Цвет веры (гет)

Время вернулось к исходной точке,

Тьма ощетинилась яростным зверем.

В книге судьбы переписаны строчки:

Тебе открываются новые двери.

 

Забудь обо всем, во что верилось прежде,

Рискни незнакомой пойти дорогой.

Приходит черед для новой надежды,

И, знаешь, порой это даже неплохо.

 

Если вы знакомы хотя бы с одним родовым имением, можете считать, что знакомы со всеми.

Эту мысль когда-то высказал Северус в ответ на вопрос Нарциссы, как он умудряется так хорошо ориентироваться в доме Нотта, у которого бывал считаные разы. Нарцисса вспомнила об этом, выйдя из обеденного зала в большой, тускло освещенный коридор чужого замка. Как же ей не хватало Северуса с его спокойной уверенностью в том, что все обязательно будет хорошо. Может быть, он вовсе в это не верил. Но делал все, чтобы верила Нарцисса.

Еще очень не хватало волшебной палочки. Но сдаваться на милость Лорда Нарцисса больше не желала. Даже если ей суждено было умереть, она собиралась сделать это на своих условиях. Северус бы ею гордился. Хотя нет, он бы непременно ее отругал, а вот Сириус бы наверняка одобрил такой план: начать уже делать хоть что-нибудь, а потом будь что будет.

Замок выглядел безлюдным, но Нарцисса слишком хорошо знала повадки Лорда: он ни за что не позволил бы себе остановиться в некомфортных условиях. Даже его тайные убежища прежде всего должны были обладать высоким уровнем обслуживания. В любом из домов он вел себя как хозяин, заставляя настоящих хозяев лезть из кожи вон, чтобы сделать все так, как удобно ему. Темный Лорд, волшебник, чье имя боялись произносить, был заложником своих привычек и своего комфорта, и, как следствие, его всегда окружала свита, без которой он не мог обойтись.

Именно поэтому Нарцисса не обманывалась мыслью о том, что ее перемещения останутся незамеченными. Если бы у нее была палочка, она бы вызвала домового эльфа и, скорее всего, поняла бы, где она находится. Но главное, совершенно точно узнала бы, в каком она статусе. На призыв пленника никто бы не явился. Скорее имение ответило бы каким-нибудь не слишком опасным, но весьма болезненным заклинанием, если бы она была ценным пленником, и смертельным, если бы она уже свое отслужила.

В любом случае, палочки у Нарциссы не было. Были только злость и решимость.

По обе стороны от входа в зал находились закрытые двери. Скорее всего — комната для коктейлей, в которую обычно уходили мужчины, чтобы сыграть партию в шахматы, выкурить пару сигар и обсудить дела, и небольшая гостиная, в которой, как правило, собирались женщины. Открывать двери и проверять свою догадку Нарцисса не стала, опасаясь наткнуться на охранные заклинания. Вместо этого пошла по коридору.

Ее ноги в мягких туфлях утопали в ворсистом ковре, и шагов не было слышно. Вот так бесшумно и незаметно можно идти навстречу собственной смерти. У лестницы Нарцисса остановилась.

Если брать за основу теорию Северуса о сходстве имений, то внизу ее ждали холл, гостиная и, возможно, библиотека. Размер коридора наталкивал на мысль, что этот замок ничуть не меньше фамильной громады Малфоев. А значит, там еще будут коридоры, уводящие в другие части замка, подземелье и, наверняка, десятки тайных комнат.

Все-таки в критических ситуациях продуманные на несколько ходов планы Северуса явно выигрывали против тактики «начать, а дальше все само определится».

Нарцисса принялась медленно спускаться по темной лестнице, скользя ладонью по холодному мрамору перил. Внизу должен быть выход. Она не утешала себя мыслью, что он окажется открытым, однако в голове прочно засели воспоминания о ее прабабке. Ведь не зря же она пришла ей на ум именно сейчас. Это от нее Нарциссе передалась магия вейлы. Пусть не в полную силу, пусть лишь крохи, если сравнивать с тем, чем обладали обычные вейлы, но это единственное, на что Нарцисса могла сейчас рассчитывать. Да, она помнила, что на охранников маленького Драко не действовали ее чары, но это потому, что их отбирали специально. Думать о том, что в этом доме тоже подготовились к ее визиту, не хотелось, потому что она дала обещание Фреду и намеревалась его сдержать.

Вдруг по стене скользнул отблеск от люмоса: кто-то поднимался ей навстречу. Нарцисса замерла, лихорадочно соображая, что делать. Столкнуться лицом к лицу с тем, кто сюда идет, пустить в ход чары… Она ведь умела очаровывать даже сама по себе, а уж если воспользоваться магией вейлы… Прежде ей не доводилось делать это сознательно, но Нарцисса была уверена, что в критической ситуации все получится само собой: кровь предков ее не подведет. Наверное, Северус все-таки не ошибался, когда говорил, что все Блэки немного сумасшедшие.

Нарцисса отступила к стене так, чтобы поднимавшийся сразу увидел ее в отблеске свечения, и улыбнулась самой приветливой улыбкой, на которую была сейчас способна.

Свет с каждой секундой становился все ближе, и ее сердце колотилось все быстрее. «Худшее уже случилось», — убеждала она себя, готовясь к любым неожиданностям.

Однако, когда чья-то рука с силой зажала ей рот, и кто-то зашипел ей в ухо: «Ни звука, если хотите жить», — ее сердце оборвалось, а потом заколотилось с удвоенной силой.

Прикасаться к кому-то вот так, в мире, живущем по магическим законам, было недопустимо, неправильно. Очнувшись, она попыталась вырваться, но тот, кто держал ее, оказался сильнее. Он отступал прочь по лестничной клетке, таща ее за собой.

