История другой семьи: Хроники Снейпа (джен)

Суббота, 1 сентября 1973 (три дня до первой четверти)

Дети и подростки, в разной степени успешно походившие на магглов, сновали по Кингс-Кроссу, стараясь быть не слишком заметными в толпе. Северус не без веселья наблюдал за тем, как они вместе с родителями прилагали огромные усилия, чтобы оставаться невидимыми. Он взял тележку и забрал из камеры хранения свой скромный багаж, а затем отправился на платформу девять. Спокойно подождав, когда толпа, направляющаяся в Хогвартс, немного рассеется, он тихо юркнул на платформу девять и три четверти. Всё время, пока он толкал тележку к багажному вагону, Северус прислушивался к обрывкам чужих разговоров.

— …должен сдать СОВы как можно лучше, иначе не видать мне той новой модели метлы…

— …а следующие две недели мы провели на Ривьере…

— …слышал, дом сгорел дотла, они не успели выбежать…

— …вонь грязнокровок и дворняг, в этом году…

— …целое состояние, жду-не дождусь этих прогулок в Хогсмид…

Сдав багаж поездной бригаде, Северус подхватил саквояж со школьной формой и отправился к хвосту состава, надеясь увидеть там Лили. Вдруг, к своему удивлению, он услышал, как его кто-то зовёт.

— Снейп! Постой, не уходи.

Северус обернулся и увидел, как к нему спешит Белла Блэк. Она победно ему улыбнулась, так, словно они всю жизнь были закадычными друзьями.

— Я так рада, что тебя здесь увидела. Мы собираемся в одном из первых вагонов, идём с нами? У нас там что-то вроде вечеринки в честь нового учебного года, ты должен быть там. Будет весело!

— Я слишком… скучный… для вечеринок, — ответил Северус. — Не люблю… шум.

— Да всё нормально! Шутов у нас достаточно. Нужны спокойные люди, чтобы всё не превратилось в один большой цирк.

Она взяла его под руку и повлекла за собой по платформе к началу состава, где уже собралась целая толпа знакомых лиц, нетерпеливо топтавшаяся в ожидании, когда можно будет зайти в вагон.

— Поглядите, кого я встретила! — воскликнула Белла, и все подошли, чтобы поздороваться и пожать Северусу руку. В своей скромной одежде он чувствовал себя крайне неловко среди детей из богатых старинных семейств, но все, казалось, были искренне рады его видеть. Когда их запустили в поезд, Северус обнаружил, что вагон представлял собой нечто вроде ресторана. Рядом с ним на сиденье плюхнулся Розье и как ни в чём не бывало завёл разговор о каникулах, словно они с ним тоже всегда были хорошими друзьями. На столиках появились чай, кофе, разнообразие соков и сладких закусок.

В другом конце вагона, достаточно далеко, чтобы их можно было услышать, Белла разговаривала с Рабастаном.

— Свою работу я сделала. Снейп здесь. Ты уверен, что Он им интересуется?

— Ты смеёшься? Второгодка, вызывающий землетрясения? Отец чуть слюной не захлебнулся, когда я ему рассказывал. Он передал это… ты знаешь кому, и теперь тот заинтригован. Снейп ещё мал, но с подходящей подготовкой может стать сильным магом. Они сказали не наседать. Держаться поблизости, главное — не отпугнуть. У нас ещё пять лет перед тем, как он будет готов. Сама знаешь кто терпелив.

— Что, если дурак Мамблдор так и не оставит его в покое?

— Внимание Дамблдора нам не нужно. Я же говорил. Время есть. Будем обрабатывать его постепенно. Просто подтолкнём на нужную дорожку.

Проведя ещё час в компании Розье и присоединившегося к ним Уилкиса, Северус покинул клубный вагон. Ему хотелось оказаться в тихом месте, где ничто не мешало бы думать. Белла попыталась уговорить его остаться, но Рабастан прервал её, одними губами произнеся: «Время есть».

Северус встретил Лили на пути к хвосту состава, когда она возвращалась в своё купе, не найдя его на их месте перед багажным вагоном.

— Где тебя носило? — прошептала она так, чтобы никто не услышал. — Я ждала тебя.

— Меня похитили, — с лёгкой улыбкой ответил Северус, когда их взгляды встретились. Он почувствовал, как двери плавно раскрываются, и расслабился, наслаждаясь странным чувством возвращения домой, которого не ощущал даже с родителями. Поймав её удивлённый взгляд, он пояснил: — Белла Блэк хотела, чтобы я немного побыл с остальными в одном из первых вагонов. У них там что-то вроде слизеринской вечеринки в честь начала года.

С этим двое вернулись в тамбур последнего пассажирского вагона, где могли говорить, не опасаясь, что их увидят вместе.

— Я думала, они тебя задирают. Ты ведь рассказывал мне в прошлом году.

— Да, но Белла теперь на пятом курсе, а это значит, что в конце года ей нужно будет сдавать СОВ. Кажется, она уже беспокоится насчёт результатов и надеется, что я буду заниматься с ней зельями. Я не жалуюсь. Каждый раз, когда она со мной заговаривает, остальные оставляют меня в покое. Это даже приятно.

Лили выглядела слегка озадаченной.

— Странно, её кузен говорит о ней совершенно другое. Но он ненавидит свою семью и Слизерин, так что вряд ли стоит воспринимать его слова серьёзно.

Они ещё немного поболтали, а затем Лили вернулась к друзьям.

Церемония отбора приготовила Северусу кое-что приятное: он внезапно осознал, что теперь не был самым маленьким учеником в школе. Почти все первокурсники были ниже, чем он. Всё остальное не имело значения. Он не обратил внимания ни на одно из новых имён.

Лили, по своему обыкновению, сидела в конце гриффиндорского стола. Они с Северусом улыбнулись друг другу и показали палец вверх. Остальное могло подождать до следующего раза, когда им представится возможность встретиться. Пир, как и всегда, был очень пышный, на этот раз Северус остался в зале, чтобы разделить еду с остальными. В конце концов, шок осознания того, что он растёт, был уже в прошлом, его мама придумала, где достать ему одежду. К тому же слизеринцы, казалось, были вполне готовы терпеть рядом с собой его присутствие.

Не успели на столах появиться десерт и сладости, как праздник внезапно прервался. Послышался взрыв, и разговоры затихли. Посреди зала в воздухе заклубился дым, из которого материализовалось огромное знамя, изображающее кулак с поднятым вверх средним пальцем. На его фоне красовалась надпись: «Слизерин — помойка! Вперёд, Гриффиндор!».

Со стороны гриффиндорского стола послышалось дружное хихиканье. Слизеринцев охватил праведный гнев. Северус нашёл выходку слегка забавной. Прошло всего несколько секунд перед тем, как директор Дамблдор поднялся со своего места, избавился от знамени и мягко призвал студентов к взаимному уважению. Никто так и не понял, кто учинил подлую шутку.

Через какое-то время пир наконец закончился, и факультеты разошлись по общежитиям.

Настроение семестру было задано следующим утром, когда слизеринцы вышли из общей гостиной, чтобы насладиться ленивым воскресным завтраком. Первый же поскользнулся на склизком полу, покрытом липким илом и водорослями. На каменных стенах тут и там висела тухлая рыба, воздух был пронизан смрадом пропавших морепродуктов. Зажимая носы и пытаясь справиться с рвотными позывами, слизеринцы поклялись отомстить — никто даже не сомневался, что за всем этим стоял Гриффиндор.

Начало было положено. Слизерину следовало обдумать ответный удар. Рабастан избрал себя главой военного совета.

— Мы не можем спустить им это с рук. На кону стоит честь факультета. Мы либо встретим врага лицом к лицу, либо канем бесславно, неотмщёнными!

(Всякий раз, когда дело касалось пафоса и драмы, Рабастан ощущал себя в своей стихии. Жаль, в Хогвартсе не было театрального кружка.)

