнулось, — привычно соврал он.

Алин была не тем человеком, на которого он стал бы перекладывать свои проблемы. Проблемы — это проблемы, а семья — это семья. Фред всегда четко отделял одно от другого.

— Ты что-то хотела? — спросил он, отставляя стакан. Колдографию, впрочем, из руки не выпустил. Пальцы будто свело судорогой.

— Пришла корреспонденция, — негромко произнесла Алин, сжимая небольшой конверт. Фред почувствовал, как сердце побежало быстрее. — Адресат не указан. Как оно прошло через защиту, непонятно. Я хотела уничтожить, но решила все-таки показать тебе.

— Правильно решила, милая, — улыбнулся Фред. — Уничтожать письма от неуказанных адресатов порой чревато.

— Ты думаешь, это письмо от Лорда?

Думал ли о подобном Фред? Разумеется, не думал. Он знал это наверняка. Забрав конверт у супруги, он вновь улыбнулся:

— Иди спать, милая. Я приду позже. Мне нужно еще закончить дела.

— Может быть, я могу что-то сделать?

— Нет, отдыхай. Если мне что-то понадобится, я позову эльфов.

Он подставил щеку, и Алин привычно ее поцеловала. Фред проводил жену взглядом до дверей кабинета и, стоило той выйти, посмотрел на колдографию, которую до сих пор сжимал в левой руке. Пальцы правой жег конверт. Не буквально, конечно, хотя Фред не удивился бы и этому. На конверт он не смотрел. Хотелось выиграть у судьбы еще несколько мгновений мнимого спокойствия.

Фред поставил рамку с колдографией на стол, бросил напоследок взгляд на улыбающуюся сестру и, взяв в руки нож для бумаг, вскрыл конверт. Ожидал, что из него повалит дым или случится еще какой-нибудь визуальный эффект, потому что Лорд был склонен к подобным жестам, однако в конверте оказались лишь сложенный вдвое листок пергамента и карточка от шоколадной лягушки с изображением Властимилы Армонд, главной женщины в жизни Лорда. Несколько секунд Фред разглядывал гордый профиль Властимилы, а потом развернул пергамент.

«Мистер Забини, наша общая знакомая, кажется, отправилась в дальнее путешествие. Искренне волнуюсь за ее благополучие. Прошу вас справиться о ее здоровье и навестить меня не позднее ближайшей субботы».

Подписи не было. Фред трижды перечитал письмо и шумно выдохнул, поняв, что не дышал все это время. Символично, что Лорд прислал карточку с изображением некогда дорогой ему женщины, чтобы спросить о той, которая была дорога самому Фреду. Фред откинулся на спинку кресла. Руки с пергаментом мелко подрагивали, а сердце колотилось так, будто он участвовал в квиддичном матче и готовился пробивать штрафной. Он на миг зажмурился, прислушиваясь к мерному пощелкиванию маятника в часах. Ощущение чужого присутствия стало почти невыносимым. Фред распахнул глаза и обвел взглядом кабинет. Здесь по-прежнему никого не было.

Стоило ему отложить пергамент, как карточка с изображением Властимилы на миг озарилась золотистым светом. Фред криво усмехнулся и, взяв в руки нож для бумаг, сдвинул им карточку на край стола и скинул ее в подставленный конверт. Затем встал и направился к сейфу, спрятанному от посторонних глаз портретом прадеда. Убрав карточку, превратившуюся в портключ в сейф, Фред опустился на корточки перед камином и попытался вновь выйти на связь с Нарциссой, в этот раз от всей души надеясь увидеть мутно-серую рябь. Он — глупец, который считал, что ему удается скрывать свои истинные мысли от Лорда. Какая же ирония заключалась в том, что он станет палачом женщины, которую так отчаянно любил все эти годы.

* * *

В последнее время Северус Снейп не ждал от корреспонденции ничего хорошего. Разве что надеялся, что в стопке конвертов с запросами от журналистов и документами из лавок, в которых Хогвартс заказывал ингредиенты и книги, окажется письмо от Дамблдора, вестей от которого не было уже несколько дней.

На этот раз дурные предчувствия его не подвели. Вверху аккуратно сложенной эльфами стопочки конвертов лежал конверт с печатью Министерства. Снейп почувствовал, как пересохло во рту. Камин засветился сигналом вызова. Северус потер занывшие виски и, открыв ящик стола, смахнул туда пергаменты с пометками, которые он делал по ходу проверки защитных заклинаний на поместье Марисы.

Камин продолжал светиться. Была, конечно, маленькая вероятность, что это Блэк внезапно не справился с буйством чувств и хочет попросить поскорее забрать Нарциссу или же, наоборот, сообщить, что не собирается ее отдавать никогда, но в эту вероятность Снейп не верил. Хотя она бы определено его позабавила. Подойдя к камину, Северус ответил на вызов.

Артур Уизли выглядел так, как будто за ним гналась толпа Пожирателей и ему удалось наконец спрятаться от них в чулане с метлами. Северус, прищурившись, попытался понять, что находится на заднем плане за Артуром, но так и не понял: там было слишком темно.

— Снейп, здравствуй, — поспешно сказал Артур и склонился к камину.

Северус тоже опустился на колени.

— Здравствуй, Артур. Что случилось?

Он не любил Уизли, однако не мог не испытывать уважения к его убеждениям. Впрочем, уважение не мешало ему признавать недальновидность Артура.

— Тебе должно было прийти письмо из Министерства. У меня мало времени. Я хочу сообщить, что, если ты на него не ответишь, в Хогвартс приедет комиссия. Я видел приказ.

— Где ты видел приказ? — спросил Снейп, прикидывая, насколько серьезна угроза и не могли ли Артуру подсунуть пустышку, зная, что он попытается передать информацию.

— В ячейке с грифом «секретно», — прошептал Уизли.

— Не буду спрашивать, как ты заглянул в ячейку, — произнес Снейп и добавил: — Я понял, Артур. Спасибо.

— Мне пора. Если начальство узнает…

— Оно узнает, — вздохнул Снейп. — В аврорате есть очень сильный легилимент.

— Насколько сильный? — упавшим голосом спросил Уизли.

— Тебе не закрыться. Поэтому не рискуй больше и передай остальным. Нам уже все равно терять нечего.

— Ты прав, Северус, — неожиданно расправив плечи, произнес Артур Уизли. — Терять нам больше нечего.

С этими словами он оборвал связь, а Северус устало прикрыл глаза. Недалекому, по его мнению, Уизли могло хватить ума выступить в одиночку против тех, кого никто из них даже не знает в лицо. Впрочем, терять им уже вправду нечего. Они уже все потеряли.

Северус встал с пола и вернулся в кресло у стола. Защита на поместье Марисы была такой паршивой, что проще было установить все заново, чем пытаться сделать что-то с уже существующей. А для этого Северусу нужен был либо сам Драко, либо же официальное магическое разрешение от него как от главы рода. Северус посмотрел на часы, висевшие над входом в аудиторию. Через пятнадцать минут прозвонит колокол, потом будет перемена, а потом зелья у курса Драко. Разумеется, решить вопрос с разрешением они не успеют, но хотя бы поговорить об этом вполне могут. Северус бросил взгляд на стопку конвертов. Будет ли рейд, если он сейчас отправит всю стопку в камин, даже не глядя на гербовые печати? И если будет, что они могут предъявить самому Северусу? Метку Пожирателя, который был оправдан? Надо признать, что в отсутствие Дамблдора это могло стать проблемой. Северус побарабанил пальцами по столу. Нужно привыкать не оглядываться на Дамблдора, потому что чутье подсказывало Северусу, что, даже если ему и доведется встретиться с директором, помощи он все равно получить не сможет. Скорее, помощь может понадобится самому Дамблдору.

Итак, стоило ли доводить до комиссии, или все же отправиться на очередной допрос в Министерство? При мысли о том, что придется туда вернуться, внутренности Северуса скрутило узлом. Он не сможет. Ни за какие сокровища мира он не сможет переступить порог чертова министерства и подставиться под очередную атаку лигилимента, которому в этот раз уже не нужно будет прощупывать жертву, а можно будет выжигать мозги сразу.

Беда в том, что если приказ не фикция, то допрос состоится в любом случае. Другое дело, что члены комиссии, которая прибудет в Хогвартс, не останутся безымянными, и можно будет узнать наконец, кто же этот таинственный легилимент. План был неплох. Вот только Северус не был уверен, что выстоит. И что тогда? Он ведь не знал, что именно ему предъявят на этот раз. Что, если его заберут в Азкабан прямо отсюда? Прегрешений, достаточных для ареста, за ним определенно не было, но что им стоило эти самые прегрешения найти, сфальсифицировать? Северус давно не верил в то, что условное «добро» играет честно. Если его будут забирать отсюда, может вмешаться кто-то из его коллег, могут пострадать дети…

Вздохнув, он распечатал конверт и принялся читать официальный запрос. Чем больше он читал, тем сильнее холодело у него в груди. Он-то, наивный, думал, что это письмо по его душу. Но оказалось, что Министерство требует содействия для проведения допроса ученика его факультета Драко Регулуса Малфоя. И в этот момент Северус понял, что он идиот, который ошибся, решив вскрыть письмо. Он только что потерял возможность провести допрос на территории Хогвартса при поддержке учителей, которые в случае необходимости готовы были выступить против кого угодно, если это касалось интересов их учеников. Зажмурившись, Северус склонился к столу и стукнулся лбом.

* * *

Войти в кабинет зельеварения на совместный со Слизерином урок оказалось пострашнее, чем встретиться с группой взрослых Пожирателей смерти в Министерстве два года назад.

