Кто будет таким, как я? (джен)

Ко второй половине учебного года я уже совсем привык к жизни в замке, среди говорящих портретов, летающих привидений и движущихся лестниц, и даже среди постоянного обитания с детьми потомственных магов не чувствовал себя лишним. Ну то есть как, накатывало иногда, но в целом я уже вполне освоился — даже с игрой в вист освоился, даже не по упрощённым, а по нормальным правилам, которые нам всё же показали. Хотя Сид всё равно играл лучше меня. Уже думалось, что вряд ли что может выбить меня из накатанной колеи...

Эту отработку мы получили, как и большинство остальных, глупо. Малфой в коридоре поцапался с Роном (что у них время от времени происходило), а рядом оказались, я Сид и Сьюзен (после моей помощи с освоением метлы она стала несколько ближе к нашей компании), объяснявшая нам какую-то фигню по астрономии. Зачем, зачем я полез тогда их разнимать, чуть не получив «инсендио» в лицо и втянув в это дело приятелей? Я и сам не могу толком ответить, но продолжалась куча-мала недолго.

— Брейк! — после окрика все действительно разошлись. — Два балла с Гриффиндора и по пять — со Слизерина и Хаффлпаффа. И отработки в воскресенье у Филча. Всем. Драки и колдовство в коридорах запрещены.

— Но профессор Крауч, мы только разнимали их! — Сьюзен была обижена на вселенскую несправедливость.

— Не-е-е-ет... Только не Филч. — Сид же был немного более практичным.

— Хорошо, отдельно вам будут отработки у Кеттлбёрна. — Честно говоря, нас это всё равно не слишком сильно обрадовало. Но делать было нечего.

Снаружи замка тем временем весна давно вошла в свои права, растопив весь снег и сначала обнажив голые чёрно-бурые холмы и скалы, а потом и покрыв их новой, ярко-изумрудной зеленью. Когда мы вышли из замка, светило тёплое майское солнце, отчего сам факт отработки представал каким-то ещё более нежелательным и унизительным. Профессора Кеттлбёрна среди нас пока никто не знал, так что чего он нам там должен придумать, можно было только гадать.

Зверинец, как его называли, находился чуть в стороне и от замка и от хижины Хагрида, хоть и близко к Запретному лесу. Это был целый небольшой комплекс зданий и вольеров, внутри которых содержались питомцы. Некоторые, вроде гиппогрифов, обитали вообще на воле — как какие-нибудь домашние коровы или лошади — правда, все они контролировались. Нам надо было направиться к маленькой центральной хижине этого комплекса, являющейся скорее административным сооружением. На подходе к месту нас поджидал... человек, определённо человек. Правда, вместо одной ноги у него был протез, да и на второй чего-то такое просвечивало, из рук тоже только одна была настоящей, а старое лицо, кроме морщин пересекало ещё и несколько шрамов. Возможно, без всего этого профессор выглядел бы обычным миловидным старичком, но так... он пугал. На отработку идти расхотелось от слова совсем: а вдруг он и из нас что-то такое сделает. Если он не жалеет себя, то с чего бы ему бережно относиться к нам? Немного успокаивал тот факт, что если бы за время его работы произошёл бы настоящий несчастный случай (с потерей конечностей, например), то вряд ли его оставили бы на посту школьного учителя — всё же, в Магической Британии считалось, что преподавать должны не только лучшие специалисты по предмету, но и следящие за своими подопечными люди.

— Итак, вы мисс Боунс, мистер Поттер и мистер Шеклтон?

— Да, сэр.

— Хорошо, — после этого профессор Кеттлбёрн принялся нам объяснять, что же собственно требуется. — Дело вот в чём: сегодня мне необходимо отлучиться до вечера, договариваться о поставках животных, а значит, я не всё успеваю сделать по и уходу. Раз уж вас послали мне помочь, то я придумал вам задание покормить животных. Тех, которых можно относительно безопасно кормить, конечно, — он сделал небольшую паузу, оглядев нас.

— Но как же и чем нам их кормить? — не выдержала Сьюзен.

