Не конец пути (гет)

Темный Лорд без пиетета относился к обязанностям декана в начале учебного года и назначил собрание Пожирателей смерти на очень неудобное время. К сожалению, он вряд ли стал бы принимать во внимание служебную записку на этот счет.

Так что Северус скинул на Филча отработки, которые из-за дурного настроения раздал во вторник, и отправился в усадьбу Малфоев.

Дверь открыл услужливый эльф, посланный Нарциссой, но не успел подол мантии Северуса пересечь порог, как появилась и она сама. Глаза у нее сверкали, но за руки она его взяла с безупречным самообладанием.

— Северус, голубок мой стремительный, — она потянулась поцеловать его в щеку, окружив ароматом духов — запахом фиалки. Руки у нее были холодные.

— Нарцисса. — Он предложил ей руку, и она грациозно согласилась. — То, что я предпочитаю твое общество компании человеческих личинок в Хогвартсе, не слишком лестно. Чем мириться с ними, я бы лучше раздробил себе пальцы ног.

— Разумеется. Но я в любом случае принимаю комплимент.

Они поднялись по изогнутой лестнице, минуя полотнища теней. Нарцисса унаследовала дом, спроектированный чистокровными как минимум пять столетий назад, когда вкусы были более готическими, скорбными; она провела значительную работу с обоями и мрамором, но тщательно сохранила этот суровый дух. Как полагается хорошей чистокровной жене, она изучила все записи об истории усадьбы, и когда Северусу, тогда еще молодому человеку, впервые дозволили пересечь ее порог, то снабдили его подробной историей черных канделябров у подножия лестницы и Малфоя, при котором в углах потолочных бордюров установили лепных усмехающихся горгулий. Тогда он был впечатлен — не столько архитектурой, сколько грузом истории, престижем владения подобным местом по праву крови. Сейчас он разве что подумывал о том, что за недоумок захотел каждый день пялиться на эти кошмарины с выпученными глазами. Может быть, тот просто никогда не смотрел на потолок.

Двери библиотеки беззвучно открылись при приближении Нарциссы. Отсветы огня лоснились на стенах, отбрасывали глубокие тени по углам. Все уже собрались, Северус был последним. Люциус пристроился поближе к Темному Лорду и взял на себя функцию прилежного слушателя. При этом ему пришлось соперничать с Хвостом, у которого совершенно не было ни стыда, ни гордости. Северусу почти смешно было лицезреть эту борьбу холуев.

Темный Лорд встретился взглядом с Северусом. В глазах у него мелькнуло веселье, которое, как всегда, на долю секунды согрело, оставив после себя абсолютный холод. Это был знакомый взгляд — один из трюков, которыми Темный Лорд пользовался, когда Северусу было двадцать и он искал к нему подход. «Погляди на этих глупцов, — говорил этот взгляд. — Мы с тобой не такие. Мы с тобой понимаем больше них».

«Соберись», — приказал он сам себе. Он сюда работать пришел, а не пресмыкаться перед ошметками своей совести.

Нарцисса отстранилась, и Северус преклонил колени перед Темным Лордом. Жар очага лег на ледяное лицо обжигающим полотном.

— Ты опоздал, Северус, — сказал Темный Лорд, но легким жестом разрешил ему встать. — Тебя задержали ученики?

По широкому полукольцу Пожирателей смерти, выстроившихся вокруг камина, пробежали смешки. Северус не обратил на них внимания. Как-никак, они не смеялись над чем-то забавным.

— Как всегда, мой лорд.

Темный Лорд отпустил его небрежным взмахом руки, позволяя смешаться с толпой. Северус присоединился к Нарциссе, стоявшей в нескольких шагах: по-прежнему в поле зрения Темного Лорда, но только если тот повернет голову. Шестнадцать лет назад он бы очень завидовал Люциусу, занявшему место у камина, и Петтигрю, скорчившемуся по левую руку от Темного Лорда. Тогда он цеплялся за любую возможность выдвинуться вперед.

Каким же он был невероятным идиотом.

Гарриет сейчас, наверное, на отработке у Амбридж. Он понадеялся (слабой надеждой), что она сумеет вести себя прилично, а теперь удивлялся, как ему такое пришло в голову. Он же все-таки был с ней знаком.

— Ну, и как вписалась министерская марионетка, Северус? — спросил Темный Лорд.

Снова прошелестели смешки, но немедленно стихли под взглядом Темного Лорда. Видимо, время подобострастного хихиканья миновало.

— Я слыхал, что ее послали выяснить правду о случившемся с Гарриет Поттер и ее подружкой-грязнокровкой, — продолжил Темный Лорд. — Повтори, что ты сказал мне, Яксли.

Яксли шагнул вперед, судя по виду, гордый тем, что принес из Министерства банальную сплетню. Кингсли Шеклболт уже сообщал об этом, и Северус подозревал, что Дамблдор знал еще до того, как можно было получить подтверждение.

