Чародейка (джен)

— Я так не думаю.

Появление Сандара стало неожиданностью.

Отодвинув девушку плечом, воин встал впереди, закрывая Надежду собой.

— Не в этот раз, это уж точно, — поведал он вампиру.

— Правда, что ли? А кто ты такой? — Темный принц не таил насмешки. — Очередной герой, спасающий честь прекрасной дамы? Честное слово, я на это и не посягаю.

— Ну, не то, чтобы герой. Однако, девушку ты не получишь по-любому.

Рай хохотнул. Мало кому удалось бы в почти обнаженном виде выглядеть самоуверенным и сильным. Упырь справлялся не плохо. Он, определенно, обладал силой характера, и тем, что называется яркой харизмой.

— Спорим, ты ошибаешься?

— Не стану я спорить, — покачал головой Сандар.

— Что так? — Улыбка стала ещё шире, — откровенно издевательской.

— Да вот так, — Сандар держал в руках клинок, не сводя с врага настороженного, напряженного взгляда.

— Нервничаешь? — «догадался» мертвец. — Я тебе, кажется, не нравлюсь?

— Догадливый, — похвалил нежить Сандар. — Просто удивительно, учитывая твои-то годы.

— Не говори! — Поддержал Рай. — Сам радуюсь безмерно. Да что это ты все время пятишься, точно рак, рыцарь? Так дракона не зарубишь. Ну-ка, иди-ка сюда.

— Щаз-з!

— Разве эта речь отважного героя? — Пожурил Сандара упырь.

Надежда понимала — воину ни за что не выстоять перед монстром. Монстр тоже это знал. С явным перевесом сил чего ж не веселиться?

— Давай померимся силами, пища, — отбрасывая показное веселое добродушие, рыкнул вампир.

Рай был бы не Рай, если бы страсть к показушничеству не унес с собой в могилу, — фигурально, выражаясь. Он эффектно леветировал. А парочка, тем временем пятясь, отступала.

Спиной Надежда ощутила покалывание — как под воздействием низкочастотных токов. Где-то рядом открывали портал. Но не успела она сделать и пару шагов, твердые, будто вырезанные изо льда, ладони, сжались на предплечьях. Её рывком выдернули из безопасного места за широкой спиной Сандара.

В памяти лицо Рая оставалось смуглым; сейчас оно выглядело бледным до синевы. Черты лица заострились. Орлиный нос хищно нависал над тонкогубым ртом, запавшие щеки хранили тень щетины. Вампира как будто слепили из остроконечных углов.

— Сюрприз, — между губами ненавязчиво сверкнули клыки, — Куда-то намылилась? Мы ещё не то, что не поговорили — не познакомились толком.

Надежда лихорадочно пыталась сообразить, что ж ей делать-то? В голове весело, назойливо шумели кровь и пустота. Если она сейчас шарахнет молнией, Рай, может быть, и умрет. Но вот только очень девушка в этом сомневалась.

Прерывая колебания и начавшиеся моральные терзания, просвистел метал, вонзаясь в белый лоб вампира. Черепушка, даром что бессмертная, мерзко треснула. Хлынула вязкая густая кровь.

С угрожающим рычанием, ухватив оружие за рукоять, нежить выдернула треугольное, напоминающее лепесток, лезвие из лобной кости.

Схватив девушку за руку, Сандар тем временем устремился к едва мерцающему контуру прохода. Ожидаемо — не успел.

Вампир настиг жертву, вонзая в неё клыки.

— Сандар! — Отчаянно закричала Надежда.

Не раздумывая, она вонзила пальцы твари в глаза, с отвращением ощущая, как желеобразное глазное яблоко с хлюмпаньем лопается и растекается.

— Давай, двигай вперед!

Левую сторону тела Сандара залило кровью, но яремную вену, хвала небесам, людоед не прогрыз.

Краем глаза чародейка увидела, как Крэй, в развивающихся, бьющихся в магическом потоке, напоминающем очень сильный ветер, алых одеждах, стоял, широко раскинув в стороны руки и запрокинув голову. Вокруг него вращалась и ширилась святящаяся белым светом воронка, заставляющая вампира отступать. Жилы на шее мага вздулись, из носа тонкой ленточкой блестела кровь.

— Быстрее, Джайна, мать твою! — Рявкнул Сандар.

Они скользнули за спину мага, ныряя в проход.

Тело Сандара сразу обмякло. Он рухнул на пол, мучительно кашляя.

— Инара! Больше света! — Крикнула Надежда, опускаясь рядом с раненым на колени.

Рана на шее была глубокой, с повреждением мышц и сосудов, но гортань и пищевод, хвала Всевышнему, остались не задетыми.

Наглядно представив морфин и инъекционный шприц, а так же весь необходимый перевязочный материал, чародейка «наколдовывала» рабочий материал.

