История другой семьи: Хроники Снейпа (джен)

Среда, 1 сентября 1976 (первая лунная четверть)

В этом году Северус прибыл на платформу и сел на Экспресс заранее, чтобы ни с кем не видеться и самому остаться незамеченным. Беллы и Родольфуса там, безусловно, не было, поскольку те окончили седьмой курс и навсегда покинули школу. Северус сомневался, что кроме них кому-то захочется его отыскать. Он устроился в хвосте состава и всю дорогу наблюдал за проплывающими в окне пейзажами.

В Хогвартсе избегать знакомых уже не представлялось возможным. Северус слегка опасался встречи с товарищами по факультету после страшного унижения, которому его подвергли Джеймс и Сириус, но оказалось, что из прошлогодней сцены все больше помнили затеянную им драку и теперь приветствовали его почти как героя. Всю церемонию отбора и праздничный пир Северус старался воздерживаться от разговоров за столом. Он гадал, заметит ли это Лили.

На следующий день был четверг и их первое сдвоенное занятие по зельям. Северус подложил в учебник Лили записку: «Озеро. После ужина. Прошу тебя». Он так нервничал, что не мог есть, а потому почти сразу ушёл из Большого зала и принялся ждать её у воды. Он пробыл там два часа, но Лили так и не появилась.

В пятницу на травологии Северус предпринял ещё одну попытку. И снова Лили его проигнорировала. Он хотел поговорить с ней в выходные, но большую часть дня она проводила в башне Гриффиндора и выходила лишь в окружении подруг. Тем временем Северус общался с соседями по комнате односложными фразами или не разговаривал вовсе, и в целом старался оградиться от всех вокруг.

Воскресным вечером, не страшась комендантского часа и гриффиндорских задир, Северус поднялся на седьмой этаж и сел в коридоре прямо перед портретом Полной Дамы. Час был настолько поздний, что его акция едва не сорвалась, но, к счастью, соседки Лили по комнате Дирборн и Макдональд припозднились после ужина.

— Что ты тут забыл, слизеринец? — презрительно ухмыльнулась Дирборн.

— Можете передать Эванс, что я жду её здесь? Мне нужно с ней поговорить.

— Почему бы мне не передать это кое-кому другому и позволить им отделать тебя, как в прошлом июне? — прошипела она и напоследок ядовито прибавила: — Нюниус.

— В самом деле, почему нет? Иди и скажи им, — ответил Северус. — Может, тогда она выйдет посмотреть, как двое травят одного. Это ведь гриффиндорское понятие о веселье, верно? — Обратившись к Макдональд, он добавил: — Скажи ей, если придётся, я просижу здесь всю ночь.

Девушки прошептали Полной Даме пароль и гордо проплыли мимо него в гостиную, но, по всей видимости, передали его слова Лили, поскольку через несколько минут та вышла к нему в халате, наброшенном поверх пижамы.

Северус вскочил на ноги.

— Лили, прошу тебя. Мне нужно с тобой поговорить. Я хотел сказать, что мне жаль…

— Меня это не интересует.

— Прости меня!

Лили сложила руки на груди, словно хотела от него закрыться.

— Побереги дыхание. Я пришла только потому, что Мэри сказала, ты грозился здесь спать.

— Это правда. Я остался бы здесь. — Северус затараторил, осознав, что Лили не собиралась задерживаться: — Я не хотел называть тебя грязнокровкой, это просто…

Она не дала ему закончить.

— Сорвалось с языка? Слишком поздно. Все эти годы я искала тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, зачем я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои драгоценные дружки-Пожиратели смерти… — Северус открыл было рот, но она не позволила. — Видишь, ты даже не отрицаешь! Ты даже не отрицаешь того, что сам собрался стать одним из них! Тебе уже не терпится примкнуть к Сам-Знаешь-Кому, да?

Северус снова попытался возразить, но был так ошеломлён, что слова не шли ему в голову. Лили уже всё решила и не собиралась его слушать.

— Я больше не могу притворяться. Ты выбрал свой путь, я выбрала свой, — она ясно давала понять, что больше его не задерживает.

— Нет… — запнулся Северус. — Послушай, я не хотел…

—…называть меня грязнокровкой? Но ты зовёшь грязнокровками всех, кто, как и я, родился в неволшебной семье, Северус. Чем я так от них отличаюсь? — С этими словами Лили скрылась в проёме.

Северус стоял, уставившись на портрет и чувствуя, как в груди закипает нестерпимая злость. Она не дала ему закончить ни фразы. Вместо того чтобы выслушать, она перебивала его снова и снова, выпаливая бестолковые, предвзятые ответы на собственные вопросы, и, вероятно, как все гриффиндорцы, была достаточно глупа, чтобы полагать, будто всё, что она себе вообразила, было именно тем, что он пришёл ей сказать. У него не укладывалось в голове, как он мог считать хорошей такую озлобленную, самолюбивую, жестокую, неразумную и ограниченную персону.

В понедельник началось непривычное противостояние. Северус ничего не планировал, но утром, стоя с Розье в вестибюле, увидел, как Лили с подругами спустилась на завтрак, и, поддавшись внезапному порыву, громко сказал:

— Знаешь, как попадают на Гриффиндор, Эван? Распределяющая шляпа замеряет уровень интеллекта. Если он ниже цифры твоего возраста, значит, тебе в Гриффиндор.

Розье усмехнулся и, осознав, что происходит, решил выбить дополнительные очки.

— У тебя ведь была подруга из Гриффиндора?

— Просто родители не разрешали мне завести питомца. Будь у меня рыбка или черепашка, я бы не нуждался в гриффиндорках. Черепахи куда лучшая компания, знаешь ли.

Лили с подругами пронеслась мимо них, сделав вид, будто ничего не слышала, и Северус не стал продолжать. Позднее на травологии он заметил, что Олдертон села за парту рядом с Лили. Он подошёл и демонстративно передвинул учебники слизеринки подальше.

— Осторожнее, Мина, — предостерёг он, — кое-кто может стащить твои вещи, если не будешь за ними приглядывать. — Он не стал смотреть, как Лили отреагирует на его выпад, но покосившись на неё чуть позже, отметил, что та покраснела и крошила корешки с явным остервенением.

Третья возможность представилась у класса по чарам. На этот раз Северус разговаривал с Малсибером.

— Ал, — начал он чуть громче, чем нужно, — как отличить гриффиндорку от кобры?

Малсибер усмехнулся.

— Не знаю, Сев. Как?

— Легко. Заставь их покусать друг друга. Та, что сдохнет первой, — кобра.

По пути на ужин Северуса в вестибюле остановила Макдональд.

— Она хочет с тобой увидеться. Сказала, ты знаешь, где её искать.

Северус решил было не идти, но любопытство взяло над ним верх. Лили уже ждала его на своём камне, неподвижно глядя на воду.

— Я здесь, — без выражения объявил Северус.

Она не шелохнулась.

— Я хочу знать, почему ты так себя ведёшь.

— Я считаю, что вёл себя в высшей степени сдержанно.

— Ты весь день говорил про меня гадости.

— Ты довольно гадко говорила со мной вчера.

— Ты пришёл, чтобы оправдываться.

— Откуда тебе знать, ты не дала мне вставить ни слова.

— У меня была на то причина. Я злилась на тебя. Я до сих пор на тебя злюсь. В прошлом году ты назвал меня… сам знаешь как.

— Учитывая то, как я ещё мог тебя назвать, я всё же считаю, что был в высшей степени сдержан.

— Я ведь пыталась тебе помочь!

— С какой стати? Совесть замучила?

— О чём ты говоришь? — Лили наконец повернулась к нему.