— Директор, этот обожатель грязнокровок, — сказал Яксли с прилежной оскорбительностью, вызвав обыденное согласное бормотание, — так и не смог убедить этого идиота Фаджа, — (ну ладно, тут Северус был согласен), — что за нападением стояли вы, мой лорд. Он послал Амбридж вызнать правду.

— Среди вас шпион, Северус, — с оттенком веселья сказал Темный Лорд. В этот раз он позволил предсказуемый смех. — И как ее успехи?

— Она уже сумела забрать девочку… — Горло вдруг перехватило от неожиданной боли: только благодаря богатому опыту он смог договорить: — …на отработку, мой лорд.

— Хм. Я и не знал, что в Министерстве бывают такие предприимчивые люди, — сказал Темный Лорд.

Боль зудела на коже, расползалась, как муравьи, и одновременно с ней росла паника. «Что она делает? Она должна быть на отработке…»

— Иначе не сказать, мой лорд, — Северус надеялся, что голос у него звучит достаточно сдержанно.

— Мой лорд, — привлек внимание Люциус — из зависти, без сомнения, но Северуса это не волновало — лишь бы была польза. — Мой сын сообщил, что причиной отработки…

Северус взвешивал обстоятельства. Если его не прокляли незаметно (что даже в такой толпе казалось ему маловероятным), Гарриет было больно. Если она действительно на отработке у Амбридж, что было вероятно, а Амбридж послали копать сведения, которые Дамблдор уже даром предоставил Фаджу, то причиной боли должна была быть Амбридж.

Он не станет сочинять нелепые оправдания и мчаться в Хогвартс с целью незамедлительно совершить убийство. Ему надо работать. Он будет… сохранять спокойствие.

(Если бы только это не напоминало попытку остановить прилив, черпая воду чашкой и выплескивая ее обратно в волны.)

Физические ощущения. Можно отталкиваться от них. Это он отрабатывал.

«Дурак, оцени свое состояние».

Чувство было такое, словно его погрузили в ванну чесоточного порошка. Зудело даже в носу. Но боль не была изматывающий, а значит, и для Гарриет — тоже. Она была острой, но равномерной — если бы ее пытали всерьез, ощущения бы то усиливались, то ослаблялись. А грози ей настоящая опасность, то он чувствовал бы что-то посерьезнее зуда по всему телу и пульсации в голове.

Но он не мог понять, как Амбридж могла причинить боль такого рода, и справляться с этим было почти так же сложно, как с необходимостью ничего не предпринимать.

«Тебе нельзя уйти, дебила кусок. У тебя задание. Ей ничего не грозит, иначе ты бы уже валялся на полу».

Но ей было больно, а ему приходилось стоять, как сраное чучело стервятника, и слушать охеренно бессмысленную, самовлюбленную, угодливую болтовню.

Приятные грезы об убийстве Амбридж сменились мечтами об убийстве всех в этой комнате. Чтобы чем-то себя занять, он составлял список подходящих для этого проклятий. Время шло, а Темный Лорд все нудел:

— …присутствие может обернуться нам на руку. Нам уже удавалось выманить ребенка из школы с помощью союзника в стенах Хогвартса… Амбридж может стать нашим орудием, сама того не зная. Обдумайте это, мои верные последователи. Чем она может быть нам полезна?

Вот. Вот зачем он здесь — узнавать сведения, которые иначе не получить. У Дамблдора были шпионы в Министерстве, но в этом кругу Северус был единственным. Больше некому было это делать, вот почему это делал он…

Предложения были предсказуемо глупы — глупы настолько, что не хватило бы и ангельского терпения (хотя ангелов в комнате не было и в помине). Но Северус все равно запомнил услышанное. Он подозревал, что Темный Лорд устраивает такие совещания, чтобы посмеяться над идиотизмом своих последователей и утвердиться в мысли, что он как следует постарался и собрал себе в приспешники самых тупых недоумков Англии. У Темного Лорда всегда была пара человек слегка поумнее бревна, но в целом он глубоко не доверял умным людям. Такие собрания для него могли быть окольным способом сделать свой сон спокойнее.

«Тебе — проклятие кипящей крови», — подумал Северус, когда Долохов предложил взять пример с Финка и Ноттла и напасть на Гарриет по дороге в Хогсмид, желательно убив при этом ее друзей.

«А в твоем случае прекрасно подойдет сдирание плоти», — подумал он про Крэббла, который предложил с помощью его сына ее отравить.

Каждый раз, когда озвучивали очередную идею, Темный Лорд лаконично оценивал ее эффективность — иначе говоря, высмеивал. Это только подстрекало остальных лезть со своими предложениями, которые тут же отвергали, словно их лорд в жизни не слышал ничего глупее. Северус был искренне удивлен, что никто не предложил заимперить Амбридж в туалете «Трех метел»: четырнадцать лет назад это был бы ходовой вариант.

