Усыновите меня, профессор! (джен)

Подняв очередное облако сажи — Поттер в кои-то веки оказался совершенно прав: мне не понравилось, — я вышел из камина на Гриммо. В гостиной никого не было, а вот из кухни доносились голоса и даже всхлипывания. Кажется, меня жалеют. Глубоко внутри шевельнулась совесть — пока я... развлекался, мои юные подельники всерьез переживали. Ужасы всякие представляли, наверное, кровь, яд и предсмертные судороги. Впрочем, судороги присутствовали, правда, отнюдь не предсмертные. Я задавил неуместное чувство в зародыше, пятью широкими шагами преодолел гостиную и коридор, и во всей красе парадной мантии воздвигся в проеме кухонной двери.

Картина маслом. У Поттера в одной руке наличествовали очки, в другой — тряпка, в далекой юности бывшая, вероятно, кухонным полотенцем. Похоже, мальчик обзавелся новой привычкой — успокивать нервы полировкой второй пары глаз. Что свидетельствует, как известно, о скрытом неврозе. Что ж, возьмем на заметку: это нужно лечить. Грейнджер уткнулась носом в плечо Лонгботтома, а тот обнимал ее нежно и на удивление привычно. Ага, жену, точнее, невесту у Уизли и без меня отбили. И почему я ничуть не удивлен?

— Позвольте узнать, молодые люди, по какой причине вместо того, чтобы, согласно моим указаниям, работать в библиотеке, вы пытаетесь изобразить Ниагарский водопад в отдельно взятой кухне?

На меня обратились три пары покрасневших глаз: одна — откровенно заплаканная и две — мужественно сдерживающие истечение потока физиологической жидкости. Молодежь повскакала с мест, при этом табуретка Лонгботтома, естественно, отлетела в сторону — точнехонько в старинный посудный ларь. На грохот внимания никто не обратил.

— Сэр, вы... — вербальные возможности Поттера истощились.

— Я, — подтвердил я. — Вне всяких сомнений.

Грейнджер дернулась, словно хотела броситься обниматься, но вовремя передумала.

— Со мной все в полном порядке, — сжалился я над троицей. — Разве Стинки не сообщила?

— Стинки сказала, что господин директор в "Трех метлах", им занимается лично мадам Розмерта. И еще, что вы останетесь в постели, — отрапортовал Поттер.

М-да. Ну и как они должны были это понять? Убью лопоухую. Пора менять тему.

— Понятно. Что внизу?

— Сдох он, — мрачно отозвался Лонгботтом. — И кирпичи закрылись.

— А второй рассыпался, — шмыгнув носом, добавила Грейнджер.

Я кивнул. Вот теперь Блэкам точно конец. Печально.

— Мистер Поттер!

Мальчишка пристроил очки на их законное место и точным броском отправил тряпку в пострадавший посудный ларь.

— Да, сэр?

— Продукты в доме имеются?

Поттер недоуменно моргнул.

— Да, сэр...

— Прекрасно. С помощью домовика или собственными силами — как хотите, но быстро, — готовите обед, едите сами и кормите своих друзей. Затем все трое поднимаетесь в библиотеку и приступаете к работе. Визит в Министерство отменяется.

— Хорошо, — ответил Поттер. — А вы не будете обедать, сэр?

— Нет, — сказал я. — Жду вас наверху.

— Но сэр, — робко прорезалась Грейнджер. — Вам необходимо поесть после... травмы.

— Я не голоден! — рявкнул я и, не дожидаясь ответа, с максимальной скоростью унесся на второй этаж. Еще не хватало объяснять, кто, где и почему меня кормил.

Как только я захлопнул за собой тяжелую дверь блэковской библиотеки, раздражение мгновенно улеглось. Или теперь уже поттеровской? Библиотека Поттера — шикарный оксюморон. Полутемный, всегда прохладный зал, несущий на себе чары расширения пространства, приветствовал посетителя запахом книжной пыли с легчайшим оттенком лаванды. Уходящие вдаль высоченные дубовые стеллажи приглашали любопытных следовать за ними. Ходили слухи, что неосторожный книгочей мог несколько дней бродить среди здешних богатств, не умея найти выхода, пока дом, наигравшись, не выпускал неудачника.

