Цвет веры (гет)

Мы дошли до последней черты

По дороге, что выстлана болью и страхом.

Но мы здесь: вот я и вот ты,

И наш маленький мир не засыпан прахом.

 

Мы пока еще можем любить,

Обижаться, реветь и неистово верить.

Это значит, мы можем жить

И идти вперед сквозь свои потери.

 

Нарцисса, закутавшись в шерстяной плед, лежала на диване в гостиной дома Блэков. Несмотря на разожженный камин, она чувствовала озноб. Пережитый стресс и потеря сил при создании родовой защиты сделали свое дело. Казалось, ничто не смогло бы заставить ее сейчас подняться. А еще, кажется, под этим пледом она безуспешно пыталась спрятаться от воспоминаний о поцелуе.

Большую часть своей жизни Нарцисса старалась мыслить рационально, но в тот момент поцелуй казался таким естественным, а Сириус таким родным и нуждающимся в этом, что она, как теперь ни старалась, не могла отыскать в своей душе осуждения ни для себя, ни тем более для него. Впрочем, он, кажется, справлялся за двоих. Разорвав тот злосчастный поцелуй, он посмотрел на нее так, будто она была венцом творения магического мира. Но длилось это несколько секунд.

— Не делай так больше, пожалуйста, — в его взгляде было столько всего, что Нарцисса просто кивнула в ответ на эту несправедливую, но… правильную просьбу, а Сириус, нервно усмехнувшись, пояснил: — Самое главное сейчас — это твоя безопасность. Мне нужен холодный рассудок. Давай спустимся в гостиную.

Да, в гостиной был камин, с помощью которого можно вызвать помощь или покинуть дом в случае опасности, но Нарциссе казалось, что Сириус просто боится оставаться с ней один на один в спальне. И оставить одну ее тоже не может. Возможно, из страха за ее безопасность, а возможно, по какой-то другой причине.

И вот теперь Сириус сидел на полу у ее ног, прислонившись спиной к дивану, и рассеянно водил пальцами по строчкам трактата о родовой магии. Его зажженная палочка лежала на сдвинутом к противоположной стороне диване журнальном столике, чтобы свет не мешал Нарциссе спать.

Свет ей не мешал. Ей мешали усталость и понимание того, что в их мире больше не было даже намека на стабильность. Страх за Драко, за Северуса и Сириуса заставлял ее то и дело зябко ежиться под теплым пледом. Северус считал, что любовь делает человека слабым и уязвимым. Нарцисса в юности спорила с ним, веря, что любовь придает сил. Но, несмотря на то, что любовь к Драко помогла ей противостоять заклинанию Лорда, любовь к Сириусу давала ей силы верить в то, что однажды все ошибки прошлого будут исправлены, а любовь к Марисе, так любившей жизнь и окружавших ее людей, научила Нарциссу идти вперед, когда даже с постели подниматься не хотелось, сейчас, глядя на седые пряди склонившегося над книгой Сириуса, она думала о том, что любовь действительно делает человека слабее и уязвимее. Если ей придется потерять его во второй раз, она просто не знает, что будет делать.

Возможно, эти мысли были вызваны слабостью после выброса магической силы, возможно, эмоциями после поцелуя. Может быть, завтра все пройдет? Нарциссе очень хотелось в это верить.

Протянув руку, она зарылась пальцами в его растрепанные волосы. Сириус не вздрогнул, не сказал ни слова, но его пальцы, скользившие по строчкам, замерли.

— Ты думаешь, что место, куда хочет отправить тебя Снейп достаточно надежное? — голос Сириуса прозвучал хрипло, и ему пришлось прокашляться.

— Думаю, да. Другого у нас все равно нет.

Нарцисса осторожно отвела упавшую прядь от его лица, чтобы видеть его профиль. Оказалось, Сириус прикрыл глаза.

— Как бы я хотел, чтобы всего этого не было, — горько сказал он. — Если бы время можно было повернуть вспять, я бы отдал все на свете за то, чтобы Джим и Лили остались живы, за то, чтобы все это никогда не начиналось. Чтобы ты была счастлива. Ведь это же могло быть.

Он по-прежнему не открывал глаз, и Нарцисса почувствовала подступающие слезы. Да, все могло быть. Но не сложилось. И ни один из них был не в силах изменить прошлое. Это не сумел бы даже великий Мерлин.

— Мне кажется, каждый из нас хоть раз за прошедшие годы мысленно говорил: «Я бы все отдал за то, чтобы это никогда не начиналось», — прошептала Нарцисса.

Сириус усмехнулся, все так же не открывая глаз.

— Северус сказал, что мы сможем остановить Волдеморта, — добавила Нарцисса, и он рассмеялся так резко, что она вздрогнула.

— У Снейпа всегда было плохое чувство юмора.

— Ты в это не веришь? — от его смеха ей стало холодно, и она вновь убрала руку под плед. Пальцы покалывало от фантомного прикосновения к нему.

Сириус повернулся вполоборота и оперся локтем о диван.

— Я не знаю, Нарцисса, — честно признался он. — Мне хотелось бы думать, что у Снейпа есть основания для этого заявления.

— Он сказал, что у нас просто нет другого выхода.

Она ожидала, что Сириус снова рассмеется, но он медленно кивнул, серьезно глядя ей в глаза.

— Аргумент, — произнес он, а потом, вздохнув, добавил: — Ума не приложу, что делать с Ремом теперь.

— А как долго длится его превращение обычно?

— Обычно одну ночь, пока на небе полная луна, но как это будет вне полнолуния, боюсь даже представить.

Словно почувствовав, что речь о нем, оборотень, до этого сидевший какое-то время тихо, сломал что-то с таким грохотом, что Нарцисса вздрогнула всем телом.

Сириус машинально накрыл ее локоть ладонью поверх пледа и осторожно сжал.

— Там все равно пора было делать ремонт, — улыбнулся он одними губами. — Я сумею тебя защитить.

На столе рядом с волшебной палочкой лежал серебряный клинок из коллекции отца Сириуса. Магией убить оборотня было практически невозможно. Для этого издавна использовалось серебро. И то, что Сириус готов был защищать Нарциссу в прямом смысле слова любой ценой, ее неимоверно пугало.

— А есть способ как-то предотвратить превращение? — спросила она, стараясь не прислушиваться к грохоту наверху.

Сириус вновь сел спиной к дивану и подхватил с пола отложенную было книгу.

— Обычно Снейп привозит Рему зелье, — негромко сказал он, вглядываясь в книгу так, будто пытался запомнить ее содержимое наизусть.

— Значит, нужно будет попросить его привезти это зелье, — резонно заметила Нарцисса.

— Как, Нарцисса? Это зелье не хранится. Сколько уходит на его приготовление, я понятия не имею, но не десять минут явно. К тому же я не представляю, как напоить зельем оборотня в трансформе.

— Северус сможет что-нибудь придумать, я уверена, — тихо сказал она.

Сириус несколько секунд молча смотрел в книгу, а потом произнес очень ровным тоном:

— Ты настолько ему веришь?

— Да, — кивнула Нарцисса, и он поднял на нее взгляд. — И ему, и в него. К тому же у нас все равно нет выбора. Но я правда считаю, что он может что-то придумать. Он из тех, кто всю жизнь копается в книгах…

— В отличие от меня, — невесело усмехнулся себе под нос Сириус.

— Пожалуйста, не нужно, — Нарцисса вновь протянула руку и коснулась его волос. Ожидала, что Сириус отодвинется, но он остался на месте, лишь вновь прикрыл глаза. — У каждого из нас был свой путь. И ты не виноват в том, как сложилась твоя жизнь, поэтому не казни себя. И не нужно ненавидеть Северуса. Ему тоже непросто, поверь.

— Я знаю, — Сириус чуть склонился, подставляясь под ее руку. — Я все это знаю. Просто порой хочется выть от бессилия.

 

* * *

 

Решение вызвать жениха Пэнси Паркинсон в Хогвартс для приватной беседы пусть и было спонтанным, но Северус признавал его вынужденным. В конце концов, ни у кого из них не было времени на долгие реверансы. Когда каждый день может стать последним, учишься быстро принимать решения.

Но мысль о предстоящей беседе вызывала у Северуса стойкое отвращение, потому что ему действительно стоило бы взять паузу, чтобы восстановить силы. Особенно, если учитывать факт того, что в роду мальчика были сильнейшие легилименты. А уж если допустить, что жених Пэнси и мальчик с ожогами из госпиталя святого Мунго — одно лицо, то нельзя было утверждать, что тот до сих пор является противником Черной Метки или же непримиримым врагом Пожирателей. Северус долго жил на свете и прекрасно знал, что сломать можно почти любого. Вот и выходило, что встреча с Робертом могла обернуться чем угодно.

Раздумывая над этим, Северус Снейп неспешно шел по коридору в сторону слизеринских подземелий. Он позволил себе эту неспешность, чтобы хотя бы так создать иллюзию того, что прямо сейчас ему не нужно ничего решать, можно просто идти по знакомому до каждой мелкой трещинки камню, притворяясь, что в конце этого пути ждет теплая постель и благословенный сон. Дверь, ведущая в подземелье, выросла перед ним гораздо раньше, чем он ожидал. Северус почти решил развернуться и повторить путь до главного зала и обратно, но его остановили две вещи: во-первых, это было бы чистым ребячеством и попыткой обмануть самого себя, а во-вторых, у него просто не было сил на то, чтобы куда-либо сейчас идти.

В дверях он столкнулся с Паркинсон. Испуг в ее взгляде был в общем-то привычным. Большинство студентов смотрели на Снейпа с испугом, многие еще и с ненавистью. Не нужно было даже обладать легилименцией, чтобы понять, что любой из них к нему чувствует. Вот только с испугом Паркинсон что было не так. Снейп, сцепив зубы, потянулся к ее мыслям. Роберт, Драко, почему-то Поттер, и все это сливалось в тот маловразумительный клубок, какой может быть только у юной девушки, которую постигла такая прискорбная неприятность как первая любовь. Образ Поттера создавал некую интригу, Северус даже успел окинуть Пэнси внимательным взглядом, впрочем, тут же поспешил отгородиться от ее переживаний. Разбираться с этими глупостями он сейчас был точно не в состоянии.

— Мисс Паркинсон, не могли бы вы пригласить своего жениха навестить меня для беседы, скажем, завтра во второй половине дня?

Паркинсон ожидаемо в восторг не пришла. Северус вздохнул. Насколько проще стало бы жить, если бы люди не упирались из-за каждой мелочи, а делали то, о чем их просят. С этими мыслями он поспешил через гостиную, надеясь, что никто не обратится к нему с глупыми просьбами.

