Драко Малфой и Кровь Обречённого (гет)

— Здравствуйте. Я Малфой, Драко Малфой.

— А я Поттер, Гарри Поттер, для ясности, — бесцветным голосом, словно погрузившись в раздумья, произнес Поттер.

Драко неожиданно для самого себя прибодрился и воспылал энтузиазмом. Нет, в его голове не возник дьявольски хитроумный план, как заполучить Поттера, за пару дней до истечения недельного срока, просто… просто ему стало очень-очень легко. Он совершил абсолютно безумную, безрассудную вещь, даже не послушал их разговора, не сделал и попытки, и чувствовал себя превосходно. Терять нечего, так ведь? Они ненавидят его, обязаны ненавидеть, особенно Поттер… Пусть он истинный гриффиндорец, но и ему близки человеческие эмоции – месть, к примеру… Он доставил ему немало неприятных минут, он стал Пожирателем и чуть не убил Дамблдора… да, Поттер должен был презирать его.

Господи, как все легко… Пожиратели, Малфои, люди, все представлялось со стороны невероятно сложной системой, где планы грандиозны и величественны, где слова торжественны и витиеваты, и вход простым смертным заказан. Но все гораздо проще… И чувства в этом мире тьмы тоже присутствуют, и слова вполне обычные, и боль чувствуется точно также, и кровь из ран льется красного цвета…

Это на земле так. Вся эта суета, темная и светлая, предрассудки, вековые традиции и суеверия… Наверху всего этого нет, нет презрения, нет возвышенного… Там просто пусто. Драко почему-то уверился в этом именно сейчас, сидя в гостиной обычных людей, под пристальным взглядом молчавшей троицы, с равнодушным взглядом на их плотно сжатые кулаки, опущенные вниз, в которых наверняка зажаты палочки…

В этот момент что-то в его голове щелкнуло, словно кто-то, уходя, погасил свет в его голове. Это прошло так, как и должно было – резко, неожиданно, без предупреждения. Как в жизни.

Он сошел с ума.

Неспеша… Постепенно. Кусочки мозаики слились воедино. И он наконец-то увидел, что за картинка была там изображена – жуткая, страшная, словно лицо душевнобольного, до смешного ужасное. Пустое.

Драко никогда так не смеялся – не позволяло воспитание, и повода подходящего не было. Он смеялся и смеялся, смотря в серьезные лица этой троицы, и не подозревая, какое смятение вызвал в их рядах. Интересно, почему они ничего не предпринимают?

Что он теряет? Ничего. Хочет ли он умереть на замызганном кровью каменном полу зала Волан-де-Морта? Нет. А во дворе, на аккуратно подстриженной зеленой лужайке? Нехорошо терять такую перспективу.

Кстати, он впервые, кажется, назвал Лорда по имени. Приятно.

Драко обернулся волком за столь короткое мгновение, что сам не почувствовал перехода, лишь когда встал уже на все четыре лапы, он почувствовал резкую боль во всем теле, ощущение было, словно ему сильно дали под дых, но думать об этом было некогда.

Драко-волк с рыком, в котором даже в зверином облике чувствовалось что-то безумное, бросился на Уизли, целясь ему в горло. Поттер был более важной персоной, но тогда это не имело никакого значения.

Первой, как и ожидал Драко, среагировала Гермиона, послав в него заклинание. Какое, он даже не понял, может, и не знал его – эта всезнайка могла выкопать его откуда угодно… Драко отшвырнуло и ударило с размаху о стену, и он с неким непонятным удовлетворением услышал хруст своих косточек. Кровь хлынула из его пасти на идеально вычищенный палас бежевого цвета. Драко отфыркнулся, и, прихрамывая и чуть заваливаясь на правый бок, выбежал из комнаты, спустился по ступенькам, чуть не упав и не ударившись своей волчьей мордой, но удержался. Он ничего не чувствовал ни о чем не думал. Он устал. Он не знал, что так бывает.

