Summertime Of Our Lives (гет)

— Ай!

За те несколько дней, что я делю комнату с Нотт, я привыкла к неприятным пробуждениям, но удар по лицу — это уж слишком, даже для нее. Я резко открываю глаза и, Слава Мерлину, успеваю вспомнить вчерашний вечер прежде, чем наорать на обнаглевшую слизеринку, которая в данную минуту преспокойно спит — ну или не спит, черт ее знает, может, яды варит (в таком случае, пусть надышится паров) — через три комнаты от меня. Осторожно отодвинув смуглую руку Карлы, которая раскинулась чуть ли не на весь матрас вместо предоставленной ей трети, я сажусь и натыкаюсь на взгляд Доминик. Кузина, которая, к слову, даже утром уже выглядит безукоризненно, сидит на широком подоконнике с тетрадью на коленях.

— Ты чего? — шепотом спрашивает она.

— С Карлой спать невозможно, — бормочу я, недовольно ощупывая ноющую скулу, надеясь, что на ней не появится синяк.

— Есть такое, — улыбается Дом. — Хочешь, ложись на мою кровать.

Бесшумно вылезти у меня не получается, и разбуженная Свити, пробормотав что-то, перекатывается на освободившуюся часть матраса и накрывает голову подушкой. Мне самой хватает сил только на то, чтобы добрести до постели, с блаженством рухнуть на прохладные лавандовые простыни и закутаться в одеяло.

Я всего лишь не хотела возвращаться в свою комнату, но попытки подруг отвлечь меня неожиданно переросли в девичник, и спать легли мы уже ближе к утру. Нельзя сказать, что их слова не возымели никакого эффекта, я все-таки согласна с тем, что режиссер-постановщик — идеальный вариант для меня, но смириться с тем, что эта змея увела у меня из-под носа главную роль — мало ей моих братьев и моей комнаты? — я так и не смогла. Так что я упорно изображала веселье только ради Свити, потому что она чувствовала себя неудобно из-за того, что в отличие от меня получила желаемую роль. И, конечно, я не хочу, чтобы Нотт, видя, как я расстроена, упивалась своей победой. Нет уж, она об этом еще пожалеет — раз уж я сценарист и режиссер, нельзя упускать шанса поиздеваться над ней. Сегодня же вечером, после Фестиваля культур, о котором Джоанна объявила после вчерашней игры, проведу конференцию на тему «Как выставить Мелани дурой на сцене, не испортив при этом всю постановку?»

Воспоминания о собственном провале портят мне настроение и после пятнадцати минут безнадежных попыток уснуть я, зло выдохнув, откидываю одеяло.

— Почему ты не спишь? — спрашиваю я, пока проницательная кузина не начала интересоваться причиной моего раздражения, хотя она, наверное, очевидна.

Но Дом даже не поворачивается в мою сторону.

— Уже около одиннадцати, — рассеянно откликается она, покусывая ручку (которые в нашей семье, где любят магглов, уже давно заменили перо и чернила).

— Сколько?!

Я подскакиваю и хватаю будильник, уронив при этом с тумбочки фотографию Доминик и Виктуар со свадьбы последней. Кузина наконец отрывается от нумерологии и заклинанием убирает трещинки в стекле рамки.

— Ты так все крыло перебудишь, Лил, — она с улыбкой качает головой, бросая взгляд на заворочавшуюся Сесилию. — Все равно поле будет открыто только после обеда, до этого ничего не сделаешь.

— Но мы не пошли на завтрак.

— И поэтому завтрак пришел к вам, — подхватывает Дом, кивая в сторону трюмо.

А на столике, обычно заваленном косметикой и украшениями, сейчас стоит поднос с горкой фруктов и пирожных, и если бы я была художницей, то моя рука уже тянулась бы к кисти и краскам, чтобы успеть нарисовать натюрморт, пока сладости — она и еду по цвету подбирает, не только одежду? — не расхватают девочки.

— Ты просто волшебница, Доминик! — шепотом восклицаю я, на цыпочках пробираясь к трюмо.

— Конечно, иначе как бы я здесь оказалась? — хихикает она и, словно демонстрируя свои способности, заставляет черничный маффин проплыть по направлению к ней прямо перед моим носом.

Упражняясь в мультитаскинге, я поправляю перед зеркалом прическу, наколдовываю себе чашку, чтобы налить кофе из термоса, и разрезаю грейпфрут.

— Ты поняла, что я имела в виду, — говорю я, размешивая сахар. — Может, ты вытянула в Тайной Фее сразу несколько фотографий и теперь устраиваешь нам такой пир?

— Я просто рано проснулась, а вас будить не хотела, — улыбается Дом. — Народу там было немного, даже преподаватели решили поспать подольше, так что я спокойно собрала с собой все, что хотела.

— Значит, ты в субботу утром не поленилась принести завтрак нам в комнату, а потом сразу села за учебу? — уточняю я.

— Сначала накрасила ногти, — усмехается она, пошевелив пальцами на ногах. — А тут просто задача интересная, всю ночь о ней думала.

Я фыркаю, даже не удивляясь. Моя кузина, наверное, единственная в своем роде — она совмещает в себе легкомысленную девочку, которая любит туфли и розовый цвет, и самого настоящего ботаника, хотя в теории это взаимоисключающие понятия. Впрочем, о второй ее стороне известно не каждому. Популярные красавчики вечно крутятся около нее и недоумевают, почему, кокетничая направо и налево, Доминик Уизли не соглашается встречаться с кем-либо из них. Никому и в голову не приходит, что ей с ними просто скучно. Мне очень интересно, на ком она в итоге остановит свой выбор.

Наш разговор, разумеется, не смог не разбудить чутко спящую Сесилию, а ее возмущенные просьбы вести себя потише (так перевела с французского Доминик, но, судя по выражению лица и интонации, она не была такой вежливой) в свою очередь поднимают и Свити с Карлой. Девочки дружно обвиняют нас в разрушении единственной за эту неделю возможности выспаться (завтра на экскурсию в город опять вставать рано), но при виде роскошного завтрака спешат сменить гнев на милость. Посидев с ними еще немного, я понимаю, что все-таки придется вернуться к себе, хотя с огромным удовольствием осталась бы жить здесь, пусть и на матрасе.