Добравшись до своих комнат и прикрыв за собой дверь, он прислонился к стене и длинно выдохнул. Впрочем, тут же нервно рассмеялся, потому что его камин горел сигналом вызова. И, судя по всему, уже не первого. Хотел ли Северус отвечать кому-то, пытавшемуся связаться с ним по его личному камину, а значит, скорее всего по экстренному вопросу? Определенно нет. Мог ли Северус позволить себе роскошь сделать вид, будто он не видел вызова? Тоже нет.

Подойдя к столу, он наколдовал стакан и налил себе воды из графина, отстраненно думая о том, что совсем не помнит момент, когда в первый раз на наколдованных им стаканах стал появляться герб Слизерина. Герб самого лучшего факультета во всем волшебном мире. Да. Северус считал именно так и плевать хотел на всех, кто стал бы утверждать обратное.

Допив воду, он поставил стакан на стол, потер лицо ладонями и пошел отвечать на вызов.

Он почти не удивился, увидев в камине Блэка. Сил удивляться уже не было. Но Блэк, как обычно, постарался на славу. Северус заторможенно моргнул, когда тот выпалил:

— Рем ночью обратился.

— К кому? — тупо спросил Северус.

— Очень смешно, — со скорбным видом кивнул Блэк и уселся на пол у камина.

— Северус, здравствуй, — у появившейся в поле зрения Нарциссы хватило воспитания поздороваться.

— Здравствуй, — устало кивнул Снейп и поинтересовался: — Если Люпин обратился, то почему вы еще живы?

Нет, он не хотел прозвучать цинично. Просто слишком устал для того, чтобы подбирать слова. Умница Нарцисса прекрасно все поняла. Все-таки она была самой удивительной женщиной на свете.

— Мы заперли его на чердаке. Он сумел сдержать превращение на то время, пока мы создавали родовую защиту дома Блэков и…

— Что вы создавали? — успевший присесть в кресло Снейп подался вперед так резко, что едва не свалился на пол. Уперев локти в колени, он впился взглядом в Нарциссу.

— Ну, мы же оба Блэки, я знаю, как создается родо…

— Ты с ума сошла? — севшим голосом уточнил Снейп и посмотрел на Блэка: — Как ты мог позволить ей в этом участвовать?!

Слова рвались из его груди почти рыком.

— Я… — начал Блэк, но тут же заткнулся.

— Это было моей идеей, — безапелляционно заявила Нарцисса. — Сириус не хотел. И в любом случае у нас не было выбора. Если бы мы этого не сделали, твой вопрос «почему вы еще живы» было бы некому задавать.

Северус видел, что Нарцисса сердится. Вот только он тоже сердился. Еще как! Эта безответственная выходка могла закончиться чем угодно. Нарцисса уже не входила в род Блэков. Родовая защита могла ее просто уничтожить, и компетенции Блэка в этом вопросе вряд ли хватило бы на то, чтобы заметить, что что-то пошло не так. От этой мысли голова у Северуса закружилась и дыхание перехватило. Нарциссы могло не стать. Нарциссы могло не стать. Камин Блэков мог сегодня ответить серой рябью, серой и бездушной. Нарциссы могло не стать… Мысль билась в голове набатом, и избавиться от нее никак не получалось. Северус попытался расстегнуть воротник мантии, но пуговица не поддавалась.

— Северус?

В ответ на испуганный окрик Нарциссы он успокаивающе махнул свободной рукой и дернул воротничок так, что пуговица оторвалась и залетела в камин.

— Сней! — позвал Блэк.

Северус встретился взглядом с Блэком. Тот смотрел напряженно, и, кажется, в первый раз в жизни они вдруг оказались на одной волне.

— Тебе нужна помощь? — спросил Блэк, и Северус, запрокинув голову, улыбнулся шальной улыбкой.

Ему хотелось сказать: «Ты серьезно, Блэк? У тебя там друг обратился вне лунного цикла. Судя по лицу, ты не понимаешь, что делать ни с оборотнем, ни с женщиной, вцепившейся сейчас в твое плечо. И ты всерьез о помощи?». Но вслух он сказал:

— Я свяжусь с вами через пять минут.

Разорвав связь с домом Блэка, Северус откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Пять минут — это, если посудить, прорва времени. За это время можно успеть спасти целый мир, умереть или же найти нужное зелье. Главное, встать и начать что-то делать, потому что останавливаться было просто нельзя. Ни на миг. В его случае остановка была равносильна смерти и не только его собственной. Что бы там ни думала Минерва об отдыхе.

Северус встал, тяжело опираясь на спинку кресла, и направился к шкафчику, в котором хранил зелья. На то, чтобы выпить зелье выносливости ушло пятнадцать секунд, на то, чтобы отыскать пузырек, с которым он намеревался отправиться на Гриммо, — еще тридцать. Две минуты ушло на то, чтобы умыться и надеть свежие рубашку и мантию. Все-таки он отправлялся в гости.

Если Северус и выбился из отведенных самому себе пяти минут, то на минимальное время.

Связь с домом Блэка установилась сразу же. Блэк все так же сидел на полу, и на этот раз Нарцисса сидела с ним рядом. На взгляд Снейпа, слишком близко, но кто он такой, чтобы давать советы взрослой женщине, которая, кажется, все еще безрассудно и безнадежно влюблена в бывшего гриффиндорца? На фоне того, что ее могло не стать, это выглядело сущей мелочью.

Стоило связи установиться, как Блэк вскочил с пола. Нарцисса тоже поднялась и первой протянула руку Северусу.

Тот коснулся ее ладони и шагнул в полутемную гостиную.

— Ты экономишь электричество? — зачем-то спросил он, потому что иначе пришлось бы снова поинтересоваться, чем думал Блэк, соглашаясь на создание родовой защиты. А эта дискуссия была тупиковой, потому что Северус втайне был уверен, что думать Блэку нечем. Как и всем прочим представителям факультета Гриффиндор. За исключением разве что Макгонагалл. И, пожалуй, Грейнджер.

Бредовые мысли, вызванные краткосрочным рассеиванием внимания, в случае Северуса были побочным эффектом зелья выносливости. Он давно знал за собой эту особенность, неизменно приходил от нее в раздражение, впрочем, это действие зелья, к счастью, имело обыкновение быстро заканчиваться.

Нарцисса взяла его за плечи и чуть встряхнула, а потом крепко обняла за шею.

— Северус, — прошептала она у его уха и внезапно разрыдалась.

Снейп уставился на хмурого Блэка, не зная, как вести себя в этой ситуации. И дело было не только в неловкости, потому что блестяще воспитанная Нарцисса никогда прежде на ставила его в подобное положение, а еще и в том, что он понимал — она сломалась. Устала, выдохлась, возможно, сдалась. Иначе не цеплялась бы сейчас так за его шею и не рыдала с таким неистовством. Горячие слезы текли по его виску, по мочке уха, и Северусу вновь стало тяжело дышать.

— Блэк, у тебя есть успокоительное? — спросил он, и тот дернулся было куда-то побежать, а потом замер и растерянно развел руками, а Северус отругал себя за то, что не догадался прихватить успокоительного.

— Я в порядке, — Нарцисса отпустила его шею и совершенно неизящно вытерла щеки ладонями. — Я просто испугалась за тебя. Ты себя в зеркало видел?

Северус закатил глаза и повернулся к Блэку.

— Давайте к делу: где Люпин?

— Он на чердаке, — медленно произнес Блэк и смерил Снейпа задумчивым взглядом. — И ты правда как-то не очень выглядишь.

— Ну, поскольку ни с кем из вас мне браком не сочетаться, опустим тему моего непрезентабельного вида, — огрызнулся Северус резче, чем планировал.

— Что ты хочешь сделать с Ремом? — спросил Блэк, глядя на Северуса с непонятным выражением лица.

Северус не пользовался легилименцией с Блэком. Во-первых, он считал это ниже своего достоинства, а во-вторых, справедливо предполагал, что у того есть устойчивость к воздействию. Все-таки аврорская подготовка предполагала приобретение определенных навыков. Не суметь понять по лицу Блэка, о чем тот думает, было неприятно, но не настолько, чтобы всерьез этим обеспокоиться. Потому что других поводов для беспокойства было полно. Например, случайно перехваченная эмоция Нарциссы, когда та бросила короткий взгляд на Блэка.

Снейп привел ее в этот дом и доверил Блэку, потому что больше доверить никому не мог. Но в его первоначальном плане присутствовал Люпин, который не дал бы этим двоим наделать глупостей. И вот теперь обратившийся Люпин оказался заперт на чердаке, а Блэк позволил себе… Блэка не то чтобы хотелось убить, но если бы Северусу пришлось сформулировать, что он думает сейчас о Блэке, то слово «разочарование» было бы самым мягким определением его чувств по отношению к проклятому гриффиндорцу. Нашел время, воспользовался ситуацией. Нарциссу он не винил. Слишком хорошо он ее знал, слишком часто случайно перехватывал ее тоску все эти годы. Наверное, позволь он себе хоть раз погрузиться в эмоции Нарциссы целиком, ему пришлось бы изменить свое отношение к Блэку, потому что очень сложно ненавидеть того, кого так отчаянно любит дорогой тебе человек. Впрочем, Снейп знал, что эта любовь не доведет до добра. Как и любая любовь в принципе.

— Оборотень не может обернуться вне полнолуния, — холодно произнес он, будто перед ним стояли не слишком умные ученики. Нарцисса посмотрела на него устало. Щека Блэка дернулась. — Значит, очевидно, на него воздействовали, — продолжил Снейп, не обращая внимания на их реакцию. — Я хочу дать ему блокирующее зелье. Если там, под трансформой, Люпин в более-менее вменяемом состоянии, он справится и выйдет.

— А если нет? — уточнил Блэк, когда понял, что пауза затянулась.

— Если нет, то… я не знаю, чем еще помочь. Я никогда не слышал о том, чтобы оборотни превращались вне лунного цикла. Если рассуждать отстраненно, то это сбивает все его биологические ритмы. Чем это обернется для него в итоге, я не могу даже предположить. Но это единственное, что я могу придумать. Если бы он был несовершеннолетним, я бы спросил его родителей или опекунов, согласны ли они на применение блокирующего зелья. Поскольку он совершеннолетний, но в силу обстоятельств недееспособный, я спрашиваю тебя.

Северус в упор посмотрел на Блэка. Да, отчасти он мстил тому за Нарциссу, потому что был зол и имел на это право. Пусть принимает решение и несет за него ответственность.

Блэк несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом отрывисто кивнул.