— Наложить на нее Империо, когда она посетит Хогсмид, мой лорд, — сказал Люциус. — Тогда она сможет быть нам полезна.

«Тебя просто голыми руками задушу».

В голове у Северуса стучало все сильнее, и он уже не был целиком уверен, что это следствие происходящего с Гарриет на отработке — которая, чем бы она ни была, до сих пор продолжалась.

Амбридж не сможет стать марионеткой Темного Лорда, если Северус ее убьет… С каждой секундой мысль об убийстве казалась ему все лучше.

Люди зашевелились вокруг, переговаривались вполголоса, пожимали друг другу руки, проверяли время. Собрание заканчивалось. Наверное, Темный Лорд пресытился скудоумными комментариями.

— Северус? — Нарцисса по-прежнему была рядом. — Останешься на чай?

Судя по тону, она отчаянно хотела с ним поговорить. Не будь что-то неладно с Гарриет… но сегодня выбора не было.

— К сожалению, я должен немедленно вернуться в Хогвартс.

— Конечно. Если увидишь Драко…

Кто-то, протискиваясь мимо, грубо толкнул Северуса в плечо.

— С дороги, Снейп, — сказал Яксли.

Этим Яксли хотел разозлить его, но ему не хватало фантазии. По сути, за последнее время это была самая слабая попытка Северуса оскорбить, даже считая то, как его обзывали за глаза первокурсники-гриффиндорцы.

Палочка уже была у Северуса в руке.

— А, Яксли… Смотри, куда идешь.

И он проклял его прямо в лицо.

* * *

Красные порезы на тыльной стороне ладони Гарриет жгло, словно они были написаны огнем. Поглубже вдохнув, она сунула руку под кран в туалете, под ледяную воду. Ощущения дали ей повод припомнить несколько снейповских ругательств.

Кстати о Снейпе. Она думала, что он ворвется к Амбридж, как только Гарриет допишет первую строчку. Но Снейпа в кабинете явно не наблюдалось.

«Это хорошо, — сказала она себе. — Раз он сказал мне не лезть к Амбридж, то и сам не должен этого делать».

На бумажном полотенце, которым она обернула руку, уже виднелись пятнышки крови. Гарриет рылась в сумке левой рукой. Прошлой весной, после похищения Гермионы, она стала везде носить с собой карту и мантию. Но, торжественно поклявшись, она не нашла точки с надписью «Северус Снейп».

Она, нахмурившись, проверила подземелья, Большой зал, кабинет Дамблдора, даже — к этому моменту ей уже стало зябко внутри — Астрономическую башню, куда Снейп любил прокрадываться, чтобы спугнуть парочки с подлунных свиданий. Насколько она поняла, Снейпа не наблюдалось во всем Хогвартсе.

А раз Снейпа, который посылал противоожоговую мазь, когда Гарриет немножко ошпарила руку, нигде не было видно после того, как она целый час резала себе кожу по воле злобной жабы, то значит, он…

Дверь туалета со скрипом открылась. Гарриет очистила карту и как можно спокойнее оглянулась, словно сердце у нее вовсе не уходило в пятки.

Из темного дверного проема на нее уставилось милое бледное лицо в обрамлении длинных светлых волос.

— Астерия! — удивилась Гарриет. К резкому облегчению примешалась вина.

На лице Астерии задрожала улыбка, но тут же исчезла — она заметила полотенце, которым была обернута рука Гарриет.

— Ой! Что случилось? — спросила она шепотом, будто их могли подслушать.

— Порезалась.

— Может быть, пойдешь к мадам Помфри? — Астерия потянулась вперед, словно хотела взять пострадавшую руку. Гарриет, чтобы этому помешать, притворилась, что возится с ремнем сумки.

— Как раз собиралась, — соврала она.

— Я пойду с тобой. Если… — Астерия, все еще не привыкшая отстаивать свое мнение, немного сжалась. — Если ты… позволишь.

Гарриет и не думала идти к мадам Помфри и показывать, что у нее с рукой, и поэтому она очень хотела отказаться. Но отказать Астерии — это все равно что швырнуть котенка мантикоре.

— Да это ничего, правда, — сказала она. — Не хочу ее напрягать.

В глазах Астерии что-то мелькнуло. Гарриет пожалела, что убрала карту: было бы, что мять в руках. У нее было подозрение, что врет она не слишком убедительно, и чем дольше они стояли, глядя друг на друга, тем ненадежнее казались слабые оправдания.

— Я же тебя не задерживаю… — она показала на кабинки. — Надеюсь?

— А, нет. Я зашла, потому что увидела, как ты пробежала мимо, — Астерия прикусила губу, словно считала, что это с ее стороны уже слишком.