Мои надежды на то, что Нотт к этому времени уже уползла в свои лаборатории, не оправдываются, и, когда я вхожу, слизеринка, с влажными волосами и в шелковом голубом халатике, сидит на кровати с пачкой листов, в которой я узнаю свой сценарий.

— Где ты была? — скучающим тоном спрашивает она.

— Я не обязана перед тобой отчитываться, — холодно замечаю я в ответ.

Она хмыкает.

— А я не обязана отчитываться за твои действия перед Альбусом, но это не помешало ему допытываться, почему после отбоя тебя нет в комнате.

— Ал за это уже получил, не волнуйся, — фыркаю я, вспомнив выражение лица брата, когда, заявившись посреди ночи к Доминик, чтобы выяснить у нее, в чьей постели, кроме своей, я могу ночевать, он обнаружил там меня, в пижаме и с маской из волшебных водорослей на лице.

На тумбочке я замечаю пару сэндвичей с ветчиной и свежими овощами, аккуратно завернутых в салфетку, и красное яблоко, рождающее у меня не самые приятные ассоциации.

— Что это? — подозрительно спрашиваю я.

— А тебе как кажется?

Я закатываю глаза.

— Откусив кусок яблока, я впаду в вечный сон?

Нотт дергает уголком губ.

— Если ты намекаешь на мои блестящие способности и полагаешь, что я могла принести тебе завтрак, то забудь об этом. Скорпиус, конечно, тоже неплохой зельевар, но он не стал бы травить тебя таким очевидным образом. Если он и хотел бы убить тебя, он бы действовал более осторожно.

— А ты не понаслышке знаешь? — усмехаюсь я, и до меня только доходит весь смысл сказанного. — Подожди, ты сказала… Это принес Малфой?

Слизеринка недоуменно косится на меня, и я мысленно чертыхаюсь, догадываясь, насколько странно выглядела моя реакция.

— Мы обе не пришли на завтрак, и наши заботливые братья это заметили.

— И они оба заходили?

— Нет, Поттер, заходил один Скорпиус, и я не понимаю, почему ты раздуваешь из этого что-то особенное, — раздраженно отвечает она, изящно приподнимая одну бровь, как умеют только самодовольные аристократы. — Вы друг друга не переносите, все уже в курсе, но ему не сложно по просьбе Ала принести тебе чертов завтрак, когда он и так шел в нашу комнату. И если ты ищешь в этом какой-либо злой умысел, то не слишком ли много чести? Поверь, ты его вообще не волнуешь.

— Конечно, — машинально отзываюсь я, отворачиваясь к шкафу, чтобы выбрать одежду на сегодня и спрятать лицо.

Хорошо, что мы разминулись. С того нашего разговора у меня неплохо получалось избегать Малфоя, и как бы меня саму ни бесили эти попытки, я ничего не могу с собой поделать. Я не могу смотреть на него, не вспоминая того, что наговорила. Нет, отчасти я, конечно, рада, что сказала ему все, что думаю о его поведении, но… Думаю, из моих слов он понял достаточно. И, как это ни странно, я бы предпочла, чтобы он до сих пор считал меня избалованной гриффиндоркой, беспричинно ненавидящей слизеринцев, но не обиженной Лили Поттер, так и не забывшей тот день, когда Скорпиус Малфой не позволил ей стать его другом. Прошло много времени, прежде чем я узнала, что в моей реакции на его фамилию так сильно разозлило его, и я бы даже простила ему его грубость, если бы не видела, как он относится к окружающим. Так же, как во мне прячется маленькая, неуверенная в себе девочка, надежды которой завести друзей в школе рухнули в первый же день, в нем по-прежнему живет тот озлобленный мальчик, на которого вся несправедливость мира обрушилась в виде обвинений в грехах родителей. Но если я преодолела свой страх снова оказаться отвергнутой и теперь общаюсь с половиной школы, то он, вместо того чтобы попытаться исправить репутацию своей семьи, делает все, чтобы ей соответствовать. Альбус с ним дружит, потому что он идеалист и верит в лучшую сторону каждого человека, пытаясь найти психологическую причину для каждого поступка. Я тоже вижу эти причины, но не оправдываю людей, зная, что они могли бы сделать другой выбор. Ведь перед моими глазами всю жизнь был идеальный пример человека, который, пройдя через издевательства родственников, насмешки общества, предательства и потери, не свернул с правильного пути и остался героем. Глупо, конечно, сравнивать Скорпиуса с моим отцом, но он мог бы справиться с неодобрением толпы и другим способом. Впрочем, рядом с Алом и сестрой Малфой становится другим. И да, я это замечаю, потому что тайно наблюдала за ним все школьные годы. Хотя теперь уже не тайно — он и так все понял. Черт.

— Поттер, ты там жива вообще? — лениво интересуется Нотт, вырывая меня из размышлений.

Сколько же я так простояла перед открытым шкафом? Я поспешно сдираю с вешалки первое попавшееся платье и поворачиваюсь к слизеринке, лихорадочно ища оправдание. В обычной ситуации меня бы это не заботило, но она же не должна догадаться, что большую часть моих мыслей сейчас занимает ее чертов кузен.

Мой взгляд снова падает на сценарий.

— Уже прочла? — мрачно спрашиваю я.

Мелани едва заметно морщится, но долго игнорировать сложившуюся ситуацию у нас не получится.

— Почти, — нехотя отвечает она.

— Можешь не торопиться, я все равно собираюсь кое-что поменять, — говорю я и, заметив ее недовольство, добавляю: — Между прочим, это твоя импровизация натолкнула меня на определенные мысли.

Она почему-то напрягается. Что вообще с ней произошло на прослушивании? Хотела отличиться или настолько прониклась ролью? Может, и она сама уже несколько женихов отшила? Что бы там ни было, она действительно идеально вжилась в образ. Чтоб ее.

— И?

