Чародейка (джен)

Операция подходила к концу. После проведения приемов прошедших относительно благополучно предстояло провести комплекс мероприятий по восстановлению целостности тканей. В этот момент не воспрещалось слегка перевести дух. О том, чтобы расслабиться, речь пока не шла, — стоит отвлечься на секунду, тампонов не досчитаешься или шов ляжет неправильно. Словом, привередливый клиент с обиды ножками дрыгнет, и все. Был пациент — нет пациента.

«Человеческое пузо штопать — это вам не гладью вышивать», — говаривал начальник отделения, еврей по национальности, Григорий Николаевич, с громкой фамилией Мендельштам. Резковатый, с первого взгляда циничный и жесткий, на деле глубоко добрый, порядочный человек.

Анестезию пациент переносил нормально, осложнений не наблюдалось. Единственное что беспокоило Надежду был лишний вес оперируемого. Жировая ткань регенерирует хуже мышечной.

— Вроде как всё, — буркнул Саша Беленький.

Такая вот светлая фамилия оказалась у анестезиолога.

Работа со швами подходила к концу. Оставался уход: введение лекарственных препаратов с последующим наложением стерильных повязок. После чего анестезиолог осторожно транспонировал больного на каталку и повез в реанимацию.

Вот теперь можно действительно расслабиться.

Шагнув за порог блока, Надежда сорвала с лица маску. В такие моменты у женщины возникало чувство, будто она выныривает из толщи воды, в которой долго-долго плыла. Ноги и спина гудели.

На пороге кабинета она столкнулась с Андреем Науменко, своим сменщиком.

— Хэлло! — приветствовал тот жизнерадостно. — Полёт прошел успешно?

— Увидим через пару деньков, — отмахнулась Надя. — Чего так рано? В запасе полтора часа.

Они с Андреем симпатизировали друг другу.

Об их романе в курилках судачили, как о случившемся факте — если двое молодых людей привлекательной внешности свободны от брачных уз проводят вместе много времени слухи о любовном союзе между ними фатально неизбежны.

Но Андрей и Надежда не встречались.

— Устала? — спросил он.

— А ты как думаешь? — ответила она.

— Надо полагать — да. Не помешает отдохнуть и расслабиться. Кстати, ближайшие выходные у нас свободны, у обоих! Могли бы это дело отметить, — Андрей свел густые брови, так, что между ними образовалась складочка, — вместе.

— Ну, если ты рискнешь настаивать, я не буду отказываться.

— Тебе говорили, что ты умница?

— Регулярно. И кстати, это правда.

— Может, пригласишь в гости? С моей стороны вроде как некрасиво напрашиваться, но, ты знаешь, я ведь живу с родителями…

— А я — одиночка. Хорошо, позвони завтра ближе к вечеру, ладно?

Науменко неуверенно обнял женщину за плечи:

— Я вот все думаю, и как такая красавица, вместо того, чтобы штурмовать подиумы и сердца олигархов, решила заняться нечистым, неблагодарным делом, под названием Общая Хирургия, а? Наденька, с твоими медовыми волосами, черными глазками и аппетитной фигуркой…

Дверь распахнулась, являя взору всегда порывистого, растрепанного Григория Николаевича. Науменко отпрыгнул в сторону, будто плечи Надежды вдруг обернулись раскаленными утюгами.

— Ребята, аврал! — прорычал шеф. — Только что звонили: с Кольцевой минут через пятнадцать привезут ребятишек. Гоняли без шлемаков по трассе, въехали в джип. Водитель джипа, ясное дело, не пострадал, а мотоциклисты теперь фарш. Чего стоишь, Андрей? Шевели задницей! Мальчишек сшивать по частям придется.

— Я-то тут причем?

— Не понял? — рявкнул старый хирург, отпуская дверную ручку, за которую успел схватиться.

— Я заступлю на работу только через час. Эти двое в мою смену не попадают, Григорий Николаевич.

Словно два быка, мужчины стояли друг против друга, расставив ноги и тяжело дыша.

— Я не ослышался? — зловещим шепотом вопросило начальство.

— Просто считайте, что меня нет. Что я ещё не доехал. О*кей?

— А пошел ты в… — смачно выругался Григорий Николаевич. — Не мужик, а так — дерьмо!

Не говоря ни слова, Надежда поплелась готовиться к следующей операции.

— Надь, ты что? Рехнулась?! Отпахала целую смену и нате: снова к столу? Придурки бьются с разгону обо что попало, не желая на тормоз нажать, а мы будем из-за них своим здоровьем расплачиваться? Даже старый пердун ни слова не говорил о тебе!

— Андрей, уйди, пожалуйста. Нет времени препираться.

— Надь, хватит!

— Дай пройти.

— Топай! Думаешь, стотысячную премию отвалят?!

Утомленный организм перестал бунтовать и намекать на отдых. Смирившись, подчинился. Ракета готова. Три, два, один. Пуск.

У экстренной операции не может быть плана. Нужно творчески сшить, вправить, вставить все, что можно вшить и вправить. Остановить возможные виды кровотечения. Вся остальная терапия — потом. Если необходимы другие операции — тоже потом.