— О, — только и смогла ответить Гарриет.

Астерия присмотрелась к лицу Гарриет. Гарриет спрятала глаза, теребя полотенце, которое, намокая от крови, прилипало к руке.

— Можно… посмотреть твою руку? — тихо попросила Астерия.

У Гарриет почему-то стал в горле ком.

— Это ничего, — хрипло повторила она.

Молчание. Где-то текла труба — капли воды разбивались с печальным эхо.

— Пожалуйста? — еще тише попросила Астерия.

Гарриет быстро поморгала. Рискнув посмотреть на Астерию уголком глаза, она заметила на ее лице решимость, но кроме того — и еще что-то, от чего у Гарриет перехватило дыхание.

Она протянула руку.

Глаза у Астерии расширились. Она бережно взяла запястье Гарриет и развернула промокшее полотенце. Со все той же крайней осторожностью она перевернула ее руку, чтобы лучше рассмотреть буквы, почерком Гарриет вырезанные на коже: «Я буду почтительна».

Лицо Астерии словно озарилось изнутри, и она сжала зубы. На миг показалось, что она готова броситься в бой. Гарриет как зачарованная следила за ней, забыв о боли.

Потом свет угас, и Астерия стала взволнованной:

— Что это такое?

— Не попадай к Амбридж на отработки, — сухо сказала Гарриет.

Астерия сглотнула:

— Это она сделала?

— Ну, она типа заставляет тебя самого это делать. У нее там перо… — она пожала плечами, увидев выражение лица Астерии, кожей чувствуя натянутость и неловкость. — Да ничего такого. Нормально все. Я в порядке.

Астерия секунду-другую помолчала.

— Разрешишь мне… обработать?

— Конечно, — удивилась Гарриет.

* * *

Астерия отвела ее в нишу на первом уровне подземелий. В верхней части стены было словно окно без стекла, и поэтому небольшое пространство густо заполняли запахи водорослей и влажной земли. Гарриет пристроилась на выточенной в камне лавочке и снова вытащила карту.

Точки Снейпа так и не было.

Руку жгло.

Будь он в замке, точно пришел бы. А в замке он мог отсутствовать только по одной причине — был с ним. Гарриет видела, как Снейп страдал от обратной связи Обета. Если Волдеморт заметит, что что-то не так…

Ей показалось, что она проглотила кубик льда. Утешало только, что в этот раз рана незначительная. Может быть, она не слишком его отвлечет.

Из коридора донеслись тихие шаги, и Гарриет подскочила… но Снейп ходил совершенно беззвучно. Через миг из-за угла показалась Астерия. В руках она несла небольшую кожаную сумку. Она выложила на лавку баночку с чем-то голубовато-зеленым, бинт и ножницы.

— Ты где этому всему научилась? — спросила впечатленная Гарриет, пока Астерия мазала воспаленные буквы щипучей мазью. Через несколько секунд руку окатило холодком.

— Просто кое-что читала, — Астерия легкими, ласковыми прикосновениями промокнула влажной тряпочкой излишки мази. — Мне было… интересно, есть ли травы или что-то еще… успокоительное. Понимаешь… Я же так…

Она опустила голову, склонившись над принесенной сумкой.

— И как, есть?

— Кое-что есть. Но не то… что мне на самом деле нужно. — Она взяла чистый белый бинт и стала наматывать его Гарриет поперек ладони, потом на запястье, для надежности. — Но зато я узнала другое. А после этого лета… — у нее перехватило голос, но закончила она твердо: — Ну да. Я тебе говорила. После этого я решила, что лучше кое-что приготовить… научиться… вот этому.

У Гарриет в груди теннисным шариком застряло чувство вины.

— Как ты была после… — она не смогла подобрать подходящего слова. — После всего этого?

Пальцы Астерии на руке Гарриет чуть напряглись, потом расслабились. Ее лицо было опущено и немного отвернуто в сторону, и Гарриет не видела, что на нем отражается. Наклониться и взглянуть или лучше не стоит?

— Были… кошмары, — поспешно сказала Астерия. Пальцы напряглись снова. — Темнота, падение… и иногда мне снится…

Гарриет охватило жуткое предчувствие. Но почему? Она ждала, боясь спугнуть уверенность Астерии.

— Иногда мне снится, что мы с Драко были не… одни. Что нас кто-то нашел, — она вдруг выпустила руку Гарриет и встала, заправила волосы за уши, села снова, крепко сцепив руки на коленях. — Я даже не знаю, что, но… я просто…

— Понимаю, — тяжело произнесла Гарриет, жалея, что не может сказать правду.

Взгляд Астерии метнулся к ее лицу и снова прочь, но она повернулась в сторону Гарриет, словно предлагая продолжить.