— Да, но что мы можем сделать, чтобы хотя бы наполовину отплатить им за то, как они поступили с нами? — У Эйвери же, наоборот, был талант немедленно подходить к сути вещей.

— Можно оттащить водоросли и всё остальное в их башню. — Уилкиса все дружно освистали за нехватку воображения.

— Давайте наделаем значков с надписью: «Гриффиндор — помойка!».

— Можно всю их башню завесить туалетной бумагой.

Вдруг заговорил Северус. Тихо, но уверенно — заклинания всегда вселяли в него чувство безопасности.

— Рыба и водоросли — потому что мы живём под озером. Они в башне, на самом верху, в воздухе. Нужно что-то, связанное с птицами.

— Вообще-то они львы, а не птицы, — фыркнул Уилкис.

Северус отмахнулся от него как от мухи.

— А мы змеи, а не рыбы. Они себя смыслом не утруждали. Тогда зачем это нам?

— А ну-ка, Заклинатель, — живо обратился к нему Рабастан. — Скажи, как нам их проучить?

— Птичий помёт, перья, яйца. Смола и перья. Тухлые яйца. Не тогда, когда они будут выходить из портрета Полной дамы — они того и ждут. Нужно скинуть всё с потолка немного позже, когда они спустятся на ужин. Или напасть с воздуха во время тренировки на мётлах. И ещё, я бы предложил… — Все молча ждали, что он скажет. — Засаду устроили мальчишки. Нужно напасть только на них. Пусть над ними смеются их же девчонки, пусть они опозорятся перед своим же факультетом. Поссорим их между собой, и они будут слабее, чем мы.

Все довольно заулюлюкали в его честь и разделились на группы отрабатывать заклинания Кутсулиа, Птеро и Авго. Северус же больше радовался тому, что уберёг Лили от расправы, хотя и не мог не отметить, что мысли о настоящей схватке оказались гораздо более волнительными, чем он мог себе представить.

К ужину стало очевидно, что пощады не будет ни с той, ни с другой стороны.

— Это было подло, — сказала Лили, ёжась в тесной нише у северной стены, наблюдая за тем, как идёт дождь. Они взяли еду из Большого зала и нашли укромное место. Никому бы не пришло в голову гулять по такому холоду и сырости, так что Северус и Лили не боялись, что их обнаружат.

— Подло — это то, как они поступили с нами. — Северус вытащил из кармана бутылёк с тягучим илом. — Понюхай. — Лили поднесла лицо к сосуду и резко отпрянула, почувствовав тошнотворный запах. — Это было по всему коридору. Люди поскальзывались и падали в эту гадость. Представь, как сложно было очистить форму. — Северусу повезло. К тому времени, как он вышел из комнаты, о засаде уже было известно. Он не знал, где бы пришлось доставать деньги на новую одежду. — И вообще, всё могло быть хуже. Кое-кто из наших предложил использовать смолу с перьями, но мы всё-таки решили остановиться на яйцах. Они хотя бы отстирываются. — Северус подумал, что Лили не стоило знать о том, что смола была его идеей.

— Но большинство мальчишек, попавших под обстрел, не имели никакого отношения к тому, что случилось с вами.

— Не мы это начали. У нас и мысли не было как-то задеть Гриффиндор.

Лили нахмурилась. Она знала, что Северус был прав.

— И всё же, стоило мстить только тем, кто это начал.

— Ты знаешь кто?

— У нас есть одна компашка, которая любит всяческие розыгрыши, но я не уверена, что это их рук дело.

Лили не стала вдаваться в подробности, и Северус решил не настаивать.

— Как твоя нумерология? — спросила Лили несколько минут спустя.

— Нормально. Могло быть и посложнее, конечно.

— Посложнее? Ты, наверное, единственный ученик в Хогвартсе, который хочет, чтобы уроки были сложнее.

— Да, но те уроки, что нам преподают, для меня бесполезны. Мне нужны физика, химия, алгебра…

— Зачем?

— Я собираюсь стать учёным.

По выражению лица Лили он понял, что та считает затею дурацкой. Северус не знал, как объяснить. Ему нравились фотографии научных лабораторий, которые он видел в журналах бабушки Снейп. В тех лабораториях царили идеальная чистота и порядок. Да и потом, когда ты решаешь уравнения, тебе не нужно волноваться о каких-то тонкостях или о чьих-то чувствах. Ответ прямо перед тобой, на бумаге. Самым любимым голосом Северуса был голос, отсчитывающий секунды до запуска ракеты: «Шесть… пять… запускаем двигатели… три…» Абсолютный, ничем не нарушаемый покой и контроль во время работы над чем-то действительно интересным и важным. Именно такой ему представлялась лаборатория.

Северус показал Лили двойные спирали ДНК, которые зарисовал у себя в тетрадке. Он пытался объяснить, что это такое, но её, казалось, больше впечатляло то, какие они красивые. Северус понял, что Лили было скучно. Что-то изменилось между ними, но он не понимал, что именно. Когда пришло время расходиться, каждый думал о своих друзьях и делах, а не о том, когда они встретятся в следующий раз.

* * *

— Эй, Заклинатель!

Северус остановился на ступенях перед замком. Он как раз направлялся на урок профессора Кеттлберна по уходу за магическими существами, когда Рабастан догнал его и пошёл рядом.

— Хотел спросить тебя насчёт твоих заклинаний.

Северус промолчал.

— Ну, то есть, ты, конечно, мастер всяких детских трюков, но ты когда-нибудь пытался придумывать что-то посерьёзней?

— Детских трюков?

— Ага. Ну, сам знаешь. Пауки, снежки… Уилкис рассказал мне о вшах — и это, конечно, потрясно, но, кажется, всё, что ты делаешь, — просто подбрасываешь всякие предметы и заклинаешь мелких тварей и насекомых.

— Помнится, ещё было землетрясение.

— Я о том и говорю. Что-то фееричное. Что-то… Ну, знаешь, опасное. Ты когда-нибудь изобретал такие заклинания? Кроме землетрясения?

— Нет. Мне это не нужно.

— Советую помозговать. Война с гриффиндорцами набирает обороты, а некоторые из них те ещё отморозки. Кажется, они пока не догадываются, что это ты придумываешь новые сглазы, но когда до них дойдёт, ты можешь оказаться мишенью. Стоит поработать над защитой.

После этого Рабастан вернулся в замок, а Северус отправился на урок. До магических существ (в данном случае — грюмошмелей) ему теперь не было никакого дела, поскольку все мысли занимало кое-что другое.

Вернувшись в спальню перед ужином, Северус порылся в сундуке и извлёк из него «Расширенный курс зельеварения». Эйлин училась по этому учебнику на шестом курсе и делала пометки прямо на страницах. Нана тоже добавила кое-какие замечания к рецептам там, где видела в том необходимость. И всё-таки большинство объёмных и подробных комментариев оставил Северус; его мелкий неразборчивый почерк придавал им вид паутины, оплетавшей напечатанный текст. Мать дала ему книгу, когда Северусу было всего девять. Все эти годы он время от времени пытался варить сложные зелья.

Стоит отметить, что большинство из них он готовить не мог, поскольку не имел необходимых ингредиентов. Но те, для которых ингредиенты находились, — варил. Крылья комаров и сушёные глаза ящериц достать было несложно, как и подавляющее число трав. Как-то он ободрал себе всю кожу на правой руке, пытаясь достать шерсть из носа барсука, а уж стружка с деревянной ноги одноглазого моряка принесла больше проблем, чем в итоге пользы, но в конце концов опыт, полученный в ходе всех этих мероприятий, оказался бесценным.

Иногда, желая отвлечься от зелий, Северус экспериментировал с заклинаниями. Учебник стал эдаким прародителем всех маленьких чар, которые Северус использовал в Хогвартсе. Большинство из них получались случайно. Рядом с рецептом зелья, для которого требовались лапки вшей, он наткнулся на заклинание, из которого позднее получилась неплохая шутка с шевелюрой Уилкиса. Северус принялся листать страницы, внимательно изучая каждое рукописное примечание. Рабастан был прав: сплошная вереница простеньких чар, задействующих жуков и камни.