Я провел кончиками пальцев по корешкам, теснящимся на ближайшей полке. Книги, даже неволшебные, всегда чувствуют своего: темные переплеты слегка шевельнулись, подаваясь навстречу ласковой руке. Простите, умницы, но сегодня я не к вам. Пройдя библиотеку насквозь, я подошел к двухметровому застекленному шкафу, скромно притулившемуся в дальнем углу. Над помутневшими от старости дверцами раскинул крылья искусно вырезанный из дерева орел с двумя рубинами вместо глаз. Бронзовые ручки обвивало гибкое тело бронзовой же змеи со сложным рисунком из переплетенных рун на спине. Глазами гадине служили крупные изумруды.

Я расстегнул манжету, закатал рукав и подставил внутреннюю поверхность запястья под деревянный клюв. Орел с мерзким скрипом переступил с ноги на ногу, мигнул багровым глазом и клюнул точно в вену. Птицам недоступна мимика, но у этой "на лице было написано", что большей гадости ей давно не попадалось.

— Полукровка! — презрительно проклекотал орел. Змея ответила насмешливым шипением.

— По кровному обряду, проведенному Регулусом Арктурусом Блэком, подчиняйся мне, трухлявый кусок дерева! — с неменьшим презрением парировал я.

Орел сложил крылья, стряхивая многолетнюю труху и пыль, и сунул голову между ними, став похожим на спящую курицу. Взяв немного крови на пальцы, я тщательно измазал ею челюсти змеи. Пресмыкающееся, не удостоив меня беседой, освободило ручки и, скользнув в замочную скважину, исчезло в недрах шкафа. Дверцы медленно отворились.

Гримуары сегодня были непривычно спокойными: заскучали, наверное, рады теперь любому читателю. Я левитировал поближе к шкафу любимое кресло на львиных лапах. Широкое бархатное нутро так и манило выбрать самую интересную книгу, сбросить туфли и с ногами угнездиться в уютном раритете XVII века. Был бы я в доме один, так бы и сделал, но, боюсь, гриффиндорцы не скоро оправятся от культурного шока, если увидят своего профессора свернувшимся калачиком в старинном кресле. Создав на всякий случай защитный купол вокруг шкафа — мало ли что взбредет зубастой литературе, когда дети придут, — я вытащил первый фолиант и приступил к поискам.

Гриффиндорцы появились минут через сорок. Грейнджер профессионально создала поисковик, раздала ребятам по стопке отобранных книг, и все трое на удивление дисциплинированно углубились в работу. В школе бы такое прилежание — цены бы им не было.

Просмотрев две верхних полки, я почувствовал потребность размяться и, покинув свое антикварное чудо, спустился вниз. Турка и прекрасного качества кофейные зерна отыскались быстро. Я уже успел насладиться первыми глотками любимого напитка, когда раздался звон каминной связи и в зеленых языках пламени появилась вихрастая голова младшего Уизли.

— Гарри, ты тут? Ой! — мальчишка выпучил глаза и исчез. Связь, однако, не прервалась.

— Ну что, Гарри придет на ужин? — донесся из камина девичий голос. — Рон, ты оглох? Я тебя спрашиваю!

Перед глазами немедленно встала несколько уменьшенная копия Молли в любимой позе самовара: руки в боки, ноги на ширине плеч.

— Джин, там... Там Снейп!

— И что? Не мантикора же! Поздоровайся и попроси позвать Гарри.

Рональд возмущенно фыркнул.

— Вот если такая умная, сама и проси!

— Я не могу, ты же видишь, я вся в муке! Рональд Уизли, прекращай дурить и полезай обратно! — в голосе Джиневры прорезались стальные нотки, и я во второй раз за сегодняшний день пожалел Героя магического мира. Да, с такой женой не забалуешь.

— Джордж, скажи ему! — закричала юная мисс Уизли.

Откуда-то издалека донеслось:

— Крошка Ронни... боится высунуться! Ясное дело, Нагайна пропитала Снейпа своим ядом... теперь слизеринский гад тебя одним плевком замочит!