Нарцисса молча отбивалась, не в силах решить, стоит ли привлечь внимание того, кто поднимался вверх, чтобы ей помогли. Впрочем, о какой помощи могла идти речь? Здесь везде враги. Она надеялась лишь на то, что позади человека, зажимавшего ей рот, — стена, и они неминуемо в нее упрутся. Тогда-то у него не будет выбора, и ему придется ее отпустить, потому что тот, кто идет сюда, непременно их увидит.

Пространство вокруг чуть изменилось, и Нарцисса с опозданием поняла, что никакой стены позади не было. Они шагнули в потайной коридор, скрытый от посторонних глаз портретом. Здесь царила кромешная тьма. Нарцисса вновь принялась дергаться, желая освободиться, и мужчина разжал руки. От неожиданности она едва не упала, в последний момент упершись в стену.

— Успокойтесь. Вас отсюда не слышно, но если вы продолжите шуметь…

Нарцисса резко развернулась, пытаясь разглядеть своего похитителя, но ничего не было видно. Слабый свет, идущий от волшебной палочки человека по ту сторону портрета, не пробивался сквозь магическую защиту.

— Кто вы? — требовательно спросила она, поморщившись от того, как дрогнул ее голос.

— Это неважно. Важно то, что ваш план никуда не годится.

— Какой план?

— В этом замке находится сильный легилимент. Пытаться воздействовать на него какими-либо чарами глупо и небезопасно.

— Кто вы? — снова спросила она, и в это время мужчина снаружи поднялся на один уровень с ними.

Нарцисса невольно повернулась в ту сторону, вглядываясь в его полутемный силуэт. В таком освещении сложно было сказать наверняка, но мужчина показался ей знакомым. Будто они когда-то встречались.

Он подсветил палочкой стены, портрет, за которым открывался вход в коридор, и, не останавливаясь, двинулся дальше.

— Он сейчас войдет в обеденный зал и обнаружит ваше отсутствие, — сказал человек за ее спиной.

Его голос звучал хрипло.

— Что вам нужно от меня?

— В идеале я бы предпочел никогда с вами лично не встречаться, но мир, увы, несовершенен. Сейчас же я хочу, чтобы вы исчезли из этого дома.

— Куда? — спросила Нарцисса.

— Это сложный вопрос. Идемте. — Мужчина нащупал ее руку в темноте и сильно сжал.

Нарцисса попыталась освободиться, однако он сжал пальцы еще сильнее.

— Миссис Малфой, я знаю, у вас нет повода мне доверять, но, поверьте, я в этом доме меньшее из зол. Если хотите, я могу в деталях пересказать вам все, о чем вы думали там, в обеденном зале, и по пути сюда. О мистере Снейпе, о мистере Забини, о поместье Нотта… И это все доступно не только мне.

— Темный Лорд не настолько сильный легилимент, я уверена, — убежденно сказала Нарцисса, хотя, по правде, из доказательств у нее были только слова Фреда, из которых она сделала вывод, что кто-то, читающий мысли и передающий их Лорду, делает это не всегда корректно. — Отпустите мою руку, я в состоянии передвигаться сама.

— Миссис Малфой, я не настолько вам доверяю. Будем честны: я совершенно вам не доверяю. В данный момент на кону стоит и моя жизнь тоже. Что же до Лорда, вы правы, его легилименция весьма посредственна, но, на нашу с вами беду, в его окружении есть люди, которые передают ему то, что видят в других.

— Легилимент в министерстве — это вы? — вспомнила Нарцисса предупреждение Северуса.

Они медленно двигались по коридору, и похититель продолжал держать ее за руку. Вырываться было глупо, поэтому Нарцисса оставила эти попытки.

— Нет, миссис Малфой. Но мистер Снейп прав: все, что говорится в стенах министерства магии, становится известно Темному Лорду.

— Вы так спокойно об этом говорите.

— Я не только сильный легилимент, но еще и окклюмент. Так сложилось, — в его голосе прозвучало сожаление, как будто обе эти способности его изрядно тяготили. — Все, что я думаю, остается при мне. Но, на мою беду, в этом доме об этом известно, как и о моем прибытии сюда, поэтому, рискуя быть невежливым, скажу: у нас нет времени. Совершенно. Либо вы верите мне и прямо сейчас я увожу вас отсюда, либо я вынужден буду стереть вам память о встрече со мной и вернуть на то место, где мы встретились.

Нарцисса нервно рассмеялась.

— Я не привыкла кому-либо верить. Тем более в таких обстоятельствах.

— Хорошо, — мужчина вздохнул.

— Стойте, я согласна! Но у меня одно условие: я хочу забрать отсюда Фреда Забини.

— Миссис Малфой, — он снова тяжело вздохнул, — мистеру Забини вы не сможете помочь ничем.

— Но я дала ему слово, что не оставлю его здесь, — твердо сказал Нарцисса.

— Порой мы вынуждены свое слово нарушать. Это как раз такой случай. Попытка вернуться за ним сейчас приведет к гибели. С минуты на минуту вас начнут искать.

— Зачем вы помогаете мне и чего хотите взамен?

— Я очень не хочу, чтобы в этом доме появился ваш сын, потому что тогда начнется игра, в которой не будет победителей, — очень серьезно ответил он.

— Что вы знаете о моем сыне? — похолодела Нарцисса.

— Многое, миссис Малфой. И я с удовольствием побеседую с вами об этом в безопасном месте.

— А оно есть? — Нарцисса устало провела по лицу свободной рукой.

— А это вы мне скажите, — в его голосе послышалась улыбка. — У меня такого места, увы, нет. Я на неправильной стороне.

Нарциссе хотелось спросить, какая же из сторон, по его мнению, правильная, но в этом не было никакого смысла. Она все равно не поверила бы ему. Впрочем, рисковать Драко она не имела права. А значит, ей придется нарушить данное Фреду обещание. От этой мысли ее сердце сжалось. Проклятая война, в которой приходится выбирать между благополучием одних и данью памяти другим. Возможно, это было глупо, но нарушить данное Фреду обещание оказалось почти физически больно. Еще один камень в копилку ненависти к Темному Лорду.

