Вторая История (гет)

— Ну должно же быть хоть что-то? — рыкнул на мейстера Джон в очередной раз.

А тот вновь, уже привычно, развел руками.

— Хоть что-то, возможно, и есть, — отозвался он тусклым голосом и покрутил в руках звенья цепи. — Мейстеры Цитадели изучают многое… — начал он.

— Недостаточно многое! — вскипел Джон.

— Недостаточно, — задумчиво кивнул Фоллен. — Помимо многого известного нам, остается еще больше неизведанного. И с каждым днем подобного становится все больше и больше. То, что я вижу сейчас, не относится к жизни тела, а значит, и лекарства от этого нет. Лорд Робб не ранен и не болен, — он посмотрел в сторону. — Если бы я говорил не как мейстер, то сказал бы, что есть ощущение того, что нечто забирает его жизнь с другой стороны, чем бы она ни была.

— То есть вы просите меня просто сидеть и смотреть на это?! — вновь прорычал Джон.

— Мне жаль, — кивнул Фоллен и вышел.

А в дверь влез Гавен.

— Сколько они еще собираются там пить? — не оборачиваясь, буркнул Джон. — Мать ребенка умерла — не время пировать.

— Объявить траур? — сглотнул мальчик.

Джон, задумавшись, посмотрел на Робба.

— Нет, — отрезал он. — В Винтерфелле не траур. В Винтерфелле траура нет, — сжал кулаки Джон. — Просто растащи их, наконец, скажи, что лорд Робб не может к ним выйти, потому что скорбит по жене. Ты все понял? И не пялься сюда, иди вон!

Лордам никто ничего не говорил все эти двое суток, и музыка так же лилась из Чертога.

— Да, мой король, — пискнул напуганный Гавен.

— Да ты не можешь снова так со мной поступать!!!

Джон кричал и тряс руку Робба, а та болталась безжизненной тряпкой.

Вот уже вторые сутки он то начинал гневно что-то кричать о проклятой ведьме, о том, что Робб не имеет права никуда уходить и у него есть долг, то звал мейстера, чтобы тот в очередной раз скорбно потоптался на месте, то замолкал, собираясь в камень, зло шевеля жевалами.

Это все было очевидно, так же, как и то, что крики Джона никак не могли долететь до брата, чей рассудок был невозможно далеко от них.

Джон злился.

Он хотел бороться и победить, не желая признавать, что бороться, в общем-то, не с чем.

Он хотел знать, что делать.

У Теона не было сил на весь этот маскарад чувств — Робб уходил, и это было больно.

Страшно и больно.

Но все же у них еще была надежда.

Такая же тонкая, как та нитка, что они то один, то другой в острых порывах страха прикладывали к его губам, дабы заметить жизнь. Ничего тяжелее этой нитки дыхание Робба не способно было поднять, но она все еще трепетала.

Как и их надежда.

Надежда. Странная штука, что живет в людях.

Принято верить, что она призвана спасать и утешать, но как часто она обманывает? Как часто только лишь оттягивает неминуемую боль?

Надежда не возникает сама собой — у нее всегда есть причина. Иногда призрачная, тонкая и не реальная, но она всегда есть.

Теон очень хорошо знал, что это значит, когда надежда умерла и причины для нее больше нет.

Когда-то его надежда умерла вместе с Роббом и воскресла вместе с ним же.

И вот... дрожащая рука, прикладывающая нитку, вот что теперь его надежда.

Джона трясло в бессильной злобе, и никакой другой эмоции не пропускало его лицо.

Но этой ночью Теон видел то, что не видел ни разу до этого — огромные слезы белого лютоволка, перемежаемые скорбной песнью его брата и сестры.

Волки, все трое, сложили головы на Робба, и никакая сила не могла бы стащить их. Призрак лежал ближе всего к лицу. Три теплых мохнатых зверя лежали подле Робба, но его рука, та самая, которую расцепили с ее рукой, оставалась ледяной.

Дверь снова тихо отворилась, и в нее просочился Рикон. На удивление тихий и спокойный. Он не мигая смотрел на лежащего брата.

— Рикон… — протянул Джон, словно ища слова, чтобы что-то ему объяснить.

Было бы еще оно, это объяснение. Но Рикон ничего и не спрашивал.

— Робба убьет женщина, — спокойно сказал он, все так же не моргая.

— Боги, что ты такое говоришь!.. — простонал Джон.

— Это не я говорю. Это Бран сказал.

С тем Рикон так же спокойно развернулся и вышел.

