Чародейка (джен)

Покрывшая зеркало после нудных Оральфовых заклинаний морось разошлась. Вместо отражения перед Надеждой возник будуар. На кровати, в смятых простынях, беззастенчиво предавались любви.

Осуществляя магический вызов, волшебники-недоучки полагали, что свяжутся с кем-то из слуг или, в крайнем случае, с министрами. Уж ни как не чаяли попасть прямиком в царскую опочивальню. Тем более не помышляли о «счастье» помешать излюбленным королевским игрищам.

Чархан вскинулся, словно хищник. Яростное раздражение из серии: «Кто посмел?!» сменилось недоверчивым:

— Джайна?! — Одним движением король соскользнул к кровати. — Ты — жива?

Без особых церемоний схватив любовницу за руку, Его Величество грубо вытолкал Левантэ за дверь. Накинув халат, подошел к зеркалу.

Казалось, он стоит совсем близко. Можно было поверить, что тонкое стекло это все, что разделяло чародейку и короля.

Губы властелина растянулись в довольной улыбке:

— На сей раз можешь не утруждаться реверансами. Ожившей легенде допустимо проявлять непочтение. Итак? — Ухмыльнулся жестокий наглец. — Все сходится один к одному. Моровое поветрие тебя не убило.

— Вашими молитвами, — огрызнулась Надя.

Тонкое лицо Чархана приняло зловещее выражение.

— Можем мы надеяться, что нам сохранят жизнь и освободят из магического заточения? — Сухо отчеканила молодая женщина, испытывая желание отвести взгляд от прямого, подавляющего королевского взгляда.

— Зона отчуждении вынужденная мера — велик риск пандемии. Но надеяться нужно всегда, Джайна. Даже когда надеяться-то практически не на что. — После напряженной паузы король растянул губы в садистской улыбочке, не тая удовольствия от возможности кого-то помучить. — Я пришлю за тобой людей. Не прощаюсь, Джайна, — мурлыкнул он, — скоро увидимся.

Зеркало вспыхнуло, будто внутри мигнули фонариком. Спустя миг Надежда любовалась на призрачного двойника из зазеркалья.

— Думаешь, ему можно верить? –Оральф охрип от напряжения. — Он говорил лишь о тебе. А что будет со мной?

— Не знаю, — девушка отбросила прядь волос и устало опустилась в крепло.— Я откажусь уходить без тебя, большее мне не под силу. Будем надеяться на лучшее, как приказано. Что ещё остается?

Чархан сдержал слово. Прежде чем группа ликвидаторов приступила к зачистке, маги извлекли Надежду и Оральфа из Академии.

* * *

— Итак, ты утверждаешь, что у тебя есть лекарство от моровья? — Рука с белыми длинными чуткими пальцами скользила по узкой собачьей морде. Собака походила на колли, — бело-рыжая с изящными длинными лапами.

— Ничего подобного я никогда не утверждала, — возразила Надежда. — У меня нет готового лекарства, ваше величество. Но в какой-то мере я сама являюсь ключом к двери, за которой таится спасение.

Зловещий профиль четко выделялся в полумраке. Тонкий нос, узкие губы, прищуренные глаза.

— Поясни.

Надежда постаралась доходчиво донести идею о создании вакцины.

— Предлагаешь использовать твою кровь? — Уточнил Чархан.

— Не со всем. На всех ваших подданных моей крови не хватит. Нужно использовать антитела, содержащиеся в ней.

— Я не понимаю того, что ты говоришь, — раздраженно тряхнул головой властелин.

Надежда сцепила руки в замок. Глубоко вздохнув, она продолжила, стараясь сохранять спокойствие:

— На основе моей крови мы можем попытаться создать исцеляющее зелье. Так понятнее, ваше величество?

— Более или менее, — кивнул Чархан. — Сколько уйдет времени на создание лекарства?

Надежда задумалась:

— Приблизительно полгода, — заявила она. — При условии, что все пройдет благополучно. Не исключено, что работа займет и дольше времени.

— Даю сроку — две недели.

— Ваше величество! — Возмутилась Надежда, но сникла под ледяным повелительным взором.