— Я думал, раз ты учила его моим заклинаниям, тебе стало стыдно, когда он начал отрабатывать их на мне.

— Я уже говорила. И продолжаю повторять. Я никогда не учила его твоим заклинаниям.

— Поттер с тобой не согласится.

Лили осеклась и побледнела.

— Что он тебе сказал? — спросила она почти шёпотом.

— Он рассказал, как ты пыталась научить его Левикорпусу, но произносила формулу неправильно, поэтому тебе пришлось ещё раз увидеться со мной, чтобы выяснить, что ты делала не так. Он даже сказал, как ты его произносила.

— Этого не может быть.

— Тогда как он узнал?

На это у Лили не было ответа, но она собиралась его выяснить.

— Эй, Эванс!

Лили не остановилась, и Джеймс прибавил шагу, чтобы поравняться с ней.

— Я хотел спросить, не пойдёшь ли ты со мной в Хогсмид? Я знаю, до него ещё несколько недель, но хотел быть первым, кто тебя позовёт.

— Я не хожу на свидания с обманщиками.

— Я не обманщик, — нахмурился Джеймс.

— Нет? Разве не ты сказал моему другу, что я передавала тебе его заклинания?

— Нюниусу? Ты до сих пор беспокоишься о старине Нюнчике?

— Ты сказал, да? Говорю же, обманщик.

— Знаешь, я не обязан всё это выслушивать. Вокруг куча девчонок, которые будут счастливы со мной встречаться.

— Вот и прекрасно. Может, тогда ты оставишь меня в покое.

— Ну и пусть катится! — воскликнул Сириус тем же вечером в их комнате. — Пригласи кого-нибудь ещё. Она тебя не заслуживает.

— Я не хочу приглашать кого-нибудь ещё. Я просто хотел их поссорить, а теперь она ненавидит меня. Что она вообще в нём нашла?

— Только представь, как они целуются… Его длинные патлы лезут ей в лицо…

Джеймс запустил в голову Сириуса ботинком.

— Ну и подлец же ты!

— Я знаю, как ей понравиться. Обзаведись телескопом. Я слышал, с ними такое можно проворачивать…

Джеймс выскочил из спальни, пересёк общую гостиную и вылетел из портрета Полной Дамы, сквозь зубы понося Сириуса на чём свет. Ему хотелось начать всё с чистого листа, но он запорол свои шансы по-королевски. Сириус был прав: ему стоило забыть о Лили и начать встречаться с другими девушками. Проблема была в том, что Джеймс не хотел встречаться с другими девушками. Он хотел встречаться с Лили.

В последнюю субботу сентября, вооружившись Картой Мародёров, Джеймс отправился искать Северуса.

Маленькая точка с надписью «Северус Снейп» почти три часа оставалась на четвёртом этаже в библиотеке, пока Джеймс поджидал его в одном из коридоров. К счастью, большинство студентов отдыхали на улице, наслаждаясь осенней погодой, так что когда Северус наконец вышел из библиотеки, четвёртый этаж был практически пуст.

— Эй, Снейп! — окликнул Джеймс, поспешив к нему.

Северус немедленно вытащил палочку и встал спиной к стене, быстро оглядывая коридор на наличие Сириуса, Римуса и Питера. Ещё месяц назад такая реакция позабавила бы Джеймса, но сейчас заставила лишь сильнее разозлиться на самого себя.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Где твоё подкрепление?

— Я в нём не нуждаюсь. С тобой я мог бы разделаться сам.

— Неужели? Ты ни разу не пробовал.

Джеймс поднял руки в примирительном жесте.

— Я без палочки. И без подкрепления. Я просто хочу поговорить.

— В пустом коридоре четвёртого этажа без свидетелей.

— Вот чего ты усложняешь?

— Не знал, что обязан облегчать тебе жизнь.

Джеймс сделал глубокий вдох.

— Я просто хотел сказать, что соврал. Насчёт Эванс.

Северус прищурился:

— Тебя Лили подослала?

— Она ничего об этом не знает. И она отказывается со мной разговаривать, — Джеймс осёкся: он сказал больше, чем ему хотелось.

— Значит, у ней достаточно здравого смысла.

— Я подслушивал вас, когда ты показывал ей свои заклинания, но сделал вид, будто она сама мне о них рассказала. Я хотел вас поссорить.

— Вот теперь ты лжёшь. Ты никак не мог нас подслушать. Если бы ты подобрался настолько близко, я бы тебя увидел. Тебя Лили подослала. Может, хоть теперь признаешься зачем?

— Нет, она не знает, что я здесь.

— Ясно. Продолжай в том же духе.

Северус отошёл от стены и зашагал по коридору, не убирая палочки на случай, если Джеймс всё же решится напасть.

Но Джеймсу хотелось лишь биться головой о стену.

Вскоре после встречи с Джеймсом Северус вспомнил, что так привлекло его внимание во время экзамена СОВ в прошлом июне. Вопрос номер десять: «Назовите пять признаков, по которым можно определить оборотня». Северус размышлял о полнолунии и вспомнил о загадочных недомоганиях Римуса, которые длились по три дня каждый месяц — всякий раз, когда луна была полная.

Конечно, мысль о том, что Римус Люпин — оборотень, показалась Северусу смехотворной. Если бы последние пять лет в Хогвартсе жил оборотень, все бы об этом знали. Были бы нападения и смерти, и Люпина бы непременно разоблачили. Нет, ответ крылся чём-то в другом, но всё же имел отношение к луне. Северус решил, что непременно узнает правду.

Помимо этого, Северус рассудил, что стоило присматриваться к Джеймсу с Лили. Его беспокоило, что Лили заставила Джеймса сознаться во лжи, когда само признание было откровенно ложным. Ещё подозрительней казалась готовность Джеймса сделать вид, будто он в самом деле просит прощения. За всем этим что-то скрывалось, и, зная Джеймса, это что-то не предвещало ничего хорошего Северусу Снейпу. Северус лишь надеялся, что Лили не была в этом замешана.

Четверг, 7 октября 1976 (полнолуние)

Римус не появился на уроке зельеварения, однако Северус и не ждал его там увидеть. Всю вторую половину дня он старался не упускать из виду хотя бы одного из оставшейся троицы, полагая, что в какой-то момент они захотят навестить приболевшего друга.

— Вон он торчит, — проворчал Сириус, оторвавшись от Карты Мародёров. — Прямо у окон, на первом этаже. Стоит и пялится.

Джеймс повернулся и посмотрел на замок. И в самом деле, в одном из окон виднелся наблюдавший за ними Северус. Через мгновение он исчез.

— Спускается по лестнице. Будет у главного входа через несколько секунд. — Сириус спрятал Карту под мантией: нельзя было, чтобы к ней проявляли лишний интерес.

— Надо его отвлечь, — сказал Джеймс. — Отправить куда-нибудь в другое место. Оторвёмся от него, и тогда можно будет идти к Римусу.

— А я думаю, надо взять его с собой. После такого он бросит путаться у нас под ногами.

— Не пори ерунды. — Вдруг лицо Джеймса оживилось. — У меня идея. Дай сюда Карту. Как только увидите, что он увязался за мной, идите в Хижину.

Маленькая точка с именем «Лили Эванс» парила во дворике с фонтаном. Джеймс двинулся по лужайке к озеру, намереваясь сделать петлю и вернуться в замок. Если всё пойдёт по плану, он сумеет убить двух зайцев. Как и следовало ожидать, спустя минуту точка с именем «Северус Снейп» поплыла вслед за ним, и тогда Сириус с Питером направились в противоположную сторону к Хижине.

Лили сидела на скамейке, погрузившись в учебник по расширенному зельеварению. Джеймс сделал глубокий вдох и подошёл к ней.