С носа Призрака на шею Робба посыпались огромные слезы.

Вот и глядя на Джона, было понятно, что его надежда умирает.

— Он всегда любил тебя больше, — тихо и неожиданно сказал Джон.

— Что?..

Тишину в этой комнате целую вечность не нарушало ничего, кроме воя волков, так что Теону пришлось мысленно вернуться к словам Джона, чтобы понять их.

И он не понимал, что тот вообще хотел сказать этим.

— С того самого момента, как ты появился здесь, у меня не стало брата, — зло фыркнул Джон. — Что бы ни делал я — ты всегда был ему интереснее, важнее, нужнее. Ему ни к чему был брат-бастард, он стыдился меня, ты же — другое дело, — тем же серым голосом с обидой проговорил он.

До Теона окончательно дошел смысл его слов.

— Какая же чушь. И это то, что ты хочешь сказать мне сейчас? — хрипло от того, что давно не пользовался голосом, произнес Теон. — Будто ты не знал, что между мной и Роббом всегда, всегда стояла тень. Угрюмая, не знающая лишнего слова, тень "настоящего" брата. Разве я мог что-то поделать с ней?

"Он действительно такой идиот или умом тронулся?"

— Ты был с ним рядом, когда он шел на войну, тебя он слушал. С тобой делил и переживания, и победы. Ты был ему нужен. Ты всегда был с ним рядом! — с болезненной досадой воскликнул Джон. — И ты не подпускал меня к нему.

В это "ты" Джон вкладывал столько всего, что и слушать было невозможно.

— Да, я был там. И каково, по-твоему, каждый раз заходя в его ставку, мне было слышать: "Если бы Джон был с нами… Если бы только мой брат был здесь…"

— Ты хотя бы мог заходить к нему!

— А что мешало тебе?! Ты сам его бросил! Ты сам сбежал на Стену! Обиженный мальчик, который хотел доказать, что все может сам! — теперь уже и Теон сорвался на крик.

— Это ты мне говоришь?!

— Это я тебе говорю! Ну же, Джон, признай это, наконец. Ты даже не знаешь, что он хотел сделать первым, вернувшись на Север — он хотел сразу же отправиться к тебе. Ты и понятия не имел, как он тосковал по тебе, пока играл в гордого одиночку. У меня уже вот здесь сидели все эти чертовы планы по выкупу тебя из Дозора, он готов был всю армию на тебя променять. Будто не ты сам ушел благодаря своему ослиному упрямству!

Тот запрокинул голову в подобие оскала.

— Я вернул его к жизни. Я пытаюсь вернуть к жизни весь этот дом. Весь этот проклятый Север! Но… он простил тебя. Тебя он простил бы еще тысячу раз, что бы ты ни сделал. Но… До сих пор! Он! Так! И не простил меня! — Джон уже просто орал в голос, перекрикивая даже вой Призрака.

— Я! Я! Я! А ты хоть раз попробовал не лелеять свои обиды, а попросить прощения?! — Теон был не тише.

— Вы когда-нибудь прекратите?..

Тихий, усталый хриплый голос оказался громче всего этого.

— Робб!!!

Тот очень медленно и очень устало открыл глаза, оглядывая их обоих, вмиг замерших, не смея издать и звука, боясь спугнуть.

Будто не их сейчас было слышно до самого Темнолесья.

— Вы оба такие придурки... — сипло прошептал Робб.

— Где ты был?.. — запинаясь, выдавил Джон.

— Там же, — он попытался приподняться и тут же рухнул обратно. — Но я вернулся. Пф-ф-ф…

Он тяжело выдохнул, и красная нитка, заплясав в воздухе, медленно опустилась на пол.

Теон и Джон застыли, с открытыми ртами уставившись на нее.

Робб, даже не заметив злосчастную нитку, мутным непонимающим взглядом смотрел на них.

Он снова попытался приподняться. На сей раз, вцепившись им в плечи, ему это удалось.

— Долго я был там?

— Вечность, — отозвался Теон.

— Чертову вечность, — подтвердил Джон, судорожно кивнув.

— Но этот ваш бред… Он меня везде достанет, — покачал головой Робб.

Он устало выдохнул.

— Где мой сын?

— Санса забрала его к себе и теперь как орлица над птенцом, — ответил Джон, едва улыбнувшись.

— Сестра… — с теплом в голосе задумчиво отозвался Робб. — Вы двое, пообещайте мне, что если со мной что-нибудь случится — вы позаботитесь о нем.