Надежда старалась не думать, ни в коем случае не видеть в окровавленном комке мяса личность. Руки и мозг действовали отдельно от её чувств. Сердце вопило, рыдая над мальчишкой, не прожившим на свете восемнадцати лет. Но слезы ничего не способны изменить. Помочь можно делами, руками и правильным решением. Теперь от них зависит, будет ли у глупышки завтра. А главное — каким оно будет.

Итак, что мы имеем? Доктор вспоминала виденные томограммы. Множественные ушибы мягких тканей? Ерунда, заживет. Внутреннее кровотечение? Плохо! Отсос. Ещё! Зеркала. Отлично. Сердце в этом возрасте должно быть здоровым и сильным. Выдержит.

Должно выдержать.

Аккуратнее, Света! Не травмируй органы!

Накладываем швы.

Как же жарко!

Травма позвоночника? Твою мать! Но, главное, спинной мозг не поврежден. Хорошо.

Декомпрессия? Ой! Надежда не спец в этом. Лучше всего она работает с мягкими тканями. Но другого хирурга здесь нет. Значит, декомпрессия.

* * *

С трудом ворочая руками Надя сменила халат на брюки, трикотажный свитер (шерсти, даже мягкой, ангорской, она не выносила) и удобные кроссовки.

— Наденька? — в дверях появилась Елена Владимировна, нянечка. — Я поесть принесла.

— Не нужно. Я домой.

— Какой «ненужно»? С утра ведь маковой росинки во рту не было! Ешь, садись, и не спорь со мной. А то натравлю Григория Николаевича.

Надя покорно уселась. Желудок не подавал сигналов о голоде, зато пустота в голове красноречиво о нем свидетельствовала. Необходимо поесть и незамедлительно.

Не чувствуя вкуса, словно жевала бумагу, молодая женщина механически запихала в себя оба оладушка, принесенных сердобольной санитаркой.

— Попросите Тамару присмотреть за мальчиком, хорошо?.

— Все сделаем. Ты не беспокойся, голубка. Нет, а Андрей Павлович каков? Ну, жук! А правда, что вы с ним любовники? — насупившись, спросила Елена Владимировна.

— Нет.

— Ну, и правильно, — озарилось улыбкой круглое, без единой морщинки, несмотря на пятьдесят с хвостиком прожитых лет, лицо. — Не пара он тебе, Надюш: пройдоха и аферист! — безапелляционно заявила женщина.

— Это я ему не пара, Елена Владимировна. Он — мужчина со связями, с будущим, а я…

— Красавица и умница.

— А толку-то? Живу одна, как бирюк.

— И куда они смотрят, мужики–то эти? — с досадой хлопнула себя по объемистым бедрам Елена Владимировна. — Уж тебе ли вековухой век коротать?

— Да тетя Лен, — отмахнулась Надежда, — тут, наверное, не только мужики виноваты? У меня самой до них все руки с ногами не доходят. Сначала учеба, теперь вот — работа.

Оладушки был съедены. Дела — переделаны. Рабочий день закончен. Надежда с некоторым усилием поднялась со стула.

— Ладно, пошла я. Уже седьмой час. Пока доеду — девять будет. Если с мальчиком какие осложнения вы уж мне позвоните, хорошо?

— Аккуратней за рулем-то!

— До свидания.

Выйдя из больницы, Надежда торопливо прошагала к припаркованной машине. Перебегая узкую дорогу, пролегающую между двумя рядами домов, она налетела на случайного прохожего. То ли голова плохо соображала, то ли координация от усталости нарушилась?

— Извините, — механически проговорила она.

— Не стоит, — низким голосом ответил незнакомец.

Надя с удивлением скользнула по нему взглядом.

Высокий, одетый во все темное, с иссиня-черными волосами, состриженными неровными прядями, мужчина походил на киноактера, сбежавшего из павильона, где снимали модные нынче саги о вампирах. Черты лица поражали редкостной правильностью и надменной строгостью.

— На самом деле это я вас толкнул, — добавил он перед тем, как исчезнуть столь же стремительно, как появился.

Надя несколько секунд смотрела ему вслед.

Нет, ну вот, бывает же, а? Какой мужчина? Совсем на мужчину ни похож! В хорошем смысле слова. Ни капли не смахивает на улыбчивого сорокалетнего дуралея, навечно застрявшего в тинейджерском возрасте — явление, весьма распространенное в начале 21 века. И на самодовольно-влюбленного, надутого, словно индюк, чинушу, тоже. Словом, не мужчина , а мимолетное видение.

Подъехав к суперкаркету, уставшая Надежда, — увы! — и думать забыла о темноволосом красавце. Однако, закинув в тележку продукты, на выходе она снова с ним столкнулась: высокая фигура застыла между двумя рядами полок.

Мужчина стоял, опустив руки в карман и не мигая, разглядывал её неприятно-светлыми глазами. От тяжелого взгляда сделалось не по себе.

Только захлопнув дверцу автомобиля, молодая женщина почувствовала себя немного уютнее. Лавируя по улицам, она время от времени посматривала в зеркало заднего вида, посмеиваясь над собой. Вот глупая баба! В кое-то веки к ней проявил внимание мужчина, а она, вместо того, чтобы обрадоваться и пофлиртовать, перепугалась насмерть.