— Привет, Эванс. Не против, если я присяду?

— Я занимаюсь, — неприязненно процедила она.

Джеймс сел на землю рядом со скамьёй, опершись спиной о стену. Краем глаза он заметил чёрно-зелёную тень, мелькнувшую в узкой крытой галерее.

— Я просто хотел сказать тебе, что попытался, — проговорил он немного громче обычного.

— Что попытался?

— Помириться со стариной Нюниусом…

— Какой же ты мерзкий! Зачем ты его так зовёшь? У него есть имя.

— Ты сама его так называла.

— Я была рассержена.

— Ладно, ладно. Со Снейпом. Я пытался помириться со Снейпом. У меня не получилось.

— А что ты для этого сделал? Снова наврал ему и принялся обзывать?

— Да нет же! Я пытался сказать ему правду… что я вас подслушал. Он мне не поверил. Сказал, что я не мог подойти так близко.

— Если подумать, я тоже тебе не верю. Мы были у леса, и там не было ни души. Как ты мог нас подслушать?

Ответ не занял много времени.

— Это заклинание, которое улучшает слух. Почти как слуховая трубка, ну или микрофон.

— Я тебе не верю.

— Как знаешь. Но я пытался. Можешь сама у него спросить.

— Он со мной не разговаривает, и это полностью твоя вина. И я тебя ненавижу. Уходи.

Джеймс поднялся и удалился. Уже на лужайке он вытащил Карту. Северус больше за ним не следовал, а направлялся к озеру. Лили продолжала сидеть во дворике. Джеймс ухмыльнулся. Его план сработал куда лучше, чем он надеялся. С лёгким сердцем он отправился к друзьям.

Северус долгое время провёл у озера, запуская в воду камешки и размышляя над тем, что услышал. Сказанное не укладывалось у него в голове, он обстоятельно рассматривал каждый из возможных сценариев.

Сперва он остановился на предположении, что и Джеймс, и Лили говорили правду. Это значило бы, что Джеймс подслушал разговор, а Лили ничего об этом не знала. Это было самым удобным объяснением, имевшим, однако, значительный недостаток: заклинания, которое описал Джеймс, просто не существовало, хотя люди и пытались его изобрести. При его существовании уже никакой секрет не был бы в безопасности, поскольку расстояние, с которого Джеймс утверждал, будто всё услышал, насчитывало по меньшей мере двести ярдов. Это было бы самым желанным, самым востребованным, а потому самым известным заклинанием в мире волшебников.

Нельзя было исключать, что оба они лгали, и что Лили всё-таки рассказала Джеймсу о заклинаниях. Это было простым, понятным — учитывая, что Джеймс нравился Лили, — и очень неприятным Северусу объяснением. Однако это бы значило, что увиденная им сцена была отыграна, чтобы сбить его с толку. В конце концов Северус отказался от этой версии, не в последнюю очередь потому, что знал: Лили не была настолько хорошей актрисой.

Если Джеймс лгал, а Лили говорила правду, всё ещё оставался вопрос о том, как Поттеру удалось подслушать разговор с большого расстояния, а предположение, будто Джеймс говорил правду, а Лили лгала, вообще не имело смысла. Северус не забыл и объяснение Лили — о том, что она разговаривает во сне, — но тогда зачем Джеймсу понадобилось выдумывать истории о несуществующих заклинаниях?

С какой бы стороны он ни подступался, Северус видел лишь опутанную противоречиями головоломку.

Эта загадка, а также уроки и выполнение домашних заданий заняли всё его внимание на второй день полнолуния, а потому Северусу ничего не оставалось, кроме как ждать, пока не пройдёт ещё один месяц. Теперь у него была масса дел. Семикурсники подходили к нему с просьбами о подготовке к ЖАБА, а пятикурсники — к СОВ. Количество обращений от робких первокурсников и второгодок выросло настолько, что Северусу пришлось организовать небольшие семинары, где он повторял с учениками материал, который они проходили каждую неделю. Факультет Слизерина больше не испытывал проблем с успеваемостью по зельеварению.

Северус, в свою очередь, больше не испытывал проблем с деньгами. Его единственной заботой оставалось лишь то, что студенты платили ему галлеонами, сиклями и кнатами. Тогда он придумал брать за свою помощь две трети от привычной суммы, если оплата осуществлялась в маггловской валюте. Полукровки были вне себя от радости, а отчаяние чистокровок привело к резкому росту цен на фунты и пенсы на незатейливом чёрном рынке Хогвартса — или, по крайней мере, слизеринской его части.

Вскоре был продан дом бабушки Снейп. Нана отправила Северусу сову с известием, что теперь у него имелся личный счёт в банке «Барклей». Северусу пришлось поехать с ней в Лондон и подписать целую кипу бумаг, однако доселе неведомое чувство обладания номером счёта и чековой книжкой ещё много дней подряд окутывало его мягким облаком удовлетворения.

Суббота, 16 ноября 1976 (полнолуние)

Следующее полнолуние пришлось на выходные. К большому счастью или несчастью, на те же выходные была назначена вылазка студентов в Хогсмид. Северус решил, что на этот раз пойдёт с остальными. На этот раз у него были деньги. Впрочем, пока большинство без умолку обсуждали «Сладкое королевство», сувенирные лавки и кафе, Северус думал о книжном магазине, которым так хвастался Хогсмид.

В тот день солнце садилось рано; его сменила полная луна, медленно поднимавшаяся в темнеющем вечернем небе. Погружённый в книги Северус пребывал в упоении, из коего был скоро вырван криками с улицы: «Хижина! Хижина верещит!»

Северус выбежал за остальными. Нельзя было упустить возможность не единожды, но уже дважды стать свидетелем феномена самого загадочного дома с привидениями в Британии. В тесной толпе студентов, на безопасном расстоянии от Хижины, Северус снова прислушивался к воплям и стонам, перемежаемым трудноописуемыми стенаниями и завываниями. Толпа одобрительно ликовала и вздрагивала от самых пронзительных криков, а после ученики вернулись в школу, совершенно довольные тем, как провели день.

Немного погодя Северус стоял на лужайке перед замком, отрешённо глядя на яркий диск луны. Луна была полная, Люпину нездоровилось, а Хижина верещала. «Я никогда не придавал этому значения, потому что не ходил в Хогсмид кроме того раза. Неужели Хижина верещит только в полнолуние? И какое отношение это может иметь к Римусу Люпину?»

В декабре полнолуние совпало с итоговыми экзаменами, а рождественские каникулы были заняты семинарами и занятиями по зельеварению. Январское полнолуние пришлось пропустить из-за начала нового семестра и волны домашних заданий. Расписание Северуса ещё никогда не было таким плотным, и он начинал задумываться, стоили ли того деньги, которые он зарабатывал. У него почти не было времени на размышления о ссоре с Лили. Скорее всего, у них не нашлось бы времени на разговоры, даже если бы они разговаривали друг с другом.

Затем январь подошёл к концу, учебные будни потекли своей чередой, и Северус наконец смог вздохнуть свободно. Февраль начался с Имболка по старому стилю, за которым на второе число пришлось Сретение, а третьего по удачному совпадению наступило полнолуние. Северус в очередной раз задумался о таинственных недомоганиях Римуса Люпина и вновь решил разобраться, в чём дело.

Тем временем Джеймс не оставлял упорных попыток завоевать расположение Лили. Он здоровался с ней, часто обращался к ней за советом, паясничал в её присутствии, стараясь рассмешить, выставлялся дураком и позволял ей обзывать себя по первой прихоти. В целом, Джеймс мог бы стать превосходным парнем для Лили, если бы хоть немного ей нравился. Пока же он пребывал в бесконечном отчаянии, поскольку его сияющая цель продолжала оставаться недосягаемой.

