О враг мой (джен)

Когда Гарри вышел в коридор перед гостиной, там всё ещё не было ни души. Он ругал себя, что не попросил Добби задержать Ремуса — просто для пущей надёжности. Жаль, что он не вспомнил о Стеногляде сразу.

Усевшись на нижнюю ступеньку достаточно близко, чтобы хорошо видеть и слышать, он зажмурился, снял свои очки и надел магические. Он медленно открыл глаза, памятуя о шоке, когда испытал Стеногляд в первый раз и увидел пустоту под собой. И действительно, в какую бы сторону он ни смотрел, стены оказывались прозрачными.

Но сейчас только одна комната интересовала Гарри. Его внимание устремилось на противоположную стену гостиной: он увидел и услышал двух магов, которые уже были погружены в разговор.

— Нет! — Снейп выглядел так, словно он до этого шагал по комнате взад-вперёд, а теперь резко остановился, чтобы обратиться к директору, который сидел на том же диванчике, где ранее расспрашивал Гарри. — Я зашёл слишком далеко. Я должен быть там, должен делать что-нибудь!

— Но, Северус, — успокаивал его Дамблдор, — я не прошу тебя выйти из игры. Ты можешь принести много пользы здесь, когда поправишься…

— «Поправлюсь»! Я в полном порядке, Альбус!

— В порядке, — сухо повторил Дамблдор. — Видимо, Поппи преувеличила, когда писала в медицинском заключении про многочисленные травмы, обезвоживание и существенное повреждение нервов. — Смягчив голос, он добавил: — Северус. Я знаю, как ты гордишься своим умением скрывать слабость, будь она физической, душевной или эмоциональной. Но ты не можешь скрыть её от меня. Сейчас ты измучен. Не сломан. Измучен. Здесь нечего стыдиться. Тебе нужно время, чтобы восстановиться.

Снейп нахмурился, очевидно не соглашаясь с этой оценкой своего состояния.

— Что до войны, — продолжал Дамблдор, — то в настоящее время тебе лучше всего залечь на дно. Пусть Волдеморт отвлечётся от своего стремления тебя разыскать. Ты сможешь принести больше пользы в разгар войны, когда он ослабит бдительность.

Гарри заметил, что Снейп вздрогнул при упоминании Волдеморта — но не поправил директора, как всегда делал с Гарри.

— Я не вижу, какую пользу смогу принести Ордену, сидя здесь и бездействуя, — вскинулся Снейп, — и прежде, чем вы снова предложите мне натаскивать или нянчить Поттера, я позволю себе напомнить, чем закончилась ваша последняя попытка заставить меня с ним работать. Я не желаю, чтобы он с ногами лез в моё личное пространство, и не собираюсь тратить силы на самонадеянного подростка, который не желает ни слушать меня, ни учиться!

Гарри рассвирепел: захотелось сказать Снейпу пару слов о его собственном поведении. Специально уронить зелье студента и оставить его за это без оценки — это что, поступок взрослого человека?

Дамблдор ответил спокойным тоном:

— Я считаю, и уже признал это, что ваши уроки были ошибкой с моей стороны. Мне очень жаль. Я надеялся, что вы сможете преодолеть ваши разногласия. Но принуждение к сотрудничеству, боюсь… лишь усугубило проблему.

Глаза Дамблдора выражали разочарование. И что-то более глубокое… печаль? Усталость? Может быть, то и другое… или ни то, ни другое. Гарри не успел поразмыслить об этом, так как Дамблдор опять заговорил:

— Если ты решишь снова заняться обучением Гарри, то знаешь, как я буду признателен. Тем не менее... — Он поднял руку, не давая Снейпу перебить его: — Выбор всецело за тобой. Даю слово, Северус, что не стану принуждать вас обоих к этому ещё раз.

Услышав это обещание, Гарри обнаружил, что слегка улыбается. Снейп тоже выглядел несколько успокоившимся, хотя по-прежнему был настороже.

Но облегчение было недолгим. Дамблдор продолжал:

— Так или иначе, тебе нет нужды волноваться об этом сейчас, Северус. Я отправил Гарри к его родным ради его собственной безопасности. Наблюдают за ним Пожиратели или нет, это по-прежнему самое безопасное для него место. Он возвращается туда завтра.

Гарри обеими руками вцепился в край ступеньки. Возвращается? После всего, через что он прошёл, Дамблдор посылает его обратно к Дурслям? В голове у него пронёсся образ сорняков размером с сосну и багрового дяди Вернона, и руки сами собой сжались ещё сильнее, до боли.

Снейп с нечитаемым выражением на лице уселся напротив Дамблдора.

— Мы собирались послать Поттера в Хогвартс примерно недели через три, — медленно начал он. — Не вижу причин, почему бы не сделать это прямо сейчас. Мы без проблем найдём целую толпу желающих охранять его до начала семестра. — Он не смог удержаться и слегка фыркнул при упоминании популярности Гарри.

Директор приподнял брови:

— Тебя волнует благополучие мальчика, Северус?

— Разумеется, нет, — отрезал Снейп.- Он играет ключевую роль в планах Тёмного Лорда, и я всего лишь считаю наиболее разумным держать его подальше от того места, которое уже раскрыто нашими врагами.

— Наш план, возможно, сработал бы, если бы не твой побег. Волдеморт знает, что ты сообщишь нам о его намерениях, — возразил Дамблдор. — Полупустой Хогвартс не только не может предложить Гарри такую же степень защиты, как дом его родственников: это вообще первое место, в котором, по мнению Волдеморта, мы теперь попытаемся его укрыть.

