О враг мой (джен)

— Круцио!

Бесполезный слуга бесформенной кучей валялся у его ног, умоляя о милосердии, как это делали лишь самые жалкие из его клевретов.

Ярость жидким огнём растекалась по его венам.

Тёмный Лорд знал, что такое ненависть. Он ненавидел магглов, магглорождённых и предателей крови. И он ненавидел всех, кто считал, будто может его превзойти. По правде говоря, он ненавидел даже своих собственных Пожирателей Смерти. За те годы, что он томился между жизнью и смертью, они ничего не добились. Конечно, он и не ждал этого от них — они были слабы. Им нужен был сильный повелитель, чтобы вести их… и чтобы дисциплинировать.

Он смотрел, как его слуга корчится под действием очередного заклятия.

Эта ненависть была другой. Эту ненависть он чувствовал всем своим существом, самой глубиной своего злобного сердца. И эта ненависть была направлена на мальчишку: дурацкий щенок по-прежнему ускользает от него на каждом шагу. Мальчишка, чья кровь была ключом к его собственному могуществу, а загадочный шрам, по слухам, — ключом к его падению.

Он швырнул другое проклятие, ещё более жестокое, словно перед ним находился сам объект его ненависти.

— Ты дал мальчишке сбежать! — шипел он, и его ярость становилась всё сильнее и сильнее. — ТЫ ДАЛ ЕМУ СБЕЖАТЬ!

* * *

…Гарри подскочил в сбившихся простынях, схватившись за горящий шрам и тяжело дыша. Вся его рубашка промокла от пота. Какую-то секунду он не мог вспомнить, где находится.

Гриммо-плэйс. Спальня наверху.

Дыхание его постепенно выровнялось, и он лёг на спину, устремив открытые глаза в темноту. Только луна светила — судя по ней, до рассвета ещё далеко.

Стало быть, Волдеморт знает, что его больше нет на Прайвет-Драйв. При мысли об этом Гарри почувствовал прилив беспокойства. С другой стороны, это ведь было только вопросом времени. И Дамблдор заверил Гарри, уходя, что он будет здесь в безопасности.

В безопасности.

Со Снейпом.

Ага, как же.

Дамблдор и Люпин задержались как раз настолько, чтобы завершить их маленький праздник и снова пробежаться по списку правил для Гарри.

Запрещено пытаться попасть на совещания Ордена. Раз.

Запрещено вторгаться на территорию Снейпа. Два.

И третье правило, которое Дамблдор добавил до кучи: Снейп тут главный. А Гарри — нет.

Три.

Не то чтобы это стало неожиданностью: конечно, Снейп взрослый, он профессор, не говоря уже о том, что член Ордена. И всё же… до того как Дамблдор сделал это предписание, хотя и очень мягким тоном, Гарри воображал, что урвёт свой кусочек каникул в этом доме. Конечно, он получил назад все свои волшебные вещи, теперь ему будет где побродить, в отличие от старой спальни Дадли, и он сможет набивать себе живот когда угодно и сколько угодно. У него даже будет компания в лице Добби. Но после того, как Дамблдор озвучил последнее правило, Гарри не видел впереди ничего, кроме насмешек и взысканий; конечно, поскольку на дворе лето, Снейп их так не назовёт. Они будут «серией упражнений на выживание». Один за другим в голове Гарри проносились способы, которыми Снейп мог бы его третировать, и его настроение совсем упало.

Он всё ещё чувствовал крупицы того облегчения, которое было поначалу, но теперь он больше уже не был уверен, что на Гриммо-плэйс со Снейпом ему будет лучше, чем на Прайвет-Драйв с дядей Верноном. Конечно, вряд ли Снейп причинит ему какой-то реальный вред, учитывая, что Дамблдор за ним следит… но Снейп заботился о Гарри не больше, чем Дурсли, к тому же он не был известен чем-либо похожим на благожелательность и справедливость по отношению к студентам — и меньше всего к Гарри. Просто из лап одного тирана он попал в лапы другого. Это вгоняло в полную депрессию.