Джон и Теон на миг переглянулись.

— Нет, — ответили они вместе.

— Что значит, нет? — вздохнул Робб, закатив глаза

— Это значит, что лучше мы умрем вместо тебя, — сказал Теон.

— Угу, — кивнул Джон. — С тобой больше ничего не должно случиться. Никогда.

— Боги, какие же вы все-таки придурки! — Робб ухватился за их шеи, крепко прижав. — Спасибо, — тихо прошептал он.

* * *

Робб нерешительно топтался возле двери, все никак не собираясь с силами толкнуть ее.

Интересно, кому заглянуть в глаза будет тяжелее?

— Иди сюда, Яблочко. Кому тут опять нужны новые пеленки? — пропел голос Сансы.

Послышался недовольный плач младенца.

— Тише-тише. Ты же румяное Яблочко, не надо плакать, — заворковал голос Джейни.

— Такой же кругленький и красивый — точно Яблочко, — довольно заявила Санса.

— А еще сладкий- сладкий, — подтвердила Джейни.

Они вдвоем завели колыбельную, и ребенок действительно замолчал.

"Яблочко. Яблочко!"

Парня нужно было определенно спасать.

Едва Робб вошел, Джейни расплылась в счастливой улыбке — и не подумал бы, что та может быть так ему рада — и была такова.

Санса обернувшись от люльки, приложила палец к губам.

— Тише, он заснул.

Робб посмотрел на замотанного неугомонными няньками, будто шарик, спящего сына, и увидел то, что сорвало огромный камень с его сердца, отпустив тот, чтобы забыть навсегда.

Под колыбелью, сложив лапы на уши, так же мирно спала Нимерия. Это был его мальчик. Совсем его. Только его.

Некоторое время и вправду было тихо. Они оба нерешительно смотрели друг на друга, не зная, что сказать.

— Я рада, что ты вернулся, — кивнула Санса.

— Я тоже рад, — смущенно отозвался Робб, разглядывая носок своего ботинка.

— Робб… Я... Я даже не собираюсь просить у тебя прощения, — дрогнула голосом она. — Но мне очень жаль.

— А я собираюсь, — сказал Робб. — Ты была права, сестра.

— Я не хотела быть права... — покачала головой Санса. — Я больше всего на свете не хотела быть права! — топнула она ногой с нотой отчаянья в голосе.

Робб крепко обнял ее. Он так долго мечтал это сделать и так долго тянул. Идиот.

— Но я видела, я видела все это… Арья сбежала… А я? Я стояла там и видела. Он был жив, — глаза Сансы расширились от ужаса. — Он был жив. И вдруг стал мертв. А я стояла там и все видела.

Слезы горохом катились по ее щекам. И это были не слезы сегодняшней скорби — горячие и жгущие, то были слезы боли, которая затаила свое лезвие глубоко в сердце, теперь уже навсегда, и стоит только качнуться, как новый порез пройдется по старому рубцу.

— Они не позволяли мне скорбеть… Они не позволяли мне плакать… Плененная пташка должна была радовать их. Джоффри приказывал гвардейцам бить меня при всех, а я должна была улыбаться… Они смеялись надо мной, а я должна была улыбаться… Они говорили, что Рикон и Бран мертвы, и заставляли радоваться. Ты умер, а меня заставляли пировать…

Робб с тяжестью подумал о том, сколько времени она хотела просто разделить эту боль с кем-то родным.

С ним. С ее старшим братом, который обязан был защитить ее.

— А сейчас я думаю: сколькие из тех, кто был там и смеялся надо мной, кто был там и ничего не сделал, соберутся в нашем Чертоге и скажут свои красивые слова благодарности нашему гостеприимству.

— Никто из них больше не посмеет смеяться над твоей болью, Санса. Над нашей болью.

— Все так, Робб, — кивнула она. — Здесь, в Винтерфелле, никто больше не посмеет. Но это все еще они.

— Нам нельзя было отсюда уходить, верно? — грустно улыбнулся Робб.

— Верно, — согласилась она с точно такой же печальной улыбкой, положив голову на плечо брату.

— И что с нами не так?.. — вздохнул Робб.

— Не знаю, — задумчиво отозвалась она. — Но мне кажется, я умирала, Робб, умирала много раз. Умирала возле септы Бейлора, умирала, когда меня выдали замуж, умирала, когда мне сказали, что Бран и Рикон мертвы, но когда мне сказали, что случилось с тобой, — она закрыла глаза, — я умерла насовсем. Ты был больше чем надежда для меня. Я молилась в богороще и септе, но не богам — я молилась тебе. А когда не стало тебя...Тогда Санса сбежала и умерла, забыла свое имя, и теперь… Теперь я не знаю, кто я.

