Двадцать лет выдержки (гет)

Вот-вот, любимый, тебя отнимет

И не хочу тебя терять.

И. Богушевская

Мы оба знали, что Тёмный Лорд вернётся. Но я надеялась, что это случится очень нескоро, чем позже — тем лучше, и предпочитала не думать об этом. А Северус, казалось, не забывал ни на минуту. Потому, возможно, и рвался преподавать магическую защиту. Со мной тоже иногда занимался, показывая наиболее действенные защитные приёмы, хотя и брюзжал при этом, что в случае опасности я должна немедленно трансгрессировать как можно дальше, а не строить из себя народную героиню. Именно поэтому постепенно превратил мой чулан, с которого началось наше знакомство, в склад своих лучших целебных снадобий. А в год побега Сириуса Блэка к ним стали добавляться маггловские лекарства и медицинские инструменты. Это было очень странно: волшебники традиционно считают немагическую медицину бесполезной, если не опасной. Но Тамплиер был учёным до мозга костей: он никому не верил на слово, подвергал сомнению любую догму, всё должен был попробовать сам.

— Пойми, Роз, — втолковывал он мне. — Нельзя огульно охаивать все их методы. Да, магу бесполезно измерять давление или делать рентгеновский снимок. Прибор, скорее всего, зашкалит, а плёнка окажется засвеченной. Но ведь своевременно выпитая таблетка нитроглицерина или вовремя сделанная инъекция «литической смеси» могут спасти жизнь, подействовав быстрее, чем волшебные аналоги. И не оставят магического следа, как заклинания, что тоже иногда немаловажно.

И вот я, то раздувая щёки от осознания собственной нужности, то чувствуя себя последней идиоткой, училась делать уколы, используя в качестве «пациента» обыкновенный лимон из своих запасов. Хуже всего дело обстояло с системами для прямого переливания крови. Я пришла в суеверный ужас при виде эдаких аккуратно упакованных пластиковых змей, с обеих сторон ощетинившихся иглами и снабжённых какими-то непонятными клапанами.

— Господин профессор, а тебе не кажется, что это уже слишком? Есть же обычный кроветвор — и проще, и безопаснее!

— Это на самый крайний случай, Роз. Будем надеяться, что нам не придётся ими пользоваться: магия крови до сих пор не изучена до конца, и последствия могут быть самыми неожиданными.

— Зачем ты тогда меня учишь использовать эту страсть? Чтобы жизнь медовухой не казалась?

— Роз, не притворяйся дурой! Чтобы выпить кроветвор, человек должен быть в сознании. И есть ещё одна причина. По милости нашего директора в школе работает оборотень…

— Моргана! Ну, вы даёте! Кто же это чудовище?

— Не важно, Роз. Я обещал Дамблдору не рассказывать о нём. Если не случится ничего сверхординарного… Он — не самый плохой человек, но неизлечимо больной, и совершенно не в состоянии контролировать себя в момент приступов. Так вот… Единственный способ снизить риск заражения — немедленно перелить пострадавшему кровь другого волшебника. Сейчас я всё тебе покажу. Сначала делается анализ и определяется совместимость…

— Эй, что ты творишь? Брось мою руку, урод!

— Не трепыхайся! Ты не в Мунго — не зарежу!

Я заворожено наблюдаю, как он помещает капли моей крови в углубления на каком-то странном блюдце, как смешивает со специальными зельями из маленьких пробирок. Нет, мне этого в жизни не запомнить!

— Надо же, у нас одна группа! Мы идеально подходим друг другу. — Мерлин, с каким едким сарказмом это сказано!

— А мадам Помфри ты тоже всему этому учишь?

— Нет. Она мне не доверяет. А я — ей.

Ну что на это можно было ответить?

Казалось, мы готовы к войне. Но реальность превзошла все ожидания, она была проще, жестче и страшнее. В реальности были его ночные бдения от неумолимо возрастающего жжения Метки, и жуткая, нелепая смерть этого мальчика-чемпиона в самом конце Турнира, которому не помогли бы все наши снадобья вместе взятые, и маггловские, и магические... А потом мой Тамплиер снова стал «упсом», на этот раз — по приказу Дамблдора. Естественно, он не хотел мне об этом рассказывать, но я постепенно догадалась сама. И, как результат, у нас состоялся весьма неприятный разговор.