И, словно в подтверждение этих мыслей, на первое же утро, едва Гарри сел за завтрак, Снейп заявился на кухню, самым многозначительным образом скрестил на груди руки и с места в карьер приветствовал его следующей лекцией:

— Поскольку печальные обстоятельства вынуждают продолжать наше пребывание под одной крышей, вы будете соблюдать мои предписания. Если не последует иных указаний, ваше местонахождение будет ограничено комнатами, где не будет ни меня, ни принадлежащих мне вещей. Запрещается шляться по дому ночью. Никаких нелепых поползновений на магию, геройства, а также на контакты с вашими шальными дружками, за исключением совиной почты. Никакой беготни по дому, шума или иного беспокойства, никаких жалоб на недостаток увеселений — и никаких пререканий, когда я отдаю распоряжения. Неподчинение по любому из этих пунктов повлечёт за собой чистку котлов и потрошение лягушек на весь остаток ваших каникул. — Он сделал паузу в своей тираде, чтобы просверлить Гарри взглядом: — Мы поняли друг друга, мистер Поттер?

Гарри едва успел сердито буркнуть: «да, сэр», как Снейп развернулся и прошествовал прочь из кухни.

Это было три дня назад, и с тех пор Гарри ещё не слышал от Снейпа ни единого слова. Фактически он его почти и не видел. Снейп, должно быть, решил окопаться в своей лаборатории и всё оставшееся время делать вид, что никакого Гарри вообще не существует.

Нет-нет, Гарри вовсе не возражал. Приятным побочным эффектом такого игнорирования было то, что Снейп так и не отдал Гарри ни одного приказания… ну, помимо целой дюжины тех, в самом начале, которые все в общем-то сводились к тому, чтобы держаться от него подальше.

Поэтому первую пару дней Гарри провёл, исследуя дом, играя сам с собой в магические шахматы и даже листая кое-что из найденных им в доме книг. К концу второго дня он уже не знал, куда себя девать от скуки. И одиночества. Со времени отбытия Ремуса и Дамблдора никто сюда не заглядывал, а Добби Снейп постоянно гонял туда-сюда за ингредиентами для зелий или запрягал рутинной работой. Так что Гарри лишился даже общества эльфа.

Он тяжело вздохнул и, решив, что все эти мысли ни к чему его не приведут и что ему вряд ли удастся уснуть, пока его шрам всё ещё покалывает, отбросил одеяло и зашлёпал к двери в пижаме Дадли. Вообще-то он ничего особенно не имел против этих обносков: они висели на нём мешком, но зато были удобными.

К своему удивлению, он обнаружил, что в коридор пробивается тусклый свет снизу. Перегнувшись через перила, Гарри увидел источник света — неплотно прикрытую дверь гостиной.

Это было практически прямое приглашение к расследованию, и Гарри воодушевился.

Босиком, на цыпочках, он бесшумно спустился по ступеням и прижал к щели сначала глаз, а затем ухо. Угол обзора не позволял ему что-либо увидеть, однако, прислушавшись, он разобрал голоса. Точнее, один: голос Снейпа. Кажется, он разговаривал с кем-то, потому что периодически замолкал, словно ожидая ответа. Однако Гарри не слышал, чтобы кто-нибудь ему отвечал.

Он чуть не захихикал при мысли о том, что у его профессора Зелий, разговаривающего с пустотой, чего доброго, едет крыша, но всё же удержался и продолжал слушать. Как раз в этот момент Снейп слегка повысил голос, так что Гарри смог наконец разобрать несколько слов:

— …спрятали… знаешь, что я не могу сказать… Хранитель Тайны…

Гарри припал к двери как только мог, стараясь ею не скрипнуть, и навострил уши. Снейп помолчал, выслушивая ответ своего неслышимого собеседника, а затем продолжал:

— …верности… — Ещё одна пауза. — …Тёмный Лорд, Люциус…

Гарри удалось не издать ни звука, хотя его кровь заледенела в жилах, когда он понял, с кем разговаривает Снейп.

Люциус Малфой.

Один из самых преданных сторонников Волдеморта. И Снейп разговаривал с ним, как… как будто они всё ещё на одной стороне.