Гермиона замерла перед дверью, собираясь с духом. Остановившийся, чтобы пропустить ее вперед Гарри вопросительно приподнял бровь. Гермиона тряхнула головой и вошла в кабинет, чтобы не нервировать друга. Он и так все утро был хмурым и задумчивым.

Войдя в класс, она первым делом бросила взгляд на первую парту. Малфоя еще не было, и Гермиона медленно выдохнула. Гарри бухнул рюкзак на парту и уселся на свое место. Гермиона села рядом, но, бросив взгляд на его хмурый профиль, не решилась затевать разговор. Вот Рон придет и пусть сам разбирается. У него это лучше выходит.

Снейп пришел раньше звонка, что вообще-то было не в его характере. Гермиона, тоже против обыкновения, решила не пытаться повторить заданное на дом: все равно в таком состоянии невозможно было сосредоточиться, поэтому от нечего делать она принялась рассматривать Снейпа. Тот, поздоровавшись с учениками, не скрылся в подсобке, чтобы выйти с сигналом колокола, как, бывало, это делал, а устроился за столом и принялся в свою очередь разглядывать учеников.

Гермиона не любила Северуса Снейпа. Она считала, что тот несправедлив к Гарри, несправедлив к ней, не желает быть непредвзятым и не умеет вникать в проблемы учеников, раздавая наказания направо и налево за малейшую провинность. При этом провинности, судя по наказаниям, обычно были особенно велики у представителей Гриффиндора. Гермиону это злило. С другой стороны, что она на самом деле о нем знала? Гермиона попробовала представить Северуса Снейпа вне Хогвартса. Ну, есть же у него дом, бывает же он где-то еще, кроме Косого переулка и Хогсмита, была же у него когда-нибудь личная жизнь? И если дом Северус Снейпа Гермиона еще худо-бедно представить могла: он наверняка был мрачным, старым, со скрипучими дверьми и призраками в темных углах, то при мысли о личной жизни профессора зельеварения воображение Гермионы застопорилось. Намертво.

Снейп, до этого с задумчивым видом изучавший то ли Симуса, то ли Невилла, вдруг повернулся в ее сторону, и Гермиона поспешно опустила голову, как будто он поймал ее на месте преступления. Чувствуя на себе взгляд Снейпа, она вдруг сообразила, что он легилимент, и покраснела до корней волос. Господи, что ж ее так угораздило?!

— Где носит Рона? — раздался рядом с ней голос Гарри, и она с облегчением повернулась к другу.

— Он собирался о чем-то переговорить с Джинни до урока. Там какие-то новости от Билла. Он обещал потом рассказать.

— Новости от Билла? — прищурился Гарри.

Гермиона кивнула, а он неожиданно спросил:

— А почему ты вдруг покраснела?

Гермиона невольно прыснула, и взгляд Гарри стал таким, будто он решил, что она смеется над ним.

— Можно, я тебе потом расскажу?

В лице Гарри что-то изменилось, и он медленно кивнул. Гермиона глубоко вздохнула и решила, что Гарри ей дороже хорошего расположения Снейпа. Это даже сравнивать было глупо.

— Я просто представила, что у профессора должна быть какая-то жизнь вне Хогвартса.

— У какого? — недоуменно спросил Гарри, и Гермиона, покраснев еще сильнее, указала взглядом на Снейпа, который уже даже не пытался делать вид, что не обращает на них внимания.

— О-о-о, — неопределенно протянул Гарри и, тоже посмотрев на Снейпа, добавил: — Давай и правда потом.

Гермиона кивнула, готовая провалиться под землю от смущения. За этими переживаниями она не заметила, как в класс вошел Малфой. Увидела его, лишь когда он остановился у своей парты. Забини тоже пришла, и Гермиона многое бы отдала, чтобы увидеть момент их появления: они шли за руки, рядом, он ей улыбался, они разговаривали? По этому ведь так много можно было понять.

Сомнения последних дней нахлынули на нее с новой силой. Вдруг ему это уже не нужно? Вдруг он, решив вопрос со своей памятью, просто больше не захочет иметь с ней ничего общего? И дело ведь не в том, что она поставила под удар свои отношения с друзьями, свое будущее. Дело в том, что она просто не сможет жить без него.

Снейп резко встал и, обойдя свой стол, приблизился к парте Драко. Они обменялись парой слов, и Малфой, не успевший даже присесть, отправился вслед за Снейпом в подсобку.

— Гарри, — повернулась Гермиона к другу, — а что, если это Снейп стер ему память?

Гарри посмотрел на закрывшуюся дверь подсобного помещения и хмуро произнес:

— Тогда у нас проблемы.

* * *

Драко почти не спал минувшей ночью: сперва его мучила головная боль, а когда он наконец набрался храбрости выпить принесенное Пэнси зелье и боль немного отпустила, он вновь принялся размышлять о Грейнджер. Чем больше он размышлял, тем меньше ему нравилась сложившая ситуация, потому что он вдруг понял, что знает о Грейнджер гораздо меньше, чем, скажем, о Лонгботтоме. А ведь это было странно, потому что Грейнджер все время была рядом с Поттером, о котором Драко знал гораздо больше, чем того хотелось бы. Банальная логика подсказывала: он, Драко, просто не мог настолько игнорировать пространство вокруг Поттера. Изучать себя, оперируя понятиями логики, было странным и неправильным, но ничего другого ему не оставалось, потому что он никому больше не верил.

Не верил Пэнси, поэтому восемь раз перепроверил принесенное ею зелье, не верил Блез, поэтому всю дорогу до кабинета зельеварения пытался подловить ее на несостыковках в рассказах, не верил Грегу, поэтому отказался отойти с ним для разговора, сославшись на то, что торопится на урок, не верил Снейпу, который вдруг тоже вздумал с ним пообщаться. Но больше всех Драко не верил Грейнджер. Войдя в кабинет, он первым делом против воли взглянул на ее парту. Грейнджер с Поттером сидели, склонившись голова к голове, и о чем-то мило беседовали, и в Драко вновь, как вчера, поднялась волна злости на то, что он усомнился в себе, повелся на дурацкий рассказ Поттера о предполагаемом романе с этой заучкой. Ну какой между ними мог быть роман?! Впрочем, когда первые эмоции схлынули, Драко поймал себя на мысли о том, что такая бурная реакция на человека, на которого он почти не обращал внимания все эти годы, слишком чрезмерна.

Вымотанный внутренней борьбой Драко даже не сразу понял, чего именно хочет от него Снейп, а когда понял, его сердце ухнуло в пятки.

— Министерство? — хрипло переспросил он, и Снейп, вглядывавшийся в его лицо, терпеливо повторил:

— Министерство хочет тебя допросить. Формально я не могу этому помешать, потому что ты совершеннолетний волшебник. Мы можем попытаться ходатайствовать о переносе допроса в связи с тем, что ты тяжело переживаешь гибель отца, но…

Снейп пожал плечами, и Драко усмехнулся.

— Но они не станут слушать, потому что для них Люциус Малфой — Пожиратель, который заслужил еще худшую смерть, чем та, что его постигла, — жестко произнес Драко, чувствуя, как душу затапливает ненависть. Снейп приподнял бровь.

— Драко, сейчас не время упражняться в остроумии, — ответил он. — Нам нужно продумать, что и как ты будешь говорить на допросе. Что-то скрыть вряд ли получится…

— Мне нечего скрывать, — уверенным тоном перебил Драко, надеясь, что этот тон обманет Снейпа.

Внутри все замерло от ужаса. Он понимал, что, если в министерстве есть какой-нибудь приказ о том, что в Азкабане должно появиться энное количество Пожирателей смерти или же членов их семей, его тут же возьмут под стражу. Он попытался прикинуть, что мог бы использовать в свою защиту. Деньги? Наверняка часть счетов его семьи заморожена или же прибрана к рукам тем же Министерством. Ведь на рождественских каникулах Драко так и не смог получить ответы от некоторых поверенных, распоряжавшихся активами его семьи по поручению отца. Он мысленно вычеркнул эти активы из списка своего наследства, потому что в условиях войны деньги — первое, что утекало сквозь пальцы, стоило кому-то получить к ним доступ.

— Я буду сопровождать тебя в качестве декана, — ворвался в его раздумья голос Снейпа. — Не уверен, что меня пропустят в Министерство, потому что формально у меня нет необходимости сопровождать совершеннолетнего волшебника, но попробовать стоит…

Драко посмотрел на знакомое лицо декана и вновь почувствовал злость. Какого черта Снейп делает вид, что ему не все равно? Он столько лет крутился рядом с его матерью, не давал ей прохода… Драко не верил в совпадения. Такое активное участие Снейпа в жизни Драко, начавшееся сразу после смерти Люциуса, говорило о том, что ему что-то нужно. Что именно? Деньги? Власть? Нарцисса?

Драко на миг зажмурился.

«Выбор — лишь иллюзия», — прозвучал в голове голос Поттера.

А если все правда? Что, если это недоверие все-таки результат заклинания?

— Драко, что с тобой? — в голосе Снейпа послышалась тревога.

Настоящая, или же это часть игры? Драко вдруг понял, что выбился из сил. Он с большей готовностью терпел бы боль, чем это выворачивающее наизнанку недоверие. Он ведь никому не верил. Даже себе самому.

— Когда я… мы должны туда прибыть?

— Сегодня в семнадцать ноль-ноль, — негромко ответил Снейп. — Мы отправимся из моего кабинета.

— Сегодня, — эхом повторил Драко и сглотнул.

Мерлин, сегодня он может оказаться в Азкабане.