— Две недели. — Эхом раскатился по залу авторитарный, не терпящий возражений, голос. — Время ждать не станет ни тебя, ни меня. Или через месяц у меня будет готовое лекарство на руках, а ты в награду получишь земли и титул; либо, — в противном случае, — я велю отрубить тебе голову. Свободна, Чародейка. Аудиенция окончена.

— Ваше Величество, — обескуражено заморгала Надежда, — то, что вы от меня требуете, технически не возможно!

— Для желающего чего-то по-настоящему невозможного нет. Я все сказал. Не злоупотребляй моим терпением — его запасы ограничены.

— Но, — женщина старалась унять усиленное сердцебиение. — Мне нужны помощники. Аппаратура. Условия для работы, наконец.

— Привлекай Крэя, медикусов. Поступай по своему усмотрению, но не надоедай мне, пока не будешь готова предъявить положительный результат.

— Ваше Величество.

Хоть в чем-то она преуспела за истекшее время: научилась приседать в реверансах.

Кипеть от праведного или неправедного гнева Надежда могла сколько душе угодно. Это не меняло условия договора: от выполнения поставленной задачи зависело множество жизней. Но самым весомым аргументом являлось то, что её собственная жизнь числилась под номером первым. Весьма стимулирующий довод. Не демократичный ни в малейший степени.

Проблема заключалась не в отсутствие желания или энтузиазма. А в том, что она не микробиолог, не фармацевт, не вирусолог. И много ещё чего «не».

Проклятье!

И ещё раз— проклятье!

* * *

Сандар и Оральф с каменными лицами выслушали сетования Надежды. И удалились. Антрида повздыхала, покачала головой, выражая соболезнования, от которых легче не становилось. Никто из мастеров «меча и шпаги» оказать содействие не только не смог, но и не попытался. Все свято верили: Джайны — Чародейка. Раз её приход предрекли за тысячелетия, у неё непременно все получится.

Рассудив, раз от друзей помощи не дождешься, Надежда пришла к выводу, что пришла пора использовать неприятеля, пусть и условного. Не откладывая дело в дальний ящик, она отправилась разыскивать Крэя.

Последний отдыхал в саду. В окружении набирающих бутоны роз наслаждался чаепитием.

— Я полагал, ты умерла, — «сердечно» приветствовал её маг.

— Вижу, совесть вам не особо докучала? — Язвительно заметила Надежда.

— Ни в малейшей степени. — Отстраняюще процедил Крэй сквозь зубы. — Да и с чего бы? Я всего лишь выполнял приказ, ибо верный слуга. — Рука с ухоженными ногтями аккуратно поставила чашку на блюдечко. — Зачем явилась? Что тебе от меня понадобилось, женщина?

— Волшебный дворец с золотыми рыбками — это раз. Хочу белогривого коня с золотыми копытами — это два. Ну, и принца с полцарством в придачу, конечно же — три.

— Причем здесь я?

— А вам не повезло оказаться единственным знакомым мне колдуном.

— Магом, с вашего позволения, — поправил Крэй. — Колдунами у нас называют невежественных деревенских ведунов. Думаешь, настроение испортится, если я сейчас просто вышвырну тебя отсюда, чтобы не мешала наслаждаться безоблачными утренними часами?

— У вас не получится «просто». — Гаденько улыбнулась Наденька. — Во-первых, меня не вышвырнуть. Во-вторых, я вернусь. В— третьих — я здесь по приказу того, кому вы столь верно служите.

Крэй вздохнул.

— Чего ты все-таки от меня хочешь, Джайна? — Терпеливо повторил вопрос маг.

— Обеспечьте меня необходимыми ингредиентами для создания лекарства против Морового Поветрия. В случае успеха я поделюсь с вами полученными от царской милости благами.

— А в случае неуспеха?

— Будете иметь счастье пнуть мою голову в корзину для гольфа.

— В какую корзину? — Недоуменно нахмурился маг.

— Не важно. Идемте. Как изящно выразился его величество: время не ждет ни вас, ни меня.

Материализация предметов штука сложная. Крэй оказался сильным магом. Но очень и очень трудно объяснить человеку, обладающему средневековым мышлением, что такое компьютер, томограф, сканер, рентген, экран, да что там говорить — простейший микроскоп!