— Все инструкции я оставил вам на столе, на листах пергамента. Расписал вроде всё подробно, проблем возникнуть у вас не должно. Напоминаю, что производить действия, иные, нежели указано, воспрещается. И караться такое будет потерянными баллами, и не только. Думаю, отработки у Филча у вас вызовут меньший энтузиазм, чем кормёжка животных.

Мы вместе с профессором зашли в хижину, где профессор дал нам свитки с инструкциями, пояснил, что и где лежит (хотя основную часть он приготовил), поотвечал на наши вопросы (их было немного) и сам немного рассказал того, что теоретически может пригодиться. После этого выдал необходимые ключи и спокойненько ушёл себе прочь, оставив нас одних.

— Итак, что у нас есть... — как самая ответственная, начала Боунс. — Ирландские фениксы, только бы они не запели, а так сойдёт…

— А почему они не должны запеть?

— Это... мерзко. Поверь, Гарри, я такое как-то раз слышала в гостях у тётиной подруги.

— А зачем эта подруга их тогда вообще держала?

— Они вроде как предсказывают дождь. В тот раз предсказание было точным.

— Да, — вклинился в беседу Сид, — эти авгуреи и правда те ещё твари, когда поют. Впрочем, наш домашний низл иногда орёт не хуже. Бесит. Особенно, если он так ночью вздумает.

— Ладно, продолжим, проехали. Сид, это тебе, ладно? О! Карликовые пушистики! Они такие милые...

— И неплохо заменяют собой мячики.

— Эй! Нельзя с ними так жестоко обращаться! И вообще, их кормить тогда буду я!

— Ну и ладно. Давай дальше по списку.

— Лукотрусы... никогда их раньше не видела. Гарри, ты согласен? Хотя, нет, давайте лучше все на них посмотрим? Дальше у нас упыри... ой! Я их не очень-то люблю.

— Ну, давай я покормлю. — Не мог же профессор дать нам что-то действительно опасное? Или мог? Ну, если судить по нехватке конечностей, то он явно не всегда правильно просчитывал свои действия.

— Так, нюхлеры. Никто не возражает против моей кандидатуры? Ну и отлично. Импы...

— Я возьму. Всегда хотел на них посмотреть, — активизировался Сид.

— Смотрите, он нам и флоббер-червей поручил. Издевается, небось.

Примерно в таком ключе и проходило обсуждение того, кому какие животные достанутся для прокорма — решено было, что таким образом мы все освободимся раньше. В принципе, отработка была достаточно интересной, и зачем это вот «освободиться пораньше» — я не могу сейчас внятно объяснить, а уж тогда не мог тем более. В итоге мы, конечно же, договорились и разошлись по своим зверям. Мне первым делом досталась кормёжка погребина. Увидев это похожее на мохнатый камень существо, я сразу вспомнил первое своё знакомство с этим видом, на уроке ЗОТИ.

В тот раз, когда профессор Крауч вошёл в кабинет поприветствовать класс после начала урока, за ним по пятам следовало какое-то небольшое серое мохнатое существо с непропорционально большой лысой головой. Это непонятное создание смотрело на нашего преподавателя с каким-то выжидательным выражением, будто Крауч пообещал ему скормить кого-то из студентов.

— Добрый день. Смотрю, все на месте? Тогда начнём, — и профессор начал рассказывать нам про жизнь и повадки этого создания. Тогда же мы поняли, что выжидало оно всё-таки сигнала набрасываться не на нас, а на самого профессора — погребины следуют за жертвой, психически на неё воздействия до тех пор, пока та не сдастся от безысходности, генерируемой им.

— Что же до методов борьбы... Вначале я покажу вам тот, который на экзамене от вас принимать не стану, — всё же, Крауч иногда выдавал нечто из закромов своего странного чувства юмора. — Но жизнь этот способ вам, если вдруг приключится наткнуться на погребина, спасёт. И главное, волшебная палочка не требуется.

После этих слов профессор приступил к демонстрации чудодейственного способа: он резко развернулся и быстро ударил ногой прямо по голове погребина, потом ещё и ещё... Бедное существо летало к стенке и обратно, пыталось убежать — но не тут-то было. Крауч его вскоре обездвижил, и мы приступили уже к магическим методам противодействия.