— Я подумала, что стоит немного сместить акценты. Оригинальная история уже устарела, и всем будет интереснее наблюдать за тем, как Питер добивается от Кэтрин не покорности, а в первую очередь любви. Ты сказала, что никого не заботят ее чувства, и этому действительно стоит уделить больше внимания. В общем, я попробую добавить романтики и одновременно сделать пьесу серьезнее.

Нотт задумчиво выслушивает мой план и кивает.

— Хорошо.

Серьезно? Она вот так просто взяла и согласилась? Я даже на секунду начинаю сомневаться в своем желании опозорить ее на сцене. Абсурд, конечно, но может у нас все-таки получится сработаться?

— В любом случае, ты теперь не сможешь все время торчать в своих лабораториях, — командным тоном заявляю я. — И тебе придется научиться играть на фортепиано, как все типичные чистокровные аристократки.

Мелани насмешливо приподнимает брови.

— Поттер, я и есть чистокровная аристократка, — напоминает она. — Я умею играть на фортепиано.

Ну и черт с тобой. Придумаю что-нибудь другое, чтобы заставить ее попотеть.

— А поешь хорошо?

— Не особенно.

— Значит, будешь петь.

В ответ на ее гневный взгляд я лишь довольно улыбаюсь. Слизеринка прищуривается.

— А знаешь, из тебя действительно получается хороший режиссер, — говорит она, и искренность в ее голосе почти сбивает меня с толку. — Рада, что ты смирилась со своим назначением, хоть оно и досталось тебе в качестве утешительного приза, и забыла о том, что главную роль все-таки получила я.

Ну все, сама напросилась! Не думая о последствиях, я выхватываю палочку и привычным движением создаю стаю летучих мышей, которые, хлопая крыльями, налетают на нее, облепливая лицо. Нотт визжит, забыв о своих хваленых манерах, машет руками и, подскочив, вылетает в коридор, а зверьки друг за другом впечатываются в захлопнутую дверь. Я избавляюсь от них, не сдерживая ухмылки. Надеюсь, Мелани вспомнит об этом, прежде чем в следующий раз открыть рот. Или попытаться отнять у меня еще что-нибудь. И как я могла допустить мысль о том, что мы сработаемся?

Она не возвращается, и я спокойно иду в ванную, где собираюсь на обед и привожу себя в порядок. А когда выхожу из комнаты, сразу же натыкаюсь на Джеймса.

— Какого черта ты устроила, Лил? — почти кричит он, оттолкнувшись от стены напротив.

— Что, она уже успела нажаловаться? — фыркаю я, скрещивая руки на груди. — А ты, как верный рыцарь, пришел защищать свою возлюбленную?

— Лили, это не шутка, — он рассерженно качает головой, и я удивляюсь, насколько серьезным он выглядит.

— Да ничего с ней не будет, по себе же знаешь, — отмахиваюсь я, пытаясь пройти, но он загораживает мне путь.

— Мел повезло, что она наткнулась на Ала и Скорпиуса, которые тут же отвели ее в Лазарет. У нее не только лицо в царапинах, ты могла вообще ее ослепить! Твои любимцы ей глаз задели своими когтями!

О черт… Черт, черт, черт.

Зачем я это сделала, идиотка?! Надо было наколдовать ей прыщи или зеленые волосы, но не отправлять в Лазарет! А я еще и Малфоя осуждала…

— Она в порядке? — со страхом выдыхаю я.

— Будет, — кивает он. — Сара сказала, что все обошлось.

— Черт, — я облегченно прижимаю руки к лицу. — Джим, я не хотела серьезно ей навредить.

Он долго смотрит на меня, поджав губы.

— Знаю.

Брат хочет добавить что-то еще, но его отвлекают раздавшиеся в коридоре торопливые шаги, и в следующую секунду меня больно хватают под локоть.

— На два слова, Поттер, — шипит Скорпиус, таща меня в сторону холла, а я, все еще пребывая в шоке, даже не сопротивляюсь и быстро перебираю ногами, чтобы не упасть.

— Убери от нее руки, Малфой! — до меня доносится угрожающий рык Джеймса.

Слизеринец игнорирует его и резко останавливается, так что я в него врезаюсь.

— Послушай меня, Поттер, — цедит он мне на ухо. — Я не знаю, какими способами ты справляешься с гневом, но советую вспомнить, потому что моя сестра не должна страдать из-за того, что твое самолюбие не может выдержать потери роли.

— Да кто бы говорил! — вскидываюсь я. — Ты сам срываешь свою злость на каждом втором, потому что маленького Скорпиуса в детстве обидели однокурсники.

— За…

— Это ты заткнись, Малфой, и отвали от нее! — орет подоспевший Джеймс.

— Хватит!

В холле появляется Ал. Он обводит нас глазами, а потом поворачивается в сторону мужского коридора.

— Хотите посмотреть представление — купите билеты, — нетерпеливо бросает он кому-то, и через несколько секунд я слышу звук закрывающейся двери. Отлично, мы еще и публику привлекли.

Альбус снова возвращается к нам.

— Скорпиус, отпусти ее немедленно, или я тебя ударю, — с ложным спокойствием предупреждает он, и его дружок наконец разжимает пальцы.

Я машинально потираю руку, заметив на ней проступающие красноватые пятна, и с вызовом смотрю на Малфоя, на лице которого даже мелькает некое подобие сожаления. Ал переводит взгляд на меня, и, не будь ситуация такой серьезной, меня бы даже насмешил вид строгого папочки, который он на себя напустил.

— Лили, что ты натворила?

— Ну, конечно, — я цокаю языком, язвительно улыбаясь. — «Лили, что ты натворила? Лили, какого черта ты устроила?» Лили, Лили, Лили… Действительно, во всем виновата именно я. А вас не волнует, по каким причинам я могла это сделать? Не приходило в голову, что Нотт сама напросилась?

Малфой делает шаг вперед, но Джеймс хватает его за плечо, и слегка встряхивает, напоминая не приближаться ко мне. Но на меня он смотрит так же сурово.