Незнакомец остановился и что-то прошептал, на миг откуда-то подул теплый ветерок, и они оказались в небольшом, тускло освещенном коридоре. Нарцисса смогла наконец рассмотреть своего похитителя. Он оказался неожиданно молод. Немногим старше Драко. И его лицо тоже было смутно знакомым.

— Как ваше имя?

— Я не могу назвать его в этих стенах. Родовая защита — очень сложная вещь.

— Это ваш дом?

— Отчасти, — он повел плечами, как будто ему было зябко, и выпустил наконец ее ладонь.

— За этой дверью есть камин, — юноша указал направление. — И прямо сейчас вы должны принять решение: мы уходим или вы остаетесь.

— Мы уходим, — с тяжелым сердцем произнесла Нарцисса, мысленно умоляя Фреда о прощении. — Но учтите: я вам не верю.

— Я понимаю, поэтому могу дать вам магическую клятву, что позволю стереть себе память о месте, в которое мы с вами отправимся.

После этих слов Нарцисса посмотрела на него по-новому. Разбрасываться такими словами в магическом мире было чревато. Впрочем, он же легилимент, а значит, точно знает, чем можно заслужить ее доверие.

Стоило ей об этом подумать, как он улыбнулся и покачал головой:

— Я не пользуюсь такими дешевыми трюками. Это слишком утомительно. Идемте?

Он открыл неприметную дверь и первым шагнул в комнату. Нарцисса оглядела едва освещенный коридор, в котором не было ни картин, ни герба, — ничего, что могло бы натолкнуть ее на мысль о владельцах этого дома, и последовала за ним.

* * *

В кабинет Дамблдора Северус решил направиться в одиночестве, справедливо рассудив, что, если бы директор хотел огласки, он бы поделился информацией с Макгонагалл как минимум.

С момента исчезновения Нарциссы прошло уже несколько часов. Северус гнал от себя эту мысль, но она неизменно возвращалась. С каждым сигналом о наступлении нового часа, издаваемым часами на каминной полке, что-то в нем обрывалось и в сознании вспыхивало: «Еще один час».

Если бы Северус верил во всемогущество Великого Мерлина, он бы умолял его о помощи и защите Нарциссы. Но его жизнь была отличной иллюстрацией фразы «помоги себе сам», поэтому никакие молитвы Северус никому не возносил.

Обезболивающее зелье все-таки пришлось принять, потому что он не мог себе позволить отвлекаться на телесные раны. Раны в душе хватало с лихвой.

Для того, чтобы выбраться из покоев незамеченным, ему пришлось наложить заклятие невидимости. Собравшись с силами, Северус медленно выдохнул и отправился в путь. Организм подавал отчаянные сигналы, призывая хозяина к благоразумию, но Северус в который раз от него отмахнулся. У них не осталось времени на то, чтобы себя жалеть. Если в дело вступил Темный Лорд, то завтрашний день может наступить не для всех.

Эта мысль не была новой, но именно сейчас она чувствовалась во всей полноте своей несправедливости. Столько всего пройти, чтобы споткнуться на последнем шаге. Когда все, казалось бы, начало налаживаться...

Перед дверью комнаты первокурсников Северус остановился. Он вовсе не собирался терять время. Путь до кабинета Дамблдора и так был неблизким, но ноги будто приросли к полу. Том, скорее всего, был в комнате. Он все так же сторонился однокурсников и только-только учился ладить с другими людьми. Северус оперся рукой о стену и опустил взгляд на ручку двери. Войти хотелось невыносимо. Обнять изо всех сил и сказать… А что, собственно, он мог сказать собственному сыну? Соврать, что все будет хорошо? Но в этом не было смысла. То ли от своей матери, то ли от него самого Том унаследовал на редкость цепкий ум и склонность к логическому мышлению. Когда Северус говорил ему подобное, мальчик кивал, соглашался, но не верил ни на миг. Попросить быть острожным? Но они уже обсуждали это миллион раз. Просто обнять? Но тогда ребенок испугается. Северус попытался представить, что почувствовал бы на месте Тома в свои одиннадцать, если бы его вот так обняли, и… не смог. Потому что его никто никогда не обнимал.

Кажется, он окончательно расклеился. Выбрал же время! Размазня!

Решительно оттолкнувшись от стены, Северус направился в гостиную. У него слишком много дел, чтобы тратить время на сантименты. Вот только внутри что-то давило и жгло. Сколько всего он упустил вот так, не решившись… Даже сейчас ему отчетливо казалось, что упускает что-то важное. И это было связано не только с Томом. Но Северус Снейп вновь выбрал: делать то, что должно, а не то, чего отчаянно хотелось ему самому.

Путь до кабинета директора отнял в три раза больше времени, чем обычно. Потом еще Северусу пришлось ждать целых семь минут, пока парочка шестикурсников из Когтеврана не выяснит свои отношения. Ссора застала их аккурат у горгульи. На самом деле жаркая дискуссия наверняка продолжилась бы дольше, но Северус непедагогично наложил на спорщиков заклинание тишины, те предсказуемо испугались, потом так же предсказуемо «определили» виновных в нападении и бросились на их поиски.

Неужели когда-то и он был таким же глупым, наивным и его мир состоял из таких же мелких проблем?

Убедившись, что в коридоре пусто, Северус Снейп снял с себя заклинание невидимости и материализовался перед горгульей. Та тут же отъехала в сторону. Это было добрым знаком. Кажется, он верно угадал время.

Поднимаясь по винтовой лестнице, Северус даже не пытался представить, что ждет его в кабинете директора. Знал, что это бесполезно.