Что, если Рабастан окажется прав насчёт необходимости защищаться? Северус заставил себя припомнить схватку с Лестрейнджами на утёсе и в особенности то чувство, которое испытал, когда понял, что они его одолеют. Те двое гриффиндорцев — что ж, их тоже было двое. Но встречать врагов лицом к лицу — это одно. Что, если ему снова придётся встретить одного лицом, а второй в это время нападёт со спины?

В первую очередь следовало решить, какое заклинание будет наиболее полезным, а затем попытаться его создать. Северус отправился в Большой зал на ужин, захватил перекус и вернулся в гостиную Слизерина, чтобы немного поработать. Всё было так, будто он снова оказался на первом и втором курсе, — вот только на этот раз враг был куда опаснее.

* * *

Низенький пухлый мальчик с водянистыми глазками и мышиного цвета волосами внимательно оглядел Большой зал. Те, кого он искал, сидели в середине гриффиндорского стола, по своему обыкновению развлекая окружающих — шутками, судя по взрывам смеха, то и дело раздающегося над весёлым собранием. Осторожно двинувшись в их сторону, коротышка незаметно подобрался ближе и поймал взгляд стройного темноволосого мальчика в очках. Он подал знак, дотронувшись до кончика носа, и тогда стройный мальчик кивнул и прошептал что-то на ухо своему товарищу. Тот был выше и сложён куда крепче; он оглянулся на коротышку, показал ему большой палец вверх и снова повернулся к своей публике.

После ужина трое встретились в углу общей гостиной Гриффиндора.

— …а затем Рабастан сбежал вниз по лестнице. Он кое-кого звал. «Заклинатель» — так он к нему обратился.

Двое друзей обменялись многозначительными взглядами.

— Заклинатель, значит. Звучит как то, что нам нужно, не находишь, Джеймс? — сказал Сириус Блэк.

Джеймс Поттер, мальчик в очках, ухмыльнулся.

— Похоже на то. Питер, тебе удалось подслушать, о чём они толковали?

— Постой, постой, не так быстро, — вмешался Сириус. — Так кем был наш превеликий мастер, которого Рабастан Мерлин-его-храни Лестрейндж назвал «Заклинателем»?

Питер усмехнулся.

— Вы не поверите. Он с нашего курса. Бледный коротышка с чёрными патлами, тот, что так хорош в зельях.

Джеймс деланно нахмурился, усиленно стараясь что-то припомнить.

— Сириус, разве мы в прошлом году не говорили ему держаться подальше от Беллы?

Сириус разразился громким лающим смехом.

— Похоже, он пропустил урок мимо ушей. Похоже, он переметнулся к Рабастану. Похоже, нам придётся немного подмарать наши прекрасные руки.

Джеймс повернулся к Питеру.

— Так ты слышал, о чём они говорили?

Питер признался, что ему не удалось их подслушать, но кое-что он всё-таки запомнил.

— Снейп, — сказал он. — Его зовут Северус Снейп.

— Точно, так его и звали, — кивнул Сириус. — Нюниус Змей. Самое то для слизеринца. Может, стоит дать ему новое имя. Трусиус Злей звучит куда лучше, как думаешь? — Сириус толкнул Джеймса локтем в бок и ухмыльнулся.

На этот раз против одного выступили четверо: Сириус, Джеймс, Питер и худенький русоволосый мальчик по имени Римус. На следующий день, когда все ученики ужинали в Большом зале, а Северус захватил для себя еду и направлялся в подземелья, Сириус выступил из-под лестницы и преградил ему путь. Джеймс и Римус обступили Северуса с двух сторон, схватив за руки, — Джеймс при этом зажал ему рот. Вместе они затащили его в небольшой зал, где первокурсники обычно ждут приглашения на церемонию отбора, после этого Римус и Питер отправились сторожить снаружи.

— Изобретательно, — прокомментировал Джеймс, доставая палочку Северуса из небольшой петли, подшитой в правый рукав его мантии. — Нужно взять на заметку. Должно быть, эта штука экономит кучу времени. — И он отбросил палочку в дальний угол. — А теперь, Заклинатель, ты сядешь и послушаешь, что мы тебе скажем. — Они толкнули Северуса на стул и с помощью заклинания связали его руки и ноги верёвкой.

Северус судорожно размышлял. Он не мог прикинуться, будто не понимает, о чём они говорят, потому что они, очевидно, слышали его разговор с Рабастаном.

— Мне жаль… — начал он, но Сириус не дал ему закончить.

— Извинения? Нам не нужны извинения. Из-за тебя мне пришлось вычищать из волос птичье дерьмо и яйца. Мы хотим расплаты.

— Сначала правила, — сказал Джеймс. — Мы тебя предупреждали в прошлом году, ты не послушал. Так что теперь, как понимаешь, нам придётся преподать тебе небольшой урок. Ты не станешь помогать ни Белле, ни Рабастану, ни Родольфусу. Ты не будешь нападать на гриффиндорцев. Ты не будешь баловаться тёмной магией.

Сириус вытащил из кармана небольшой бутылёк.

— Это для тебя. Кто знает, что там внутри? Ты скользкий слизеринский слизняк, и ты это выпьешь. — Он заставил Северуса откинуть голову назад, а Джеймс зажал ему нос, вынуждая открыть рот. Они вылили всё содержимое бутылька ему в горло.

Развязав верёвки, они протащили его через всё подземелье к общежитию Слизерина. У Северуса крутило живот, и он с ужасом понял, что внутри что-то движется. Бросив его на пол перед входом в общую гостиную и применив к нему обездвиживающее заклинание, гриффиндорцы ушли, посмеиваясь. Что-то в животе Северуса ползло вверх, прокладывая себе путь наружу; он вдруг почувствовал, как к горлу подкатывает рвотный позыв и в следующий миг изрыгнул из себя жирного слизняка. Так он и лежал: поверженный и совершенно беспомощный, выташнивая слизня за слизнем, пока Белла и Рабастан не нашли его двадцать минут спустя. Они освободили его от заклятия и помогли избавиться от слизней, уверяя, что больше никогда не оставят его один на один с врагами.

И всё-таки Блэку с Поттером не удалось его запугать. В груди Северуса затаилась холодная, смертоносная ярость. С той минуты он посвятил всего себя страшной мести.

Белла сходила наверх за его палочкой, а после Северус провёл всю ночь в постели, размышляя над тем, что с ним произошло. Его выделили из остальных. Почему? Потому что Рабастан назвал его «заклинателем», не заботясь о том, что кто-то может услышать. Что было самым худшим из того, что с ним сделали? Это было легко. Худшим было то, что его заставили выпить жидкость из бутылька. В ушах Северуса до сих пор звенел голос Блэка: «Кто знает, что там внутри?» Сама шутка вышла очень унизительной и неприятной, но той жидкостью могло оказаться что угодно. Страх, уязвимость — вот что самое худшее. В публичном унижении и физическом дискомфорте хорошего было мало, но Северус знал, что ещё долго не сможет отделаться от того ужасного чувства беспомощности, которое испытывал, когда ему в глотку насильно вливали незнакомое зелье.

«Значит, я заставлю их почувствовать себя беспомощными. Боль и унижение — тоже неплохо, но страх важнее всего». Всю ночь он размышлял, но план так и не приходил в голову. Внезапно Северус понял, что пережить ужасный страх его заставили отнюдь не магией. На грубую физическую силу нельзя отвечать заклинаниями и сглазами. «Теперь у меня есть друзья. Я могу использовать их». Но он почти сразу отказался от этой идеи.

«Никогда не вверяй свою безопасность в чьи-то руки. Когда ты будешь нуждаться в них сильнее всего, они тебя оставят. Если ты не можешь защититься своими силами, значит, рано или поздно будешь повержен». В конце концов Северус остановился на публичном унижении, решив приберечь страх на потом.