Это было осенью девяносто пятого. Прошло совсем немного времени со дня столь трагического завершения Турнира трёх волшебников. Сначала мы, по доброй традиции, перемывали кости очередному профессору ЗОТИ. О, на этот раз и мне было, что сказать! Долорес Амбридж явилась в мой паб в последний день лета, собственной ядовито-розовой персоной. Она просто лучилась приторным радушием, и я моментально переняла правила игры.

— Здравствуйте, милочка! Что за прелестный у вас ресторанчик!

— Добро пожаловать, сударыня! Искренне рада!

— Профессор, дорогуша… Профессор Амбридж. Министр Фадж так хорошо о вас отзывался, я ведь его первый заместитель и лучший друг!

— О, простите великодушно, мне, право, так неловко!

— Ничего, бывает! Я надеюсь, публика у вас приличная? Я намерена приходить часто-часто!

— Почту за великую честь!

— А чтобы обстановка была ещё уютнее, я подарю вам свою коллекцию декоративных тарелочек с котятами! Они очаровательны!

— О, не сомневаюсь! Котята на тарелочках — это такая бездна вкуса!

Жаль, что никто, кроме Кики, не наблюдал со стороны эту битву двух лицемерок! Вскоре, однако, выяснилась истинная цель министерской красотки.

— Я надеюсь, Розмерта, мы станем подругами. А подружкам не грех немножко посплетничать. Мне интересно всё-всё: что вы думаете о Дамблдоре, о других профессорах, о Поттере, какие ведутся разговоры…

— Да помилуйте! Разве моё дело — думать? Тем более — разговоры подслушивать? Моё дело — пиво разливать, а место — за стойкой.

— А всё же, милая, не спешите с ответом… Кстати, когда у вас истекает срок лицензии? А давно вас проверяли наши сотрудники?

— Спасибо, всё в порядке. А проверяющие пусть приходят — встречу, как родных!

Конечно же, я пересказала этот разговор Тамплиеру при первой же возможности, предупредив, какая скользкая штучка — их новый профессор.

— А что, Сев, может быть, и вправду с ней подружиться? Чтобы быть в курсе дела, а? Буду двойным агентом — как ты!

Он посмотрел на меня так, будто увидел впервые.

— Что за чушь ты городишь, кабатчица? Что это ты про меня себе напридумывала?

— Да ладно тебе! Что я — слепая, что ли? «Тот-кого-нельзя-называть» возродился. Если верить Дамблдору, но я ему в таких вещах верю. Твоя Метка активизировалась ещё в прошлом году, но теперь беспокоит тебя куда меньше. Значит, что? Ты таки ответил на призыв. И то сказать, глупо было бы — твой прежний шеф мужик серьёзный и не простит измены.

Северус слушал с холодным интересом, словно ответ нерадивого школяра. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Уж лучше бы он злился, орал на меня, пытался разубедить… А я уже не могла остановиться, мне нужно было выговориться.

— Но, судя по тому, как Дамблдор выгораживал тебя на суде, он считает тебя своим человеком. Значит, ты работаешь на обоих и кому-то из них врёшь. И я надеюсь — не Дамблдору. И ещё… прости, что я тебе это всё сейчас говорю, наверное, правильнее было бы притворяться, что я ни о чём не догадываюсь, но мне очень страшно. Я боюсь за тебя, гораздо сильнее, чем тогда, в первую войну. Что с нами будет, Сев?

На что я надеялась — на поддержку и утешение? Ага, «щаз», как говорят школяры!

— Я могу сказать тебе, что будет, Розмерта, — тихо произнёс он после паузы. — Только тебе не понравится. Не будет больше никакого «с нами». Ты слишком хорошо осведомлена, и это смертельно опасно. Нам следует прекратить всяческие отношения, а тебе — изменить память.

— А не поздно ли ты спохватился, «мон шер»? Мы двадцать лет вместе!

-Мы НЕ вместе, Роз! У каждого — своя жизнь. Я когда-то сделал ошибку, проявил слабость, подпустив тебя слишком близко. И считаю, что лучше тебе будет всё забыть.