— Тогда Уизли, — сказал Снейп, прежде чем Дамблдор договорил. — Отправьте Поттера к дружку и его кошмарной семейке. Там за ним присмотрят — можно поставить и дополнительную защиту.

Гарри слегка разжал пальцы. Уизли? Он не смел даже надеяться…

— Нет, — опять возразил Дамблдор, тут же погасив проблеск надежды. — Это тоже слишком рискованно, по причинам, которые мы уже обсудили. Ты и сам знаешь, Северус. — Дамблдор наклонился к Снейпу, пытливо вглядываясь в его насторожённое лицо. — Ты — один из самых логично рассуждающих людей в моём окружении, и эти аргументы известны тебе вдоль и поперёк. Что ещё стоит за этим внезапным желанием забрать Гарри из его дома?

Голос Дамблдора требовал ответа, и Снейп не дрогнув встретил взгляд старшего волшебника, хотя долгое время не говорил ничего. Когда же наконец заговорил, то сказал только:

— Абсолютно ничего, Альбус. Я всего лишь полагал, что важно рассмотреть все варианты.

Повисла глухая тишина: ни один из магов не отводил взгляда. Дамблдор явно ни на секунду не поверил собеседнику, но Снейп и не выглядел как человек, пытающийся обмануть. Казалось, это был просто его способ сообщить, что он считает данную тему закрытой.

Гарри весь сжался: он знал, что этот спор Дамблдор в конце концов выиграл. Гарри отправят к Дурслям, хочет он того или нет.

Молчание прервал директор, сменив тему.

— Раз уж мы заговорили о мистере Поттере, — начал он, продолжая внимательно наблюдать за Снейпом, — я надеялся обсудить с тобой некоторые детали вашего совместного времяпрепровождения.

Снейп обдуманно медленно положил руки на стол, сцепил пальцы и принял внешне спокойную позу. Он ждал, устремив насторожённые глаза на Дамблдора.

— Я прочитал, что Поппи написала о Гарри, Северус. И я разговаривал с Ремусом. Он был очень огорчён её отчётом. Кроме синяка на лице, Гарри, кажется, серьёзно растянул плечо, и у него множество синяков на руках. — Дамблдор помедлил и осторожно продолжил: — Ремус… несколько встревожен тем, что Гарри мог получить эти травмы в результате вашего… общения в последние несколько дней.

Гарри беспокоился — что узнал Дамблдор от Помфри; но сейчас он чуть не хлопнул себя по лбу по другой причине. Так вот почему Ремус так усиленно кидался его защищать! Теперь, оглядываясь назад, Гарри понимал, что ему следовало догадаться раньше. Он бы и догадался, если б его постоянно не отвлекали. Все эти суровые взгляды и враждебность… всё это было адресовано Снейпу.

Глаза Снейпа сузились.

— А вы что думаете, Альбус? — процедил он; в его голосе закипал гнев.

Одно мгновение Дамблдор изучающе смотрел на Снейпа.

— Думаю, что ты ненавидишь мальчика, Северус. Или, по крайней мере, полагаешь, будто это так. Ты никогда не скрывал этого. Не буду также отрицать, что знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что если тебя должным образом спровоцировать, ты способен причинить вред… и себе самому, и другим. — Дамблдор говорил осторожно, взвешенно, но без пауз, глядя Снейпу прямо в глаза. — Ты вспыльчивый человек, Северус. Не стану делать вид, будто это не так, и ты тоже не станешь этого отрицать.

И в самом деле, Снейп, казалось, готов был взорваться.

— Тем не менее, — спокойно продолжал Дамблдор, — я полагаюсь на тебя и верю, что ты будешь честен со мной в таком серьёзном вопросе. Если ты скажешь мне, что Ремус неправ, я поверю тебе. Если скажешь, что он прав, — мы разберёмся с этим. Вместе. Я не оставлю тебя.

Снейп, не отводя своих глаз, в которых плескалась гроза, от глаз старшего мага, ясно и твёрдо отчеканил:

— Он неправ.

Дамблдор не колебался. Он кивнул и положил руку поверх рук Снейпа, которые по-прежнему лежали на столе.

— Спасибо тебе, мой мальчик. Я верю тебе.

На мгновение он задержал свою руку.

— Спасибо, — повторил он, и Гарри расслышал облегчение в его голосе.

Снейп не отрываясь смотрел на руку Дамблдора, лежащую поверх его собственных, так что Гарри не мог видеть его лица. Он продолжал смотреть в ту же точку даже после того, как старый маг убрал свою руку.

— Теперь, когда мы разобрались с этим вопросом… — Дамблдор кашлянул. — Поппи отметила, что синяки образовались в разное время. Большинство из них, впрочем, не старше двух дней. Можешь ли ты пролить какой-то свет на их происхождение, Северус? Кроме… э-э-э… падения, подъема тяжестей, бокса… что там ещё? — Дамблдор поднял брови с очевидным недоверием к этим объяснениям, и Гарри почувствовал, что краснеет. Услышать со стороны свои жалкие оправдания… ну, это было более чем унизительно.

— Не наблюдал ли ты чего-нибудь, что могло бы всё это объяснить? — повторил Дамблдор.

Снейп молчал, всё ещё созерцая собственные сцепленные пальцы. Гарри затаил дыхание. Снейп не рассказал раньше, когда у него был такой случай. Конечно, он не сделает этого теперь?..