Он долго ждал, задержав дыхание, следующих слов Снейпа, но, как и в самом начале, не мог ничего разобрать.

Более того, он теперь вообще больше ничего не слышал. Даже приглушённого голоса.

Гарри повернулся и бросился на кухню так быстро, как только осмелился. Он не знал, сколько времени у него было до…

— Поттер!

Гневный окрик не успел ещё долететь до Гарри, как Снейп уже догнал его, схватил за рубашку и задержал на ступенях, силой развернув лицом к себе. Чёрные глаза метали молнии.

Ух, как он был зол! Гарри с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.

— Что вы слышали, Поттер? Отвечайте! Что вы слышали? — прошипел Снейп; его бледное лицо было перекошено от ярости.

— Н-ничего! Я…

— Не смейте мне лгать! — Чёрные глаза, казалось, потемнели ещё больше.

— Я… я просто на кухню шёл, честное слово! Я слышал, как кто-то разговаривает, но слов не разобрал…

Гарри почувствовал какое-то давление на мозг и догадался, что Снейп применяет к нему легилименцию. Он немедленно отвёл глаза, пока профессор не понял, что он не сказал всей правды.

Снейп отпустил его так резко, что Гарри пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть.

— Марш на кухню, — проскрежетал Снейп: выглядел он вполне готовым на убийство — или, по крайней мере, на какое-нибудь непростительное заклятие.

Гарри судорожно оглянулся вокруг. Что он мог бы использовать для защиты в отсутствие палочки?

Но Снейп не был в терпеливом настроении. Он положил свои длинные холодные пальцы на затылок Гарри и подтолкнул, заставив идти впереди себя вниз по лестнице, в кухню, где усадил на ближайший стул.

Сам он встал между Гарри и дверью, преградив путь к побегу. Гарри оставалось только сесть, с ужасом гадая, что на уме у этого опасного человека.

— Мы не в Хогвартсе, мистер Поттер, — негромко сказал Снейп, властно скрестив руки на груди. — Здесь нет толпы ваших обожателей, на которых можно произвести впечатление, нет снисходительных учителей, чтобы потакать вашим капризам. Здесь только я. Я — и только я — решу, каким образом вы проведёте остаток ваших летних каникул. И поверьте мне… при необходимости я могу быть крайне затейливым.

С этими словами Снейп внезапно наклонился вперёд, поставив руки на подлокотники по обе стороны от Гарри.

Гарри не смог удержаться: он вздрогнул. Лицо Снейпа было слишком близко к его собственному, и в доме сейчас не было никого. Ну, другого мага, то есть… думать о способах, которыми мог бы помочь ему Добби, было не очень уютно.

К счастью, в следующий момент Снейп отступил. Он всё ещё был явно рассержен, но что-то изменилось в его глазах, когда Гарри вздрогнул. Они приобрели задумчивый блеск, и он выглядел… может быть, удивлённым? Насторожённым? Гарри ещё не разобрался, когда Снейп, похоже, решил сменить тактику:

— Идёмте, Поттер. — Он поманил Гарри пальцем, немедленно развернулся и вышел.

Гарри колебался. Он действительно не хотел никуда идти с этим человеком, когда тот находился в подобном настроении…

— ИДЁМТЕ, ПОТТЕР!

Гарри соскочил со стула и с опаской направился за Снейпом через коридор, а затем вверх по лестнице, в комнату, которая, судя по всему, была временной лабораторией профессора. Бутылки и банки, наполненные ингредиентами для зелий, выстроились на полках вдоль всех четырёх стен. Они же, по-видимому, наполняли и стоящий в углу шкаф. В нескольких котлах кипели готовящиеся зелья, остальные стояли пустыми у дальней стены.

Снейп прошёл в комнату и начал опустошать одну из банок.

— Вот! — Он махнул рукой на осклизлую кучу и полку над ней, уставленную банками с тем же склизким содержимым. — Все лягушки с этой полки должны быть обработаны к утру. Приступайте.

Гарри попятился.

— Ч-что? Посреди ночи?

— Именно, Поттер. Разве я не говорил, что вам запрещается шляться по дому ночью?

— Я не мог заснуть!