Через несколько дней совместных мучений первоначальная неприязнь между магом и чародейкой достигла апогея. Однако толерантность была вознаграждена — их усилия увенчались успехом. Не веря собственным глазам, Надежда созерцала такое чудо, как магически созданный компьютер. Машина вызывала почти благоговейный ужас, ни сколько не вписываясь в окружающий мир.

Ещё неделю корпела Надежда над трудами с рвением и энтузиазмом фанатика. У неё не было сомнений, что либо она на блюдечке с золотой каемочкой отдаст Чархану эликсир. Либо расстанется с помолодевшей, похорошевшей головой, украшенной золотистыми кудряшками.

— Как дела? — Время от времени интересовался кто-то из друзей: Оральф, Антрида или Сандар.

— Хвастаться нечем, — каждый раз хмуро отзывалась она. — Всю таверну опустошили?

— Нет, конечно, — возмущались товарищи. — Невозможно сотворить несотваримое.

Именно это мысль все чаще посещала и её.

* * *

— Глупо пытаться в одном мире жить по закону другого.

Черные прямые волосы Стэйна развевались на ветру. Бледно-зеленая ива, покрытая бледными соцветиями, напоминавшими яблоневый цвет или расцветшие звёзды, наполняла воздух восхитительным ароматом.

— Я не знаю, что мне делать! — всхлипнула Надежда. — Ничего не выходит.

Руки Ирвинга сжали девичьи пальцы, погладили холодный ободок металла, украшенного зеленым камешком.

— Джайна! В кольце огромная сила, в нем заключена частица «Ока Вечности». В твоей крови есть средство. Примени и то, и другое, не медли. Мертвые готовятся к нападению. В деревушку Лирон направляется один из Черных, несущих моровье. Опереди его. Достаточно нескольких бутылочек эликсира и ты предоставишь Чархану необходимые доказательства.

Надежда вдохнула горьковатый воздух и…проснулась.

Тихо мигали ненастоящие лампочки, мерцал ненастоящий монитор, светились ненастоящие панели и дисплеи.

Чародейка закрыла глаза, во всех подробностях представляя одноразовый шприц с тонкой иглой. Искусству материализации предметов она научилась от Крэя. Через мгновение пальцы ощутили шероховатость поверхности медицинского инструмента, заключенного в синтетический пакет.

Перстень озорно подмигнул.

Ура! У неё получилось.

Повернув украшение вокруг пальца, молодая женщина пожелала, чтобы Оральф сию же секунда оказался рядом:

«Встань перед мной, как лист перед травой», — иронично пожелала она.

Вначале, как в Писании, явилось Слово. Потом воздух взвихрился и появился сам Оральф. Полуголый, сонный и злой он воззрился на разбудившую его красавицу самым, что ни на есть, недружелюбным образом:

— Я считал тебя благовоспитанной и благоразумной, — рыкнул он, тыча пальцем с длинным, острым, похожим на помутневшее стекло, ногтем. — Совершенно неблагоразумно вызывать меня в такое время.

— Переживешь, — огрызнулась Надежда. — Мне нужна кровь.

— Опять?! О, Элуна! — Возвела светлые очи горе не выспавшаяся жертва, выбранная донором. — Ты кровожадней самой жадной нежити. Вот уже целую неделю ты только и делаешь, что требуешь крови.

Проигнорировав возмущение, Надежда попросила Оральфа поработать кулаком и отработанным жестом ввела иглу в синюю жилку. Темная жидкость быстро заполняла двадцати кубовый шприц. Не вена, — мечта медицинской сестры.

Надежда одарила друга улыбкой.

— Спасибо. Предпочтешь вернуться к себе обычным способом или мне поспособствовать?

— Не стоит, сам найду дорогу. — Смерив девицу внимательным взглядом, Оральф смягчился. — Тебе тоже бы не помешало хорошенько выспаться. Дурнеешь на глазах.

— Очень мило с твоей стороны сказать об этом. Греет душу. Но если Чархан не получит того, что хочет, моя красота, как и её отсутствие, станет совершенно не важным фактом в биографии.

Проводив друга, Надежда принялась наколдовывать портативный холодильник. Стоило только пожелать: «Я хочу», — и вот оно перед ней, холодное, глубокое, компактное и вместительное хранилище, величиной с ноутбук. Толкиеновское «Кольцо всевластья» отдыхает.