— Драко, — Снейп неожиданно взял его за плечо и, посмотрев прямо в глаза, произнес: — восемьдесят первая страница учебника по чарам.

Больше ничего не добавив, Снейп выпустил его плечо и вернулся в класс. Колокол возвестил о начале урока. Драко некоторое время смотрел на оставленную приоткрытой дверь подсобки, а потом, глубоко вздохнув, пошел на занятие.

Грейнджер сегодня была в ударе. Не смогла ответить ни на один вопрос Снейпа и получила заслуженные минус десять баллов с Гриффиндора. Драко, на удивление не почувствовал удовлетворения. Все его мысли были заняты учебником по чарам, который лежал в его рюкзаке. Стоило колоколу прозвонить, как он почти бегом покинул класс, едва не сбив с ног Финнигана. Войдя в неработающий туалет на втором этаже, Драко достал учебник по чарам и, прислонившись к подоконнику, открыл восемьдесят первую страницу.

«Чары мужества отличаются от чар безумия…»

Текст на его глазах изменился, и Драко впился взглядом в строчки.

«В Министерстве магии работает сильнейший легилимент. Попробуй защитить мысли. Возможно, это сработает».

Драко моргнул и прочел «… временем действия и повышенной резистентностью к ним испытуемых женского пола».

Драко медленно выдохнул, поняв, что текст учебника вернулся к исходному.

Легилимент? Разве это новость? Драко помнил, как отец еще много лет назад сетовал на то, что в аврорате работают легилименты, что вообще-то являлось нарушением конвенции по ограничению использования узких направлений магии в злонамеренных целях. Отец считал, что применение легилименции на допросах без ведома подозреваемых является злонамеренным действием.

Что хотел сказать Снейп? Зачем эта информация Драко? Почему он не сказал ее лично? Бред какой-то.

Драко тряхнул головой и, закинув учебник в рюкзак, направился прочь из туалета. Что ж, до семнадцати часов у него еще есть время.

Вместо травологии, которая стояла последним уроком, он отправился на улицу и бродил по засыпанным снегом дорожкам до самого обеда. В голове было пусто. Какой смысл что-то решать, если сегодня его могут отправить в Азкабан?

Перед обедом его вновь поймал Гойл. Драко подавил в себе порыв отмахнуться от сокурсника и отошел в сторону, чтобы дать дорогу спешившим на обед студентам. Гойл отошел вместе с ним.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Драко, когда стало понятно, что Гойл не спешит начинать разговор.

— Я хотел спросить, ты уже... начал готовиться к СОВам? — выдал Гойл, и Драко, вероятно, изменился в лице, потому что Гойл вдруг схватил его за рукав мантии, предвосхищая попытку уйти.

Драко во все глаза смотрел на Грега, думая о том, что в Хогвартсе проблема. Кажется, все здесь разом сошли с ума. Он попытался вытащить свой рукав из хватки Гойла и почувствовал, как в его ладонь ткнулся кусок пергамента.

Нахмурившись, Драко все-таки выдернул руку и развернул пергамент.

— Ну так что? — спросил Гойл неестественно спокойным голосом.

«Меня беспокоит Метка. Мне кажется, через нее он подслушивает».

Драко, вскинув голову, уставился на Грега.

— Я еще не начинал пока. Там сложно… — медленно произнес он и вопросительно приподнял брови.

Гойл указал взглядом на свое предплечье и ответил:

— Понятно. Но ты имей в виду, что так у всех, кто уже начал, — Гойл вновь выразительно приподнял брови. — Всем сложно, в общем. Я... пойду.

— Хорошо, — произнес Драко, провожая Грега взглядом.

Метка беспокоит? Но почему он предупредил? И, выходит, она беспокоит не только его, а всех. Но зачем эта информация Драко? Что с ней делать? Мерлин, они издеваются? Легилимент в Министерстве узнает еще и об этом. Отлично.

Драко покачал головой и направился в главный зал, гадая, сможет ли он противостоять легилименту. И если да, то что ему это даст? Вообще-то, формально у него не было причин что-либо скрывать. У него не было Метки, все дела, которые когда-либо имела его семья с Пожирателями смерти или же Темным Лордом, относились к тому времени, когда был жив отец. Они могут потребовать произвести обыск в поместье, но он имеет право отказать на основании конвенции о защите наследия древних фамилий. К тому же на то, чтобы снять защиту, установленную века назад, ему придется потратить не один месяц. Он никогда этим не занимался и представлял процесс лишь в теории. Так что у него действительно был повод отложить визит авроров, поэтому Драко всерьез не понимал, почему он должен бояться легилимента. Что тот может узнать? О его псевдоромане с Грейнджер? Сердце вдруг ухнуло в желудок, и Драко остановился на пороге главного зала.

Псевдороман с Грейнджер… Почему-то он вдруг почувствовал, что это очень важно скрыть. И дело было не в защите чести семьи. Какое дело Министерству до интрижек потомков старинных родов? Дело было в чем-то другом. Драко попытался ухватиться за эту мысль, но головная боль, приглушенная до этого зельем, начала вновь давать о себе знать.

— Можно пройти? — пискнул кто-то за его спиной и, обернувшись, Драко увидел второкурсницу Пуффендуя, пытавшуюся войти в главный зал. Вообще-то она и так могла спокойно пройти мимо, но, видимо, боялась это сделать. От мысли, что двенадцатилетняя девочка его боится, Драко испытал мимолетное удовлетворение. Он — Малфой, все должны… Драко не позволил себе додумать эту мысль, потому что она была… чужой.

— Да, конечно, — ответил он девочке и отступил в сторону. Та прошмыгнула мимо, и Драко вошел вслед за ней.

Грейнджер, сидевшая за столом Гриффиндора, оглянулась на вход, и их взгляды встретились. Несколько секунд Драко смотрел на нее, а потом вдруг подумал, что, если сегодня его упекут в Азкабан, он не узнает правды.

Прежде чем занять свое место за слизеринским столом, он остановился за спиной Пэнси и, склонившись к ней, сжал ее вздрогнувшие плечи.

— Передай Грейнджер, что я жду ее после обеда у трибуны Пуффендуя, — прошептал Драко.

Пэнси подняла голову и шепнула ему в ухо:

— Это плохая идея. Там увидят.

— Где тогда? — нахмурился он.

— Я могу провести ее к нам. Сделаю невидимой.

— «К нам» — это куда? — опешил Драко.

— В нашу гостиную. К тебе в комнату.

— Ты с ума сошла? — Драко отшатнулся от Пэнси и в изумлении на нее уставился.

— А что тут такого? — искренне удивилась Пэнси и выбралась из-за стола.

Кажется, на них стали оборачиваться.

— Потому что это… — тут Драко понял, что не может сформулировать, почему это чистое безумие.

Пройти в спальню чужого факультета под заклинанием невидимости… От этой мысли было неуютно, но это ощущение не имело ничего общего с логикой. Потому что логика говорила о том, что так делают десятки студентов, и ничего страшного не происходит. А если от мысли неуютно, значит, нужно ей следовать.

— Давай, — согласился он, и Пэнси, открывшая было рот, чтобы начать его убеждать, рот захлопнула, а потом осторожно произнесла:

— Хорошо. Во сколько?

— Давай в… — Драко посмотрел на часы и понял, что поговорить не получится. Никак. Они просто не успеют.

Либо он будет говорить с Грейнджер прямо здесь и сейчас, на виду у всей школы, либо нужно переносить разговор на вечер.

— Так, нет. Планы меняются, — Драко скользнул взглядом по Блез, которая делала вид, что ест, но сама явно пыталась услышать их разговор. Вновь склонившись к Пэнси, он прошептал: — Давай в девять в кабинете прорицаний на первом этаже.

— В девять. Хорошо, — Пэнси с готовностью кивнула.

— Хорошо, — эхом повторил Драко, чувствуя, как внутри волной поднимается паника гораздо более сильная, чем при мысли об Азкабане. Вот оно. Кажется, он нащупал путь, по которому идти.

Пэнси ободряюще улыбнулась и сделала шаг назад, однако Драко подался вперед и вновь склонился к ее уху:

— Если я не приду, сообщи Грейнджер, что я в Министерстве.

— В Министерстве? — ахнула Пэнси.

— Тихо. Меня вызвали на допрос. Никому не говори.

Он отступил назад и посмотрел в испуганные глаза Паркинсон, мимоходом отмечая, что Пэнси из тех девушек, которых ничуть не портят эмоции. Она выглядела красивой, даже когда пугалась или злилась.

— Все будет хорошо, — подмигнул он, наплевав на внутренний голос, который убеждал не говорить с Пэнси, не улыбаться ей, не доверять ей. Не доверять никому.

Заняв свое место рядом с Блез, он провел по лбу ладонью, стирая пот. Блез ни о чем не спросила, и Драко вдруг подумал, что если с его памятью что-то не так, то Блез играет заодно с теми, кто стер ему память, потому что, во-первых, рядом с ней его внутренний голос молчит, а во-вторых, она ни единым жестом не дала понять, что ее беспокоят его странности.

— Приятного аппетита, — произнес он, посмотрев на Блез.

— И тебе, — улыбнулась она, и Драко накрыло смесью обиды и разочарования.

Если все так, как он подозревает, то, выходит, Блез — его невеста — милая, знакомая до последней черточки, его… предала, в то время как ненавистный Поттер вступил в бой с ним самим за его память.

Драко выдавил из себя ответную улыбку и повернулся в сторону гриффиндорцев.

Грейнджер уже не было, зато Поттер смотрел прямо на него. Драко не стал отводить взгляд. Несколько бесконечных секунд они с Поттером смотрели друг другу в глаза. Оказалось, что Поттера Драко тоже знает до последней черточки. И это было странно.