— Отлично. Препарировать лягушек намного легче, когда не клонит в сон.

Гарри разинул рот, но Снейп повернулся к нему спиной, чтобы помешать содержимое одного из котлов. Не может быть, что это он всерьёз!

— Приступайте, мистер Поттер! — повторил Снейп, в чьём голосе послышались нотки нетерпения.

Гарри послал неприятный взгляд в спину профессора и поплёлся приниматься за работу. Фу-у! По крайней мере, он хоть знал, как это делается: в прошлом семестре проходили. Ни тогда, ни сейчас это занятие не приводило его в восторг. И он никогда не делал целую полку в один присест.

Следующий час они работали молча: Снейп крутился у своих котлов, время от времени помешивая или добавляя ингредиенты, а Гарри перебирал в уме список причин, по которым он ненавидел зелья… и профессоров Зельеварения.

Не последней из них было то, что он до сих пор не был уверен, на чьей стороне этот человек. Мог ли он ещё хранить верность Волдеморту? Гарри слышал мысли Волдеморта, когда тот пытал Снейпа: он и в самом деле считал, будто Снейп его предал. Но, может, он ошибался? Или же Снейп вообще ни на чьей стороне, а только играет на два поля, стремясь к собственным тёмным целям?

Единственное, что Гарри знал абсолютно точно, — что Люциус Малфой не на их стороне. Гарри и Снейпу-то не особенно верил, а ведь за того ручался Дамблдор. А уж со старшим Малфоем он пересекался достаточно, чтобы не допускать и мысли, будто тот способен шпионить для светлой стороны. Это означало, что Снейп, который поддерживал связь с Малфоем, либо всё ещё в какой-то мере шпионит, либо действительно работает на врага.

И тут Гарри пришла в голову другая мысль, неожиданная и совершенно не связанная с вопросом о чьей-либо лояльности. Разве Люциус Малфой сейчас не в Азкабане, после того, что произошло в Отделе Тайн? Правда, живя у Дурслей, Гарри всегда чувствовал себя отрезанным от событий в магическом мире — но, конечно, услышал бы о том, что Малфой сбежал из Азкабана… ведь так?

Ну, видимо, не так.

В любом случае, Снейпа он об этом спрашивать не собирается. Тот сразу поймёт, что Гарри его подслушал, и всё-таки сделает его каникулы… затейливыми. Гарри невольно поёжился. Он не стремился делать ничего более «затейливого», чем подготовка ингредиентов для зелий.

А Снейп даже не устал, — подумал он с досадой. И одет как обычно, во всё чёрное. Он вообще когда-нибудь спит? Вспомнив, сколько раз он налетал на Снейпа в коридорах Хогвартса по ночам, Гарри склонен был думать, что нет.

Гарри бросил очередную готовую лягушку в банку и взялся за следующую. Теперь, набив руку, он работал куда быстрее. Не желая в том признаться даже самому себе, он начал почти радоваться, что есть чем заняться. Скучать, как выяснилось, было даже хуже, чем резать вонючих дохлых лягушек.

Не то чтобы он собирался признаться в этом Снейпу, конечно. Тот либо отправит его скучать и дальше, узнав, что это худшее наказание, либо пожелает использовать как предлог, чтобы запрячь его по самое некуда на весь остаток лета.

Он потянулся за другой лягушкой, подавив зевок. Только сейчас он заметил, что шрам больше не болит. Покалывание прошло, а вместе с ним — и бессонница.

Подумав о сне, он тут же снова зевнул.

— Добби!

Гарри подскочил, когда Снейп внезапно позвал домового эльфа. Он уже привык к тишине.

Добби появился с хлопком и устремил огромные глаза на Снейпа:

— Добби здесь. Что желает профессор Снейп, сэр?

— В последней полученной мной от профессора Дамблдора посылке находится зелёная бутылка. Принеси её мне.

— Да, профессор Снейп, сэр! — И Добби с хлопком исчез.