Рождественские каникулы привели под кров Поттеров Сириуса, но толку от него было мало, поскольку тот не видел девчонок дальше толпы квиддичных фанаток. Джеймс томился в ожидании дней, когда Лили снова будет топтаться по его сердцу, а потому с нетерпением ждал начала нового семестра.

Четверг, 3 февраля 1977 (день до полнолуния)

Сириус раздражённо смотрел в Карту Мародёров.

— За нами опять увязался Нюниус. И чего он вечно суёт свой сальный нос в наши дела?

— Забудь о нём. — Джеймс не отрывал взгляда от спиральной лестницы, ведущей из гостиной Гриффиндора в спальни девочек, куда только что удалилась Лили. Был вечер, недавно закончился ужин, и они ждали, пока гостиная опустеет, чтобы выскользнуть из общежития. — К тому же как он за нами увязался, если мы сидим тут?

— Он ждёт снаружи у ступеней замка. Думаю, он решил найти Римуса. Думаю, он хочет, чтоб его исключили.

— Ты бредишь. Он ничего не знает о Римусе.

— Разве? Тогда объясни, почему он шпионит за нами всего раз в месяц, господин Всезнайка? В общем, я пошёл. Надо с ним потолковать.

Джеймс тут же вскочил на ноги.

— Ни о чём ты не будешь с ним толковать.

— Почему? Потому что он щенок твоей подружки? И что она сделает, отлупит тебя?

— Я не дам причинить ему вред, Сириус. Сириус! — Серьёзно окрикнул его Джеймс, видя, что тот не слушает и направляется к выходу.

— Я в курсе, что я Сириус. Обещаю, я и пальцем его не трону.

Сириус вернулся двадцать минут спустя, довольный, будто наевшийся сметаны кот.

— Всё, — объявил он. — Проблема устранена.

Джеймс взглянул на него.

— И как ты от него избавился?

— Сообщил ему всё, что он хотел знать.

— А именно? — В комнате внезапно похолодело.

— Я сказал ему, где найти Римуса, правда, он думает, что найдёт вас там вместе. — Сириус усмехнулся. — Я наплёл ему про то, как мне надоело, что ты вечно таскаешься за Лили, и что у вас с Римусом есть секретное место вне замка. Рассказал про Иву и нарост. Сказал, что лучше будет поймать вас обоих, тогда вас исключат за нарушение комендантского часа. И тогда ты оставишь Лили в покое.

— И он поверил?

— Нет конечно. Назвал меня идиотом. Я едва сдержался, чтоб не придушить поганца. Но, думаю, любопытство возьмёт над ним верх, и мы наконец от него избавимся.

У Джеймса упало сердце.

— Ты отправил его в тот лаз, не сказав, что его там ждёт?

— И что с того? Так ему и надо, любителю совать свой нос, куда не требуют.

— Нет. Любопытство не наказывают смертью. Ты его остановишь.

— Нашёл дурака! Если б я мог, то занял бы место в первом ряду.

Не смея терять ни минуты, Джеймс вскочил с кресла и выбежал из гостиной.

Как только Сириус скрылся в дверях замка, Северус начал спускаться по холму к иве. Он размышлял об этом дереве раньше. Старшекурсники рассказывали, что её привезли и посадили уже взрослой. Это было за год до того, как Северус поступил в Хогвартс. То, зачем на территории школы понадобилась гремучая ива, оставалось для всех загадкой. Но каким-то образом у Сириуса Блэка имелся ключ к этой загадке, и этот ключ касался Римуса и Джеймса — если, конечно, нарост и правда существовал и Сириус не стоял сейчас на холме, ожидая, как Северуса отхлестает дерево.

«Момент. Нужно улучить момент. Если я прыгну вперёд и сразу назад, оно не успеет меня ударить…» Северус сделал глубокий вдох и бросился к огромному, изогнувшемуся аркой словно над входом в пещеру, корню. Ива яростно забила ветвями, но Северус уже был на земле и нашёл нарост. Он нажал на него, и дерево замерло. «Поразительно. Сириус Блэк сказал правду».

Под аркой корня простирался низкий земляной тоннель, ведущий в направлении Хогсмида. Полная луна за спиной Северуса освещала школьные земли ярким серебристым светом, но внутри стояла кромешная темнота. Северус вытащил палочку. «Люмос», — пробормотал он и скрылся во мраке.

Джеймс добежал до края лужайки, откуда мог видеть Гремучую иву. Дерево не двигалось. «Хоть бы успеть. Пожалуйста, я должен успеть». Он метнулся вниз по склону и нырнул в лаз. «Я даже не могу обратиться. Нужно поговорить с ним, и, наверное, придётся использовать магию. Я должен предстать перед Римусом человеком».

Джеймс зажёг палочку и как можно скорее пустился вперёд по низкому неровному тоннелю, подумав, что сможет нагнать Северуса, поскольку в отличие от него уже знал дорогу. Но как быстро бы он ни бежал, он не видел впереди ни чёрного силуэта, ни магического огонька. Джеймс с ужасом представил, что может найти на другом конце лаза, и почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

Затем тоннель повёл вверх, и Джеймс наконец оказался в нижней комнате Визжащей хижины. Дверь в прихожую была слегка приоткрыта, за ней он услышал тихие шаги. Скрипнула доска. Вдруг раздался кошмарный треск ломающегося дерева и грохот, от которого задрожал весь дом.

Джеймс ринулся в прихожую и у подножья лестницы увидел бледного Северуса, с ужасом глядевшего в жёлтые глаза огромного свирепого оборотня, возвышавшегося над ним с верхней площадки. Монстр прыгнул вниз.

С криком: «В СТОРОНУ!» — Джеймс рванул вперёд, схватил Северуса и повалил его на пол, спасая от волчьих когтей. Затем, развернувшись, он вытянул палочку и проорал: «Импедимента!» Волк оторопело попятился, Джеймс вскочил на ноги и потянул Северуса под локоть.

— Вставай! Поднимайся! Нужно убираться отсюда!

Северус с трудом поднялся, но между ними и комнатой с выходом в тоннель стоял волк. Чары Импедимента сходили на нет. Северус решительно поднял палочку, но Джеймс, осознавший, что тот собирается сделать, схватил его руку:

— Не убивай его! Это Римус!

Волк бросился на них, и мальчики кинулись на пол.

Джеймс оказался прямо перед дверью. Он повернулся и пустил в волка ещё одно заклинание, давая Северусу время подняться, но второе не возымело того же эффекта, что первое. Оборотень пошатнулся, затем обнажил клыки и, рыча, двинулся на них.

— На три! Раз, два… — Двойное Импедимента сбило волка с ног, Джеймс и Северус забежали в комнату и захлопнули за собой дверь. — Давай в тоннель! Скорее! Он не увяжется следом, слишком огромный.

— А ты? — запыхаясь, спросил Северус. Оборотень царапал дверь массивными когтями, и было ясно, что долго она не продержится.

— Я за тобой. Шевелись!

Северус скользнул в проём, Джеймс нырнул за ним как раз в тот момент, как оборотень сорвал дверь с петель, одним прыжком преодолел комнату и сунул морду в тоннель. Они бежали, согнувшись, спотыкаясь и падая на неровной земле лаза, пока не убедились, что оторвались. Только тогда они зажгли палочки и при слабом зеленоватом свете двинулись дальше.

Добравшись до выхода, они присели, чтобы отдышаться. Северуса трясло, Джеймс заметил, что и сам не перестаёт дрожать. Они посмотрели друг на друга, и Северус сдавленно процедил:

— Он пытался меня убить.