— Нет, милая сестра, мы оба живы, — твердо сказал Робб. — Наш дом жив. А ты, — он положил палец ей на лоб, — ты — Санса Старк, леди Винтерфелла, моя сестра.

— Наш дом не только жив, Робб, — улыбнулась Санса, посмотрев на колыбель, — но еще и стал больше.

— Да, — смущенно согласился Робб. — Спасибо, что ты присматриваешь за ним.

Он не знал, какими словами выразить свою благодарность.

— Будто без твоего "спасибо" он недостаточно прекрасен для этого, — фыркнула Санса.

На словах о том, сколь он прекрасен, маленький Старк раскрыл глаза.

Робб был готов поклясться, что тот все понял.

Он подошел к люльке и замер, разглядывая сына.

— Привет… Нам с тобой нужно кое-куда пойти. Санса, ты с нами?

* * *

Он стоял в богороще пред ликом богов, держа в руках сына.

Робб закрыл глаза, позволяя чардреву выпить все это из его сердца и похоронить в своей вечной мудрости.

Теперь уже навсегда.

— Это твои Боги, Джон, — шепнул он сыну.

— Ты назовешь его Джоном? — спросила Санса.

— Думаешь, стоило остановиться на Яблочке? — Усмехнулся Робб. — Я хотел назвать его в честь отца, — уже серьезно ответил он, смотря в серые глаза ребенка, — но я не посмею, — покачал он головой.

Санса положила руку ему на плечо.

— Мы все еще долго не посмеем.

Багровый остроконечный лист слетел с чардрева и мягко опустился на лоб малыша.

"Спасибо, — в мыслях прошептал Робб. — Спасибо".

— Он наш мальчик. Настоящий Старк из Винтерфелла, — сказала Санса, аккуратно заправив листок под мех, в который был завернут ребенок. — Маленький волк.

— Рикон будет в восторге, — усмехнулся Робб, — наконец-то он не самый младший.

— Он уже прибегал посмотреть и узнать, когда ему можно будет научить маленького племянника сражаться на мечах, — улыбнулась она. — Без устали только и рассказывает о том, как Джон все-таки начал с ним заниматься.

— Ему нужна мать, — задумавшись, сказал Робб.

— Рикону?

— И Рикону тоже.

— Быть может, в его жизни чего-то не будет, — сказала Санса, забирая сверток, — но он точно не останется без любви. Идем в замок, Яблочко замерзнет.

Когда Санса наконец нехотя передала Джона в руки нянек, с дюжину раз наказав тем смотреть за ним со всем вниманием, она обратилась к нему.

— Есть еще кое-что, Робб, — опустила она глаза, будто сама не была рада тому, что говорит. — Проведи меня к нему.

— Ты уверена?

Леди Старк решительно кивнула в ответ.

* * *

Возле самой темницы Санса остановилась.

— Побудь здесь, я зайду одна.

Роббу ничего не оставалось, кроме как с беспокойством ожидать сестру, но он отлично слышал все происходящее.

"Она уже взрослая и знает, что делает".

С минуту царило молчание.

— Санса… Моя девочка… — прошипел голос Мизинца.

— Я не твоя девочка, — холодно бросила она.

— Но ты пришла ко мне, верно? Я знал, что ты придешь, я ждал тебя, — он говорил так, будто не сидел в темнице, а восходил на трон.

Роббу отчаянно хотелось ворваться туда и придушить этого слизняка на месте.

— Верно. Я пришла, — тем же отрешенным голосом согласилась Санса.

— Я спас тебя, а ты — меня. В этом и есть игра, милая Санса…

— Ты спас меня. Я помню, — тихо согласилась Санса. — Но я пришла сказать, что я спасать тебя не буду.

Каблуки застучали по каменному полу. Она сама ударила железной дверью со всей силы и припала к ней, дрожа.

— Пойдем, — увел ее за плечи Робб. — Все хорошо, идем — здесь не место для тебя.

— Робб… Ты меня осуждаешь?...

— Нет.

* * *

Он сидел перед ними за круглым столом, со стражниками за плечами, в грязной рубахе, со спутанными волосами и с самым надменным видом победителя, оглядывая их презрительным взглядом.