Наконец Снейп поднял голову, посмотрел Дамблдору в глаза и выдавил два слова:

— Его дядя.

Гарри похолодел, когда Снейп двинулся дальше:

— Я обнаружил, что плечо Поттера повреждено, в первый же вечер. Он не объяснял, как получил это повреждение, но в свете… прочих событий… это, очевидно, дело рук его дяди. — Он замолчал, ожидая отклика Дамблдора, но старый маг хранил неподвижность, и его мысли никак не отражались на лице.

Гарри ничего не оставалось — только слушать, как Снейп продолжает раскрывать тайны его семейной жизни:

— На следующий день я услышал поток словесных оскорблений, которые — могу сейчас лишь предположить — являются в этом доме обычными. Затем дядя ударил его. — Снейп помолчал и добавил ровным голосом: — Этот маггл ударил своего племянника так, что свалил его на пол.

Он остановился и молча ждал реакции Дамблдора.

— И это был единственный раз, когда ты наблюдал… нечто подобное? — Дамблдор говорил спокойно, но теперь его лицо было опечалено.

Снейп, поколебавшись, признал:

— Нет. — Его напряжённая поза ясно показывала, что он не желает продолжать, но, взглянув на просительное лицо директора, он всё же добавил: — У меня сложилось чёткое ощущение, что вдобавок к вышеупомянутым злоупотреблениям родственники эксплуатируют его, морят голодом, запирают за решетку — и кто знает, что там ещё. Не похоже, чтобы у них имелись предрассудки против любого из этих наказаний или даже всех сразу, особенно в ответ на малейшее упоминание магического мира.

Дамблдор глубоко вздохнул.

— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этого, мой мальчик. Это должно было всколыхнуть в тебе невесёлые воспоминания.

Снейп оставил эту реплику без внимания.

— Вы знали? — требовательно спросил он, слегка наклонившись вперёд и сверля директора глазами. — Вы знали, что ваш золотой мальчик жил там, где с ним дурно обращались?

Гарри вздрогнул, снова услышав из уст Снейпа слова «дурно обращались». Он ненавидел это выражение и надеялся, что Дамблдор не собирается отныне видеть его в этом свете. Дурно обращаться можно с кем-нибудь слабым. А он не слабый.

Дамблдор вздохнул и тяжело погрузился в кресло.

— Гарри никогда не знал той любви, на которую имел право рассчитывать в этом доме. Посылая его туда, я надеялся, что избавлю его от ещё большего зла. Несмотря на пренебрежение со стороны его родственников, я никогда не видел доказательств физического насилия. Я искренне верил, что летом Гарри будет там неплохо. Не идеально, конечно, но неплохо. Это всё-таки его семья.

— Да, все мы знаем, что семья никогда своих не обидит, — усмехнулся Снейп; из его реплики сочился сарказм.

— Да. — Дамблдор посмотрел на него с печалью в глазах. — Да, тебе это хорошо известно, не так ли, Северус?

— Речь не обо мне, — немедленно ответил Снейп, явно не желая поворачивать разговор в эту сторону.

— Как раз напротив, речь о тебе. Как-никак, это ты решил избавить Гарри от жестокости его родственников.

— Просто именно я там оказался. Не делайте из меня героя на белом коне, Альбус. Мне нет дела до мальчишки. Не было — и нет.

— И все же ты ему помог.

Пристальный взгляд Снейпа был, пожалуй, хуже, чем его усмешка.

— Вы никак не можете удержаться от нелепого стремления находить так называемых «хороших» людей, — вы, старый человек? Не пытайтесь разбирать меня по косточкам. Я отказываюсь подвергаться психоанализу ради того, чтобы вы могли воображать себе свет там, где есть только тени.

Дамблдор невозмутимо откинулся назад:

— Мы оба знаем, какие ужасы тебе пришлось пережить, и я не заставлю тебя вновь окунаться в своё прошлое…

— Итак, договорились, — прервал Снейп. Дамблдора, однако, было нелегко сбить.

— Тем не менее, — настойчиво продолжал он, — по некоторым неизвестным Гарри причинам ты решил помочь ему, а не покинуть на произвол судьбы. — Уголки губ Дамблдора чуть приподнялись, и голос его стал мягче и тише: Гарри пришлось напрячься, чтобы расслышать. — И я горжусь тобой, мой мальчик. Помню, не так давно ты сомневался, что стал бы помогать в беде другу; что говорить, когда в помощи нуждается тот, кто объявляет себя врагом! Ты всегда был прекрасным магом; вот доказательство того, что ты можешь стать прекрасным человеком, если захочешь.

Дамблдор помедлил, прежде чем мягко добавить:

— Она была бы тебе благодарна. И гордилась бы тобой.

Снейп поморщился, как от физической боли, и лицо его побледнело даже сильнее обычного. Через некоторое время он заговорил — точнее, с болью процедил:

— Неужели вы, с вашим жизненным опытом, можете быть настолько безумны? Считать, будто один незначительный эпизод, к тому же нехарактерный, может открыть истинную натуру человека? Или что даже целая жизнь, состоящая из таких эпизодов, способна искупить худший из всех грехов?

— То, что случилось в прошлом, не определяет тебя, Северус, — немедленно ответил Дамблдор — строго, но с теплотой. — То, что ты делаешь сегодня, прямо сейчас… вот что определяет тебя.

Бледное лицо Снейпа отразило скептицизм, хотя он не пытался возражать. Он уставился в стол; чёрные волосы упали на лицо и скрыли его от глаз Гарри.