— После… того февраля. Мне это постоянно снилось. Иногда каждую ночь, а иногда как будто проходило, и я такая: о, мне стало лучше. А потом…

— Все возвращалось.

— Ага, — это все, что она могла сказать, чтобы сохранить тайну Снейпа и Сириуса.

Она отлично знала, почему Астерии снится, что их кто-то нашел. Может, лучше сказать об этом Снейпу.

— Гарриет…

— М? — Гарриет подняла взгляд, но Астерия спрятала то, что на самом деле чувствовала, за неубедительной улыбкой.

— Ничего. Как твоя рука?

Гарриет пошевелила пальцами. Бинт плотно обхватывал ладонь. Рука еще побаливала при движении, но коже под бинтом было прохладно, ее только немного покалывало.

— Намного лучше, спасибо.

Астерия покачала головой и положила Гарриет на здоровую ладонь склянку с зеленой пастой и бинт.

— Постарайся не мочить ее в душе. Утром перебинтуешь и намажешь заново. Или найди меня перед завтраком, я сама все сделаю. Одной рукой тяжело.

Гарриет бросила на нее резкий взгляд и увидела полное и спокойное понимание. Ее губы шевельнулись в полуулыбке, но в горле стало тесно при мысли, что Астерия знает, каково это — самой разбираться с неприятностями.

— Тебе часто приходится этим пользоваться? — спросила она, потому что должна была знать.

— Не очень, — как будто довольно искренне ответила Астерия. — Но я знаю… как это — справляться самой. — Она сплетала в пальцах обрезок бинта. — Дафна… — она замялась, глядя на бинт.

— С ней все нормально? — резко спросила Гарриет.

— Не уверена. То есть не… нет, — ничего толком не прояснила Астерия.

— Ну, если она когда-нибудь… — сказала Гарриет. — Я тебе помогу.

Астерия расплылась в улыбке, опустила голову, кивнув перекрученному обрывку марли.

— Как и всегда, — сказала она чуть погодя, словно до сих пор не могла поверить.

Гарриет ощутила то самое старое чувство вины, но поняла, что, строго говоря, летом она и правда помогла. Просто Астерия этого не помнила.

Она осторожно накрыла раненой рукой пальцы Астерии, терзавшие обрывок бинта, и сжала.

— Как и ты.

Астерия перевернула ладони и взяла ее за руку.

Часы Гарриет звякнули — это Гермиона наложила чары, чтобы оповещали, который час. Гарриет застонала.

— Похоже, мне пора обратно в башню.

— Ой, уже был отбой, — забеспокоилась Астерия. — С тобой все будет хорошо?

— Да, у меня же Мантия. Много кто считает, что мне теперь надо ее везде с собой носить, — она улыбнулась, чтобы сгладить суровость этой необходимости, но Астерии, судя по лицу, легче не стало. Гарриет этого и опасалась.

— Спасибо за это, — сказала она, чтобы сменить тему, и подняла замотанную руку. — Так намного лучше.

Астерия, которая вешала сумку на плечо, только наклонила голову, пряча улыбку: она всегда так делала, когда ее хвалили.

Они повернули за угол к фойе, где была лестница, и чуть не врезались в Снейпа.

Гарриет протянула руку к пошатнувшейся Астерии, и та вцепилась в нее. Снейп тоже отпрянул, потом встал в полный рост — для Гарриет этого было много, а вот для Астерии, как она заметила, не слишком. При виде него жар облегчения растекся у Гарриет внутри, и даже что-то вроде гордости, когда она заметила, как его лицо полыхнуло яростью, явно предвещающей суровую отповедь. Только вот выглядел он так, словно с боем вырвался из гробницы, раскидывая остальные трупы: глаза покраснели и запали, и дышал он сквозь пожелтевшие зубы. Гарриет слегка переместилась вперед, заслоняя Астерию на случай, если он правда пойдет вразнос. Правда, Астерия была настолько выше Гарриет, что заслон получился так себе.

— Уже был отбой, — прошипел Снейп. — Чем, по-вашему, вы…

Его глаза остановились на забинтованной руке Гарриет и, кажется, немного полезли из орбит.

Это было почти смешно, только вот Гарриет боялась, что его хватит инфаркт.

Нельзя было ему говорить. Раз он уже сейчас такой, то если узнает…

— Мисс Гринграсс, — произнес он таким смертоносным голосом, что Астерия пискнула, — вернитесь в свою гостиную. Мисс Поттер, — выдавил он словно из-под удавки, — вы пойдете со мной.

— Все нормально, — шепнула Гарриет Астерии и сжала ей руку.

Снейп ждал, практически вибрируя от нетерпения, а потом отконвоировал Гарриет в свой класс. Он с грохотом распахнул дверь; при его стремительном приближении вспыхивали факелы, дрожащий свет резкими полосами и густыми тенями скользил по его лицу и волосам. Гарриет наслаждалась зрелищем.