— Я согласен, — сказал он вслух и, посмотрев на Нарциссу, добавил: — Рем на это точно пошел бы, потому что это единственный шанс обезопасить нас от него. Для него всегда была важна безопасность окружающих, особенно после… — Блэк бросил короткий взгляд на Снейпа и закончил: — после одного случая, когда едва не пострадал… ребенок.

Снейп криво улыбнулся. Не то чтобы он не верил в искренность этих слов: Люпин как раз был из тех, кто мог терзаться чувством вины. Улыбнуться его заставило то, что Блэк скромно умолчал о своей роли в том эпизоде. Ведь это из-за его ненависти к Снейпу едва не случилась трагедия. Северус почувствовал, как по спине пробежал мимолетный озноб. Память откинула его на два с лишним десятка лет назад. Деревянный пол с уродливыми отметинами когтей, специфический запах дикого зверя и оскаленная пасть. В тот день он едва не завершил так бесславно свой земной путь. Вероятно, Блэк тоже помнил тот день. А ведь погибни Снейп тогда, Нарцисса осталась бы без поддержки, и Драко остался бы один на один с Министерством сейчас. Том не появился бы на свет.

Северус Снейп снова криво улыбнулся. Побочный эффект от зелья выносливости в этот раз что-то затягивался.

— Нам нужно будет открыть дверь, обездвижить его и влить в него зелье, — проинструктировал он Блэка.

Блэк на миг вскинул брови, словно прикидывая степень сложности операции, и Снейп едва не сказал: «Блэк ты же аврор, что ты выглядишь как девица на своем первом магическом балу?», но вдруг понял, что сил на препирательства нет. Ему хотелось поскорее покончить со всем этим и вернуться к себе. Да, после этого зелья он вряд ли сможет уснуть, но хотя бы просто побыть в тишине…

— Северус, — Нарцисса осторожно коснулась его руки. Ее пальцы были ледяными, — ты уверен, что у нас хватит сил сейчас ему противостоять?

Северус вздрогнул от этого «нас». Страх потерять ее захлестнул с новой силой.

— Ты ничему противостоять не будешь! Если у Блэка хватило мозгов позволить тебе в это ввязаться, это не значит, что тебе позволю я.

Нарцисса открыла было рот, но Снейп прищурился и едва слышно произнес:

— Даже не вздумай спорить. Ты останешься в этой комнате.

— Полегче, — предупреждающе сказал Блэк.

— Вот в это даже не вмешивайся! — прошипел Снейп, чувствуя, что, если Блэк скажет еще хоть слово, он просто взорвется.

— Не нужно, — мягко сказала Нарцисса Блэку и сжала руку Снейпа: — Хорошо, я сделаю так, как ты скажешь. Если ты пообещаешь, что вы вдвоем справитесь, что у вас хватит сил. Пообещай мне!

Северус коротко рассмеялся. Он понятия не имел, на что его сейчас хватит. Твердо он был уверен лишь в одном: Нарцисса останется в гостиной.

—Я обещаю, — глядя ей в глаза, сказал он и бросил Блэку: — Идем.

Они поднялись по скрипучей лестнице до чердака. Если бы Блэк не сказал, что Люпин здесь, Северус бы понял и так. С их приближением оборотень будто сошел с ума. За дверью звучали глухие удары, треск и рык, от которого леденела кровь.

— Как он обратился? — спросил Снейп, остановившись перед дверью.

Если Блэк и понял, что он просто тянет время, то никак эту его слабость не прокомментировал, а просто ответил:

— Рема беспокоило чужое присутствие, и он пришел к нам.

Северус отвел взгляд, услышав это «нам».

— Все вместе мы пошли проверять дом. Потом мы с Нарциссой начали спускаться в подвал, Рем остался страховать нас в коридоре. А потом он позвал меня и сказал, что... нам с ней нужно уходить. Он уже чувствовал, что обращается.

От мысли о том, что Нарцисса едва не спустилась в ловушку, единственный выход из которой перекрывал оборотень, Снейпа прошиб холодный пот.

— Она могла умереть, — сдавленно прошептал он, даже не соображая, что говорит и, главное, кому.

— Я знаю, — глухо ответил Блэк и добавил: — Прости. Я хочу уберечь ее. Но не знаю, как.

Снейп тоже не знал, как. Он просто все эти годы подставлял плечо, не давая ей оступиться, упасть, защищая ее от страшного мира вокруг. Он не знал, куда они движутся. Он просто делал шаг за шагом по этому пути и каждую минуту старался сделать все, чтобы она не пострадала. Плана на долгосрочное спасение у него не было. Его, кажется, не было ни у кого. Ни плана, ни самого спасения.

— Прости, — еще раз невпопад сказал Блэк, и Северус к нему обернулся.

Годы, конечно, изменили Блэка почти до неузнаваемости, но где-то там под сединой и морщинами Северус все равно видел ненавистного гриффиндорца.

— Мы пока не прощаемся, Блэк. Рано, — отшутился он.

Потому что всерьез простить Блэка не мог. Возможно, жизнь так и не даст ему шанса вырасти из своей детской обиды, но Снейпу было все равно, потому что он не собирался казаться лучше, чем есть. А он вот такой: злопамятный, но готовый биться за тех, кто ему дорог.

— На счет «три» ты снимаешь родовую защиту, и мы оба глушим его парализующим. Только сначала сделай так, чтобы магия твоего дома не убила меня за применение палочки.

Снейп вытащил палочку и без колебаний передал ее Блэку. Тот прошептал заклинание и вернул палочку владельцу.

— Готов? — спросил Блэк, на глазах превращаясь из потерянного и осунувшегося мужчины средних лет в бравого аврора. Метаморфоза была такой яркой, что Снейп тряхнул головой.

Он не был готов. Но это было неважно.

Стоило пасть родовой защите, как на дверь изнутри налетело тяжелое тело оборотня. Тщедушный Люпин после обращения становился крупным и матерым хищником. Северус знал это. Видел несколько лет назад. Кто бы что ни думал, но оборотни были гораздо умнее и хитрее обычных животных. То, что испугало бы или поставило бы в тупик обычного зверя, не представляло сложности для оборотня.

Несколько секунд за дверью ничего не происходило, а потом острые когти, лязгнув по металлу, подцепили дверную ручку, и дверь стала медленно открываться. Северус невольно шагнул назад, сжимая левой рукой в кармане пузырек с зельем, а правой — волшебную палочку. Сердце колотилось одновременно в горле и в ушах. Рядом тяжело и сорванно дышал Блэк, и это было единственное, что успокаивало Северуса в эту минуту. Кто бы сказал ему подобное несколько лет назад.

— Три! — заорал Блэк без предупреждения, когда щель оказалась достаточной для того, чтобы в нее пролетело направленное заклинание.

Их голоса слились в один. Заклятие Снейпа прошло чуть выше заклятия Блэка, но оба попали в цель. Оборотень с грохотом отлетел, и Блэк даже успел вбежать за ним в разгромленное помещение, когда парализованный оборотень вдруг начал подниматься. Блэк нецензурно высказался и бросил в Люпина оглушающее заклятие. Мгновением позже Снейп выкинул серебристую сеть.

Оглушающее не подействовало, и Блэк едва успел отскочить в сторону от разрезавших воздух когтей. А вот сеть сработала, на счастье Блэка, запнувшегося об обгрызенный кусок того, что когда-то было то ли сундуком, то ли комодом, и дала тому несколько драгоценных секунд, чтобы вскочить на ноги. Снейп про себя отметил, что сам вряд ли смог бы похвастаться таким проворством, но мысль была мимолетной, потому что оборотень, запутавшийся было в сети, разодрал ее когтями и вновь рванул к Блэку.

Северус Снейп испытывал определенную слабость к Ремусу Люпину. Из всей их проклятой компании именно Люпин казался ему самым порядочным и человечным. Но почему-то сейчас Северус даже на миг не допустил мысли не причинять Люпину вреда и позволить тому причинить вред Блэку. Ненавистному Сириусу Блэку, у которого просто не было шансов против взрослого оборотня.

Режущее заклятие полетело точно в цель и рассекло лапу зверя. Конечность человека отлетела бы сейчас к противоположной стене, оборотень же только взвизгнул и отпрянул прочь от своей жертвы. Впрочем, на то, чтобы отыскать источник опасности, у него ушло несколько секунд.

Зелье выносливости не то чтобы резко перестало действовать, скорее организм Снейпа, напичканный за последние несколько дней таким количеством стимулирующих вперемешку с обезболивающими просто не выдержал на фоне выброса адреналина. Пока его тело метнулось в сторону в неловкой попытке избежать смерти, мозг отключился. Нет, он продолжал фиксировать происходящее, дав Северусу возможность почувствовать запах крови зверя, жар, исходивший от его тела, зачем-то отметить цвет глаз, который не изменился после превращения, но ни одного нужного заклинания Северус Снейп вспомнить не мог. Минерва Макгонагалл была права: отдых — это то, что непременно нужно волшебнику в условиях войны. Она была права, а он ошибся. Фатально.

Северус обо что-то споткнулся и грохнулся на пол. Над его головой раздался рык оборотня, перекрывший крик Блэка. Чердак озарился нестерпимо ярким светом. Большой серебристый пес — патронус Блэка — ринулся на оборотня, отвлекая его внимание.

— Шевелись! — заорал Блэк. — Выходи и запри дверь! Я наложу заклинание.

В словах аврора Сириуса Блэка был резон. Сам он не смог бы пробиться к выходу, потому что на его пути стоял оборотень. А вот Северусу до двери было каких-то пару метров. Как и оборотню. А там, внизу, оставалась беззащитная Нарцисса. То, что Блэк готов запереться здесь с оборотнем, Северуса не удивило. Именно этому учили авроров — спасать других, ценой своей жизни в том числе. Удивило Северуса то, что он сам не был готов к такому исходу. Мозг от этой встряски наконец заработал. Северус нащупал в кармане пузырек с зельем, достал его и вытащил зубами пробку. О том, что будет, если он случайно глотнет еще и этого зелья вдобавок к тому коктейлю, который уже в нем есть, он старался не думать.

Патронус Блэка был красивым и отважным. Но стоило Северусу вскочить на ноги, как оборотень потерял интерес к псу и повернулся к человеку.

Северус не знал, сработает ли зелье. Не ошибся ли он, предположив, что воздействие на Люпина было аналогом опосредованного Империо? Он просто плеснул зелье в оскаленную пасть и вновь рухнул на пол, уворачиваясь от когтей. Реакция подвела. Плечо пронзило болью, в бок воткнулось что-то острое. «Лучше уж смерть, чем стать оборотнем», — подумал Северус.