— Каков был твой план? — разделяя каждое слово, без единой эмоции в голосе в очередной раз спросил Джон, чтобы в очередной раз получить в ответ полубезумную улыбку.

Эти его ухмылки и улыбки невероятно раздражали, если словом "раздражение" можно было описать, то что он вызывал своим видом.

Джон держался, как видно, из последних сил, Робба буквально трясло от гнева, Теон же молча наблюдал за Бейлишем.

Его маска — его последнее оружие, и он будет пользоваться им, сколько может. Но рано или поздно он уронит ее, никого не хватает навсегда.

Мизинец снова оглядел их, опять усмехнувшись чему-то своему, и посмотрел на Джона.

— Вы, мужчины с большими мечами, думаете, что правите миром, что-то решаете и с кем-то воюете. Но с кем? На самом деле и вы, и ваши мечи — всего лишь инструменты, звонкие, полные силы и так быстро угасающей жизни марионетки, — невинно пожал он плечами.

— В чем был твой план? — повторил Джон.

— Ну вот опять, — в притворной усталости закатил глаза Бейлиш, — ты думаешь, победил меня и остановил игру? Со мной или без — маховик запущен, а ты навсегда так и останешься северным мальчиком с большим мечом. Разве ты сам взял в руки свою прекрасную корону? — неожиданно спросил он Джона, заглянув тому прямо в глаза. — Ведьма, мерзкая красная ведьма, — с ненавистью прошипел он, и это, казалось, были первыми искренними словами Мизинца, — не будь ее, — продолжил он, — Арья Старк родила бы чудесного мальчика Болтону, и все бы навсегда забыли про этот бессмысленный край сугробов.

— И что бы ты делал, если бы лорды Севера узнали подмену? — хрипло спросил Теон.

— Всегда можно что-то переиграть, — невинно отозвался Мизинец.

Теон замер, разглядывая эту нахальную маску.

— Беззащитную девочку разорвала бы в клочья стая бешеных собак только потому, что ты решил что-то переиграть! — не выдержал и вскочил он.

— Что поделать? — безразлично пожал плечами Бейлиш. — Беззащитные девочки — самый ненадежный товар. Женщины — вообще те, с кем опасно иметь дело, — заявил он так, будто сидел с друзьями за кружкой эля. — Их невозможно просчитать. Они наша слабость, — ухмыльнулся Мизинец, смотря, как Теон, давя злость, бессильно падает обратно на стул. — Но они же и наш трофей. Я счастливый человек — меня сгубила любовь. Бывают истории и похуже, — мечтательно произнес он.

— Не смей говорить о моей сестре, ублюдок! — прорычал Робб, едва размыкая зубы.

Мизинец повернул к нему голову, будто впервые заметил.

— Ах! Санса… Несравненная девушка, чудесная. Она заслуживает большего, чем заточения в этих пустых снегах, — задумчиво произнес он, — но я говорю не о ней. Знаешь, Робб, — снисходительно обратился он к нему, — когда-то я тешил себя мыслью, что тот столь горячо любимый милой Кет первенец — мой сын.

От этих слов Робб, да и Джон с Теоном впали в ступор, настолько неожиданно-бредово они звучали.

Робб уставился на Мизинца со смесью непонимания и отвращения.

— О, а ты не знал? — фальшиво удивился тот.

Мизинец закрыл глаза, будто пробовал на вкус какую-то сладость, и даже жадно облизнул губы.

— В Ривверане, в ночь перед своей свадьбой, юная прекрасная обворожительная Кейтелин пришла разделить эту волшебную ночь в мою постель. Ох, знал бы ты мальчик, как сладко она…

Договорить ему не удалось.

Робб с такой силой припечатал его кулаком, что хруст кости раздался не единожды, а Мизинец свалился вместе со стулом, на котором сидел.

Стражники подняли того обратно.

Все его лицо заливала кровь, которую он размазывал ладонью, и в этот момент он расхохотался безумным смехом, булькая кровью в горле, не останавливаясь несколько минут.

— И это все, что ты можешь? Это все, что ты можешь, — припечатал он. — Все-таки ты сын этого северного чурбана, — с отвращением хмыкнул он, втягивая кровь.

Джон, едва удержав Робба от нового удара, бросил стражникам:

— Уведите его.

— Вы думаете — все закончилось? — заходился в своем безумном хохоте Мизинец, пока стражники волочили его. — Кроме меня, есть и другие, игра началась, и вам ее не остановить!

Когда дверь за ними закрылась, Робб с полным непониманием уставился на брата:

— Что значит "уведите"?! Почему ты не казнил его прямо сейчас?!