Она собрала всю свою хитрость и решительность. Пригодятся, чтобы скрыть от него, что сделала Амбридж.

У себя в кабинете он развернулся, так что плащ взвился вокруг ног. Гарриет мысленно взмолилась, чтобы он не споткнулся: он тогда мог взорваться и убить их обоих.

— Что, — произнес он гадючьим шепотом, указывая пальцем на ее руку, — вы. Сделали.

— Порезалась.

Это была правда.

— Неоднократно? — его глаза смотрели, как из какой-то бездны.

Беспокойство, нараставшее во время его отсутствия, рассеялось, как только она узнала, где он, но теперь Гарриет снова становилось все тревожнее. Он правда плохо выглядел.

— Цветок стригла. Досталось пару раз, вот и все.

— Неужели, — простое слово он мог использовать, как садовый нож. — В этом состояла ваша отработка?

Она постаралась сделать беспечное выражение лица. Судя по тому, как дернулся у него на щеке желвак, не получилось.

— Просто строчки писала.

— Строчки, — это уже был не садовый нож — скорее, мачете. — Дайте взглянуть на вашу руку.

«Черт». Она спрятала руку за спину.

— Астерия так старалась, а вы все испортите.

Его пальцы сжались в кулак.

— И почему вам помогала Астерия? Почему не почтенная мадам Помфри?

— Это Астерия помогала мне с цветком. Она в таких вещах разбирается…

Проблески света в глубине его глаз напомнили ей картину в одном из малолюдных коридоров: на ней монах с худым тоскливым лицом нес свечу среди сгущающихся теней. Правда, Снейп больше смахивал на нечто, преследовавшее того монаха в темноте.

— Дайте. Взглянуть. На вашу. Руку.

— Я же сказала, — она отступила, чтобы между ними был стул, надеясь, что он не опустится до дурацкой игры в догонялки. — Все испортите.

Снейп смотрел на нее, блестя глазами. Взмахнул рукой, в которой была палочка. На одну позорную секунду она подумала, что он ее проклянет, но он произнес с нарочитой четкостью:

— Акцио бинт.

— Эй! — она схватилась за высвободившийся трепещущий кончик, и они устроили яростное перетягивание бинта: он тянул заклинанием, а она — рукой. — От… дайте!

— Хорошо, — он выронил бинт, а потом стремительным движением схватил ее за запястье. За правое — потому что бинт она схватила правой, чтоб его…

Он застыл, глядя на тыльную сторону ее кисти; его длинные пальцы оплели ее запястье и ладонь снизу. Ее сердце бухнуло в ребра.

— Это ваш почерк, — сказал он наконец так тихо, что получилось громче сигнала тревоги.

— Я же сказала — строчки, — тяжело ответила она.

Их взгляды встретились. Что-то смотрело у него изнутри — какая-то эмоция, от которой по всей нервной системе Гарриет пробежала дрожь.

— Не убивайте ее, — слова прозвучали слишком громко.

Тревожный отсвет на его лице остался, сосредоточенность не ослабела. Он выпустил ее руку и отвернулся. Его унесло прочь, словно ветром — в кабинете было столько теней, а свет так невыразителен, что казалось, будто он растворялся во мраке, — и открыл дверь личной кладовой, которую Гарриет когда-то грабила.

Пока Гарриет пыталась замотать руку заново, он показался снова, неся банку с чем-то вроде блеклого меда.

— Мисс Гринграсс, судя по всему, не лишена опыта.

Он поставил на стол миску и вылил в нее половину жижи. У него правда трясутся руки или это мерещится из-за мерзкого огня в камине? Жалко, что он не включает свет, как нормальные люди, а сидит в темноте.

— Это подействует быстрее, — кончиками пальцев он толкнул миску к ней. — Опустите туда руку.

Она послушалась, с осторожностью и любопытством, уронив на стол легший кольцами бинт. Штука в миске была правда похожа на жидкий мед — холодная, липкая и однородная, и боль она снимала так же, как мед лечит больное горло.

— О, — вздохнула она. — Это… хорошо. Это что?

— Настойка растопырника. Оставайтесь здесь.

Он снова растворился в кладовой, а она сидела, отмачивая руку. Даже когда она шевелила пальцами, порезы не тянуло совершенно.

Снейп выплыл из кладовой с собственным бинтом и еще одной банкой, на этот раз наполненной мелкими розовыми лепестками бадьяна.

— И для чего же используется бадьян, мисс Поттер? — спросил он наизлющим профессорским голосом. Наверное, устал быть любезным.

Она сжала губы, борясь с дурацким желанием улыбнуться. Он был цел. Он вернулся.

— Как будто я помню.

Он с громким стуком поставил банку на стол:

— От шрамов.

— А. Угу, — она посмотрела на слова «Я буду почтительна», протянувшиеся красной строкой по ее руке. — Пригодится.