Крэй спешно закрывал проход.

Чархан, одетый изысканно, с иголочки, в черный костюм, чей фасон чем-то напоминал французский жюстокор 18 века, выглядел раздражающе красивым. Пышные манжеты и жабо, золотая вышивка на черном бархате. Сверкающий, отдающий отблеском пламени, шелк волос и мерцающие, переменчивого цвета, но неизменно светлые, глаза, взирали с холодным, изучающим любопытством.

— У меня во дворце еще не упразднили должность придворного лекаря. Поднимайся, Джайна, — небрежным, но не терпящим возражения тоном приказал Чархан.

«Джайна» вынужденно уступила место рядом с Сандором Антриде.

Лисья мордочка Инары, вытянувшись, приобрела пергаментный цвет, свойственный папиросной бумаге. Сурэй, как всегда, находится неподалёку от ведьмочки, маяча за её спиной, с наигранно невозмутимым видом скрестив руки на груди.

— Как я понимаю, — подал он голос, — Паркэса мы не дождемся? Ежа всем в дышло!

* * *

Стоя в ванной под горячей струёй душа, Надежда не сдерживала слезы, позволяя им свободно течь, сколько хочется.

Говорят, слезы облегчают горе, смягчают боль? Особенного облегчения что-то как-то не наблюдалось. Напротив, теперь, когда Райские топи остались позади, когда ничьи клыки не угрожали её личному благополучию, осмысление того, что случилось, становилось масштабнее и страшнее.

Паркэс мертв. Сандар едва не последовал той же дорогой, — только счастливая случайность предотвратила сей исход. Перед глазами то и дело всплывал образ Черного Принца, вгрызающегося в податливое человеческое горло.

Паркэс мертв…

— Эй, Чародейка? — Окликнул голос из-за двери. — Даже тот походный слой грязи, который ты предпочитаешь носить на себе обычно, успел раствориться за полтора часа, что ты там плещешься. Давай, выбирайся, пока хвост с жабрами не вырос.

Всхлипнув в последний раз, Надежда с сожалением закрутила вентиль. Вода мягко стекла, оставив несколько капелек на гладкой эмали.

Его Королевское Величество настояли, чтобы эту ночь Джайна провела с ним.

Придворный маг, воительница, ведьма — все рассуждали о том, что Джайне необходимы покой и одиночество.

— Плевать, — строптиво дернул плечом Чархан, — Она будет ночевать со мной.

— Ваше Величество! — Попыталась возмутиться Антрида.

Но не стала упорствовать, понимая — королевский каприз стоит больше, чем благополучие какой-то заблудившейся среди чужих миров и воспоминаний Чародейки.

Руки Чархана заключили девушку в плен, стоило ей переступить порог ванной.

— Я думал, больше не увижу тебя, Талисман.

Джайна мягко отстранилась:

— Вы приказали Паркэсу доставить меня к Царице Ночи, Ваше Величество?

— К кому? — Улыбнулся Чархан. — Царица Ночи? — Хмыкнул рыжий. — Что ж, вполне подходящее название для прелестного чудовища. — Он вновь привлек девушку к груди, ласково перебирая золотистые влажные кудряшки. — Ну, конечно же. Я же воплощеное коварство? Как тут удержаться от очередной подлости? Творить непотребство весело.

Король подхватил чародейку на руки и отнес на кровать, поудобней устраивая на подушках. К радости Надежды, её не стали целовать.

— Я коварен и жесток, золотая моя. Это правда. А ещё слишком люблю себя и свои желания. Мне следовало поступить именно так, как ты полагаешь: по-тихому сдать тебе «Царице Ночи». Но… я этого не делал. Я подозревал, что в моем дворце без тебя станет слишком пусто. Рано или поздно все обречено на смерть. И если придется выбирать между тобой и незримой ратью, я выберу тебя.

— Как понимать это, Ваше Величество?

— Ты нужна мне.

— Это своеобразное признание в любви?

— Почему — своеобразное?

Надежда закрыла глаза. Ей нравился запах его одеколона. Нравилась твердость рук. Нравилось смотреть на его красивое лицо. Но вот разговоры о любви? Уж лучше пусть требует секса. Секс — это просто. А эмоции? Кому из них они сейчас нужны?

Ох, Сандар, Сандар…

— Чем ты недовольна? Я вроде бы ни чем тебя не обидел?

Рыжий, с кошачьей, женской, раздражающей грациозностью вытянулся рядом. Драгоценные перстни подмигивали красными огнями с белых длинных пальцев.

Надежда поспешно отодвинулась к краю постели — благо габариты последней вполне позволяли сохранять внушительную дистанцию.