* * *

Гермиона быстрым шагом шла по коридору, понимая, что больше не может выносить это напряжение. Весь день чувствовать на себе взгляд Малфоя было невыносимо. Она пыталась посмотреть в ответ, но он тут же отворачивался. Он ни словом, ни взглядом не дал понять, что его намерение с ней поговорить все еще в силе. Впору было предположить, что память ему стирают каждый вечер. Гермиона на миг задумалась о такой возможности, но тут же ее отбросила. Такое вмешательство в психику очень быстро заканчивается тем, что человек сходит с ума. Малфой не был похож на сумасшедшего. Он был похож на самого с себя полугодовой давности. И это просто изматывало. То, как он вдруг начал о чем-то шептаться с Пэнси, почему-то стало для Гермионы последней каплей. Гарри ведь говорил, что Малфой не верит Пэнси, а вот сегодня вдруг оказалось, что не просто верит — что у них вообще все прекрасно. У всех все прекрасно, кроме самой Гермионы. От этого хотелось запереться в комнате и никогда из нее не выходить.

Перед ее лицом внезапно возникла надпись:

«Грейнджер, стой!»

Гермиона остановилась и обернулась. В конце коридора шла Паркинсон. Увидев, что Гермиона ее заметила, Паркинсон помахала рукой. Гермиона почувствовала, как сердце побежало быстрее. Может, все не так, может, она что-то себе надумала. Вдруг слизеринка скажет что-то важное?

Паркинсон приближалась так неспешно, что Гермионе захотелось применить к ней какое-нибудь заклинание просто для профилактики. Если быть честной, медлительность Паркинсон была не единственным раздражающим фактором. Гермиона не знала заклинания, с помощью которого слизеринка передала ей сообщение. Это тоже бесило.

— Ну ты и бегаешь, — приблизившись, произнесла Паркинсон таким тоном, будто они с Гермионой договорились уйти из зала вместе.

— Ты что-то хотела? — уточнила Гермиона ровным голосом.

Паркинсон несколько секунд разглядывала ее так внимательно, что Гермиона невольно выпрямила спину, словно это могло помочь ей выглядеть так же уверенно, как Паркинсон. «Она боится», — сказал Гарри. Глядя на слегка скучающее выражение лица слизеринки, Гермиона ни за что не подумала бы, что это правда.

— Драко просил кое-что тебе передать, — наконец произнесла Паркинсон, и Гермиона перестала дышать. Они об этом шептались в главном зале? Он, наплевав на присутствие Забини, что-то передавал через Паркинсон для Гермионы? — Отойдем?

Слизеринка первой отошла к стене и остановилась у гобелена, изображавшего довольно мрачную сцену, на которой Великий Мерлин останавливал полчища диких лесных тварей.

— Что именно? — спросила Гермиона, остановившись напротив слизеринки, и ее голос дрогнул. Паркинсон, разумеется, это заметила и, кажется, усмехнулась. А может быть, Гермионе это просто показалось.

Паркинсон шагнула ближе, и Гермионе пришлось приложить усилие, чтобы не отступить.

— Сегодня в девять он будет ждать тебя в кабинете прорицаний на первом этаже. Если у него вдруг не получится, я тебе сообщу, — понизив голос, произнесла Паркинсон.

— Спасибо, — кивнул Гермиона, чувствуя, что ее накрывает паникой. В кабинете прорицаний? Опять?

— Ну, пока, — усмехнулась Паркинсон, от которой, кажется, не укрылась внутренняя борьба Гермионы.

Смотреть на самодовольное лицо слизеринки было невыносимо. Так и подмывало сбить с нее спесь.

— Что у тебя с Гарри? — громче, чем следовало спросила Гермиона, и в ее голосе прозвучал вызов.

— С Поттером? — голос Паркинсон прозвучал неестественно звонко, а снисходительная улыбка исчезла, как и не бывало. — Что у меня может быть с Поттером?

Теперь настал черед Гермионы снисходительно улыбаться. Потому что Паркинсон, неожиданно занервничав, сделала вид, что увлеклась изучением гобелена. Даже потрогала пальцем одну из тварей.

— Гермиона, — раздался рядом голос Гарри, и обе девушки подскочили, а Паркинсон едва не грохнулась, подвернув ногу на своих каблуках.

— Привет, — испуганно выдохнула Гермиона, надеясь, что Гарри не слышал, о чем они говорили. Впрочем, стоило их взглядам встретиться, как стало понятно, что все он прекрасно слышал.

Гермиона бросила взгляд на Паркинсон и с удивлением заметила, что цвет лица слизеринки сравнялся с алым плащом Мерлина на гобелене.

— Макгонагалл просила передать тебе вот это, — Гарри сунул в руку застывшей Гермионы пергамент. — Это список третьего курса с долгами по зельям. Тебе велено принять меры.

— Спасибо, — неловко пробормотала Гермиона, кляня себя на чем свет стоит.

В довершении провала на зельях еще вот это…

— Ага, — ответил Гарри и развернулся, чтобы уйти.

— Ты куда сейчас? — спросила Гермиона, не в силах отпустить его без объяснения.

— На тренировку, — не оборачиваясь, бросил Гарри и направился к лестнице.

Паркинсон сбоку от нее медленно выдохнула и, не глядя на Гермиону, решительным шагом направилась за Гарри.

* * *

— Поттер, подожди, — раздался за его спиной голос Паркинсон, и Гарри прибавил шагу.

Видеть слизеринку не хотелось. Видеть вообще никого не хотелось.

— Поттер, я не могу бегать, — повысила голос Паркинсон.

«Ну еще бы, в такой обуви», — подумал Гарри и пошел еще быстрее, но не успел пройти и пары метров, как его ботинок зацепился за невидимую преграду, а сам он едва не пропахал носом плиты пола.

Только навык игры в квиддич позволил ему сохранить равновесие. Приняв вертикальное положение, Гарри обернулся и, зло прищурившись, смерил взглядом Паркинсон, которая почти бежала по коридору, сжимая в руке волшебную палочку.

— За такое может и в ответ прилететь, — сообщил ей Гарри, когда она остановилась в паре шагов от него.

— Я же по-человечески просила подождать. Я не могу носиться за тобой по всему замку.

— Ну так не носись, — пожал плечами Гарри, чувствуя злость вперемешку с обидой.

Паркинсон шумно выдохнула и смерила Гарри сердитым взглядом.

— Я хотела извиниться.

— За что? — сложив руки на груди, уточнил Гарри и оглядел коридор поверх плеча Паркинсон. Гермиона успела уйти, больше в коридоре никого не было.

Паркинсон на миг оглянулась и, вновь повернувшись к нему, нервно потерла руки.

— За то, что мы о тебе говорили и…

— Да говорите на здоровье. Тоже мне новость, — пожал плечами Гарри, в то время как горло перехватило от обиды.

Как же ему надоело быть темой номер один среди людей, которым на него самого было глубоко наплевать.

— Ты обиделся? — негромко спросила Паркинсон, и Гарри, рассмеявшись, дернул плечом. Готовое сорваться с губ «вот еще» почему-то застряло в горле.

— Просто я не могла ей сказать, что мы, что…

— А что мы? — прищурился Гарри.

Вид Паркинсон, взволнованной и расстроенной, отбросил его в тот день, когда она призналась, что ей страшно, а он зачем-то обнял ее в знак утешения.

— Неважно, — хмуро сообщила слизеринка и добавила: — Я по делу к тебе подошла.

Гарри вновь громко рассмеялся.

— Ну так и начинай в следующий раз с дела. Хватит извиняться, расшаркиваться. Мне это не интересно, — резко закончил он.

Обида поднялась волной. Гермиона днями напролет только и говорила о Малфое, Рон либо торчал со своей девушкой, либо они все вместе снова вздыхали о Малфое, Кэти о Малфое, к счастью, не говорила, зато она упивалась тем, что встречается с «легендой сопротивления», и восторг в ее взгляде порой просто убивал, а Паркинсон готова была свернуть горы ради все того же Малфоя, не брезгуя прибегать к помощи Гарри Поттера. И во всей этой карусели не было места для него самого. Для имени — да, для источника помощи и восхищения былыми заслугами — да сколько угодно. Но для самого Гарри места не было.

После разговора с Малфоем, которого все дружно бросились спасать — против его воли, исключительно из любви, — ощущение собственной ненужности придавило Гарри будто надгробный камень. Он был как Сириус, погребенный в собственном доме, нужный всем лишь на словах. Где-то на задворках сознания скользнуло чувство вины. А как он сам обошелся с Сириусом? Обрадовался ему? Показал, что он нужен, что его ждали? Черта с два, Гарри Поттер. Ты — такой же, как они. Какое право ты имеешь предъявлять кому-то из них претензии? Внутренний голос почему-то говорил с интонациями Малфоя. Гарри вздохнул, и Паркинсон тут же спросила:

— Что у тебя случилось?

Ее голос прозвучал встревоженно.

— Да ничего у меня не случилось, — устало произнес Гарри. — Говори, что хотела сказать. Если смогу помочь, помогу.

Некоторое время Пэнси Паркинсон изучала его лицо. Гарри убрал руки с груди и засунул их в карманы мантии, однако чувство неловкости не уменьшилось, наоборот стало почти невыносимым.

— Что? — не выдержал он.

— Я хочу помочь, — едва слышно произнесла Паркинсон.

— Малфою? Так мы все помогаем, — сухо ответил Гарри.

— Тебе. Мне показалось, что ты в последние дни какой-то…

Мысль о том, что Паркинсон наблюдала за ним и делала какие-то свои выводы о его душевном равновесии, неожиданно вызвала в его душе бурю протеста. Так не бывает, так не должно...