— Снейп, ты идиот! — заорал Блэк.

«От идиота слышу», — хотелось сказать Снейпу, но он не успел — оборотень рухнул на него неподъемной тушей, и Северус наконец потерял сознание.

Сириус всегда подозревал, что Северус Снейп псих. Знал это еще со школьных времен. Еще он знал, что ни за что не пошел бы со Снейпом на боевое задание. Это ведь не Джим, не Рем. Ему не доверишь спину. Но вдруг оказалось, что все эти знания не имеют никакого значения, когда в пылу схватки ты уже не соображаешь, кто друг, а кто враг. Когда мысль не навредить одному, сменяется мыслью — любой ценой защитить другого.

Сириусу хотелось орать и плакать. Почти как в молодости, когда на его руках умирали товарищи. Как на развалинах дома Джима, как в холодной камере Азкабана. От одной только мысли о том, что Рем убил Снейпа.

Черная мантия до поры впитывала кровь, поэтому алое пятно появилось на полу не сразу. А когда появилось и начало растекаться, Сириус почувствовал, что его парализовало от страха. Он видел, что зелье подействовало: по телу рухнувшего на Снейпа Люпина волнами прокатывалась дрожь, первый предвестник превращения. Все-таки Снейп был гением. Гением, который сейчас лежал под телом оборотня, заливая своей кровью пол.

— Придурок, — бессильно прошипел Сириус, на нетвердых ногах двинувшись к ним. — Сам будешь Нарциссе говорить, понятно?

Осторожно оттащив оборотня в сторону, он положил его на пол и на всякий случай опутал волшебной сетью. Не слишком крепко, чтобы при обращении друг ничего себе не сломал, но достаточно для того, чтобы, если что-то пойдет не так, у Сириуса была пара минут на принятие решения. Еще он запер дверь и наложил на нее родовую защиту на случай, если все-таки Рем останется оборотнем. Нарцисса — умная девочка. Она сообразит отправиться в Хогвартс. Она будет жить. Хотя бы из уважения к ним.

Встав на колени рядом со Снейпом, Сириус коснулся пальцами его шеи, пытаясь нащупать пульс и одновременно расслышать его дыхание. Но оборотень рядом дышал так громко, что ничего слышно не было. Лицо Снейпа выглядело совершенно бескровным. Сириус Блэк за свою бытность аврором видел смерть не один раз. Снейп был жив. Пока. Хоть пальцы Сириуса никак не могли почувствовать пульс. Выругавшись, Сириус, схватился за бледное худое запястье и с первого раза нащупал слабую пульсацию под прохладной, влажной кожей.

Аврор-Сириус наконец дал ментальный подзатыльник Сириусу-обывателю. Несколько секунд ушло на то, чтобы избавить Снейпа от одежды. Рваные раны плеча выглядели страшно, но особой опасности не несли, а вот рана на боку оказалась довольно глубокой.

Сириус прошептал кровоостанавливающее заклинание и принялся оказывать первую помощь раненому. Четко, быстро, как учили в аврорской школе. Рядом хрипел и бился в путах оборотень, с каждой минутой все больше становясь похожим на человека, и Сириус чувствовал себя так, будто немного сошел с ума. Но, в конце концов, никто не обещал, что будет легко. Вся его жизнь, лет с шестнадцати, перестала казаться легкой.

К тому моменту, как Снейп стал напоминать собой макет для практики по тактической медицине, Рем окончательно принял человеческий облик. Его тело все еще подергивалось, но само превращение завершилось, и опасность явно миновала. Сириус наложил повязку на раненую руку Рема, проверил заклинанием сперва его физические показатели, потом показатели Снейпа и обессиленно уселся на пол, а потом и вовсе лег между ними, обещая себе, что вот-вот встанет и отправит Снейпа в Хогвартс к мадам Помфри, а Рема напоит восстанавливающим зельем. И сам выпьет чего покрепче. Но вместо этого он продолжал лежать, глядя в потолок и думая о том, что со Снейпом все-таки можно идти на боевое задание, а еще о том, что Снейп просто не имеет права погибнуть, потому что он слишком дорог Нарциссе. А еще потому, что он действительно гений, без которого у них нет шансов в этой безнадежной войне.

— Северус! — словно в подтверждение его мыслей крикнула Нарцисса из-за двери.

Находящийся без сознания Снейп естественно не ответил, а Сириус криво усмехнулся, отметив про себя, что позвала она Снейпа, а не его.

— Сириус! Что у вас там? — Нарцисса постучала в запертую дверь и через минуту добавила: — Если вы не ответите, я открою дверь!

— Сейчас! — крикнул Сириус, тяжело поднимаясь с пола.

 

* * *

 

«Северус Снейп — псих!» — думал Сириус Блэк, сидя на полу у камина в гостиной и глядя на то, как белая как мел Нарцисса суетится над полулежащим в кресле Снейпом.

Сириус до сих пор не мог унять сердцебиение, хотя Рем спокойно лежал на диване, укутанный в два пледа, и его жизни больше ничего не угрожало, да и он, хвала Мерлину, никому не угрожал.

Снейп тоже вроде бы умирать передумал. Он был бледен и дышал едва слышно, но находился в сознании, успокаивал Нарциссу и как-то подчеркнуто игнорировал самого Сириуса. Последнее почему-то беспокоило.

— Тебе приготовить чай? — Нарцисса легонько коснулась его плеча, и Сириус, вскинув голову, встретился с ее испуганным взглядом.

Перехватив ее руку, он сжал тонкие пальцы:

— Все будет хорошо.

Нарцисса подавила нервный смешок и прошептала:

— Знаешь, все выглядит не очень хорошо.

Она указала взглядом на Снейпа. Тот прикрыл глаза, будто задремал, но Сириус готов был поклясться, что он слышит каждое слово.

— Зато ты была права. Снейп нашел способ все исправить, — ободряюще улыбнулся он.

На этот раз Нарцисса позволила смешку сорваться с губ.

— Убить вас мало. Обоих. Я пойду приготовлю чай и что-нибудь перекусить. Если что-то понадобится, зовите.

Проходя мимо кресла Снейпа, она скользнула кончиками пальцев по его лбу, убирая с глаз прядь волос, и вышла из гостиной.

Снейп слабо улыбнулся на этот жест, но стоило Нарциссе выйти, как он тут же распахнул глаза и впился в Сириуса цепким взглядом.

— Блэк, подойди, — попросил он, и Сириус, поднявшись, приблизился к креслу.

Мантия и рубашка Снейпа пришли в негодность, и теперь из-под пледа торчали бледные острые ключицы. Снейп явно чувствовал себя неважно, потому что обезболивающего зелья в доме не оказалось — весь запас истратили авроры, а обезболивающее заклятие, наложенное Нарциссой, вряд ли купировало боль полностью. Все-таки для этого нужно было учиться колдомедицине на профессиональном уровне.

— Мне не дает покоя одна мысль, — Снейп с усилием сглотнул, и Сириус, не дожидаясь просьбы, схватил с журнального столика стакан подогретой Нарциссой воды и поднес его к губам Снейпа.

Тот пробормотал «спасибо» и, выпутав правую руку из-под пледа, перехватил стакан. Сириус понятливо убрал руки. Наверное, ему тоже не понравилось бы, примись Снейп возиться с ним, как со смертельно больным. Годы взаимной неприязни невозможно было стереть одной общей битвой. Впрочем…

Пустой стакан выскользнул из ослабевшей руки Снейпа, но Сириус успел его подхватить.

— Что за мысль? — спросил он.

Взгляд Снейпа, несмотря на его ощутимую кровопотерю, оставался ясным, а голос твердым, когда он произнес:

—Почему сюда пытаются проникнуть так настойчиво и убить тебя? Ведь раньше, пока ты не вернулся, дом не трогали.

Сириус закусил щеку изнутри, раздумывая над ответом. Он и сам не раз задавался этим же вопросом, но ответа у него пока не было.

— В прошлый раз это не было нападением, скорее прощупыванием, поиском бреши в защите, — медленно произнес он. — Напали, получается, только сейчас.

Снейп внимательно вглядывался в лицо Сириуса, словно желая подловить его на неточностях. Его глаза сейчас казались почти черными.

— Ты понимаешь, что это значит? — неестественно спокойным тоном уточнил Снейп, и Сириуса обдало жаром от озарения.

Он вернулся — дом начали просто прощупывать. Но стоило появиться Нарциссе…

— Их цель Нарцисса? Но зачем?

— Сириус, ты зовешь? — раздался ее голос издалека.

— Нет! — громко ответил он и покосился на беспробудно спавшего после принудительного обращения Рема.

Снейп приподнялся, поморщившись, и, вывернув шею, посмотрел на семейное древо Блэков. Сириус медленно подошел к гобелену.

— Я последний из рода Блэков.

За его спиной Снейп зашипел от боли, и следом раздался скрип кресла. Сириус обернулся и нахмурился:

— Зачем ты встал?

Северус Снейп, не обращая внимания на его слова, откинул в сторону мешавший плед и направился к гобелену. Для того, чтобы преодолеть несколько метров, ему пришлось придерживаться за спинку стоявшего по центру гостиной дивана, на котором спал Рем. Сириус без колебаний протянул ему руку, предлагая на нее опереться, и Снейп так же без колебаний принял помощь. Он тяжело навалился на плечо Сириуса и уставился на гобелен, хрипло дыша.

— Ты не последний из Блэков. Последний, в ком течет кровь Блэков, — это Драко Малфой, — медленно, едва ли не по слогам произнес Снейп имя сына Нарциссы. — И если убить тебя, — рука Снейпа прочертила круг над той частью гобелена, где некогда было имя Сириуса, — и… ее, — бледные пальцы застыли напротив имени «Нарцисса Малфой», скрючились, а потом сжались в кулак, — то вся сила рода Блэков перейдет к мальчику.

Сириус посмотрел на витиевато выведенное на полотне: «Драко Регулус Малфой». Мысль о том, что кто-то хочет убить его самого, чтобы забрать силу рода Бэков, почему-то не пугала. Наверное, потому, что в этом уравнении в одной строчке с ним стояло имя Нарциссы, и вот от этой мысли было по-настоящему страшно.

Внезапно со стороны дивана раздался шорох, и Сириус со Снейпом синхронно вздрогнули. Очнувшийся Рем резко сел, затравленно озираясь по сторонам. Сириус шагнул вперед, инстинктивно заслонив собой Снейпа и отслеживая пространство от Ремуса до двери. Ему даже почти не было тошно рассматривать единственного друга как объект, от которого нужно защищать находившихся рядом людей.

