Принцип противодействия (джен)

Уайт проснулся от звука открывающейся решетки. Из окна было видно ярко-голубое небо, и он решил, что проспал утренний паек, или к нему пришла Грейс на очередную беседу, хоть она и не появлялась уже три дня. Повернувшись, Уайт обнаружил на пороге невысокого мужчину с седыми волосами. Грейс нигде не было видно, как, впрочем, и ее помощника. Он расстроился как никогда.

— Прошу на выход, мистер Уайт, — произнес мужчина, едва тот вновь отвернулся к стене.

Освальд принял сидячее положение, уронив нечаянно книгу, и поглядел на посетителя.

— В чем дело? — осведомился он.

— Вас отпускают за недостатком доказательств, — мужчина широко улыбнулся и поднял оброненную Уайтом книгу. — Грейс сейчас в конторе с Эрлом, она попросила меня за вами заехать. Я Линфорд Рид, комиссар полиции.

Освальд пожал протянутую руку и поднялся на ноги. Его сосед еще не поднимался, только лежал на боку и звучно сопел.

— Что это, у вас друзья появились? — спросил Рид, проследив его взгляд.

— Скорее новый фигурант дела. Помнится, Грейс и ее друг искали последнего посетителя Фрайза?

— Искали. Хотите сказать, это сопящее чудо — Лекс Брасс?

— Он представился так. Я помню его лицо, мы столкнулись в дверях.

— Знала бы Грейс, что ее тут ждет сюрприз, не гоняла бы посыльных… — пробурчал Рид. — Едем.

В специально отведенной комнате Уайт торопливо переоделся в костюм, который изрядно помялся за все то время, что лежал в камере хранения, забрал сумку — единственную кладь, что у него была, — и отправился вслед за Ридом.

Уайт хотел бы прогуляться пешком до конторы Гранди — неделя в неволе заставляет птицу рваться из клетки наружу навстречу прохладному ветру. Удивительная штука — погода! Глянешь в небо — кажется, будто на улице лето, тепло, но стоит выйти — и город преподносит весьма неприятный сюрприз. Такую же мерзкую шутку подкинула погода и Уайту — редкие лысые деревца и черные парки — вот вам и вся весна. Впрочем, он радовался и этому: в Нью-Йорке всего-навсего один зеленый островок, все остальное — сплошной грязный город, в котором не продохнуть.

Рид был твердо намерен ехать на машине, а Уайт не стал убеждать его идти пешком, как бы ни хотелось ему прогуляться. Он уселся рядом с комиссаром и опустил стекло. Подул прохладный ветер. Рид сделал ему замечание, что он может простудиться, но Уайт пропустил все мимо ушей. Только теперь, когда он оказался в непосредственной близости, Линфорд заметил его разноцветные глаза и пустоту, скрывавшуюся в его взгляде.

Рид, очевидно, считал, что раз он комиссар полиции, ему дозволено все, а потому гнал на своем видавшем виды «Шевроле» как на гоночном болиде. Уайта, казалось, это никоим образом не огорчало: ни мелькающие виды из окна, которые не успеваешь осмотреть; ни свист ветра в ушах, будто едешь на велосипеде; ни угроза жизни, врежься дряхленький «Шевроле» куда бы то ни было — словом, ничего его не волновало. Рид благодушно свалил такое расположение пассажира на Грейс, предстоящий разговор с которой только и волновал Уайта.

Контора Гранди расположилась в самом неприметном здании на улице: некрасивая пятиэтажка «блистала» своим подранным фасадом не хуже неоновой рекламы дома напротив. Уайт уныло окинул взглядом убогую постройку и деликатно промолчал. С такой же миной и пустым взглядом он вылез из машины, взгромоздил спортивную сумку на плечо и последовал за Ридом. Внутри их ждало привычное копошение сотрудников, секретарей, бегающих от телефона до кабинета и обратно, и, конечно же, клиентов, пытающихся разрешить свои значительные и не очень проблемы. Рид, увернувшись от несущегося мимо него со стопкой бумаги секретаря, подошел к ближайшей к бюро двери, довольно громко постучал в нее и, не дождавшись ответа, вошел.

Когда дверь за Уайтом закрылась, ему показалось, что по его ушам ударили чем-то: в кабинете в отличие от холла стояла звенящая тишина. Пока комиссар что-то объяснял, как-то вяло жестикулируя, Уайт начал осмотр кабинета, но это занятие ему вскоре наскучило: подобные интерьеры он видел не раз. Тогда он взялся разглядывать находящихся вокруг, что оказалось куда интересней. Грейс и Эрла он видел не впервые, а вот сидевший рядом с ними, вернее, прямо на углу стола Грейс мужчина казался знакомым, хоть Освальду не приходилось больше ни с кем говорить за все время пребывания в Теннесси. В кабинете было несколько душно, окна закрыты жалюзи, а вентилятор не оправдывал надежд, и пока что загадочный для Уайта субъект сидел, ежеминутно вытирая платком лоб и постоянно трогая ворот рубашки, хоть верхняя пуговица была расстегнута, а галстук не давил на горло. Когда он повернулся к Грейс, Освальд заметил небольшую залысину на темени. Через несколько минут Уайт понял, что никакой заинтересованности в нем у беседующих нет, а потому, пристроив сумку на один из свободных стульев у стены, решил заняться созерцанием улицы, пройдя к окну и отогнув пальцем одну из планок жалюзи.