Оба мага некоторое время сидели молча, что вполне устраивало Гарри, так как давало ему время подумать. Он не ожидал, что разговор перейдёт на личные темы, и неловко поёрзал, хотя знал, что маги не могли его видеть.

Кто была та «она», о которой упомянул директор? И что это за «худший из всех грехов», который Снейп, по его словам, совершил? От внимания Гарри также не ускользнуло, что Дамблдор упомянул о собственных воспоминаниях Снейпа, когда говорил о семье Гарри, и он впервые задумался о картинах, которые мельком увидел во время их сеансов окклюменции: о детстве самого Снейпа…

Но эти вопросы быстро отошли в тень. Гарри почувствовал, как холодок пробегает по телу от знакомой мысли. Снейп был Пожирателем Смерти. Он, вероятно, пытал, убивал и делал множество отвратительных вещей на службе у Волдеморта. Какое ужасное злодеяние он мог совершить, чтобы оно затмило всё это, чтобы сам он назвал его «худшим из всех грехов»?

Гарри вдруг понял, что не желает этого знать.

Он сощурился от досады на этих двоих, прежде чем снять с себя Стеногляд. Он ожидал получить ответы, а не новые вопросы!

Он сидел ещё минуту, пытаясь прийти в себя после услышанного. Самое главное — теперь Дамблдор знал. Снейп рассказал ему… про дядю Вернона… про всё. Что он теперь будет думать о Гарри? И, что важнее, пошлёт ли и после этого назад к Дурслям? Гарри почувствовал невольный прилив гнева на старого мага. Конечно, пошлёт! Раньше ведь посылал! Правда, он знал тогда не всё… но многое, и всегда посылал его туда!

Наконец Гарри направился в кухню, задержавшись у двери, чтобы взять себя в руки, прежде чем появиться перед Ремусом. Один глубокий вдох. Второй. Третий…

Он постарался подумать о другом… например, о том, что Дамблдор пообещал не заставлять больше Снейпа и Гарри работать вместе. И то хорошо. Облегчение от обещания Дамблдора не навязывать ему уроки со Снейпом помогло справиться со злостью на директора за всё остальное.

И всё-таки… слишком много вопросов и тайн, а ответов недостаёт, — и Гарри почувствовал приближение головной боли от усиленных размышлений обо всём этом. Вздохнув, он постарался выкинуть эти мысли из головы так же решительно, как толкнул дверь в кухню.

— Гарри! — тепло улыбнулся Ремус, быстро отворачиваясь от кухонного стола, где он, судя по всему, над чем-то работал. Гарри не мог сказать, что это было, поскольку Ремус, явно намеренно, встал так, чтобы загородить то, что лежало на столе.

Не в силах удержаться, Гарри вытянул шею, пытаясь разглядеть очередной секрет, который от него желали утаить. Но Ремус подвинулся, продолжая загораживать стол.

Гарри бросил на него недобрый взгляд.

— Что ты там прячешь, Ремус?

— Да ничего, Гарри, — быстро ответил Ремус, улыбаясь этим подозрениям. — Присаживайся, пожалуйста. Я сейчас уберу со стола, и…

— Я не маленький, знаешь ли: мне шестнадцать. Что бы ты там ни скрывал, я могу с этим справиться. — Гарри скрестил руки, чтобы дать понять: он не собирается отступаться.

Улыбка Ремуса не померкла.

— Конечно, Гарри. Знаешь что, отчего бы тебе не перекусить, пока я тут всё приберу, и мы поговорим об этом чуть позже, а?

Гарри почувствовал, как головная боль усиливается, а вместе с тем растёт его разочарование и злость… на Снейпа, и Дамблдора, и дядю Вернона, и Волдеморта… и всех остальных: они сговорились, чтобы в некотором роде предать его. Тайны, скрытые мотивы, взрослые, которые обращаются с ним так, словно он ребёнок… Всё это всплеснулось в нём одновременно, вместе с усталостью и обидой, и вылилось в тираду, которую он обрушил на единственного человека в этой комнате — на Ремуса Люпина:

— Чёрт побери, Ремус! — заорал Гарри, взорвавшись. — Почему мне никто никогда не говорит, что происходит? Ты же знаешь — я тоже увяз в этой войне! Может быть — погоди — может быть потому, что Волдеморт УБИЛ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ! Или, слушай, может, из-за ЭТОГО ШРАМА, КОТОРЫЙ ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ СМОТРЕТЬ, КАК ОН ПЫТАЕТ И УБИВАЕТ ЛЮДЕЙ! И ЕЩЁ ЧУВСТВОВАТЬ ЕГО УДОВОЛЬСТВИЕ ПРИ ЭТОМ! ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО МНЕ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ — ТАК ДАВАЙ, СКАЖИ, ЧТО Я НЕ ЗАСЛУЖИВАЮ ЗНАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ!

Краска бросилась Гарри в лицо, и в глазах помутилось: он был вне себя от гнева. Ремус протянул руку, чтобы успокоить его, но Гарри отшатнулся.

— НЕТ! НЕ СМЕЙ УТЕШАТЬ МЕНЯ, КАК МАЛЕНЬКОГО! Я ЗАСЛУЖИВАЮ БОЛЬШЕГО, РЕМУС! БОЛЬШЕГО! СИРИУС НЕ СТАЛ БЫ ТАК СО МНОЙ ОБРАЩАТЬСЯ! ОН БЫ НЕ… — Гарри захлебнулся и всхлипнул, тут же со стыдом почувствовав, что того и гляди расплачется.