— Ты как? — осторожно спросил Сириус.

— Вы живы? Все? — голос Рема звучал так, будто кто-то протащил кованый подсвечник по стеклянному столу.

— Мы — да, — успокаивающе кивнул Сириус и все-таки сместился так, чтобы перекрыть возможный рывок Рема к двери, хоть друг и вел себя пока вполне адекватно.

— Как это произошло, Люпин? — подал голос Снейп, выходя из-за спины Сириуса и при этом не выпуская его локтя.

Глаза Рема расширились.

— Мерлин! — воскликнул он и попытался вскочить, но сообразил, что под одеялом он обнажен. Одежда никогда не выдерживала обращений. — Снейп? Я тебя… укусил? Мерлин!

Рем смотрел на повязки Снейпа безумными глазами и наверняка чувствовал запах крови, потому что его рецепторы в первые сутки после обращения были гораздо чувствительнее, чем у обычного человека.

— Ты плохо думаешь о нас, Люпин, — Снейп нашел в себе силы усмехнуться. — Кто приказал тебе обратиться? Это важно.

Сириус почувствовал, что Снейп покачнулся, и подставил ему плечо. По тому, как Снейп на него навалился, было понятно, что тот держится в вертикальном положении на чистом упрямстве. Снейп ведь не был дураком и прекрасно отдавал себе отчет в своем состоянии. И он не отправился в Хогвартс не потому, что раны были пустяковыми. Он собирался дождаться пробуждения Рема, чтобы задать тому вопросы.

Посмотрев на его остроносый профиль, Сириус с легким удивлением отметил, что этот Снейп совсем не похож на того, над которым они с таким энтузиазмом издевались в школьные годы. Ему вдруг стало… стыдно. «Ради меня он принял Метку», — сказала Нарцисса. А еще она сказала: — «Если на моих глазах он сделает что-то ужасное, всем придется потрудиться, доказывая мне, что у него был иной выход». Сириуса захлестнула волна благодарности. Снейп бросил на него короткий взгляд и вновь повернулся к Рему в ожидании ответа. Тот наморщил лоб и тихо сказал:

— Меня никто не заставлял, Северус. Меня просто будто выбросило из собственного тела. Я контролировал это, сколько мог, но шансов не было. Считается, что оборотня может вот так призвать тот, кто когда-то его обратил.

Сириус видел, как Снейп прищурился.

— Выходит, достаточно взять под контроль кого-то одного, и у тебя будет армия оборотней. При условии, что этот кто-то обратил определенное количество людей.

Рем медленно кивнул.

— «Отличная» новость, — хмыкнул Снейп. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто по мне проехал «Хогвартс-экспресс», — с кривой улыбкой произнес Рем и вдруг замер, вполоборота повернувшись к двери.

В этот момент он не был похож на человека. Он прислушивался, как зверь.

— С кем говорит Нарцисса?

Сириус и Северус синхронно переглянулись и рванули к выходу.

Мысль «Откуда у Снейпа взялись силы?» догнала Сириуса уже на бегу. В коридоре он резко остановился, потому что оказалось, Нарцисса говорит с портретом Вальбурги. В последнее время портрет молчал, но Сириусу казалось, что матушка просто не желает разговаривать с предателем. С Нарциссой же она сейчас мило беседовала. Настолько мило, что Нарцисса отставила на столик у стены поднос с чайной парой и протянула руку к портрету, будто желая поправить раму.

— Нарцисса! — окликнул ее Сириус. — Не стоит, наверное.

Он не знал, почему не стоит. Просто хотел, чтобы Нарцисса стояла не там, а рядом, в одном с ним пространстве, в зоне досягаемости и физической защиты. В его плечо врезался Снейп, которому раны, видимо, не простили резкого рывка.

Сириус обернулся к нему, чтобы спросить, как он, отметил бледность Снейпа и глубокую складку между бровей, но сказать ничего не успел. Ремус Люпин ворвался в коридор в ворохе пледов и заорал так, что у Сириуса заложило уши.

— Что вы стоите?! Это же портал!

Сириус резко обернулся к портрету матери и понял, что смутило его во всей этой сцене: Нарцисса не откликнулась на его зов.

— Нарцисса! — закричали Сириус и Северус в унисон.

Палочки ни у одного из них при себе не оказалось.

 

* * *

 

Если бы у Гарри Поттера хватило ума прихватить с собой мантию-невидимку, его путь по коридорам замка после отбоя оказался бы значительно проще. Например, не пришлось бы убегать от Миссис Норрис, у которой, кажется, был на него нюх. Сверяясь с картой на каждом повороте, Гарри с раздражением вглядывался в скудном освещении в точку, обозначенную «Пэнси Паркинсон».

Сперва точка была у совятни. Гарри пришлось вернуться в комнату за теплой мантией, бубня себе под нос проклятия, потому что выходить в промозглую ночь после теплых комнат совсем не хотелось. Но, кажется, у Паркинсон были другие планы на этот счет — она потащилась в сторону Запретного Леса.

Судя по тому, что Гарри видел на Карте Мародеров, Пэнси шла к одному из тайных лазов, через которые можно было уйти из Хогвартса незамеченным. В шаговой доступности от слизеринки никого не было, и вот тут у Гарри начинали закрадываться нехорошие мысли: либо Паркинсон договорилась с кем-то встретиться и этот кто-то вот-вот трансгрессирует к стенам замка, либо она сама решила сбежать. Но зачем тогда позвала его?

Гарри не знал, чего в нем больше: страха или раздражения, когда пробирался по едва заметному следу, оставленному слизеринкой, сперва по занесенным снегом дорожкам, а потом по сугробам, доходившим до колен.

«Мне нужна помощь», — написала она и ушла в сторону Запретного Леса. Ну как можно быть такой ненормальной? Помимо нелогичности поведения Паркинсон его беспокоил тот факт, что она не указала место встречи. Выходит, знала про Карту Мародеров? Но откуда? Это тоже следовало выяснить. Вообще, по правилам, Гарри должен был бы сейчас сообщить кому-нибудь из преподавателей о том, что одна из студенток собралась куда-то на ночь глядя, но кто и когда следовал правилам? Уж не Гарри Поттер точно.

Точка с именем Паркинсон, выбравшись за пределы территории замка, наконец остановилась у одинокого домика, обозначенного на карте словом «Камин». Гарри подозревал, что сам камин вряд ли работал, иначе бы там кто-то непременно находился. Во всяком случае, за годы, проведенные в волшебном мире, он ни разу не встречал общественного помещения с камином, за которым бы никто не присматривал. Представив себе темное заброшенное строение, Гарри прибавил шагу.

Паркинсон он увидел издали. Та стояла в нескольких метрах от крыльца небольшого одноэтажного домика, светя себе палочкой так, будто пыталась что-то прочесть на снегу. Гарри сбавил шаг, впервые подумав, что слизеринка может быть под каким-нибудь заклинанием и что он полнейший идиот, который, очертя голову бросился за ней, никому ничего не сказав.

Он погасил палочку, оставшись в неуютной темноте. Судя по Карте Мародеров, людей в округе не было, но Карта не показывала животных… Гарри, поежившись, огляделся по сторонам, и в это время Паркинсон вдруг ударила ногой по снегу, разбивая до этого ровную поверхность, а потом и вовсе принялась яростно ее топтать. Свет от зажатой в ее кулаке палочки метался по снегу, по стене домика, будто желая все это зачеркнуть и заставить исчезнуть.

— Эй! — Гарри, разом забыв обо всех своих подозрениях, бросился к слизеринке, увязая в снегу по колено. — Хватит! Ты что?

Пэнси взвизгнула и направила палочку на него. Гарри запоздало сообразил, что, если сейчас ему прилетит в лоб заклятие, сам будет виноват. Кто так набрасывается на человека, который уверен, что находится в одиночестве?

— Поттер? Т-т-ты откуда здесь? — спросила Паркинсон с нотками истерики в голосе.

— Что значит «откуда»? — на автомате огрызнулся Гарри, выбравшись из очередного сугроба на утоптанное слизеринкой пространство. — Ты же мне написала.

Он чувствовал досаду из-за того, что пришел. Она ведь на самом деле об этом не просила. Просто написала «мне нужна помощь». Может, имелось в виду, что они обсудят это завтра? Но помимо досады в нем еще поднималась тревога из-за странного поведения Паркинсон.

— Я?.. — она огляделась так, будто кроме них двоих здесь была целая толпа народа.

— Это была не ты? — уточнил Гарри, злясь про себя все сильнее.

— Я, — сказала Паркинсон. Только на этот раз без вопросительной интонации.

— Что ты здесь делаешь? — прищурившись, спросил он.

Паркинсон вновь огляделась, будто только сейчас сообразила, где она.

— Я просто вышла прогуляться.

— Ночью? За территорию? — она два раза кивнула, и Гарри добавил: — Ты меня за идиота держишь?

Строго говоря, он не имел никакого права вмешиваться. Но, кажется, ему уже было плевать.

— Здесь холодно, — неожиданно пожаловалась девушка, зябко втянув голову в плечи.

Капюшон мантии слизеринки слетел, и Гарри едва удержался от того, чтобы не натянуть его ей на голову, в последний момент сообразив, что Паркинсон все-таки не Гермиона.

— Я сняла запирающее заклятие на каминной, только боюсь туда одна входить, — все тем же жалобным тоном продолжила она.

— Камин там, скорее всего не работает, — хмуро произнес Гарри.

— Я знаю. Я уже потом сообразила, что вряд ли получится им воспользоваться.

Пэнси подышала на ладони.

— Куда ты хотела отправиться? — спросил Гарри, отчаянно соображая, что с ней теперь делать.

— Не знаю. Домой?

Пэнси сказала это так, будто он должен был знать ответ.

Гарри вздохнул и пошел к домику. В свете зажженной палочки он заметил две цепочки следов. Обе принадлежали Пэнси. Внутренний голос сказал, что только полный дурак может быть таким доверчивым, но Гарри — удивительное дело — от него отмахнулся.

Отперев дверь, он вошел в темное помещение. Не то чтобы здесь было теплее, чем на улице, но во всяком случае ветра не было.

— Никто тебя здесь не съест! — крикнул Гарри, скидывая капюшон. — Заходи.

Его голос эхом отразился от пустых стен, и он осветил палочкой пространство вокруг. Одна небольшая комната была совершенно пустой. Камин тоже не подавал признаков жизни.