— Давай лучше о Малфое, — отрезал Гарри.

— Не думаю, что стоит. Ты явно на взводе, — медленно ответила Паркинсон и добавила: — Еще раз извини.

С этими словами она развернулась и пошла прочь. Несколько секунд Гарри смотрел в ее спину, а потом, чертыхнувшись, двинулся следом.

— Я разозлился, — признался он, поравнявшись с Паркинсон. Та ничего не ответила. — Мне не нравится, что Гермиона страдает из-за Малфоя. Мне не нравится, что ему стерли память. То, что ты рассказала о Метке… Это напрягает.

— Но дело ведь не только в этом? — подала голос Паркинсон, глядя себе под ноги. Они медленно брели по пустому коридору, который вскоре должен был закончиться, и тогда им придется принимать решение, продолжать ли путь вместе или разойтись.

— Не только, — признался Гари. — Я устал просто. От внимания и…

— И невнимания, — закончила Пэнси за него, и Гарри стало нестерпимо стыдно за то, что он ведет себя, как девчонка. У них тут проблемы, а он ерундой мается.

— Не бери в голову. Я просто сегодня не в настроении, — неловко произнес он. — О чем ты хотела поговорить?

Он дошли до конца коридора и остановились.

— Тебе ведь не тренировку? — спросила Паркинсон.

— А сколько времени?

Паркинсон изящно изогнула кисть и бросила взгляд на часы:

— Пятнадцать сорок три.

— Нормально. Говори.

— Мы можем пойти в сторону главного входа, — с сомнением предложила Пэнси, и Гарри отчего-то тронуло то, что она не хочет, чтобы он опаздывал.

— Чтобы мое имя еще две недели полоскали, как ты выразилась, в вашей гостиной? — усмехнулся он.

— Ну, надо же нам о чем-то говорить, — улыбнулась она в ответ.

Гарри внимательно посмотрел на слизеринку. Злость немного отступила, и он поймал себя на мысли, что тоже улыбается.

— Ну, пойдем, — неловко пожал плечами он и указал на нужный коридор. Паркинсон неожиданно сделала что-то вроде книксена и пошла вперед. Гарри, отчего-то смутившись, пристроился рядом с ней.

— Ну, так что ты хотела сказать? — напомнил он, потому что молча идти по коридору было немного неуютно.

Паркинсон остановилась и огляделась по сторонам. В противоположном конце коридора шел кто-то из младшекурсников. Гарри с такого расстояния не видел, кто именно.

Паркинсон неожиданно взяла его за рукав мантии и потянула к окну, как будто здесь шел поток людей и им нужно было уступить дорогу. Гарри шагнул за ней, не отводя взгляда от фамильного перстня на ее руке.

— Во-первых, Роберт, мой жених, — информацию о том, что этот самый Роберт — ее жених, Паркинсон выдала скороговоркой, — сказал, что через Метку нельзя слышать.

— Вижу, ты решила начать с хорошей новости, — заметил Гарри.

— Но он может с ее помощью получать энергию от тех, кто ее носит, — проигнорировав его замечание, добавила Паркинсон.

Гарри на миг закусил щеку изнутри, а потом вздохнул.

— Вообще, это логично. Его выбросило из тела, когда моя мама… В общем, он должен был погибнуть шестнадцать лет назад, но как-то ведь выжил. И не просто выжил, а просуществовал столько лет.

Гарри нахмурился, глядя на внимательно слушавшую его Паркинсон.

— Пэнси, а у тебя не будет проблем с тем, что мы это обсуждаем? — уточнил он.

Паркинсон посмотрела ему в глаза и нервно повела плечами.

— Я не знаю, честно. Но не могу делать вид, что ничего не происходит.

Она выглядела полной решимости, хотя в глубине ее глаз притаился страх. Гарри вновь вспомнил, как обнял ее в утешение.

— Ты умеешь закрывать свои мысли? — спросил он.

— Я? — Паркинсон растерянно моргнула. — Нет. Я просила Роберта меня научить, но у нас было мало времени.

— Вот пусть он в следующий раз все же время найдет, — голос Гарри прозвучал раздраженнее, чем ему хотелось бы.

Паркинсон на миг прищурилась, но ничего не сказала, и Гарри решил сбавить обороты.

— Это важно. В конце концов, обратись к Снейпу.

У Паркинсон стало такое несчастное лицо, что Гарри впервые задумался, а так ли лоялен Снейп к слизеринцам?

— Ну, или к кому-нибудь еще.

— Я справлюсь, — тряхнула головой Паркинсон. — Это сейчас неважно. Пока мы в школе, все равно ничего не случится.

Гарри почувствовал, как под ложечкой засосало. Проклятая война. Через полгода они выйдут из этих стен. И что дальше? Кто защитит Паркинсон? Кто защитит Гермиону, Джинни, Рона, Лаванду, Луну? Кто защитит самого Гарри?

— Ты хотела сказать что-то еще? — глухо проговорил Гарри, потому что молчать под внимательным взглядом Паркинсон было невыносимо. Хотелось что-нибудь сделать, чтобы она перестала выглядеть такой испуганной.

Если до этого ему казалось, что Паркинсон испугана, то сейчас в ее глазах появился неподдельный ужас.

— Что такое? — спросил он севшим голосом.

Паркинсон шумно выдохнула и едва слышно произнесла:

— Драко вызвали в Министерство на допрос.

— Ему нельзя! — Только никому ни слова! — выпалили они одновременно.

Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Пэнси повторила:

— Никому не рассказывай. Это секрет. Он сказал только мне, потому что просил передать Грейнджер о том, что будет ждать ее вечером, и…

— Где? — вырвалось у Гарри.

Мысль о том, что Малфой собрался встречаться Гермионой наедине, вызвала в душе новую бурю протеста, хотя он сам приложил для этой встречи немало усилий.

— А зачем тебе? — прищурилась Паркинсон, будто сумела заглянуть ему в голову.

Гарри на миг напрягся и попробовал предположить, что Паркинсон — легилимент, потом вспомнил, что она ничего не знает о защите мыслей…. Впрочем, не знает ли? Сказать можно все что угодно.

— Поттер, что ты задумал? Почему ты так смотришь?

Гарри усмехнулся. Паркинсон в секунду сменила настроение и тут же принялась его в чем-то подозревать. Впрочем, почему только она? Он сам тоже успел заподозрить ее в обмане. Вот она — их вера друг другу.

— Я ничего не задумал. Просто хочу знать. Мало ли что.

— В кабинете прорицаний на первом этаже, — с видимой неохотой произнесла Паркинсон и вдруг невпопад добавила: — Как ты думаешь, его же не отправят в Азкабан?

То, как она об этом спросила, давало понять, что она действительно допускает такую возможность.

Гарри открыл было рот, чтобы ее утешить, но вдруг вспомнил разбирательство по своему делу, вспомнил Сириуса, который тринадцать лет провел в тюрьме по ложному обвинению…

— Я не знаю.

— А что, если он уже не вернется?

Гарри на миг представил себе, что Малфой просто исчезает из Хогвартса. В завтрашнем «Пророке» они читают о том, что его упекли в Азкабан и… Почему-то даже теоретически насладиться этой мыслью не получилось. Даже понимание того, что в случае ареста Малфой исчезнет из жизни Гермионы, не делало жизнь Гарри лучше, потому что…. Гарри горько рассмеялся. Все-таки он не умел ненавидеть.

— Что смешного? — спросила Паркинсон таким тоном, будто только что разочаровалась в чем-то очень важном. Гарри расхотелось смеяться.

— В том, что я представил, что это правда, и не почувствовал удовлетворения, — неожиданно для самого себя ответил он. — Представляешь? А ведь это решило бы все мои проблемы.

— Считаешь? — голос Паркинсон звучал странно, — А тебе не кажется, что проблем от этого только прибавится? Что следующим может стать не слизеринец, а кто-то из Гриффиндора, например? Или ты думаешь, у вас мало чистокровных волшебников, которых при желании можно обвинить в чем угодно?

Ее голос дрожал то ли от гнева, то ли от страха. Гарри не стал разбираться, он просто коснулся ее руки успокаивающим жестом. Пальцы наткнулись на фамильный перстень рода Паркинсон, и Пэнси вздрогнула.

— Странно, что меня не испепелило, — неловко пошутил Гарри.

— А почему должно было? — в голосе Паркинсон прозвучал вызов.

— Ну, я ведь полукровка, и все такое.

— Он бы скорее испепелил тебя, потому что ты дурак, — неожиданно резко произнесла слизеринка, но Гарри почему-то не обиделся. Гермиона порой тоже могла сказать что-то в таком духе ему или Рону, но это не означало, что она считала их дураками на самом деле. С Паркинсон было то же самое. Он чувствовал.

— Я думаю, что с Малфоем все будет в порядке.

— Правда? — с какой-то детской наивностью переспросила Паркинсон, разом забыв о зарождавшейся ссоре.

— Правда, — соврал Гарри.

Врать Паркинсон оказалось так же сложно, как и Гермионе. Даже еще сложнее, потому что Паркинсон смотрела сейчас так доверчиво, будто исход допроса Малфоя зависел от Гарри.

— Спасибо, — неожиданно произнесла она.

—За что? — не понял Гарри.

— За поддержку. Бороться с Драко за его память в одиночку очень утомительно. Мне даже обратиться не к кому.

— А жених?

— Роберт не здесь. В письмах всего не расскажешь, а…

Паркинсон замолчала, вертя браслет на запястье. Когда стало понятно, что продолжения не последует, Гарри кашлянул и произнес:

— Мне пора на тренировку.