Соорудив переноску, Надежда преступила к копированию Оральфовской крови, заполняя полученными пробирками морозное пространство ледяного чемоданчика. Затем она, зажав под мышкой чемодан с предполагаемой чудодейственной кровью, перевернула изящный артефакт на безымянном пальчике. Стены дрогнули и поплыли. Их словно взорвало и, попав в чудовищный водоворот, Надежда смогла в полной мере ощутить себя лоскутком в стиральной машине во время отжима в 800 оборотов. Перестав вращаться, упав на четвереньки, она прилагала чудовищные усилия, чтобы содержимое оставалось в желудке, сколь настойчиво не просилось то наружу.

Небо смилостивилось и постепенно остановилось. Судя по светлеющему горизонту, рассвет должен наступить вот-вот.

«Пусть спят все», — приказала Надежда, вновь поворачивая кольцо.

Камень вспыхнул, подмигиванием выказывая, что просьба услышана.

Надежда медленно пошла вперед. Беленые домики, аккуратные плетни и заборчики, чистые горшки вверх дном торчащие на частоколе, ровно разбитые грядки, тучные собачонки, раскидавшие толстые лапки в стороны, — всё лестно характеризовало живущий здесь народ.

Дверь легко поддалась, пропуская незваную гостью. Запах свежеиспеченного хлеба, строганных досок и чего-то теплого, светлого и уютного, витавшего в доме, поднялся на встречу, будто радушный хозяин.

Привычно сжалось сердце. Так всегда бывало перед операцией с каждым новым пациентом. Дай, Господи, не навредить! Пусть её действия принесут жизнь!

Ноги стали ватными: перед глазами поплыла вереница безвольных зомби, поворачивающих бессмысленные лица с пустыми глазами, с остановившимися расширенными зрачками, не способными видеть.

Если не получится? Если она своей рукой уничтожит всю деревню?! Мамочка, мамочка дорогая!

Надежда попятилась. Искушение бросить все и сбежать превышало любое желание, описанное в литературе, показанное в кино или когда-либо пережитое раньше. Если деревня обратится в зомби, как она сможет с этим жить?!

Жестокое условие Чархана, показавшееся чудовищным, теперь звучало утешением: врач, обрекающий на гибель другого, во имя собственной жизни, имеет ли право жить? Да пошло все в тартарары! Бог с ней, с головой! Двум смертям не бывать, а одной — не миновать, — в этом есть рациональное успокаивающее зерно.

Надежда метнулась к выходу. И застыла.

Знакомая фигура в черном пальто стояла между ней и нарождающимся новым днем, широко расставив ноги и опустив руки в карманы.

— Далеко собралась? — Спросил Стэйн.

— Я не стану этого делать, — покачала головой Надежда.

— Почему?

— Это же не вакцина, — просто кровь, в которой бурлит зараза! Я даже на мышах её не проверяла!

— Джайна, — голос звучал так тихо, что Надежда не смогла бы поручиться, что он вообще существует. –Ты никого не убьешь — ты спасешь им жизнь. Верь мне.

— Почему я должна тебе верить?!

— Время уходит! Просто делай то, ради чего тебя призвали. То, что должна.

— Не могу!!! Посмотри на них. Эти люди здоровы и счастливы. И я не стану этого менять.

Белое лицо осталось бесстрастным, лишь в глазах мелькнула ярость, перед которой бледнела любая человеческая.

— Будь по-твоему — я не в силах тебя принудить. Но ты останешься в деревне до конца. И увидишь всё, чего пока ещё можно избежать. У тебя ещё есть несколько минут, чтобы поступить правильно, Джайна.

Яркие занавески на окнах, герань в горшочках, лавки, крытые полотном расшитым знаками–оберегами. Круглые расслабленные лица на перьевых подушках. Особенно страшно подходить к детям.

Прости, господи, если она принимает не правильное решение!

Надежда щелкнула замком, доставая первый шприц. Одурманенные тяжелым сном жители деревни не осознавали, что хрупкая золотоволосая девушка, словно жуткий кошмар, ходила между кроватями, палатами, лавками, оставляя на коже маленькие красные следы.

Время замерло. И солнце продолжало розовым маревом отражаться от черных окон.

С каждым уколом тень, лежащая на сердце, делалась все гуще, темнее и беспросветнее. Путей к отступлению не оставалось.