— Лилс, я понимаю, что ты расстроена, но нельзя просто так разбрасываться заклинаниями, — продолжает Ал. — Мелани…

— Да что вы все привязались ко мне с этой Мелани?! — не выдерживаю я. — Ладно Малфой, но почему вам двоим она стала важнее родной сестры? — упрекаю я братьев, чувствуя, что уже готова разреветься. — Почему, зная, какие у нас отношения, ты вдруг заделался ее лучшим другом, Ал? Хотя можешь не отвечать, для тебя слизеринцы давно стали важнее. Но Джеймс, ты же… как ты там сказал?.. «Другой, классный старший брат»? Ты обещал, что не отвернешься от меня, как Альбус, но теперь и сам встаешь на сторону Нотт, за которой бегаешь уже который день, как будто другой кандидатуры не нашлось!

— Подождите, при чем здесь я? Я не отворачивался…

— Лили, никто не принимает ничью сторону, — перебивает его Джим. — Но «Мел сама напросилась» — это же детская отмазка…

— Да пошли вы все к черту! — выкрикиваю я. — И не забудьте прихватить с собой вашу драгоценную Мелани!

Спеша покинуть здание, я сбегаю вниз по лестнице, поскальзываюсь и лечу вперед. Я успеваю только зажмуриться, морально готовясь к встрече с каменным полом, наверняка уготованной мне в качестве наказания, но меня ловят чьи-то сильные руки.

— Осторожней, Лилс, — Кайл смеется, возвращая мне устойчивое положение. — Ты так могла бы… Лили?

Я смотрю на свои туфли, проклиная все на свете, и поправляю волосы, стараясь незаметно утереть слезы. Почему именно он? Он не должен видеть меня в таком состоянии!

— Ты что, плачешь?

Я яростно мотаю головой, но он, конечно, не верит и приподнимает мое лицо за подбородок, из-за чего я начинаю реветь еще сильнее.

— Лили, что случилось? — обеспокоенно спрашивает Кайл.

Не в состоянии даже ответить, что все в порядке, я просто закрываю лицо ладонями, как ребенок, и продолжаю надрывно плакать, сама не зная, из-за чего именно: из-за произошедшего с Мелани, боли в руке, где меня схватил Малфой, реакции братьев или потери роли.

— Лил, все будет хорошо, только расскажи мне, в чем дело, — успокаивающим тоном говорит парень, прижимая меня к себе и поглаживая по дрожащей спине.

Я не пытаюсь вырваться, хоть и сгораю от стыда из-за того, что устроила перед ним такую истерику, но где-то на задворках сознания мелькает мысль, что мне приятно, что он за меня переживает. Значит ли это, что я ему нравлюсь?

Американец напрягается, и я даже пугаюсь, что произнесла последнюю фразу вслух, но тут я слышу шаги за спиной.

— Малфой, — недружелюбно произносит Кайл.

Я дергаюсь и резко разворачиваюсь, и он оставляет руки на моих плечах, видимо, отметив мою странную реакцию. Слизеринец наблюдает за нами с середины лестницы, и усмешка неестественно застывает на его лице, когда он сталкивается со мной взглядом. Я запоздало понимаю, что предстаю перед ним с красным, опухшим лицом, из-за чего он теперь посчитает меня слабачкой, и гордо вскидываю голову, вызывающе поднимая брови.

— Я могу пройти? — с надменной вежливостью в голосе он напоминает нам, что мы загораживаем ему путь, стоя прямо у нижней ступеньки.

— Пойдем отсюда, — говорю я, хватая Кайла за рукав, и он смотрит на мою руку, синяки на которой даже при наличии богатого воображения нельзя принять за что-либо кроме следов от пальцев, а потом снова на меня.

Я пытаюсь улыбнуться, но, видимо, выражение моего лица подтверждает его догадку, и, недобро прищурившись, американец делает шаг вперед. Я поднимаюсь на одну ступеньку, становясь напротив него.

— Не надо, Кайл, тебя выгонят из команды за попытку вывести из строя соперника, — говорю я, удачно вспоминая правила квиддича в «Атлантиде».

Не хватает еще и драки, мало на сегодня пострадавших по моей вине! Хотя часть меня, конечно, хочет, чтобы он заступился за меня и хорошенько врезал слизеринцу, раз мои братья этого не сделали.

— Но он…

— Пустяки, Малфой тут ни при чем, так что просто забудь. А это вообще Джеймс был, — вдруг заявляю я неожиданно для себя самой, и, не видя обратного пути, продолжаю городить чушь. — Он меня схватил, когда я начала падать, там кто-то воду разлил. Но вообще я умираю с голоду, пойдем на обед?

Кайл недоверчиво качает головой и демонстративно обнимает меня за плечи. Я смотрю на Скорпиуса, странный взгляд которого до сих пор прикован к своим отпечаткам на моей коже. Он поднимает глаза на меня, и мне кажется, что он хочет что-то сказать, но вместо этого он просто проходит мимо, направляясь в сторону Лазарета.

Мы наконец выходим из жилого корпуса, и перед тем, как свернуть к столовой, я поворачиваюсь и в одном из окон замечаю исчезающее лицо Малфоя. Наверное, жалеет, что так сорвался при моих братьях. Хотя не похоже, что их это сильно взволновало. Алу точно все равно. Предатель.

Ох. Даже не представляю, как появлюсь в столовой в таком виде. Я с тоской вспоминаю о сэндвичах, так и оставшихся на тумбочке, но вернуться уже не могу, предполагая, что Мелани после Лазарета сначала пойдет в комнату.

— Неудачный день у тебя сегодня, да, Лил? — усмехается Кайл.

— Ты о чем? — нервно уточняю я. Он что, с самого начала знал, что я сделала со своей соседкой?

— Сначала вода, потом лестница, — перечисляет он, и я сразу догадываюсь, к чему он клонит. — Раньше не замечал за тобой подобной неуклюжести.

— Не выспалась, — я пожимаю плечами.

Он вздыхает.

— А плакала ты почему? Дай угадаю, на той же кухне, на которой кто-то разлил воду, ты резала лук.