Дальше же у меня были и скучные (и довольно противные с виду) флоббер-черви, и фвуперы, пёстрые, но почему-то совершенно молчаливые птички (уже позже я узнал, что пение фвуперов вызывает сумасшествие, а потому без заглушающих заклятий держать их запрещено), и шишуги — это такие терьеры с раздвоенным хвостом. Они вообще настолько всеядны, что я скармливал им всякий мусор и отходы, отложенные Кеттлбёрном специально для кормёжки. Шишуги же ластились ко мне и пытались играть — в общем, было довольно весело. И именно от этого занятия меня оторвали тоненькие возгласы.

— Ахтыжёбныйтынахуй!

— Жрачкаебатьжрачка! Ануотдайсука!

Я уже, по сути, закончил свои дела и теперь только игрался с шишугами, а потому быстро подбежал к источнику шума. Там перед небольшим вольером с гигантскими хорьками стоял Сид с немного растерянным выражением лица. Видимо, такой реакции он не ожидал. Я, в общем-то, тоже.

— Так вот ты какой, зверь джарви...

— Самтыпидоргнойный!

— Пошёлнахуйурод! — зверьки верещали довольно тонким голосом, несмотря на размеры с приличную собаку. И откровенно говоря, не произносили ни одной сколько-то приличной фразы.

— Гонижрачкуипроваливай! — ну, или почти ни одной.

Сиду, кажется, хорьки-переростки нравились тем временем всё больше и больше. Возможно, ему не хватало знания непечатных выражений? В любом случае, просто гнать жрачку и проваливать он явно не собирался, а потому пытался в процессе вступать с животными в словесный контакт, провоцируя их тем самым на всё новые и новые фразочки. Возможно, под конец они даже стали относиться к нему более доброжелательно — по крайней мере, вступали в перепалку с ним с всё большей и большей охотой. И изобретательностью, не без этого.

— Мальчики, вы там скоро закончите? Я не могу уже это слушать! — Сьюзен набралась храбрости и решила нас поторопить. Наверное, джарви её и правда достали.

— Ну, на самом деле мы уже... — спалил своего друга я.

Пришлось отходить от этих зверушек. Хотя, не то чтобы я сильно жалел. Тем более, дальше по плану мы должны были общаться с лукотрусами — не могу сказать, что они сильно заинтриговали меня названием, но вот Сьюзен очень, очень желала их, наконец, увидеть.

— А у тебя было что-нибудь интересное, Сьюзен?

— Интереснее карликовых пушистиков? Нет, Гарри, ничего не может быть интереснее и милее карликовых пушистиков! Ну, разве что котята книззлов... или щенки шишуг...

— А мне авгуреи понравились. Они так смотрят на тебя, когда ты их кормишь... наверное, я так смотрел на нашего домовика, когда он пытался меня учить. Наконец-то почувствовал себя с другой стороны, так сказать. И жрут они очень меланхолично. Забавно, знаешь.

— А погребины жадно на мясо набрасываются, — вставил своё я, — а по виду тоже сплошная унылость.

— А ты их пинками, пинками! — кажется, Сид был из тех, кому понравилось представление на ЗОТИ.

Вскоре, оставив в покое сытых к тому времени зверей, мы пошли к опушке Запретного леса, где и обитали лукторусы, которых никто из нас до сего момента не видел. Лес там по сути был дубравой, снизу поросшей кустами, уже распустившими свои листья и налившими бутоны. При нашем приближении раздался тихий шум и несколько странного вида существ быстро-быстро полезли верх по стволам.

— Так, здесь написано положить вниз мокриц и отойти хотя бы на несколько шагов...

Отходить потребовалось сосем недалеко: уж не знаю, что происходит с лукотрусами при виде мокриц, но осторожность свою они во многом теряют, и вот мы уже имели удовольствие лицезреть, как с деревьев спускаются существа весьма странного вида. Сами они были мелкими — уж точно меньше фута — тела их было покрыто какими-то чешуйками так, что казалось, будто это на самом деле кора, а тонкие конечности напоминали прутья. Мокриц они уплетали с завидным аппетитом, и, в конце концов, удавалось кормить их даже чуть ли не с рук. Впрочем, не могу сказать, что это были самые приятные в эстетическом плане животные — те же шишуги были и привычнее, и вызывали больше умиления. В случае Сида, думаю, самыми понравившимися оказались джарви — по крайней мере, идея ругающихся больших хорьков ему явно очень и очень понравилась. Хорошо хоть он не пробовал им подражать.