Спали все: люди, домашняя птица, скот. Спали все, кроме неё и кошек. Так Надежда получила подтверждение тому, что легенды о кошках имеют под собой основание. Четвероногие пушистые красавицы следили за ней загадочными холодными глазами, настороженно отбегая в сторону.

Надежда насчитала в деревни около шести десятков человек. Каждому из них она успела заглянуть в лицо.

Опустевшая сумка растаяла темным холодным облаком.

«Пусть время движется положенным ходом», — пожелала она, отступая.

Запел петух.

При звуках веселого оптимистичного кукареканья Надежда почувствовала себя заполошным злым духом, готовым бежать от ярких лучей. Стоя под высоким деревом, напоминающим любимую березу, Надежда наблюдала, как просыпается природа, животные, люди.

Сердце мучительно ныло. Она не в этом мире давала клятву Гиппократа. Но что это меняло? Ничего.

Веснушчатая девчушка лет шести-семи топталась у колодца. Заметив незнакомку, она ухватила черную псину за ошейник, не давая той вцепиться в чужую ладышку.

— Здравствуй, девочка, — ласково окликнула Надежда. — Ты воды хотела набрать?

Девочка поглядела на неё исподлобья.

— Помочь тебе? — не отставала Надежда.

Барабан под тяжестью падающего металлического ведра завращался. С мягким всплеском ведро нырнуло в черную глубину вод.

Глаза девочки жадно блестели.

Вращая ручку барабана, Надежда думала о той жажде, первые приступы которой многие наверняка успели ощутить.

Сумеет ли она справиться одна, на нескольких десятках домов?

— Не пей холодной воды. Это опасно.

— Вита, с кем ты разговариваешь?

— Она не наша, — ответила девочка.

Женщина, вытирая о передник испачканные в муке руки, смерила Надежду подозрительным взглядом.

— Откуда ты взялась? Чего от моего ребенка надобно? — грубо спросила крестьянка.

— Ничего, — покачала головой Надежда.

— А коль ничего, так иди мимо своей дорогой, да и не оглядывайся. Целее останешься.

— Я издалека иду, добрая женщина. Мне нужно пристанище.

— У нас не постоялый двор, — с сомнением покачала головой крестьянка. — Вита, иди немедленно в дом.

— Но вы могли бы дать мне хотя бы крынку молока?

— Ступай своей дорогой, говорю тебе. Добрые люди по нынешнем временам одни не ходят.— Женщина отступала назад. — Убирайся! Или я спущу собаку.

— Собакой вы меня не испугаете, — твердо заявила Надежда. — Вы правы, я магичка. Но я не причиню вам вреда.

— Все вы так говорите! — Пышная грудь крестьянки волновалась. Пот мелким бисером заблестел на лбу. — Убирайся! Кому сказала?

За спиной женщины появилась куда более внушительная фигура её супруга.

— Что тут происходит? — красное одутловатое лицо под взъерошенной шевелюрой, жизнерадостно напоминающей всклокоченную мочалку, перекосилось, силясь выразить ярость, но правдиво отражая владеющий мужчиной страх. — Кто такая?

— Меня зовут Джайна. Я из Симмая.

— Ступай, куда шла. А нас оставь в покое.

— Чем я так вас напугала? — недоумевала Надежда.

Видеть испуг в глазах людей было больно.

Мужчина наклонился, поднимая с земли острые вилы.

— А я сказал, убирайся с моего двора.

Пес утробным плотоядным урчанием поддерживал заявление хозяина.

— Смерд, как ты разговариваешь с дамой?

Обернувшись, Надежда воззрилась на весьма симпатичного молодого человека. Прилично, даже хорошо, одетого. Строгий камзол, расшитый сверкающим позументом, аккуратная стрижка, кружевной пышный шейный платок, спадающий на жилет из тонкой материи, выдавали если не высокое положение их владельца, то, по крайней мере, свидетельствовали об изрядном достатке. Приятное открытое лицо вполне располагало к себе собеседника.

Краснота резко сходила с лица крестьянина, кожа стала приобретать землистый оттенок.

— Господин?

Юноша спешившись, приблизился к Надежде.