Дверь приоткрылась сама тобой, стоило лишь к ней приблизиться, но входить Северус не спешил: стоял, разглядывая узор на дереве, и думал о том, что, в сущности, люди мало меняются с возрастом. Вот эта нелепая привычка — топтаться перед дверью, когда ты боишься того, что тебя за ней ожидает, — прошла с ним по жизни с самых юных лет.

Северус усмехнулся сам себе и взялся за кованую ручку.

Кабинет выглядел так, будто хозяин покинул его минуту назад. Здесь горел камин, а старомодная лампа на столе освещала все вокруг мягким светом. Перья в костяном стаканчике, колдографии лучших учеников на стенах, портреты великих волшебников... Вот только иллюзия разбилась быстро. Стоило лишь взглянуть на жердочку, на которой раньше сидел феникс.

Птицы не было, и это ощущалось вселенской несправедливостью. Несколько лет назад именно Фоукс отнес Распределяющую шляпу с мечом Годрика Гриффиндора Поттеру, безрассудно ринувшемуся в подземелье к василиску. Это было такое масштабное проявление волшебства, что Северус, хоть и знал, что феникса отправил профессор Дамблдор, все равно немного позавидовал Поттеру. Для того это должно было выглядеть истинным чудом. Вот только с возрастом приходит понимание, что чудо для себя можешь сотворить лишь ты сам.

Подойдя к столу, Северус зачем-то провел пальцем по его поверхности, отмечая, что домовые эльфы трудятся на славу: здесь не было ни пылинки. Он вздохнул, поморщился, потому что обезболивающее зелье не смогло помочь полностью, и направился к камину. У камина Северус тоже остановился, разглядывая пламя, словно ища какую-то подсказку. Дамблдор сказал, что сейф откроется, когда придет время. Хотелось бы Северусу постичь такую мудрость, чтобы точно знать, пришло время или нет. Наверное, чтобы понять ход вещей, нужно прожить несколько дольше, чем Северус, который порой чувствовал себя таким же глупым, как и двадцать лет назад.

Стоять перед камином было истинным ребячеством, поэтому, решившись, он коснулся совершенно гладкой стены над каминной полкой. Стена под его пальцами ожила и начала таять. Северус сдержал нестерпимое желание отдернуть руку, потому что доверял профессору Дамблдору полностью. И еще чуть-чуть сверх этого.

Под его ладонью оказалось углубление, в котором лежал небольшой свиток, перевязанный зеленой лентой. Потянув свиток на себя, Северус понял, что в него что-то завернуто. Убедившись, что, кроме свитка, в тайнике ничего нет, он вернулся к столу и опустился в кресло директора Хогвартса, потому что ноги вдруг перестали держать. Мысль о том, что он в шаге от решения всех их проблем, заставляла сердце колотиться в горле. Даже себе Северус не мог признаться в том, как сильно надеялся на содержимое этого свитка.

Руки тряслись, и узел никак не поддавался. Пришлось воспользоваться палочкой.

Оказалось, что свиток исписан меньше, чем наполовину, и Северус успел испытать досаду, впрочем, то, что в первой строке было написано «Дорогой Северус», немного примирило его с действительностью.

Еще в свитке оказался пузырек темного стекла. Северус осторожно отставил его подальше и принялся читать, непроизвольно задерживая дыхание, и чем больше он читал, тем сильнее ему хотелось… Да ничего уже ему не хотелось, кроме как смеяться в голос, откинувшись на спинку кресла, потому что все его надежды разлетелись на мелкие кусочки.

* * *

— Малфой, это не ты, это перстень, — голос Поттера звучал очень спокойно, как будто Драко не целился в застывших гриффиндорцев волшебной палочкой.

— Гарри, — шепотом начал Уизли, но поперхнулся и закашлялся.

Именно этот момент Драко выбрал, чтобы произнести заклинание. В мгновение ока комната, в которой они находились, превратилась в ненаносимый объект. Теперь никто и ничто не смогло бы ему помешать.

Рука не дрожала, и палочка теперь смотрела четко в солнечное сплетение Грейнджер.

Отвлекшиеся на кашлявшего Уизли гриффиндорцы принялись озираться, понимая, что что-то произошло с пространством, но явно не зная, что именно. Впрочем, Драко не мог их осуждать. Откуда у этой пустоголовой компании могут взяться познания в древней ветви магии?

— Ты укрыл нас? — спросила Грейнджер, посмотрев ему в глаза.

Если бы он хотел с ней побеседовать, он бы непременно объяснил, что таким тупым термином может пользоваться только грязнокровка. «Укрыть можно одеялом, Грейнджер!»

Но он не хотел говорить, потому что грязнокровка должна была умереть, и чем раньше, тем лучше. Драко медлил не потому, что ему было ее жалко, не потому что она смотрела в его глаза прямо и открыто, а потому, что… убить человека оказалось не так-то просто. Даже если ты следуешь тому, что должно.

— Малфой… — начал было Поттер, но Драко резко его одернул:

— Заткнись, Поттер. Просто заткнись.

Он вновь вернул все свое внимание Грейнджер. Где-то в глубине сознания, кажется, кто-то выл раненым зверем. Драко тряхнул головой, заставляя заткнуться и это слабое существо внутри себя. Это всего лишь Грейнджер. «Грязнокровка не должна...»

— Малфой! — Поттер шевельнулся, и Драко инстинктивно швырнул в него Ступефаем.

Поттер отлетел к противоположной стене, и Грейнджер, тут же вскочив, бросилась к нему. Самым правильным было бы швырнуть заклинанием и в нее. И не жалким Ступефаем, а сразу Авадой, но вместо этого Драко отбросил заклинанием явно собравшегося геройствовать Уизли и встал на ноги. Теперь от возвышался над скорчившимися у стены гриффиндорцами и чувствовал триумф. Почти. Впрочем, ничего он пока не чувствовал. А ведь должен был.