— Он себя не контролирует, когда обращается. Он не знал, что делает.

— Не он — Блэк. Блэк пытался меня убить. Я его достану. Клянусь, я ему отомщу.

— Может, оставим эти войны?

— Не я их начал.

— Ладно. Но не обязательно драться сегодня. Давай убираться отсюда.

Джеймс вывел их из лаза и нажал на нарост, чтобы пройти мимо Ивы. К замку они шли молча. Когда пришла пора разделиться, Северус повернулся к Джеймсу.

— Спасибо, — проговорил он. — За то, что спас мне жизнь.

— Пустяки.

Той ночью оба они спали плохо.

Когда фаза полнолуния подошла к концу, Сириус встречал Римуса словно героя.

— Ты заставил старину Нюнчика подмарать портки. Жаль, я этого не видел. Знатное выдалось шоу!

Римус покачал головой.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Присядь, — посоветовал Джеймс. — Такое будет непросто услышать. А ты, Бродяга, помалкивай. Снейп следил за нами. Он понял, что у нас есть секрет, но не знал, в чём он заключается. Сириус подумал, будет «забавно» рассказать ему, как пройти мимо Гремучей ивы и попасть в тоннель. И сказал, что мы с тобой бегали в Хогсмид без разрешения.

— Но он ведь не пошёл проверять? Ты же его остановил?

— Когда я появился, вы смотрели друг на друга с разных концов лестницы. Опоздай я на десять секунд, и ты бы его разорвал. У него тоже был шанс убить тебя, но я попросил не делать этого, и он послушал.

Римус побледнел и выглядел так, словно борется с приступом тошноты.

— Я ещё никого не убил. Все эти годы мне так везло, что я никому не причинил вреда. А потом ты! — Он бросился на Сириуса в гневе, который друзья видели впервые. — Ты отправляешь его прямиком туда, где я могу его убить!..

— И что? Это всего лишь Нюнчик.

— Заткнись! — хором заорали на него Джеймс и Римус.

Северус сидел на дальнем конце стола Слизерина, не спуская глаз с гриффиндорской четвёрки. Он никому не рассказал о своей встрече с Римусом, однако продолжал взвешивать все плюсы и минусы такого решения. Закончив ужин, он поднялся и вышел из Большого зала. Четверо друзей встали из-за своего стола и последовали за ним.

Северус знал об этом. Дойдя до середины главного вестибюля, он остановился и развернулся.

— Вам не кажется, что тут слишком много свидетелей? — спросил он. — Впрочем, я забыл. Вам нравится публика.

Джеймс выступил вперёд, удерживая Сириуса на месте.

— Нас это не касается, — сказал он. — Мы останемся здесь. Это между вами с Римусом.

Римус отделился от друзей.

— Мне нужно с тобой поговорить. Может, пройдёмся?

Они вышли на лужайку, залитую серебряным светом. Несколько секунд Римус с горечью смотрел на убывающую луну, затем произнёс:

— Я хотел попросить у тебя прощения.

— За что?

— За то, что произошло.

— Когда именно?

Римус растерялся.

— А сколько раз ты ходил в Хижину?

— А, ты об этом. За случай в Хижине можешь не извиняться. Это не твоя вина.

— Я мог тебя убить.

— Нет. Оборотень мог меня убить. У меня всё-таки высший балл по защите, знаешь ли.

— Тогда о каком случае ты говоришь?

— Случаях. Во множественном числе. Первый — когда ты держал меня, пока у меня забирали палочку, а потом затащили в пустой зал и заставили пить слизняковый отвар.

— Меня не было в том зале.

— Но ты помогал нести меня до общежитий Слизерина и оставил там парализованным. Последний — когда староста Гриффиндора молча сидел и смотрел, как я давлюсь мыльной рвотой. Между ними было ещё несколько, но эти два выделяются среди прочих.

— Зачем ты всё усложняешь?

— Почему вы ждёте, что я стану облегчать вам жизнь, когда вы сделали всё, чтобы превратить в ад мою? Признаться, будь у меня выбор между извинениями и выблёвыванием слизней, я бы с радостью выбрал первое.

— Ты тоже на нас нападал.

— Но никогда не вчетвером на одного. Даже не вдвоём.

Римус не знал, что ответить. Внезапно он почувствовал себя очень усталым.

— Слушай, — начал он. — Мне жаль. Прости меня, за всё это. Ты прав, я безвольно шёл у них на поводу. Я отдал бы что угодно, чтобы вернуться и всё исправить, но я не могу. Я знаю, что друзьями нам никогда не стать, но может, мы хотя бы не будем врагами?

— Ты говоришь только за себя?

— Только за себя.

— Ладно. Мы не враги.

Последовав случайному порыву, Римус протянул ему руку.

— Мир? — спросил он.

Северус колебался, его холодные глаза поблёскивали в лунном свете. Затем он кратко пожал Римусу руку.

— Мир, — согласился он.

— Давай прогуляемся, — предложил Джеймс Римусу, когда тот присоединился к друзьям и четверо начали подниматься в башню Гриффиндора. — Только мы с тобой. — Затем он обратился к Сириусу, который уже был на следующем пролёте: — Мы с Римусом прогуляемся немного, встретимся в гостиной чуть позже.

Двое спустились на лужайку под луной.

— Как всё прошло?

Римус на мгновение задумался.

— Лучше, чем я заслуживаю. Он ужасно злится, но разве можно его винить? По крайней мере, он согласился прекратить вражду.

— Так мы теперь не враждуем?

— Не вы — только я и он. Думаю, тебе будет сложнее.

— Наверное, да. Но с тобой он всё-таки заключил перемирие. Это вселяет надежду.

— Удачи.

— Она мне понадобится.

Джеймс сидел в общей гостиной, Карта Мародёров была надёжно спрятана между страниц книги, которую он делал вид, что читает. Рядом на полу лежала необычно светлая сумка для учебников. Когда точка с именем «Северус Снейп» пересекла гостиную Слизерина, Джеймс схватил сумку и побежал вниз по лестнице башни Гриффиндора.

Они встретились в главном вестибюле.

— Мне надо с тобой поговорить, — запыхаясь, объявил Джеймс. — Может, здесь? — Он махнул в сторону зала, в котором первогодки обычно ждали распределения.

— Я не люблю тот зал, — проговорил Северус.

— Понимаю, — кивнул Джеймс, а затем, повинуясь порыву, запустил руку в карман мантии и вытащил палочку. Держа за кончик, он протянул её Северусу: — В знак доброй воли.

Северус принял палочку.

— После тебя.

Они вошли в зал: Джеймс первым, Северус — вслед за ним.

— Я хочу раскрыть все свои карты, — решительно начал Джеймс.

— Я не играю в карты, — ответил Северус.

— Любишь ты всё…

— Усложнять. Да, я знаю.

Джеймс сделал глубокий вдох.

— Мне нравится Эванс. Думаю, я тоже мог бы ей понравиться, но, кажется, она считает меня заносчивым придурком.

Северус молча поднял брови.

— Ладно! Я и правда заносчивый придурок! Но она злится, что ты с ней не разговариваешь, и думает, что это моя вина. Это и правда моя вина. Так что я хочу рассказать, как всё было. — Джеймс потянулся в сумку и вытащил из неё мерцающую перламутровую ткань. — Мне подарили её на прошлое Рождество. — Он накинул полотно на себя, и почти всё его тело тут же исчезло.

Северус не издал ни звука, но добрых пять секунд простоял с открытым ртом.

— Это мантия-невидимка.

— Не совсем. Просто старая тряпка, которая умеет делать тебя невидимым.