Пэнси вошла в домик вслед за ним и прикрыла дверь. Потом подумала и наложила на нее запирающее заклинание. Гарри следил за ее нервными движениями и понимал, что с ней что-то не так. Закончив возиться с дверью, Пэнси наколдовала большой фонарь и поставила его на широкий, затянутый по углам паутиной подоконник, а потом повернулась в сторону Гарри.

Она выглядела какой-то маленькой, что ли. Будто вся сжалась и… «Несчастной!» — вдруг понял он. Пэнси Паркинсон выглядела несчастной.

— Что у тебя случилось? — спросил Гарри.

Некоторое время Паркинсон молча его разглядывала. Гарри смотрел в ответ и пытался вспомнить свою первую встречу с ней. Знакомства у них по понятным причинам не было, но первая встреча ведь должна была быть. Вот только Гарри совсем не помнил, когда и где в первый раз увидел одиннадцатилетнюю Пэнси. Наверное, это было на церемонии распределения. Но Гарри тогда был таким испуганно-восторженным, что, кажется, не соображал вообще. Потом в его жизнь окончательно и бесповоротно вошли Рон и Гермиона, выстроилась модель отношений со слизеринцами, и Паркинсон просто оказалась девочкой с той стороны. Ни больше, ни меньше. Наверное, играй она в квиддич, у них были бы хоть какие-то точки соприкосновения. Но она не играла, поэтому сейчас Гарри смотрел на нее и удивлялся тому, что ему удается так хорошо ее читать. Видеть, насколько ей тоскливо и страшно, и с удивлением понимать, что от этого почему-то становится тоскливо ему самому.

— Знаешь, я не знаю, что тебе сказать, — наконец подала голос Паркинсон.

Она говорила одновременно горько и немного удивленно. Гарри не шелохнулся, ожидая продолжения и надеясь, что она поймет: он пришел, чтобы выслушать и помочь. Как сказать это словами, он не знал.

— У меня нет никаких доказательств, но я… не доверяю им всем.

— Кому? — уточнил Гарри.

Несколько секунд она смотрела в его глаза, а потом, щелкнув застежкой, сняла с запястья браслет.

— Это подарок Роберта, — глухо сказала Пэнси, протягивая украшение на ладони. — Роберт — это…

— Твой жених. Который не Пожиратель. Я помню, — торопливо перебил Гарри. Говорить с Паркинсон о ее женихе почему-то было неприятно.

Она торопливо кивнула и положила браслет на подоконник.

— Роберт признался, что это артефакт. Сказал, что, строго говоря, не имеет права его мне дарить. Ну, мы ведь еще не муж и жена. Еще сказал, что, пока браслет на мне, никто не сможет подавить мою волю, — Паркинсон замолчала и как-то беспомощно развела руками. — Но я не знаю, правда ли это. Сегодня вечером профессор Снейп попросил пригласить к нему Роберта для беседы. Они уже говорили однажды, а сейчас он опять его вызывает. Я не понимаю, зачем. У Драко стерта память, Блез отказывается говорить об этом, а Грег считает, что Темный Лорд может следить за ним через Метку. Мне хочется просто исчезнуть, чтобы ничего этого не было, — невпопад закончила Пэнси и обхватила себя за плечи.

Она смотрела с таким отчаянием, что Гарри невольно поежился. Даже новость о том, что Гойл — Пожиратель, волновала его меньше, чем отчаяние слизеринки. Он чувствовал, что должен что-то с этим сделать.

Подойдя к подоконнику, Гарри уставился на блестевший в свете фонаря браслет, краем глаза отметив, что Паркинсон отступила на шаг. Браслет был, видимо, золотым, с драгоценными камнями. Красивая безделушка, которая могла оказаться чем угодно. С ее помощью можно было следить, контролировать, внушать нужные мысли.

— Так не носи его, и все, — неловко пожал плечами он и повернулся к Пэнси.

— А если Роберт желает мне добра и действительно хочет защитить? Вдруг у него есть основания считать, что мне что-то угрожает?

Голос слизеринки дрогнул.

— Ну так спроси его прямо.

— Ты издеваешься? — воскликнула Паркинсон. — Он скажет то же, что сказал, когда дарил. Неужели непонятно?

Гарри раздраженно выдохнул. Он не знал этого Роберта. Он понятия не имел, чем помочь в этой ситуации.

— Когда ты писала, что тебе нужна помощь, что ты имела в виду?

— Я не знаю, — растерянно ответила она.

Гарри мысленно сосчитал до пяти. Наверное, все девчонки были такими странными. Гермиона тоже порой вела себя нелогично.

— Хорошо, — примирительно сказал он. — Давай подумаем, чем лично я могу тебе помочь.

Паркинсон резко развернулась к нему спиной и отошла к камину. Некоторое время она стояла неподвижно. Гарри смотрел на ее силуэт и думал, что всегда считал ее очень сильной. Почему у него сложилось такое впечатление, он не знал. Наверное, потому что Паркинсон смотрела на всех немного свысока, несмотря на свой совершенно невыдающийся рост. Или же потому, что она дружила с Малфоем.

— Я придумала, — Паркинсон резко развернулась и выпалила: — Наложи на меня Империо.

— Прости? — Гарри поперхнулся воздухом и закашлялся.

— Наложи Империо. Так мы сможем проверить, действует ли браслет.

Она подбежала к нему и с силой сжала его запястье.

— Я не буду, — он попытался вырвать руку и отступить, но уперся поясницей в подоконник.

— Поттер, ну я же немногого прошу. Пожалуйста.

— Пэнси, это запрещенное заклятие, — воззвал к ее разуму Гарри.

— Я в курсе. Но если ты применишь его здесь, никто не узнает. Мы же не в Хогвартсе! Я наложу дополнительную защиту на этот домик. Я умею.

Это могло бы оказаться примитивной ловушкой для Гарри Поттера — заставить его применить непростительное заклятие, чтобы отправить в Азкабан. Вот только сопротивлялся Гарри не потому, что подозревал в просьбе ловушку, а потому что не мог себе представить, как превращает Пэнси в безвольную куклу. Это было… неправильно. Она продолжала смотреть на него так, будто пыталась прочитать его мысли.

Прокашлявшись, Гарри взял с подоконника браслет и протянул его Пэнси. Та с готовностью надела браслет и прошептала какое-то заклинание. По тому, как изменилось пространство вокруг, стало понятно, что они оказались в эдаком магическом «нигде». Слизеринка выжидающе посмотрела на Гарри, и у того мигом пересохло в горле.

— Подожди, ты серьезно?

Паркинсон решительно кивнула и положила свою палочку на подоконник.

— Пэнси… — начал Гарри, до конца не осознавая всю степень доверия, которую только что продемонстрировала слизеринка.

Он ведь мог сейчас сделать с ней все что угодно, и никто не смог бы прийти ей на помощь.

— Это просто Империо. Пожалуйста.

— Просто Империо? — нервно рассмеялся он. — Ты ненормальная.

Хотел спросить, неужели ей больше не к кому обратиться, но и так знал ответ. Нехотя достав из кармана волшебную палочку, Гарри направил ее на Паркинсон. Та смотрела совершенно спокойно. Сам он точно так не смог бы. Он вспомнил, как она направила палочку на него несколько дней назад, и он тогда едва не выхватил свою в ответ. Все-таки она была храбрее. Или просто безрассуднее. Глубоко вздохнув, он нацелился палочкой на горло Паркинсон. Слизеринка сглотнула, но осталась стоять неподвижно. Гарри знал, что сможет сотворить сильное Империо. Знал, что Паркинсон не сумеет ему противостоять, и именно это знание заставляло его медлить.

— Ну же, — поторопила она.

Гарри на миг прикрыл глаза, выбрасывая лишние мысли из головы. Если ты хочешь, чтобы заклинание сработало, нужно произносить его осмысленно.

— Империо, — негромко сказал он, желая подчинить волю Паркинсон себе.

Впрочем, желая ли? Слизеринка пошатнулась, но устояла.

В скудном освещении Гарри не мог четко видеть глаза Паркинсон и, соответственно, не мог оценить, подействовало ли заклинание. Мысль о том, что Пэнси Паркинсон в эту минуту абсолютно беспомощна перед ним, отозвалась дрожью вдоль позвоночника.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — сглотнув, спросил он.

— Не знаю, — нервно пожала плечами Паркинсон.

Ее голос звучал, наверное, слишком живо для человека, у которого подавлена воля.

— Ладно, — Гарри глубоко вздохнул и приказал: — Подпрыгни.

Паркинсон снова пожала плечами и подпрыгнула.

— Ты это сделала, потому что не можешь сопротивляться?

— Я не знаю, — она в третий раз пожала плечами. — Я… просто… будто не вижу смысла сопротивляться.

Гарри на миг прикрыл глаза.

— Попробуй еще раз, — открыв глаза, он посмотрел на Паркинсон. — Ты должна сопротивляться. Подпрыгни.

Паркинсон осталась стоять.

— Подпрыгни, — Гарри наконец сосредоточился на том, что делает, и послал Паркинсон настоящий приказ. Он представил, как ее ноги отрываются от земли, как взлетают руки в попытке удержать равновесие, как развеваются волосы.

Паркинсон некоторое время стояла, а потом подпрыгнула. Выглядела она при этом по-прежнему абсолютно нормально. Отрешенности, которая должна сопровождать Империо, не было и в помине.

— Я не пойму, браслет работает, но через раз? — уточнил Гарри.

— Без понятия, — раздраженно откликнулась слизеринка. — Я могу не прыгать, но как будто не вижу смысла не делать то, что мне несложно.

— То есть не работает?

— Я не знаю! Может, твое Империо какое-то не такое?

Глядя на то, как она нервно откинула с лица прядь волос, Гарри внезапно понял, в чем дело. Она была права. Его Империо действительно было не таким. Когда Снейп тренировал его сопротивляться подавлению воли, он пытался сломать Гарри. Гарри помнил, как ненавистны были ему эти приказы, как ненавистен был сам Снейп, как хотелось сбросить его власть над разумом. Вот это настроение он должен был воссоздать сейчас с Паркинсон. Должен был потребовать от нее чего-то противоестественного, чтобы она даже мысли не допустила ему покориться. Но он ведь не Снейп. Он не может заставить слизеринку встать на колени или сделать еще что-то унизительное. Ему не нравится ломать и унижать. И ненавидеть он не умеет. Гарри вспомнил, как Пэнси сказала однажды, что он не умеет быть жестоким.