— Кайл, — я улыбаюсь. — Спасибо за заботу, но все нормально, правда. Ал и Джеймс уже со всем разобрались, да и в любом случае я сама виновата.

Он возмущенно поднимает брови.

— Ты его оправдываешь?

— Нет, — я морщусь. — Малфой мудак. Просто… Разозлился он за дело.

— И что же ты такого сделала?

Я медлю с ответом, и на глаза снова наворачиваются слезы, когда я вспоминаю обвинения братьев.

— Я напустила на Мелани Летучемышиный сглаз, — опустив голову, признаюсь я, готовясь к новой порции осуждения. А он ведь еще и подумает, что я напала на нее из зависти. А впрочем, разве не так? Теперь самой от себя противно.

— Какой сглаз? — непонимающе переспрашивает он.

— Ну, он вызывает стаю летучих мышей, — объясняю я. — В общем, они расцарапали ей все лицо.

— Жестоко, — присвистнув, замечает Кайл. — С ней все будет в порядке?

Ну конечно, он тоже на ее стороне.

— Да.

— Ну тогда не страшно, — улыбается он, снова приобнимая меня, и на меня накатывает волна облегчения. — Со всеми бывает. Помню, мы как-то собирались сбежать за территорию на День рождения к моей подруге, мы же раздельно учимся, знаешь? И мой однокурсник нас сдал. Потом неделю ходил с чешуей.

Я понимаю, что он всего лишь хочет приободрить меня, возможно, он вообще придумал эту историю только что, но все равно заливаюсь смехом.

— Спасибо, — искренне говорю я. — Ты один так отреагировал. Ал и Джеймс только наорали на меня, даже не спросив, почему. Конечно, причина не такая уж уважительная, но все равно…

— Я верю, что она тебя спровоцировала, — говорит он и добавляет, заговорщически понизив голос: — Мне эта Мелани тоже не нравится. По-моему, она слишком уж высокого о себе мнения. На твоем месте я бы так долго не продержался.

Я просто смотрю на него, не в силах выдавить ни слова, и только широко улыбаюсь, переполненная чувством благодарности.

— Ну вот, другое дело, — довольно говорит он. — Выше нос, Лил, твоя соседка жива-здорова, так что переживать не о чем. Зато знает теперь, с кем имеет дело…

— Кайл.

— Мм?

— Можно я тебя обниму?

Он смеется, не удивляясь моей странной просьбе, и с готовностью притягивает меня к себе. Я поднимаюсь на носочки, обвиваю руками его шею и утыкаюсь носом в плечо.

— Ты не представляешь, как я рада, что ты есть, — выдыхаю я, не заботясь о том, как он воспримет мои слова.

— Лили, — уже серьезно говорит Кайл. — Насколько я понял, Малфой общается с твоими братьями, так что если он сделает еще что-то, о чем ты не захочешь им сообщать, просто скажи мне и я разберусь.

Я отстраняюсь.

— Малфой мне не навредит.

— Я вижу, — скептически замечает он, кивая на мою руку.

— Послушай, я его знаю, — говорю я, почему-то считая это необходимым. — Намеренно он никогда бы не причинил мне вред, он просто не рассчитал силы.

— Лил, просто пообещай, что скажешь мне, хорошо?

— Договорились, — я киваю.

Он смотрит мне в глаза, и меня бросает в жар, когда я думаю о том, как сильно хочу, чтобы он поцеловал меня, но Кайл просто улыбается как всегда.

— Удачи на Фестивале, Лил.

— А ты участвуешь? — спрашиваю я, надеясь, что в моем голосе не сквозит разочарование.

— Оливия все еще планирует нарядить меня в трико Капитана Америки, но я буду сопротивляться, — ухмыляется он.

— Кого? — непонимающе переспрашиваю я, хотя, представив Кайла в трико, прыскаю от смеха.

— Повезло, что не знаешь.

В столовой мы расходимся, он направляется к команде, а меня за моим столиком встречают гробовой тишиной.

— Лили, что-то случилось? — осторожно спрашивает Скотт, глядя на мое лицо, на котором еще видны следы недавней истерики.

— Все хорошо, — отрезаю я, и все поспешно возвращаются к своим тарелкам.

Только Доминик, порывшись в маленькой сумочке, в которой, кажется, есть абсолютно все, достает тюбик с маскирующим кремом (ее тетя Габриэль занимается производством волшебной косметики) и молча протягивает мне под столом. Я знаю, что она не будет допрашивать меня, но ей и Свити я бы может и рассказала, что случилось. На несколько минут я ухожу в уборную, чтобы вернуть себе более или менее приличный вид, и возвращаюсь к ребятам.

В обсуждении Фестиваля я почти не участвую, вставляя реплики невпопад, и исподлобья наблюдаю за другим столиком. Сейчас там только Ал и Бренда Ривера, охотница из команды Джима. На протяжении всего обеда брат периодически бросает взгляды в мою сторону, но, как только появляются слизеринцы, все внимание сосредотачивается на Мелани. Бренда, очевидно заделавшаяся новой лучшей подружкой Нотт, чуть ли не подскакивает на стуле, выражая свое сочувствие. Аж смотреть тошно. Когда все четверо одновременно поворачиваются ко мне, я тут же вступаю в оживленный разговор с девочками.

Перед Нотт я извинюсь, хоть мне и не хочется этого делать, а на остальных наплевать. У меня здесь есть друзья, так что обойдусь без братьев. Конечно, я рассчитывала на помощь Ала в подготовке, но с остальными хогвартскими ребятами я уже вчера все обсудила, так что невелика потеря. К тому же… Я вздыхаю, обвожу глазами зал и нахожу стол дурмстранговцев, за который неожиданно перекочевала Роза. Вряд ли она откажется похвастаться своими великолепными способностями, а лучший трансфигуратор на курсе мне сейчас очень кстати. Пусть это и моя высокомерная кузина. Плевать. Главное — победа Великобритании. Хоть что-то в этом чертовом лагере у меня должно получиться!

Дождавшись, пока Роза и Александр Крам — а я до сих пор не понимаю, как это произошло, — покинут столовую, я выхожу за ними следом и окликаю их.