Он слышал торопливые шаги за своей спиной, и был уверен, что они пришли его добить, или хотя бы связать, и отправить… нет, уже не в Азкабан, который рухнул… На суд, прямо на суд… Некоторых преступников, ошалевших от внезапной свободы, удалось поймать. Их держали в специально выделенном здании, находящемся под действием сильной магии и тщательно охраняемом аврорами. Всех этих преступников хотели казнить, но пока повременили – может, ждали выгодных предложений от Лорда…

Во дворе силы оставили его тело. Он и не ожидал подобного от этой… грязнокровки…

Они правда изменились.

Драко упал, чувствуя, как тело вновь приобретает человеческие очертания. Теперь он вновь был жалок, свернувшись в позе эмбриона на лужайке. Идеально подстриженной, кстати.

В глазах потемнело, и он предпочел закрыть их. Он услышал, как они все вышли во двор, подошли вплотную и склонились – их прерывистое дыхание опаляло его щеки. В шею ему уперся кончик чьей-то палочки. Драко чисто интуитивно почувствовал, что это палочка Грэйнджер, но проверять не стал.

Он ждал конца.

Он чуть не убил их друга, пусть так нелепо, но он застал их врасплох, и чуть не убил. Он не слышал их голосов. Но Грэйнджер явно что-то произнесла, после чего мир потерял не только краски, но и звуки. Вообще.

Драко снился невероятный сон. Знакомый, но уже невероятный. Он вновь бежал по такой знакомой тропинке, освещаемой неярким, но приятным мягким светом луны, ветви стояли, словно мертвецы, бедняги, умершие от какой-то изнурительной болезни, и просящие пощады у небес.

На этот раз никакие голоса не приказывали ему.

И все-таки все было по-новому… как-то не так…

Драко остановился, резко, словно только сейчас осознал, что он может приказать своим ногам стоять на месте.

Земля здесь была выжженной, но не пожаром…Не было гари, остатков пепелища. Просто все умирало. И… здесь был какой-то порядок.

Казалось, что это место скручивалось в спираль вокруг чего-то очень важного, сильного, и темного… Драко видел вдалеке белое марево, но не знал, что там. Он продолжил свой бег, уже ставший привычным.

И тут началось…

У него вдруг зашумело в голове, назойливо, болезненно. Драко чуть притормозил, ожидая, когда все это прекратится. И во сне вспомнил свой другой сон, где Поттер хищно улыбался ему из-под кровати.

Спасибо хоть, что не на кровати.

Кто-то вдруг приказал воздуху исчезнуть из этого места. Драко беспомощно, словно рыба, открывал и закрывал рот, но воздух не поступал в легкие. Его захлестнула паника, легкие постепенно наполнялись болью, и спустя 10 секунд уже горели огнем. Он крутился, извивался, как змееныш, и сквозь дикую боль чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Не злой. Пристальный.

Его испытывали, он понял это, просто почувствовал, необъяснимо…

Со следующим вдохом воздух вернулся в легкие. Драко мучила боль, он весь покрылся потом, стекавшим с его лица и волос, назойливо лезущих прямо в глаза. Все болевые ощущение, какие только могли возникнуть и где, прошлись по его телу. Его бросало то в жар, то в холод, тело лихорадило, как при горячке, ему хотелось через крик выплеснуть все это, но он мог выдавить из себя лишь слабые стоны. Его руки беспомощно хватали воздух, словно хотели вцепиться в горло невидимого врага, но там был воздух, только и всего.

Белое марево приближалось. Что-то поднималось. Казалось, что это сама земля поднимается вверх, чтобы показать корчащемуся на земле Драко то, чего он не сможет увидеть.

То здание.

— Да…пропади…все…пропадом!! – смог выговорить он с большим трудом.

Он даже умереть нормально не может, не то, что убить.

Драко умирал, он был уверен в этом.

Умирало не только тело, умирал разум.

Лихорадка, холодный пот, жар, боль, все смешалось в один болевой клубок, опутывающий его своими нитями.

Слезы беспомощности, слезы боли смешивались с потом, и капали на мертвую сухую землю.

— Нну…когда…все…прекратится…пожжаллуйста… — Драко скулил, как щенок, его губы дрожали, безмолвно шепча какие-то полубезумные фразы.