Гарри потянулся за очередной лягушкой и, не удержавшись, бросил взгляд на профессора. Тот стоял почти спиной к нему, медленно помешивая содержимое котла. Его лица почти не было видно, но Гарри поразило, насколько… спокойным выглядел Снейп. Напряжение, которое исходило от него всего час назад, теперь было едва заметно. Фактически Гарри вообще не помнил, видел ли когда-нибудь своего профессора настолько расслабленным, как сейчас, когда он помешивал медленно кипящее зелье.

Гарри пришло в голову, что, возможно, зельеварение для Снейпа — как для самого Гарри полёты на метле. Отдушина, убежище, где он мог на некоторое время скрыться от остального мира. И здесь, вдали от Хогвартса, он, наверное, был спокойнее, потому что мог заниматься своим делом ради самого дела — без кучи детей и профессоров, вечно путающихся под ногами. В конце концов, не нужно большого ума, чтобы догадаться, что Снейп предпочитал одиночество.

— Что-то не слышу, чтобы вы работали, мистер Поттер, — произнёс Снейп, не оборачиваясь.

Подскочив от неожиданности, Гарри быстро вернулся к работе. Хорошо ещё, что Снейп не видел, куда именно он смотрит!

Раздался хлопок — и в следующую секунду Добби уже протягивал Снейпу зелёную бутылочку.

— Желает ли профессор Снейп, чтобы Добби принес что-нибудь ещё, сэр?

— Нет, это всё. Можешь подождать здесь на случай, если мне что-нибудь понадобится.

— Д-да, профессор Снейп, сэр. — В больших глазах Добби мелькнула тревога, уши слегка поникли. — Не желает ли профессор Снейп, чтобы Добби почистил ещё пиявок, сэр?

Гарри передёрнуло. По крайней мере, ему поручили лягушек, а не пиявок.

— Нет, не нужно.

Добби постоял ещё немного. Его уши поникли ещё сильнее, затем слегка приподнялись:

— Не желает ли профессор Снейп, чтобы Добби…

— Проф… я в данный момент не нуждаюсь в твоих услугах, Добби, — заявил Снейп, и в его голосе послышалось нетерпение. — Жди здесь, — указал он на место рядом с Гарри, — и не делай ничего, пока я не прикажу.

Добби повернулся, чтобы выполнить приказания Снейпа, и, встретив взгляд Гарри, скакнул вперёд и принялся отплясывать какую-то нелепую джигу.

— Гарри Поттер! — Глаза Добби загорелись, а уши встали торчком. — Добби будет ждать здесь целый день, ничего не делая, если он может ничего не делать рядом с Гарри Поттером!

И с этими словами маленький домовик прыгнул в указанный угол, радостно хлопая обожающими глазами.

Гарри же неловко поёжился на стуле. Вот так тыкать в лицо Снейпу очередной демонстрацией того, как кто-то едва терпит общество самого Снейпа, но боготворит Гарри… вряд ли это было лучшим заделом на лето.

Зная, что Снейп не терпит болтовни на своих уроках, Гарри лишь тепло улыбнулся домовику и вновь прилежно принялся за работу.

Впрочем, Добби, казалось, не разделял его опасений:

— Гарри Поттер так тяжело трудится, сэр. Добби сделает его работу, Гарри Поттер, сэр!

— Не сделает, — отрезал Снейп, не оборачиваясь.

Уши Добби поникли от разочарования, и Гарри огорчился за маленького домовика. Провести последние три дня на побегушках, исполняя случайные поручения неблагодарного Снейпа, вряд ли было весело. И всё это время, пока Добби усердно работал, Гарри отдыхал здесь так, что соскучился до умопомрачения.

Ему даже удалось ощутить уколы совести. Гермиона бы им гордилась.

— Слушай, Добби, — шепнул он, всё ещё не желая нарушать тишину больше, чем это было необходимо, — хочешь, бери мой стул. Он мне сейчас не нужен.

«По крайней мере, стоя не будет так клонить в сон», — подумал Гарри, пододвигая стул уставшему эльфу. До конца полки осталось не так уж мало.