На следующий день в Сириуса угодило заклинание подножки, а Джеймс подвергся жалящему сглазу. Ни то, ни другое не принесло друзьям большого вреда, так что они посмеялись и беззаботно похлопали друг друга по спине. «Неужели это всё, на что он способен? Да ладно, Заклинатель, даём тебе фору в два заклинания». Нападка оказалась настолько жалкой, что гриффиндорцы и не думали об ответе, будучи уверенными в своей безоговорочной победе.

Два дня спустя от Наны пришла посылка с домашними сладостями. Отпустив Нельсона, Северус открыл свёрток прямо за столом в Большом зале, достал самую соблазнительно выглядящую конфету и съел её с нескрываемым удовольствием. Затем сунул коробку подмышку и направился в общежитие.

Тем же вечером Блэк и Поттер обнаружили его во дворике с той же самой коробкой сладостей из дома.

— Разве маленьких слизеринцев не учили делиться с друзьями?

Северус вскочил, закрывая коробку и доставая палочку.

— Они мои. Оставьте меня в покое.

Он попытался уйти, но они разделились, чтобы окружить его с двух сторон. Гриффиндор победно ликовал, наблюдая за тем, как Слизерин позорно сбегает с поля битвы, оставив на нём лакомый трофей.

Сладостей было немного, но они оказались очень вкусными. Сириус и Джеймс разделались с ними уже в комнате. Перед тем, как укладываться спать, Джеймс задумчиво обратился к Сириусу:

— Мне казалось, он не позволит нам так легко его достать. Я немного разочарован.

Сириус рассмеялся.

— Просто ты привык к достойным соперникам. Спи.

Тем временем Северус был не в постели. Он осторожно крался мимо общежития Пуффендуя к кухням на первом этаже замка. Взмах палочки, лёгкий шёпот: «Алохомора!» — и дверь была открыта. Он без проблем нашёл громадную бочку тыквенного сока и вылил туда содержимое маленькой фляжки. Жидкость не имела цвета, не имела запаха и была, в целом, совсем безобидной. Если только кое-кто не ел определённых конфет за день до этого.

Утром всё было спокойно. Джеймс лениво потянулся в кровати и решил, что было бы неплохо подкрепиться. Вместе с Сириусом они пришли в Большой зал на завтрак.

Несколько минут спустя начали раздаваться смешки. Сириус оглянулся и увидел, что почти все, кто сидел за столом, весело на него таращились. Он повернулся к Джеймсу и чуть не подавился тостом. Волосы Джеймса были зелёными в серебристую крапинку. По выражению лица своего товарища Сириус понял, что его волосы выглядели ровно так же. В следующую минуту смешки и взгляды посыпались и со стороны Пуффендуя с Когтевраном. Слизеринцы же себя не сдерживали. Они все вдруг дружно встали и, хохоча, зааплодировали. Сириус забрался на скамью и оглядел стол Слизерина. Северуса среди них не было.

— Трус! — проорал Сириус. — Где этот скользкий трус?

Охваченный бешенством, он вылетел из зала, Джеймс вслед за ним, преподаватели начали вставать из-за своего стола, чтобы предотвратить драку. Северус спокойно ждал посреди главного вестибюля с палочкой наготове.

— Классная причёска, — прокомментировал он.

Блэк остановился в нескольких футах от Северуса, подняв палочку. Стоявший за его спиной Поттер пытался урезонить товарища, пока студенты высыпали из Большого зала и можно было слышать, как Дамблдор, Хагрид и остальные учителя приказывали им расступиться и дать дорогу. Двое противников смертоносно глядели друг другу в глаза. Теперь только Дамблдор мог предостеречь Блэка от того, что ему грозило, но он всё ещё пробивал себе путь через толпу учеников.

— Ты это сделал!

— Полагаю, ты о волосах. И когда же я мог это сделать? Я только что вышел из общежития, и я не был…

— Петрификус!

— Остолбеней!

— АКЦИО ПАЛОЧКИ!

Воздух между противниками расширился и завибрировал, когда два заклинания одновременно ударились в щит, созданный Дамблдором, а затем обе палочки пролетели через весь вестибюль в руки директора. Директор был в ярости.

— Вы двое останетесь там, где стоите. Не сделаете ни шагу и не скажете ни слова. Остальные либо вернутся в Большой зал завтракать, либо разойдутся по общежитиям, готовиться к урокам. Любой ученик, который задержится здесь хоть на минуту, кроме этих двух… постойте, трёх, сегодня вечером будет отбывать наказание.

Вестибюль начал пустеть. Дамблдор повернулся к учителям, стремившимся выпроводить студентов как можно скорее.

— Минерва, Гораций, боюсь, что должен буду попросить вас составить нам компанию в моём кабинете. И ещё, постарайтесь отыскать старост ваших факультетов и тоже привести их наверх.

— Я правильно понимаю, что ученики факультетов Гриффиндора и Слизерина всю неделю подвергали друг друга заклинаниям, но никто из старост не счёл нужным поставить в известность деканов или предпринять какие-то шаги для того, чтобы положить конец происходящему?

Старосты стыдливо уставились в пол, Макгонагалл и Слизнорт поклялись впредь строго следить за тем, как исполняются обязанности, и тогда в кабинете остались только Дамблдор, Хагрид, Джеймс, Сириус и Северус. Сириус решил высказаться первым.

— Посмотрите, что он сделал с нашими волосами! Выставил нас на посмешище перед всей школой. Как нам теперь от этого избавиться?

Дамблдор перевёл взгляд на Северуса, ожидая ответа. Чёрные глаза не выдавали ровным счётом ничего, мальчик был замкнут, как хранилища Гринготтса. «О, Эйлин, неужели в нём совсем не осталось ребёнка?»

— Вы не желаете ответить на обвинение?

— Я не знаю, когда их волосы позеленели. Меня не было в зале. Я ничего не видел. С какой стати мне это делать? — С этим Северус перевёл невозмутимый взгляд на Сириуса.

Джеймс схватил Сириуса за локоть, понимая, что для них приготовлена ловушка.

— Он прав. У нас нет причин думать, что это был он, а не другой слизеринец.

— Но он явно нам что-то дал, чтобы это случилось!

— Ты ошибаешься, — возразил Северус. — Я ни разу в жизни вам ничего не давал.

Сириус наконец понял, на чём их пытаются подловить, и осёкся. Мальчики замолчали. Дамблдор вздохнул. Всем троим разрешили вернуться в общежития, при этом Сириусу и Северусу было назначено наказание за то, что они подняли друг на друга палочки.

По спиральной лестнице им пришлось спускаться вместе. Поттер шагал между Блэком и Северусом, чтобы предотвратить возможную драку в непосредственной близости от кабинета директора.

— Мы знаем, что это ты, — прорычал Блэк.

— Хотел бы я послушать, как ты объясняешь это Дамблдору.

— Это ещё не конец.

— Я не сомневался. — Когда гриффиндорцам пришла пора поворачивать к своему общежитию, Северус окинул взглядом их пёстрые волосы и добавил: — Советую купить бритву.

Только осознание того, что в конце коридора за ними наблюдал Хагрид, предотвратило жестокую расправу здесь и сейчас.

* * *

— Так это был ты?

— Если скажу да, ты меня возненавидишь?

— Значит, это правда! Но почему?

Северус зарылся лицом в колени, которые обнимал руками. Ему совсем не хотелось рассказывать Лили о своём унижении, но если бы он промолчал, она подумала бы, что он напал на них без причины.

— Они меня подловили.

— Продолжай.

Рассказ продвигался медленно. Северус поведал о том, как его затащили в зал, как отобрали палочку, как заставили выпить жидкость, о том, как он двадцать минут лежал обездвиженный, выблёвывая слизней…

— Кошмар! Это отвратительно! Вот же гадкие, злобные задиры! И после этого ты просто покрасил им волосы? Они легко отделались.