— Доброе утро, сударыня. Какая же сила так далеко занесла вас от славного Симмая? Столица человеческого государства находится от нас столь далеко, что мы весьма не часто имеем честь встречать столичный жителей.

— И, похоже, счастливы этим, — скупо улыбнулась Надежда.

— Приличное общество мне кажется интересным. Так какая сила заставила вас сделаться нашей гостьей?

Надсадный хрип рухнувшего на землю крестьянина избавил Надежду от необходимости давать ложные объяснения.

Мужчину били судороги, глаза в глазницах бешено вращались, на губах выступила пена.

Завыла собака. Ей вторила другая, третья, четвертая. От собачьего хора кровь леденела в жилах.

— Боги! Да что же с ним такое?

Надежда кинулась вперед.

— Дайте мне палку. Скорее!

— Какую палку? — визгнула крестьянка.

— Любую. Быстро!!! Он сейчас язык себе откусит!

Девочка сунула ей в руки черенок. Навалившись всем телом, Надежде удалось разомкнуть сведенные челюсти и протолкнуть палку между зубами. Рыча, мужчина продолжал биться в конвульсиях. Потом резко затих. Руки скребли по земле, на коже выступил кровавый пот.

— Боги! Это же моровое поветрие! — взвыла баба. — Я знала! Твое появление не к добру.

Надежда, бессильно опустив руки, в отчаянии глядела на корчащегося в судорогах мужчину, с ужасом представляя, что тоже самое сейчас происходит почти на каждом дворе.

Девчонка испуганно, отчаянно заверещала, как попавшая под колеса автомобиля зверюга.

— Прекратите!— взмолилась Надежда, затыкая уши руками. — Немедленно прекратите! Принеси воды! — Велела она девчонке, но та продолжала визжать. Тогда Надежда обернулась к молодому человеку. — Предупредите людей, пусть пьют воду, пока смогут. Это помогает.

— Не подходите! — Рявкнул на неё ещё секунду до этого дружелюбный человек. — Не подходите!

— Нет! Не уезжайте! Послушайте меня!

Но слова канули в пустоту, будто камень в омут.

Женщина, схватив девочку за руку, бегом устремилась к дому. Мужчину продолжало трясти. Надежда, схватив плошку, поднесла воду к губам страдальца, осторожно струйкой вливая животворящую влагу.

— Только не умирай, — всхлипнула Надежда. — Не умирай, пожалуйста!

Следующие трое суток превратились для неё в сплошной кошмар. Она металась от одного дома к другому, пытаясь оказать помощь обезумевшим от страха, утратившим разум людям. Видеть их ужас было страшно.

Потом людской страх сменился болезнью. Не всех она сотрясала конвульсиями, но все заставляла исходить кровавым потом.

К исходу вторых суток Надежда настолько утомилась, что не чувствовала уже ничего. В пораженной моровым поветрием деревне она единственная оставалась на ногах.

На исходе третьего дня зараза отступила. Люди поднимались, не понимая, не помня, что произошло.

Лишь несколько человек не сумели преодолеть недуг и побрели по пыльной улице, бессмысленно глядя остановившимися зрачками на полыхающее на небе солнце. Надежда свершила очистительный обряд, обращая в пепел тех, кто все же заплатил за её деяние жизнями.

* * *

— Эй, Чародейка!

Подняв голову, Надежда встретилась глазами с девочкой.

— Ты молока просила? Я принесла. Вот.

Девочка поставила к её ногам глиняный кувшин, до краев наполненный молоком.

— Мамка того, это, — ребенок шмыгнул носом, пряча взгляд в траву, — она прощения просила. Мы думали, ты злая ведьма. А ты, значит, добрая? — Наивные детские глазенки пытливо и вопросительно обратились к Надежде.

Девченка присела рядом на корточки.

— А почему ты плачешь?

— Потому что многие умерли.

— Трое, — кивнула Вита.

— Да. Трое.

— Раньше никто никогда не выживал. От морового поветрия нет лекарства. Ты очень сильная фея, — уверенно заявил ребенок.

Надежда погладила девочку по опавшим щечкам.

Она сочла за лучшее удалиться тем же путем, которым появилась.

Свернув на безлюдную тропинку, повернула заветное колечко, небо и земля перевернулись, возвращая Чародейку в импровизированную лабораторию.