— Привет, — говорю я и, улыбнувшись, протягиваю руку парню. — Лили Поттер.

— Александр Крам, — представляется он, отвечая на рукопожатие.

— Вряд ли тебя здесь кто-то не знает, — ухмыляюсь я. — Поздравляю с победой, кстати. Я патриот своей школы, но, если быть честной, болела за тебя.

— Спасибо, — усмехается он, склонив голову в шутливом поклоне.

Роза ощутимо напрягается, глядя на нас, и я с трудом сдерживаю желание рассмеяться. Похоже, она переживает, что я собираюсь увести парня у нее из-под носа. Она что, действительно на что-то надеется? Понятия не имею, чем наша Роза его привлекла, но Крам и сам скоро увидит, какая она на самом деле. На первых курсах она сделала все, чтобы убедить всех в том, что умнее ее никого быть не может, а сейчас, добившись своего, строит из себя великую скромницу.

— Роза, вообще-то, я к тебе, — я поворачиваюсь к кузине. — Собираемся на поле через полчаса, и тебе придется заняться трансфигурацией.

— Да, конечно, без проблем, — торопливо откликается она.

Ах, вы только посмотрите, какая она милая!

— Значит, там и поговорим, — я бросаю беглый взгляд на Крама: при нем точно нельзя ничего обсуждать. — Кстати, Александр, может, и ты к нам присоединишься? Ты же наполовину ирландец.

— Я бы выступал за обе страны, но в таком случае меня и там и там посчитали бы шпионом, — он смеется, но как-то неестественно, как будто мой вопрос ему неприятен. — Так что я за Болгарию, в конце концов, там я живу.

— Что ж, удачи вам, — говорю я и, не удержавшись, добавляю: — Но в этот раз Британию вам не победить.

Он только хмыкает в ответ на угрозу, то ли его не волнует Фестиваль культур, то ли после Турнира Трех Волшебников считает его плевым делом.

— Посмотрим.

Махнув им на прощание, я захожу за здание столовой и наудачу произношу в воздух:

— Вилли?

В ту же секунду передо мной с громким хлопком появляется эльф, которого мы обычно нанимаем в агентстве, если мама и многочисленные миссис Уизли застревают на работе, а бабушке Молли требуется помощь в приготовлении торжественного обеда на всю нашу огромную семью. Не знаю, разрешено ли нам пользоваться их услугами, но никто ничего про это не говорил. К тому же, я слышала, что итальянцев пустили ночью на кухню, потому что там работает поваром чья-то старшая сестра. Повезло им: пицца и спагетти явно будут пользоваться большей популярностью, чем британская национальная еда. В общем, вчера, когда все хогвартские единогласно пришли к выводу, что традиционные блюда представить необходимо, мы собрали деньги, и я написала письмо домой. Как же хорошо, что я отмела мысль о том, чтобы попросить Малфоя или Нотт, хотя у них есть и собственные домашние эльфы.

— Мисс Лили! Все из вашего списка уже готово. Вы можете быть уверены, что никто не готовит Йоркширский пудинг лучше, чем Вилли! — гордо сообщает эльф.

— Нисколько в тебе не сомневаюсь, — улыбаюсь я. — Спасибо большое, ты очень нас выручил. Я позову, когда все понадобится, хорошо?

— Конечно, мисс Лили. Вилли был очень рад помочь!

Низко поклонившись, эльф исчезает. Что ж, одно дело сделано.

На стадионе уже собрались все организаторы, но само поле на первый взгляд пустует. Хотя, если присмотреться, легко заметить, как кто-нибудь шагает на трибуну прямо из воздуха, или же наоборот растворяется, спрыгивая вниз с первого ряда.

Поле поделено на равные участки, по одному на страну. Между ними, а так же между полем и трибунами — невидимый барьер, чтобы участники раньше времени не видели, что приготовили соперники. «Вход» на территорию располагается рядом с флагом государства, и у каждого дежурит организатор. Отыскав «Юнион Джек»*, я раздраженно выдыхаю. Замечательно. Джеймс ведь просто тренер, он не должен во всем этом участвовать! Но раз в этом году он единственный британец в их компании, к нам решили приставить именно его. Оглянувшись по сторонам и не найдя никого из наших, я невозмутимо направляюсь к флагу вдоль первого ряда, не обращая внимания на брата. Увидев меня, он поднимается со скамьи.

— Лили.

— Джеймс, у меня нет времени.

— Лил, дай мне просто…

Я проскальзываю на участок, и его голос тут же обрывается. Значит, барьер звуконепроницаемый. Отлично, можно подумать о музыке. Уверена, что Доминик включит Эдит Пиаф.

— Лили! — снова окликает меня брат, который последовал за мной.

— Джеймс, какого черта ты здесь делаешь? — кричу я, одновременно пытаясь вытолкнуть его за барьер. — Если тебя здесь увидят и, Мерлин упаси, решат, что ты нам помогаешь, нас снимут с конкурса!

— Тогда мы можем поговорить снаружи, — настойчиво произносит он и скрещивает руки на груди, показывая, что мне не сдвинуть его с места.

Я цокаю языком и первая выхожу на трибуну.

— Ну?

Рука Джеймса взметается к волосам, как он делает всегда, когда не знает, с чего начать разговор.

— Мелани никому не расскажет об этом… инциденте.

Первые несколько секунд я не понимаю, что он имеет в виду, а потом до меня доходит, что отработок здесь не назначают, это не школа. В лучшем случае вызвали бы родителей (и то тут сыграла бы только фамилия). В худшем — я собрала бы чемоданы на три недели раньше и вернулась домой. Меня захлестывает обида: неужели Нотт хотела меня сдать?

— А это обсуждалось? — я поднимаю брови, стараясь звучать холодно, но получается скорее жалобно.

— Нет, — он мотает головой. — Было так: «Можешь не волноваться, стучать на твою сестрицу я не собираюсь, Поттер», — говорит он, копируя интонацию Мелани (и я уверена, что он опустил ряд эпитетов, сопровождающих в оригинальном предложении слово «сестрица»). — В общем, не расстраивайся.