Младший Уизленок что-то обиженно заверещал, а в моей голове снова ожил противный червячок: что-то я упускаю, а не могу понять, что. Я вернулся на кухню и, не обращая более внимания на вопли, раздающиеся из камина, присел к столу, пытаясь сосредоточиться. Не удалось: на каминные призывы сверху наконец-то ссыпался Поттер, но тише не стало, наоборот, вся компания начала бурно ссориться. Через пару минут к какофонии присоединились голоса Грейнджер — возмущенная скороговорка, — и Лонгботтома — увещевающий ломкий басок. Еще через четверть часа в гостиной все стихло, зато в кухню ввалился красный и растрепанный Герой и с разбега присосался к чайнику. Верные друзья возникли было на пороге, но Поттер фыркнул на них, как рассерженный кот, и парочка без лишних слов ретировалась наверх. Вернее, неугомонная Грейнджер порывалась что-то сказать, да не успела: Лонгботтом мягко, но непреклонно увлек ее за собой. Мудрый мальчик.

Напившись, Поттер содрал с носа очки и начал яростно тереть их углом скатерти. Несчастный оптический прибор поскрипывал оправой, но не сдавался. Я обхватил чашку с остатками кофе и углубился в изучение собственных пальцев. Надо же, ноготь сломал и не заметил — надо бы обрезать, а то будет цепляться за все подряд...

— Ну да, поругался я с ними со всеми, и что? — выпалил Поттер, начистив очки до блеска. — А нечего на меня набрасываться! Я сам решу, что мне делать и с кем жить! Рон, оказывается, всю жизнь мечтал со мной породниться, а Джордж вообще спятил. Целыми днями сидит над своими игрушками, а потом таскает их на могилу Фреда. Там уже целый склад. Ну не хочу я больше жить в сумасшедшем доме, я и так почти всю жизнь в нем прожил! Гарри, ты должен то, Гарри, ты должен се. Да не пошли бы вы все к соплохвостам!

От Поттера расходились настолько осязаемые волны ярости, что я всерьез испугался. Только стихийного выброса нам и не хватало.

— Ваша невеста, кажется, на вас вовсе не набрасывалась, — мягко сказал я.

— Джин? Да нет. Она обиделась, что я от ужина отказался, пирог там... — Он сгорбился, положил голову на скрещенные руки и из этого импровизированного укрытия глухо донеслось: — Сэр, можно я у вас переночую? Герми с Невиллом, они вдвоем — вы поняли, наверное, — а я... Тут как в склепе. И снятся... все.

Вот тебе и на. Я-то думал, что Спаситель магической Британии, полный кавалер ордена Мерлина беззаботно наслаждается мирной жизнью, к свадьбе готовится, в конце концов, а тут... Очки, кошмары, наверняка, что-то еще есть. Похоже, расцветает махровым цветом посттравматический синдром. Наш невидимка отлично выбрал время, выходит... Что из этого выходит? Да ничего хорошего: он прекрасно осведомлен о неустойчивом поттеровском состоянии, значит, где-то рядом, совсем рядом. Думай, Снейп, мантикора тебя задери, думай, вот же оно, вертится, а в руки не дается. Нет, и правда надо домой, дома и стены помогают.

Я отодвинул чашку и встал.

— Хватит себя жалеть, Поттер, пойдемте. Я поднимусь за книгой, а вы можете отправляться на Спиннерс-Энд прямо сейчас. Чары вас пропустят. И не вздумайте аппарировать: из ваших расстроенных чувств может получиться расстройство какой-нибудь важной части тела.

На меня уставились недоверчивые зеленые глаза.

— Вы разрешите мне, сэр?

— Уже разрешил, повторяю, если до вас не доходит с первого раза! — рявкнул я. — И непременно передумаю, если через минуту вы еще будете здесь!

Поттер моргнул и прямо из положения сидя взял такой мощный старт, что чуть было заодно не вынес из кухни и меня. В камин он, похоже, нырнул ласточкой. Я покачал головой и направился к лестнице: запастись чтивом и запечатать магический шкаф. Да, и оповестить Грейнджер с Лонгботтомом, что им неслыханно повезло: на эту ночь дом остается в полном распоряжении парочки.

Надеюсь, что великовозрастный ребенок не протаранил своим авадоустойчивым лбом мой любимый журнальный столик.