Джон устало выдохнул и протер глаза.

— Живой он полезнее мертвого. — Робб буквально вспыхнул от подобного ответа. — Вот, смотрите, — протянул Джон письмо.

Робб выхватил конверт, поспешно раскрыв.

— Ты не казнишь эту тварь по просьбе Тириона Ланнистера?

— Он все еще слишком много знает, — терпеливо объяснил Джон. — А Тирион видел его игру, паутину, которую тот плел. Ему будет проще добиться от него ответов в Королевской Гавани. Он умрет, Робб, но позже.

В ответ Робб только брезгливо отшвырнул письмо.

— Он тоже понимает, что умрет, — сказал Теон, — он одержим, но хитер. Его одержимость застилает страх, он ничего не расскажет.

— Может, и не расскажет, — согласился Джон. — В любом случае, попробовать стоит. Бронн, — обратился он к наемнику, безмолвно стоявшему у стены все это время.

— Сир Бронн, если позволите, мой король, — учтиво поклонившись, поправил он.

— Сир Бронн, — согласился Джон. — В Красном Замке умеют добиваться признаний?

— В этом доме милосердия и добра? — вскинул брови Бронн. — Можете не сомневаться, мой король.

— Вот и отлично, — хлопнул по столу Джон. — У меня нет ни желания, ни времени заниматься этим. Вы отбываете на рассвете, — он повернулся к брату. — Он умрет, Робб, — снова пообещал он, — но не здесь и не от моей руки.

— Мой король, — смущенно кашлянул наемник, — а не рассмотрели ли вы мою небольшую просьбу?

— Ах, да. Как насчет Морозного Холма? — спросил Джон и добавил в ответ на непонимающий взгляд: — Крепкий замок в Дозоре, между Ледовым порогом и Каменной дверью. Там бы не помешал хозяин, — заверил он.

— Мы отбываем на рассвете, — кивнул Бронн, — это часть знакомства, милорды, мой король, — поклонился он, спешно уходя.

* * *

Теон возвращался после этой встречи, наталкиваясь на стены и не чувствуя пола под ногами. Голова шла тяжелым кругом от всех путаных мыслей, что накрывали собой разум.

"Девочки — ненадежный товар..."

"Никому нет дела до Джейни Пуль..."

"Игра будет продолжаться".

"Вы ничего не измените..."

Набирать воздух было тяжело, а выдыхался он мгновенно.

"Дай мне умереть…"

"Зачем ты меня спас?.. ="

"Охранники били плетью, долго, но я надеялась, что умру... ="

"Я хотела, чтобы больше никогда не было больно... "

Он не услышал ничего нового, но он устал это слышать.

Безумно устал от всей этой грязи, безумно устал, осознавать, что разрушиться все может в любую секунду, и никто ни от чего не защищен.

Темные картинки калейдоскопом носились перед глазами, и их он тоже устал видеть в кошмарах и наяву.

— Теон? — ее беспокойный, но мягкий голос выдернул его из пелены спутанных мыслей.

Он рухнул на кровать, закрывшись руками.

— Что-то случилось?.. — она тихо прильнула к нему.

— Нет, милая. Я просто устал…

— Но…

— Но это ничего, и все когда-нибудь будет хорошо, — скучным голосом сказал он, не желая ничего говорить.

— А он?.. — аккуратно спросила она, спустя некоторое время.

— На рассвете его тут уже не будет.

— То есть сейчас он в замке? Здесь? В Винтерфелле? В одном замке с нами? — на единой ноте задрожал ее голос.

— Он в темнице, тебе нечего бояться.

— Угу, — нервно согласилась она, — да, я понимаю, понимаю, — медленно выговорила Джейни, заморозив взгляд. — Но это… это очень страшный человек, очень, очень…

Она прижалась к нему насколько могла крепко.

Теон обнял ее, рассматривая. В ее глазах горел страх, и, разумеется, никакие слова не могли его унять.

Пока сон не взял ее, Джейни беспокойно поглядывала на дверь, будто боялась, что он вот-вот войдет в нее. А потом всю ночь беспокойно ворочалась, то и дело, всхлипывая во сне.

Теон встал раньше рассвета.

Он прошел к конюшням и нашел Бронна, собирающего свой небольшой отряд.

— Возьмите.

— Плеть? — заглянул в сверток наемник. — Поверьте, милорд, в Королевской Гавани этой дряни хватает.

— Это лично от меня.