И затем она начала сообщать ему информацию:

— Тот высокий, Сириус Блэк, он кузен Беллы Блэк, но ты, наверное, это уже знаешь. Они высокомерные чистокровки, но Сириус делает вид, будто он совсем не такой. Тот, что в очках, — это Джеймс Поттер. Его в этом году сделали нашим ловцом. Ну, для квиддича, ты знаешь. Кажется, он из семьи богачей. Бледный русоволовый мальчик — Римус Люпин. Вообще-то он милый, немного застенчивый. Он часто болеет. А толстяка зовут Питером Петтигрю. Они дружат ещё с первого курса, по крайней мере Сириус с Джеймсом.

После их встречи Северус гораздо больше знал о Четырёх Всадниках, чем о том, что происходило в жизни у Лили. В этот раз ей почему-то не хотелось говорить о себе. Северус не стал докучать расспросами, поскольку знал, каково это: когда люди назойливо суют нос в твои дела, когда их об этом не просили.

Затем начались встречи с Хагридом.

— Открой-ка пошире, вот так. Кажется, этот молочный не хочет выпадать. Позволишь мне его выдрать, и тогда будет место для нового. Что такого эти двое сделали, чтоб так тебя разозлить?

— Никто меня не злил. Я вообще никогда не злюсь. Выдирай, если думаешь, что это поможет.

Молочный зуб почти не имел корня. Выдёргивание прошло безболезненно.

— Тебе надо заниматься, чтоб мышцы на ногах росли. Рахит всегда сказывается на мышцах. Не будешь заниматься — так и будешь слабым. Стало быть, что-то серьёзное, раз вы трое отказываетесь говорить Дамблдору.

— Может, тут и рассказывать нечего. Я пил молоко и ел всё, что ты мне говорил. Мне негде заниматься.

— Твоей маме следовало кормить тебя получше, когда ты рос. Тогда бы ты…

— Не вмешивай сюда мою мать!

* * *

— И, значит, толкуем мы с ним о той заварушке с Блэком и Поттером — ничего. Даже ухом не повёл. Но стоило мне упомянуть его маму… Скажем так, он немного расстроился.

— Его мать, говоришь? Хагрид, это очень полезные сведения. Нам нужно к нему пробиться. Если разговор о матери вызывает в нём такие сильные эмоции, так тому и быть. Признаться, я бы предпочёл что-то менее… личное, но выбора у нас нет.

— Стало быть, мне начать его шевелить?

— Ты уже это делаешь, Хагрид.

Война продолжалась в подполье. Сначала профессор Мюллейн потратил целых два дня, безуспешно пытаясь понять, почему венерины мухоловки в теплице вдруг развили необычайный интерес к носу Северуса, а затем Блэк проходил целую неделю, пряча правую руку в рукаве мантии, пока наконец не нашёл способ избавиться от бородавки, так странно напоминавшей шляпу профессора Макгонагалл. Подняв перо в классе заклинаний, Северус обнаружил, что на всём оставляет грязные отпечатки, которые в конце концов испортили его свиток с домашней работой и склеили страницы учебника. Но все согласились, что гвоздём программы стало заклинание, которое придало голосу Блэка такую ультразвуковую высоту, что на его глас слетались все мыши.

Рабастан был вне себя от разочарования. Северус не проявлял никакого интереса к более серьёзным проклятиям. Северус считал, что в нападении Сириуса и Джеймса был виноват один только Рабастан, и ни в какую не соглашался придумывать заклинания, которые подняли бы ставки настолько, чтобы военные действия оказались на радаре преподавателей. Лестрейнджи со своей компанией снова отступили и принялись ждать своего часа. В конце концов, конфликт между Гриффиндором и Слизерином всё-таки подтолкнул Северуса в «правильном» направлении.

* * *

Сириус взял в библиотеке книгу продвинутых заклинаний. Она лежала открытой на странице с заклинанием Инсендио. Джеймс бросил на неё взгляд, присмотрелся внимательно, а затем серьёзно посмотрел на Сириуса.

— Нельзя это использовать. Это может его ранить.

— Я и хочу его ранить.

Джеймс захлопнул книгу и забрал её себе.

— Веселье весельем, но ты забыл, зачем мы это начали. — Он сделал паузу, чтобы убедиться, что Сириус слушает. — Мы хотим отпугнуть его от шайки Блэк и Лестрейнджей, а не вынудить его примкнуть к ним. Во всяком случае, в том году мы на то и рассчитывали.

— Всё стало серьёзней. Теперь он один из их помощничков. Наши руки развязаны.

— Ошибаешься. Рабастан не ходит с кислой миной, когда у него всё схвачено. И заклинания всё ещё детские. Мы знаем, что он способен на большее, знаем, что Рабастан подначивает его, но он ничего не делает. Кажется, у них в Слизерине всё не так уж гладко.

— Думаешь, я спущу ему с рук ту штуку с летучими мышами?

— Ты всё принимаешь как личное оскорбление. В Слизерине учится мальчишка, который с первого дня знает больше заклинаний, чем кто-либо в этой школе, и каждый сын и дочь каждого последователя Как-Его-Там в Британии мечут перед ним бисер. Они хотят заманить его на свою сторону. Мы же хотим этому помешать. Твои обиды тут лишние.

— Точно. Как будто бородавки и мыши помогут ему захватить мир.

— Бородавки и мыши на третьем курсе. Если продолжишь его задирать, чем он ответит тебе через четыре года? Нужно уметь заглядывать вперёд. Готов поспорить, Рабастан это умеет. Так что остынь.

И Сириус остыл.

* * *

— Я не могу смотреть, в каком состоянии твои ноги, пока не увижу спину.

— С моей. Спиной. Всё. В порядке.

— Ага, так же, как с зубами, и с костями, и с мышцами. Твои родители совсем не заботились о том, как ты питаешься…

— Мои родители заботятся обо мне как могут.

— На тебя глянешь и сразу видно: справляются они неважно.

— Довольно. Я иду на урок. — Легче было сказать, чем сделать, поскольку великан загородил собой выход.

Хагрид помедлил, немного растерявшись. Всё шло как и задумано, раздражение мальчика росло, но внезапно он стал холоден, как лёд. Хагриду не нужно было быть легилиментом, чтобы почувствовать, как ребёнок закрывается от него и замыкается в себе. В конце концов он отошёл в сторону и позволил Северусу отправиться на занятие.

* * *

— И всё. Как со стенкой разговаривать.

— Ты сменил тему, Хагрид. Вы говорили о родителях, а затем ты переключился на его внешний вид. Он способен закрываться, когда критикуют его. Нужно давить на слабые места. В следующий раз дай мне знать, когда запланируешь с ним встречу. Я составлю вам компанию. Нужно проломить этот панцирь.

Вторник, 25 октября 1973 (новолуние)

Послом мира был избран Римус Люпин. Он кратко переговорил с Северусом во время занятия по зельям, договорившись встретиться во дворике с фонтаном. Северус пришёл на пятнадцать минут позже назначенного.

— Нужно было проверить, нет ли ловушек, — объяснил он.

— Ты мне не доверяешь.

— С чего бы? Кажется, ты был с ними, когда на меня напали.

Римус пожал плечами:

— Я этим не горжусь. Но это в прошлом. Они не хотят… Мы не хотим, чтобы дело приняло серьёзные последствия.

— Ты хотел сказать «серьёзный оборот», — встрял Северус, но Римус не обратил внимания на подкол.

— Они готовы забыть обо всём, если ты поступишь так же. Они не станут нападать, дадут тебе право последнего удара в качестве жеста доброй воли.

Слушая Римуса, Северус даже не пытался скрыть свой скепсис, так что гриффиндорец в конце концов взвился.

— Это честно. Мы не размахиваем белым флагом — нам это просто не нужно. Нас четверо. Ты видел, на что мы способны. Мы просто пытаемся быть благоразумными, потому что всё заходит слишком далеко.