— Думаешь, я из-за этого расстроилась?

Он вздыхает.

— Лил, ну прости меня, — говорит он, улыбаясь той своей улыбкой, которой невозможно противостоять. — Я знаю, что не должен был на тебя кричать. Просто не сдержался, знаю, я идиот.

«Я идиот». Классическая фраза Джима, когда на самом деле он понятия не имеет, чем именно провинился, но не хочет копаться в истоках проблемы.

Я качаю головой.

— Джеймс, я просто… Я знаю, что была не права, но, черт, ты даже не попытался меня понять, посмотреть на ситуацию моими глазами. Сразу кинулся защищать Нотт. Ладно Ал, он зануда и любит читать мне нотации, чего, кстати, не делает с Малфоем, но это другой разговор. Но ты всегда был на моей стороне, что бы я ни натворила. А сегодня ты тоже предпочел мне ее. Черт возьми, Джим, ну почему ты запал именно на ту девчонку, которую я ненавижу?

— Да не запал я на нее! — восклицает он, вскинув руки с видом «как же вы меня достали». — Что вы все привязались ко мне? Сначала Роза, теперь ты! Я просто развлекаюсь, слишком уж смешно она реагирует.

Я фыркаю.

— Джим, похоже, ты один до сих пор в это веришь. Если бы Нотт тебе не нравилась, ты бы, например, не вертелся у их стола каждый день. Для справки, ко мне в столовой ты подошел только один раз, когда боялся, что я могу разнести все здание из-за потери чертовой роли.

— Когда это ты стала так много ругаться, Лил? — с укором перебивает он. — А за столом, для справки, сидят еще три игрока из моей команды.

— Ладно, Джеймс, думай как хочешь, — я пожимаю плечами. — Но я тебя сразу предупреждаю, что ничем хорошим это не закончится. В любом случае, это твоя жизнь, можешь бегать хоть за Макгонагалл. Но и мне не смей запрещать общаться с Кайлом. Я могу хоть с Митчеллом роман завести, и не тебе говорить мне о «братании с врагом».

— Только попробуй…

— Пока, братец.

И я возвращаюсь в «Великобританию». Джеймс на этот раз за мной не идет, а воцарившаяся тишина позволяет мне сосредоточиться исключительно на стоящей передо мной задаче. Для начала я решаю оценить, сколько у нас места, надеясь, что его хватит для осуществления моей идеи. Я иду вдоль трибуны, пока не натыкаюсь на барьер, а затем иду в глубь поля, не отрывая руки от стены тугого воздуха, обволакивающего мою ладонь. Когда меня окликают подошедшие Эмили, Крейг и Маргарет, я оборачиваюсь и поражаюсь, насколько большим оказывается расстояние между нами. Да нам же предоставлена территория размером почти с половину поля! Наверное, здесь уже работали профессора, расширяя каждый участок. Потрясающе! Как же я обожаю магию!

К установленному времени подтягиваются все, кроме Малфоя и Нотт, которой, по словам Ала (а он все-таки пришел, но с ним я теперь разговариваю только по делу), нужно обрабатывать царапины в Лазарете каждые полчаса, чтобы они прошли к завтрашнему утру. Я даю нам двадцать минут на обсуждение, и мы садимся в круг посреди нашего участка. Конечно, суть мы придумали еще вчера вечером, и сейчас только уточняем детали и предлагаем дополнения. Как рассказали Ал и Роза, в прошлом году хогвартские больше внимания уделили маггловской культуре Великобритании. Спроецировали с фотографии Букингемский дворец, поставили гвардейцев, по территории катался двухэтажный красный автобус, а из динамиков разносились песни The Beatles. Такой типичный Лондон. Вроде и неплохо, но они не победили. И не получили даже приз зрительских симпатий.

В этом году все по-другому. Я очень рада, что организацию доверили мне, потому что мне очень нравится мой план. К тому же, в моем проекте мы углубляемся в историю магической Британии, мифы, легенды и сказки. Мне кажется, это довольно необычно, и в других странах такого точно не должно быть.

И на следующие три часа я полностью погружаюсь в работу, перемещаясь по «Великобритании», помогая ребятам и контролируя их. Первым делом на нашем участке вырастает лес (если верить Розе, деревья должны исчезнуть только поздно вечером). Надеюсь, до остальных дойдет, что это намек на Каледонский или, на худой конец, Шервудский. От «входа» по нему расходится несколько дорожек. Одна ведет к Мерлину и Моргане, под которых мы загримировали Чарли Кларка и Эмили Остин, сверяясь с карточками из шоколадных лягушек. Другая — к Круглому столу, за который мы посадили размноженные заклинанием доспехи из театра, имитирующие двенадцать рыцарей. На этот же стол мы и поставим половину блюд, а вторая часть будет на длинном столе Основателей Хогвартса. От этой дорожки ответвляется еще одна, ведущая к камню с мечом и королю Артуру, роль которого будет исполнять Альбус, в данный момент занятый созданием копии Фонтана Феи Фортуны. Роза, лучшая в трансфигурации животных, тем временем преображает пуговицу в Белого кролика, в сюртуке и с карманными часами, который должен «встречать» зрителей у одной из развилок и приводить их к кроличьей норе. Сама я подвязываю волосы лентой с бантом и с помощью Маргарет перекраиваю голубое платье, превращаясь в Алису. Англичан в этом году больше всех, но людей все равно катастрофически не хватает, и я даже признаю, что слизеринцы здесь бы очень пригодились. В итоге с Робином Гудом у костра остаются только Малютка Джон и Брат Тук, Питер Пэн и Венди появляются без сопровождения потерянных мальчишек, а мост через реку, братья Певереллы и Смерть — всего лишь движущееся объемное изображение.

Чем меньше времени остается до начала, тем больше я паникую. Лес получается достаточно большой, а сцен не так уж и много, и я начинаю перебирать в голове все известные мне истории. В итоге на окраине появляется домик трех поросят, на который дует созданный Розой волк, а неподалеку от костра Робина из Локсли вырастает гигантский бобовый стебель.