Он начал бредить.

— Дда…Лорд…неделя…яд капал с его клыков…кровь везде…ату их, лови!! Грр… смеются…ррр…эй, ты, подожди, я тоже пойду…папа…папа, я хочу пойти туда…ээй…хрр…где…ххр…отдай, отдай, мой зонтик! Папа, это…рр….

Этот бред с силой выходил из его рта – то повышая тональность, то опускаясь до шепота.

Между тем, он уже мог различить очертания этого величественного здания. Оно действительно поднималось вверх, подавляя и восхищая. Белое марево окутывало его контуры, словно было пришито к зданию.

Может быть, тот гул и звучал где-то там, но Драко его не слышал. Его душил истерический смех – отчасти от болезни, внезапно охватившей его тело и разум, отчасти от того, что он наконец понял, что это за здание, и поражался совей глупости – ну как он мог не узнать его раньше?!

— Ахха…вот бы они удивились…ахх…надой найти свой зонтик…аггр…13 круциатусов, как в старой злой сказке….ррр…ггоо…

Бессвязные горловые звуки вылетали из его горла, словно внутри него сидело какое-то животное.

Но там было не только здание…

Драко словно дали короткую, буквально в 5 секунд передышку, избавив от боли. Он поднял голову и увидел четыре неясных силуэта людей, облаченных в плащи. Одна фигура, кажется, была женской. Она подняла руку и начертила какие-то символы в воздухе, которые превратились в живую картинку, показывающую какое-то помещение… интересно, причем здесь…

Он не успел додумать, пять секунд прошло, и болезнь вновь охватила его тело. Неожиданно все исчезло. И здание, и фигуры, и деревья неожиданно стали втягиваться вниз, под землю, словно кто-то тянул их внизу за корни. Кто-то рывком поставил Драко на ноги, но он никого не увидел.

«Беги, беги, пока можешь… если ты перебежишь мост, Кровь Обреченного не прольется в твою душу… но если нет, ты не избежишь их судьбы»…

Было что-то странное в этом предостережении, в этом голосе, возникшем из ниоткуда.

Казалось, не было никакого варианта с положительным результатом…только плохо и еще хуже. Неясно было, где финал.

Умный человек всегда выбирает из двух зол – меньшее…

Мудрый человек не выбирает ни одного…

А Драко Малфой положился на свою судьбу…

Шатаясь из стороны в сторону, падая и вставая, он шел туда, где недавно находилось здание. Теперь же на том месте была лишь поляна, которую пересекали ручьи, расположенные весьма странным образом… Их было около 9, они находились параллельно друг другу, пересекая поляну поперек, им не было видно ни конца, ни края, и больше они были похожи на барьеры, чем на ручьи.

Испытание. Начали.

Первый ручей он преодолел почти с блеском, видимо, собрав остатки уходящей силы, лишь чуть-чуть подался вперед, но успел упереться руками и не упасть. Ручей был не шире метра. Второй прыжок прошел не столь гладко. Когда Драко перепрыгивал через второй ручей, весь больной и изможденный, словно болел не полчаса, а месяц, он видел сероватые камушки на дне, которое, в общем-то, начиналось там же, где и кончалось. Но когда он упал в ледяную воду, он почувствовал, как его тело проваливается вниз, уходит под воду, оказавшуюся вдруг какой-то густой и вязкой, словно мягкий пластилин. Он принялся отчаянно хвататься за землю, за мертвые иссохшие травинки, которые рассыпались прямо в его руках, и никак не мог выбраться.

Ему помогли.

Кто-то уже во второй раз подхватил его за шиворот и вытащил ровно настолько, чтобы он не провалился с головой и мог выбраться.

Он и выбрался.

Около третьего ручья силы окончательно и бесповоротно покинули его. И он подумал, что больше никогда даже не сдвинется с места.

И он все понял, все, что надо было…

Это просто насмешка, кого-то очень мудрого, очень сильного и очень равнодушного. Кто-то сделал выбор, и, чтобы все выглядело достойно и справедливо, дал выбор и ему. Пожалуйста, пересеки мост, который виднелся вдали, и уходил в неизвестном направлении, растворяясь дальним концом в тумане, пересеки – и ты свободен, вот он выбор… болен? Не можешь двигаться? Ну что ж, не судьба, значит…

От этого было еще более мерзко. Драко чувствовал светлую силу, и темную подлость.