— Четверо? — ответил Северус. — Я бы сказал, трое с половиной. А может, двое и две половины. Как вы можете быть на равных, если ты каждый месяц отсутствуешь по целой неделе?

Римус покраснел.

— Ты думаешь, что умнее всех, но ты ошибаешься. Хочешь продолжения? Ладно, пускай. Но ты проиграешь. Если хочешь положить этому конец — соглашайся.

— Я подумаю.

— Не тяни слишком долго.

— Спасибо за предупреждение.

Расстроенный тем, что договориться не удалось, Римус покинул дворик и направился к утёсу. Преодолев почти половину тропинки, ведущей к озеру, он учуял запах костра. Огонь был разведён по всем правилам из сухой древесины, так что, скорее всего, никто, кроме Римуса с его обострённым нюхом, ничего не заметил.

Он подобрался поближе и обнаружил, что костёр развела девочка. Он узнал в ней свою однокурсницу с Гриффиндора. Эванс.

— Ой, — сказал он. — Извини, я тебя потревожил.

— Вовсе нет… Римус, верно? Я тут просто вожусь с одним зельем, никак не получается.

— Вряд ли я могу помочь. Лучше всего было бы обратиться к…

— Я знаю. К слизеринцу. Если так будет продолжаться, я это сделаю.

— Вы знакомы?

— Не особенно. У тебя всё в порядке? Я знаю, что ещё не полнолуние, но ты кажешься немного бледным.

Римус почувствовал, как бледнеет ещё сильнее.

— Что ты имеешь в виду — полнолуние?

— Да ничего, просто… Один мой друг очень интересуется луной, и я стала различать фазы, а потом заметила, что ты болеешь всегда, когда луна полная. С тобой всё хорошо?

— Да, я в порядке. Просто… Сегодня четверг, у нас занятие по зельям, думаю, мне пора возвращаться в замок. Рад был пообщаться.

— Я тоже.

Лили наблюдала за тем, как он удаляется. Иногда он казался таким одиноким, что ей хотелось обнять его и сказать, что людям не всё равно. Что-то во всех горемычных одиночках будило в ней желание о них позаботиться. Она знала, что у Римуса были Джеймс и Сириус, но также знала, что этого не хватало. «И почему меня всегда тянет к этим беднягам?» Она вернулась к зелью, гадая над тем, поможет ли Северус, если она попросит.

Среда, 31 октября 1973, Хэллоуин (три дня до первой четверти)

Нельсона нельзя было назвать крупной совой, и потому утром праздничного дня он медленно влетел в Большой зал, тяжело хлопая крыльями, едва переводя дух из-за посылки, которую нёс. Северус наблюдал за рыжевато-бурой птицей с некоторым беспокойством, поскольку неуклюжесть сов всегда была предметом всеобщего веселья и подшучиваний над их хозяевами. Как бы там ни было, Нельсону всё-таки удалось добраться до него и не плюхнуться по дороге в чью-нибудь тарелку с завтраком.

Северус придержал сову для ответа и вскрыл большой свёрток, в котором лежал учебник по алгебре. И пусть книжка была слегка потрёпанной, зато в приложении имелись ответы на все уравнения, к тому же прошлый владелец решал некоторые из них прямо на полях страниц. В свёртке поменьше Северус обнаружил журнал головоломок и конверт с вырезками из газет. Он понадеялся, что бабушка Снейп и Нана хорошо ладят между собой, поскольку не хотел лишаться таких подарков. Наскоро нацарапав «Спасибо!» обеим, Северус отпустил Нельсона домой.

Уже в спальне он принялся внимательно изучать вырезки. Какой-то учёный из Чехословакии обнаружил комету, летевшую в направлении Земли прямо в тот момент, когда Северус читал заметку. Её называли «кометой столетия». В статье также говорилось о том, что в ноябре американцы запустят «Скайлэб-3», чтобы сделать снимки этой кометы. Внезапно Северус снова стал одержим космосом; ему не терпелось увидеть комок грязи и льда, ярким сполохом несущийся к солнцу. Он хотел как можно скорее поделиться новостью с Лили, но знал, что не увидит её до вечернего пира.

Тогда Северус вытащил свой новый подержанный учебник по алгебре — книгу знаний, о которых в Хогвартсе никто даже не слышал, — открыл его на первой странице и погрузился в чтение.

* * *

— Ну да у ней явно не бывало в доме молока. Ты посмотри, как у тебя нога-то искривлена! И с ней ведь ничего не сделаешь. Кого-ж тут винить, как не Эйлин?

— Я не понимаю, почему ты продолжаешь втягивать в это мою мать.

— Она должна была заботиться о тебе и кормить как следует, разве нет? Коли заботишься о ребёнке, так будь добра узнать, что ему надо, а чего не надо. И я сейчас не про игрушки с карандашами.

— Ты должен оказывать мне медицинскую помощь, а не критиковать мою мать при первом удобном случае.

— Дак ведь а помощь-то нужна почему? Всё потому что Эйлин не могла…

— ХВАТИТ говорить о моей матери!

Дамблдор вошёл в хижину без стука, как раз вовремя, чтобы застать эту вспышку. Близко. «Очень близко. Почти то, что нужно».

— Обсуждаете методы родительского воспитания Эйлин Принц, Хагрид? Уверен, что в этом нет надобности. Эйлин, конечно, не была готова к роли матери, но я уверен…

— И вы туда же! Моя мать делала для меня всё, что было в её силах, она в десять раз лучше вас двоих.

— Северус, ваша мать обучает вас технике ведения магического боя, чтобы компенсировать отсутствие таковой в её школьные годы.

К такому Северус готов не был и потому не знал, как реагировать. Он едва сдерживал гнев, грозивший вырваться на поверхность.

— Вы ошибаетесь. Она хочет, чтобы я умел постоять за себя. Мы учимся на своих ошибках.

Дамблдор нахмурился. «Слишком беспристрастно. Нужна неприкрытая ярость».

— Она оставила вас уязвимым перед лицом тех проблем, от которых пытается вас защитить. Она пожертвует вашей безопасностью в пользу собственного эго.

— Моя мать… не такая. Она никогда… не причинит… мне… вреда. Она хочет, чтоб я… чтобы я был сильным.

— У меня есть предположение, что она желает прожить свою жизнь через вас, это одна из форм материнского вампиризма.

Ярость ослепила Северуса, отчего Хагрида щедро осыпало дождём осиных жал.

— Вы ничего не знаете! — прокричал Северус. — Вы её не знаете! Она любит меня!

Камин взорвался фонтаном раскалённых углей, глиняные плошки и чашки полетели с полок на пол, разбиваясь вдребезги. Северус повернулся к окну, и ставни разлетелись в стороны, сноп щепок посыпался наружу в сад.

Хагрид пошевелился, пытаясь закрыть Дамблдора от летевших теперь в него заклинаний, нарывов и волдырей, бородавок и корост, прыщей… и воплей, оглушительных воплей «Вы не знаете!», «Как вы посмели!», «Вы её не знаете!».

Наконец Хагриду удалось схватить Северуса за руки. Он держал пинающегося, изворачивающегося мальчика высоко над землёй, пока Дамблдор вытаскивал из его рукава палочку.

— Ну, что же, — спокойно произнёс Дамблдор. — Полагаю, это успех.

Он уселся на один из стульев, осторожно кладя палочку Северуса перед собой на стол. Хагрид держал мальчика до тех пор, пока сопротивление не ослабло, затем опустился прямо на пол перед камином. Северуса колотило, дыхание было рваным, пару минут он старался совладать с собой, резко хватая воздух ртом... И вдруг заплакал. Громкие рыдания сотрясали худенькое тело. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Хагрид принялся мягко покачивать мальчика и бормотать какую-то нелепицу, стараясь успокоить ребёнка, пока Северус не сдался и не обмяк в его руках, тихо плача.

Дамблдор опустился на колени рядом с ними.