Он усмехнулась, и Пэнси нахмурилась. Она доверилась ему, она ждала от него помощи. Он должен был что-то сделать. На миг прикрыв глаза, Гарри попытался представить, как заставит сейчас Паркинсон встать на колени, но в нем поднялся протест. Он не хотел. Он не мог. Распахнув глаза, он посмотрел на слизеринку, силясь придумать действие, которое она не захочет выполнять. В голове было пусто. Пэнси открыла было рот, чтобы что-то сказать, и одновременно потянулась к запястью, чтобы снять браслет, явно признавая бесполезность Гарри Поттера. И именно в эту секунду его мозг выдал «гениальное». Не успев даже обдумать то, что собирается сказать, Гарри выпалил:

— Поцелуй меня.

И пока он говорил эту нелепую, непонятно как родившуюся в его мозгу фразу, Паркинсон стащила с руки браслет.

Испугавшись того, что ляпнул, Гарри торопливо снял с нее Империо, так и не поняв, работает оно или нет. Хотелось провалиться сквозь землю, потому что смотреть в глаза Паркинсон было выше его сил. Идиот! Ну какой же он идиот!

Звук, с которым Пэнси втянула воздух, был каким-то странным, и Гарри все-таки поднял взгляд. Лучше бы он этого не делал. Слизеринка смотрела на него расширившимися глазами. Гарри отшатнулся и снова врезался в подоконник, взъерошил волосы свободной рукой и опустил наконец подрагивавшую палочку.

Паркинсон некоторое время молча его разглядывала, а потом невесело усмехнулась. Нацепив браслет на запястье, она направилась к двери, на ходу снимая собственные заклятия.

— Стой! — Гарри бросился за ней, не зная, как оправдаться. Он ведь не собирался вынуждать ее целоваться. Он ведь хотел, чтобы она наконец начала сопротивляться. — Пэнси, стой!

Вспышка заклинания отбросила его на пару метров. Гарри удалось устоять на ногах, но сила инерции заставила его сделать несколько шагов назад и снова встретиться с опостылевшим подоконником. Этих нескольких минут заминки хватило Паркинсон для того, чтобы выбежать из домика.

Гарри отлепился от подоконника, погасил магический фонарь и бросился на улицу.

Еще несколько секунд ушли на то, чтобы запереть домик. Не мог же он бросить все здесь открытым. Справедливо считая, что бегает лучше Паркинсон, Гарри Поттер скатился с крыльца и помчался за слизеринкой. Бежать, утопая в снегу, было тем еще удовольствием, и Гарри искренне не понимал, как Пэнси удалось так оторваться. Не иначе с помощью магии. Общий уровень Паркинсон как волшебницы, оказавшийся гораздо выше его собственного, уже начинал раздражать.

На территории Хогвартса сугробы стали не такими глубокими и расстояние до слизеринки наконец сократилось. Гарри боялся ее окликать, чтобы не подставить их обоих.

Паркинсон выбралась на дорожку, и Гарри рванул вперед на пределе сил. Выбравшись вслед за ней из сугробов, он понял, что та попалась: здесь-то он ее точно догонит. Впрочем, радовался Гарри секунды три, не больше. Паркинсон на миг обернулась и взмахнула палочкой в воздухе. Вся дорожка позади нее превратилась в лед. Гарри почувствовал, как подошвы ботинок заскользили, и тут же увидел свои ноги на фоне звездного неба.

От падения на спину у него вышибло дух и зашумело в голове. И пока он лежал, глядя на беспечно подмигивавшие звезды, слизеринка успела убежать в сторону замка.

Дотянувшись до ближайшего сугроба, Гарри собрал в кулак снег, растер его по лицу и выругался. Он ничего не понимал в девчонках. Они были ненормальными. Она ведь сама затеяла этот идиотский эксперимент! Да, он сглупил в том, что заранее не обсудил с ней детали. Но на часах полночь. Он уже не соображает. Неужели неясно? И браслет этот нацепила. А ведь он, возможно, не просто не защищает, но причиняет вред!

Снова выругавшись, Гарри осторожно встал и попытался снять заклятие с дорожки. Ожидаемо ничего не вышло. При попытке шагнуть ноги разъехались. Сойдя с дорожки и в очередной раз утонув в сугробе по колено, Гарри достал из-за пояса Карту Мародеров и подсветил ее. Паркинсон успела дойти до замка. Гарри мстительно понадеялся, что главный вход уже заперли или же что она попадется кому-то из учителей, но точка с именем Пэнси Паркинсон миновала главный вход и двинулась по коридору.

Выругавшись в очередной раз, Гарри поплелся к замку, обещая себе, что завтра прямо с утра заставит Паркинсон себя выслушать. Потому что он ведь не то имел в виду. Ясно?

 

* * *

 

Если бы однажды Драко Малфою сказали, что он будет битый час торчать у главного зала, поджидая Гермиону Грейнджер, он бы… Впрочем, он даже представить не мог свою реакцию на это нелепое, абсурдное и совершенно нежизнеспособное предположение. И тем не менее именно этим он и занимался ранним субботним утром.

Он пришел в главный зал к открытию и еще сорок минут эмпирическим путем познавал, что идиотов, желающих встать на завтрак в семь утра в выходной день, нет. Кроме Драко Малфоя.

Если сперва свое дурное расположение духа Драко мог еще списать на то, что почти не спал этой ночью, и на то, что он притащился в главный зал ни свет ни заря, то потом у его плохого настроения появился четкая причина. Гермиона Грейнджер, а точнее ее дурацкая, выводящая из себя привычка везде ходить с Поттером. На них клеящее зелье с утра пораньше вылили?

Грейнджер так демонстративно не смотрела в его сторону, как будто ни Драко Малфоя, ни всего факультета Слизерин просто не существовало в природе. Будто на месте их стола внезапно появилась пространственно-временная дыра, которая, судя по книгам, являлась остаточным следом от использования маховика времени. Эдакое ничто размером с четверть главного зала. Вот только остаточный след от заклинания сохранялся несколько секунд, а Драко чувствовал себя исчезнувшим целых десять минут. Потом просто не выдержал и вышел из главного зала. Спасали ситуацию только взгляды, которые в течение этого, с позволения сказать, завтрака бросал на него Поттер. Тот смотрел так, будто хотел бладжер в него метнуть.

Драко кивал на приветствия подтягивавшихся к завтраку студентов и ходил вдоль подоконника прямо у дверей главного зала, одергивая себя каждый раз, когда его тянуло заглянуть и проверить, на месте ли еще Грейнджер, не провалилась ли она с Поттером там куда-нибудь. Потому что есть столько времени было невозможно.

А самым паршивым во всей этой ситуации было то, что, как бы ни раздражался Драко от всего происходящего, на самом деле он до смерти, до пересохшего горла и подрагивавших пальцев боялся встречи с Грейнджер. И, кажется, не только потому, что вчера окончательно уверился в том, что его память стерта, и не потому, что она была единственным человеком, который может ему помочь все вернуть, а потому что он понятия не имел, как начать разговор. И успокаивающее обычно «это всего лишь Грейнджер» почему-то больше не работало.

Первым из дверей главного зала вышел Поттер, на ходу говоря что-то идущей позади него Грейнджер. Сердце Драко сделало такой рывок, что он невольно задержал дыхание. Головная боль, странное дело, со вчерашнего дня ощутимо уменьшилась. Не прошла до конца, нет, но будто после того, как он окончательно признал проблему со своей памятью, она превратилась из блокатора в наказание. Зелье не снимало ее до конца, но терпеть было можно. Во всяком случае, это было гораздо легче, чем то, что Грейнджер вообще не посмотрела в его сторону. То, что он все-таки существует в одном с ней пространстве, подтверждало лишь ее движение: она сместилась так, чтобы между ними оказался Поттер.

Драко вдохнул, выдохнул и шагнул к гриффиндорцам.

— Гермиона, — сказал он, с удивлением отмечая, как странно и как… знакомо звучит ее имя.

Если бы он сам не слышал, что позвал ее вслух, решил бы, что у него что-то с головой, потому что целых десять секунд Грейнджер не реагировала никак, а потом вцепилась в руку Поттера и потащила того по коридору.

Это было уже несмешно. Драко шагнул им наперерез, но Поттер выставил руку, не позволяя ему приблизиться. Он не сказал ни слова, но посмотрел так, что Драко стало ясно: она все ему рассказала. И про их разговор, и про поцелуй. Что-то незнакомое обожгло внутри. Злость вперемешку с обидой. Драко даже самому себе боялся признаться, что это очень похоже на ревность к той близости, которая есть у этих двоих.

— Нам нужно поговорить, — с нажимом произнес он, и Грейнджер наконец соизволила на него посмотреть.

Если бы сейчас случилось чудо, и они оказались не в коридоре, полном снующих студентов, а в кабинете прорицаний, например, и если бы чертов Поттер куда-нибудь испарился, Драко все равно не смог бы начать разговор. Потому что Грейнджер глядела на него так, что ему стало трудно дышать. От обиды, боли и разочарования в карих глазах, которые, оказывается, он знал так хорошо, будто когда-то долго в них смотрел.

Под этим взглядом Драко отступил на шаг, а Грейнджер выпустила руку Поттера и бегом бросилась по коридору прочь от главного зала.

— Ты придурок, Малфой, — очень серьезно сказал Поттер. — Ты все испортил.

У Драко не было оправданий. Ни одного.

— Я начал вспоминать, — сказал он, глядя вслед гриффиндорке.

— Отличная новость, — сухо ответил Поттер. — Значит, теперь справишься и без нашей помощи.

С этими словами он побежал за Грейнджер и, догнав, взял ее за руку. Драко почти физически почувствовал то, как чувствовал сейчас Поттер руку Грейнджер в своей руке. И эти игры воображения ему совсем не понравились.

«А как же твоя девушка, Поттер?» — хотелось крикнуть Драко, но, разумеется, он не крикнул.

Вместо этого выругался себе под нос и пошел строить грандиозный план «Как заставить Грейнджер меня выслушать». В конце концов, этот план был гораздо легче плана «Как вернуть память» или «Как спасти мир». Хотя… возможно, и нет.

 

* * *

 

«Гермиона… Гермиона… Гермиона…»

Она бежала по коридору, а в голове рефреном звучало ее имя, сказанное непривычно хриплым голосом. Мыслей в голове не было. Только собственное имя, которое, кажется, заглушало сказанное вчера: «Я хочу проверить мышечную память». Казалось, если просто бежать, быстро-быстро, то можно будет убежать от этих мыслей. И, наверное, от себя.

— Гермиона, стой! — Гарри догнал ее и схватил за руку. — Не убегай.

Наверное, у каждого есть друг, который не даст убежать от себя. Просто скажет «стой» и возьмет за руку. Гермиона почти ненавидела Гарри в этот момент.

Она остановилась и затравленно оглянулась, будто всерьез опасаясь, что Драко Малфой за ней погонится.