Грейнджер поднялась на ноги и выпрямилась в полный рост. В свой смешной рост. Драко смерил ее взглядом и сказал:

— Не вздумай подходить.

— Отпусти их, — сказал она, указывая на Поттера и Уизли.

Ее голос звучал так, как будто она точно знала, что он послушает. Это бесило. Грейнджер вообще бесила. Так не должно быть.

Драко прищурился, целясь в нее, но вдруг с пугающей обреченностью понял, что не сможет произнести заклинание. Просто не сможет, и все. Хотя почти слышит в голове, как он произносит «Авада Кедавра». Рука дрогнула, и он перевел палочку на успевшего выпрямиться Поттера.

— Империо! — пожалуй, никогда в жизни Драко не вкладывал в заклинание столько жара, столько желания увидеть результат.

Поттер покачнулся и на миг прикрыл глаза.

В другое время Драко бы возликовал от мысли, что ненавистный гриффиндорец полностью в его власти, но сейчас он просто приказал ему взять палочку и убить Грейнджер. Это ведь, по сути, отличный выход. Ее не станет, а Поттер загремит в Азкабан и будет там медленно дохнуть от осознания того, что убил ее собственными руками. Идеальная месть тем, кто испортил ему жизнь.

Что-то звенело на краю сознания, но Драко было плевать: все его внимание было нацелено на Поттера, который достал что-то из кармана и нацепил на запястье Уизли, а потом медленно, будто через силу пошел к столу, на котором лежали их волшебные палочки. Драко на миг отвлекся на Уизли, но Грейнджер воскликнула:

— Гарри!

Ее голос был таким звонким, что Драко поморщился. Ему нестерпимо хотелось, чтобы Поттер шел побыстрее и чтобы все закончилось и он наконец смог уйти из этой проклятой душной комнаты. Еще ведь предстояло объясняться потом с учителями, свидетельствовать против Поттера, придумать какую-то внятную историю, которая будет хотя бы отдаленно похожей на правду.

Он не испытывал страха за свое будущее. Откуда-то он точно знал, что не попадет в Азкабан: даже топорно сделанного оправдания будет достаточно, чтобы ему поверили. Он чувствовал, что не один. Лорд всегда будет на его стороне и поддержит.

Грейнджер настойчиво повторила: «Гарри». На этот раз, к счастью, тише. Не убавь она громкость, Драко наложил бы на нее заглушающее заклинание. Уизли, странное дело, вел себя спокойно, как будто втайне тоже мечтал избавиться от Грейнджер. Это сбивало с толку, поэтому на всякий случай Драко бросил в него опутывающие чары.

Поттер, будучи под Империо, даже не отреагировал на то, что Уизли стал напоминать куколку-переростка. Зато Грейнджер вскрикнула, и ее снова захотелось заглушить, что Драко и сделал с большим наслаждением.

Поттер взял со стола палочку и повернулся к подруге.

— Убей ее, — тихо повторил Драко.

Поттер поднял палочку, и Драко на миг стало страшно: лицо гриффиндорца было совершенно безэмоциональным. Как у любого человека под Империо. У Грейнджер оставались считаные секунды. Драко затошнило так резко, что он с силой прижал ладонь к животу. Малфоям не пристало показывать…

Додумать мысль он не успел. Поттер выкрикнул: «Экспеллиармус!», и палочка Драко отлетела в сторону. Ступефай Поттера бросил его назад, и Драко, впечатавшись в стену, рухнул на кровать Грейнджер, порадовавшись тому, что отделался малой кровью — даже не потерял сознания, хотя боевые чары у Поттера были неслабые. Гораздо сильнее, чем у него самого.

Грейнджер, с которой Поттер успел снять заглушающее заклинание, добралась до своей палочки, и, вооружившись ею, приблизилась к кровати. В ее глазах стояли слезы, но палочка, нацеленная ему в горло, не дрожала.

— Ты готов воспринимать информацию? — спросила она.

Голос ее, к счастью, дрожал, иначе Драко решил бы, что в Грейнджер кто-то вселился, забрав ее сущность. Потому что именно ее привычка искренне злиться и радоваться всегда его так цепляла.

В Драко не было страха, потому что гриффиндорцы были слишком глупы и наивны, чтобы причинить ему серьезный вред. Стоит немного потянуть время, и он опять окажется в выигрышной ситуации, поэтому, медленно кивнув, Драко спросил:

— Ты не будешь против, если я сяду? А то мне неловко лежать перед дамой.

Он говорил насмешливо, намеренно стараясь задеть. И, судя по реакции Грейнджер, у него получилось. Она на миг отвела взгляд и сделала шаг назад.

— Не думал, что это скажу, но я предпочел бы написать еще пару свитков домашки вместо вот этого всего, — расколдованный Уизли наконец встал с пола и решил блеснуть остроумием. — Гарри, а что это за?..

Он указал на свое запястье, но Поттер, отмахнувшись, вручил ему его волшебную палочку и повернулся к Грейнджер.

— Гермиона, ты сможешь снять ненаносимость с комнаты?

— О, то есть убивать меня не будете? — уточнил Драко, стараясь не морщиться от того, что головная боль, которая вообще не давала о себе знать последние несколько минут, начала потихоньку возвращаться.

— Смогу, — решительно кивнула гриффиндорка и, подав какой-то знак Уизли, отступила в сторону.

Уизли, заняв ее место, направил палочку на Драко, и вот теперь страх шевельнулся в груди, потому что долговязый бестолковый отпрыск такого же бестолкового семейства смотрел на него так, что Драко не был уверен в том, что этот день закончит со всеми частями тела. Мысль была неуютной.

— Бесполезно, Грейнджер. Это усовершенствованное… — начал он, чтобы отвлечься от пылавшего праведным гневом Уизли, но гриффиндорка произнесла заклинание, и защита спала.

— Браво, — резюмировал Драко. — Ты, оказывается, полна сюрпризов.