— Боюсь, нам осталась ещё одна вещь, и лучше будет сделать это сейчас.

Он осторожно расстегнул верх рубашки Северуса и спустил её вместе с мантией с его плеч, чтобы изучить шрамы. Хотя им было уже несколько лет, края всё ещё оставались заметными. Ни один маггловский ремень или розга не могли оставить таких следов. Эйлин била своего сына.

Дамблдор закрыл худые плечи рубашкой и мантией и застегнул все пуговицы.

— Мне очень жаль, Северус, — сказал он. — Больше я так не поступлю.

Он положил руку на его плечо, но мальчик отвернулся, зарывшись лицом в куртку Хагрида.

— Мне пора, Хагрид. Полагаю, без моего присутствия дела пойдут легче.

Дамблдор осторожно поднялся, смахнул с мантии пыль и направился к выходу. Прежде чем уйти, он остановился и оглянулся на Хагрида. Великан укачивал Северуса подобно матери, баюкавшей ребёнка. Фантастические создания, они оба. И Дамблдор тихо закрыл за собой дверь.

* * *

— Я знаю, ты считаешь её ужасной, но это случилось всего раз. И я это заслужил.

— Всего раз? Все эти шрамы за один раз? На вот, дай-ка это Герберту.

Герберт был самым маленьким из фестралов и любимцем Хагрида. Протягивать ему еду было непросто, поскольку Северус не мог его видеть. К счастью, Герберт выполнял большую часть работы, утыкаясь в руку мальчика, чтобы тот понимал, где брать под уздцы.

— Я использовал магию против отца. Он упал с лестницы, маме даже пришлось применить целительные заклинания, чтобы спасти его. Министерству это не понравилось, они ведь знали, что палочек в доме было две, а взрослый волшебник — всего один. Они грозились не пустить меня в Хогвартс. Мама тогда… разозлилась.

— Тут и гадать не надо, разозлилась. Тебе её характер, кажись, передался немного. А может, и много. Так что, больше она тебя не била?

— Она перестала пользоваться волшебством. Убрала палочку. Теперь достаёт её только тогда, когда мы уходим в пустоши тренироваться. Говорит, что больше себе не доверяет.

— Сколько тебе было?

— Девять.

Встречи с Дамблдором начинали становиться интересными.

Дамблдор сначала пытался убедить Северуса не использовать окклюменцию совсем, но сдался. Казалось, дело было не только в том, чему Эйлин учила сына, — мальчик закрывал разум словно по инстинкту. Но случай отнюдь не был безнадёжным.

— Вам незачем закрывать разум, чтобы отгораживаться от людей. На самом деле, безопаснее этого не делать. Я вижу, когда вы замыкаетесь. Это вас выдаёт. Постарайтесь контролировать свои мысли — пусть те, которыми вы не желаете делиться, будут заперты. При этом позволяйте людям видеть то, чего вы сами хотите.

На это потребовалось много времени и тренировок, но Северус был прилежным учеником, и с помощью Дамблдора у него в конце концов начало получаться.

Четверг, 15 ноября 1973 (два дня до последней четверти)

Покидая класс зельеварения, Северус заметил перед собой Лили. Он не стал её окликать, вместо этого пронаблюдал, не собиралась ли она к озеру. Лили направлялась именно туда, так что Северус свернул в другую сторону, чтобы добраться до их места обходным путём. Они не виделись уже несколько недель, и потому Северус радовался, что Лили отправилась туда, где они могли бы побыть одни.

Она пришла первой, но, подходя ближе, Северус внезапно услышал ещё один голос. Мальчишеский. Он остановился. «Кто ещё знает об этом месте?»

Лили сидела на своём камне и слушала. Перед ней из стороны в сторону вышагивал тощий русоволосый мальчишка, который помог Блэку и Поттеру загнать Северуса в угол в сентябре. Римус Люпин. Лили назвала Северусу его имя, но никогда не говорила, что общалась с ним. Северус ощутил, как в груди что-то неприятно сжимается, не давая ему нормально дышать. Он попятился, стараясь не шуметь, и вернулся в замок.

«Почему он? Что она в нём нашла? Разве он знает что-нибудь о кометах и запусках? О чём он может ей рассказать? Он же просто бледный заморыш, который постоянно болеет». Северус вдруг замер на месте. Римус отсутствовал на занятиях три дня за неделю до этого…

Северус почти не обращал внимания на фазы луны, ведь запуск «Скайлэба» от них не зависел, но, кажется, неделю назад луна была полной? «Неужели Римус болеет всегда, когда луна полная?» Это нужно было проверить.

* * *

— Ты какой-то притихший сегодня. Случилось чего?

Северус навестил Хагрида для еженедельного осмотра — теперь осмотры занимали всего каких-то десять минут, поскольку многое уже было улажено.

— Почему тебе плохо, когда у твоего друга появляется новый друг?

Хагрид остановился, на секунду отвлёкшись от левого локтя Северуса, по которому постукивал, проверяя рефлексы. Вопрос был очень важный, поскольку касался подлинных эмоций мальчика.

— О, х-эм. Я бы сказал, что это ревность. — Он снова стукнул по локтю. — Ты кого-то ревнуешь?

— Не знаю. У меня есть друг, но… он начал общаться ещё кое с кем, и теперь мне не с кем поговорить.

— Если б ты подружился с тем вторым, то вас бы было трое.

— Не думаю, что это возможно.

— У тебя какие-то проблемы с этим вторым?

— Вроде того.

Следующим утром Северус подкинул записку в её парту в классе по древним рунам. «Когоутек. Сегодня. Камень». Лили знала, от кого была записка.

— Кто такой Когоутек?

— Учёный из Чехословакии. Открыл комету. Она летит прямо к солнцу, и мы скоро сможем её увидеть.

— Я ещё никогда не видела комет.

— Должно быть потрясающее зрелище. Её называют кометой столетия. Сегодня запускают «Скайлэб-3», чтобы они сделали снимки. Хочешь, попробуем её увидеть?

— Давай. Нам нужен будет телескоп?

— Не знаю. Ярче всего комета будет в перигелии.

— А перигелий это?..

— Когда комета облетит солнце. Её можно будет увидеть без телескопа, так что просто ждём ясных ночей.

Ясных ночей не было целую неделю, но в течение этого времени Лили нашла время, чтобы три раза поболтать с Римусом Люпином у озера.

Возможно, самой тревожной вещью было то, что Лили завела себе привычку часто хихикать и уж слишком волноваться о том, как выглядели её волосы. Она была всего на три недели младше Северуса, почти четырнадцатилетняя, так что Северус стал пристальнее наблюдать за девочками их возраста, чтобы понять, все ли они вели себя так глупо. К его великому отвращению, он понял, что все.

Ноябрь постепенно перешёл в декабрь, холмы вокруг замка побелели, и ещё одна девочка решила выполнить обещание стать важной частью в жизни Северуса.

— Снейп, подожди минутку, мне нужно с тобой поговорить. — Белла Блэк помахала ему из угла у камина в общей гостиной. Северус пересёк комнату и молча встал перед ней, ожидая, что она скажет. — Не забыл про мои СОВы? Ты обещал помочь мне подготовиться.

— Так ты это серьёзно?

— Ну конечно! Экзамены не повод для шуток. Нужно как-нибудь встретиться, чтобы ты оценил, над чем нам следует поработать. Как насчёт сегодня? После ужина, здесь же?

Северус быстро прикинул варианты. В гостиной Слизерина не было окон, но он знал, что в тот день небо было затянуто тучами. В таком небе комету не увидеть.

— Ладно, — ответил он. — Сегодня, после ужина.

Оказалось, что Белла, будучи крайне умелой с заклинаниями, была совершенной посредственностью, когда дело касалось зелий. Северус расспросил её об ингредиентах, способах их взвешивания, нагревания, помешивания, охлаждения, о фазах луны и звёздном времени. Почти все ответы Беллы были слишком поверхностны или откровенно ошибочны. При этом вопросы Северуса не забегали выше уровня третьего курса. Он настоял, чтобы Белла дала ему свой учебник по зельям за пятый курс, чтобы он мог изучить его за вечер. Белла беспрекословно повиновалась.