Когда раздается английская народная музыка, волнение вдруг отступает. Я в очередной раз оглядываюсь по сторонам, и получившаяся таинственно-волшебная атмосфера не вызывает ничего, кроме восхищения.

— Эй, Алиса!

— Где твоя тень, Питер? — я улыбаюсь Крейгу Андерсену, одетому в зеленое и держащему наготове фотоаппарат, который совсем не вяжется с костюмом из листьев. — Музыка — чудо, передай своим родителям огромное спасибо.

— Никогда не думал, что мне пригодятся старые пластинки дедушки, — усмехается он. — Можешь вернуться к норе, пожалуйста? Я хочу успеть сфотографировать все, пока никого нет.

Он делает несколько снимков, и, в первый раз побежав за кроликом, я чуть не падаю в яму по-настоящему.

— Чешир! — вдруг осеняет меня, когда я снова думаю об этой сказке. — Нужен Чешир! Как без него?

— Но он был в самой Стране Чудес, а здесь только нора, — с сомнением говорит Крейг.

— Да, ты прав, наверное, — разочарованно протягиваю я. — Жаль.

Крейг уходит снимать Круглый стол, а я снова осматриваясь, чтобы убедиться, что все в порядке, и замечаю какое-то движение. Сначала мне кажется, что это Маргарет, и я уже собираюсь поинтересоваться, почему она до сих пор не преобразилась в Хельгу Хаффлпафф, но, приглядевшись, я понимаю, что эта девочка вообще не из Хогвартса. Более того, ее лицо мне не знакомо, и выглядит она младше меня. Хотя, может быть, это за счет ободка с блестками и розового пиджака.

— Эй, — окликаю я, подбегая к ней. — Тебе еще нельзя здесь быть.

Девочка поворачивается ко мне.

— Но я хотела все осмотреть самая первая, — говорит она с французским акцентом, как будто ее совершенно не волнуют правила, а только собственные прихоти. — Я не атлант, — немного недовольно сообщает она.

И вспомнив еще вчера прокатившийся по лагерю слух, я понимаю, кто передо мной.

— Ты дочь месье Матье, верно? Селина?

— Да. Мне нравится ваш лес.

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Меня зовут Лили Поттер.

— Очень приятно, — француженка важно пожимает мне руку. — Скажи, а здесь сейчас все ребята из твоей школы?

— Почти, — киваю я. — А ты кого-то ищешь?

— Скорпиуса Малфоя, — чуть взволнованно отвечает она. — Он здесь?

Так, а это уже странно. Что Селине Матье может понадобиться от… Малфоя?!

— Нет, он не участвовал в подготовке.

— А где он сейчас?

— Нянчится со своей ненаглядной Мелани, — фыркаю я, и по взметнувшимся бровям собеседницы понимаю, что для нее это лишняя информация. — Он будет здесь после жюри. Кстати, я думаю, тебе лучше пойти вместе с ними, я как раз буду все показывать. И твой отец там будет.

— Хорошо, — она улыбается. — Спасибо, Лили.

Селина поворачивается, взмахнув белоснежной юбкой с вышивкой, и убегает к трибунам. На первый взгляд милая девочка, но довольно избалованная.

Обойдя еще раз все посты и убедившись, что все в порядке, я сама покидаю участок.

— Ну что? — нетерпеливо спрашивает караулящий у флага Джеймс. — Все готово?

— Да. Где жюри?

— В «Японии», вы следующие, — отвечает он.

— О, Мерлин!

Меня охватывает нервная дрожь, и я дожидаюсь группу преподавателей, директора и Селину, расхаживая из стороны в сторону, пока Джим не хватает меня за плечи, удерживая на месте.

Жюри выходят из сектора японцев, негромко переговариваясь, и направляются прямо ко мне. О Боже. Я приветствую их самой широкой улыбкой, на которую способна, и приглашаю следовать за мной. И как только они оказываются в «Британии», по лесу прокатывается коллективный восхищенный вздох. Им нравится, им действительно нравится!

Их реакция меня просто окрыляет, и я веду их к Мерлину и Моргане, вдохновенно рассказывая историю. И все проходит идеально. Альбус вытаскивает меч, Чарли-Робин выстреливает из лука прямо в цель, Кролик встречает нас в нужном месте, невидимые троссы, удерживающие в воздухе Крейга и Розу в длиннющей ночной рубашке, играющую Венди Дарлинг, не рвутся. Готовка Вилли приходится всем по вкусу, и я с легкостью отвечаю на вопросы преподавателей о блюдах. Когда мы проходим мимо старинной каменной стены, из нее вырываются длинные побеги, проделывая в стене щель, достаточную для того, чтобы прошел человек, а за ней работает Фонтан Феи Фортуны. На самом деле, согласно сказке, побеги должны утаскивать людей через стену, но это слишком высокий уровень магии даже для Розы.

А когда мы уже на обратном пути, ветка надо мной качается, я поднимаю голову и вижу… улыбающегося кота. Чешира. Черт возьми, он все-таки сделал потрясающего Чешира! Вглядевшись в него, я понимаю, что это качественная иллюзия, такая же, как три брата.

— Серьёзное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой, — лениво проговаривает кот голосом Крейга, и мне хочется сорваться с места назад в «Неверлэнд» и расцеловать равенкловца.

— А жизнь — это серьёзно? — с трудом сдерживая восторг, спрашиваю я.

— О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень…

И его туловище исчезает, а в воздухе на несколько секунд зависает улыбающаяся кошачья голова. Мерлин, это гениально!

Я прощаюсь с впечатленными жюри, и Тедди подмигивает мне перед тем, как уйти смотреть на участок следующей страны.

Мне хочется вопить от счастья, когда я оглядываю сгорающих от любопытства организаторов и атлантов, не участвующих в конкурсе или уже представивших свои проекты.

И все мое хорошее настроение испаряется, как только я вижу в толпе исполосованное когтями лицо Мелани Нотт.

__________________

* «Юнион Джек» — флаг Великобритании.