* * *

Кровавое перо. Багровые слова, сейчас скрытые под поверхностью растопырника, всплыли в его сознании. Он стоял в картинной Нарциссы, слушая, как бахвалятся Пожиратели смерти, а тем временем Амбридж заставляла ее писать строчки кровавым пером.

«Не убивайте ее», — сказала Гарриет. Откуда ей было знать. Кипение крови, сдирание плоти, разжижение глаз…

Только присутствие Гарриет — то зоркой, то ничего не замечающей — удерживало его от того, чтобы умчаться наверх и выразить свое… недовольство. Он вообразил, как приятно было бы увидеть это одутловатое лицо, искаженное страхом… Побить Яксли об пол головой — это только разминка…

Но Гарриет пойдет следом и попытается его удержать. Он уже убил у нее на глазах один бесполезный мешок мяса, незачем ей смотреть на такое снова. (Тот первый раз был, возможно, утешительным, а может быть, изуродовал ее на всю жизнь; трудно сказать.) Нет, она, к сожалению, права: Амбридж убивать нельзя.

Хорошо, что Гарриет здесь. Можно побаловать себя фантазиями без потребности их реализовать. Он уже стал спокойнее. С каждой чашкой вода возвращалась в море. Она исцелялась: это он знал вполне точно. С ним осталась только боль от потасовки с Яксли — реальное, надежное чувство боли, без единого изъяна. Можно было перед сном подумать, что (кроме убийства) можно предпринять с Амбридж.

Может быть, немного членовредительства… какая-нибудь неотслеживаемая жестокость, пожалуй…

— Что это у вас на губе?

Северус рефлекторно поднял руку (дрожащую), чтобы потрогать губу. Потом опомнился и опустил, но было поздно.

— Разбили, — сказала она таким тоном, словно поверить не могла, что он посмел ее отчитывать за травмы, хотя и сам пострадал. — У вас кровь.

— Всего лишь лопнула кожа, — окончательным тоном ответил он, но, разумеется, на самую гриффиндорскую из гриффиндорок это не подействовало.

— И на руке тоже. Я только что видела, — добавила она, так как он взял под контроль все свои движения и замер окончательно. — Что случилось на том… собрании?

Что случилось, смерть твою планировали и похищение, а я тем временем знал, что эта говнина тебя тут пытала, вот что случилось.

— Худшие злодейства, что вы можете вообразить, — с едким сарказмом сказал он.

Она поджала губы, уставилась на него с прищуром, словно искала способ заглянуть внутрь. Ему захотелось закутаться в мантию и скрыться во мраке. Сам виноват, что позволил кому-то видеть его после возвращения оттуда. Больше некого винить за это внимание, за то, что его заметили в момент слабости. Даже в глухих тенях его кабинета взгляд ее был пристальным и умным.

— Насколько плохо?

Всему вопреки (себе в том числе), на него произвела некоторое впечатление ее уверенность в себе. Впрочем, он в последнее время не раз убеждался, что она совсем перестала его бояться.

Хотя… Он вспомнил ее лицо и то, как она выпалила: «Не убивайте ее». Может быть, немного все еще боится.

— Не ваше дело.

— Как же. Моя рука тоже не ваше дело, — она встала, капая растопырником. — Дайте посмотреть.

— Опустите руку обратно в миску!

Выражение ее лица слегка изменилось, словно она пыталась сдержаться, но потом, похоже, решила не тратить силы понапрасну. Инстинкт ее не обманул — Северус терпеть не мог, когда люди при нем сдерживались.

— Нельзя устраивать скандал из-за моей руки, а потом ничего не делать со своей!

— Определенно можно. — На самом деле, ребра у него ныли, и дышать было больно; он был уверен, что под волосами, там, где он ударился головой об стол, была кровь; но он скорей бы выпил миску настойки растопырника, чем сказал об этом Гарриет. Эта боль не имела значения. Он просто устал. Он вернулся в Хогвартс, и она была цела. Он вылечится. — Я же взрослый.

— А толку.

На миг он даже лишился дара речи, причем вряд ли это были последствием спонтанной массовой драки в картинной Нарциссы.

— Прошу прощения? — он пытался сказать это как можно более грозно, но вышло, кажется, недоверчиво.

— Вы мне вроде как должны подавать хороший пример, — в ее глазах сверкал упрямый огонь, — а если сами собой не занимаетесь, хорошего примера не получается. Что будете делать?

Он не мог поверить своим ушам.

— Будете неосторожны, и я вас отсюда вышвырну.

— Что, прямо с больной рукой?

Тут она его подловила и, судя по ее лицу, знала это. Он попробовал зайти с другого бока:

— Пошлю вас к Помфри.

Стоило ему это сказать, как он осознал, что зря старается. Она закатила глаза.