Дальше... а дальше у нас оставалось ещё свободное время, отработка уже, по сути, закончилась, и даже в предписаниях было написано, что мы можем в этом случае спокойно возвращаться к себе в гостиную. Мы так и собирались сделать, и даже направились уже к замку, но почему-то самое неожиданное случается в такие вот неподходящие моменты.

— Гарри, осторожно, тут змея, — змея, до этого нежившаяся на солнышке, уже пыталась уползти от нас подальше, что, правда, не слишком успокаивало Сьюзен.

— Ш-ш-шас-стают-с-с тут вс-с-сякие-с-с, — а вот это было внезапно.

— Стоп. Ты говорящая? — я в первый раз видел говорящую змею (да я всего-то видел их пару раз — и то в зоопарке), а потому понять моё любопытство очень просто.

— Говорящ-ш-шая-с-с? Нет-с-с, это ты-с-с говорящ-ш-ший-с, — в общем-то, речь её не слишком отличалась от человеческой, если учесть тот факт, что говорила она будто бы громким шёпотом, а также растягивая и вставляя в паузы шипящие звуки.

— Но ты же разговариваешь! — я, если честно, не очень понимал тогда, что имеет в виду змея.

— Конечно-с-с я раз-с-сговариваю-с-с! Но главное-с-с, что ты раз-с-сговариваеш-ш-шь, — этот ответ мне ничего не прояснил. Причём здесь то, что я разговариваю?

— Но змеи же не говорят!

— Какой-с-с глупый говорящ-ш-ший! З-с-смеи вс-с-сегда-с-с говорят-с-с. А вот-с-с вы, люди-с-с... никогда-с-с не вс-с-стречала говорящ-ш-щего, — за глупого говорящего было обидно, и не менее обидно было потому, что змея явно врала мне, и я тоже хотел уже сказать что-то эдакое в ответ...

— Эй, Гарри, эта не та тема, на которую стоит шутить, — Сьюзен нахмурилась.

— Что не та тема? Ты тоже хочешь отвечать мне так, чтоб ничего не было понятно?! — я, признаться, был раздражён тем, что приятели словно поддерживают игру этой змеи. — Я вот никогда раньше говорящих змей не видел, да и вы не упоминали о таких.

— Вообще-то, Сьюзи права. Лучше уже закруглиться с шуткой, — это меня удивило ещё больше, ибо в плане шуток Сид не сходился в мнениях со Сьюзен почти никогда.

— Говорящ-ш-ший, будет-с-с что-то ещ-ш-щё?

— Да, сейчас, — я повернулся к уже Сиду и только тогда начал что-то подозревать. — Ты хочешь сказать, что вы вдвоём её не понимаете?!

— Подожди, то есть ты реально понимаешь?! На самом деле?!

— Ну, да... то есть получается, что это не змея такая странная? — было ощущение, что я крепко влип, а с каждой секундой впутываюсь ещё глубже.

— Ну, если ты не шутишь, — у Сида появилась какая-то идея, которую он и изложил, — то давай ты спросишь, как её зовут, хотя бы? Или ты уже узнал? — Сьюзен в это время просто надулась и отвернулась от нас.

— Нет, не узнал... — подумалось, что имя спросить у неё и правда надо, а то я веду себя, как какой-то совсем невоспитанный волшебник. — Какое у тебя имя, змея?

— Имя-с-с? Мне никто-с-с не давал-с-с имени-с-с. Ты хочеш-ш-шь дать мне-с-с имя-с-с?

— А какое имя ты бы хотела? — если я собираюсь давать кому-то имя, то, наверное, приятнее дать то, какое этот кто-то хочет, так ведь?

— Я-с-с хотела бы с-с-стать Пожирательницей.

— Сид, она говорит, что имени у неё нет, но если выбирать, то ей нравится Пожирательница.

— Смерти, что ли?

— Пожирательница смерти? — этот вопрос я адресовал уже змее.