Кричал, что он не маленький, — и вот-вот заревёт, как младенец.

Закрыв глаза, он глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. Ремус снова протянул к нему руку, и он вновь отпрянул. Но на этот раз молча, прикусив язык, чтобы не разразиться очередной гневной речью.

Третьей попытки Ремус не сделал.

— Гарри… — начал он неуверенно — и продолжал, когда Гарри не прервал и не вспылил в ответ: — Я… прости. Я не знал, что ты так сильно переживаешь. Я… не хотел тебя расстраивать, правда.

Гарри открыл глаза и насторожённо взглянул на Ремуса. Тот словно постарел, и на лице его отражались боль и потрясение. Казалось, он готовился к очередному взрыву в любой момент, и Гарри почувствовал прилив стыда.

— Я… — Ремус помедлил, прежде чем закончить фразу, и сделал шаг в сторону, чтобы показать, что он всё это время загораживал. — Я хотел сделать тебе сюрприз чуть позже, Гарри. Я знаю, последние дни у тебя выдались тяжёлыми… В общем, с днём рождения, Гарри.

Из Гарри словно воздух выпустили. Весь его запал исчез в ту же секунду, уступив самому кошмарному стыду, какой только можно было себе представить. Там, на столе перед Ремусом, стоял маленький, наполовину украшенный тортик, на котором сверху было выведено «С днём рож…». Ремус несколькими взмахами палочки закончил надпись.

Гарри едва хватило сил, чтобы дойти до стула, который стоял напротив Ремуса. Ноги его подгибались, и желудок… к счастью, он был пуст: иначе его вывернуло бы наизнанку. Когда же он ел в последний раз? Ах да, прошлой ночью. «Посылка от миссис Уизли», — мелькнуло в памяти. Должно быть, желание выспаться пересилило голод. А теперь от одной мысли о еде его тошнило.

Сложив руки на столе, Гарри уронил на них потяжелевшую голову. Теперь он наехал на Ремуса — только из-за того, что добрый друг не забыл про его день рождения. Ну и кто он после этого?

— Прости, Ремус, — невнятно простонал Гарри себе в рукав. — Я не должен был… В смысле, я не думал так на самом деле. Нет, правда. Я не хотел тебя обидеть.

На этот раз, почувствовав руку на своём плече, он не увернулся. Рука поглаживала его по спине медленными, круговыми движениями, а затем стул рядом с Гарри скрипнул под тяжестью тела.

— Ничего страшного, Гарри, — успокаивающим голосом ответил Ремус. — Я знаю, тебе изрядно досталось в последние дни… Наверное, ещё больше, чем я предполагал.

Он продолжал массировать его спину, и дурнота, которую Гарри почувствовал от своей ужасной оплошности, отступила. Они сидели так некоторое время: умиротворяющая рука и боль в голове погрузили Гарри в полусонное состояние. Он едва заметил, как ласковая рука исчезла, — лишь почувствовал, что стало холоднее.

Он не знал, сколько просидел так, прежде чем услышал звяканье посуды, а затем, под самым ухом, окликнувший его по имени ласковый голос. Не рассчитывая, что сможет дальше притворяться спящим, он медленно поднял голову, стараясь не встречаться с Ремусом глазами.

— Вот, Гарри, поешь, — мягко приказал Ремус, пододвигая ему тарелку какого-то жаркого.

— Спасибо, — пробормотал Гарри. Его всё ещё подташнивало, но он схватился за ложку, чтобы делать хоть что-то под внимательным Ремусовым взглядом.

На некоторое время в комнате настала тишина, только ложка стучала по тарелке. Исчезла даже неловкость от ощущения чужого взгляда. Интересно, живот так болел из-за нервов, или дело было всё-таки в голоде? Гарри быстрее заработал ложкой: голод наконец проснулся вполне, и желудок ворчал, требуя ещё.

— Ну и ну! — Ремус похлопал Гарри по руке, и в голосе его послышалась улыбка. — Тебя прямо как будто совсем дома не кормят!

Гарри невольно повернул голову на это замечание. Неужели Ремус догадался? Но нет, по его лицу было ясно видно, что это просто шутка. Он не знал.

Гарри вздохнул и взял ещё кусочек — быстро, пока Ремус не спросил ещё что-нибудь.

Как бы не так.

— Гарри, ты ведь знаешь, что можешь мне рассказать что угодно, верно? — начал Ремус самым ласковым тоном.

Чуть поколебавшись, Гарри просто кивнул и продолжал есть.

— Я серьёзно, Гарри. Что бы ни тревожило тебя, ты можешь рассказать мне правду. Директор и я — мы не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ты же знаешь…

— Гм… да. Знаю, Ремус. — Он беспомощно окинул взглядом комнату в поисках повода сменить тему, но ему не приходило в голову ничего: ну разве что подскочить и броситься наутёк… но это вряд ли успокоило бы Ремуса.

— Гарри… — Ремус глубоко вздохнул и наклонился к нему. — Северус может быть профессором в твоей школе, но это не даёт ему права обижать тебя. Будь со мной откровенным, и мы не позволим этому повториться.

Гарри открыл рот, но сразу же закрыл. Нельзя позволить Ремусу продолжать думать то, что он думает, но тогда ведь придётся рассказать правду. Нет. Хватит того, что теперь её знают уже двое: Снейп и Дамблдор.