Северус вовремя откашлялся, скрыв смешок, и облегчённо опустился на один из стульев.

— Так значит, ты надел её тогда и шёл за нами?

— До самой опушки Запретного леса. Лили сказала, что у неё не получается заклинание. Ты объяснил, что она делала не так. На следующий день я разболтал его всей школе.

Северус встал и подошёл к Джеймсу. Медленно и осторожно, он протянул руку и дотронулся до переливчатой материи.

— Ты знаешь, насколько они редкие?

— Я вообще мало что о них знаю. Родители дали её мне, сказали, это семейная реликвия или что-то вроде того. Слушай, может, попробуешь помириться с Лили? Я знаю, ты не в восторге от мысли о нас с ней, но так будет только честно. Если она и дальше продолжит меня игнорировать, мне конец.

— Я поговорю с Лили, — пообещал Северус.

На этот раз записка с просьбой «Озеро, после ужина» появилась в учебнике Лили.

Лили пришла пораньше, Северус — в назначенное время.

— Что ты хотел? — спросила она, немедленно перейдя к делу.

— Я говорил сегодня с Поттером.

— И что он сказал?

— Оказывается, у него есть мантия-невидимка. Он получил её в подарок на прошлое Рождество.

— Такие вообще существуют?

— Эта существует. Он показал её мне. Думает, у каждого богача такая есть. В его понимании «редкая» и «дорогая» — это синонимы.

Возникла неловкая пауза. Лили не хотелось задавать вопрос, Северусу было непросто решиться. Наконец он сдался.

— Он был в ней тем вечером, когда подслушал наш разговор.

— Выходит, я ничего ему не говорила.

— Получается, что так. — Повисла ещё одна неловкая пауза. «Так ли неприятно извергать из себя слизней». — Я, эм… Я был неправ. Я… должен был тебе поверить. Прости меня.

— Пустяки. Надо же, мантия-невидимка. Кто бы мог подумать?

— Как твои занятия?

— Как и всегда. Зелья становятся сложнее. Их так легко варить, но анализировать совсем не просто. Я до сих пор не поняла закон Голпалотта.

— Если понадобится помощь…

Они не стали задерживаться: час был поздний, они замёрзли, назавтра у обоих были занятия, ко всему прочему, тем для разговоров больше не нашлось.

На следующий день Джеймс подошёл к Лили и сделал робкую попытку её рассмешить. Лили улыбнулась, и он довольно просиял в ответ.

Зельеварение оказалось куда большим кошмаром, чем Лили была готова признать. Она всегда делала в нём успехи и благодаря помощи Северуса стала лучшей ученицей на курсе, однако приготовление зелий принципиально отличалось от их анализа, не говоря уже о теоретической стороне предмета, и потому теперь занятия давались ей с огромным трудом.

На последнем семинаре февраля Слизнорт дал классу сложнейшее задание, которое заключалось в практическом применении третьего закона Голпалотта. Каждый студент получил по смешанному яду и в течение двух уроков должен был проанализировать его содержимое, а также сварить противоядие, которое нейтрализовало бы одновременно каждый из компонентов зелья. Северус был спокоен. Задача требовала сложной и скрупулёзной работы, однако была абсолютно выполнимой. Уверенно и методично, он приступил к разгадыванию тайны своего яда.

У Лили работа не заладилась. Она провалила первый тест и была вынуждена начать всё сначала. Затем неправильно рассчитанный ею объём важного катализатора привёл к сильно искажённым результатам. Время подходило к концу, но Лили даже не приступила к изготовлению противоядия.

Погружённый в собственные опыты, Северус не замечал её смятения почти до конца второго урока, а Лили не хотелось просить его о помощи: их отношения всё ещё оставались слишком напряжёнными. Он закончил работу и оглянулся на Лили, расстроенную и измотанную. Поймав её взгляд, Северус понял, что происходит, кивком указал ей на свой учебник, а затем нагнулся и нацарапал в нём пару слов.

Дождавшись, когда Слизнорт отвернётся, Лили тихонько подкралась к столу Северуса, сделав вид, что направляется за ингредиентами. На желтоватой странице поперёк длинного списка противоядий чернела свежая запись: «Просто суй им в глотки безоар». Едва не смеясь от облегчения, Лили скрылась на секунду в кладовке с ингредиентами, а затем вернулась к своему месту, крепко сжимая что-то в руке. Когда Слизнорт подошёл ознакомиться с результатом её работы, она протянула ему безоаровый камень.

Слизнорт расхохотался.

— Не совсем то, чего я ожидал, Эванс, но, боюсь, я должен присвоить вам очки за нестандартный подход!

Лили и Северус переглянулись через весь класс. На тот миг они снова ощутили себя командой.

В марте объявили, что занятия по трансгрессии начнутся через неделю. Всем студентам, которым уже исполнилось семнадцать, а также тем, кому семнадцать должно было исполниться до первого апреля, разрешалось записаться на курс. И Лили, и Северус внесли свои имена в список в первый же день.

* * *

Хагрид поднял взгляд от тщательно вспаханного участка, на котором к осени должны были вырасти огромные тыквы.

— Мать честна! Давнёхонько тебя не видать. Выглядишь сносно. Сколь тебе уже? Семнадцать?

— «Сносно», — протянул Северус. — Должен признать, это лучше, чем «при смерти», Хагрид, но не без намёка на неполноценность. И да, мне всё же удалось дотянуть до семнадцати. Как твои дела?

— Да по-всегдашнему. Работа-то одна и та же из года в год. Ученики приходят новые, а проблемы всё те же.

— Проблемы всё те же, — согласился Северус. — Дамблдор сказал, одного осмотра в год теперь будет достаточно. Потому я и здесь, если ты не слишком занят.

— Не занят, если обождёшь пятнадцать минут. Присядь пока. Слыхал, вы учитесь трансгрессировать. — Хагрид нагнулся к земле и принялся рассаживать семена.

— О да. Замечательная вещь — трангрессия. Больше никаких билетов на поезд и ночёвок в Лондоне. И теперь я могу колдовать дома, не боясь вмешательств со стороны Министерства.

— А чего ты надумал там у себя колдовать?

— Разные мелочи. Хочу кое-что улучшить. Нужно поставить защиту от магглов. Я тебе рассказывал, как прошлым летом собирал полки для книг? Молотком и гвоздями? Плотник из меня неважный.

Хагрид усмехнулся.

— Уж не всем дано руками управляться.

Они зашли в хижину, и Хагрид принялся измерять его рост, вес, проверять состояние зубов, рефлексов… Северус терпеливо исполнял все его просьбы.

— Одна из твоих обязанностей — следить за лесом, да? — спросил он, когда Хагрид изучал внутренности его правого уха.

— Ну да. Это сама по себе большая работа. Лес-то вон какой огромный.

— Значит, ты должен обращать внимание, когда на территорию заходят нездешние существа?

— Разумеется. Они нарушают баланс.

— Получается, если бы завёлся крупный хищник, вроде волка, то разобраться с ним предстояло бы в первую очередь тебе?

— Точно так. Правда, у нас такой напасти с зимы пятьдесят четвёртого не бывало.

— Совсем никаких волков?

Хагрид призадумался, нахмурив косматые брови.

— Не могу сказать, что не было совсем. Но я ни одного не видел.

— Конечно нет. Какие волки рядом с Хогвартсом?

Позднее тем вечером Хагрид навестил Дамблдора.

— Он спрашивал про волков на территории.

— Так-так… Я займусь этим. Спасибо, Хагрид.

* * *

Дамблдор смотрел на серьёзного юношу с некоторой теплотой.

— Как видите, все эти годы ситуация оставалась под контролем.

— И вы можете гарантировать, что он ни разу не покидал ту хижину?