— З-с-сачем с-с-смерти? С-с-смерть не такая-с-с вкус-с-сная. Мне нравитс-с-ся пожирать жиз-с-снь.

— Она говорит, ей нравится пожирать жизнь, а смерть невкусная, — после этого я-таки подарил животному имя. — Хорошо. Теперь ты Пожирательница. Жизни.

— С-с-спасибо, Говорящий.

— Слушай, Гарри, я придумал, как ты можешь доказать, что говоришь правду, — Сьюзен, как и я, заинтересованно посмотрела в сторону однокурсника. — По идее, змеи не могут сами причинять вред змееустам и подчиняются им. Сечёшь? Если ты попросишь её заползти тебе на руки, он не сможет отказать. Классно я придумал, да?

— Но Сид, она может его укусить! К тому же ты уверен, что знаешь наверняка? Не байки ли это?

— Пожирательница, ты можешь забраться мне на руки? — страх был гораздо слабее желания проверить и доказать, что я не вру.

— Хорош-ш-шо, Говорящ-ш-ший, только убери-с-с от с-с-ебя человека-с-с. Он пахнет-с-с хорьком и с-с — смертью, я боюс-с-сь.

— Сид, она хочет, чтоб ты отошёл. Говорит, что боится тебя. И что ты пахнешь хорьком, — товарищ действительно послушался меня и отошёл. На развитие событий посмотреть хотелось всем.

После этого змея действительно послушалась и заползла ко мне, обвившись вокруг левой руки. Она оказалась довольно-таки небольшой, наверное, чуть больше пары футов в длину, абсолютно чёрная, без всяких рисунков на шкуре. Веса её я почти не чувствовал, но ощущения были немного непривычными. Почему-то в этот момент захотелось задать совершенно дурацкий вопрос.

— Пожирательница, а ты ядовита?

— Да-с-с, мой яд отлично-с-с убивает-с-с крыс-с-с и лягуш-ш-шек, — было отвечено явно не без гордости, вскоре, правда, сменившейся сожалением. — Но человеки с-с-слишком больш-ш-шие...

Я порадовался, что мои размеры слишком велики, чтобы умереть от её укуса, если он вдруг случится, а приятели пытались как-нибудь осмыслить увиденное. Сида перспективы приводили, насколько я понял, в восторг, в то время как лицо Сьюзен особой радости не выражало. Змею я, в конце концов, отпустил, и она неторопливо уползла себе внутрь леса.

— Гарри, ты понимаешь, что змееусты — настолько редкое явление...

— Да, друзья, мне надо попросить вас никому этого не рассказывать, — мозг живо нарисовал мне картину, когда меня считают вторым тёмным лордом, и она мне не понравилась. То есть я, конечно, хотел стать известным, и в некоторые моменты был не против даже дурной славы, зиждящейся на страхе, но чтобы сразу заявлять о себе, что у меня талант волшебников, обычно считающихся тёмными? Да ещё последним в Магической Британии, кто этим талантом обладал, был Волдеморт, и заявлять на первом курсе, когда я ничего толком не умею... Нет, того, что моё умение говорить со змеями раскроется, я испугался не на шутку, и теперь просил и в то же время дико боялся — а вдруг расскажут.

— Торжественно клянёмся, что никому про твои способности не расскажем, — несмотря на общий пафос слов, Сид говорил неожиданно серьёзно.

— Это что, магическая клятва?

— Вообще-то, нет. Как заключается непреложный обет и всё в этом духе, мне ещё не показывали.

— А с меня тётя взяла обещание, что я не буду до совершеннолетия заключать магических контрактов, — сказала Сьюзен. — Разве что она лично их одобрит. Вот так.

— Но как же тогда удостовериться?!

— Ну, тебе придётся поверить нам, — спасибо, Сид, но кажется, я догадался. — Ты, главное, сам так не спались, как нам только что, а то все точно узнают про твои тёмные способности.

— Но мы, правда, не скажем.

В общем-то, я им верил. А главное, выбора всё равно не было: заставить друзей сделать что-то, противоречащее их воле и нормам магического мира я не мог в принципе — ни физически, ни даже с точки зрения морали. Так что, удовлетворившись клятвенными заверениями в том, что никто больше о случае не узнает, мы направились в замок, где было решено найти больше информации.