— Гарри! — поднажал Ремус, видя его нерешительность. — Что Северус с тобой сделал? Что произошло? Я смогу постоять за тебя, клянусь. Только скажи мне.

Гарри попытался, честно попытался. И даже снова открыл рот. Но не мог. Просто не мог заставить себя признаться последнему настоящему другу своего отца, что он, Гарри, такой слабак, что не может дать отпор своему дяде-магглу. Он закусил губу. И почти кожей почувствовал, как расстроен Ремус его упорством.

— Язык проглотили, Поттер? — Насмешливый голос заставил обоих повернуться: в дверях кухни стоял Снейп. — Мне кажется, учитывая вашу склонность думать только о себе, что предложение защиты должно быть для вас крайне мотивирующим.

Гарри поморщился от того, что Снейп услышал, — вернее, НЕ услышал. Ведь, храня молчание, Гарри позволял Ремусу по-прежнему считать, будто ответственность за его синяки несёт Снейп.

Лицо Ремуса, обычно такое спокойное, потемнело. Он не ответил на издёвку, но, возможно, лишь потому, что сразу за Снейпом в кухню вошёл Дамблдор.

Оба они сели за стол прямо напротив Ремуса и Гарри. Дамблдор не мог не заметить напряжения, повисшего в воздухе, — но, видимо, предпочёл обращать на него внимания и беззаботно промолвил:

— Что ж, Гарри, поскольку я скоро отбываю, то надо обсудить, где ты устроишься на остаток лета.

Гарри насторожённо взглянул на директора. Сейчас, очевидно, речь пойдёт о том, что у Дурслей ему будет лучше? Он насилу удержался, чтобы не бросить на Дамблдора злобный взгляд. Но сказать было нечего, и он снова уткнулся в свою тарелку.

Дамблдор продолжал:

— После разговора с профессором Снейпом мне стало ясно, что возвращаться в дом Дурслей не в твоих интересах.

— Нет? — Захваченный врасплох Гарри снова поднял голову. Он уже приготовился к худшему.

— Нет, — подтвердил Дамблдор с ободряющей улыбкой. — Вместо этого мы решили, что ты останешься здесь.

— Здесь, — повторил Гарри, всё ещё переваривая новость. Осознав её вполне, он почувствовал внезапное желание смеяться. Но ограничился улыбкой. — Всё лето? До начала учёбы? А как насчёт Рона и Гермионы? Можно, они тоже приедут?..

Глаза Дамблдора блеснули, когда он поднял руку, чтобы остановить Гарри:

— Да, ты будешь жить здесь до начала учебного года. Что до твоих вопросов, то я могу устроить так, что твои друзья будут тут к концу лета. До тех пор можешь переписываться с ними так часто, как пожелаешь.

Ну что ж, неплохой компромисс, с учётом ситуации. Впервые за весь день Гарри почувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Можешь поселиться в комнате, которую Добби так любезно для тебя подготовил, — продолжил директор. — И можешь заходить куда угодно, за несколькими исключениями. — Он подождал кивка Гарри. — Во-первых, этот дом до сих пор используется для регулярных собраний Ордена. Ты не будешь пытаться на них проникнуть без моего прямого разрешения. Это понятно?

Гарри медленно кивнул, размышляя. Он хотел быть честным и прекрасно понимал: его желание знать, что происходит, сделает это правило крайне тяжёлым для беспрекословного выполнения. Впрочем, реального выбора у него не было. И поскольку Дамблдор, казалось, ждал более определённого ответа, он сказал:

— Да, сэр. Вполне.

Дамблдор подарил ему понимающий взгляд, заставивший Гарри слегка покраснеть, и продолжал:

— Во-вторых, тебе категорически запрещается входить в спальню профессора Снейпа и в его временную лабораторию без его разрешения.

Челюсть Гарри отвисла. «В спальню?» До этого он совершенно успел забыть о той части подслушанного разговора, которая касалась пребывания Снейпа на Гриммо-плэйс.

Однако его реакция осталась незамеченной, поскольку Ремус при этих словах подскочил:

— И он здесь останется? Вместе с Гарри? Альбус, после того, что он…

— Пожалуйста, сядь, Ремус, — мягко прервал его Дамблдор. Хотя даже мягко произнесённые слова великого мага дышали силой.

Ремус сел, однако ему всё ещё было что сказать:

— Альбус, как вы можете даже думать о том, чтобы оставить Гарри с ним наедине? Он не устает демонстрировать, как сильно ненавидит мальчика! Вы полагаете, это мудрое решение?

— Беспокоишься, что тебя не будет рядом, чтобы защитить его от моих козней, Люпин? — не смог удержаться Снейп.

Ремус выглядел таким взбешённым, что Гарри вздрогнул: ему вдруг представился оборотень, готовящийся напасть.

— Северус, — укоризненно одёрнул его Дамблдор и обратился к Люпину: — Я поговорил с Северусом по поводу высказанных тобой опасений. Его ответы меня полностью удовлетворили, и больше этот вопрос обсуждаться не будет. Тебе придётся довериться мне в этом вопросе, Ремус.

— Я доверяю вам, Альбус. Но речь, как мне казалось, идёт о том, что я не доверяю ему! — Ремус указал на Снейпа, который, пряча усмешку, хранил стоическое молчание после краткого упрёка Дамблдора. — Он оказал за эти годы множество услуг — не только стороне света, но и мне лично, и я искренне ему благодарен, — горячо продолжал Ремус, — но я знаю, что я видел, Альбус! Гарри получил эти травмы не при падении. Кто-то избил его, и Северус Снейп, который не устаёт твердить о своей неприязни к Гарри, — единственный человек, который находился с ним последние несколько дней!