Он не знал, почему не может просто заткнуться. Наверное, потому что голова болела все сильнее, а Грейнджер смотрела на него как на пустое место. И это опять бесило.

Поттер меж тем взял с письменного стола чистый лист пергамента, что-то на нем накарябал и, сняв с крючка на стене свисток, тихо в него свистнул. Только слепая гордость не позволила Драко спросить, кому написал гриффиндорец. Уизли усиленно делал вид, что контролирует ситуацию, Поттер, усевшись на стул, тоже направил на Драко палочку, а Грейнджер отошла к камину и повернулась ко всем спиной. И это снова бесило. Почему он сам не произнес «Авада Кедавра»? Какая нелепая блажь его остановила? И как Поттеру удалось не поддаться Империо? Последнее было особенно интересно, но Драко, разумеется, не спросил. Устроился поудобнее на кровати Грейнджер, опершись спиной о холодную стену, и принялся ждать неизвестно чего.

* * *

«Срочно приходи к гостиной Гриффиндора. Напиши время, я встречу. Вопрос жизни и смерти».

Пэнси уставилась на записку, не зная, что и думать. Поттер, конечно, отличался непредсказуемостью. Но чтобы вот так?

Она посмотрела на часы, на записку, вновь на часы и нацарапала прямо на его листе пергамента: «Буду через двадцать минут».

Школьная сова ухнула и вылетела в окно, а Пэнси, захлопнув створку, поежилась от холода и бросилась было к зеркалу, но потом одернула себя и топнула ногой от досады. Это всего лишь Поттер. Фраза за последние дни стала настолько избитой, что совершенно не помогала. Особенно после случившегося. Мерлин, она поцеловалась с Поттером. А теперь он срочно вызывает ее к своей гостиной. У него есть хоть какое-то понимание такта?

Пэнси простонала сквозь зубы и вышла из комнаты. Двадцать минут таяли, а опаздывать она не любила.

У портрета безмятежно спящей Полной Дамы никого не было, и Пэнси почувствовала себя круглой идиоткой. Чем она вообще думала? Зачем она пришла? Резко развернувшись, Пэнси пошла прочь, ругая себя на чем свет стоит. Однако стоило ей пропасть из поля зрения портрета, как пространство вдруг всколыхнулось и из него материализовался Поттер собственной персоной.

— Мерлин! — воскликнула не ожидавшая этого Пэнси и шарахнулась в сторону.

— Что здесь происходит? — послышался из-за угла голос Полной Дамы.

— Ш-ш-ш, — Поттер бесцеремонно схватил Пэнси за руку и что-то на нее накинул. — Тихо. Мы под мантией-невидимкой. Но нас слышно, поэтому…

Он замолчал, к чему-то прислушиваясь, и Пэнси, решив воспользоваться моментом, прошипела:

— Ты что творишь?

— Ти-хо! — прошипел Поттер в ответ, и в это время мимо них пробежал какой-то мальчишка. — Короче, сейчас мы идем в комнату к Гермионе, и…

— Поттер, ты в себе? — уточнила Пэнси, не зная, куда себя деть то ли от злости, то ли от смущения.

Поттер повернулся к ней и серьезно посмотрел в ее глаза. Стоять под мантией приходилось вплотную, и Пэнси окончательно смутилась. Он, кажется, тоже, потому что кашлянул и преувеличенно равнодушным тоном сообщил:

— Там Малфой, и он только что пытался наложить на меня Империо и заставить убить Гермиону.

— Что? — Пэнси мигом забыла о неловкости и вытаращилась на гриффиндорца. — Надеюсь, это очень плохая шутка.

В ответ Поттер лишь устало качнул головой и, молча взяв ее за руку, потянул за собой. На этот раз Пэнси не сопротивлялась.

Поттер сказал пароль, и портрет, проворчав что-то о хулиганах, на которых непременно стоит пожаловаться, отъехал в сторону.

Пэнси Паркинсон даже теоретически не представляла себе, как выглядит гостиная Гриффиндора, поэтому в первую минуту замерла, оглушенная обилием красного и золотого. Как можно было выживать в таких агрессивных тонах, она понятия не имела. В принципе, вопрос психического состояния гриффиндорцев можно было считать закрытым.

Поттер нетерпеливо потащил ее за собой. В гостиной было несколько человек, среди которых — девушка Поттера. Он обогнул ее по большой дуге и поторопил вновь застопорившуюся Пэнси.

— Мы невидимы, — шепнул он и сильнее сжал ее руку. — И там у Малфоя поехала крыша, поэтому давай поторопимся.

Поттер говорил это все почти ей в ухо, от чего Пэнси хотелось сдернуть мантию-невидимку, чтобы наконец освободиться от этой вынужденной близости. Не сделала она это лишь потому, что Драко нуждался в помощи. Поттер потащил ее вверх по лестнице, свернул в небольшой закуток и замер перед дверью. Миг — и он выбрался из-под мантии, оставив Пэнси наконец одну. Но не успела она перевести дыхание, как он постучал в дверь.

Открыл Уизли, и Пэнси поморщилась. Компания становилась все «привлекательнее». Поттер, продолжавший сжимать ее руку, шанса сбежать не дал — затянул в комнату Грейнджер.

Убранство Пэнси рассмотреть не успела, потому что на кровати Грейнджер сидел Драко Малфой, опутанный связывающим заклятием. Напротив стояла сама Грейнджер, державшая палочку наготове. В руках Уизли тоже была палочка. И все вместе это выглядело сценой из ожившего кошмара. Запоздало Пэнси подумала о ловушке, но теплая рука Поттера, все еще сжимавшая ее ладонь, каким-то образом перечеркивала страшные мысли, не давая им толком развиться.

— В общем, вот.

Свободной рукой Поттер сдернул с нее мантию и бросил на спинку стула.