— Вы слишком похожи на женщину, — поморщилась Надежда,— для того, чтобы ваши любовные признания меня радовали.

Схватив девушку в охапку, Чархан грубо прижал её спиной к подушкам. Лицо его потемнело от гнева. Губы нервно подергивались.

— Однажды ночью я отнюдь не казался тебе женственным!

— В ту ночь было слишком темно, — жестко парировала Надежда.

Хлесткая пощечина обожгла щеку.

— Убирайся!

— Ваше Величество, — присела Надежда в реверансе.

— Поднимись, — холод в королевском голосе хуже гнева. — Поделись со мной, о, праведная посланница Света, — чем я успел тебе так насолить? — Говоря это, Чархан глядел в окно, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Каблуки его отлично начищенный сапог поскрипывали.

— Вы бросили меня в центр эпидемии Морового Поветрия, заставляя искать средство исцеления от болезни, державшей в страхе целые континенты на протяжении тысячелетий. Вы заставили проверять найденное средство на моих друзьях, как на подопытных кроликах. Вы использовали меня по своей прихоти, как дешевую наложницу. Не желая прослыть предателям, отдали вашей любовнице, разыграв этот дешевый фарс с похищением. Соли достаточно, ваше величество, или прикажете продолжить?

Чархан рассмеялся. Насмешливым, тихим, вполне мелодичным и крайне неприятным смехом:

— Ладно, допустим все так. Кроме одного — я не приказывал отдавать тебя вампирам. Иначе какой смысл было тебя оттуда вытаскивать.

— Но это Сандр спас меня!

— Ага. Спас. А я — рядом постоял. А так же Инара, Крэй. Даже Паркэс. И ещё десяток-другой народу считать не стоит. Венок и слава всегда достаются самому белому, таков закон.

Снова повисла напряженная пауза.

Стремительным шагом, преодолев разделяющее их расстояние, Чархан впился девушке в губы гневным, злым, причиняющим боль поцелуем. Пальцы немилосердно сомкнулись на предплечьях. Не в первый раз Надежда удивлялась тому, что даже самый хлипкий мужчина по силе превосходит порой отнюдь не маленькую в размерах женщину.

Надежда сопротивлялась вполне искренне. Но каким-то образом исхитрялась сражаться и получать удовольствие, попав в пьянящий водоворот из боли и наслаждения.

Между ними не было ничего, о чем когда-то мечтала Чародейка. Ни любви, ни нежности, ни взаимоуважения. Она боялась его и не доверила бы даже использованный одноразовый шприц. Он пытался унизить, причинить боль, сломать. Она не подчинялась.

Это было схватка. Мучительная, нежеланная, неожиданная. Пронзительно-острая…

Когда мир перестал вращаться, а мозги встали на место, Надежда почувствовала прилив острейшего желания: удрать. Быстро, безотлогательно, далеко. И желательно — навсегда.

Чархан не озаботился тем, чтобы снимать с любовницы одежду. Достаточным оказалось просто опустить юбку — вид стал вполне респектабельным.

— Ты очень странная, Чародейка.

— Не нужно ничего говорить, ладно?!

— Почему, Джайна?

— Что, «почему?», ваше величество?

— Почему ты так старательно меня отталкиваешь?

Глупо отрицать, что, несмотря на порочность, двуличность, капризность и прочие недостатки, Надежда находит его привлекательным. Что рядом с ним она не вспоминает о Сандаре.

Сердце привычно и болезненно заныло.

Сандар!

Если бы не Антрида…

— Джайна, — в королевском голосе напряжение граничило с гневом. — Джайна, посмотри на меня.

— Зачем?

Чархан сжал руками её лицо:

— Ты такая мягкая, податливая. Под моей рукой ты кажешься упругой и теплой. Словно сова в пушистых белых перьях. Такая беззащитная, нежная, трепетная. — Руки, опустившись на талию, сжав, тихонько встряхнули. — И такая сволочь!

Его глаза лихорадочно блестели.

Надежда уперлась руками в грудь, недвусмысленно давая понять, что хочет освободиться:

— Оставьте меня, Ваше Величество, — твердо сказала она.

— Джайна…

— Оставьте меня, наконец, в покое! Я вам не игрушка! Эти ваши капризы… вы играете со мной, как кошка с мышкой. Я никогда не была особенно счастливой, но как бы тяжело в жизни не приходилось, у меня оставалась вера в себя, самоуважение. А по вашей милости, у меня нет теперь ни того, ни другого!

— Почему?

— Почему?! Он ещё спрашивает «почему»?! Потому что любить одного мужчину и спать с другим — аморально!

Лицо рыжего застыло:

— Уходи, — выдохнул он тихо.

Надежда испуганно затихла.

— Убирайся отсюда немедленно! Вон!!!

Оставалось только повиноваться.