Ремус поднял палочку, направив её на Снейпа, — и, прежде чем Гарри успел среагировать, Снейп последовал его примеру, взмахнув своей палочкой прямо перед лицом Ремуса. Гарри невольно вспомнил прошлое Рождество, когда в этой самой комнате вот так же стояли друг против друга Снейп и Сириус. И тогда это тоже началось из-за него…

— Джентльмены! — громыхнул Дамблдор. — Уберите палочки! И сядьте! Нет нужды прибегать к насилию.

— Нет нуж… Альбус, да в этом-то и всё дело! — выпалил Ремус, хотя и опустил свою палочку. — Это ОН…

— Да нет же, это не он! — Гарри обнаружил, что кричит. Он был сыт по горло. Взрослые вечно скандалили из-за него.

Все замолчали, и три пары глаз обратились к нему. Гарри сморгнул, не зная, что сказать дальше. Он только знал, что всё это нелепо. Уклоняясь от обсуждения своих синяков с Ремусом, он вовсе не рассчитывал, что всё зайдёт так далеко.

— Гарри? — осторожно спросил Ремус.

Гарри бросил беспомощный взгляд на Дамблдора, хотя понял, что, хотя он знал, что директор знал теперь про дядю Вернона, но сам старый волшебник не знал, что Гарри знал, что он знал… или, ну… что-то типа того…

Дамблдор только послал ему беглую ободряющую улыбку. А Снейп продолжал хранить молчание, всё ещё настороже после того как сел, подчиняясь приказу директора. Казалось, они оба предоставляют ему решать, сказать ли Ремусу правду. И Ремус тоже молчал: его внимательное лицо вселяло в Гарри уверенность, что тот в любом случае на его стороне. Гарри почувствовал, как потеплело на сердце от понимания, что он всегда это знал. К сожалению, легче от этого не стало.

Он откашлялся, оттягивая следующее мгновение, а потом ринулся напролом:

— Э-э… … в общем, так. Сне… то есть, профессор Снейп ничего мне не сделал. Ну, в смысле, мы все знаем, что он меня терпеть не может, и всё такое. — Он догадался не добавлять, что это чувство взаимно, и не глядеть сейчас на Снейпа. — Но… гм, он ничего мне плохого не делал, честное слово.

Гарри снова глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями, и затараторил:

— Я пошёл выпить воды, потому что в саду было жарко, вот, а профессор Снейп появился весь израненный и потерял сознание, и мне пришлось его прятать, а когда дядя Вернон узнал, что я не дополол сорняки, ему это не больно-то понравилось, и он типа дёрнул меня за руку.

Он вглядывался в лицо Ремуса в ожидании реакции на свою скороговорку, но тот выглядел лишь ещё более сбитым с толку. В следующую минуту Ремус выхватил из его сумбурных объяснений главное:

— Твой дядя? «Типа» дёрнул за руку? Гарри, мадам Помфри написала, что у тебя серьёзный вывих! А синяки? А как насчёт твоего лица? — Недоверие просвечивало в каждом его слове.

Дамблдор и Снейп молчали, предоставляя объяснения Гарри. Он понял намёк и сконцентрировался на Ремусе, который с каждым словом казался всё более озадаченным.

— Ну, может, он довольно здорово расстроился насчёт сорняков, — неохотно признался Гарри. — Вообще-то рука и раньше побаливала — он вечно за неё дёргает. А ещё мне надо было затащить профессора Снейпа вверх по лестнице, пока они его не нашли. А он… ну, как бы… не очень лёгкий. Вот уже после этого рука заболела по-настоящему… — Гарри замолчал, решив, что объяснять эти мелкие подробности слишком неприятно и утомительно. Особенно когда трое взрослых вот так сидят и смотрят на него в упор. Может, лучше покончить с этим поскорее?

Так он и сделал, подавляя сильнейшее желание сохранить это в тайне:

— Правда, Ремус, это всё дядя Вернон, ясно? Это не первый раз, когда он меня так шпыняет. И синяк на лице тоже он мне поставил. Он взбесился, что я не закончил свою работу, и вроде как… разошёлся.

Ремус открыл рот и сразу закрыл. Затем открыл снова.

— Разо… Гарри, что ты имеешь в виду?.. Разошёлся?

Гарри съёжился. Ремус не кричал, но от этого было ничуть не легче.

Неловкое молчание затянулось, и на лице Ремуса начало проступать понимание:

— Дядя ударил тебя? Синяки от этого?

Гарри не нашёл в себе мужества продолжать под всеми этими устремлёнными на него взглядами. Он только кивнул, изучая собственные руки, лежащие на столе, чтобы хоть чем-то отвлечься. С острым облегчением он услышал, как два других мага встают из-за стола и направляются к выходу, оставляя их с Ремусом наедине. Дышать сразу стало легче.

— Гарри…

— Всё в порядке, Ремус. Честно. — Голос вернулся к Гарри, и он поспешил пресечь все дальнейшие попытки его опекать. — Ничего особо страшного. Так вышло, ну и проехали. Со мной всё нормально, — твёрдо закончил он.

Судя по виду Ремуса, он был уверен, что «нормального» тут мало. Сквозь стиснутые зубы он переспросил:

— Ничего особо страшного? Что ты имеешь в виду, Гарри? Это… Он когда-нибудь?.. — Ремус замолк, неопределённо покрутив руками.