Помощь Белле с экзаменом стала для Северуса самым важным вызовом из всех, что бросала ему учёба в Хогвартсе. В первый раз за все годы на кону стояло его самолюбие. Он был лучшим учеником по зельям на своём курсе, на курсах до него и на двух курсах старше. Наверное, его можно было бы назвать самым лучшим учеником в школе, но для Слизнорта значение имели только три вещи. Первая: была ли твоя семья старинной и знаменитой? Вторая: была ли твоя семья богатой и влиятельной? И, наконец, третья: обладал ли ты привлекательной внешностью? Не имея ни первого, ни второго, ни третьего, Северус оставался бы для Слизнорта невидимкой, если, конечно, Дамблдор не обращал бы на мальчика столько внимания.

Но в мире студентов мнение преподавателей не играло роли. Важно было лишь то, что думают о тебе сокурсники. Кого волнует, что о тебе думает Слизнорт, или Макгонагалл, да даже сам Дамблдор, когда все ученики знают о том, что ты умеешь? Помощь Белле с успешной сдачей СОВ по зельеварению сулила статус. Репутацию. Уважение.

Следующим вечером Северус отвёл Беллу к классу зельеварения для их первого занятия. Тихое «Алохомора!», и они были внутри. Выражение лица Беллы при этом было бесценно, поскольку та, очевидно, никогда не думала, что Северус способен на нарушение школьных правил; он буквально видел, как она производила переоценку его значимости прямо в тот же момент.

Они начали с основ — мелочей, которые проходят на первом курсе, поскольку эти мелочи играли огромное значение для всего остального. Северус заставлял Беллу проговаривать всё, что она делает, — так он хотел убедиться, что она понимает значение всего, что выполняет. Временами он едва сдерживался, чтобы не отчитать её за непонимание элементарных вещей: они казались настолько очевидными, что несообразительность Беллы его искренне поражала. И всё-таки им удалось избежать ссор.

Затем, после недели занятий, Северус сообщил Белле, что не сможет с ней позаниматься. Раньше он никогда ей не отказывал, но небо в тот вечер было очень ясным и до перигелия оставались каких-то две недели, солнце только зашло за горизонт, в общем, это было идеальным временем для того, чтобы попытаться увидеть комету. Северус уже оставил записку Лили — после ужина они должны были встретиться на Астрономической башне.

Белле ничего не нужно было объяснять. Она сразу почувствовала соперницу и действовала по наитию. Во-первых, следовало добыть сведения. Белла позвала Эйвери, и вместе они поймали первогодку Регулуса, кузена Беллы. Приказ был прост и понятен: выясни, куда и с кем отправился Снейп.

Среда, 12 декабря 1973 (два дня до полной луны)

Северус поднялся на Астрономическую башню первым. Смотровая площадка была покрыта тонким слоем снега, но поскольку никому не приходило в голову выйти наружу в такой морозный вечер, он не стал беспокоиться о следах. Несколько минут спустя появилась Лили. Вместе они наблюдали за тем, как солнце опускается за холмы.

— Когда сумерки сгустятся, мы её увидим. Как только солнечный свет перестанет затмевать всё остальное, — пояснил Северус.

Солнечный диск скрылся, и оранжевый свет заката медленно потух. Их глаза привыкли к темноте и — они увидели. Гораздо более бледная, чем Северус надеялся, комета Когоутека всё ещё оставалась самой яркой звездой в небе. Что ещё лучше — у неё был хвост. Не длинный завораживающий хвост, рассекающий небеса, а скромный коротенький хвостик. Но всё-таки хвост.

Они смотрели на комету, пока свет восходящей луны не затмил звёзды. Настало время отправляться на ужин. Они оба знали, что это их последняя встреча в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, поскольку меньше чем через неделю Лили отправлялась домой на рождественские каникулы. В следующий раз они увидятся в январе.

— В январе комета станет ярче, — пообещал Северус. — Она будет ближе к земле, солнце ещё сильнее выделит хвост. Большинство комет такие яркие, что их можно заметить даже при свете дня.

Лили покинула башню первой, Северус отправился следом на несколько минут позже. Он продрог до костей, но был счастлив и планировал пойти к озеру, чтобы посмотреть на луну. Ему совсем не хотелось встречаться с Беллой и помогать ей с зельями, после того как он только что провёл время с Лили, наблюдая за кометой Когоутека.

* * *

Эйвери плюхнулся на один из диванчиков, достаточно близко к Белле, чтобы они могли говорить и не бояться, что их подслушают. Белла выжидающе выгнула бровь. Вид у Эйвери был такой, словно он вот-вот сообщит ей совершенно невероятные новости.

— Дворняга завёл себе грязнокровую подружку.

Шок и недоверие на лице Беллы принесли ему столько удовольствия, что он даже пожалел, что не преподнёс новость с большим апломбом.

— Быть не может, — резко бросила она. — Я бы знала.

— Ты не можешь знать обо всём. Он поднялся на Астрономическую один, но мы с Регулусом решили подождать.

Недоверие на лице Беллы сменилось живым любопытством.

— Прохладное место для амурных встреч, — отметила она.

— Через несколько минут появляется грязнокровка из Гриффиндора и тоже поднимается на башню, так что я оставил Регулуса стоять на стрёме и пошёл за ней. Нужно было двигаться медленно, потому что я думал, что они решат остановиться на лестнице, но они были прямо на смотровой. Любовались закатом.

— Мило. Куда они пошли, когда солнце скрылось?

— Никуда. Остались пялиться на звёзды. Кажется, они смотрели на какую-то конкретную. Потом, правда, мне пришлось поскорей убираться, когда грязнокровка решила спуститься на ужин. Он вышел через пару минут и тоже отправился в Большой зал.

— Где они сейчас?

— Она в гостиной Гриффиндора, а он у озера.

Белла отпустила Эйвери и задумчиво наблюдала за огнём в камине, размышляя над необычностью того, что услышала. Она не знала, что Северус продолжал дружить с гриффиндорской девчонкой после того, как его предупредили на первом курсе. Сперва Белла хотела устранить грязнокровку как фактор, но ей уже было известно то, как Северус отвечал на применение грубой силы. Именно потому это дело доверили ей, а не Рабастану. Нет, здесь требовался более изящный подход. Мягкий, дружеский подход.

Поднявшись с дивана, Белла подошла к столу и придвинула к себе пергамент с чернилами. Понадобилось какое-то время для того, чтобы составить письмо, поскольку ему следовало иметь подобающий тон, но вот наконец Белла была довольна тем, что получилось. Она оглядела гостиную. Было уже поздно, все разошлись спать. Белла аккуратно сложила письмо, запечатала его и отправилась в спальню. На следующий день сова унесла письмо получателю.

К четвергу пришёл ответ — именно такой, как ожидалось. Белла угостила сову кусочком тоста и огляделась в поисках Северуса. Как всегда один. Она подошла и скользнула на скамью рядом с ним.

— Снейп, ты ведь не едешь домой на каникулы? Родольфус сказал, ты всегда проводишь Рождество здесь.

Северус кивнул.

— Да. Без кучи народу тут гораздо спокойней.

— И тоскливее, надо полагать. Слушай, мне очень, очень нужно сдать этот СОВ. Зачем тратить две недели впустую? Почему бы тебе не провести каникулы у меня, с моей семьёй? Конечно, тебе придётся много со мной заниматься, но обещаю, что будет весело. Познакомлю тебя с людьми, которые могут помочь тебе после Хогварста.

Северус колебался, но Белла так красочно расписывала то, как будет здорово, сколько будет смеха и как чудесно его примут в её семье. Следующим утром он подошёл к ней в общей гостиной и сообщил о своём решении принять приглашение провести Рождество с Блэками.