— Да, конечно, — тут же кивнула Паркинсон.

Гарри засунул руки в карманы мантии и быстрым шагом направился прочь, чувствуя на себе взгляд слизеринки. О том, что они собирались вместе идти до главного входа, ни один из них не упомянул.

* * *

Стул для посетителей был настолько неудобным, что Драко всерьез задумался, какой криворукий мастер его создал. Попытки устроиться поудобнее результата не приносили. Изгиб спинки упирался в поясницу будто кол, а для того, чтобы опереться плечами, нужно было выгнуться дугой. Драко про себя вздохнул и понадеялся, что ему не придется провести здесь слишком много времени. Мысль о том, что следующим его прибежищем может стать Азкабан, он отмел, потому что от нее все внутри холодело.

Снейпа в Министерство неожиданно пропустили и даже позволили войти вместе с Драко в кабинет для допросов. Тут-то и стала очевидна разница в опыте: когда фальшиво улыбающаяся сотрудница Министерства провела их в этот кабинет и пригласила присесть, Снейп ее поблагодарил, однако садиться не стал, и теперь стоял у стены, делая вид, что изучает карту магического Лондона, в то время как Драко маялся на неудобном стуле в ожидании прихода аврора, который якобы задерживался.

Драко прекрасно понимал, что это все продумано, что за ними сейчас наблюдают, и тот самый легилимент, возможно, уже работает. Поэтому молча сидел на дурацком стуле, не желая доставлять им удовольствие тем, что будет вскакивать и метаться по кабинету. Стоять на одном месте у него не хватило бы выдержки.

Они со Снейпом не обмолвились ни словом с тех пор, как вышли из камина в фойе Министерства. В приемной им предложили сдать палочки. Если бы Драко был один, он бы скорее всего возмутился, однако Снейп молча достал из кармана мантии свою палочку и положил ее на бархатную подушечку. Драко, сжав зубы, последовал его примеру, думая о том, что, возможно, видит свою палочку в последний раз. Интересно, как с ней поступят, если его заберут в Азкабан? Драко вдруг понял, что почему-то не помнит, как поступают в таких случаях. Хотя должен был бы.

Снейп у стены едва заметно пошевелился, и Драко перевел на него взгляд. Вот уж по кому нельзя было сказать, что он испытывает хоть малейший дискомфорт. Северус Снейп выглядел так, будто желает поскорее покончить со скучной рутиной и вернуться к действительно важным делам. Если бы не сегодняшний разговор перед уроком, Драко бы повелся на его незаинтересованный вид. Он тут же вспомнил о легилименте, и по его спине градом покатился ледяной пот. Зачем он подумал об этом? Нужно срочно думать о другом.

— Как долго будет длиться допрос? — быстро спросил Драко, чувствуя отголосок головной боли.

Он выпил очередную порцию принесенного Паркинсон зелье прямо перед визитом сюда, и сейчас благодарил себя за прозорливость, потому что, не сделай он этого, страшно было даже представить, что было бы с ним сейчас.

Снейп пожал плечами и, не оборачиваясь, произнес:

— Это зависит от того, что они захотят узнать и какие методы будут использовать.

Голос профессора звучал скучающе.

— А какие есть варианты насчет методов? — спросил Драко, просто чтобы не сидеть в выматывающей тишине.

— Не знаю, мистер Малфой. К счастью, мой опыт участия в допросах невелик.

Драко невольно хмыкнул и отметил его «мистер Малфой». Они не обсудили этот момент, однако то, что Снейп от него дистанцируется, было как раз понятно. Если Драко сейчас обвинят в лояльности к Пожирателям, Снейпу нечего будет делать на его стороне.

Драко разгладил мантию на коленях, больше для того, чтобы вытереть вспотевшие ладони, чем из желания привести одежду в порядок, и еще раз оглядел неуютный кабинет размером с чулан для метел. Впрочем, какой чулан? В его поместье метлы хранились в гораздо большем помещении.

— Прошу простить за вынужденное ожидание, — раздалось от двери, и Драко оглянулся.

Седой аврор стремительно вошел в кабинет и, преодолев расстояние до стола в два больших шага, устроился в скрипнувшем под его весом кресле.

— Мистер Снейп, присаживайтесь. Мне сообщили, что вы желали присутствовать при беседе со своим учеником.

Его голос был лишен всяческих интонаций, которые бы позволили предположить его настроение. Снейп отошел от стены и опустился на второй стул, судя по виду, такой же неудобный.

— Да, я считаю своим долгом… — начал Снейп, однако аврор его прервал взмахом руки.

— Давайте приступим к делу, — произнес он, и желудок Драко сделал сальто.

Как бы ни старался он выглядеть равнодушным, сердце заметалось в грудной клетке, грозя проломить ребра. Азкабан, дементоры… Холод... Вечный холод…

— Когда вы видели отца в последний раз, мистер Малфой?

Драко кашлянул, и стул Снейпа заскрипел, когда он пошевелился. Драко бросил мимолетный взгляд в сторону декана, ожидая от него какой-нибудь подсказки, но тот выглядел равнодушно-скучающим.

— На рождественских каникулах, — услышал Драко свой голос.

Ответ вырвался сам собой, и Драко с удивлением понял, что он вправду видел отца на рождественских каникулах, вот только детали встречи всплывали в голове какими-то бессвязными картинками. От этих полустертых воспоминаний душу сжали обида и… страх.

— Угу, — неопределенно произнес аврор и что-то записал на листе пергамента. — А мисс… напомните мне имя вашей невесты.

— Блез, — произнес Драко, и ему самому показалось, что голос скрипит, как несмазанные петли. Он прокашлялся и продолжил: — Мисс Блез Забини. Но наша помолвка расторгнута, — закончил он, не желая тянуть Блез за собой.

— Печально, — без тени сочувствия в голосе произнес аврор и вновь что-то записал. — А позвольте спросить, что стало причиной?

Драко удивленно распахнул глаза и вновь оглянулся на Снейпа. Тот с невозмутимым видом изучал аврора.

— Я… передумал, — наконец произнес Драко и набрался смелости посмотреть аврору в глаза.

У того был неприятный взгляд — цепкий и холодный, и в этом взгляде Драко видел свой приговор.

— А как ваш отец отнесся к изменению ваших планов?

Драко не понимал, почему они обсуждают несостоявшуюся помолвку с Блез, и его это нервировало. Что, если сказанное им как-то навредит самой Блез или ее отцу?

— Мы не успели это обсудить, — осторожно произнес он. — Отец… погиб.

— Погиб, — кивнул аврор. — Примите мои соболезнования.

Его тон был все таким же монотонным, и это Драко тоже нервировало.

— Благодарю, — произнес он и вновь разгладил мантию на коленях.

Он вдруг подумал, что если бы пришел сюда один, то точно сошел бы с ума. Присутствие Снейпа необъяснимо успокаивало. Тот был воплощением хладнокровия и оплотом спокойствия. Драко даже не надеялся, что выглядит хотя бы наполовину так же уверенно. Головная боль начала ввинчиваться в виски, и Драко судорожно вздохнул.

— Вам плохо? — тут же отреагировал аврор, в то время как Снейп медленно повернулся в сторону Драко и едва заметно приподнял бровь, что должно было, видимо, означать заинтересованность в его состоянии.

Спокойствие Снейпа в этом неуютном кабинете показалось Драко настолько неуместным, что его накрыло нестерпимым желанием рассмеяться или как-нибудь неудачно пошутить, или заорать. И он, возможно, сделал бы что-то из вышеперечисленного, если бы головная боль вновь не начала сдавливать виски подобно тискам.

— Нет, со мной все в порядке. Просто здесь душно, — услышал он свой голос.

— Душно? — в голосе аврора наконец послышался проблеск интереса. Он оглядел свою конуру будто впервые. Его взгляд задержался на узком закрытом окне, расположенном под самым потолком. — Да, мы обычно допрашиваем здесь преступников.

Фраза повисла в воздухе, и головная боль начала нарастать, как снежный ком.

— Мистер Малфой, Драко... Вы позволите так к вам обращаться? — в голосе аврора неожиданно появились мягкие нотки.

— «Мистер Малфой» будет более уместно, — произнес Драко чуть дрогнувшим голосом.

Наверное, это было ребячеством, но он не мог позволить этому человеку победить. Этот аврор в потрепанной мантии, с дешевыми часами на запястье вызывал у него страх, липкий, тошнотворный. А так не должно было быть. Он — Малфой.

— Как скажете, — казалось, аврор всерьез огорчился. — Мистер Малфой, чем вы планируете заниматься после окончания школы?

Вопрос был таким неожиданным, что Драко, поперхнувшись воздухом, закашлялся.

— Желаете воды?

Снейп рядом с ним вновь пошевелился, и Драко поспешно ответил:

— Нет, благодарю. Уже все в порядке.

У него, конечно, не было опыта допросов, но то, что в аврорате не стоит ничего есть и пить, он понимал прекрасно.

— Я планировал продолжить обучение, — наконец произнес он, прислушиваясь к себе, и уловил удивление, смазанное головной болью.

Удивление оттого, что можно планировать будущее, выбирать, воплощать эти планы в жизнь.

— По какому направлению? — спросил аврор и что-то вновь отметил в пергаменте.

— Мне хорошо даются зелья.

— Да? — на этот раз аврор повернулся к Снейпу.

— Мистер Малфой один из лучших студентов моего факультета. Если понадобится, я могу предоставить выписку с его успеваемостью.

Голос Снейпа звучал как-то странно, но Драко не мог понять, в чем дело.