Подавляя желание выбежать из комнаты, Гарри посмотрел в полные ужаса глаза Ремуса. Внезапно на него нахлынула волна усталости: какой бесконечный день!

— Не всё ли равно, Ремус? Ну, в смысле, не избивают же они меня. Это была просто оплеуха за то, что я не закончил работу по дому, и всё.

— «Просто»!

— Да, просто! Слушай, мне приятно, что ты заботишься обо мне и всё такое, Ремус, вправду приятно. — Гарри попытался смягчить тон, чтобы выразить благодарность: — Только… Ну правда, всё нормально. Я уже не маленький ребёнок: я знаю разницу между тем, что есть, и тем, что должно быть. Но в жизни ведь не всегда выходит так, как должно или как бы тебе хотелось, верно?

Ремус, казалось, был разбит не меньше, чем Гарри.

— Да, — вздохнул он, — я понимаю. Я сделал бы всё, что в моих силах, чтобы увидеть твоего отца ещё раз. И Сириуса, моего друга… обрести его лишь для того, чтобы снова потерять… — Его голос слегка дрогнул, и он откашлялся. — Но они ушли, Гарри, и я знаю, что не могу ничего сделать, чтобы изменить это. Смиряться со смертью — это часть жизни. Но смиряться с унижениями не обязательно, — с нажимом сказал он, и его карие глаза жарко вспыхнули.

Гарри поёжился под его пронизывающим взглядом.

Ремус потёр переносицу, тяжело вздохнул и продолжил:

— Гарри, послушай… Я долго раздумывал этим летом, разбирая старые вещи Сириуса… Я знаю, как много он значил для тебя и как много значило для него познакомиться с сыном Джеймса. Я… просто хочу, чтобы ты знал: возможно, мы не так близки с тобой, как вы были близки с Сириусом, но мне важно то, что с тобой происходит. Я всегда буду рядом… если понадоблюсь тебе.

Гарри кивнул, чувствуя в горле странный комок. Услышать, что Ремусу важно то, что с ним происходит… У него потеплело внутри, хотя в душе его царило полное смятение.

И тут он внезапно осознал кое-что. Слова Ремуса, его пристальный взгляд, его чрезмерная заботливость в последнее время… Гарри оплакивал Сириуса, да, но не он один. Ремус тоже оплакивал его по-своему. И для него это означало необходимость принять на себя самую важную роль, которая досталась ему после двух его лучших друзей… воспитание Гарри.

Пусть даже Сириус был больше другом, чем отцом…

Гарри нравился Ремус. Он… ну, любил его, наверное. И не мог понять, почему мысль о том, что Ремус хочет взять на себя эту роль, поселяла в нём такое смятение. Он должен радоваться, что кто-то хочет заботиться о нём… ведь так?

Так почему эта мысль его не радовала? И даже не доставляла удовольствия?

— Ремус… — Гарри кашлянул. У него было много мыслей, но сейчас нужно было что-то сказать: Ремус смотрел на него, ожидая ответа. — Спасибо. Серьёзно, спасибо. Мой отец и Сириус… им повезло, что у них был такой друг, как ты.

— Не за что, Гарри. Это тебе спасибо. — Ремус улыбнулся и протянул руку, чтобы похлопать Гарри по плечу. — Я скоро отбываю вместе с директором, по делам Ордена. Подожди меня пару дней, ладно?

Гарри испытал искушение сказать, что до этого он вообще годами видеть не видел Ремуса, но решил, что лучше не портить первую спокойную минуту в его обществе за целый день. Поэтому он просто кивнул.

— Ну и хорошо, — улыбнулся Ремус, вставая со стула. — А теперь, полагаю, нас ждёт именинный торт, не так ли?

Гарри ухмыльнулся, когда его желудок в ответ громко заурчал.

Ремус водрузил торт на стол перед Гарри и несколькими взмахами палочки завершил его украшение. Шестнадцать горящих свечек парили над тортом, чтобы не испортить глазурь.

Потом Ремус сделал знак подождать, пока он пригласит остальных вернуться, — и вот уже они вчетвером, вместе с Дамблдором и недовольным Снейпом, собрались вокруг стола. Гарри задул все шестнадцать свечей с одного раза. Ну, может, с двух.

Дамблдор, с искорками в глазах, первый поздравил его весёлым: «С днём рождения, Гарри»!

Ремус поздравил его вторым… и последним.

Третий гость на импровизированной Гарриной вечеринке не выглядел особенно счастливым от того, что его сюда затащили, и, едва Ремус принялся за разрезание торта при помощи заклинания, Снейп извинился и выскочил из комнаты.

Что, конечно, вполне устраивало Гарри. Оставалось только надеяться, что Снейп будет вести такой же затворнический образ жизни в течение следующих недель. Ему и правда не хотелось думать о необходимости делить общество этого человека. Сейчас был его день рождения. Мрачным мыслям и тревогам по поводу профессора Северуса Снейпа придётся подождать.

Он повернулся к Ремусу и Дамблдору, благодарный за их улыбки и за то, что все вопросы и потрясения этого дня пока были позади. Теперь у него есть более приятные предметы для размышлений, — усмехнулся он про себя, впиваясь в ломоть вкусного торта.

И как когда-то — воспоминания о дементорах, Гарри прогнал мысли о всяких дядях и профессорах Зельеварения при помощи своего именинного шоколадного торта.