Глаза Добби наполнились слезами:

— Гарри Поттер отдаёт свой стул домовому эльфу? Добби знает, что Гарри Поттер великий волшебник, сэр, но Добби…

— Просто сядь, Добби! — быстро прошептал Гарри, надеясь утихомирить завывшего в голос домовика. Он готов был сам на манер домового эльфа начать биться головой об стол. Мог бы и догадаться! Если бы он не устал так, то подумал бы о том, какой эффект простая вежливость обычно оказывает на это маленькое существо. — Добби! Добби, тс-с!

— Гарри Поттер — такой добрый и великодушный по отношению к нам, домовым эльфам! — всхлипывал Добби, стараясь не ослушаться приказа вести себя потише. — Такой самоотверженный, и благородный, и…

Гарри отчётливо услышал хмыканье с другой стороны комнаты, когда Добби продолжал свою оду Гарри Поттеру, и развернулся, чтобы оценить, насколько серьёзные проблемы он на себя навлёк.

Снейп наконец оторвался от своих зелий и, как ни странно, не выглядел сердитым. Гарри полагал, что обязан этим успокаивающему влиянию лаборатории. Тем не менее у профессора был такой вид, как если бы добрые слова эльфа в адрес Гарри были самыми абсурдными заявлениями, какие он слышал в своей жизни.

— Добби, отправляйся на кухню. Через тридцать минут нам потребуется завтрак, — приказал Снейп в очевидном стремлении избавить себя от громких всхлипов.

— Да, п-профессор Снейп, с-сэр! — Эльф подарил Гарри последнюю бледную улыбку и аппарировал из комнаты.

Гарри вздохнул с облегчением.

— Что, Уход за магическими существами хромает в последнее время? — ехидно поинтересовался Снейп, приподняв брови.

— Вовсе нет! Хагрид — замечательный учитель! — Гарри бросился на защиту Хагрида инстинктивно, хотя и покраснел: это, пожалуй, было преувеличением и в лучшие Хагридовы дни. Гарри, к примеру, даже не знал, что домовые эльфы вообще должны были входить в программу по Уходу за магическими существами...

— И вообще, — продолжил он, — домовые эльфы на самом деле ведь не такие, как остальные волшебные существа. В смысле, не как драконы или флоббер-черви. Они же сами могут думать и действовать. Они не настолько сильно отличаются от магов.

— Да. Вы только что продемонстрировали нам, что они могут закатить представление не хуже любого хаффлпаффского первогодки. Действительно, весьма впечатляет.

Гарри знал, что ему не выиграть этот спор. Так что он только сверкнул глазами и взял следующую лягушку.

К счастью, Снейп не стал дожимать.

— Закончите с этим экземпляром — и мойте руки. Остальное доделаете после завтрака.

Гарри удивлённо поднял голову, однако Снейп уже отвернулся. Когда профессор сказал, что надо закончить всю полку к утру, он понял это так, что перерывов, даже на еду, не предвидится. Вот как это было бы у Дурслей, и у него не было оснований полагать, что со Снейпом будет много лучше.

Ну, если подумать, ведь Снейп забрал его от Дурслей, верно? И даже если при этом оказалась разоблачена тайна Гарри, всё же именно разговор с профессором Дамблдором избавил его от необходимости возвращения.

Гарри вдруг понял, что даже спасибо не сказал.

Но произнести слова благодарности у него просто не поворачивался язык. Он не испытывал никаких затруднений, благодаря своих друзей, маленького Добби или даже Дамблдора — после всего, что произошло… но когда требовалось поблагодарить злобного, угрюмого, сальноволосого профессора Зелий, он не мог выдавить из себя ни слова.

Заставив себя выкинуть из головы эти мысли, он снова вернулся к лягушке, которую держал в руках. Если на то пошло, — рассуждал он, — Снейпа, поди, его благодарности только выбесят. Он же сам Дамблдору сказал: ему без разницы, что с Гарри будет. Просто он там случайно оказался, вот и всё.

И вообще, Гарри первый ему помог: утащил к себе в комнату и обработал его раны. Ну, как умел.

Вот, точно! Гарри закончил трудиться над лягушкой с чувством полного морального удовлетворения. Ничего он этому типу на самом деле не должен.

И если бы это зависело от него, он бы никогда в жизни ничего не был должен Снейпу.