— Зелья — это хорошо, — произнес аврор. — Если они не запрещенные.

Улыбка сделала его лицо хищным и неприятным.

— Я могу также предоставить список всех зелий, изготовленных в стенах Хогвартса, за любой указанный вами период.

— Спасибо. Было бы любопытно, — произнес аврор. — А заодно мне понадобится список других студентов, которые так же преуспевают по зельям и, скажем, защите от темных искусств.

— В конце недели список будет у вас.

— Завтра после обеда, — вновь улыбнулся аврор.

Снейп отчетливо скрипнул зубами, однако кивнул.

— Что ж, вы свободны, господа. Если у меня появятся к вам вопросы, я дам вам знать, — неожиданно произнес аврор.

Драко поспешно встал с неудобного стула и замер. Интуиция вопила: «Беги, пока он не передумал», но положение обязывало не проявлять нетерпения. Он ни в чем не замешан, он законопослушный член магического общества. Ему не пристало тушеваться и нервничать в аврорате. Вот бы еще то, как он себя чувствовал, находилось в соответствии с мыслями, роившимися в его голове. По спине ручьями тек пот, а сердце то замирало, то принималось колотиться, как сумасшедшее. Снейп медленно встал, взялся за спинку стула, будто собираясь его передвинуть, но не стал.

— Всего доброго, — произнес он и первым пошел к двери.

Драко неторопливо вышел следом.

В приемной им вернули палочки, и Драко испытал эйфорию, почувствовав, как знакомая с детства палочка удобно устроилась в пальцах.

— Спасибо, — со всем возможным достоинством ответил он и двинулся по коридору за успевшим отойти Снейпом.

Снейп шел странно, будто что-то ему мешало. Драко, нахмурившись, поспешил за ним.

— Каминная налево, — подал он голос, когда стало понятно, что Снейп идет мимо.

Декан медленно обернулся и произнес:

— Давайте немного пройдемся.

— Сейчас? — удивленно уточнил Драко и оглядел сперва Снейпа, а потом себя. Ни у одного из них не было при себе теплой мантии.

Снейп отрывисто кивнул и, ничего не добавив, продолжил путь. Чувствуя неладное, Драко последовал за ним. Головная боль чуть поутихла после того, как он понял, что его не собираются брать под стражу, поэтому, пожалуй, сейчас Драко готов был разбираться со странностями в поведении профессора зельеварения.

Выйдя на крыльцо, он зябко поежился и подставил ладонь под падавшие с неба мокрые хлопья снега.

Снейп даже не остановился. Спустившись с крыльца, он уверенно пошел по дороге. Драко, втянув голову в плечи, пошел за ним. Формально он сейчас находился в школе, поэтому, несмотря на совершеннолетие, болтаться по улицам Лондона без разрешения декана, вроде как не имел права.

— Профессор, куда мы идем? — раздраженно уточнил он, стуча зубами от холода, когда они миновали два квартала, а Снейп все шел и шел.

Услышав его голос, Снейп замер и обернулся. В свете фонаря, под которым они остановились, лицо его было похоже на маску с черными провалами глаз.

— Ему удалось тебя пробить? — вдруг хрипло спросил Снейп.

— Кому? — уточнил Драко.

— Легилименту. Это важно, Драко. Очнись! — Снейп схватил его за локоть и встряхнул.

Драко дернул рукой в попытке высвободиться, но Снейп лишь сильнее сжал пальцы.

— Профессор, я…

— Отвечай! — впервые в жизни Северус Снейп повысил на него голос.

— Я не почувствовал ничего такого, — растерянно ответил Драко.

— Вообще? — Снейп смотрел так, будто не верил, и в Драко вновь начала подниматься волна гнева. Что ему нужно на самом деле? Его деньги? Его мать?

Вдруг из левой ноздри Снейпа потекла струйка крови, и Драко испуганно охнул.

— У вас кровь.

Снейп выпустил наконец его руку и зажал нос ладонью, а потом отошел к дереву и, собрав с ближайшей ветки снег, приложил его к лицу.

— Что с вами? — спросил Драко, хотя внутренний голос убеждал его уйти прочь, вернуться… в имение Малфоев.

Драко тряхнул головой. Вот оно. Опять. Значит, ему точно не нужно домой и нужно остаться со Снейпом. Стоило ему мысленно сформулировать это в голове, как виски прострелило такой болью, что мир на миг почернел.

— За углом есть кафе. Мы отправимся оттуда. Что с тобой? — услышал он голос Снейпа.

— Просто приступ мигрени, — сквозь зубы прошептал Драко.

— Давно? — уточнил Снейп.

У Драко не было сил обсуждать это сейчас. Его душило недоверием и нестерпимым желанием сесть на землю и больше никогда не вставать.

—Какое-то время, — выдавил он, и почувствовал, как Снейп берет его под локоть.

Путь до кафе и перемещение через камин он помнил урывками. В покоях Снейпа было тепло. Так тепло, что Драко без сил опустился в ближайшее кресло и прикрыл глаза, желая остаться здесь навечно. До этого момента он ни разу не был в покоях декана, но промелькнувшее на краю сознания любопытство было тут же погребено под новым приступом головной боли. Драко зажмурился, пережидая приступ.

— Выпей, — его губ коснулся край стакана, и все внутри протестующе сжалось.

Он не должен принимать питье ни из чьих рук. Однако сил сопротивляться не осталось, и Драко сделал глоток, чувствуя, как по подбородку потекла знакомо пахнувшая жидкость. Зелье от головной боли

— Я пил перед допросом, — слабо проговорил он и вытер подбородок.

— Где ты его взял?

— У Пэнси, — прошептал он, отстраненно понимая, что подставляет подругу.

Подругу? Снова подругу? Облегчение оттого, что Пэнси можно верить, было таким огромным, что Драко едва не застонал.

— Тебе нужно переодеться и поспать, — услышал он голос Снейпа и все-таки застонал в голос.

Что ж декан у них такой деятельный? Выбираться из кресла не хотелось.

Собравшись с силами, Драко наконец встал и направился к двери.

— Ты дойдешь? — спросил Снейп ему в спину.

Драко осторожно кивнул.

До комнаты он добрался как тумане.

Горячий душ не помог унять дрожь, зато головная боль почти прошла. Драко выбрался из душа и, натянув пижаму, забрался в постель. Его трясло, будто в лихорадке. Неужели заболел? Или же переборщил с обезболивающим зельем?

Закутавшись в одеяло по самый подбородок, Драко бездумно скользнул взглядом по комнате. Он не позволит себе думать о допросе. Никакого допроса не было. Ничего не было.

«Ему удалась пробить тебя?»

Драко откинулся на подушку и прикрыл глаза. В голове вновь прозвучал голос Снейпа: «Мысли — не книга. Их нельзя читать. К тому же импульсивные поступки почти нельзя предугадать».

Драко зажмурился еще сильнее, понимая, что он точно слышал эти слова, и они вызвали в нем смесь вины и обиды. Он попытался ухватиться за это ощущение, но мысли после зелья ворочались с таким трудом, что у него ничего не получилось. К счастью, головная боль, прибитая зальем, тоже не вернулась.

Снейпу в Министерстве явно было плохо. Драко вспомнил, как неестественно звучал голос профессора, как он шел по ярко освещенному коридору так, будто вот-вот упадет. И эта странная идея — прогуляться по холоду без верхней одежды, а после струйка крови на бледном лице… Получается, его легилимент пробил. Или же нет? И почему не смог с самим Драко?

Неприятное чувство, что он знает ответ на этот вопрос, но… не может его вспомнить, всколыхнуло в душе страх. Драко вытащил из-под одеяла дрожащие руки и сжал виски холодными пальцами. Ему нужна правда. Иначе он просто сойдет с ума.

А ведь у него есть способ получить ответы, расшевелить память и… сдохнуть от боли, потому что одна только мысль о встрече с Грейнджер взвинтила отступившую было головную боль на какой-то недосягаемый уровень.

Драко сжал зубы и выпутался из одеяла. Они хотят войны? Они ее получат! В эту самую минуту он не хотел думать о том, кто эти они. Для начала он хотел вспомнить то, что кто-то заставил его забыть.

Выбравшись из постели, он натянул брюки и свитер, бросил взгляд в зеркало и понял, что без магии не обойтись. Высушивающее заклятие заставило его волосы рассыпаться в беспорядке. Драко попытался было их пригладить, но потом подумал, что это же Грейнджер и у них не свидание. Значит, он пойдет как есть.

Мысль о том, что он пусть на минуту, но допустил необходимость предстать перед ней в выгодном свете, вызвала в нем досаду. Впрочем, он мог сколько угодно досадовать, злиться, ненавидеть, бояться, только это не отменяло того факта, что ему нужны ответы. И он их добудет.

В гостиной Слизерина было многолюдно. Первокурсники играли в какую-то настольную игру, шестой курс над чем-то громко смеялся, а пятый с четвертым, кажется, устроили магическую дуэль. Драко отыскал взглядом Пэнси Паркинсон, которая сидела в кресле у камина и делала вид, что читает. То, что Пэнси не обращала внимания на летавшие по гостиной заклятия, означало, что дуэль шуточная. Ну, или же Пэнси была настолько увлечена книгой, что ее это не волновало. Во втором случае им придется разбираться с последствиями, но Драко не готов был ввязываться в это прямо сейчас.

Пэнси, почувствовав его взгляд, подняла голову и тут же вскочила с кресла. Драко приблизился к ней и шепотом спросил:

— Ты передала насчет кабинета прорицаний?

Пэнси кивнула и встревоженно спросила:

— Ты в порядке? Как все прошло?