— Есть ли какая-то причина, мастер Снейп, по которой вы считаете себя более компетентным для оценки сложившихся обстоятельств? Если да, я был бы признателен её услышать, поскольку не хотел бы допустить ошибки в таком деликатном вопросе.

— Нет, сэр.

— Может быть, у вас есть конкретные доказательства того, что ученики подвержены опасности?

— Нет, сэр.

— Тогда мне придётся попросить вас держать подозрения при себе. Пока вы не можете или не готовы подкрепить их фактическими доказательствами, я вынужден настаивать на сохранении статус-кво. Вам это понятно?

— Да, сэр.

На следующий день Сириус Блэк остановил Северуса на третьем этаже, когда тот спускался из библиотеки.

— Ты донёс на нас Дамблдору?

— Что, Блэк? О чём ты говоришь?

— Мы проторчали у него полчаса, и теперь я наказан. Я тебе это припомню, мелкий паршивый стукач.

— Знаешь, Блэк, если не отучишься делать скоропалительные выводы, то однажды что-нибудь себе подпалишь.

— Я этого так не оставлю. Я за тобой слежу.

— О, мне так страшно. Смотри, я весь дрожу.

Блэк негодующе развернулся и зашагал прочь. Северус дождался следующего занятия по зельеварению, чтобы поговорить с Лили. Беседа велась шёпотом, но даже так было очевидно, что Лили рассержена.

— С твоей стороны очень подло так говорить о Римусе. Представь, что было бы, разойдись этот слух по школе. У него бы совсем не осталось друзей. И ты ошибаешься. Ему просто часто нездоровится.

— Нездоровится в полнолуние, к тому же сомневаюсь, что ты найдёшь его в больничном крыле в это время. И друзей бы он не растерял, потому что его друзья уже знают об этом. Я не собираюсь распускать сплетни, Лили, но я не хочу, чтобы ты пострадала. Тебе нужно быть осторожной.

— Он проучился с нами шесть лет. Ничего не случилось, не было даже слухов. Сев, я думаю, ты ошибся.

Их глаза встретились впервые за пару десятков месяцев. Северус почувствовал, как стены в его голове рушатся, а двери распахиваются настежь. Всего на миг — на краткий миг — он позволил этому случиться, а затем отвёл взгляд.

— Почему мы не можем быть друзьями как раньше? — спросил он тихо.

Лили внезапно погрузилась в работу над своим зельем.

— Не знаю, — ответила она. — Можем ли мы забыть всё, что произошло? Ты изменился. — Должно быть, она заметила, как напряглись его спина и плечи, и потому добавила: — Мы оба изменились. Мы больше не дети. Мы теперь не те, кем были раньше. У тебя свои… друзья, у меня свои.

— Они мне не друзья. Они меня терпят, а я их использую. У меня был всего один… — На этот раз уже Северус нашёл содержимое своего котла необычайно интересным. Спустя минуту он прошептал: — Разве мы не можем попробовать? Когда-то мы были лучшими друзьями.

— Не знаю. Дай мне над этим подумать.

На семнадцатый день рождения Малсибера Эйвери пронёс в комнату шестикурсников бутылку огневиски. Теперь все они — Северус, Уилкис, Розье, Эдисон и Малсибер — были семнадцатилетними, но студентам запрещалось распивать в общежитии алкоголь, более того, к друзьям присоединился несовершеннолетний Регулус Блэк, и посему всё их собрание технически являлось нарушением школьных правил.

— За именинника, — объяснил Эйвери, толкая в руку Северуса стакан.

Северус посмотрел на блестящую янтарную жидкость и вспомнил отца. Сам он никогда не пробовал алкоголя и теперь гадал, сделает ли огневиски из него то же, что из Тоби Снейпа делал джин. Он протянул стакан обратно.

— Не думаю, что… — начал он.

— Да ладно тебе. Ничего с тобой не будет от одного глотка. Ты должен выпить за именинника. Это не обсуждается.

Северус оставил напиток. Единственным, кто твёрдо придерживался тыквенного сока, был Эдисон, который уже давно снискал себе репутацию ханжи.

— Господа! Поднимем же бокалы за Алоиза Малсибера! — провозгласил Эйвери.

Остальные пятеро, включая Эдисона с его тыквенным соком, подняли бокалы в воздух, вторя: «За Алоиза Малсибера!» — и осушили их до дна. Опустошая свой стакан, Северус заподозрил, что Регулус уже делал это раньше, однако внезапно отвлёкся на жгучую волну, окатившую его горло и желудок, и зашёлся в кашле.

— Всё когда-то бывает впервые, — посмеивался Уилкис, хлопая Северуса по спине. — Держи, выпей ещё. Это остановит кашель.

Уилкис оказался прав: это и впрямь остановило кашель. Совсем скоро их маленькое собрание охватило веселье и Северус обнаружил, как смеётся почти над всем, что скажет именинник, потому что вдруг осознал, каким остроумным человеком был Малсибер. На какое-то время юноши затеяли шуточный бой, стараясь оставить на лицах друг друга магические отметины, затем Эйвери посетила идея:

— Пошли бродить по замку, может, наткнёмся на что-нибудь интересное!

Эдисон отказался и уговорил Северуса остаться вместе с ним, чтобы отправить Регулуса спать. Если бы Регулуса заметили в замке захмелевшим, всем им грозили бы серьёзные неприятности.

Регулус заснул и был уложен в постель (точно в таком порядке) задолго до начала комендантского часа. Северус всё ещё пребывал в состоянии, когда всё вокруг кажется забавным, но Эдисон постепенно приводил его в чувства. Вскоре вернулись Эйвери и остальные, ввалившись в общую гостиную так, будто спасались от погони. Немного отдышавшись в безопасности слизеринских покоев, они неторопливо направились в спальню, не переставая гоготать.

— Видели её физиономию? — ревел Эйвери. — Я думал, помру со смеху! Где ты вообще откопал это заклинание, Ал?

— Я нашёл эту штуку в «Зонко», хотя сомневаюсь, что её задумывали такой… разоблачающей, — ответил Малсибер.

Уилкис хохотал как одержимый.

— Я думал, она со злости лопнет, когда поняла, что оно под одеждой, но эти прекрасные расстёгивающие чары… Ещё бы одну пуговку, вот было бы зрелище!

— О чём это вы? — спросил Эдисон.

— О девчонках! — отозвались хором Уилкис и Розье, и Розье продолжил: — Мы дошли до пятого, а там гриффиндорки с когтевранками поднимаются в свои башни, в основном дворняги и грязнокровки, включая Фергюсон. — Он провёл руками над грудью, чтобы показать, насколько щедро природа одарила Пейшенс Фергюсон. — У Ала оказалась парочка заклинаний… — Он ухмыльнулся.

— Клянусь, — горланил Уилкис, — мы её расстегнули вот досюда, пока она не спохватилась. А гриффиндорке подняли юбку почти до самой… Фух!

— А чары щекотки! Он так скакала, как будто ей под мантию залетела пчела!

— Мне не надо было, чтоб она скакала, — усмехнулся Малсибер. — Я хотел, чтобы она разделась. У меня всё-таки день рождения.

— Да мы бы все развлеклись, — отозвался Розье и пояснил: — Кен согнал их на лестничную площадку пастушьим заклинанием, там бы их никто не услышал. Ещё бы каких-то десять-пятнадцать минут и — блаженство!

— Что за гриффиндорки? — посмеиваясь, спросил Северус. Его внимание наконец переключилось со всеобщего веселья на начало истории.

— Пухлая, — ответил Эйвери. — Как её? Макдональд. Они с Фергюсон были самые старшие, остальные с курсов помладше. Такое бы устроили для нас шоу.