Дело в том, что змееусты встречались в Британии так редко, что ни Сид, ни Сьюзен толком ничего о них не знали, кроме их способности разговаривать со змеями и того, что змеи их слушаются. Правда, как показало происшествие, слушаются в некоторых пределах и не стесняются при этом демонстрировать свои пожелания, когда они возникают. Так что поискать информацию про людей с такими необычными способностями было принято решение среди библиотечных книг. Я, правда, по дурости предложил вначале спросить Тонкс — дескать, если она обладает уникальным даром, то, может, и про другие такие умения что-то знает, но мне быстро объяснили мою ошибку. Действительно, с чего бы ей знать про змееустов, если сама она метаморф, и к змеям не имеет ни малейшего отношения. Честно говоря, я и сам предпочёл бы уметь менять внешность по желанию, а не говорить со змеями, но кто ж меня спрашивал-то. Другие вот вообще ни того, ни другого не умели. Тем не менее, про практическую пользу своего таланта в повседневной жизни я ничего не знал, что удручало. А вот проблем при огласке этой информации могло возникнуть немало.

Нужную нам литературу мы в библиотеке отыскали довольно быстро, за пару дней. Книга была посвящена волшебникам, которые умели разговаривать с теми или иными животными, и в Британии из них были только змееусты. Самым известным оказался, конечно же, Салазар Слизерин, один из основателей Хогвартса, в честь которого был назван один из факультетов. Среди легенд про него самой известной оказалась та, что он, рассорившись с остальными тремя основателями, покинул Хогвартс, напоследок оставив в нём какое-то своё чудище, специально для потомков. Тогда я обратил мало внимания на эту историю, и гораздо больше заинтересовался тем, что практически все змееусты Британии были его потомками, и след обрывается на неких Гонтах. Ну а последний известный змееуст — Волдеморт — называл себя именно наследником Слизерина. Возможно, и я был как-то связан с этим великим магом, и может, мне действительно стоило тогда выбрать другой факультет. Не то чтоб я жаловался, но может, именно Слизерин принёс бы мне величие, известность и признание? Не знаю, но в любом случае выбор уже был сделан, и он был окончательным.

Если брать страны за пределами Британии или забыть про Слизерина, то змееусты чаще всего встречались в Индии — но всё равно редко. Вне Индии и Юго-восточной Азии насчитывалось вряд ли больше десятка-полутора таких семейств, причём часть из них, я так подозревал, была связана со Слизерином. Впрочем, возможно, моя мать не была на самом деле магглорождённой, и тётя Петунья умеет разговаривать со змеями? Но нет, вряд ли. То есть, это, конечно, многое объясняло бы: и ненависть тёти ко всему магическому (как и у всех сквибов), и желание как можно меньше вспоминать об этом мире. Но всё же, её родители, мои бабушка с дедушкой, были самыми что ни на есть обычными магглами — я же много раз уже слышал. Но почему-то подобные сцены представлялись, навязчиво залезая в голову.

Про саму способность написано было довольно мало, и практически всё я успел узнать и без книги. Да, змееусты умеют говорить со змеями и понимать их, да, они могут даже приказывать какие-то вещи змеям (некоторые считают, что управлять), но ничего подробного про это написано не было. И да, змееусты в магическом мире были печально известны, их боялись.

Про то, как я мог обрести свою способность, я так и не узнал. Если отбросить идею о родстве со Слизерином, Волдемортом и ещё какими-нибудь волшебниками, то получается, умение образовалось у меня как-то само? Очень странно, но если посмотреть на ситуацию с другой стороны: должны же были когда-то существовать первые змееусты, чьи предки не обладали подобным талантом? А чем я хуже? Тем более, про родителей Волдеморта мне ничего известно не было — возможно с ним произошла такая же история. Может быть, нас вообще значительно больше, чем принято считать, — просто никто не афиширует подобные способности, опасаясь слухов? Ответы на все эти вопросы я не знал. В очередной раз магический мир подкинул мне какой-то сюрприз, задачку, решить которую самостоятельно я был не в силах.