— Привет, — сказала Грейнджер, глядя на Пэнси слегка испуганно.

— Виделись, — отрезала та и вытащила свою ладонь из руки Поттера.

С неожиданным сожалением, надо признаться.

— Что здесь произошло? — Пэнси и сама понимала, что ее голос звучит надменно и так, будто все мигом должны броситься все ей разъяснять. Стоило ли что-то с этим сделать? Возможно, будь они с Поттером наедине, Пэнси и приложила бы усилие к этому. Сейчас же она была испугана, зла и… кажется, немного разочарована, потому что мысль о том, что Поттер так неловко вытащил ее на свидание под нелепым предлогом все-таки успела каким-то образом поселиться внутри.

— Почти произошло. Массовое убийство, — хмуро произнес Уизли.

Пэнси смерила его взглядом и повернулась к Поттеру.

— Поподробнее.

Поттер почесал затылок, явно подбирая слова. Пэнси стало неловко на него пялиться, поэтому она подошла к кровати. Наволочка в цветочек. Мерлин! Серьезно?

Драко был в сознании.

— Пэнси, милая, позволь полюбопытствовать, кому на подмогу ты пришла: мне или этой дружной компании? Если им, то у них и так людей хватает.

Драко улыбнулся, и Пэнси похолодела. Это был тот вариант Драко, который еще ничего не вспомнил.

— Что случилось? — развернувшись к Поттеру, требовательно спросила она. — Он же начал вспоминать! Что вы с ним сделали?

Нелепая обида пришлась кстати. Пэнси воинственно шагнула к Поттеру, и тот выставил руки ладонями вперед. Палочки у него не было.

— Вообще ничего. Гермиона предположила, что дело в его фамильном перстне, и предложила его снять, он в ответ потерял сознание, Гермиона перенесла его сюда.

На этих словах Пэнси повернулась к гриффиндорке, и та вздернула подбородок.

— А что я должна была сделать? Идти в лазарет он отказался.

— И ты притащила его в свою постель. Гениально, — с издевкой одобрила Пэнси.

— Я притащила его в свою комнату. Мне нужно было сгрузить его на коврик у камина?

— Если бы меня спросили, я бы предпочел коврик, — светским тоном вставил Драко.

— Малфой, заткнись уже, а? — попросил Уизли.

— А то что? — все тем же тоном уточнил Драко.

Но Поттер негромко сказал:

— Он впал в состояние, похожее на кому, и мы решили снять с него перстень.

Сначала Пэнси отметила, что стоило Поттеру открыть рот, как все тут же перестали спорить и принялись его слушать. А потом до нее дошел смысл сказанного.

— Вы решили снять фамильный перстень с чистокровного волшебника? Вы вообще нормальные? Хотя, о чем я? Мерлин!

— Пэнси, золотко, я бы тебя обнял, но, увы, связан по рукам и ногам, — снова подал голос Драко. — Я сказал им то же самое.

— Что было потом? — Пэнси решила не оборачиваться к Драко.

Ей отчего-то было стыдно смотреть ему в глаза, как будто он мог по ее лицу узнать о поцелуе с Поттером.

— Рон снял перстень, Малфой очнулся, а Гермиона взяла перстень в руки и потеряла сознание.

Пэнси сжала виски, переваривая информацию.

— Я уже дотрагивалась до его перстня раньше, — неожиданно сказала Грейнджер.

— Врешь, — тихо произнес Драко. — Я никогда бы тебе его не отдал.

— Нет, — гриффиндорка устало покачала головой. — Ты оставил его в ванной в номере отеля в Хогсмите. Я вынесла его тебе и отдала. И со мной ничего не было.

Пэнси повернулась к Драко. Он хмуро смотрел на Грейнджер, покусывая нижнюю губу. Пэнси точно знала, о чем он думал. Будь у него сейчас волшебная палочка… Подойдя к кровати, она присела на краешек. Драко перевел взгляд на нее.

— Что ты помнишь сейчас? — спросила Пэнси.

Несколько секунд он смотрел на нее, и ей совсем не нравился этот взгляд. Чужой, холодный. А потом Драко прикрыл глаза и стукнулся затылком о стену.

— Когда я думал о том, что должен ее убить, мне было… хорошо. У меня вообще ничего не болело. Это была правильная мысль, правильное решение.

Пэнси посмотрела на его руку. Под путами связывающего заклинания фамильный перстень Малфоев угадывался с трудом, но она знала его наизусть.

— Подождите! — воскликнула Пэнси. — А перстень на тебе откуда? Вы же его сняли.

— А вот здесь самое интересное, Пэнси. — Она вздрогнула, когда Поттер произнес ее имя вот так, при всех. — Малфой вновь надел его, чтобы оживить Гермиону и Рона. А потом его унесло в неведомые дали на волне чистоты крови. А это нас возвращает к тому, что Гермиона права. Дело в перстне.

Пэнси посмотрела сперва на никак не прокомментировавшего это Драко, потом на Поттера, и ей жутко, до кома в горле, захотелось вернуться в тот момент, когда она стояла в теплых объятиях гриффиндорца и ничего не нужно было решать прямо сейчас.

— Какой план? — со вздохом спросила она.

— Если ты интересуешься у меня, то… — начал Драко, но его перебил Уизли:

— У тебя уже никто ничем не интересуется, Малфой. Тебя надо спасать, поэтому просто, будь другом, заткнись?

Пэнси сжала плечо Драко, не опутанное заклятием, и посмотрела на Грейнджер.

— Что вы предлагаете? — спросила она.

— Тебе нужно как-то убедить вашего ненаглядного Малфоя в том, что ему нужно снять перстень. Сам он желанием не горит, — начал Уизли.