— Осматриваете местность, мистер Уайт? — услышал он за своей спиной голос Грейс. Он не следил за временем, но ему подумалось, что прошло не меньше минут десяти, прежде чем на него обратили внимание.

— Скучаю, — отозвался Уайт, не оборачиваясь.

— Я уж думала, вы будете радоваться жизни, когда выйдете на свободу.

— Не вижу я ни одного повода для такой радости, чтобы ее стоило показывать.

Грейс на некоторое время замолчала, пристально глядя на Уайтову спину, как будто на ней было что-то написано. Заметив неловкую паузу, он повернулся лицом к ней и обнаружил, что собеседников стало на один меньше — Эрл куда-то испарился.

— Простите, что так неделикатно с вами поступили, но нам надо было разрешить кое-какие проблемы, — вновь заговорила она.

— Если вы думали, что я обиделся, можете расслабиться. Я все понимаю. Но у меня есть кое-что, что я бы хотел рассказать, и я обижусь, если не выслушаете меня.

— Я знаю. Присядете?

Уайт посмотрел на стул, который ему предложили, непонятно отчего поморщился и отвернулся к окну.

— Я уже насиделся, Грейс, с меня хватит, — произнес он наконец.

— Хорошо, — согласилась Грейс, хотя по ее голосу было понятно, что все совсем не хорошо. — Линфорд сказал, у вас есть новости относительно нашего дела.

— Вчера в изолятор привели разыскиваемого вами Лекса Брасса, он был последним посетителем Фрайза.

Брови Грейс поползли на лоб, но Уайт тут же удостоверил ее в том, что Брасс сел вовсе не по подозрению в убийстве. Пока он красноречиво объяснял суть произошедшего, краем глаза заметил, что Рид присел на стул в дальнем углу кабинета и тихонько переговаривался по телефону, а потом вовсе встал и вышел вон. Любой другой оскорбился бы, что мало кто ему внимает, но Уайта уже ничего не волновало.

— Вам он уже не поможет, вас отпустили, — сказала Грейс, когда Уайт порядком выдохся и замолчал.

— А вам поможет? — с любопытством спросил Уайт.

— Ваше дело закрыто. Что до остального, мы разберемся сами.

— Возможно как-то оправдать Брасса?

— Мы еще не беседовали с ним, заметьте. Но исключать ничего нельзя.

— МакИччин умеет судиться, — вмешался мужчина, бросив обтираться ежеминутно платком. — Чтобы ваш Брасс не сел в лужу, — а он может в нее сесть, — нужно сначала его послушать, все сопоставить и выяснить детали дела. В убийстве его не обвинят, секретарша четко сказала, что разговаривала с Фрайзом после ухода Брасса, и первый был жив и здоров.

— А ведь он прояснит кое-что, Сандерс, — перебила его Грейс, — он был в кабинете за несколько минут до смерти Фрайза.

Уайта задумчиво подпер подбородок: о Сандерсе Гранди ему тоже случалось писать, пусть и немного, чисто для справки. Но кое-какие выводы об этом человеке он уже успел сделать, хоть и не спешил о них распространяться, чувствуя, что вполне мог ошибиться.

— Есть возможность, что это он убил? — продолжал Сандерс.

— Есть, конечно, придется все проверять…

— А между тем никто не знает, кто оставил те загадочные отпечатки в комнате с резервуарами. У нас, разумеется, не в первый раз «фантомы» крутятся в деле, но знала бы ты, как я их терпеть не могу.

Уайт мгновение смотрел на них: он тут явно лишний. Спустя минуту, ничего не сказав, он резко развернулся, схватил сумку и вышел из кабинета.

— Куда вы? — бросила ему вслед Грейс.

— Найду комиссара, — Уайт появился в дверях наполовину, но, не дождавшись ответа, снова пропал.

Грейс вскочила со стула, чуть не смахнув стопку папок с угла стола, и бросилась за ним. Тот не успел еще уйти дальше бюро, и Грейс чуть не сбила его с ног, вырулив из-за двери.

— На что вам комиссар? — вопрошала она, тщетно пытаясь поймать его бегающий взгляд.

— Надо достать Брасса, — бросил Уайт.

— Зачем? Для начала необходимо с ним побеседовать, но это же не ваша забота.

— Я бы тоже хотел с ним поговорить.

— Да на что он вам? — не выдержала Грейс. Ей вдруг захотелось влепить Уайту затрещину как маленькому невыносимому ребенку.

— Информация, Грейс. Я ищу информацию.

— Может, вы мне лапшу на уши навешали, когда сказали, что вы журналист? — спросила Грейс, кажется, немного переборщив с сарказмом. — Вы у нас торговец информацией, или у себя в штате и вовсе политический преступник и сколачиваете какую-нибудь организацию, набирая туда кого попало?