— Да? А зачем я тогда учила всю эту медицинскую муру, и магическую, и даже маггловскую? Где твоя хвалёная «снейповская» логика?

— Ну, знания такого рода как раз останутся при тебе! Войну, жертвы и необходимость помогать людям никто ещё не отменял!

— А вот теперь слушай, что я думаю по этому поводу! Я давно бы разорилась, если бы мне было так легко изменить память — насильно. А по доброй воле я на это никогда не пойду! Рискни, но учти — я буду защищаться. Проще тебе меня убить или лишить рассудка, но тогда на твоей совести будет ещё одна жертва!

Я ощутила на себе его странный взгляд. Непонятно было, то ли он сердится, то ли — в такое трудно поверить! — восхищается.

— И потом, Сев, разве я не заслужила право мне доверять? Разве я хоть раз подставила тебя за все годы? Ну, хочешь, я дам Непреложный обет, и он убьёт меня, как только я начну говорить лишнее?

Он замахал на меня руками.

— Ладно, уймись, несчастная! Пусть всё остаётся, как есть. В конце концов, ничего особенно важного ты и не знаешь!

До весны мы не возвращались к неприятному разговору. Благо, профессор Амбридж, и, конечно же, незабвенный Поттер обеспечивали множество других тем для обсуждения. Но ближе к Пасхе, когда Северус появился у меня в очередной раз, вид у него был какой-то потерянный и даже — что случалось ой как нечасто! — виноватый.

— Розмерта, я чуть было не подвёл тебя под монастырь.

— Это, каким образом, позволь узнать? — я от удивления чуть не уронила кофейник.

— Помнишь, я говорил тебе, что занимаюсь с Поттером оккюменцией? По приказу Дамблдора? Совмещаю неприятное с бесполезным? Так вот. Перед занятиями я, на всякий случай, прятал в Омут памяти те воспоминания, которые его не касаются. Сначала всё шло гладко — пока я не оставлял его в кабинете одного. Но стоило мне выйти по делу на несколько минут, как паршивец моментально сунул в Омут свою тупую башку! Когда я вернулся, он смаковал… ну, в общем, ту самую сцену у озера, ты помнишь. Это и само по себе неприятно. Но, главное — ещё немного, и он увидел бы твоё появление, и всё, что за ним последовало!

— Ну и что такого? Мальчик уже большенький! Конфуз бы вышел, конечно — это да! Но, с другой стороны, ничего смертельного. Увидел бы, что его учитель — тоже живой человек. И мужчина.

— Ну что ты несёшь? У тебя одно на уме! Какой, к мерлиновой бабушке, конфуз? У парня ментальный контакт с Тёмным Лордом, это ты, хоть, понимаешь? Если он узнает, что мы уже столько лет… кгм, близко общаемся, то попытается использовать тебя, как рычаг, чтобы воздействовать на меня! С этим срочно надо что-то делать! Не представляешь, как это мне помешает!

Вот тут уж я обиделась не на шутку! Сукин сын! Я на него полжизни потратила, лучшие — простите за банальность! — годы. Зная, что он продолжает сохнуть по своей давно опочившей Эванс, согласилась с ролью тайной любовницы, без каких-либо прав на него, без малейших перспектив... Ждала его по ночам, просыпаясь от каждого шороха, праздники в одиночестве отмечала… И я же, оказывается, мешаю! И потом — я ещё могу поверить, что он боится меня как опасной свидетельницы. Но, чтобы с моей помощью его можно было шантажировать? Что он этим хочет сказать? Что я для него…. Нет, не верю!

— А ты расскажи ему правду — своему Тёмному Лорду! Что я ничего для тебя не значу. Что ты ходишь ко мне, потому что в окрестностях Хогвартса нет других доступных женщин. И что, по слухам, со мной спит ещё полдеревни и полшколы.

Мой драгоценный дружок смертельно побледнел и порывисто вскочил на ноги, отбрасывая кресло в сторону. На секунду мне даже показалось, что он меня ударит.

— Не смей так со мной разговаривать, т-ты, … циничная дрянь!

— Пока ты здесь, место главного циника занято! — моя последняя фраза слилась с хлопком его трансгрессии.

И с чего он так взбеленился, спрашивается?