— Он погубит его, — подала голос Грейнджер. — Либо сведет с ума, либо…

Она замолчала и поправила ворот кофты, не отводя от Драко такого взгляда, что Пэнси невольно тоже покосилась на друга. Тот смотрел на гриффиндорку с насмешливой улыбкой, но Пэнси слишком хорошо его знала. В эту минуту Драко напряженно думал. Думал о Гермионе Грейнджер. И в его мыслях не было ни пренебрежения, ни насмешки.

— Либо? — спросил Поттер, подходя ближе и становясь рядом с Грейнджер. Картина была привычной, но сейчас она почему-то вызвала у Пэнси раздражение.

Гриффиндорка вновь поправила кофту и тихо закончила:

— Либо заставит его сделать что-то, что сломает ему жизнь.

В комнате повисла тишина. Лишь только у шкафа что-то шуршало. Вероятно, у старосты Гриффиндора жил домашний питомец. Пэнси нервно покосилась на шкаф, стараясь не думать о словах, которые только что прозвучали.

— Если бы ты ее убил, ты отправился бы в Азкабан, — негромко сказал Поттер, и Пэнси поежившись, повернулась к Драко.

Тот медленно кивнул и прикрыл глаза.

— Если предположить, что тобой кто-то управляет…

— Империо нельзя наложить опосредованно, Поттер, — не открывая глаз, произнес Драко.

— А оно, выходит, и не нужно, — пожал плечами Поттер и почему-то посмотрел на Пэнси. — Достаточно артефакта.

После его слов вновь наступила тишина. Пэнси посмотрела на часы, понимая, что отбой уже был и им с Драко теперь придется постараться, чтобы вернуться к себе незамеченными. Потом посчитала в уме, сколько баллов они могут потерять и как это скажется на рейтинге факультетов. Она бы еще что-нибудь посчитала, лишь бы не вникать в происходящее, которое пугало ее до ледяного кома в груди, но Поттер обратился к ней:

— Нам нужно все-таки выяснить, чего хочет твой Роберт. Вдруг это как-то поможет.

Пэнси усмехнулась, отметив, что никто в комнате не стал делать удивленные глаза, смотреть со значением. Как будто то, что у них с Поттером может быть что-то общее, — настолько обычное дело, что даже не стоит внимания. Впрочем, чего еще можно было ожидать от тех, кто связал Драко Малфоя, а теперь всеми силами пытался уговорить его добровольно снять фамильный перстень? Кажется, они все немного сошли с ума. Или же чуть больше, чем немного.

— Я могу ему написать. Можно, конечно, попробовать связаться через камин, но не уверена, что это сработает без разрешения профессора Снейпа.

— Оставьте меня с Грейнджер наедине на пару минут, — неожиданно сказал Драко и, распахнув глаза, уставился на гриффиндорку.

Та неуверенно оглянулась на друзей.

— Ага. Сейчас. Больше тебе ничего не нужно? — участливо поинтересовался Уизли.

Пэнси открыла было рот, но Поттер успел раньше:

— Рон, я думаю, стоит. Мы заберем палочки с собой и дадим ровно две минуты.

— А если он ей что-то сделает?

Решимости у Поттера явно поубавилось, поэтому все-таки пришлось брать дело в свои руки.

— Драко, дай слово, что не наделаешь глупостей, — попросила она друга.

— Пэнси, милая, я связан по рукам и ногам. И ладно бы обязательствами, — он многозначительно приподнял брови, но за всеми его попытками сохранить лицо Пэнси видела страх, и ей это не нравилось.

Драко Малфой никогда не показывал страх. Порой ей казалось, что он вовсе не в состоянии бояться. А вот сейчас он был испуган, и на дне серых глаз притаилось отчаяние.

— Поклянись, — попросила Пэнси.

Драко несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом тихо произнес:

— Клянусь, что не причиню вреда Грейнджер никаким магическим способом.

— И физическим, и любым другим, — встрял Уизли.

— Уизли, умоляю, дай мне хоть один повод заподозрить в тебе мозги! Я так же мобилен, как новорожденная мандрагора. Могу разве что громко орать.

— А в чем проблема поклясться? — прищурился Поттер.

Пэнси поежилась. Оказывается, она отвыкла от такого Поттера, и привыкать больше совершенно не хотелось.

— Потому что я могу невольно эту клятву нарушить, — демонстративно закатил глаза Драко. — Сказать что-то, что ее расстроит, например. А это значит, я уже причиню ей вред. Так понятнее? Или ты, как и Уизли, даже не подозреваешь, что…

— Прекрати, — так же тихо сказал Поттер. — У тебя две минуты. Пэнси?

— Ты предлагаешь мне выйти в гостиную Гриффиндора? Меня это, конечно, не слишком смущает, но, боюсь, тебе придется объясняться со своими друзьями.

Поттер, проигнорировав насмешку в ее тоне, сдернул со спинки стула мантию-невидимку и молча протянул ее Пэнси, глядя прямо в глаза. И смотрел до тех пор, пока она не накинула ткань на себя, становясь невидимой. Все-таки в привычке Поттера смотреть человеку в глаза было что-то раздражающее и сбивающее с толку. Пэнси первой подошла к двери и расколдовала замок, не дожидаясь мальчишек. Уизли явно нервничал, оставляя Грейнджер с Драко. А может, нервничал, выпуская из комнаты невидимую Пэнси. Кажется, в нем еще были свежи дурацкие идеи пользоваться невидимостью для того, чтобы выдергивать стулья из-под сидящих или что-нибудь в этом духе. Пэнси поняла, что не может придумать ни одной стоящей забавы для подобного случая. Видимо, она окончательно вышла из беззаботного возраста.

Впрочем, Поттер, кажется, тоже из него вышел, потому что выглядел совершенно спокойным. Только сказал:

— Постой с нами, пожалуйста. Если захочешь потом здесь осмотреться, я тебя проведу.

Говоря все это, он смотрел, конечно же, мимо нее, но этот взгляд снова задевал в ней что-то, и она под страхом смерти не стала бы давать этому название.