— Грейс, — Уайт повернулся к ней и схватил ее за плечи, — если бы я был политпреступником, то мы бы с вами никогда не встретились. Знаете, что у нас в штате делают с теми, кто против? Нет? Блаженное неведение.

— То есть? — Грейс немного успокоилась и посмотрела на Уайта с каким-то беспокойством.

— У меня нет времени вам объяснять, это очень долгая история.

Уайт отпустил ее и продолжил поиски комиссара Рида, но вокруг только суетились посетители и сотрудники. Едва он тронулся с места, оставив Грейс в полном недоумении, как из-за угла вылетел Рид и чуть не врезался в него. Уайту вдруг пришла мысль, что сегодня все норовят сбить его с ног.

— Мистер Рид, я хочу с вами поговорить, — сказал Уайт, схватив Рида за рукав куртки, как будто боялся, что комиссар от него сбежит.

— Пойдемте в кабинет, — предложил Рид.

— Нет, я бы предпочел свежий воздух.

Рид рассеянно кивнул и вывел его из душной и кажущейся тесной из-за толпы людей в холле конторы. Уайт, да и сам комиссар даже не заметили, что Грейс, заперев Сандерса у себя в кабинете, последовала за ними.

— Мне нужен тот парень из изолятора, — сказал Уайт, едва они оказались на слепящем солнце.

— Тут я вам ничем помочь не могу. Закончится следствие, и если он чист, берите его хоть в секретари. Кстати говоря, зачем он вам, мистер журналист?

— А для чего «господам журналистам», — передразнил его Уайт, — нужны люди?

— Нашли у кого брать интервью, Уайт. Или, может, я чего-то не знаю?

— Да, кое-чего не знаете, — согласился Освальд. Глаза его странно сверкнули. — Что, если я могу сообщить интересную информацию о Фрайзе?

— Хм, если хотите сенсацию устроить, то уже поздновато. Фрайз-то мертв. Но вот если это относится к нашему делу…

— Относится, поверьте мне.

— Вот бы вас в тюрьму за сокрытие информации, необходимой следствию! Ладно, — нехотя согласился Рид, — мы попробуем ускорить дело. Только учтите, едва обвинения подтвердятся фактами, никаких аудиенций не получится, даже не надейтесь. Но вам все равно придется сообщить свою «интересную информацию». Не мне, так Грейс. Я буду держать вас в курсе.

Рид, казалось, не был сильно доволен: Освальд не внушал доверия со своими загадочными речами. Оставив Уайту свой номер телефона, Рид укатил на слегка подранном авто так же быстро, как подъехал к конторе.

— С вами мы еще не закончили, Освальд, — сказала Грейс. — Теперь вы свидетель, причем очень ценный.

Уайт резко повернулся и, к своему удивлению, обнаружил ее у себя за спиной.

— Я это понимаю, — отозвался Уайт, без особой надобности потирая шею. — Я обещал, что вернусь быстро, но теперь, когда все мои сроки прошли, разницы никакой нет.

— К сожалению, так просто я не могу вас отпустить, поэтому некоторое время, пока вы полезны для следствия, вам необходимо быть в Теннесси. А раз уж вы здесь впервые, как сказали сами, мне необходимо решить проблему с вашим размещением.

— Я могу сам это решить, — снисходительно улыбнулся Уайт.

— Не можете, потому что я вам все еще не доверяю. Вы согласны с моей позицией?

Улыбка не сходила с лица Освальда, но он кивнул в знак согласия.

— Что вы предлагаете, Грейс?

Грейс сунула руку в карман брюк и извлекла блестящий и звенящий предмет, сразу же полетевший в руки Уайта. Он среагировал не сразу, но все же поймал брошенную ему связку — это оказались три коротеньких ключа с брелоком-значком, смысл которого Освальд не знал.

— Я приеду в восемь и буду очень вам благодарна, если вы приготовите мне к этому времени кофе, — произнесла Грейс, после того, как сообщила ему адрес.

— Как же вы без ключей?

— У меня есть дубликат. К тому же я рассчитываю на то, что вы окажетесь на месте через час и откроете мне дверь вечером.

— Вы сами сказали, что не доверяете мне, — лукаво произнес Уайт, склонив голову набок.

— Не доверяю. И если что-то выкинете, пожалеете, мистер Уайт.

На лице Грейс тоже играла хитрая улыбка, и Уайт не сомневался: у нее, как маститого адвоката, который, ко всему прочему, водит дружбу с другим не менее маститым адвокатом, есть способ посадить любого на поводок. Именно на таких людях как она, подумал Уайт, и держится каждый южный штат-республика, пока полицейские, отбившиеся от рук, не выполняют всех предписаний, довольствуются старым типом тюремных камер и стреляют в бегущих преступников на поражение.

— Вас понял, мэм, — иронично ответил он.

— До вечера, — бросила Грейс и, не дав больше ничего сказать Уайту, скрылась в дверях конторы.