— Я вернулся, значит, пока все хорошо, — коротко ответил он, и его вдруг озарило, что легилимент в Министерстве точно был, потому что ему не задали ни одного серьезного вопроса. Им просто нужно было, чтобы он пришел в Министерство и пробыл там какое-то время, доступный для считывания, открытый и ничего не подозревающий. Вот только у них, кажется, не получилось, потому что Драко не почувствовал ничего. Или же при вмешательстве сильного легилимента он и не должен был ничего чувствовать?

— Ты случайно не знаешь, как работает легилимент? — Драко склонился к Пэнси, и та замотала головой так энергично, что ее волосы хлестнули его по щеке. — Я вот думаю: что-то можно почувствовать?

— Я сама не знаю, но Снейп ведь может читать мысли, а мы ничего при этом не чувствуем.

— Мысли нельзя читать, — зачем-то произнес Драко, а Пэнси продолжила:

— Но это потому, что мы не сопротивляемся. Если будем, то, наверное, будет чувствоваться.

Драко застыл, глядя в камин. На кого была направлена атака легилимента? На него или же на Снейпа? Судя по состоянию Снейпа после допроса, все-таки на декана. Почему же ничего не сделали самому Драко? Или же они и не собирались? Но то, что Снейп придет с ним в Министерство, нельзя было предугадать. Он не обязан был там находиться. Драко вздохнул, признавая поражение. Он ничего не понимает.

— Ты пойдешь к ней? — спросила Пэнси, ткнувшись губами в самое его ухо.

Драко против воли прижал ухо к плечу, потому что ненавидел щекотку.

— Уже иду.

— Помощь нужна? — серьезно спросила Пэнси, и в это время за спиной Драко кто-то заорал. Драко вздрогнул, а Пэнси громко сообщила: — Эдвард, это было последнее заклинание, которое ты произнес в своей сознательной жизни.

С этими словами она вытащила палочку из кармана.

— Извини, что оставляю тебя одну с ними, — пробормотал Драко и с удивлением отметил, что вправду чувствует себя виноватым из-за того, что переложил свои обязанности на Пэнси. Пожалуй, это было хорошим знаком. Вот еще бы боль прекратила ввинчиваться в висок.

— Я сложу трупы в уголочке, а ты потом поможешь от них избавиться, — сказала Пэнси и улыбнулась ему такой счастливой улыбкой, будто они уже решили все проблемы и выиграли все войны.

Драко против воли улыбнулся в ответ и направился к выходу, слыша за спиной:

— Пэнси, я случайно. Я правда не хотел.

И ласковый голос Паркинсон:

— Колин, отойди на пару шагов от Эдварда. Вдруг у меня рука дрогнет.

Драко усмехнулся и прибавил шагу. Портрет, закрывавший вход в гостиную, отрезал смех однокурсников, и Драко, выдохнув, на миг прислонился спиной к стене и задал себе вопрос: уверен ли он в том, что делает? Ответ пришел тотчас. Нет, не уверен. Он — потомок древнейшего рода — не должен опускаться до беседы с грязнокровкой, ему следует...

— Заткнись! — прошипел Драко, понимая, что это очень похоже на сумасшествие. Сжав зубы, он направился к кабинету прорицаний.

Путь занял двенадцать минут. Драко считал факелы на стенах и не думал о предстоящем разговоре. Он надеялся, что головная боль позволит ему задать хотя бы пару вопросов.

Перед дверью в кабинет прорицаний Драко остановился, поймав себя на мысли, что он испытывает страх, сродни тому, что накрыл его в кабинете допросов. За страхом пришла злость. Это всего лишь Грейнджер! С чего он вдруг дергается?!

«Драко, у нас все в порядке?»

Выдохнув сквозь стиснутые зубы, он толкнул дверь и замер на пороге, потому что реальность вдруг обрушилась на него водопадом. Реальность этой комнаты, в которой… В ней что-то было, только Драко не мог вспомнить, что именно. А значит, с его памятью действительно поработали. Сомнений больше не оставалось.

— Давно ждешь? — услышал он свой голос, хотя собирался для начала поздороваться, но бесплодные попытки ухватиться за тень воспоминаний буквально опустошали и не оставляли шанса вспомнить о манерах.

Грейнджер, сидевшая на полу у дерева, пожала плечами.

— Около десяти минут.

— Прошу прощения. Меня задержали, — соврал он и, к своему удивлению, испытал приступ неловкости, впрочем, на этот раз он не стал напоминать себе, что это всего лишь Грейнджер. От бесконечного повторения смысла в этой фразе не появлялось, а самоуспокоение — не то, что было нужно ему сейчас.

Грейнджер встала с пола и обтянула рукава кофты, как будто ей было холодно. На него она не смотрела. Драко тоже отвел взгляд, чувствуя все нарастающую неловкость и раздражаясь от этого. Оглядев кабинет, он повел плечами и понял, что они просто закаменели, как будто он ждал нападения.

— Ты одна? — спросил он, и его голос прозвучал так же хрипло, как на допросе.

— Да, — кивнула она и не стала ничего добавлять, хотя он справедливо ожидал услышать язвительный комментарий.

Головная боль, приглушенная зельем, ворочалась в черепной коробке, как дикий зверь, который ждал часа, чтобы вырваться на свободу. Интересно, где Пэнси взяла зелье? Вряд ли приготовила сама. И, очевидно, не у Снейпа, раз тот спрашивал об источнике. Драко, прищурившись, оценивающе оглядел гриффиндорку.

— Это ты дала Пэнси зелье?

Она нервным жестом заправила за ухо выбившуюся прядь и пробормотала:

— Не совсем. Я дала его Гарри, а он уже ей.

Драко едва не присвистнул.

— Что у Пэнси с Поттером?

— Она говорит, что ничего, — пожала плечами Грейнджер, не глядя на него.

— А он?

— Он тоже.

— Но? — уточнил Драко, потому что по ее тону ему показалось, что здесь должно быть «но».

— Но мне их общение кажется странным.

Драко нервно усмехнулся и засунул руки в карманы.

— А наше предполагаемое общение не казалось?

На слове «предполагаемое» Грейнджер так на него посмотрела, что Драко захотелось взять свои слова обратно.

— Казалось, конечно. Но там все как-то само вышло, — негромко произнесла она, еще сильнее натягивая рукава кофты на кулаки.

Стоило ей это сказать, как перед глазами у Драко почернело от боли. Он зажмурился и выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Что случилось? Тебе плохо? — тут же спросила Грейнджер, и Драко, распахнув глаза, уставился на нее, не зная, что ответить.

Она спросила так, как будто это имело для нее значение.

— Я… — Драко сбился под ее взглядом и понял, что не знает, как продолжить.

Не рассказывать же ей, что он чуть не умер от страха в Министерстве, что понятия не имеет, что пытался узнать невидимый легилимент, и можно ли узнать что-то, если ты сам не помнишь. На миг он подумал, что Грейнджер могла знать ответ на последний вопрос. Иногда ему казалось, что она — ходячий справочник. Но спросить такое можно лишь у того, кому доверяешь. Грейнджер Драко не доверял, до дрожи, до тошноты.

Сглотнув, он произнес:

— Трудный день.

— Понятно, — протянула Грейнджер и отвела взгляд.

— Я хотел поговорить, — начал он и вдруг понял, что у него нет на это сил. Он не хочет слушать. Он не готов поверить. Не готов даже попытаться. Кажется, он переоценил свои силы, когда решил выбраться из постели и отправиться на эту встречу.

Грейнджер вновь на него посмотрела, и он невольно отступил на шаг. Она смотрела так, будто знала, о чем он думает, что чувствует. А еще у нее из прически вновь выбилась прядь волос. Драко зацепился взглядом за эту прядь и отступил еще на шаг.

— Давай мы отложим этот разговор, — неожиданно произнесла Грейнджер.

— Почему? — спросил он, и его голос дрогнул.

— Потому что у тебя, вероятно, вправду был трудный день. В таком состоянии ты все равно не сможешь… — Грейнджер обвела рукой кабинет, как будто у них было здесь взыскание и она обозначала фронт работ.

Драко тоже оглядел плато, деревья, будто впервые услышал стрекот сверчков и уханье совы. Звуки были знакомыми и отзывались так, будто имели какое-то значение в прошлом...

— Мы встречались здесь? — вырвалось у него, и они с Грейнджер одинаково застыли от этих слов.

— Ты вспомнил? — ее лицо озарилось улыбкой, неуверенной, но такой, будто… будто все счастье мира в один момент трансгрессировалось в эту комнату и свалилось на гриффиндорку.

Драко зябко поежился и, к своему удивлению, за миг до того, как сказать «нет», почувствовал сожаление, понимая, какой эффект произведет его ответ.

Счастье трансгрессировалось куда-то еще, прихватив с собой и саму Грейнджер, потому что то, что осталось в одном с ним кабинете, больше походило на бездушную оболочку. Плечи Грейнджер опустились, а взгляд потух. Драко на миг даже испугался, что вместо «нет» умудрился произнести какое-нибудь заклинание. Не доверять своей памяти настолько было неописуемо страшно.

— Понятно, — повторила Грейнджер бесцветным голосом. — Тогда почему ты спросил?

— Мне показалось это все… знакомым, — медленно произнес он и, собравшись с духом, добавил: — Расскажешь?

Грейнджер обхватила себя за плечи и прошлась по кабинету, лавируя между столами-плато. Ухнула сова, и в груди Драко заметалась паника.

— Ты уверен? — наконец произнесла Грейнджер и, обернувшись, посмотрела на него в упор.

— Нет, — сглотнув, честно ответил Драко. — Но я не вижу другого выхода.