«Сидели две девочки – хорошая и плохая — на скамейке, и плевались в прохожих, на спор. Плохая девочка попала 4 раза, хорошая девочка – 9 раз.

Мораль: добро всегда побеждает зло».

Бесполезно. Только трата времени. Драко смирился. Словно почувствовав это, кто-то легонько приподнял с его земли, и, судя по тому, что «легонько», этот кто-то был очень сильным. Его тело поднималось высоко в небо с угрожающей высотой, да и неба-то уже никакого не было, одна серая мгла, похожая на туман.

Это был не сон. Во сне так не орут.

А когда некто переносил его через эту реальность в другую, в другой сон, его тело сотрясалось от дикого крика, вырвавшегося из его нутра, нечеловеческого, безумного, так не кричали бы и от сотни Круциатусов, если бы могли их вытерпеть… Он чувствовал, как сгорает и слезает с его тела кожица, словно по его телу вверх-вниз быстро-быстро проводили лезвием ножа…

В настоящем сне все было проще… Он кричал, катался по земле, отплевывался какой-то жуткой гадостью, кровью, слюной, тягучей, желтого цвета, и кричал, с хрипом, с болью… Чья-то рука нежно опустилась ему на рот, он открыл глаза и увидел смутные очертания девушки. Драко не знал, где он лежит, где находится, но девушки там явно не предполагалось… он с трудом подавил крик, позволяя боли прорываться сквозь слезы, беспрерывно стекающие с его щек. Казалось, обычное прикосновение женской руки, а она, как вы поняли, была женской, успокоила боль, слегка погасила пламя, как это делают люди, пытающиеся унять пожар своими средствами.

Он вцепился в эту руку с обезумившим диким взглядом, не выпуская, чувствуя, что там его спасение… только бы она не бросила его, не отвернулась…

— Не надо…нне надо – вымученно произнес он, наконец-то окончательно просыпаясь…

…Он очнулся в какой-то полутемной комнате, с тяжелыми задернутыми шторами сочного багрового цвета, лежа на кровати, заботливо укрытый одеялом. Вокруг сидели люди, скрытые тенью, но узнать их было несложно – Поттер, Уизли и… и Аластер Грюм. На удивление сил не хватало. И рука женская тоже была настоящей, только и не женская она была вовсе, а рука девушки. Даже девочки. В одну он судорожно вцепился и не отпускал, другая покоилась на его лбу, придерживая мокрую повязку, призванную унять жар.

Драко и не думал, что эта тонкая, красивая ручка могла принадлежать Грэйнджер. Нет, может быть, даже Гермионе… она спасла его из ада. У нее было столь испуганное и ошарашенное выражение на лице, что Драко стало не по себе – что он мог выдать важного, находясь в полусознательном бреду?..

— Ты жив, — утвердительно произнес Аластер своим грубым голосом, в котором, однако, Драко не почувствовал и грамма презрения.

И все же он был Малфоем.

— Да уж вижу, что не в раю… Вы же здесь, – ответил он, тоже утвердительно и спокойно. Без лишних эмоций.

Аластер ухмыльнулся, как бы говоря «знаем мы вас, знаем».

Драко поймал себя на том, что все еще держит Грэйнджер за руку, но опускать ее решительно не хотелось, как бы постыдно не было этого признавать. Ему казалось, что стоит ему отпустить ее руку, как боль вновь вернется, но сказать об этом ей у него бы язык не повернулся… поэтому он просто с мольбой посмотрел на нее, и она все поняла, оставив свою руку в его руке, хотя, как думал Драко, навряд ли ей это должно было быть очень приятно.

Наступила неловкая тишина, словно они все были актерами в пьесе, режиссер придумал новый ход сценария, и вот-вот должен был появиться с новым листочком со словами.

— С возвращением, Малфой, — первым нарушил тишину Поттер.