— И почему не устроили? — негромко спросил Эдисон. Он был единственным, кто не нашёл историю забавной.

— Да там… — начал Малсибер. — За нами шли несколько когтевранцев и увидели, что мы делаем. Пришлось удирать. Но мы всё равно повеселились.

И четверо продолжили развлекать впечатлениями себя, а также Северуса, карикатурно изображая, как девушки старались удержать на себе одежду, сопротивляясь действию раздевающих заклинаний. Затем Северус внезапно провалился в сон и проснулся уже утром, не совсем уверенный в том, как оказался в своей постели.

Прошло три дня, перед тем как он заметил неладное. Лили провела большую часть их сдвоенного занятия по чарам с Поттером и Люпином, и потому Северус надеялся поговорить с ней наедине после обеда. Он осторожно проследовал за ней из замка и, дождавшись, когда она отделится от друзей, негромко окликнул её:

— Лили, подожди минутку.

К его удивлению, она вздёрнула нос и продолжила шагать, будто ничего не услышала.

— Лили! Лили, постой, — снова позвал Северус, всё так же тщетно. Он нагнал её у начала закрытой галерейки. — Лили, что-то не так?

— Я не хочу с тобой говорить, — твёрдо сказала она, смерив его сердитым взглядом. — Я тебя ненавижу.

— Ненавидишь меня? Но что я сделал?

— Ты ничем от них не отличаешься.

— От кого?

— Одного поля ягоды, — отрезала Лили и пронеслась мимо него во дворик.

Северус поспешил за ней, чувствуя, как закипает.

— О чём ты говоришь? Знаешь, Лили, было бы неплохо, если б ты объяснила, чем я тебя так разозлил. Я ведь не могу залезть к тебе в голову. Лили! Я думал, мы друзья? Лучшие друзья?

Лили резко повернулась к нему, но продолжала пятиться по дворику.

— Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты водишься. Уж извини, но я терпеть не могу Эйвери и Малсибера! Малсибер! Что ты вообще в нём нашёл, Сев? Он же жуткий! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд? — Она упёрлась спиной в колонну и остановилась, изучая его лицо.

Воспоминание мелькнуло у него в голове — смазанное, но довольно полное.

— Это же пустяки, — сказал Северус. — Просто шутка, только и всего… — Проделка друзей и правда казалась ему забавной, когда он о ней слушал.

— Это была тёмная магия, и если ты считаешь это смешным…

Северус начал терять терпение, внутри пробуждался демон. Это были всё те же предрассудки, те же двойные стандарты, которые Лили применяла ко всему с той самой минуты, как сортировочная шляпа определила её на Гриффиндор. Двойные стандарты, которые Дамблдор и Макгонагалл лишь поощряли. Его соседи по комнате не причинили девочкам вреда; их проделка не шла ни в какое сравнение с тем, как Бертрама Обри отправили в больничное крыло, или как Северуса пытались задушить мыльной пеной, или как его обманом послали на расправу к оборотню. Все выходки гриффиндорцев считались мальчишеской забавой, но когда дело доходило до Слизерина, все их шутки — как правило, гораздо более безобидные — внезапно оказывались тёмной магией.

— А что насчёт выходок Поттера и его шайки? — жёстко спросил он, оставляя логику и переходя к сути их ссоры.

— Какое отношение это имеет к Поттеру? — спросила Лили.

«Прямое. Розовые очки, через которые ты смотришь на Поттера, имеют прямое отношение ко всему этому». Ему хотелось сказать Лили всё, что он думает, но слова не складывались нужным образом, и Северус осознал, что снова заикается, перечисляя уже известные ей причины:

— Они… шатаются ночью по замку. С Люпином творится… что-то странное… — «Об этом подробно написано на триста девяносто четвёртой странице нашего учебника по защите за третий курс…» — Куда он вечно пропадает? — «Ну же, думай, Лили, думай».

— Он болен, — начала Лили так, будто пересказывала заученный текст. — Они сказали, что ему нездоровится…

— «Они! Поттер и Блэк, разумеется!» Каждое полнолуние? — «Вспомни, что я тебе говорил!»

Лили внезапно переменилась в лице, стала холодной и отстранённой.

— Я знаю твою теорию. Но какое тебе до них дело? Почему ты так обеспокоен тем, чем занимаются по ночам?

«Потому что ты позволяешь им избежать ответственности за попытку убийства. Потому что Дамблдор и Макгонагалл позволяют им избежать ответственности за попытку убийства. Потому что если ты богат, красив и вращаешься в правильных кругах, весь мир позволяет тебе избежать ответственности за попытку убийства».

— Я пытаюсь сказать… тебе, что они не такие замечательные… какими их все видят.

— Но они не используют тёмную магию, — парировала Лили и, не дожидаясь его гневных возражений, снизила голос почти до шёпота. — А ты вообще неблагодарный. Я слышала, что случилось той ночью. Ты пошёл в тот лаз под Гремучей ивой, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что тебя там ожидало…

Северус потрясённо отшатнулся. Дамблдор запретил ему говорить об инциденте, но, по всей видимости, не стал обременять теми же ограничениями Поттера, Блэка и Люпина.

— Спас? — прошипел он в бешенстве. — Спас? Думаешь, он герой? Он всего лишь спасал собственную шкуру и шкуры своих друзей! — У Северуса не укладывалось в голове, как Лили могла быть так к нему несправедлива. — Ты не… — заикался он. — Я тебе не позволю...

— Не позволишь мне? — разъярённо закричала Лили. — Не позволишь мне?!

Они сверлили друг друга взглядом, и Северус почувствовал, как шлюзы открываются и выпускают наружу всё, что находилось у него внутри. Он всегда знал, кто был главным в их отношениях, и никогда не ставил под сомнение сложившийся порядок вещей.

— Я не это... имел в виду… — Он снова заикался. — Я просто не хочу… чтобы ты ошиблась… — Вдруг Северус умолк. «Карты на стол — так сказал Поттер». — Он за тобой увивается! Джеймс Поттер за тобой увивается! Но он не тот… кем его все считают… Звезда Квиддича…

Лили непонимающе смотрела на него, затем её лицо прояснилось. Она ухватилась за предоставленную возможность.

— Я знаю, что Джеймс Поттер — заносчивый задира. Не нужно мне об этом сообщать. Но представления Малсибера и Эйвери о смешном просто отвратительны. Отвратительны, Сев. Я не понимаю, как ты с ними общаешься.

Северус растворился в ощущении покоя, которое ему всегда дарили глаза Лили. Он так по нему скучал. Лили была рядом, говорила с ним, позволяла смотреть ей в глаза и, более того, ещё не поддалась на уловки Поттера. В мире ещё оставалась надежда.

Лили отошла от колонны, Северус зашагал рядом.

— Ты перестанешь с ними видеться, Сев? Ты сможешь?

— Это не так просто, Лили. Мы живём вместе. Мы спим в одной комнате. Не с Эйвери, конечно. Разве ты смогла бы перестать общаться с соседками по комнате?

— Мои соседки по комнате ведут себя прилично.

— Мои тоже. По крайней мере, большую часть времени. Лили, тогда был день рождения у Малсибера, и Эйвери принёс бутылку огневиски. Они все были навеселе…

— Это случилось не впервые. Они всегда себя так ведут. Пообещай, что попробуешь держать с ними дистанцию. Прошу тебя.

Северус согласился. Он был настолько занят подготовкой учеников к предстоящим СОВ и ЖАБА, что его товарищи даже не заметили, как он возвращался в аккурат перед комендантским часом и утром уходил одним из первых. Никто не возражал, никто не задавал ему вопросов.