Ему полагалось быть вне себя от ярости. Их перебранка должна была довести его до белого каления. Он не понимал, почему этого не происходит. Он был, скорее, озадачен и удивлен, а в горле почему-то стоял ком. Может быть, его прокляли сильнее, чем показалось. Лучше потом провести диагностику.

— А я скажу ей, что вы тоже ранены, — возразила она. Сложила руки на груди и поморщилась, задев рану. — Ай. Слушайте. Просто… что-нибудь сделайте с губой и рукой, а я суну руку в миску. Ничего сложного.

До чего он дошел — торгуется с подростком. Хуже того — с подростком, который не в состоянии ни дня провести без неприятностей. Он утешил себя мыслью, что она видела лишь малую часть его травм. Оставшиеся он скроет.

«Пусть получит эти две. Тогда она уймется. Оставит тебя в покое».

— Рука, — произнес он своим самым угрожающим тоном. — Миска.

Однако он встал — опалив ее злым взглядом, когда она медленно, как чрезвычайно старательный мим, погрузила руку в настойку, — и потащился в кладовую. Он не хромал, но колено ему за это мстило. Он принес бутылку антисептика и бальзам от синяков, для губы и руки соответственно, чтобы пройти ее поверхностный осмотр. Повезло, что у нее было мало опыта в определении ранений у других людей, иначе она поняла бы, что он скрывает что-то серьезнее.

Надо было поскорее от нее избавиться, иначе она все равно что-нибудь заметит. Даже несмотря на то, что как только она уйдет, у него больше не будет уверенности…

Она будет в гриффиндорской башне. Стоп, Блэк туда уже вламывался с ножом… но он гнался лишь за Хвостом и зарезал только полог постели Рона Уизли.

Маньяк, бегающий по гриффиндорской башне с ножом. Разумеется, как раз сейчас надо было об этом задуматься.

— Лучше? — спросил он с самым качественным своим сарказмом, возвращаясь к столу. Он не слишком тяжело навалился на него, садясь, и не ссутулился в кресле.

Она окинула его серьезным взглядом, который почему-то в этот раз не произвел обычного эффекта — не разозлил. Он притворился, что ему не хочется прилечь прямо под столом. Раз уж он пережил вечер с Темным Лордом и его злодеями, перенесет и пристальное внимание пятнадцатилетней Гарриет Поттер.

Хотелось бы верить.

— Это же не… — она нахмурилась. — Не он?

Он не любил, когда для ответа не находилось слов. Но не стал бы и повторять, что это ее не касается. Это было бы напрасным делом.

— Другой Пожиратель смерти. Я начал первым, — добавил он, заметив, как она помрачнела, и недоумевая, почему счел необходимым поделиться этими сведениями. Как показала эта небольшая интерлюдия, впоследствии Гарриет с легкостью могла бы обернуть эти слова против него.

Она как будто удивилась, а потом улыбнулась, вероятно, машинально. Улыбку быстро сменило беспокойство:

— За что?

— Он мне не нравится, — он взял бадьян и принялся наносить его на бинт. — Можете вынимать руку.

Гарриет, как это ни чудесно, молчала, пока он бинтовал ей руку. А может быть, это не было чудом. Может быть, она просто готовилась к новой атаке.

Движение, которым он наматывал бинт, действовало успокоительно, хоть у него и болел локоть. Работая, он чувствовал на себе ее взгляд, но это не заботило его и не отвлекало.

— Когда вы не объявились в ее кабинете, я подумала, что-то случилось, — тихо сказала она. — Особенно потом, когда не нашла вас на карте.

Он помедлил, потом продолжил фиксировать край бинта.

— Я рад, что вы не надумали предпринять нелепую спасательную операцию.

— Даже в голову не пришло, — устало сказала она.

Он уголком глаза заглянул ей в лицо. Того, что лежало на поверхности, он не разобрал, а для глубокого погружения в воспоминания был не в форме.

— Уже поздно, — он встал, все тело кричало криком. — Я сопровожу вас в гриффиндорскую башню.

— Вам не обязательно. У меня карта есть и моя Мантия, — она уже доставала из сумки серебристую ткань. — А еще вам надо заняться прочим, что вы там в драке нахватали. Ребрами, кажется.

В третий раз он лишился слов. Она воспользовалась этим и скрылась из виду под мерцающей Мантией. Он успел заметить ее лицо, прежде чем оно стало невидимо: на нем не было самодовольства, только серьезность.

— Спокойной, — сказал воздух, и дверь с щелчком закрылась.

Он медленно опустился в свое кресло. Надо было идти за ней. Даже под Мантией она могла попасть в неприятности.

Он коснулся губы там, где наспех нанес антисептик. Ее щипало.

Он закрыл глаза и откинул ноющую голову на спинку кресла. Немного отдохнуть, и он соберется и пойдет…