— Может, все-таки поговоришь с ним? — нейтральным тоном спросил Гарри.

Гарри легко было говорить. Если бы он только мог хоть на минуту встать на ее место...

— Он воспользовался мной, понимаешь? — глухо сказала она.

— А ты не думала, что с его точки зрения все могло быть немного не так? — осторожно произнес Гарри, и Гермиона посмотрела на него с надеждой.

«Гермиона…»

— К тому же он сказал мне, что начал вспоминать.

— Да? — эта мысль неожиданно вызвала испуг вместо радости. Ведь если он начал вспоминать, то вспомнит и свою обиду на нее. Простит ли он ее снова? А еще это означало, что ему больше не нужна будет ее помощь.

— Он много вспомнил?

— Я не знаю, — Гарри качнул головой и потянул ее в сторону лестницы. — Ты побудешь с Роном сегодня, если что? У меня кое-какие дела.

— Помощь нужна? — спросила Гермиона, и Гарри смерил ее взглядом не сбавляя шага.

— Пока нет, но, возможно, понадобится… совет.

— Буду ждать, — улыбнулась Гермиона, впервые за утро заметив, что Гарри какой-то дерганый. — Все нормально?

— Да, все под контролем. Я провожу тебя до гостиной.

— А потом ты куда?

— Потом я возьму Карту Мародеров и… поищу кое-кого.

Гермиона почему-то даже знала, как зовут этого кое-кого.

«Как же мы умудрились так вляпаться?» — думала она, глядя вслед Гарри, оставившего ее в гостиной Гриффиндора на попечение только-только проснувшегося Рона.

 

* * *

 

На завтрак Пэнси пришла под самый конец, потому что у нее был план — не встретиться с Гарри Поттером. Отличный такой план, которому она собиралась следовать ближайшие сто лет. Озвучь она его кому-нибудь, ее бы засмеяли. Потому что она — Пэнси Паркинсон. У ее прадеда магических орденов больше, чем листьев на Дракучей иве. Она староста Слизерина, не говоря уже о том, что у нее никогда не было проблем в общении с противоположным полом. А это всего лишь какой-то Поттер.

Вот только Пэнси вчера впервые за много-много лет горько рыдала и не могла остановиться. От обиды, от разочарования, от того, что она, глупая, умудрилась чего-то себе напридумывать и даже этого не заметить.

Ей по-прежнему было страшно и горько от мысли, что Роберт может оказаться предателем, но то, что сделал вчера Поттер, было во сто крат хуже.

Ведь когда он примчался на ее просьбу о помощи, умудрился как-то отыскать ее за стенами Хогвартса и явиться эдаким рыцарем, готовым помогать и спасать, ей стало почти спокойно. Поттер с его серьезным взглядом и умением решать проблемы какими-то очень простыми, даже примитивными, способами казался тем, кто прочно стоит на земле, и стоять рядом с ним было нестрашно. Рядом с ним земля не уходила из-под ног, не нужно было играть, контролировать жесты, продумывать ответы.

Потому что вчера Пэнси было действительно плохо. Настолько плохо, что она решила сбежать из Хогвартса путем, который в прошлом году показал ей Брэд. По дороге выяснилось, что выбираться с территории замка этой дорогой — плохая идея, но в Пэнси взыграло упрямство. Во что бы то ни стало она намеревалась отправиться либо в Хогсмит, либо домой, а может, к Роберту. Ей нужно было хоть ненадолго перестать думать обо всем, что происходит вокруг, потому что она уже готова была сойти с ума от страха и бессилия.

Домик с камином был заперт. Каминная сеть явно перекрыта. План сбежать подальше бесславно провалился. Было холодно, но Пэнси не спешила уходить с темной поляны, хотя вообще-то была нормальным человеком и не стремилась стать добычей какой-нибудь зверушки из Запретного Леса. Просто снег была таким белым и нетронутым, что она, сама не понимая, зачем, принялась писать на нем список вопросов, которые терзали ее больше всего.

«Можно ли верить Роберту? Кто стер память Драко? Что такое Метка? Когда все это закончится? Почему Поттер?..» Последний вопрос она так и не сформулировала. Снег больше не выглядел нетронутым. А еще Пэнси поняла всю глупость своей попытки найти ответы на вопросы, справиться с которыми даже могущественному волшебнику не под силу. Тогда она пнула снег, чтобы стереть список, а потом еще раз и еще. Тут-то и появился Поттер, и ей сразу стало почти спокойно.

Идея попросить его проверить браслет родилась у Пэнси спонтанно. То, что идея была глупой, она поняла еще в тот момент, когда Поттер принялся отнекиваться. Она впервые видела гриффиндорца таким испуганным. Но отступать было поздно. К тому же Пэнси вдруг поймала себя на странной мысли: она впервые доверилась кому-то так безоговорочно и безоглядно, полностью отпустив контроль над ситуацией. То, что этим человеком стал Поттер, ее порядком испугало. Но не потому, что она не доверяла ему, нет. А потому что ни один тревожный звоночек не прозвенел внутри. Что с этим делать, Пэнси не знала.

А потом все рухнуло, потому что Поттер оказался совсем не таким, каким она себе его, оказывается, успела придумать. Вообще-то, ничего особенного не случилось. В конце концов, Пэнси прекрасно знала, что все они одинаковые. Можно было просто пожать плечами и забыть. Но она как дура проревела целый час. И с утра случившееся почему-то тоже не стало выглядеть пустяком.

— Мисс Паркинсон, — окликнула ее профессор Макгонагалл, когда Пэнси в одиночестве выходила из пустого главного зала. — Профессор Снейп будет отсутствовать в Хогвартсе до понедельника. На вас и мистера Малфоя ложится задача проследить за дисциплиной на вашем факультете.

Профессор трансфигурации выглядела немного нервной, поэтому Пэнси не рискнула уточнить, все ли в порядке со Снейпом. Не то чтобы ее это волновало, просто количество странностей начинало зашкаливать.

По пути к подземелью Слизерина Пэнси пыталась прикинуть, что могло заставить Снейпа покинуть Хогвартс. После внезапного отъезда Дамблдора это выглядело тревожным. Хорошо, что она не успела передать Роберту просьбу о встрече.

— Пэнси! — голос Поттера прозвучал совсем рядом, и Пэнси подскочила едва не до потолка.

— Что за идиотская привычка подкрадываться, Поттер? — зло сказала она, поворачиваясь к гриффиндорцу. — Если ты считаешь, что это смешно, то у меня для тебя плохие новости: у тебя нет чувства юмора.

Поттер выслушал ее тираду молча. Он выглядел взъерошенным, будто только что снял капюшон, хотя мантии при нем не было. А еще у него были очень зеленые глаза. Это было особенно заметно в холодном свете, проникавшем в коридор через большое окно. Если бы он был девушкой, Пэнси заподозрила бы чары, потому что цвет был слишком яркий. Даже ярче, чем у Блез.

Сообразив, что глупо на него пялится, Пэнси развернулась и продолжила путь.

— Постой. Я хочу поговорить о вчерашнем, — решительно произнес Поттер.

«О нет!» — подумала Пэнси, вслух же сказала:

— Нам не о чем разговаривать.

Поттер попытался схватить ее за локоть, но она увернулась и прибавила шагу.

— Я могу все объяснить.

— Что ты можешь объяснить, Поттер? — вчерашняя обида вновь захлестнула Пэнси. — То, что ты такой же придурок, как и все? Весело тебе было, да? Засунь свои объяснения… — Пэнси зашагала еще быстрее, и на этот раз Поттер от нее отстал.

Твердо пообещав себе ни за что не зареветь, Пэнси отыскала Блез и уговорила ее пойти в Хогсмит.

Вот только на крыльце школы ее вновь поджидал Поттер. В теплой мантии, с красным от холода носом и, кажется, изрядно злой.

— На пару слов, — сказал он, бесцеремонно подхватывая ее под локоть.

Блез с вежливым любопытством проследила за его жестом. Пэнси же едва не задохнулась от возмущения. Какое он имеет право? И нет, дело было не в том, что Блез наверняка устроит ей допрос. Дело было в дурацкой обиде.

— Отпусти немедленно, — прошипела Пэнси, когда Поттер оттащил ее от крыльца на боковую тропинку, занесенную снегом так сильно, что девушка утонула по щиколотку, некстати вспомнив вчерашнее путешествие сквозь сугробы. К счастью, полученный опыт не прошел даром, и сегодня перед выходом Пэнси догадалась заколдовать не только ботинки, но и колготки, иначе сейчас снова промочила бы ноги.

— Я не знаю, что ты там себе надумала, — произнес Поттер, зло щурясь, — но…

— Пэнси, проблемы?

Грегори Гойл, сбежав с крыльца, направился к ним. Вообще-то, он отказался от похода в Хогсмит, но то ли успел передумать, то ли Драко приставил его к ним в сопровождение.

— Никаких проблем, — улыбнулась Пэнси и вытащила рукав из хватки Поттера.

— Слушай, я сделал это не для того, чтобы… — вполголоса начал Поттер, но сбился и раздраженно посмотрел поверх плеча Пэнси на подошедшего Грега, который все же решил удостовериться в отсутствии проблем лично.

В этот момент Пэнси любила Грега всей душой.

— Я занята. Как-нибудь потом поболтаем. В следующей жизни, — мило улыбнулась она Поттеру, глядя на то, как меняется его лицо, и обещая себе ни за что, никогда больше не обращаться к нему за помощью, чтобы не рыдать потом, как сопливая тринадцатилетка.

— Отлично. В следующий раз я запишусь на аудиенцию за неделю у твоего секретаря, — зло произнес Поттер и, развернувшись, пошел по дорожке прочь от них.

На его брюках и мантии вряд ли была защита от холода и снега. Это же Поттер. У него всегда все не как у людей.

— Идем? — услышала она голос Грега и с усилием отвела взгляд от прямой спины Поттера. Глаза немного щипало. Наверное, от контраста между черной мантией гриффиндорца и искрящимся на солнце снегом.

— Грег, ты сможешь наложить на меня Империо? Мне нужно проверить одну вещь, — обратилась Пэнси к приятелю, чувствуя себя неуютно от одной только мысли, что кто-то будет распоряжаться ею полностью. От мысли, даже тени которой не возникло вчера рядом с Поттером.

— А потом будет Круцио и далее по списку? — невозмутимо уточнил Грег и указал взглядом на свое предплечье.

Пэнси медленно выдохнула, чувствуя благодарность к Грегу за то, что он отказал, не сказав при этом нет, и грусть от того, что Поттер вчера не сделал так же.